Нельзя умереть дважды

От услышанного давление Аддамс подскочило, вызывая легкую тахикардию. Медсестра в считанные секунды примчалась в палату. — Я же просила вас не волновать её! — обеспокоено и возмущенно произносит она. Уэнсдей раздражена суетой, но ничего не может с этим поделать. В четыре глубоких вдоха она нормализует свой пульс. Этому трюку её научил один из многочисленных психиатров, чьи имена она уже не трудилась запоминать. Медсестра проверила все мониторы и количество лекарств, а затем ушла. Торп знал, что новости Уэнсдей не понравятся и теперь, когда есть мониторы, ей сложно будет скрывать настоящие эмоции. Она дождалась, когда уйдет медсестра, чтобы снова передать напарнику сообщение. «Как это случилось» — читает он. — Уэнс, тебе стоит окрепнуть, — участливо отвечает Торп, чем вызывает волну негодования Аддамс. И хоть она не может ему об этом сообщить, красноречивого взгляда достаточно, чтобы тот понял её настрой. Помедлив ещё какое-то время, Ксавье продолжает: — Его убили недалеко от могилы твоих родителей. Аддамс хмурится, она уже поняла, что к чему и ждала, когда Торп подтвердит её догадки. — Уэнс, это не всё, его убили из твоего пистолета, — Ксавье пристально смотрит на свою напарницу в ожидании, что та снова занервничает. Но её пульс вопреки ожиданиям замедлился. — Я думал, ты оставила пистолет в бюро, я не нашел при тебе оружия. «Это был запасной. Я потеряла тот в прериях, когда мы были в погоне», — написала она, а затем прикрыла глаза, но уже не от усталости, а чтобы подумать. — Уэнс, тебя подставляют, — констатирует Торп. Аддамс не любит, когда утверждают очевидное, и она обязательно отпустила бы какой-нибудь ядовитый комментарий, если бы могла. «Что говорит Уимс?» — вновь пишет Уэнсдей. — Тобой займется отдел внутренних расследований. «Время смерти не совпадет», — думает она, — «Но пока я буду здесь, пока придут результаты экспертизы, а потом допросы ОВР (отдел внутренних расследований), центральный офис что-то сделает с уликами и дело закроют». И это в точности совпадает с мыслями Торпа. В конечном счете, только глупый не поймет, что здесь происходит. Убит главный подозреваемый, человек, против которого большинство улик. И замешан в этом никто иной, как Крекстроун. Скольких ещё он готов убить, лишь бы защитить свою шкуру? Ему почти удалось избавиться от Аддамс и Пагсли. Теперь, когда сама Уэнсдей подозреваемая, он полагал, что та успокоится. Но она не могла. Она кожей чувствовала, что подобралась близко к разгадке, иначе зачем Крекстоуну так тщательно подчищать за собой и вырывать из рук дело всей её жизни. «Змея смертоноснее всего перед смертью», — думает она. И если это схватка насмерть, Крекстоун умрёт от её укуса. — Уэнс, ты здесь? — говорит Торп, всматриваясь в её закрытые веки. Та открывает глаза и снова судорожно что-то пишет. «У меня брали образцы из-под ногтей?» — Торп, прочитав это, непонимающе смотрит на неё. «Я дралась с ним!» – Аддамс смотрит на Ксавье в надежде, что тот ответит утвердительно. — Уэнс, ты же не в морге, твоё тело не обследовали как труп, — отвечает ей он, зная, что сплоховал. Аддамс бы точно додумалась взять образец из-под ногтей. Её руки, да и она сама была начисто вымыта, а это значило две вещи: медперсонал больниц Чикаго отлично делают свою работу и все улики давно уничтожены. Уэнсдей злится. Её не покидает чувство, что она знает нападавшего и знает слишком хорошо, чтобы вот так просто вспомнить, кто он такой. Она пристально смотрит на Торпа. Как он вообще оказался здесь? «Ты меня нашёл?» — немного погодя спрашивает она. — Да, Пагсли послал меня за тобой, я первым же рейсом вылетел в Чикаго. Повисла пауза. — Я тоже его видел. От услышанного Аддамс заерзала. — Он напал на меня, я почти поймал его, но увидел тебя там на полу в собственной