Смертельная близость

Эндрю

На улице уже сгущались сумерки, когда Эндрю снова шагал по длинным коридорам Эвермора. В руках он держал папки с документами, которые Рико поручил ему передать тренеру. Его шаги эхом отдавались по пустынным коридорам, а темное небо за окнами лишь усиливало ощущение мрачности, окутавшее этот замок. Мысли офицера-следователя сосредоточились на расследовании, которое, казалось, зашло в тупик. До недавнего времени все указывало на Натаниэля — в этом не было сомнений. Однако после событий последних недель что-то поменялось. Теперь подозрения постепенно сдвигались в сторону тренера. Но какой у него мог быть мотив? — задавался вопросом Эндрю, пытаясь снова и снова разобраться в происходящем. Убийства были жестокими и хорошо спланированными, но Тэтсуджи был человеком, который по идее должен защищать свою команду, а не уничтожать её. Почему он убил своих собственных спортсменов? Миньярд замедлил шаг, вспоминая встречи с Натаниэлем и его неуловимые, загадочные фразы. Парень всегда вел себя странно, но сейчас казалось, что в нем нет той злобной решимости, которая бы толкнула его на такие преступления. Саймон Либер, который взял на себя вину, тоже не подходил на роль убийцы. И всё-таки… Саймон кого-то боялся, — эта мысль не давала покоя. Он отчаянно умолял полицию увести его из Эвермора, не подпускать тренера. Это было ключом, но к чему? Но его мысли вновь вернулись к Реджинальду. Он разочарованно вздохнул, оглядываясь в окна в пол, за которыми сгущались тени. Реджинальд должен был появиться с минуты на минуту, но его отсутствие на протяжении почти целого дня вызывало у Эндрю раздражение. Напарник часто пропадал в самый неподходящий момент, когда дело требовало предельной концентрации и быстрой реакции. Он был уверен, что если бы Реджинальд был более сосредоточен и вовлечен в работу, дело давно бы сдвинулось с мертвой точки. Каждый шаг, который офицер делал по пустынным коридорам, сопровождался мыслью о том, что он скоро не выдержит и подаст заявление. Он хотел, чтобы Реджинальда отстранили от дела, заменили его кем-то более серьезным и профессиональным. Ему нужен был новый напарник, который помогал бы искать ответы, а не тратил драгоценное время впустую. Сколько раз он уже ловил себя на мысли, что делает всю работу один, в то время как Реджинальд либо пропадал, либо был поглощен чем-то другим, совершенно не связанным с расследованием. Эндрю не мог позволить себе больше отвлекаться. Он должен был выяснить, в чем дело с тренером, и понять, как Саймон оказался в таком отчаянном состоянии. Все указывало на то, что за признанием парня скрывается нечто большее, и это «большее» могло быть связано с тренером. Почему Либер боялся тренера так сильно? Почему умолял не пускать его к себе? Возможно, в этом и кроется ключ к разгадке. Подходя ближе к кабинету тренера, Эндрю оглянулся ещё раз на темнеющее небо за окнами и стиснул зубы. Если это дело развалится из-за Реджинальда, он точно не простит себе, что не действовал быстрее. Офицер остановился у двери тренерского кабинета, глядя на деревянную табличку с фамилией, которая уже вызывала у него скрытое раздражение. Вздохнув, он осознал, что несмотря на своё недовольство, ему нужен был напарник. И Реджинальд — с его постоянными отсутствиями и недочетами — больше не мог удовлетворить эти требования. Время терять нельзя. Обстоятельства требовали быстрых действий и четкого понимания ситуации, а вместо этого он оставался в одиночестве с кипой вопросов и туманом подозрений. Эндрю медленно достал телефон из кармана и, сдерживая раздражение, набрал знакомый номер. На другом конце трубки раздался короткий гудок, а затем Фил мгновенно взял трубку. Это действие показалось Миньярду одновременно профессиональным и успокаивающим — вот кто действительно понимал, что значит быть на своём месте и действовать ответственно. Стараясь говорить как можно яснее и сдержаннее, Эндрю быстро объяснил Филу всю ситуацию. Он проговорил о том что расследование застопорилось, а Реджинальд, как обычно, где-то пропадал в самый неподходящий момент. Фил выслушал всё внимательно, не перебивая и не задавая лишних вопросов. И вот, пока Эндрю ещё не успел и глазом моргнуть, Фил спустя пятнадцать минут уже