Теперь ты

Закат окрасил небо в бледно-розовый. Начиналась метель. Запеклась кровь на разбитых костяшках. Во рту всё ещё стоял металлический привкус. Андрей улыбался, мысленно сравнивая себя с главным героем хорошего боевика. Снег летел в лицо, ноги вязли в сугробах, но он уверенными шагами стремительно двигался вперёд. Враг в лице Марата Суворова был им повержен. Андрея накрыло всезаполняющее чувство счастья, полная удовлетворенность собой. Он ощущал, как бьётся сердце в груди, причиняя почти физическую боль, от которой, тем не менее, становилось приятно. Дышать было трудно, Андрей делал это хрипло и рвано. Казалось, его вот-вот вырвет его же лёгкими — это не смущало, он был слишком возбуждён, чтобы остановиться. Смог наконец-то поставить Марата на место; тот слишком много на себя взял, думал, это он герой, сделал правильный выбор, сразил противников, отомстил за любовь и прочий бред. Но не учёл: у Андрея своя история. И в ней Марат — крыса, идеологический противник, не пацан больше. Да и больно он нужен, жалкий, ни на что не годится. Быстро сдался, Маратик. Андрей презирал его за трусость, за то, что до конца не пошёл. Помнил, как Марат его отговаривал в Универсам вступать, говорил, мол, какой из тебя, пианиста, отличника и сыночка маминого, группировщик? А какой из тебя группировщик, Марат? Первых трудностей испугался, поджав хвост к ментам побежал. Надо было раньше думать. Андрей же, пришившись, подписал себе приговор: либо смерть, либо тюрьма. Он осознавал, на что идет, в этом и был смысл. И ради чего? Андрей был уверен, что они вдвоём до последнего вздоха будут, и в камеру бы одну сели, и умерли бы вместе. Их обоих в драке бы забили разъездовские, лица превратив в кровавое месиво, или они сами друг друга прикончили — красивый, правильный финал их общей истории. А Марат не таким оказался. Из-за страха своего, из-за этой девчонки несчастной, из-за моральных принципов, от которых откровенно тошнило, предал то, что их объединяло, всё разрушил. Андрей решил: пусть наслаждается своей правильной жизнью, мешать он не станет. Нет больше улицы для Марата, как и Марата для улицы. Возвращаться домой не хотелось, Андрей и не планировал. Не было желания объяснять Диляре, что произошло, а та бы точно не обрадовалась тому, что оба ребёнка домой с синяками вернулись. Появилась идея переночевать в качалке, но удача не была на его стороне. Кащей, не пойми откуда взявшийся, присвоил территорию себе. Недовольный таким раскладом, Андрей отправился в ту самую квартиру, которую когда-то показал ему Марат. В ней, как всегда, было холодно и сыро, но здесь теперь намного комфортнее, чем в душном доме Суворовых.

***

Андрей стоял у квартиры Зималетдинова. В подъезд его пустил кто-то из соседей: Васильев наплёл, что живёт здесь, просто ключи забыл. Он знал: Вахита уже отпустили, как и других универсамовских. Турбо признали невиновным, когда Адидаса нашли, остальных продержали пару суток и отправили на свободу. Первым Андрей решил говорить с Зимой, у того голова на плечах была, а от остальных чего угодно можно было ожидать, рисковать не хотелось. Васильев нажал на звонок. Вахит открыл. — Привет, — выпалил Андрей, выглядывая из-под козырька вязаной кепки. — Пальто? Тебя как сюда принесло? — Зима тяжело вздохнул: не первый незваный гость за последнее время. — Я пройду? Поговорить надо, — Андрей бесцеремонно вошел в квартиру. Он проигнорировал коврик у двери, пачкая вымытый недавно пол грязной обувью. — Не наглей, скорлупа, — начал было Зима, но Андрей его перебил. — Знаешь, что с Адидасом? — он снял с себя куртку и повесил на крючок. — Нет больше Адидаса с улицей, свалил куда-то, — проворчал Зима, глазами ища тряпку: надо было вытереть мокрые следы с паркета, мама его все утро намывала, не хотелось расстраивать. — Его мент застрелил, похоронили уже, — объяснил Андрей, Вахит посмотрел на него с недоверием. — Тебе откуда знать? Слухи кто пустил? — он нахмурился, сжал в кулаке тряпку, не нравились ему такие