Нельзя умереть дважды

— Как бы вы описали происходящее, Доктор Аддамс? — Доктор Кинботт кладет ногу на ногу и нажимает на кнопку авторучки, приготовившись записывать. Уэнсдей смотрит на своего психотерапевта со смесью презрения и скуки. Ей не хочется ни говорить, ни находиться в светлом кабинете, до тошноты бежевом и уютном. Валери Кинботт поправляет очки и продолжает: Вы же понимаете, что от моего отчета зависит ваше возвращение на работу? Аддамс знает, что психотерапевт права, но ей это не нравится. — Что ж, раз у меня нет выбора, — Уэнсдей поправляет невидимые складки на одежде, кладет ладони на колени и прочищает горло, — я бы описала происходящее как сюрреалистический сон. Кошмарный сюрреалистический сон. Он бы наверняка мне понравился, но увы. — Давайте поговорим о том, что конкретно вывело вас из себя там, в Чикаго, — голос Валери спокоен и размерен, почти вгоняет в транс и Аддамс старается не вслушиваться в эти одурманивающие ноты, чтобы не поддаваться её влиянию. — Лаборант. Он ленив и не умеет работать. Таким не место в ФБР. — В какой момент это случилось? — Я… — Аддамс запнулась, — Мы искали важную улику и она пропала. Лаборант отказался искать ее. — Под «мы» Вы имеете в виду себя и Агента Торпа? — как бы между прочим уточнят женщина, делая пометки в блокноте. Наконечник ручки слегка поскрипывает, скользя по бумаге. — Да, я и Агент Торп. Мы напарники, — поверить не могу что говорю это. Вопросительный взгляд психотерапевта заставляет продолжить. — Мы учились вместе в школе, встретились случайно неделю назад, а теперь работаем над убийством наших одноклассников. Обычно я не верю в совпадения, но в этом случае я почти готова поверить. — Почему? Между вами что-то было? Вопрос явно вызвал у Уэнсдей дискомфорт, потому что она вдруг заерзала в удобном кресле. — С чего вы это взяли? — Вы нервничаете, когда говорите о нем. Обычно вы не моргаете, но когда произносите его имя — делаете это. — Я думала мы будем говорить о моем гневе. Так вот, он меня изрядно злит, потому что относится к работе как к какому-то квесту, а не как к серьезному делу. — Что еще злит вас, Доктор Аддамс? — Это дело. И то, что улики пропали. Кто-то вставляет мне палки в колеса. — Хотите сказать, что новое убийство бередит старые раны? Аддамс проткнула Кинботт своими угольными глазами. Эта женщина — узкая как русская борзая и тихая, словно ночь в зимнем лесу была Уэнсдей мало приятна, но она всегда признавала талант и профессионализм там, где он есть. И Валери была права — дело не только разбередило старые раны, но и нанесло новые. На Аддамс слишком многое навалилось, Торп объявился со своей школьной ностальгией, затем убийство Энид, Аякса и их детей в точности такое, как были совершены 19 лет назад. Она не чувствует себя в безопасности, никогда не чувствовала, но теперь, когда краски сгущаются, ее тревога разрастается, как бамбук в солнечный день. Но страх, окутывающий ее все эти годы, она научилась направлять в нужное русло — борьбу. Каждый день Уэнсдей — бой с демонами, терзающими ее душу снова и снова. Она не верит в Бога, но точно знает, что значит жить в аду. — Доктор Аддамс, вы принимаете препараты, которые я вам назначила? — Принимаю. — Регулярно? Как ваша бессонница? — Я сплю по 6 часов, мне этого достаточно, — убедительно лжет Уэнсдей. Едва ли ей удается поспать 2 часа. В лучшем случае — 3. — Панические атаки? — Последняя была 8 месяцев назад, — она снова говорит неправду. — Доктор Аддамс, в управлении гневом важно отделять проблему от человека. На самом деле, люди, что нас злят не хотят этого делать, они всего лишь действуют в своей картине мира и… — И в данном случае, убогой и никчемной картине инфантильного ничтожества, чей уровень IQ и КПД как личности равен плесени. Не той, что на сыре