Реквием

Крики, гарь и духота.  Процессоры перегревались, отказавшись анализировать происходящее, система саморемонта была отключена, а оптика будто застыла в свинцовой пелене. В хаосе раздававшихся криков, звуков металла и механических стонов антенны едва улавливали смысл. Что случилось? Почему он чувствует себя так отвратительно? Ситуация требовала анализа, иначе понять, что творится вокруг, было невозможно. Внешние шумы подсказывали, что он всё ещё на Земле, что хотя бы слегка облегчало задачу. Но запах… Этот ужасный аромат расплавленного металла, смешанный с тошнотворным духом органической смерти, говорил о другом. Поле боя. Его тело, огромное, но сейчас беспомощное, лежало, словно придавленное тоннами обломков, процессоры, как старые винты, скрипели под напором критических повреждений, отказываясь двигать конечности. Где его отряд?  Где Сэм?  И почему он ничего не помнит?  – …это приказ, лейтенант и лучше вам выполнить его немедленно. – знакомый голос долетел до антенн. Он знает его, точно слышал раньше, но кто? Кто-то из автоботов? Нужно попытаться передать сигнал SOS по внутренней связи, пока та все ещё работает, пусть и с перебоями. А если десептиконы? Показать им, что живой равнозначно самоуничтожению. Добьют же и не пожалеют.  Хотелось даже рассмеяться над абсурдностью ситуации. Хотя смеяться было не над чем, но видимо эта команда до процессора дошла быстрее, чем он успел её перехватить.  Это был не смех – вокалайзер выдал только механический хрип, больше похожий на скрежет. Смешно? Нет, скорее жалко.  Дермовость ситуации только ухудшалась. Видимо он привлек внимание разговаривающих, потому что совсем близко раздались тяжелые шаги. Поздравляю, Оптимус – внимание привлек, как и планировал, только вопрос чьё. Стоит начинать молится Праймусу или выбирать себе место под Великой Искрой?  К остальным мало приятным звукам добавился противный писк отказа систем прогоняющий энергон по трубкам. Шлак, ему срочно нужна медицинская помощь Рэтчета, иначе у него есть все шансы откинуть колеса уже через пару часов от свертывания энергона. Кто бы сейчас не стоял над ним, нельзя дать понять, что дело хреново. Свои разочаруются слабостью, чужие воспользуются ею.  Оптимус запомнил этот совет от старого и вечно недовольного Альфа Триона ещё как был архивариусом. Ворчливый мех хоть и был тем ещё противным куском метала, но молодого и смышленого тогда ещё Пакса научил многому. Когда Трион отправился к древним Праймам, Прайм не успел проводить его с почестями. Повезло старику, не увидел то, во что превратился Кибертрон и то, что осталось от них. В тот день десептиконы устроили рейд, убив нескольких офицеров на одной из главных баз автоботов. По их военным протоколам это рассчитывалось как грубое нарушение, ни один офицер высшего разряда не может встречаться з другими офицерами в одном месте. В условиях продолжительной войны, численность высшего руководства, как и рядовых солдат резко сокращалась. Берегли каждого, поэтому тот случай с подозрительным пренебрежением протокола расследовали тщательно и секретно.  Как выяснилось позже, десептиконский связист разослал по внутренним личным каналам многим офицерам фальшивые приказы от имени Прайма, что и привело офицеров автоботов в ловушку. Узнав об этом, Ультра Магнус рвал и метал, злясь то ли на шлаковых десептиконов, то ли на недалеких офицеров, которые не заметили ничего подозрительного в приказе, которое главнокомандующий никогда бы не отдал, и нарушили протокол. С момента этого случая у Магнуса началась маниакальная стадия в которой он считал личным долгом разобрать «блядскую подстилку Мегатрона на новые запчасти для автоботов». Рэтчет тогда сказал, что это не самое худшее, что может переживать солдат в постоянном состоянии войны. Гораздо хуже будет потом, когда война когда-то закончится и им всем прийдется научится жить как гражданские.  Оптимус тогда ничего не сказал. Рэтчет постоянно говорил о конце войны и жизни как прежде, даже если и сам в это не верил и понимал, что как прежде не будет. Война поглощает твою личность, перевоспитывает под себя, пережевывает, выкручивает наизнанку и выплевывает остатки, которые ещё остались от прежнего тебя, всё самое худшее. Если ты сумел выжить в этой металорубке, то готовся к последствиям на всю жизнь, а если нет, то в пору только поздравить, что избавился от этого груза.  Рэтчет это знал как никто другой, но возможно это давало ему мотивацию бороться дальше – вера в далекое светлое будущее без войны. На войне каждый ищет собственное утешение и собственные цели для борьбы. Оптимус это знал и понимал, может поэтому никогда ничего и не говорил Рэтчету.  Война забирала с каждым денем всё больше, силы были на исходе.  