Нельзя умереть дважды

Она раньше видела это. Окровавленные тела мужчины и женщины, руки и ноги перемотаны армированным скотчем, множество ножевых ранений. У женщины извлечены глазные яблоки, язык, сердце, и детородные органы. У мужчины тоже самое. Все сделано очень аккуратно, с хирургической точностью, но без сожаления, поскольку тела были брошены и ничем не накрыты. Судя по ранам, мужчина и женщина были еще живы, когда их потрошили. Это не похоже на хладнокровную кражу органов для продажи, скорее на вероломное ограбление, акт агрессии и высшей степени контроля. Уэнсдей уже видела такое раньше. Вскрытие подкинуло ей флешбэков похлеще того долговязого хлыща, который то и дело лип как банный лист. Аддамс остановила запись диктофона, села на стул и сняла перчатки. «Квадрат дыхания, Уэнсдей: 4 счета вдох, 4 счета выдох… Вдох: раз, два, три четыре; выдох: раз, два, три, четыре. Так, еще раз… Перечисляй синие предметы… Черт, в лаборатории нет синих предметов… тогда голубые… перчатки Юджина, его тупые кроксы и галстук с пчелами… этим трупам повезло, что они не видят его прикид. Как такое вообще можно носить…», — говорит себе Аддамс в попытке унять накатывающую паническую атаку. Кто бы ни убил этих несчастных, он был явно осведомлен о преступлениях Потрошителя из Иллинойса. Осведомлён в пугающих подробностях. У этого психа появился подражатель Память Уэнсдей плоха на лица, но на тела и отметины смерти — хороша и даже слишком. Она еще не сделала официального заключения, но уже точно знала: или это подражатель, или маньяк снова взялся за дело. — Доктор Аддамс, все в порядке? — вкрадчиво спрашивает ее Юджин. Уэнсдей слабо слышит его вопрос, но машинально отвечает: «Мне понадобится больше времени на заключение о вскрытии.» Она уходит к себе в кабинет, открывает ноутбук, вводит логин и пароль базы ФБР. Она знает, что ищет, а потому очень быстро находит материалы дела всех убитых с 2001 по 2004 год. Ее родители последние, кого он убил в Чикаго, но так и не успел закончить начатое. Их тела он не тронул, не успел ничего забрать, кроме их жизней. По остальным убитым — почерк совпадает. Она не хочет в это верить, но в глубине души знает — это не подражатель. Аддамс делает официальный запрос и получает факсом копии всех дел из офиса ФБР Чикаго. Теперь она может дать агентам подробный отчет и серьезную зацепку. Этого будет достаточно, чтобы открыть дело заново. Через полгода у нее аттестация и если все пройдет гладко, она станет агентом и сможет сама расследовать это дело. *** Торп сворачивает на шоссе, ведущее к пригороду Бостона. Дома здесь — напоминают ему детство. Он вырос в похожем, в доме хватало любви, но Ксавье никак не мог отделаться от гнетущего его чувства одиночества. Он единственный сын и это, несмотря на преимущества, все же довольно одиноко. Погода портится, Бостонский сентябрь показывает характер и скоро станет совсем промозгло. Ему очень не хочется тащиться в этот район, но он планирует заехать к Энид и Аяксу на кофе, чтобы скрасить это утро их счастливыми лицами и игрой с крестниками. «Чертовы копы — лентяи и тупицы, вызывают ФБР всякий раз, когда лень думать головой. Как будто у нас нет других дел, мертвых глухарей и бумажной работы», — размышляет Торп, подъехав к месту назначения. «Это рядом с домом Петропулосов, наверное они не на шутку перепуганы», — продолжает внутренний монолог Ксавье. Он вышагивает по мощеной дорожке к дому и видит соседей, но не Энид с Аяксом. Мрачная мысль проскользнула в его красивой голове и сделала лицо хмурым, как это дождливое утро. Он смотрит на дом Аякса и Энид видит желтую ленту и криминалистов, вспышки камер и дюжину полицейских. Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы понять — случилось страшное. Торп все еще отрицает очевидное и пользуется протоколом любого агента: сначала собери все факты, а уж потом делай выводы. Его встречает худощавый полицейский и виновато излагает суть дела. Голова Ксавье в тумане. Столовая, в которой они ужинали год назад залита кровью. Какой-то ублюдок осквернил это место, разрушил семейное гнездо. — «Близнецы?!», — перебивает он полицейского. Тот хмурится, но отвечает: — Мне жаль, сэр, никто не выжил… но… откуда вы знаете про близнецов? — Я знаю… вернее… знал эту семью — Мне жаль, сэр, — голос офицера звучит искренне. «Но сэр», — продолжает он: «если вы знали этих людей, может быть это покажется вам знакомым?» Офицер провожает Ксавье в детскую. Подозрительно чистую и даже нетронутую. Торп надевает перчатки. — Что здесь? — Обернитесь, сэр Он поворачивает голову и тянет за веревочку экрана для проектора. Большими буквами, нервно и с остервенением на полотне написано всего 3 слова. И они повергают Торпа в леденящий ужас: «Я вернулся, Уэнсдей». Ксавье одергивает руку и стоит в оцепенении еще какое-то время. Его отвлекает спокойный голос полицейского. — Вы видели что-то подобное, агент Торп? — Н-нет, офицер. Но я знаю, кто видел. Торп тщательно осмотривает место преступления, криминалисты только начали свою работу и пока ничего не нашли, но Ксавье знает, что они зря стараются. Тот, кто это сделал не оставил следов, только послание: «Я вернулся, Уэнсдей». *** Ксавье выжимает максимальную скорость и не может поверить, что еще вчера говорил по телефону с Аяксом и Энид, а сегодня — вынужден читать отчет об их вскрытии, который какого-то черта все еще не готов и его нужно изучать лично в главном офисе в Челси. Должно быть патолог просто конченный недоумок, раз так долго тянет с этим. Он кое-как добирается до Челси, паркуется, выходит из машины и старается держать равновесие. Достает из внутреннего нагрудного кармана блестящую хромированную фляжку и делает внушительный глоток обжигающего джина. Ксавье медленно поднимается по ступенькам здания ФБР, вызывает лифт и стоит в ожидании, чувствуя тяжесть внутри себя. Он знает, что это значит. «Я вернулся, Уэнсдей» — эти слова отпечатываются в его сознании, вызывая ощущение угрозы и возвращая его в давно забытое прошлое. Блестящие двери лифта открываются и он входит в кабину, не сразу сообразив, кто его попутчик. За серыми костюмами и неизвестными ему клерками, взгляд не сумел зацепиться за крошечную на их фоне молодую женщину и по мере того, как публика в лифте редела, видимость между ними становилась только сильнее. От Торпа пахнет джином. Он знает, что на работе пить нельзя, но он не собирался сегодня работать. А уж тем более читать отчеты о вскрытии своих друзей. Что-то в этом есть противоестественное. Его тошнит и он использует все свои силы, чтобы не начать крушить офис. Дверь лифта открывается и цоканье каблуков по мраморному полу отвлекает его от мыслей, он видит как перед ним появляется знакомая фигура. Ксавье решил, что ему чудится. Они преодолевают коридор и достигают большого конференц-зала, где наконец, оба понимают неизбежное: да, им не показалось. — И когда ты хотела мне сказать, что работаешь на ФБР? — Ответ «никогда» тебя устроит? — У меня нет настроения выслушивать твои остроты, просто… показывай все что принесла — С какой это стати?! — чуть было начала возмущаться Аддамс, но их прервала делегация агентов высших по званию. — Вы уже здесь. Прекрасно. Приступим к делу. Прерывает их статная блондинка, почти исполинского роста: — Агент Торп, вы у нас всего 2 месяца и уже прошли боевое крещение. Что узнали на месте преступления? Каша в голове мгновенно превращается в плотный дым, в котором любая разумная мысль задыхается едва только появившись на свет. Он смотрел на Директора Уимс стеклянным взглядом, пытаясь взять себя в руки. — Агент Торп? — без особых церемоний переспрашивает Уимс — Да, я услышал вопрос… позвольте начать вот с этого Ксавье небрежно кладет на стол снимок с посланием от убийцы. — Вот, — добавляет он. Аддамс будто ударили под дых, она смотрит на снимок и в состоянии сложить один к одному. В руках у нее п р е д п о л о ж е н и е, что он вернулся. А то, что принес Ксавье — неопровержимое подтверждение. — Да быть того не может! — выпаливает она неожиданно для себя. Она не знает рада она или нет. Снимок означает три вещи: дело об убийстве ее родителей снова раскроют, он снова убил неповинных людей и продолжит убивать, если она его не поймает. А