или той, что источник пенициллина, а самой бесполезной плесени, — прервала ее речь Уэнсдей. Доктор Кинботт ласково посмотрела на свою пациентку, радуясь, что та начала выговариваться. Но не слишком показывала это, чтобы не спугнуть момент. — Я вас понимаю. — Неужели? — Да, я тоже сталкиваюсь с бестолковыми коллегами. У меня был сокурсник, у него на данный момент 4 диплома Гарварда и они ему помогут только в качестве туалетной бумаги. Потому что он совершенно не понимает человеческой природы и не умеет сострадать. — Разве профессиональная этика не запрещает вам плохо отзываться о коллегах? — Аддамс слегка сбита с толку ее откровением. — Да, как и вам угрожать здоровью вашим. Но вот мы здесь и то, что происходит в моем кабинете, остается в моем кабинете. — Что ж, это обнадеживает. Мы можем закончить? — Боюсь, что нет. Расскажите, что предшествовало вашей вспышке гнева. Я имею в виду за день до этого. — Сложный путь в Чикаго. Нам пришлось ехать 12 часов на машине из-за погоды. И Торп со своими шуточками и пиццей. — Это были неуместные шутки? — Вовсе нет, просто… — Аддамс вдруг замолчала, — мы можем поговорить о чем-нибудь еще? Доктор Кинботт отрицательно качнула головой. — Он как будто все время хочет меня поддержать, а я в этом не нуждаюсь. Я делаю свою работу лучше остальных и прекрасно справлялась без него. — Это ведь не значит, что вам не нужна поддержка. Он видит, как вам непросто. — Это его не касается. — В парной работе важно доверие и контакт, проявляя интерес к вашей жизни, он пытается таким образом хорошо делать свою работу. Аддамс опустила глаза, осознавая, что она никогда не думала об этом в таком ключе. Она всегда работала одна и подобного опыта у нее попросту нет. — Не могу ничего утверждать на этот счет, Доктор Кинботт. — Я бы хотела, чтобы вы вели записи. — Дневник? — Да, вы должны записывать время и обстоятельства, когда вы выходили из себя. Особенно если рядом Агент Торп. — Боюсь вам придется взять отпуск, чтобы осилить количество страниц. — Уверена, я справлюсь, — лицо доктора не покидает расслабленная улыбка, хотя сейчас Уенсдей на секунду кажется, что в глазах женщины промелькнули искорки веселья, — Что ж, мы можем закончить на этом. Благодарю, что поделились со мной переживаниями. — Не стоит, это не моё желание. — И все же. Увидимся на следующей неделе. Аддамс уходит по-английски со странным чувством спокойствия. Ей это не нравится, потому что спокойный человек теряет бдительность, а она никак не могла себе этого позволить. После отстранения у Уэнсдей слишком много свободного времени и она не помнит, когда в последний раз такое было. Вернувшись домой она в миллионный раз просмотрела материалы дела — глухо, зацепиться не за что, убийства совершены чисто, даже слишком чисто. Обычно маньяки оставляют метки и подписи, как художники, а тут, все выглядело как работа серийного убийцы, но слишком линейная. «Обычно они развиваются», — думает Аддамс, но в этих убийствах нет развития, нет эскалации жестокости, — «Какова вероятность, что все это спектакль? И за убийствами стоит не маньяк, а опытный наемник? А если так, то кто его нанял и зачем?» Мысли Уэнсдей прерывает стук в дверь. Она не ждала гостей, взяла запасной пистолет и направилась к глазку. — Какого хрена его принесло? , — бормочет Аддамс себе под нос, пряча пистолет за пояс. Она открывает дверь. — Чего тебе, Торп? — Ты не отвечаешь на звонки, пришел проверить не повесилась ли ты. — Я предпочла бы яд. Что ты здесь делаешь? — Принес еду и кое-что еще. Тебе понравится. — Если это романтическая комедия, то очень в этом сомневаюсь. Ксавье иронично глядит на нее и достает из кармана жесткие диски. — Что это? — Все данные с гаджетов Аякса и Энид, не хочешь помочь? Торп был прав, Уэнсдей и правда понравилось. После