новости. — Да я ж у Суворовых сейчас… — сказал Андрей вполголоса, прозвучало неуверенно. — Точно! — воскликнул Зима, он закинул ему руку на плечо, грубо притягивая к себе, — Ну, чё там Маратик? — Вахит завёлся, такая злоба послышалась в его словах, что Андрею не по себе стало. — Мне какое дело? Я с ним не общаюсь, — Андрей вырвался из «объятий» приятеля, — Знаю только, что Адидаса закопали уже, на похоронах меня не было, могилу не видел, но родители его ездили туда, — он старался говорить коротко и по делу, чтобы Зима сразу всё понял. Вахит ничего не ответил, лицо его помрачнело. Вряд ли Андрей стал бы ему врать. — А как мне известно, они его уже мертвым поймали. Говорили, кто-то на улице напал, менты труп нашли, потом экспертиза была, ну, а на пистолете отпечатки его… — Зима стоял, прислонившись к стене, взглядом сверлил потолок, ему нужно было всё обдумать. — Я думаю, они боятся, — обратил на себя внимание Андрей, — Ну, что мы это… Мстить за него будем, — он внимательно смотрел на Вахита, ожидая ответа. Но тот промолчал. Прошел на кухню, поставил на плиту чайник, сел у окна и принялся ждать, пока вода закипит. — Садись, чаем угощу, зря что ли пришёл, — смягчив тон, позвал Андрея, застывшего в дверном проёме. На кухне у Зималетдиновых было тесно. У стены стоял небольшой стол, к нему были приставлены два стула, украшенные вязаными сидушками. Рядом плита, расположена так, что в проходе больше одного человека бы не поместилось. Пахло здесь приятно. Вахит выключил духовку, достал пирог и поставил перед Андреем. — С мясом, вкусный, мама приготовила, попробуй, — он протянул гостю вилку, — Осторожно, горячо пока. — Она к подруге ушла, но скоро вернётся, давай кратко и по делу, ко мне зачем пришёл? — Зима отодвинул тюлевую штору и приоткрыл окно. Достал из кармана спортивных штанов пачку сигарет, закурил, сев напротив Андрея. Табачный дым заполнил комнату. Вахит взял с сушилки кружку и поставил на стол в качестве пепельницы. — Ну, так надо что-то делать! — заявил Андрей, — Я в качалке был, там Кащей, сказал, он всех отшивает. Собрания не проводятся, наших на улице не видно, непонятно, что с Универсамом происходит… Ещё этот беспредел ментовской с Адидасом… — Не поверишь, ко мне вчера Туркин приходил, вот, всё то же самое рассказывал, — Вахит усмехнулся и покачал головой, стряхивая пепел с сигареты. — Ну так? — Андрей брови поднял в недоумении. — А чё ты предлагаешь? Идти с Кащеем разговаривать? Мента предложить грохнуть? Да он рад только будет знать, что Вова в могиле лежит. Он бы и сам его убил, пожалеет только, что их не опередил, — Зима закашлялся. — Разберёмся, главное пацанов наших как-то собрать. Он устало вздохнул, потирая глаза. Андрей мыслил по-детски наивно, да и Турбо не лучше, оба бредили возрождением группировки. — Мы теперь нахрен никому не нужны, нет больше Универсама, — грубо ответил Вахит. — Почему не договориться с Кащеем? — Андрея было не угомонить, — Скажем ему, что снова может главным стать. Это ведь не мы его отшили, а Адидас, а Адидаса нет больше… — Ага, и братишка его крысой оказался, — прошипел Зима и потушил сигарету. Его вдруг злость охватила, пальцы невольно сжались в кулаки. — Сука, Маратик, — процедил он сквозь зубы, — сдал всех и остался не при чём. — Это из-за него ведь закрыли нас, группировку развалил, падла, — Вахит принялся постукивать пальцами по столу, обдумывая сказанное. Не то чтобы он действительно так считал, безусловно в этом была и вина Вовы, а ещё ментов, соседних группировок, да и его самого, в чем-то то точно была. Просто нужно было сделать кого-то козлом отпущения. — Значит так, скорлупа, — спустя минуту молчания выдал Зима, — Завтра к Кащею пойдем разговаривать. Ты, я, и Турбо возьмём, порешаем вопросы. Лицо Андрея озарила улыбка, он хотел было начать благодарить за помощь, но его выпроводили в коридор, всучив в руки куртку. — А на сегодня всё, мама скоро вернётся, давай, шуруй отсюда, — Вахит проводил гостя взглядом и запер за ним дверь.

