Смертельная близость

Рико

Рико стоял на поле, тяжело дыша и сжимая клюшку так, что побелели пальцы. Ему казалось, что в этот момент весь мир вокруг него распадается на части. Его товарищи продолжали тренировку, бегали, кричали, передавали мяч, но капитан чувствовал себя чужим среди них. Голос тренера, отдающего команды с трибун, звучал отстранённо, будто он был где-то за стеной. Он бросил взгляд на трибуны, где, как всегда, сидел его дядя, пристально наблюдая за игроками. Но теперь даже этот строгий взгляд не мог вернуть Рико в игру. Его разум был зациклен на одном – на Кевине. Морияма не понимал, как это произошло. Как Кевин, человек, который был центральной частью команды, часть его свиты, вдруг исчез, словно его никогда и не было. Офицер Миньярд, – имя раздражающе сверлило сознание Рико. Какого черта он постоянно вмешивается? Зачем ему понадобились Натаниэль и Норрис? И почему Кевин.. Почему он ушел? Гнев и беспомощность смешались в бурлящий коктейль эмоций. Он чувствовал, что вот-вот взорвется. Парень поднял глаза на дядю. Если кто-то и мог знать правду, так это он. Тэтсуджи всегда знал всё, что происходило в команде, и держал под контролем каждую деталь. Возможно, он был причиной того, что Рико чувствовал себя брошенным, как будто всё рушится. Рико терпеливо дождался конца тренировки, скрипя зубами от нарастающего раздражения. Оставшиеся тридцать минут растянулись для него, словно вечность. Он старался сосредоточиться на игре, выполнял движения машинально, но его мысли блуждали далеко от поля. Сегодняшний день окончательно выбил его из равновесия. Натаниэль пропустил четырёхчасовую тренировку, исчезнув с офицером Миньярдом и этим идиотом Норрисом. Это раздражало его больше, чем он хотел признать. Каждый раз, когда Веснински позволял себе подобные исчезновения, Рико ловил себя на том, что его беспокойство о нем перерастало в ярость. Он злился не столько на Ната, сколько на собственное бессилие перед этими чувствами. Но если Натаниэль занимал мысли Рико по понятным причинам — этим особым чувствам, которые он так и не мог себе позволить озвучить, — то Кевин был другим делом. От Кевина Рико чувствовал не что иное, как предательство. «Как он мог оставить нас? Меня?!» — эта мысль сверлила его сознание снова и снова. Дэй был для Рико больше, чем просто товарищем по команде. Он был ему как брат, частью их успеха, их пути. А теперь исчез, и, судя по всему, навсегда. Даже если бы он вернулся, всё уже не было бы как прежде. Когда тренировка наконец закончилась, Рико медленно пошёл к раздевалке. Он не стал разговаривать с остальными. Его взгляд был тяжёлым, а движения резкими и раздражёнными. Кевин и Натаниэль, два имени, которые не выходили у него из головы, два человека, которые, казалось, тянули его в разные стороны. Один своей недосягаемостью, второй своим отсутствием. Рико шагал по раздевалке, не оборачиваясь на Жана, который пытался подойти, но лишь обменялись взглядами, и тот понял — сегодня Рико не готов к разговорам. Молчание было его щитом, а взгляд ножом, который резал всякое желание вмешиваться. Моро остановился у скамейки, но не стал настаивать. Он знал, что сегодня не его день. Морияма не был тем человеком, который открывает душу в любой момент. Он был человеком, которого трудно пробить, тем более когда его мысли так глубоко поглощены чем-то важным, болезненным. Сняв снаряжение, Рико шел к душевым кабинам, чувствуя, как уходит вся напряжённость, но не ощущая облегчения. День, который казался ему бесконечно тяжёлым, не закончился, хотя его конец всё-таки был близким. Он оказался в одной из душевых, где струя воды уже ждала его. Включив воду, он погрузился в тишину, в которой только шелест воды наполнял пространство. Тёплая вода медленно скользила по его телу, размывая усталость с его плеч и в ногах. Японец поставил руки на стенку душа и позволил себе