На стороне десептиконов была численность и передовые технологии. Как ни крути Мегатрон обеспечивал своих ученных лучшими материалами планеты С-160. Их биомеханичные сплавы и чипы были известны по всей галактике. У старого руководства Кибертрона были с ними конфликты, из-за чего те сразу приняли сторону десептиконов в разворачивающейся тогда войне.  На самом деле Прайм много в чем обвинял старую коррумпированную верхушку Кибертрона, они не смогли остановится когда этого требовал народ. Рано или поздно каждый прогнивший режим находит сопротивление в лице ополченцев. Мегатрон был не первым, но единственным, кто смог свергнуть деспотичную власть, и к огромному сожалению не заметил как сам стал тем против кого боролся. Планета - это лишь кусок космического мусора во Вселенной. Без народа который её населяет, она ничем не отличается от мимо пролетающих астероидов. Мегатрон сделал из Кибертрона металический оплавок парящий в космосе. Он разделил его народ между собой войной и этим пошел против природы. Совершил самое большое преступление.  Сильный удар по лицу вывел его из воспоминаний и вернул из отключки.  Потом ещё один и ещё.  Ублюдки.  Кое как разлепив оптику, он увидел перед собой Брэйкдауна. Ну конечно, ручной пёс Старскрима, мощным процессором не отличался, но бил так, что многие автоботы уже никогда не восстановились после встречи с ним.  За неимением сил и огромных повреждений Оптимусу только и оставалось, что сплевывать энергон после побоища.  – Веселишься, Прайм? - высокий, истеричных вокалайзер Старскрима неприятно ударил по антеннам. Он стоял чуть поодаль, педантичный, как всегда, отдавая приказы. Тщеславная тварь.   Что он там говорил о численности армии десептиконов? Ах да, главным их командующим является ублюдок Старскрим. Изворотливый и подлый мех, которых ещё свет не видел. Преданности, отваги, лояльности и честности в нём было не больше чем у безыскровых металососов.  Никто не понимал, почему ему удается выйти всегда сухим из воды, почему он все ещё живой и мало того, является одним из самых значимых фигур десептиконской иерархии. О заслугах в доверии Мегатрона к нему ходили разные гипотезы – начиная с шантажа, заканчивая тем, что Мегатрон его втайне ото всех потрахивает.  Прайм никогда не вникал и не интересовался разговорами между солдатами, но когда живете, работаете и воюете плечом к плечу вместе – волей не волей начинаешь иногда слышать разного рода слухи.  В любом случае, какие бы там не были отношения командующих и каков бы не был Старскрим одно все знают точно – он непредсказуем в своей жестокости. Он был хорошим командиром, безусловно, именно под его начальством десептиконы доставляли большинство проблем автоботам. Было бы иначе Мегатрон уже давно лишил бы его Искры за его неоднократные предательские метания. Именно Старскрим уничтожил больше всего его преданных солдат – Балкхэда, Арси, Клиффджампера, Уилджика и ещё стольких, что не хватило бы места ни на одном земном кладбище для надгробных плит.  После стольких смертей, боль от потерь постепенно притуплялась, оставляя после себя лишь выжженную дыру в Искре.  Сэм ему когда-то рассказал о человеческой вере в Бога. И его это… вдохновило. Люди верят в того, кого никогда не существовало и их вера настолько сильна, что они отдают жизни на поле боя, лишь бы попасть в лучшее место после смерти подле того, для кого возвышали величественные алтари.  Глупость? Несомненно. Смелость? Более чем. И если на Земле существовал Бог, то неизменно был и Дьявол.  Дьявол который несет смерть и разруху, искушает и убивает. Ведет за собой и чем дальше, тем больше ты теряешь себя. Дьявол красив и краснословен, падший ангел о котором не пели заупокойную мессу. И пока ты молишься Богу о всепрощении, Дьявол уже готовит новое место в его Аду.  Какая ирония – Ад ныне стал переполнен.  – Тащите сюда. – Старскрим смотрел на него выжидательно, как пес на хозяина, будто бы ожидая реакции, которую он бы обязательно бы записал у себя в процессоре как «День когда Оптимус Прайм пал».  Он знал, что его не отпустят так просто, хотели бы убить – не воскрешали, если ещё живой – значить что-то нужно и это «что-то» не что иное как информация, был уверен Оптимус.  По военным меркам делали они все разумно и расчетливо, никто не может дать столько стратегической и внутренней информации сколько генерал армии.   Но одна навязчивая мысль не давала его процессору покоя, будто закрытая блокировкой важная вещь. Внутренние анализы горели. Он упускает, что-то важное.  Как он здесь оказался? Погоня, сражение, Сэм, падение, темнота и… это.  Он урывочно воспроизводит события до его смерти и… стоп.  Смерти?  Воскрешение?  