***

Как сказал Турбо: «Не возьмём умом — возьмём силой». В том, что Туркин умом не возьмёт, никто не сомневался, поэтому было принято решение взять ещё пацанов, самых толковых из универсамовцев. Парни собрались на привычном месте, и, недолго думая, направились в сторону качалки. — Что говорить-то будем? — шепнул Андрей Зиме, тот покачал головой. — Сказал же, по факту разберёмся, — они остановились у здания. — Чё там, закрыто? Выламывать будем? — сзади подошёл Турбо. Он завёлся сразу, как почуял, что дело дракой пахнет, быстро собрал ребят, все утро по дворам бегал, от счастья светился, никак его пыл не умерить было. — Тихо ты! — прошипел Вахит, — Мы же говорить решили. — А чё мы ему скажем-то? Извини, Кащей, что мы тебя отшили, были неправы, принимай нас обратно — так что ли? — Валера повысил голос, обращаясь ко всем присутствующим, — Умолять его у нас старшим стать начнём? Кто на коленях стоять будет? Ты, Зима? Или Пальто, может? — Это Адидас ему предъявлял, а не мы, — ответил Зима, стараясь сохранять спокойствие. — А все согласны были с Адидасом, правильно сделал, — Турбо стоял на своём, произнося эти пламенные речи и активно жестикулируя, — Надо качалку вернуть, пацаны, а Кащей пусть гуляет. — Не думаешь, что он нам решит проблем каких подкинуть? — прервал друга Вахит. Он понимал, что авторитет на улице Кащей имеет больший, чем они все вместе взятые, поэтому лучше согласиться на его условия и иметь такого человека у себя в союзниках, чем в контрах с ним быть. С Кащеем вражда в целом особого смысла не имела. — Миром нужно решать. — Я не понял, ты ссышь что-ли? — Валера сделал шаг на встречу другу, прожигая того недовольным взглядом. — Сам ты ссыкло, — огрызнулся Зима и оттолкнул его от себя. Решено. Вахит подошёл к двери, дернул за ручку, и та открылась. В нос тут же ударил резкий запах дыма, в нем была примесь странного горьковатого аромата, ни на что не похожего. Дышалось с трудом. Кащей за недолгое время своего правления успел превратить это место в блатхату, выглядело жутко. На полу валялись разбитые бутылки, шелуха от семечек и прочий мелкий мусор. В мутном воздухе зрение теряло свою остроту. Зима нечаянно наступил на шприц, со злости пнул его в сторону. Вахита передёрнуло от одной мысли, что могло тут твориться. Одна из ламп перегорала, назойливо мигая. Лучи, тусклые и холодные, освещали фигуры присутствующих, создавая на полу чёткие тени. За столом в центре зала вместе с приспешниками сидел нынешний хозяин качалки. — Опа, кого это к нам принесло! — Кащей встал из-за стола, привлекая внимание всех собравшихся к себе. Шаткой походкой он приблизился к Зиме, тот поморщился от яркого запаха перегара, исходившего от мужчины. Друзья его были не лучше: один без сознания валялся на диване, трое других, громко смеясь, глушили водку из гранёных стаканов, в карты играли. Трясущиеся пальцы сжимали сигарету. Кащей затянулся, выдохнув в сторону парней едкий дым. — Подкачаться пришли, пацаны? Это дело хорошее… — начал было он, ехидно улыбаясь. — Вы чё тут устроили? — Турбо подался вперёд, готовясь нанести удар, но Вахит остановил его. — Это ты, — Кащей ткнул парня в грудь, не скрывая пренебрежительного отношения — мне предъявлять собрался? — он вскинул брови, всматриваясь в него тупым взглядом. — Это наше место, а ты здесь притон устроил, блядей своих сюда водишь, — Валера махнул рукой, указывая на беспорядок в зале, — Чем вы тут ставитесь, а? — он яростно рвался вперёд, но Зима крепко схватил его за плечо, словно бешеную собаку, не давая влезть в драку. Эмоциональные порывы Туркина были крайне непредсказуемы, нужно контролировать. — А кто сказал, что ваше? Было ваше — стало наше, — Кащей хлопнул в ладоши, хищно скаля кривые зубы. Послышались одобрительные возгласы, собутыльники подняли стаканы, будто только что тост прозвучал. — А так не получится, Кащей, — заговорил наконец Зима, подходя к нему ближе. Он нахмурился, понимая, что