крови и дал ему уйти. Уэнс, я не мог, просто не мог оставить тебя там умирать. От услышанного, внутри Аддамс что-то сжалось. Он спас ей жизнь. Хотя должен был вызвать службу спасения и продолжить погоню. Ему влетит от Уимс. Мониторы предательски пикнули, выдавая эмоции. Она уже ненавидит их. Ненавидящий грустить Торп понимает, что означает этот звук. И он сдерживает улыбку, чтобы не создавать ещё больше неловкости. Сейчас Уэнсдей, как и её эмоции, на ладони из-за мониторов. — С тобой проще ладить, когда ты молчишь, — отшучивается Торп. Аддамс награждает его одним из сотен своих филигранно отточенных презрительных взглядов. — Покормить тебя с ложечки пудингом? — не унимается тот. И если бы хук справа можно было уместить во взгляд, то он бы очень походил на тот, что она снова бросила на него. — Ладно-ладно, больше никаких шуток. — Торп примирительно поднимает руки вверх, — Просто рад, что ты цела, — он говорит это искренне и так добродушно, что даже Уэнсдей это трогает. Она бы и рада скрыть это, но увы, мониторы выдают её с потрохами. Торп не уверен, что именно чувствует Аддамс. Он может только доверять своим ощущениям. Но теперь, когда реакции на него самого и на его слова транслирует бессердечная и беспристрастная машина, он будто бы чувствует уверенность в том, что делает. — Мне нужно поговорить с Уимс и получить указания. А тебе нужно отдохнуть, — произносит Ксавье, вставая с кресла. Затем он подходит к Уэнсдей, чтобы легко чмокнуть её в макушку, прежде чем уйти. Она остаётся наедине с этим жестом, искренне желая разозлиться на такую вольность. Но, увы, не может. Как можно злиться на того, кто спас тебе жизнь? «Главные подозреваемые мрут как мухи, дело наверняка закроют», — думает Аддамс, напряженно хмуря лоб. Крекстоун снова пошел на убийство, лишь бы спасти свою шкуру. Но как доказать его причастность? Тучи, над этой и без того мрачной историей сгущаются. Новый тупик, с которым Уэнсдей не собирается мириться. Она уже знает к чему приведут переговоры с Уимс, к очередной политической игре, в которой нет места правосудию. Осталась лишь единственная ниточка, которая может всё разрешить — Ларч и его папка с компроматом. Теперь, когда Аддамс едва не убили, он должен отдать ей папку. Она получит её, чего бы ей этого ни стоило. Смерти она не боится. А та, видимо, ещё не собирается выписывать ей счёт.

***

В день выписки Торп особенно суетлив. Аддамс уже готова ехать в аэропорт, но всё ещё сидит в фойе больницы, в ожидании Ксавье. Она смотрит на свой тонкий и аккуратный шрам в зеркало, мысленно хваля пластических хирургов за работу. Останется лишь тонкий след, едва заметный, но её это не интересует. Голос к ней возвращается очень неохотно, она ограничивается односложными фразами и короткими репликами. Для молчаливой Уэнсдей это не трагедия, трагедия то, что она не может выражаться в нужном объеме в нужный ей час. — Ты готова? — спрашивает её Торп, отвлекая от мыслей. Уэнсдей кивает, стараясь экономить ресурс голосовых связок. — Я так скоро привыкну к тому, какая ты сговорчивая, — подкалывает её Ксавье, вешая увесистую сумку себе на плечо. В самолёте Торп не проронил ни слова, но то и дело поглядывал на озадаченную Уэнсдей. Она выглядела невозмутимой, но шестеренки в её голове крутились так громко, что Ксавье не мог их не услышать. — Выкладывай, Уэнс, — отрезает Торп, вглядываясь в лицо своей напарницы. Та отвечает ему пристальным и выжигающим душу взглядом. — Я знаю это лицо, ты что-то задумала. Уэнсдей медлит какое-то время, прежде чем сказать. Торп понимающе ожидает. — У Ларча есть компромат на Крекстоуна. — Что?! — вскрикивает на весь салон Торп, чем привлекает внимание стюардессы и других пассажиров. — Тихо ты, — осаживает его Аддамс, — у него есть доказательства его вины, но не всё так