Теперь ты

Зима должна была скоро кончиться. Снег стремительно таял, оставляя на асфальте огромные лужи. Голые деревья терпеливо ждали, когда снова обрастут листвой. Солнечный свет разливался по стенам кухни. В воздухе витал ненавязчивый запах специй. Диляра стояла у плиты, суп варила. Она, как никто другой, обладала той самой женской способностью создавать в доме уют. Юля сидела за столом и ела печенье. Она была на удивление спокойна, не бегала, как обычно, по квартире, за весь день ни слова не проронила. Наверное, это Диляра так на неё влияла: рядом с ней все какие-то смиренные и нежные становились. — Ты отчего такая тихая сегодня? — не отрываясь от готовки спросила женщина. Она заметила, как Юля то и дело поглядывала на неё своими грустными глазами. — Никто со мной не играет, — девочка надула губы, обмакнув печеньку в чай. Ей хотелось, как раньше, смотреть мультики со старшим братом, хотелось, чтобы Марат снова на плечах катал, чтобы они все вместе вечерами сидели за настолками. — Тётя Диля, а почему мальчики поссорились?

***

Марат не знал куда Андрей ушел тем вечером; наверное, напросился в гости к своей милиционерше. Ночью он не вернулся, Диляра переживала, но Марат успокаивал её, уверяя, что с Андреем ничего не случится. Сам он понимал, что смысла далеко уходить у него не было. Скоро, как миленький, обратно прибежит. Кому он кроме нас нужен-то? Улице? Пацанам? Пацаны — это кто? Развалившийся Универсам, что-ли? Если не пацанам, то кому, ментовке этой? Ага, ей и её пидору вокалисту, которого тогда все-таки отпиздить надо было… Здорово Андрею, наверное, на диване спать, слушать как они за стенкой трахаются… Марат часто так перебирал в голове грехи Андрея, обсасывая каждый. Поведение его анализировал, выводы для себя делал, обвинял во всем плохом, что случилось с ними. Конечно, Марат понимал: он сам не ангел, далеко не подарочек для Андрея, но злость и обиду на друга нужно было во что-то сублимировать.