собеседник в его угашенном состоянии вряд-ли даст вразумительный ответ, — Как территорию делить будем? — Чё, это мы вам уступать должны, думаешь? — Кащей вальяжно раскинулся в кресле, наливая себе водки. — Договориться надо, — Вахит вздохнул, потерев глаза, они начинали слезиться от дыма, — Слышал, что Адидаса убили? — чуть тише проговорил он. — Пока ты бухал тут, его менты завалили, — выпалил Турбо с явным упрёком, будто обвинил в случившемся. — Ну, за что боролся — на то и напоролся, — Кащей сделал глоток, поморщившись; о смерти Вовы ему было известно. От таких заявлений даже у Зималетдинова руки зачесались, собеседник явно на конфликт нарывался. — Чё вы мне предлагаете-то, с ментами идти разбираться? — Кащей окинул взглядом группировщиков, ухмыльнулся. Сначала отшили его, по указанию Адидаса небезызвестного, а теперь, когда не за кем следовать, обратно приползли — стадо, не иначе. — А с ментами-то как получается: одного замочишь — а завтра другой тебя самого… — он двусмысленно похлопал ладонью о сжатый кулак, — Всех не перебить, — неодобрительно скривил губы, покачав головой, — Вы делайте что хотите, найдёте — отомстите, я лично за него впрягаться не буду. Обида на Вову все ещё не прошла. Кащей в нём разочаровался давно, и теперь, когда того убили, думал, что он по заслугам получил, не туда полез, если бы старшего слушал, всё бы по-другому было. А эти за ним бездумно — вот и нарвались на неприятности, сами же и развалили свой Универсам. — Ты в курсе, что брат его с ментами связался? Крысой оказался, — Турбо шагнул вперёд, объявляя эту новость. — Маратка? — Кащей оживился, вскинул брови в удивлении и в ожидании подробностей уставился на пацанов. — Он помазком стал, мы его отшили, а он, сука, ментов на сборы привёл, пистолет мне подкинул, брата, походу, отмазать хотел, — Турбо говорил быстро, покраснев от вмиг вспыхнувшей ярости. — Совсем, смотрю, у вас всё плохо, — губы расплылись в самодовольной ухмылке, Кащей закурил; как он и ожидал, правление Адидаса ничем хорошим не кончилось. А вот с младшим Суворовым всё поинтереснее было, не ожидал он такого от Марата; тот, понятное дело, всегда был ни на что не годным подсосом старшего брата, но чтобы так от понятий отойти… — Я его нахрен убью, — выкрикнул Турбо, рефлекторно сжимая пальцы в кулак. — Ну убивать-то зачем? — спокойно ответил Кащей, — Ты родителей пожалей, они и так сына потеряли, пусть хоть этот выродок останется. А вот поговорить с ним можно, я бы сказал — нужно, — он выделил последнее слово и дрожащей рукой стряхнул пепел с сигареты. Ничто не объединяет так, как общий враг. Обе стороны жаждали мести и хотели восстановить справедливость. Марат идеально подходил на роль козла отпущения, олицетворяя собой всё, против чего они выступали: предательство, раздор в группировке, милицию. Кроме того, он был из рода Суворовых, ненавистного ныне Кащею. Тот ждал от Адидаса извинений, кто-то должен был ответить за нанесённые им оскорбления, если сам он не мог, то пусть младший попробует, так хоть будет над чем посмеяться. Все всё понимали. Универсамовцам нужен был Кащей, без авторитетного старшего на улице они бы не выжили, а Кащею новая группировка — переделанный Универсам, малолетние хулиганы, которых он бы мог использовать для своих целей. — Значит так, Марата сюда приведёте, этот вопрос будем решать, — отдал приказ самопровозглашенный лидер. — Как мы тебе его сюда притащим? Похищение организовать собрался? — возмутился Турбо. — Не собирался, это вы придумывать будете, делайте что угодно, но чтобы он тут, передо мной стоял, живой, — Кащей сплюнул на пол, — Три дня даю, давайте, пацаны, я в вас верю, — он хитро подмигнул Зиме и похлопал его по плечу, развернув к выходу. Дверь за ними закрылась, парни столпились на улице. — Пальто, а ты что отмалчиваешься? — Турбо подошёл к Андрею ближе, прижимая его к стене. Валеру злил Кащей, не устраивало положение, в котором они оказались, но