просто. Уэнсдей вновь делает паузу, чтобы расслабить связки, а затем продолжает:. — У них с Джозефом договор: он держит доказательства в секрете взамен на нашу с Пагсли жизнь. — Но на вас уже покушались! — Вот именно. Мне нужно встретиться с ним и убедить его отдать мне папку. — Но почему ты раньше не сказала? Это же всё меняет! — Ничего это не меняет, Ларч не отдал бы её даже с ордером. Он бы скорее умер. — В вашей семье все предпочтут умереть за правое дело? — язвит Ксавье, возможно впервые в жизни. — Как будто бы в твоей нет, — отвечает ему Аддамс, намекая на Аякса и Энид. Торп раздражен и совершенно потерян. Слишком много людей вовлечено в это дело и выйти из него сухим не получится. Этот компромат, каким сильным бы он ни был, судья может не принять в качестве улик. Только, если это не чистосердечное признание Крекстоуна. Но на это можно лишь надеяться. Аддамс снова сует беруши в уши и продолжает писать письмо Ларчу с просьбой о встрече. Закончив весьма убедительными аргументами, она решительно захлопывает ноутбук. Перелет из Чикаго в Бостон не занимает много времени, по прилету её ожидают непростые деньки. Вновь вереница допросов отдела внутренних расследований, она уже чувствует, как над её головой слетаются стервятники. Им будет очень интересно знать, как и кто застрелил Донована Галпина пистолетом Аддамс. Ей бы тоже хотелось это знать. Картинка складывалась незавидная, Уэнсдей знает это. Украдкой она поглядывает на Торпа, который вроде бы ни о чем не подозревает. «Неужели он не видит?» — думает она, — «Он же первый после меня, кого будут подозревать в убийстве Донована». Но Торп всё видит, ему хорошо известно положение дел. Но бояться ему нечего. Он этого не делал. Едва самолет приземлился и подъехал трап, как на взлетной полосе явились люди в штатском с значками внутреннего отдела. Аддамс с долей тревоги смотрит как Торпа сажают в тонированный автомобиль и увозят, ничего не объяснив. Уэнсдей близка к тому, чтобы возненавидеть бюро. И непременно сделает это, но не сейчас. Нужно вытащить Ксавье из лап продажных агентов, посадить или навсегда устранить Крекстоуна. Она стискивает зубы стоя на холодном ветру февральского Бостона. Она не знает почему её сердце сжимается. Ей не все равно и это её совершенно не волнует.

***

Уэнсдей влетает в бюро, она даже не заезжала домой, решив, что пока Торп под стражей, ей там делать нечего. Без церемоний она минует секретаршу Уимс и оказывается в кабинете женщины, вдвое выше неё. Лариса видит лицо своего агента. Настрой Аддамс нивелирует и рост, и статус Директора. — Присядьте, — Уимс впервые за всю карьеру Аддамс в бюро предлагает ей сесть. Она окидывает взглядом кабинет и приземляется на стул напротив Ларисы. Та заметно нервничает, потирает руки и поджимает губы. Да, она директор, но не может повлиять ни на что. Приказы идут сверху. — Дела плохи? — спрашивает Уэнсдей стальным тоном. — Очень плохи, скорее всего вас отстранят. Обоих. От меня требуют рапорт, почему делом занимаются люди, имеющие непосредственную связь с жертвами. Нападение на вас, Агент Аддамс, хитро спланированная диверсия. — Директор, я могу быть откровенна? — задает риторический вопрос Уэнсдей и не дожидаясь ответа продолжает: — Всё это дело одна сплошная диверсия. Вы читали мои отчеты, вы в курсе каждого шага. Нет никакого смысла ждать от верхушки поддержки. Все они — люди Крекстоуна. — Агент Аддамс, нельзя разбрасываться такими заявлениями, — бросает предостережение Лариса, понижая голос до шёпота. — А разве нас кто-то слышит? Уимс молчит и пристально смотрит на Уэнсдей. — Вы самый молодой и ценный сотрудник нашего департамента, вы же это знаете? — К чему вы клоните, Директор? — У вашего протеже отличные результаты по вскрытиям и экспертизам, вы хорошо его обучил, но в лаборатории