примчался. Едва успев завершить разговор, Эндрю услышал быстрые шаги по коридору. Это был Фил — ответственный и готовый к работе. В его походке чувствовалась уверенность. Наконец-то кто-то, кто может действительно помочь. Когда Фил подошел, его лицо выражало сосредоточенность и готовность к действию. Он был именно тем человеком, который понимал важность каждого шага, и не тратил времени на ненужные размышления или отвлеченные темы. Весь его образ внушал доверие и уверенность, которых так не хватало с Реджинальдом. Эндрю, коротко кивнув в знак приветствия, посмотрел на него и подумал, что с таким напарником всё пойдет гораздо быстрее. Постучав в дверь, мужчины услышали голос Тэтсуджи. «Входите». Они открыли дверь и вошли в кабинет, где тренер уже сидел за столом, погружённый в чтение каких-то документов. Его взгляд на них выдал лёгкое удивление, как будто он не ожидал увидеть их в таком составе. Эндрю мысленно закатил глаза: неужели Морияма полагал, что признание Саймона должно стать концом их вопросов и расследования? Миньярд подошёл к столу тренера и поставил перед ним папки, которые ему передал Рико. Они с Филом обменялись взглядами, и в глазах обоих проскользнула искорка решимости. — Ваш племянник просил передать, – произнёс Эндрю, стараясь звучать как можно более формально. Тэтсуджи поднял брови и взял папки, начиная их просматривать. Его лицо приняло серьёзное выражение, когда он увидел содержание. Эндрю заметил, как тренер поморщился, читая некоторые страницы. Офицер постарался уловить реакцию тренера, наблюдая за каждым его движением. Он знал, что важно не упустить момент, когда тот, возможно, раскроет что-то большее. Фил, стоя рядом, также не терял бдительности, готовый вмешаться, если ситуация потребует. — Это всё, что вам нужно знать? – спросил Тэтсуджи, не поднимая взгляд от папок, но в его голосе слышалось легкое напряжение. Эндрю почувствовал, что они на правильном пути, но осознавал, что это лишь начало. — Ха-, насмешили, тренер. Думаете, мы б пришли просто отдать вам какие-то университетские документы? – с сарказмом спросил Фил, поднимая бровь. Тэтсуджи, на мгновение отложив бумаги, посмотрел на них с лёгким удивлением и недоумением. Его настороженность заметно возросла. Сидя за столом, он ощущал, как в воздухе витает напряжение, которое не пропадало, а только нарастало с каждым моментом. Эндрю и Фил пришли не просто отдать документы — они пришли с вопросами, и эти вопросы явно не были ему приятны. — Что вы имеете в виду? – спросил он, чуть нахмурив брови. Офицеры сели напротив него, и, переглянувшись, Эндрю решил взять на себя инициативу. Он знал, что разговор будет непростым, но не собирался уступать. — Почему давали показания все, кроме вас? – начал он, стараясь говорить спокойно, но с настойчивостью, которая неизбежно прорывалась в его голосе. Вопрос звучал как вызов, и тренер, казалось, это чувствовал. Тэтсуджи слегка покачал головой, как будто не понимая, о чём речь. Однако Эндрю заметил, что его глаза стали более настороженными, а губы поджаты от сдерживаемой агрессии. — Я не обязан отчитываться перед вами. – сказал Морияма, но в его голосе послышалась нотка нервозности. Он явно пытался сохранить свою позицию, но что-то в его интонации выдавало внутренние противоречия. — У меня свои причины. Фил, не оставляя попыток добиться правды, продолжил, сжимая руки на столе, чтобы подчеркнуть свою решимость. — Это слишком просто. Мы имеем право знать, почему у вас такая тишина. Эти события касаются не только вас, но и всей команды. Вы же понимаете, что ваша позиция в этом деле ставит под сомнение доверие? Почувствовав давление, японец сменил позу. Он скрестил руки на груди и стал ещё более закрытым, как будто пытаясь защититься от наступления двух офицеров, чьи намерения становились всё более ясными. — Саймон признался. Разве этого недостаточно? – его голос стал чуть более резким, и в глазах появилось выражение, которое Эндрю знал слишком хорошо — это был знак тревоги, скрывающейся под маской уверенности. — Это не может быть концом. – возразил Миньярд, чувствуя, как накаляется обстановка. — Мы должны проверить, действительно ли он виновен. Вы сами понимаете, что подобные признания иногда бывают неискренними, особенно