расслабиться. Вода была едва тёплой, но достаточно комфортной, чтобы начать отпускать напряжение, которое скапливалось в его теле всю тренировку. Мышцы, которые ещё недавно болели от усилий на тренировке, теперь успокаивались под мягкими каплями. Он закрыл глаза и почувствовал, как тяжелая реальность дня начинает отступать на второй план. Этот момент был словно островок покоя среди бушующего океана мыслей. Все, что было важным и тревожным — Кевин, Натаниэль, предательство, страх — уходило на мгновение в тень, уступая место тишине и воде, которая лениво падала с насадки на его плечи. Стоя под струями воды, он позволил себе не думать. Он отпустил хотя бы на минуту необходимость быть сильным, лидером. В этот момент он был один, и этого было достаточно. Душ был его личной отдушиной, местом, где не нужно было ничего скрывать, ни перед кем. Звук воды и собственные мысли были единственными спутниками. Он не знал, сколько времени прошло, стоя под водой, но это было всё, что он мог себе позволить — закрыть глаза и не думать. Морияма ощутил холодный металл на своей шее, и его пальцы инстинктивно потянулись к цепочке, на которой висел нож бабочка. Он знал, что этот нож был всегда с ним — с момента, когда он совершил те поступки, которые до сих пор не давали ему покоя. Даже сейчас, стоя под струями воды, он не мог избавиться от чувства тяжести, которая была с ним, словно этот нож с острым лезвием, который всегда напоминал о том, что он сделал. Металл ощущался холодным против его кожи. Его пальцы привычно обвили цепочку и на мгновение застопорились, как если бы Рико пытался отдалиться от воспоминаний, но не мог. Нож был его частью, частью того, что случилось в его жизни, и часть того, что теперь постоянно присутствовало в его мыслях. Он мог почувствовать холод, как будто сам металл передавал ему всю ту боль и отчаяние, что он когда-то испытал, но не осознавал до конца. Это был не просто нож. Это был символ. Символ того, что нельзя забыть. Тот день, тот поступок, тот момент, когда его сердце и разум были ослеплены, и он совершил то, что, возможно, никогда не мог бы оправдать. Даже если он пытался не думать об этом, даже если он пытался делать вид, что всё в порядке — нож напоминал ему об этом каждый день. Каждый раз, когда его рука касалась цепочки, когда он ощущал это, ему казалось, что что-то внутри него ломается. Он чувствовал, как это воспоминание вновь и вновь возвращается, как ржавеющий след на сердце. Он стал частью того, что он не может исправить. И каждый раз, когда он пытался вытолкнуть это чувство, оно возвращалось сильнее. Нож бабочка был всегда с ним. Он был почти как тень, как неотвратимая часть его бытия. И несмотря на всё, Рико не мог избавиться от этого бремени. Однако мысли не оставляли его — они продолжали накатываться, как нескончаемые волны, унося его глубже в лабиринт собственных переживаний. Он не мог остановиться, хотя и не хотел этого признавать. Всё, что произошло, было плодом его ревности, которую он так упорно скрывал даже от себя. Эта ревность была порождена не только его собственными страхами и неуверенностью, но и тем, что он не мог контролировать то, что происходило вокруг него. Шелли Фрост, с её дешевыми ухмылками и поучениями, была только одним из звеньев в этой цепи. Она слишком часто смотрела на Натаниэля так, как если бы он был её добычей, её победой. Шелли была для Рико раздражением, не заслуживающим даже его внимания. Он знал, что она пыталась заманить Натаниэля в свою постель, все это знали, и он не мог позволить этому случиться. Он не хотел, чтобы Веснински даже мыслил о других женщинах, не хотел, чтобы кто-то угрожал его позиции. Рико сам не понимал, когда это перешло границу, его чувства к Натаниэлю стали не просто дружескими, а гораздо более сложными, болезненными, разрушительными. Но в этот момент, стоя под душем, он точно знал одно: она