она его поймает. И ее лицо будет последним, что этот маньяк увидит. Или она не Аддамс. — Жертвы Аякс Петропулос, Энид Синклер и их дети — близнецы, им не больше полутора лет, найдены задушенными. Подъязычная кость не сломана, значит их душили подушкой, смерть наступила довольно быстро. Чего не скажешь о родителях, их выпотрошили как свиней и забрали детородные органы. Маньяк явно оставлял какое-то послание. Ну, кроме того, что он действительно оставил в детской. Судя по ранам, почерку и предыдущим отчетам — это не подражатель. Аддамс делает свой отчет очень вдумчиво и четко, как будто бы речь не о каких-то реальных людях, а персонажах, манекенах. И будто бы не ее родителей и ее саму чуть не выпотрошили похожим образом. От этого голова Торпа кружится еще сильнее, такого количество сюра ему выдерживать не приходилось. Слова Аддамс и Уимс расплывались, становясь гулкими и неразборчивыми. — Нет, Доктор Аддамс, ваш перевод из судебной медицины в поведенческий анализ по данному делу невозможен. В противном случе, вы не сможете им заниматься, потому что вы проходите как свидетель по смежному расследованию. Оставаясь судмедэкспертом, у вас будет возможность быть в курсе и влиять на успех дела в качестве консультанта. Я знаю как это для вас важно, поэтому это пока единственный возможный вариант быть как можно ближе к расследованию и поимке преступника. — Директор Уимс, но… кто же будет вести это дело? — взволнованно спрашивает Аддамс. — Агент Торп. Сейчас он единственный сотрудник бюро, не загруженный делами. Торп, я надеюсь вы будете более расторопны, чем сейчас. Вы слышите меня? Слова директора возвращают его в реальность. — Я сделаю все возможное и невозможное, чтобы поймать ублюдка. «Где-то я это уже слышала», — думает про себя Аддамс и не может поверить, что ей придется сотрудничать с агентом, который в бюро-то без году неделя. — На сегодня с вас хватит, можете отправляться домой. Но завтра жду от вас полных отчетов и проработку возможных зацепок. Все ясно? Властный голос Уимс звучит громогласно. — Так точно, директор, — машинально произносит Ксавье. Пристальный взгляд Уимс устремляется на Уэнсдей. А вам, доктор Аддамс? — Так точно, — спокойно произносит Аддамс и быстро удаляется. В кабинете ее ждет Оттингер, он только что закончил зашивать тела и уже позвонил родным, чтобы те забрали их, чтобы подготовиться к похоронам. О чем, собственно он и сообщает ей, как только та входит в кабинет. Уэнсдей берет в руки телефон и видит сообщение от Пагсли: «Как прошла ночь?; -)». — «О, Пагсли, если бы ты только знал. Расскажу при встрече», отвечает ему сестра, уже собираясь выходить. Аддамс дергает за ручку двери, как тут же она выскальзывает у нее из рук и инерция впечатывает Уэнсдей прямо в Торпа. — Дьявол, ты не мог бы не путаться под ногами? — раздраженно говорит она. — Не мог бы, мы теперь работаем вместе, забыла? Ах, да, точно, ты ведь забываешь напрочь людей, — ёрничает Ксавье. — О-о, ты посмотри, а он оказывается шутить умеет. Звоните в ожоговое отделение! — Боишься обмочиться кипятком, Аддамс? — Твои шутки и в школе не были смешными, Ксавье! — А, значит кое-что со школы ты все-таки помнишь, — не унимается он. — Ксавье, я тороплюсь, не мог бы ты перейти сразу к делу? — Поехали пообедаем, нам нужно много чего обсудить. — Пообедаем? — Это не просьба, Аддамс. Ты ведь и сама этого хочешь. — Давай сразу на берегу определимся, чего именно я хочу… обедать с тобой или… — Господи! — Торп наклоняет голову назад и делает глубокий вдох, пытаясь сохранить спокойствие, — расследовать убийство, Уэсндей. Аддамс смотрит в потухшие от увиденного глаза Торпа и понимает, что тот не шутит. Это не уловка. Он действительно зовет ее работать. На его лице нет этой дебильной ухмылки, которую хочется стереть основательной затрещиной. Только усталость, озадаченность и отчаяние. Эти чувства ей знакомы. — Поехали, — чеканит она и выходит из кабинета, деловито стуча каблуками по мраморному полу. Торп еще несколько секунд смотрит на нее как завороженный, сам себе с трудом объясняя, что он вообще нашел в ней тогда — 12 лет назад.