когда человек находится под давлением. Тэтсуджи вздохнул, его лицо напряглось, как будто он был на грани принятия решения. Эндрю заметил, как тренер сжал губы, словно борясь с собственными мыслями. Этот момент не предвещал ничего хорошего. — У нас сложные отношения в команде, – наконец произнёс Тэтсуджи, уставившись в стол. Он явно пытался найти слова, которые бы не скомпрометировали его и не поставили под угрозу его карьеру. — Саймон может что-то скрывать. Фил нахмурился, его внимание сосредоточилось на каждой детали в поведении тренера. — Скрывать? Но почему? И что, по вашему мнению, он пытается скрыть? – его вопрос звучал требовательно. Встретившись со взглядом Фила, тренер Морияма не отвёл взгляд, выдерживая давления, которое на него оказывали офицеры. — Я не могу говорить об этом. Не в интересах команды, – произнёс он, но слова прозвучали слабо, неубедительно, словно он сам не верил в их истинность. — Это не только в интересах команды, – резко произнёс Эндрю, его голос стал более решительным. — Это в интересах расследования. Если вы хотите, чтобы мы доверяли вам, вы должны быть открытыми. В противном случае мы не сможем сделать свою работу должным образом. Мужчина замер на мгновение, его лицо изменилось, и в нём появилось выражение решимости. Он сжал губы и наконец выпрямился в кресле, понимая, что противостоять двум настойчивым офицерам — дело не из лёгких. Теперь они стояли на грани открытия важной правды, и он это понимал. В его глазах читалось смятение и желание защитить то, что было важно, но и страх перед возможными последствиями, которые могли последовать за тем, что он собирался сказать. Секунды тянулись, и в воздухе витала напряжённая тишина. — Что вы хотите знать? – более уверенно, спросил Морияма. — Какая причина того, что Саймон истерически просил не подпускать вас к нему? –продолжил Миньярд. — Значит, совесть заиграла, мать его! – вырвалось у тренера с неожиданной злостью, его голос прозвучал резче, чем он сам, вероятно, ожидал. Эндрю слегка наклонил голову, но его взгляд оставался твердым. — Хотите сказать, что это было из-за стыда? — По-вашему, может быть другая причина? – Тэтсуджи фыркнул, но во взгляде его мелькнула тень сомнения. Он явно пытался сохранить самообладание, но в его ответах уже чувствовалась нервозность. — Хорошо, давайте к следующему вопросу. Откуда в Эверморе запрещенные вещества? – не меняя тона, спросил офицер. Вопрос ударил по тренеру сильнее, чем предыдущий. Его лицо напряглось, брови сдвинулись, и он зло уставился на Эндрю. Тренер взял паузу, но затем холодно отрезал. — Не смейте говорить подобного. Фил нахмурился, внимательно изучая реакцию тренера, но Эндрю не собирался отступать. — Саймон сказал, что был под воздействием кокаина. Откуда он мог взяться у спортсменов? — На кой чёрт мне знать? – рявкнул Тэтсуджи, его лицо побагровело. — До вас никто и не заикался об этом! Вы что, думаете, что я даю ребятам наркотики? — Мы этого не утверждаем, – спокойно ответил Эндрю, но его глаза не отрывались от лица тренера, оценивая каждую малейшую реакцию. — Мы просто хотим понять, как это могло случиться в вашем заведении. Тренер вздохнул, его гнев на мгновение отступил, уступив место усталости. — Я тренирую этих ребят, учу их дисциплине, как на поле, так и в жизни. Вы думаете, что мне есть дело до их пороков? Или что я мог это одобрить? – он остановился, потерев переносицу. — Этого не могло случиться. Молчание стало тяжёлым, почти осязаемым. Оба офицера, Фил и Эндрю, наблюдали за тренером, анализируя каждое его движение, каждый взгляд, пытаясь понять, что скрывается за его уверенностью. Тэтсуджи, казалось, не собирался сдавать позиции. Он твёрдо держал взгляд на Эндрю. В этом взгляде читались вызов и решимость. Эндрю, в свою очередь, пытался прочитать в лице тренера Воронов хотя бы намёк на сомнение или страх. Он знал, что тот был опытен в искусстве удержания контроля — как на поле, так и за его пределами. Но теперь, под давлением расследования, он был вынужден защищаться не от спортсменов, а от закона. Фил бросил быстрый взгляд на своего напарника, словно ждал, когда тот снова заговорит. Но Эндрю решил выдержать паузу, дать Тэтсуджи почувствовать её вес. Это была игра на нервах, где