была угрозой для всего, что он пытался удержать. И что тогда с Каином? Когда тот осмелился распустить руки, капитан почувствовал, как его внутренний мир начинает рушиться. Он не мог позволить кому-то касаться того, что принадлежало только ему. Каин не был для Рико кем-то значимым, он был просто очередным препятствием на пути. Рико не мог простить его за то, что тот пытался проявить интерес к Натаниэлю, даже если этот интерес был не более чем игрой с рыжими локонами. Но в глазах Рико это стало катастрофой, угрожающей его контролю. А вот Кевин.. С ним всё было сложнее. Это было не просто недовольство, это было настоящее разочарование. И если бы Кевин не взял тот кисель, если бы тот не вмешался, всё могло бы сложиться по-другому. Дэй бы не ушел, и не было бы этого чувства потери. Но теперь всё было разрушено, и виноват в этом был Норрис. Рико не мог простить ему этого. Он не мог признать, что его поведение было продиктовано страхом — страхом потерять внимание Натаниэля, стать для него незначительным. Морияма не хотел думать об этом, не хотел признавать, что его поступки были движимы не только ревностью, но и тщеславием, стремлением удержать в своих руках то, что не могло быть его. Но чем дольше он об этом думал, тем яснее ему становилось, что он боялся потерять Натаниэля, что бы это ни значило. Он не хотел, чтобы кто-то ещё имел право претендовать на его внимание, его заботу, его любовь. Всё это, и Шелли, и Каин, и Норрис — они все были угрозами, и он был готов уничтожить любую угрозу, чтобы сохранить то, что казалось ему самым важным. Рико вышел из душевой и, несмотря на чувство опустошения, которое всё ещё не покидало его, собрал себя и, быстро накинув повседневную одежду, направился к кабинету Тэтсуджи. Он был решительно настроен узнать правду о Кевине, хотя его мысли об этом уже давно были туманны. Он чувствовал обиду и злость — парень, которого он когда-то считал своим другом и братом, исчез. Постучав в дверь кабинета Тэтсуджи, он вошел, не дождавшись ответа. Тэтсуджи сидел за своим столом, увлеченно читая какие-то статьи, которые уже успели выйти в СМИ. Это были те самые новости, в которых обсуждали последние события и убийства, с которыми, по сути, связаны они все. Неспокойная атмосфера в команде лишь усиливалась с каждым днем. Рико заметил, как выражение лица дяди стало более напряженным, а уголки его губ потянулись вниз. Капитан сел напротив Тэтсуджи, не отрывая взгляд от его лица. Его глаза, наполненные злостью и беспокойством, скользнули по выражению дяди, пытаясь прочитать его мысли. Морияма старший выглядел усталым, но в то же время спокойным, как всегда. Однако Рико почувствовал, что сейчас не время для спокойствия. Ситуация становилась всё более запутанной. — Чего тебе, Рико? Я занят. – произнес Тэтсуджи, не отрываясь от статьи. — Почему Кевин не вернется? Куда он делся? Все его вещи тут, почему он просто исчез? Вопрос вырвался почти с отчаянием. Он так и не мог понять, что произошло. Почему Кевин, который был так близок ему, внезапно исчез? Его сердце сжималось от мысли, что друг ушел, оставив его одного в этом хаосе. Он был готов разобраться во всем, но этот вопрос, казалось, преследовал его без конца. Ответ был важен, важен для того, чтобы понять, как двигаться дальше. Тэтсуджи раздраженно посмотрел на племянника, его взгляд стал более напряженным. Он открыл рот, чтобы что-то ответить, но, видимо, слова не давались ему легко. — Потому что нашел письмо Кейли, мы больше не имеем права его здесь держать. – рявкнул он, не скрывая своего гнева. Рико был ошеломлен. Он не ожидал такого ответа, но тот не мог не удивить его. Письмо Кейли? Это было важно? Номер один замер, пытаясь осознать всё сказанное. Письмо.. он помнил, как когда-то ещё будучи подростком, нашел его среди документов Ичиро, когда случайно перебирал бумаги в архиве. Он помнил, как показал его