Пазл начал складываться и реальность обрушивалась на него с тяжестью небес. Именно поэтому он не имел записей в процессоре, в период дезактивации все системные блоки отключаются и даже автоматические обновления останавливаются. Главный процессор контролирует работу всех меньших процессоров, что во время отключения делает трансформера тоннами металла для переработки. Сэм называл это смертью. Уже в который раз он задался вопросом где Сэм. Он должен был быть здесь. Где Ультра Магнус, который должен контролировать эту миссию?  — Прайм, какой-то ты не разговорчивый совсем. Не то, чтобы ты раньше много открывал рот, но сейчас даже не пытаешься толкать свои высокоморальные речи. Зря, знаешь как потом сильно наши бойцы этим забавляются. Ты прямо таки стал их главным досугом, потухшая звезда Кибертрона. – глубоко и наигранно провентилировав, он продолжил. – Впрочем сегодня у этих прикормленных псов будет новая порция, не расстраивайся.  — Что тебе… – противный скрежет вместо голоса раздался из вокалайзера Оптимуса. Хотелось тяжело откашляться будь он человеком. Проведя столько времени с населением этой планеты, невольно перенимаешь многие их привычки. Так Оптимус привык постоянно тяжело вентилировать, даже если потребность в этом была минимальная. Люди так делают, чтобы набрать побольше воздуха, и ещё есть в этом какой-то скрытый сакральный смысл разочарования, усталости и черт знает чего ещё. — Что тебе от меня надо? Старскрим молча смотрел на него несколько секунд, а потом ему кинули что-то к сервоприводам. Посмотрев вниз он застыл. Оптика мерцала, захватывая картинку и сразу обрывая её, будто не веря в то, что видит. Он моргал, но изображение перед ним не менялось. «Ошибка. Нет данных», — высветилось в поле зрения, и эта надпись лишь усилила ощущение, что всё это… невозможно. Но Искра знала правду, и эта правда разрывала его на части. Сэм.  Его тело, такое хрупкое по сравнению с любым трансформером, безжизненно лежало на земле. В грудной секции, где находилась его Искра, всё горело. Знакомое человеческое слово “отчаяние” вдруг обрело для него новый смысл.  Одно дело когда видишь, как умирают солдаты, которые борются за свои идеалы, а другое – как умирает близкий человек, гражданский, не имеющий никакого отношения к их войне. Человек, почти что ещё ребенок, имеющий планы на жизнь – сейчас стал личным напоминанием о цене его собственной жизни.  Теперь он не имеет права умирать. За Сэма, который тащил груз чужой войны на себе, за боль, которую будет испытывать Бамблби, когда узнает об этом, за каждого солдата, который пал на поле боя отдавая свою Искру за него.  Умереть слишком просто и легко, его наказание – жизнь.  — Старскрим. — слова давались тяжело, но одновременно с тем они лились просто из его Искры с такой непоколебимостью и уверенностью, что десептикон сделал шаг назад. — Ты всегда был тенью – без собственного света, без собственного пути. Тебе нравится прятаться за чужой мощью, высчитывать моменты предательства, но сегодня ты сделал свою последнюю ошибку. Потому что когда я приду за тобой, молиться Праймусу будет уже поздно.  Смех Старскрима прорезал воздух, резкий и истеричный, словно звук рвущегося металла. На первый взгляд он мог показаться торжествующим, почти беззаботным, но те, кто знал его хоть немного, понимали: в этом смехе скрывалось нечто куда более опасное. Его оптика сверкала зловещим багровым светом, а пальцы нервно царапали металл на его манипуляторах. Этот смех был оболочкой, маской, которая едва скрывала кипящую ярость внутри. Злость раздирала его Искру, словно острые когти, требующие немедленного выхода. Он закинул голову, издав ещё один истеричный смешок, но его корпус был напряжён до предела. Сервоприводы дрожали, как будто под ними готова взорваться энергия. В каждом жесте, в каждом движении сквозила сдерживаемая агрессия, которую он пытался унять этим искусственным весельем.  Слова Прайма возымели на него неведомый эффект. Его назвали тенью чужого величества и он этого не простит. Ни Прайму, ни кому либо ещё. Он тот кто спасал Искру Мегатрона не единожды, он тот, благодаря кому тот еще волочет своё существование.  Он ещё покажет этому выскочке Прайму на что он способен, заставит его приползти на коленях в милости. И Старскрим эту милость ему не даст. А пока… — Ты действительно думаешь, что это что-то значит? Что твои жалкие слова могут задеть меня? - его голос стал выше, опасно дрожащий, но наполненный фальшивым высокомерием. — Что же, Брэйкдаун, научи нашего питомца манерам, скоро ему они очень пригодятся.  И перед тем как вырубится из-за всеобщего недостатка энергона, он увидел вдалеке красные оптики Мегатрона, смотрящие на него с некой задумчивостью.