сильнее всего была ненависть к предателю. — Может ты тоже помазком стал? Мы же не знаем, вдруг ты там с Маратом из одной кружки пьёшь? — Турбо внимательно смотрел на него, требуя ответа. — Мы с ним не видимся, — Андрей нахмурился, — Только в школе… Я дома редко ночую, и то, когда его нет. — Ну, смотри внимательно, — Вахит покачал головой, — зашкваришься, потом не отмажешься. Повисло молчание. Ловить Марата в школе было опасно, там и учителя с другими детьми, и Комсомол его обязательно рядом невовремя окажется; домой к нему тоже не придёшь, подозрительно будет, родители в милицию позвонят, не хотелось лишних проблем… — Я знаю, во сколько он вечером уходит обычно, — подал голос Андрей. — Не знаю куда, но можно по дворам за ним пойти, проследить, где безлюдно будет — там и взять… — он скромно поделился своими мыслями, боялся, что пацаны не оценят. — Во скорлупа даёт — довольно заулыбался Турбо, — Ну чё, Зима, поймаем крысу? Пацаны радостно загалдели, выражая одобрение. Андрей смотрел на них со стороны — свора дворовых собак, бешеные животные с хищными оскалами и горящими от ярости глазами. Им хотелось отстоять свою честь, отомстить беспощадно, избавиться наконец от слабого звена. Он это желание разделял. — В четверг, — успокоил Андрей взбудораженных парней, — в три часа из подъезда выйдет, адрес знаете, — солнце блеснуло в его холодных голубых глазах, и тут же они скрылись за козырьком кепки.

***

Андрей зашёл в подъезд в полтретьего. Поднявшись на нужный этаж, принялся ждать, боялся упустить Марата. Время замерло. В голове монотонно тикали часы, отсчитывая секунды до встречи и с каждым ударом будто говоря: «Посмотри! Вот, что ты делаешь!», но Андрей был уверен в своем решении, по крайней мере, ему хотелось так думать. Терпеть это издевательство было невозможно, хотелось покончить поскорее со всем, отдать пацанам Марата, выполнить свою часть плана и выдохнуть облегчённо. Послышались быстрые шаги. Марат спустился на этаж, прекратив страдания Андрея. Он мельком глянул на часы. У них было десять минут. — Есть сигарета? Даже не пришлось ничего придумывать. Сигарета у Андрея, правда, была одна — протянул Марату. Ему и самому необходима была доза никотина, но первую затяжку другу уступил. Марат расслабился и Андрей ловко выхватил сигарету из его пальцев. Конечно, они оба помнили их первый раз, как курили тогда вдвоём. В памяти всплыла неловкая попытка Марата научить этому. Теперь Андрей и сам всё умел. «Попробуем в другой раз» Он на миг будто снова оказался на заснеженной теплотрассе, холодом обдало и послышался до боли родной голос. Пробуй, Марат. Андрей потянулся к нему и выдохнул дым в рот, задев своими губами чужие. Приятная дрожь пробежала по телу, он стал хозяином положения, почувствовал свою доминантность и осознал превосходство над Маратом. Всё равно, что не по понятиям с вафлёром одну на двоих курить. Это уже его дело было, личное. — Ходи, оглядывайся, — Андрей отдал ему долг. Как Марат тогда попросил его не приходить на сборы, так и он теперь предупредил об опасности, чего было достаточно. Забавно, что, в точности как и тогда, это не было способно на что-то повлиять. Марат вышел из подъезда, находясь под пристальным взглядом светлых глаз, следящих за ним через окно. Свернул направо и скрылся из виду. Через пару часов они снова увидятся совсем в другой обстановке, а сейчас дело сделано, можно выдыхать. Но дышалось с трудом. Чёрная грязь улицы по венам разливалась, что-то мерзкое, склизкое ощущалось внутри, никак это нельзя было успокоить. Оно разъедало органы, превращаяя их в слизь, тело ослабевало, растекалось по бетонному полу, не имея возможности сдвинуться с места. Андрей замер, борясь с этим чувством. Затошнило. Сердце его предательски ёкнуло, заставляя нервно сглотнуть. — Всё будет хорошо, — прошептал вслух Андрей, будто утешая себя, и тут же покачал головой в отрицании. Не ожидал такого, само как-то вырвалось.