Кевину, не придавая особого значения. Тогда они были как братья, и Рико не думал, что это письмо может повлиять на их отношения. И вот теперь, спустя годы, это письмо сыграло решающую роль. — И ты не собираешься с этим ничего делать? Он часть свиты! Как мы начнем сезон без него? – Рико не сдержал ярости в голосе, его голос звучал почти как упрек. Он стоял на распутье: его лучший друг ушел, и команда, казалось, теряла свою цель. Вся эта ситуация была для него невыносимой, и он искал объяснений. Тренер Морияма, заметив ярость Рико, покачал головой, его взгляд стал твердым. — Ичиро разберется с этим. У нас ещё есть Натаниэль. Первые полгода нужно сделать его ключевой фигурой. Привлечь внимание публики и фанатов. – сказал мужчина, спокойно произнося эти слова. Это звучало как решение, но парень не мог принять это просто так. Рико опустил глаза в пол, чувствуя, как его напряжение растет с каждым словом. Он не мог избавиться от ощущения, что что-то не так. Натаниэль? Это всё, что им осталось? Конечно, Натаниэль был важной фигурой, но Рико ощущал, что что-то глубокое потеряно в этой системе. Он не мог просто так взять и заменить Кевина. Он потерял не только друга, но и часть себя. В груди Мориямы поднялась тяжесть, как будто весь мир сжался вокруг него. Он не знал, что делать с этим знанием. Кажется, вся его жизнь, вся его судьба была связана с командой, с тем, что было в их руках. Но теперь что-то рушилось, и он не мог этому помешать. Выйдя из кабинета, он сразу же обратил внимание на доносящийся из гостиной шум. Голоса сливались в общий фон, но один он узнал моментально. Голос Натаниэля. Этот голос был для Рико слишком знаком, слишком выделяющимся, чтобы спутать его с кем-то другим. Его тембр, интонации — всё было таким узнаваемым, что, кажется, Рико мог бы узнать его среди тысячи других голосов, даже если бы не видел самого Натаниэля. Подойдя ближе, он заметил, что Веснински, облокотившись на спинку дивана, рассказывал что-то сидящим рядом парням: Норрису, Зейну, Жану и Виктору. Его тон был непринужденным, но уверенным. Натаниэль, как всегда, умел держать внимание окружающих. Они слушали его внимательно, хотя выражения на лицах были разными. Норрис выглядел немного напряженным, словно пытался переварить услышанное. Зейн, напротив, казался расслабленным, и даже время от времени усмехался. Жан, как всегда, оставался сосредоточенным, а Виктор выглядел скорее скучающим, хотя, возможно, это было лишь маской. Рико сделал несколько шагов вперёд, и звук его шагов заставил номера четыре обернуться. Их взгляды встретились. Натаниэль слегка усмехнулся, уголки его губ поднялись едва заметно, словно он был доволен тем, что Рико появился именно в этот момент. Однако, не останавливаясь, он вернул взгляд обратно к своим слушателям и закончил начатое предложение, уверенно завершив свою мысль. Капитан не смог удержаться от взгляда на Жана. Тот, заметив это, еле заметно кивнул в сторону Рико, давая понять, что позже всё расскажет. Этот молчаливый сигнал был знаком того, что происходило что-то важное, и Моро обязательно поделится с ним подробностями. Рико не ответил, но внутренне почувствовал облегчение. Он задержался на секунду, наблюдая за Натаниэлем. Его голос и манера говорить снова пробудили в Рико те противоречивые чувства, которые он так старательно пытался игнорировать. Жан резко прервал Натаниэля. — И что он собирается сделать? Морияма невольно напрягся. Кто такой он, и о чем идет речь? Он ощутил, как его мышцы чуть напряглись, в то время как Натаниэль слегка прищурился, будто ожидая этого вопроса. Его губы дернулись в едва заметной усмешке, словно он только этого и ждал. — Сказал, что проведут обыск с ультрафиолетовым светом, проверят, может, остались следы крови, и найдут ту ткань. Тогда они смогут доказать невиновность.. или же убедиться, что это Саймон убил их. – спокойно