Нельзя умереть дважды

Звонок телефона, как дрель вонзается в уши и сверлит виски мерзким рингтоном. Уэнсдей вскакивает и обнаруживает себя на диване, на который Ксавье заботливо уложил ее вчера. Голова вот-вот лопнет от коктейля из джина, текилы и препаратов Кинботт. Судя по звуку звонит не ее телефон. Но чей? Последнее, что она помнит как входит в ванную, а дальше — пусто. Она подолгу моргает пытаясь осознать реальность: чей телефон звонит? почему она спит на диване, а не в своей кровати? Где Пагсли и когда наконец этот адовый колокол перестанет трещать. Из коридора она слышит мужской голос. — Я слушаю. Что? Где? Да, я знаю этот район. Полиция хочет нас видеть? Я выезжаю. В гостиную входит Торп с двумя большими стаканами в руках. — Доброе утро, я принёс кофе. С радостью выпил бы его с тобой, но меня вызывают на работу. — Который час? — 7:30. Утра, — уточняет Ксавье, догадываясь, что Аддамс еще не наладила связь с реальностью, а затем протягивает ей стакан: Держи. Это американо. Двойной. Аддамс берет стакан и пытается понять к чему этот жест заботы. Что вчера было между ними? Она что, снова напивается и бросается на первых встречных в приступе нимфомании? Черт те что. — Ксавье, будь любезен… ты только не пойми меня неправильно, но… почему ты все еще здесь? — Как? Ты ничего не помнишь? Уэнсдей меняется в лице. — Пожалуйста, скажи что мы не…? — спрашивает она, понижая голос в надежде на отрицательный ответ. — Мы не что? Переспали? О, боже, нет, — смеется Ксавье. Ответ Торпа приносит ей облегчение, пока тот не продолжил: — Ты рухнула в обморок у себя в ванной, я принёс тебя сюда. Пагсли так и не объявился, я решил остаться на случай если понадобится помощь. Вид у Аддамс болезненный и почти измученный. — Это было лишним. Мне не нужна помощь, — резко бросает Уэнсдей и делает глоток кофе. — Осторожно, горячо! — слишком поздно предупреждает ее Торп. Кофе обжигает губы и язык Уэнсдей. Она кривится и звучным фонтаном выплевывает на пол. — А, по-моему, очень нужна, — в замешательстве говорит Ксавье подавая ей салфетку. — Может тебе и нравится быть кавалером ордена высоких манер, но будет лучше, если ты просто перестанешь вести как чертов мистер добропорядочность. — Ухты, а ты за словом в карман не лезешь. В моем мире, на вежливость говорят «спасибо». Уэнсдей пропускает его слова мимо ушей, потому что ее отвлекает телефон. Она снимает трубку и судя по ее мрачному лицу новости ее не радуют. — Я не могу сегодня, нет. Неужели никто? Только не Гордон! Только через мой труп. Да, я еду. Буду через 30 минут. Аддамс швыряет телефон на диван. — Что, плохие новости? — Торп смотрит на Уэнсдей с доброй ухмылочкой. Аддамс потирает лоб. — Мой выходной накрылся, мне нужно быть на работе через 30 минут, — говорит она, скрываясь в глубине квартиры. — Тебя подвести? — снова проявляет искреннюю вежливость Ксавье. — А ты тоже едешь в Челси? — Н-нет, вообще-то мне совсем в другую сторону, но я бы не хотел, чтобы ты садилась за руль в таком состоянии. — Возьму такси, — отрезала Уэнсдей и показалась из спальни. Торп невольно заулыбался, когда увидел ее. Всего за 5 минут тыква снова превратилась в карету: аккуратно собранные волосы, несколько слегка вьющихся прядей у лица, белая шелковая рубашка, двубортный черный пиджак, юбка карандаш, волнующе подчеркивающая ее фигуру, туфли на каблуке и легкий макияж. Словно у нее в спальне фея-крестная в заложниках. Аддамс отработанными движениями бросала в сумку вещи, по очереди называя их: — «телефон, кошелек, ключи, пропуск». — Можно ехать, — говорит она и поднимает глаза на своего гостя, впервые за все утро. — Так мне подвести тебя? — все еще улыбаясь, говорит Ксавье. — Нет, я сама… Они спускаются на лифте, не проронив и слова. Торп испытывает неловкость, осознавая, что она не изменилась со школы — такая же отстраненная, холодная и совершенно неспособная распознавать знаки внимания. Неприятный холодок пробежал по загривку: как будто ему снова 18 и он предательски и унизительно робеет перед девушкой, на 2 головы ниже его. И хрен с ней, весь вчерашний вечер был ошибкой. Торп заводит мотор, с мыслью, что Уэнсдей та еще стерва: она молча поймала такси и скрылась не попрощавшись. Но может это и к лучшему, потому что сейчас — ждала работа: ему нужно осмотреть место преступления. Судя по голосу его босса дело очень серьезное и нужно сосредоточиться. Голова еще гудела от вчерашних крепких напитков и прерывистого сна, но понемногу он забывал это досадное недоразумение, потому что все его мысли погрузились в работу. Аддамс звонит ассистенту и просит заказать ей завтрак. Что-нибудь питательное. Порой полезно прокатиться на работу в такси, можно слегка расфокусироваться и погрузиться в собственные мысли. Утро показалось ей странным, да и ночь, в общем-то выходящей из ряда вон. Хоть она и потеряла сознание в ванной, но… она…выспалась? Когда такое было? Без снотворного, без ее привычного ритуала сна и пристегнутых рук. Уэнсдей даже ни разу не проснулась за ночь — это удивило ее больше всего. Она уже было почти почувствовала себя неловко перед Ксавье, но в глубине души ей не было дела до него. Их ничего, совершенно ничего друг с другом не связывает. Недопоцелуй на выпускном, странные смски на уроках, ее карандашные портреты, подсунутые под дверь ее комнаты, самой дальней, лишь бы никто не слышал ее крики во сне — все в прошлом. Она больше никогда его не увидит, так зачем думать о нем дольше 40 секунд жизни? Сейчас — ее ждет 4 тела в морге и ей нужно провести вскрытия как можно скорее. На носу аттестация и перевод из судебной медицины в отдел поведенческого анализа. Ни о чем другом думать нельзя. Она достает из сумочки атаракс и венлафаксин и машинально отправляет пилюли в рот, запивая кофе. Официально — новый день начался. А что было вчера уже не имеет для нее никакого значения.