***

Их встреча случилась в школьном коридоре. В толпе подростков, носящихся туда-сюда, размахивая рюкзаками, Марат разглядел знакомое лицо. Раздался звонок и школьники поспешили на занятия, Андрей же выделялся тем, что совершенно никуда не торопился. Он прошел мимо, сделав вид, что не заметил бывшего товарища. Гордость не позволяет с чушпаном здороваться? Марат улыбнулся — какой это, всё же, Андреевский жест. Он в его памяти таким и остался: хладнокровным, непоколебимым, самому себе предоставленным. Только как это могло сочетаться с той необъяснимой нежностью, на которую он порой был способен? Иногда, казалось, он теплый весь, и хотелось прижаться к теплу этому и впитывать в себя, наслаждаться им, но вдруг ошибёшься, не там дотронешься и тут же мороз пробегает по коже. Андрей ничего никогда не объяснял, брал то, что ему нужно и делал, что хочется. В этом он весь. Марат ведь его наизусть знал, но пока так и не разгадал. Марат застыл на месте, провожая глазами Андрея. Сердце вдруг защемило, заныло что-то внутри. Снова они были одновременно так близки и так далеки друг от друга. Невыносимо. — Андрей, постой, — крикнул Марат, последовав за другом. — Эу! — он было испугался, что упустил его, но выскочив из коридора на лестницу, увидел как тот спускается на этаж. Андрей затормозил, поднял взгляд и остановил его на Марате, тот мигом преодолел ступени и оказался напротив него. — Что хотел? Быстрее излагай только, я на урок опаздываю, — произнес Андрей так, будто ему было до этого дела. — Ты домой придёшь сегодня? — выпалил Марат. Не то чтобы его интересовало именно это, скорее, это последнее, что его интересовало, но было единственным уместным вопросом, — За тебя там переживают, вообще-то. — Ты лично? — Андрей окинул Марата оценивающим взглядом; раздражал этот упрекающий тон. — Я не переживаю, ты в любом случае вернёшься; кому кроме нас ещё нужен-то, Андрюша? — съязвил Марат. — Ну и зачем спросил тогда? Марат сам не знал, зачем спросил. Импульсивно захотелось Андрея. Ему бы только увидеть ещё раз, услышать голос, поймать на себе его взгляд. От Андрея блевать тянуло, от всей его грязи уличной, от понятий пацанских, от друзей ублюдочных. И в тоже время прижаться к нему хотелось со всей силы, вцепиться мертвой хваткой и не отпускать никуда. Останься со мной Марату один смысл виделся в его жизни — до Андрея достучаться. Он кроме него ничего не видел, никого слышать не хотел. Всё безликое было, серое, без вкуса и запаха, только Андрей имел теперь значение, потому что он не такой. Марат знал: связь между ними не может оборваться. Он помнил их долгие разговоры, все данные обещания, моменты, которые уже никогда не повторятся. И Марат понимал: они друг для друга самые близкие, весь мир против них, но вдвоём они смогут справиться. Сложность была в том, чтобы объяснить это Андрею. Марат врал себе, когда говорил, что было бы легче, если бы Андрея не было. С ним действительно невозможно тяжело, но без него он не мог никак. — Сдалась тебе эта группировка… — Марат проговорил мысли вслух, отводя взгляд куда-то в сторону. По-моему, мы об этом уже говорили Андрею было неинтересно продолжать разговор, для него всё стало очевидным давно, жаль, что Марат видимо до сих пор не понял. Он демонстративно поднял с пола рюкзак, накинул на плечо и развернулся к двери, собираясь уходить. — Чё, западло с чушпаном общаться, да? — крикнул ему в след Марат, не удивляясь тому, что Андрей снова его проигнорировал. Холодный взгляд светло-голубых глаз заставил Марата замереть в ожидании ответа. Становилось жутко, когда Андрей так над душой стоял и смотрел на него молча. Марат не мог знать, что творится в голове друга — пугающая неизвестность. Ответы и объяснения от Андрея обычно если и были, то вызывали только больше вопросов. — Зачем общаться с человеком, с которым у тебя нет ничего общего, — вдруг выдал Андрей, не сводя глаз с собеседника. Уроки английского, звуки пианино в квартире Марата, чай и настольные игры вечерами, кража кепок-сеточек и другое мелкое хулиганство, разговоры перед сном на ночёвках — видимо, теперь стали ничем. — Ты ведь мне когда-то в вечной дружбе клялся, а теперь берёшь и все это обесцениваешь? — Марат улыбался — защитная реакция. — Ничего не имеет смысла, в принципе, — Андрею тошно было от этого разговора. Ответы звучали так, словно он заучил их, и проговаривались без единой эмоции. — Я смотрю, ты мной вообще не дорожишь? — усмехнулся Марат, игнорируя ноющую боль в груди, которая с каждым сказанным словом становилась сильнее. — Я никем не дорожу, — легко ответил Андрей, не было в его словах злости, лишь нотки раздражения. Хотелось, чтобы Марат перестал до него докапываться своими обидами и попытками что-то ему внушить. — А как же пацаны твои, Универсам? И на меня насрать и на улицу, так получается? — Марат злился, выть хотелось от такой несправедливости в свою сторону. — Я смотрю, тебя ущемляет, что я больше как собачка за тобой не бегаю, — терпеть эту наглость Андрей был не намерен, — что у меня другие друзья появились, что я у девушки ночую, что Универсам меня больше тебя уважает? Или что, ты думал, я до конца жизни хвостом за тобой ходить буду? Ты не авторитет мне, — сказал — как отрезал. Марату захотелось спросить у Андрея не бредит ли тот, ведь слова его были так далеки от правды, более того, они не имели никакого смысла, он ведь никогда не пытался затмить его собой, в его глазах они всегда на равных были. — Я не хотел, чтобы все так заканчивалось, — вполголоса проговорил Марат, лицо его помрачнело, сделалось серьёзным. — А как ты хотел? Всë же, в чем-то Андрей был прав, всему приходит конец. Люди уходят, сменяются декорации, да и сам становишься другим. Но бывает же что-то светлое, вечное, доброе, как дом, что-то неизменное… — Не знаю, чтобы не заканчивалось, — Марат смутился, тут же пожалев о том, что сказал. — А что ты предлагаешь? В Комсомол мне вступить, ментам друзей сдать? Это по-твоему правильная и нормальная жизнь? Тогда нам точно не по пути, — Андрей презрительно скривил лицо. — Ну конечно, драться и людей обворовывать намного интереснее, чем думать о будущем, людей вокруг себя уважать, отвечать за последствия своих действий… — проворчал в ответ Марат, не скрывая осуждения. — Не моя вина в том, что мне скучно с тобой. Андрея Марат не интересовал совершенно, даже во время их диалога он прокручивал в голове мысли, никак с ним не связанные. Только из вежливости он вообще обратил на него внимание, о чем уже пожалел, получив новую порцию упреков и нескрываемого отвращения. Марат не понимал, как это произошло. Разве могут универсамовские быть Андрею ближе, чем был он? Как улица может быть лучше дома, где они жили вдвоём? Как драки с группировщиками могут быть приятней их редких, но таких теплых объятий? Сравнивая Универсам и лучшего друга он легко мог определить, что было для него дороже. Неужели у Андрея было не так? — Просто ты выбрал что-то другое вместо меня, — ответил Марат, надеясь в глубине души, что Андрей всё же начнет это отрицать. Андрей, собиравшийся уходить, на секунду остановился и в последний раз посмотрел в его сторону. — Да, потому что мы неодинаковые. Дверь захлопнулась, создав преграду между ними. Андрей, всё также неспешно, поплëл по коридору на урок, а Марат так и остался стоять на лестнице, прокручивая в голове его слова.

***

Диляра отошла от плиты, переключив внимание на Юлю, та ждала от неё объяснений. Ни Андрей, ни Марат не отвечали ей, что случилось и почему они больше не играют все вместе. Диляра села за стол рядом с девочкой и взяла её за руку. — Ты знаешь, у них сейчас трудный период… — начала она, внимательно смотря в доверчивые глаза Юли. Диляра и сама не знала, от чего мальчики вдруг начали друг друга ненавидеть. «Может, девочку не поделили?» — думала она, ссылаясь на подростковый возраст и бушующие в это время гормоны. В любом случае, Юлю нужно было успокоить, да и она сама была уверена, что скоро вражда между ними закончится, им ведь вместе так хорошо было. — Но они обязательно помирятся, — обнадежила девочку Диляра, и та снова заулыбалась.