проговорил Веснински, не теряя уверенности. Рико наблюдал за ним, стараясь не пропустить ни единого слова. В каждом звуке, в каждом движении Натаниэля было что-то скрытое, что-то, чего нельзя было понять с первого взгляда. Однако капитан заметил — после своих слов Нат внимательно осмотрел всех присутствующих. Его взгляд проскользнул по каждому лицу, но он намеренно избегал смотреть на Норриса. Этот нюанс не ускользнул и от Рико. Затем, будто согласуясь с ним, Спарклер повторил жест Натаниэля — он тоже сканировал лица остальных, медленно переводя взгляд с одного человека на другого. Вот же сволочи. — мелькнуло у Рико в голове. Теперь всё стало ясно. Натаниэль и Норрис провели небольшую проверку. Офицер явно бы не позволил просто так разглашать детали расследования команде. Это был хитрый расчет. Они искали реакцию. Если убийца был среди них, то слова о новых уликах и ультрафиолетовом обыске должны были его насторожить. Виновный испугался бы, что, доказав невиновность Саймона, следствие обратит внимание на других. Даже мельчайший признак страха или напряжения мог выдать человека. И тех, кто хоть немного дрогнул, можно было записать в подозреваемые. Рико чувствовал, как на него медленно накатывает ярость. Но он подавил её и сосредоточился на наблюдении. Его подозрения подтвердились, когда Натаниэль вдруг уставился прямо на него. Этот взгляд не был случайным. Рыжий пристально смотрел, словно пытался уловить любое движение глаз, любое дергание губ или дрожь руки. Кажется, у нас завелась ментовская крыса. Или.. даже две. — подумал он, чувствуя, как его лицо нагревается от гнева. Но он не позволил эмоциям выдать себя. Он посмотрел прямо в ответ, с абсолютной невозмутимостью, будто ничего не значащая беседа его совершенно не касалась. Покер-фейс был идеальным, каждое движение выверено. Внутри он ощущал, как Натаниэль копает глубже, стараясь пробиться через его защиту. Но Рико не собирался уступать. Попробуй только, скотина, подумал он, не позволяя ни одному намеку на свои мысли выскользнуть наружу. Взгляды парней пересеклись вновь, на этот раз еще более напряженные, чем прежде. Между ними словно мелькнула молния. Норрис нахмурился, чуть склонив голову в сторону, будто спрашивая без слов: Ты действительно собираешься это сказать? Натаниэль, напротив, выглядел совершенно невозмутимо. Его взгляд оставался спокойным, но в нем читался вызов: Поверь мне, я знаю, что делаю. — Кстати о Кевине, – начал Веснински с легкой усмешкой, которая, казалось, висела в воздухе как наживка. — Он кажется подозревает кого-то и готов помочь следствию. Эти слова разорвали тишину как гром. Рико внутренне напрягся, но внешне остался абсолютно спокойным. Его лицо не дрогнуло, взгляд не переместился. Но внутри все кипело. Блефуешь. Нихера он не знает. Хочешь вывести кого-то на эмоции? — пронеслось в его мыслях, пока он, словно актер, сохранял маску абсолютного равнодушия. Он бросил короткий взгляд на Жана, который, казалось, слегка насторожился, а затем быстро посмотрел на остальных. Спарклер в это время заметно нервничал, его взгляд метался, словно он пытался угадать, кто сейчас сорвется. Натаниэль, напротив, выглядел как охотник, внимательно следящий за каждым движением своей добычи. Его глаза будто выискивали малейшую реакцию, знак того, что кто-то почувствовал угрозу. Рико знал, что это был трюк. Простая психологическая ловушка, чтобы увидеть, кто поддастся давлению. Но он был не настолько глуп, чтобы клюнуть на эту удочку. Он медленно откинулся назад, расслабленно сложил руки на груди и бросил почти ленивый взгляд в сторону Натаниэля, затем на Норриса. Наблюдая, как парни расходятся, а взгляд его снова задержался на Натаниэле и его спутнике — Норрисе. Эта пара, как он их презрительно называл, выглядела настолько слаженно, будто все их действия были заранее рассчитаны. Норрис, как обычно, следовал