без вас справляются плохо. Я могу перевести вас обратно, так у вас останется доступ к материалам дела и отстранить вас никто не сможет. — Только уволить, — безэмоционально парирует Уэнсдей. — До этого не дойдет, уверяю, Агент Аддамс. Уимс продолжает смотреть на Уэнсдей не отводя взгляд. — Не хотите сказать мне что-нибудь еще? — добавляет она, будто бы знает о козыре в её рукаве. Аддамс слегка щурится. Торп ей всё разболтал! И когда только успел? Ну попадется он ей на глаза, пожалеет, что вообще родился. — Не думаю, — спокойно отвечает ей Агент, но глаза её блестят от злости. — Агент Аддамс, — Лариса подается вперед и ставит локти на стол, — всё что вы сделаете или не сделаете как агент бюро может сказаться на мне, но как сотрудник лаборатории, вы вольны делать что угодно. Лариса делает паузу и чуть тише добавляет: — Мы поняли друг друга? — Думаю, да, — отвечает Уэнсдей, безошибочно распознав подтекст. Лариса дает ей карт-бланш. Других вариантов нет, нужно действовать быстро, неожиданно и, вероятно, грязно. Если и бороться с чудовищем, то только чудовищными способами. Аддамс, обычно сложно распознающая намеки, этот поняла четко и быстро. Торпа держат в допросной уже четвертый час. Уэнсдей берёт приказ о своём переназначении у секретаря и спускается в лабораторию, даже не забрав вещи со своего стола. Недолго она была агентом, но это не имеет для неё никакого значения. Должность агента для неё — лишь способ, инструмент добраться до того, кто лишил её родителей, детства, способность нормально спать и расслабляться. Едва Уэнсдей входит в лабораторию, Юджин вскакивает с места. Он занял её стол, как и полагается главному патологу отделения. Молодые сотрудники, наслышанные о славе Доктора Аддамс, но никогда не видевшие её в глаза, не сразу поняли, кто перед ними. Да и кому придёт в голову, что хрупкое создание, ростом, едва превышающим полтора метра, может держать в страхе всё медицинское сообщество ФБР? Но она привыкла и к этому. — Доброе утро, — произносит Аддамс стальным тоном, который раскатом грома проносится по тихой лаборатории. — Доктор Аддамс, рад видеть, — искренне отвечает ей Юджин. Сотрудники, как по команде, подняли головы, едва услышав знакомое имя. — Оставь, — отрезает она. — Я сейчас освобожу ваше место, — начал было суетиться её бывший ассистент. — Доктор Оттингер, вы больше не мой ассистент, — в её голове звучит нотка уважения. Юджин немедленно берёт себя в руки. — Конечно, я провожу вас к вашему рабочему месту. Ей достаётся самый паршивый угол, но даже он не может более паршивым, чем её состояние и положение дел. — Юджин, они не будут воспринимать тебя всерьез, если ты будешь вот так вскакивать при виде меня. Я теперь твоя подчиненная и веди себя соответствующе. — Доктор Аддамс, учитывая обстоятельства, я могу чем-то помочь? Оттингер понимает, что хоть он и учился у лучшей, ему не стать как она, гениальной и будто бы говорящей с мёртвыми. — Юджин, дела плохи. — Я знаю. Вся лаборатория к вашим услугам. Самоотверженность новоиспеченного начальника вселяет в неё хрупкий огонёк надежды. — Помнишь то ДНК, что мы нашли по генеалогии? — Разумеется, я поместил результаты в раздел «совершенно секретно до окончания расследования». Аддамс поднимает глаза, чтобы взглянуть на него. — Умно, Юджин. Просто гениально. Секретные материалы лаборатории ФБР до окончания расследования могут просматривать только ведущие сотрудники лаборатории. Добраться к ним сложнее, выкрасть тем более. — Мне нужно прогнать по базе всех нераскрытых и подозрительных убийств в Чикаго, Бостоне и Нью-Йорке на предмет совпадений, даже частичных. Ройте землю. — Сейчас же отдам распоряжение. Что-нибудь ещё? — участливо интересуется Оттингер. — У Торпа уже взяли образцы? — Я собирался послать Джойс. — Не нужно, это сделаю я.