каждое движение, каждое слово могло привести к новому витку напряжения. Тэтсуджи, не выдержав нарастающего давления, произнёс свою заключительную фразу, в которой звучали искренность и гнев. Его лицо раскраснелось от ярости, а голос, обычно спокойный и уверенный, теперь звучал как гром. — Они мне все как сыновья, и у меня нет ни единой причины, чтобы совершить убийство кого-либо из моей команды. – произнёс он, как будто это могло служить достаточным оправданием. Фил, не ожидая такой реакции, покачал головой, и, сделав шаг вперёд, решительно перевёл разговор в другое русло. — А может, ты пользуешься тем, что они все в твоей власти? – произнёс он, его голос был полон вызова. Слова прозвучали резко, как удар по лицу. Тэтсуджи, словно от полученного удара, застыл, его удивлённое выражение лица изменилось на одно, полное возмущения. Он не ожидал, что кто-то сможет так открыто бросить вызов его авторитету. Миньярд вскинул брови, его заинтересовала версия напарника. Внутри него разгорался интерес, который всё больше противоречил его спокойствию. Фил, иногда непредсказуемый и резкий, мог подметить нюансы, которые другие могли бы упустить. Морияма стиснул кулаки, его лицо скривилось от гнева. Внутренний конфликт кипел у него на глазах, когда он пытался справиться с обвинениями. Он казался теперь не столько тренером, сколько затравленным зверем, готовым защищаться любыми средствами. — Пошли вон из моего кабинета! – взревел он, прерывая молчание. — Чтобы ноги вашей здесь не было, уроды! Я позабочусь о том, чтобы вас уволили к чертям! Слова вышли из его уст с такой яростью, что даже Эндрю почувствовал, как воздух в комнате изменился. Тэтсуджи смотрел на них с ненавистью, словно они были единственными препятствиями между ним и его спасением. Это было больше, чем просто злость — это было отчаяние, готовое вырваться наружу. Фил, ни на секунду не смутившись от агрессии тренера, продолжал уверенно давить: — Так бурно реагируете потому, что я прав? Тэтсуджи побелел от гнева, его кулаки сжались еще сильнее, а голос был пропитан яростью: — Я сказал, пошли вон. Или сейчас охрану вызову! – его слова прозвучали почти как крик, в воздухе чувствовалось, что его терпение иссякло. Офицеры, понимая, что дальнейший разговор бесполезен, молча поднялись. Эндрю на мгновение окинул тренера проницательным взглядом, будто запоминая каждую деталь его поведения. Когда они направились к выходу, Миньярд неожиданно остановился у самой двери и, не поворачиваясь, сказал с холодной решимостью: — Мы ещё вернёмся. Эти слова прозвучали почти как угроза, оставляя в кабинете ощущение недосказанности. Фил нарочно хлопнул дверью с такой силой, что звук разнёсся по всему коридору. Эндрю сдержанно усмехнулся, увидев раздражение на лице Фила. Эндрю и Фил стояли у своих машин, закурив, погружённые в собственные мысли. Облака дыма плавно поднимались в небо, а осенний вечер становился всё прохладнее. Они оба молча смотрели куда-то вдаль, каждый обдумывая то, что произошло в кабинете тренера. Казалось, в воздухе витало напряжение, вызванное их разговором с Тэтсуджи, и это напряжение никак не отпускало. Миньярд лениво вдыхал дым, когда его взгляд случайно остановился на двух фигурах, которые быстрым шагом проходили мимо. На миг ему показалось, что они ему знакомы. Когда он присмотрелся внимательнее, его осознание вылилось в голос: — Добрый вечер. – сказал он, не повышая голоса, но достаточно громко, чтобы их услышали. Оба парня — Норрис и Натаниэль — резко вздрогнули, остановившись на месте, как будто их застали врасплох. Их головы быстро повернулись в сторону офицеров, и глаза встретились с холодным, внимательным взглядом Эндрю. В этот момент тишина повисла между ними, как будто на секунду замерло всё вокруг. Натаниэль, словно первый пришёл в себя, коротко кивнул в знак приветствия, а его лицо оставалось на удивление спокойным. Но взгляд его выдавал скрытую настороженность. Норрис же, казалось, был более взволнован — его взгляд метался то на Эндрю, то на Фила, и он, не скрывая нервозности, слегка напрягся. — Ахой, – пробормотал Норрис под нос, почти не слышно, и они оба, чуть ускорив шаг, явно не желая продолжать контакт, попытались скрыться за углом ближайшего здания. Эндрю хмуро