за своим вождем, но Рико знал, что этот союз не был так уж неприкосновенен. Натаниэль с его “собачкой на побегушках”, все равно оставался неким центром этой не очень гармоничной пары. Он был тем, кто вел, кто задавал правила игры. Рико хмыкнул про себя. Они шли в сторону улицы, где, вероятно, уже ожидали другие сокомандники, собираясь повторить тот же маневр. Проворачивать этот трюк с остальными? Удачи. Он знал, что все это похоже на игру, на которая может закончиться далеко не так, как они планируют. Особенно если они думают, что можно просто манипулировать всеми подряд, не встретив сопротивления. Японец еще раз огляделся и, не торопясь, направился в другую сторону. Эта игра была далеко не закончена, и каждый ход он будет делать тщательно, как всегда. Коридор был пуст, лишь изредка слышались шаги других парней, но всё это было так далеко, что едва доходило до слуха. Рико и Жан шли молча, каждый поглощён собственными мыслями. Шаги эхом отдавались в коридоре, но они шли быстро, не замедляя темпа, пока не достигли своей комнаты. Когда дверь захлопнулась за ними, в воздухе снова воцарилась привычная тишина. В комнате было уютно и темновато, только свет из окна и тусклое освещение от ночника на тумбочке создавали полумрак. Жан беззвучно опустился на свою кровать. Он лёг, уставившись в потолок, и какое-то время не произносил ни слова, будто пытаясь в голове привести мысли в порядок. Морияма, напротив, не терял времени зря. Он открыл свой ноутбук, и экран сразу же засветился ярким светом, словно готовый поглотить его внимание. Он не был тем человеком, кто мог долго оставаться без дела. Изредка Рико бросал взгляд на Моро, который уже погрузился в размышления, но сам не мог позволить себе расслабиться. Он чувствовал, как нарастающее напряжение внутри тянет его к действиям. Чтение статей СМИ, которые лезли в расследование с каждым днём, отравляя атмосферу, было чем-то необходимым, хоть и не приятным. Статьи были в основном похожи друг на друга — те же фразы, гипотезы, предположения. Журналисты как маньяки сканировали каждый момент расследования, а не всегда предсказуемые факты и слухи заполняли их страницы. Это не давало ему покоя. Эти утренние и вечерние новости, утрированные и переписанные заново — Рико знал, что среди этих шума и лжи было не так уж много истины. Но всё равно, иногда детали, или даже тени событий могли скрывать в себе что-то важное. Он прокручивал страницы, фокусируя взгляд на шрифт, ловил мельчайшие отклонения, порой замечая моменты, которые могли быть изменены или искажены, пытаясь найти за всем этим скрытые ответы. Картинки с задержанием Саймона, новые показания, фотографии Тэтсуджи, двора Эвермора, снова и снова они мелькали перед его глазами. Рико не мог позволить себе дать волю эмоциям. Он чувствовал, как постепенно его разум поглощает этот поток информации, и как он, каждый раз, исследует её на предмет мельчайших деталей, которые могут что-то изменить. Он знал, что нужно оставаться спокойным, сосредоточенным. Это было не просто любопытство, это был момент, когда каждый шаг, каждое действие, даже слово могло повлиять на исход. Жан продолжал молчать. Его взгляд был устремлён в потолок, но видно было, что его мысли блуждают где-то далеко, вне комнаты. Парень часто погружался в раздумья, как будто искал ответы там, где их могло и не быть. Его взгляд оставался пустым, как если бы он пытался разобраться в том, что делать дальше, с кем оставаться и как всё это закончится. Для Рико, тем временем, шум в его голове стал нарастать. Смесь давящих заголовков и неподтвержденных слухов только усугубляла ситуацию. Он не мог позволить себе попасть в ловушку медиа, не мог позволить этим статьям манипулировать им. Но всё-таки, в каждой строке, в каждом абзаце было нечто важное. В них скрывались намёки, которые могли бы оказать решающее влияние на их дальнейшие шаги.