***

На допрос отдела внутренних расследований не впускают посторонних, посещения строго ограничены адвокатом и медперсоналом. К счастью, Аддамс в числе этих немногочисленных привилегированных. Уэнсдей уверенно входит в допросную, властно оглядывая следователей. — Прошу нас оставить, мне нужно осмотреть Агента Торпа и взять образцы. — Агент Аддамс, мы не закончили. И что вы вообще здесь делаете? — Доктор Аддамс, — твердо уточняет Уэнс, — у меня распоряжение Директора Уимс, — она протягивает возмущённому следователю распоряжение. Лицо следователя ОВР искажается от недовольства, но он ничего не может с этим поделать. Протоколы есть протоколы. — Выводите, — командует он. По закону медицинские осмотры и взятие образцов нельзя ни наблюдать, ни записывать. Строго конфиденциально. Ксавье, как сотруднику бюро, не полагаются наручники, у него даже не забрали табельное, но два следователя, как коршуны следуют за ним, ведут едва ли не под руки в комнату осмотра. Аддамс идёт за ними, стуча каблуками, отчеканивая ритм, который будто бы скандирует конвою — «хрена с два у вас получится, хрена с два». Следователи знают, кто такая Доктор Аддамс, эта полутораметровая сука настоящая заноза в заднице, если встать у неё на пути. Немногочисленная делегация достигает смотровой и едва они закрывают за собой дверь Торп произносит очевидное: — Ты ведь знаешь, что они тебя сейчас ненавидят? — он держится так непринуждённо, будто бы его ни в чём не обвиняют. — Зачем ты проболтался Уимс о папке? — игнорирует его вопрос Аддамс. — Протокол двенадцать-восемьдесят девять: если есть вероятные доказательства известные агенту, об этом должен знать старший по званию. — Я знаю этот протокол, Торп! — раздраженно вскидывая подбородок, бросает она, повысив голос, а затем добавляет уже спокойно: — эта папка может стоить Ларчу жизни, ты понимаешь это? — Уимс не дура, она не станет распространяться о ней. Во-первых, потому что ни я, ни ты, ни она не знаем, что в ней. А во-вторых, ей можно доверять. — Никому нельзя доверять. И, да, отвечая на твой вопрос, я знаю, что следователи меня ненавидят. Меня все ненавидят, Ксавье. — Не все, — улыбается он. — Мне нужно взять отпечатки пальцев и образец слюны, вот, — Аддамс протягивает ему мазок. — Я думал, это делают сотрудники лаборатории. — Хочешь открыть рот по моей команде? — спрашивает Уэнсдэй и уже постфактум понимает, как двусмысленно это звучит. Ей хочется закатить глаза, но она сдерживается. Торп вскидывает брови и добродушно смеётся. — Заманчиво, но давай не здесь, — продолжает смеяться он. — Посерьезнее, Ксавье! — Почему ты здесь? — Вместо отстранения Уимс перевела меня обратно в морг. — И что ты задумала? — Почему все считают, что я что-то задумала? — Аддамс, не ручаюсь за других, но я слишком хорошо тебя знаю. — Юджин прогоняет ДНК Галпиных по всем подозрительным убийствам, не уверена, что это что-то даст, но, если да, у нас будет существенный козырь в твою защиту. — Это какой? — с нервной усмешкой спрашивает Ксавье. — Если хоть одно дело проходило под моим руководством в качестве медэксперта, мы сможем доказать, что меня и тебя подставили. — Но нас и так подставили. — Да, и слишком хорошо. Время смерти Доннована наступило на несколько часов позже нападения на меня. Так ты влип, а не я. Но я дам показания, тот пистолет я потеряла в прериях, и ты никак не мог его спрятать или поднять. Я тебя зашивала тогда, я знаю. В больнице это подтвердят. А вот люди Крекстоуна вполне могли его найти. — И как мы свяжем