двух часов безрезультатного поиска зацепок, Ксавье захлопывает ноутбук и со звучным выдохом облокачивается на спинку дивана. — Ты рано сдаешься. — У тебя есть что-нибудь? — Нет, но подозреваю, что диски зачищены. Нужно восстановить данные. — В киберотделе проверяли, ничего не удаляли. — Есть одна лазейка, через которую можно без следа удалить файлы. Пагсли написал программу, она поможет понять — чистили данные или нет, но понадобится время. — Сколько? — По 3 часа на каждый диск. — Нескоро. Чем займемся? — Я отправляюсь спать. — Ты не против, если я останусь и прослежу за работой программы? — Мне плевать, даже если ты застрелишься, — говорит Аддамс направляясь в спальню. — Думал больше не услышу этой фразы. Твоя любая, между прочим. — Вовсе нет, просто тебе я ее говорила, чаще, чем остальным. Торп усмехается и устраивается на диване с книжкой, но сон одолевает его быстрее, чем он первую главу. Писк программы будит его, диалоговое окно сообщает, что найдено 120 результатов. Аддамс была права и Ксавье решает не дожидаться утра, чтобы сообщить об этом и решает разбудить её. Он аккуратно толкает дверь в спальню и замирает в изумлении. То, что он увидел, повергло его в шок. Уэнсдей мирно спит в своей постели, крепко прикованная кожаными ремнями. Он не знает как реагировать и окончательно понимает, что врываться к ней — было плохой идеей, она явно не хотела бы, чтобы он это видел. Ксавье уже собрался уходить, как вдруг услышал голос Уэнсдей. — У тебя дурная привычка врываться без спроса. — Прости, я не должен был… — Что тебе нужно? — Аддамс приподнимается на локтях, поправляя тугие ремни на запястьях. — Программа закончила искать файлы, кое-что нашла. Аддамс ловко выбралась из ремней, накинула халат и вышла из комнаты как ни в чем не бывало. Она подвинула к себе ноутбук и начала изучать файлы. — Есть что-нибудь знакомое? — Пока только результаты экспертизы почвы и грунтовых вод, но не понятно, какой именно район исследовали. Уэнсдей по очереди открывала документы, пока не остановилась на банковской выписке, не поверив своим глазам. Ксавье заметил, что та смотрит на документ слишком долго. — Аддамс, что там? — Нет, этого не может быть. — «Не может быть» что? — Здесь банковская выписка, несколько платежей по 250 тысяч долларов, как раз в дни убийств. Последний платеж — дата смерти моих родителей. — Есть получатель или отправитель? — Отправитель. Джозеф Крэкстоун Аддамс подняла голову и посмотрела перед собой отсутствующим взглядом. — Погоди, тот самый Джозеф Крэкстоун? Борец за права коренного населения, благотворитель, кандидат в сенаторы Джозеф Крэкстоун? — Да, Торп, и друг моего отца… *** Шок не проходит уже второй час, Уэнсдей трясет и она никак не может успокоиться. Они нашли доказательство, но оно косвенное, им придется еще раз все просмотреть и убедиться, что они ничего не упустили. Были еще зацепки, но слишком размытые. В сохраненных переписках фигурировал некий Роко, который был информатором Энид и Аякса, но отследить его — невозможно. Торп ушел час назад, Аддамс никак не могла унять звон в ушах и удушающий страх перемешанный с отчаянием. За всем стоит Джозеф Крэкстоун, денежные переводы никак нельзя связать с убийствами, кроме дат — ничего. Прокурор ни за что не примет это в качестве доказательств. Нужно рыть землю. И ждать результаты анализов. Такие люди как Крэкстоун ничего не делают собственными руками, теория с наемником обрела смысл. Ей нужно точно знать, кто изъял улики из базы. И она знает только один способ сделать это. Аддамс берет телефон и нажимает быстрый набор. На том конце долго не отвечают, но, наконец, поднимают трубку. — Привет, сестренка! — Пагсли, окажи мне услугу, — вместо приветствия бросает Аддамс. — Что угодно, Уэнс. — Взломай базу данных ФБР.