***

Внезапный звук распахивающейся двери заставил Рико вздрогнуть. Он поднял глаза от ноутбука, и его взгляд встретился с тенью, которая ворвалась в комнату. Офицер Фил, высокий и с каменным выражением лица, вошёл первым. За ним следовали два полицейских, которые замерли у двери, словно ожидая приказа. В комнате повисла тяжёлая тишина, нарушаемая лишь хрустом пола под их шагами. Сердце Рико сжалось, будто его неожиданно ударило током. Офицер Фил — тот самый человек, который был в расследовании, и его присутствие в этой комнате означало лишь одно: что-то важное, что-то не то. И если бы не тревога в груди, он бы, возможно, даже смог оценить, насколько спокойно ведёт себя этот человек в таких обстоятельствах. Фил кивнул в знак приветствия, не произнося ни слова. Он был профессионалом, и его поведение не оставляло сомнений, что всё происходящее не случайно. Он быстро направился к кровати Кевина, очевидно, не собираясь тратить время на лишние разговоры. Но не успел он подойти ближе, как его пусть преградил Жан — Что вы себе позволяете? — яростно произнёс француз, не давая офицеру пройти. Моро выглядел напряжённым, глаза сузились, а его тело напряжено как пружина. Всё его поведение было чётким сигналом того, что он не готов позволить никаким властям забрать личные вещи Кевина без достаточных оснований. Офицер Фил не сбавил темпа, лишь взглянув на Жана с лёгким выражением недовольства. Он был быстрым и решительным, привыкшим работать в условиях стресса и сопротивления. Без слов, с видом человека, который ожидал, что его действия не вызовут вопросов, он ответил коротким, но уверенным тоном. — Собираюсь забрать вещи. Вам предоставить орден разрешения на изъятие имущества некого Кевина Дэя? Его слова были как холодный ветер, резкие и бескомпромиссные. Он не собирался тратить время на объяснения или на диалог. Его просьба была законной, хотя и провоцировала немалые сомнения. Жан стоял неподвижно, его глаза горели яростью, но в этом взгляде было что-то ещё — напряжённость, которая с каждым мгновением становилась всё более ощутимой. Он знал, что столкновение с офицером Филом не сулит ничего хорошего, но не мог просто отступить. Это не было просто противостоянием за вещи Кевина. Это был вопрос принципа. Фил, заметив стойкость Жана, усмехнулся, и его лицо скривилось в выражении лёгкой иронии, как будто он уже проиграл в том, что касалось не только физического пространства, но и морального превосходства. Он шагнул вперёд, не обращая внимания на препятствие, которое Жан создавал своим телом. Когда Фил прошел мимо, он непроизвольно задел его плечо, словно нарочно подчеркивая свою уверенность и власть в этом моменте. — С дороги, птенчик, в твоих вещах я рыться не собираюсь. – произнёс Фил с легкой насмешкой в голосе, будто вся эта сцена была для него не более чем игрой. Он двигался уверенно, не замедляя шагов, и как бы показывая Жану, что вся его решимость ничего не стоит перед тем, чтобы выполнить приказ. Номер один вышел из комнаты, не ощущая ни конца, ни начала этого пути. Его шаги звучали глухо и отрешенно, как если бы сам коридор был пустым и безжизненным. Он не чувствовал ни боли, ни злости — только разочарование, которое сжимало его грудь с каждым шагом. Всё, что он ожидал, было теперь разрушено. Тэтсуджи сказал, что Ичиро разберется. Он надеялся, что Кевин вернется. А что теперь? Он смотрел, как полицейские забирают вещи его друга, как те незначительные, но такие важные детали, связанные с Кевином, исчезают. Больше не будет этих странных, но понятных привычек, не будет обсуждений, не будет пустых разговоров о том, что делать дальше. Всё это растворялось в воздухе, в этом бессмысленном