ангары с Крекстоуном? — Никак, но с Галпиным — вполне. Пагсли нашел счета на его имя в удаленных файлах с диска Энид. Больше ничего не смог восстановить. Но нам повезло. — И когда ты собиралась мне это рассказать? — Сейчас. Сейчас и собиралась, — голос Аддамс прозвучал напряжённо, выдавая беспокойство — Меня долго здесь не продержат, думаю, к концу дня я выберусь отсюда. Но меня отстранят. — Кого назначат на это дело? — Скорее всего Андерса. — Могло быть и хуже, — выдыхая произносит Аддамс. — Думаю, ему можно доверять. — И снова, Ксавье. Никому нельзя доверять. В этот раз Уэнсдей уже не может сдержаться и не закатить глаза. Рядом с Ксавье её непрошибаемая броня хладнокровия всё чаще даёт трещины. — Даже мне? Уэнсдей глядит на него исподлобья. — Только тебе, пожалуй, и можно. Ксавье, не ожидая такого ответа, ненадолго замолкает. — Кажется, это самое приятное из того, что ты мне говорила. — Очевидно, ты забыл, что случилось в Нью-Йорке. Слова Аддамс выбивают почву из-под ног, он даже сначала не верит в то, что услышал. В Нью-Йорке он успешно поместил жучок в перстень Галпина и та его похвалила, а еще… их долгий разговор до утра после того, как всё случилось. Они уснули так и не наговорившись, а утром, не ощущая никакой неловкости сели завтракать. И кто знает, что случилось бы дальше, если бы не подстроенная авария Пагсли и тот звонок из больницы?

***

Нью-Йорк, месяц назад Приятный гул в ушах и шум ночного Нью-Йорка заполнил голову Аддамс, выбив всё напряжение и все мысли до единой, даже самой крошечной и безобидной. Она просто лежит, прижавшись к нему и чувствует, как его рука движется то вверх, то вниз по её спине. Уэнсдей протягивает свою ладонь и сплетает их пальцы. Ксавье машинально подносит тонкие пальцы девушки к губам. Пока он не в силах ни поверить в то, что происходит, ни пошевелиться. Словно одно неверное движение и она исчезнет из его постели, как сон. Но она не исчезает и еще плотнее прижимается к нему, желая, чтобы момент длился вечность. — Я хочу пить, — еле слышно говорит Торп, целуя Аддамс в макушку. — Вода в мини баре. — Я знаю, но что, если я вернусь, а тебя здесь уже не будет? — И куда же я, по-твоему, денусь? — А куда ты делась после выпускного? — справедливо замечает Торп, вспомнив её исчезновение из мастерской, когда Барклай их прервала. — Туше, — отвечает ему Уэнсдей с улыбкой на лице, — я сейчас. Она выскальзывает из его объятий и скрывается в гостиной. Через пару минут она возвращается с графином и двумя стаканами. — Вот уж не ожидал! — удивляется Ксавье внезапному приступу заботы. — Я просто принесла тебе воды, а не приготовила ужин. — Не пойми меня неправильно, но я подумаю трижды, прежде чем есть то, что ты приготовила, — подкалывает Торп, намекая на зияющую пустоту холодильника в её квартире, при этом он так обезоруживающе улыбается ей, что Уэнсдей не выдерживает и начинает улыбаться в ответ. — Послушать твои шутки, можно решить, что ты убежден в своём бессмертии, — она наливает ему воду и подает стакан. Ксавье в три больших глотка опустошает его и ставит на прикроватную тумбу, издав довольный возглас. — Надо же, даже глазом не моргнул. А вдруг там яд? — Что-то мне подсказывает, что ты не стала бы пользоваться ядом, чтобы убить меня, — говорит он, спокойно откидываясь назад и подкладывая под спину подушку. Аддамс вопросительно смотрит на него. Во всем её поведении царит спокойствие и баланс. Она оттаяла и расслабилась, скинула свою броню. — В школе ты предложила, как минимум десять