смотрел им вслед, затягиваясь сигаретой, пока их фигуры постепенно исчезали из виду. Фил в это время повернул голову к напарнику, вопросительно подняв бровь, но тот лишь слегка пожал плечами. Он хорошо знал, что эти двое были частью команды, и что их взаимодействие с этим расследованием могло быть куда глубже, чем на первый взгляд казалось. Сев в свои машины, офицеры разъехались, оставляя за собой зловещую тишину, которая окутывала Эвермор. Дороги постепенно пустели, вечерние огни начинали мерцать, создавая игру теней на асфальте. Каждый из офицеров был погружен в собственные мысли о только что прошедшем разговоре с Мориямой и о тех сложностях, которые их ожидают впереди. Блондин, настроенный на серьезный лад, включил радио, но музыка не смогла развеять его мрачные размышления. Он прокручивал в голове слова тренера, его уверенность и желание защитить свою команду. Что-то в этом не давало покоя, и он понимал, что Тэтсуджи явно что-то скрывает. На кольцевой развязке они разъехались в разные стороны. Эндрю направился на восток, его дом находился в районе, где ночные огни плавно сменялись тишиной пригородных улиц. Он обдумывал, как важно в этот момент разобраться во всем, что происходит в Эверморе, и какой ценой это может быть достигнуто. Фил, в свою очередь, поехал на юг, в более спокойный и уютный район, где уже не раз проводил вечера за книгами и размышлениями о жизни. Ему тоже не давала покоя эта ситуация — все больше вопросов возникало в его голове, и каждый из них требовал ответа. Каждый из них понимал, что хотя бы на время нужно оставить работу и позволить себе немного расслабиться, но в воздухе витало чувство, что это только начало, и их пути еще не раз пересекутся в этом запутанном расследовании. Эндрю продолжал размышлять о Саймоне, его невыносимо запутанной ситуации. Этот парень, казалось, знал нечто важное, что могло бы пролить свет на мрачные события в Эверморе. Но вместо того чтобы поделиться информацией, он выбрал замкнуться, крепко сжав зубы и упорно повторяя, что все, что он говорил, — это чистосердечное признание. Почему он так неохотно откровенничал? Миньярд был уверен, что причина кроется глубже, чем просто признание вины. Саймон явно находился под давлением, возможно, угроза исходила не только от полиции, но и от кого-то еще. Эндрю чувствовал, как нарастает его раздражение. Каждый день, каждый разговор с Либером лишь усугубляли его непонимание и бесконечные вопросы. Саймон в свои восемнадцать лет, безусловно, испытывал страх, и офицер догадывался, что это не только страх перед законом. Возможно, кто-то запугивал его, чтобы он не раскрыл правду. Слишком много всего происходило вокруг, и Эндрю не мог понять, каким образом разорвать этот порочный круг. Он пытался вспомнить, о чем Либер говорил до признания, когда еще оставалась надежда на его сотрудничество. Все слова, все мимолетные взгляды, все жесты — что-то должно было иметь значение. Эндрю понимал, что если он хочет помочь Саймону, ему нужно найти способ, чтобы парень почувствовал себя в безопасности. С каждым поворотом дороги Эндрю понимал, что ему нужно больше информации. Он знал, что когда-либо Саймон должен был бы рассказать правду, и его задача заключалась в том, чтобы создать подходящую обстановку для этого. Как это сделать? Как дать понять Саймону, что он может доверять ему и Филу, что они не враги, а скорее союзники в этой сложной игре? Эндрю решил, что ему следует поговорить с Натаниэлем. Возможно, тот сможет понять, что именно тревожит Саймона, и какие слова могли бы разубедить его бояться. Натаниэль мог бы дать ключ к пониманию состояния Либера. А пока Миньярд продолжал ехать по темнеющим улицам, его мысли не покидали вопросы, которые он намеревался задать, и те действия, которые предстояло предпринять. Дома его ждала уже привычная пустота, которая словно обвивала его, как тёплый плед, но в то же время давила на грудь. Эндрю переоделся, сбросив с себя одежду, которая пахла сыростью и неблагополучием Эвермора. Он сменил её на удобные джинсы и старую футболку, в которой чувствовал себя чуть более расслабленным. Войдя на кухню, он включил телевизор, и ненавязчивый шум заполнил пространство. Миньярд открыл холодильник, вытащил остатки пиццы, которые