процессе забирания вещей. Вещи Кевина забирали. Просто так. Как будто не было той истории, не было их дружбы, не было всех тех лет, проведённых вместе. Все исчезло в момент, как исчез сам Кевин. Этот пустой коридор, эти пустые шаги — они отражали пустоту, которую оставил он, его друг, его брат. Кевин был для Рико не просто другом, не просто сокомандником. Это была настоящая связь, что-то более глубокое, чем просто спортивное партнерство. Когда они были детьми, когда жизнь только начиналась, Рико рисовал фломастером цифру два на щеке Кевина, как знак того, что они — единое целое, что они одна команда, что у них есть друг, который всегда рядом. А теперь этот знак, это обещание стало пустым. Цифра два. Это стало татуировкой, когда они уже были старше, когда казалось, что они прошли через все. И что сейчас? Они вместе не просто выиграли чемпионаты, они вместе строили этот путь. Они были не просто сокомандниками, они были семьей, которую никто не мог разорвать. Но теперь Кевин исчез. Рико, как всегда, оказался в центре этого, в центре игры, в центре мракобесия, которое охватило всё. Он чувствовал, как его руки сжимаются в кулаки, как всё внутри него начинает сжиматься, скручиваясь в клубок. Не убив Шелли Фрост.. Всё было бы по-другому. Да, всё началось с этого убийства, с этого момента, когда Рико потерял контроль и сделал то, что не следовало. Всё, что последовало потом, было лишь цепочкой событий, которая привела его сюда. К потере Кевина. К потере всего. Но это не было просто убийством Шелли. Это было следствием того, что произошло ещё раньше. Всё началось с того, как люди Ичиро поймали Натаниэля. Рико чувствовал, как мрак охватывает его. Он не знал, что делать. Не знал, куда идти. Всё, что он когда-то знал, сейчас не имело смысла. И всё, что оставалось, — это думать о том, что могло бы быть, если бы он просто остановился тогда. Если бы не было этого убийства, если бы они не оказались втянутыми в этот беспощадный водоворот событий. Морияма чувствовал, как пальцы сжали ключ-карту, когда он открыл дверь кладовки. Механический щелчок и дребезг замка — всё это казалось его единственным контролируемым действием в этот момент. Он не знал, что именно он ищет в темноте, но что-то должно было помочь ему избавиться от этого гнета внутри, этого ощущения, что каждый его шаг лишь усугубляет ситуацию. Темные стены кладовки обнимали его, как старая, заброшенная, почти забытая комната. В воздухе стоял запах старой пыли и влажности, смесь нафталина от спортивных инвентарей. Эти вещи, эти запахи, кажется, были с ним всегда — немые свидетели всех его страхов, всех его ошибок. Скользнув взглядом по полкам, Рико нащупал то, что искал. Клюшка, забытая, но тяжёлая, как метал, стояла в углу. Парень схватил её одной рукой, ощущая тяжесть в ладони, как тяжесть, которая с каждым днём становилась всё более невыносимой. Его пальцы сжались на ручке, и, не думая, он махнул ей по воздуху. Удар был резким и мощным. Клюшка отлетела от стены, и тот звук, когда пластиковая поверхность столкнулась с углом, оглушил его. Вспышка облегчения пронзила его, как остриё ножа, но длилось это лишь мгновение. Он почувствовал, как напряжение отступает, его тело чуть расслабилось, но ощущение контроля было призрачным. Это не могло затмить ту боль, что всё ещё не отпускала его, не могло забрать всю эту темную воронку, которая сжимала его грудь. Он вернулся к реальности, снова ощущая тяжесть мира на своих плечах. И в этот момент, как холодный ветер, пронзивший тишину, раздался голос. — Слабенько, капитан, силушки не хватает? Рико замер. Он обернулся, мгновенно узнав этот голос — а и вот он, опять, как и всегда, с ним.