вариантов моей мучительной смерти за тот короткий период, что мы были знакомы. Кажется, там была — гильотина и дыба, пару раз ты грозилась сварить меня на медленном огне и скормить бродячим псам. — перечисляет Ксавье, загибая пальцы, — обещалась меня повесить, пропустить через промышленную мясорубку живьем, выпустить мне кровь одним порезом яремной вены, пристрелить. Что же там было ещё? — Ты забыл про заживо сжечь и заживо похоронить, а ещё утопить, — подсказывает она, завершая этот впечатляющий список. — Так ты помнишь! — радуется Ксавье, будто бы не способы его возможной страшной смерти они сейчас перечисляли. — Да, припоминаю, — смущенно улыбается она. — Я не хотел, чтобы учебный год заканчивался, — признается он. — Я думала, ты не любил учиться. — Не любил, пока ты не пришла в Невермор, — сказав это он пристально взглянул на неё. Влюбленный мальчишка понемногу просыпался в нем, выползал на поверхность из глубин памяти, куда тот его спрятал. Он знал, что влип ещё в Невермор, знает это и сейчас. — Я пытался найти тебя все эти годы, — говорит он, убирая за ухо волосы с лица Уэнсдей, — просто хотел знать, что с тобой всё в порядке. — «В порядке» это очень громко сказано, — отвечает, слегка помрачнев, а затем добавляет: — я ведь чуть не вышла замуж. От услышанного Торп округляет глаза и заливисто смеётся. Для него вероятность, что Аддамс способна согласиться стать чьей-то женой сродни увидеть гибрида пегаса и Лох-несского чудовища. — Боже, кто этот несчастный? — продолжает смеяться он. — Тайлер Галпин, — говорит она спокойно, будто бы не за его отцом они установили наблюдение. Ксавье округляет глаза. Смех тут же стихает. — Когда-нибудь я перестану тебе удивляться, — спокойно произносит он и добавляет: — но погоди, как так вышло? — Академия ФБР, мы были на одном потоке, какое-то время мы оба жили в Вирджинии, потом нас направили на стажировку в Нью-Йорк. Он очень хотел остаться там. А как так вышло, что мы стали встречаться? Знаешь, он был до того нормальным, что я подумала: «Почему нет, Аддамс?». Я думала, что, если окружу себя нормальностью, то и сама приду в норму, — Уэнсдей на секунду осеклась. — Так и почему вы не поженились? — Он сделал мне предложение на рождество, когда я увидела кольцо, то поняла, что не смогу. — А что не так было с кольцом? — Прозвучит очень по-девчачьи, — смущенно отвечает она. — Очень на это надеюсь! — довольно говорит Торп, устраиваясь поудобнее. — Он открыл футляр, а в нем кольцо из белого золота с розовым бриллиантом. Торп звучно шлепнул ладонью по лицу в знак стыда за Галпина. — Не то, чтобы я не обрадовалось бриллианту, нет, но… — Но розовый! Черт, он дал маху, — не выдержал тот. — Да, тогда я поняла, что он меня совершенно не знает. Он должен был купить… — … черный, — вдруг прервал ее Ксавье, — — Да, черный… — Я бы именно так и сделал, захоти на тебе жениться. Аддамс смотрит на него угольными глазами, но на этот раз взгляд совершенно другой. Так она смотрела на него на выпускном. — Возможно, это был хитрый ход, чтобы расстаться со мной. Парни принимают странные решения, когда собираются расстаться, — заключает она и слегка пожимает плечами. — Тогда он вдвойне идиот, — отвечает Ксавье, внутренне радуясь тому факту, что Тайлер «додумался» делать предложение Аддамс с розовым камнем. Уэнсдей улыбается, и эта улыбка для Торпа стоит дороже любого бриллианта. — Давай закажем пиццу? — вдруг предлагает она. — У меня есть идея получше, — с улыбкой произносит Ксавье и притягивает Аддамс к себе.