уже несколько дней лежали на полке, и поставил их в микроволновку. Пока еда разогревалась, он смотрел на экран, но мысли по-прежнему не покидали его. Образы Саймона, Натаниэля, Норриса, тренера, а также запутанные интриги, которые их окружали, бесконечно крутились в его голове. Пицца, как ни странно, напоминала о более простых временах, когда всё казалось ясным и безоблачным. Он взял тарелку, выложил на неё разогретые куски и сел за стол. Еда оказалась холодной и безвкусной, но это было неважно. Эндрю жевал механически, глядя в окно на тёмный двор. Лунный свет освещал землю, и одинокие тени деревьев колебались на ветру, словно танцующие призраки. В такие моменты он часто думал о том, как много изменилось в его жизни. Он стал свидетелем ужасов, о которых ранее только читал в новостях. Ему пришлось столкнуться с реальностью, полной недоверия. И хотя он не был готов принимать эту новую реальность, у него не было другого выбора. После ужина он оставил тарелку на столе, и вместо того чтобы включить свет, предпочёл остаться в полумраке, продолжая думать о том, как ему вытащить Саймона из этого кошмара. В его голове созревал план: он должен встретиться с парнями, обсудить ситуацию и попытаться понять, как лучше всего помочь Саймону. Только вот как донести до него, что его страхи обоснованы, и при этом не стать очередным источником давления?

***

На утро Эндрю разбудил резкий звонок телефона, как будто кто-то безжалостно дергал за веревочку, привязывая его к реальности. Это происходило не в первый раз, и он уже чувствовал, как его терпение подходит к концу. С раздражением он протер глаза, пытаясь избавиться от остаточных образов сна, и поднял телефон. Кисти рук побелели от напряжения, когда он сжал устройство так сильно, что казалось, оно вот-вот треснет. На экране высветилось имя "Придурок". Реджинальд. Эндрю в очередной раз задался вопросом, какого черта тот пропадал в самые нужные моменты, а потом появлялся, как по команде, в самый неподходящий. Мысли о нем вызывали лишь недовольство и гнев, ведь его непредсказуемость уже успела стать постоянной частью жизни Миньярда. Взяв трубку, Эндрю стиснул зубы, чтобы удержать вспышку ярости. Через секунду он процедил: — Что. Тебе. Блядь. От. Меня. Надо. — Эндрю, чипе, спортсмена отравили! – в голосе Реджинальда звучал явный стресс, который тот смог бы почувствовать даже через телефон. — Скорая только что увезла в больницу. Срочно приезжай. Сонное состояние Эндрю тут же рассеялось, как утренний туман под яркими лучами солнца. Слова Реджинальда пронзили его как холодный душ. Он мгновенно задался вопросом, что произошло и почему он ничего не знал об этом раньше. Он взглянул на часы — еще не успел порадоваться, что выспался, а вместо этого чувствовал, как в груди нарастает тревога. — Детальней. Кого на этот раз блять?! – скомандовал он, вставая с кровати, уже готовясь одеться и выдвигаться на место происшествия. — Этого, Дэя, господи. Кевина Дэя! Имя пронеслось в его голове, вызывая мрачные ассоциации. Кевин Дэй — один из лучших спортсменов команды, чьи успехи вдохновляли многих. Теперь, узнав о его состоянии, Эндрю почувствовал, как адреналин закипает в его венах. У него не было времени на раскачивание, на самую малейшую задержку. — Я на пути, – быстро произнес он и, не дожидаясь ответа, отключил звонок, бросив телефон на стол. Эндрю метнулся к шкафу, доставая форму, его движения были быстрыми и точными, как у опытного бойца, готовящегося к бою. В его голове уже складывался план: ему нужно выяснить, что произошло, и сделать все возможное, чтобы спасти Кевина. Он выскочил из квартиры, почти не обувая обувь, оставив все ненужное позади. В голове крутились мысли о том, кто мог бы быть замешан в этом, о темных тайнах Эвермора и о том, как глубоки они могут быть. Эндрю понимал, что в этот раз он не может позволить себе ошибиться. Всё вокруг словно замерло в ожидании, пока он мчался к своей машине, но внутри него бушевала буря эмоций: гнев, страх, беспокойство и стремление к справедливости. Он знал, что у него есть всего несколько минут, чтобы разобраться в ситуации, и он не собирался их упускать. Теперь, все это набрало новый оборот. Зачем кому-то покушаться на жизнь, Кевина-мать -его-Дэя?!