Стоя на краю света

Яо открыл глаза, почувствовав внезапный запах, и посмотрел вниз. Он всё ещё не мог поверить, что Кику лежал так близко. Он всё ещё спал, уткнувшись в грудь Яо носом. Их ноги были сплетены, и руки Кику обвились вокруг бёдер Яо, иногда дёргаясь от тревожных сновидений. Очевидно, что сон ему был нужен. Всем им. Яо улыбнулся, наслаждаясь теплом, которого не чувствовал уже давно. Из-за двери вновь послышался запах. Яо вытянул шею, стараясь не разбудить Кику, и увидел высокого лысого мускулистого мужчину в проходе с тарелкой горячей еды в руках. - Эм... - выдал незнакомец, не совсем скрытно рассматривая позицию, в которой они лежат, - Я вам это, завтрак принёс. Как бы сильно Яо ни хотел послать его, перекатиться на другой бок и вернуться ко сну, его желудок издал громкий звук протеста, и он почувствовал себя голоднее, чем когда-либо. К этому моменту проснулся Кику, потирая опухшие от сна глаза. - Что такое? - Еда? - с другого конца комнаты донёсся полный надежды голос Феличиано. Людвига рядом не оказалось, что было ожидаемо, учитывая то, как рано он вставал, но всё внимание итальянца было приковано к тарелке. - Есть ещё. В общей комнате. - добавил незнакомец и благоразумно отдал тарелку Феличиано, прежде чем удалиться. Яо обернулся к Кику, сидящему, скрестив ноги, и смотрящему вслед уходящему мужчине. - Кто это был? Вчера я его не видел. Яо пожал плечами. - Наверное, кто-то из той парочки, которые пропустили слёт вчера. Дэнни и... Том? - Тодд, - поправил Людвиг, вошедший в комнату со свешенным с плеч полотенцем и прилипшей ко лбу мокрой чёлкой. - Фели, притормози. - Отстань, я голодный. - пробубнил Феличиано с набитым ртом. Яо решил, что достаточно понежился, и начал натягивать штаны, поднимаясь с матраса и подталкивая Кику сделать то же самое. Коридор казался пугающе тихим. Кику проследовал за Яо в комнату для переговоров. Из душевой доносился шум воды, возвращая его мысли к прошедшему сну - ведь ему так давно ничего не снилось. Видение было таким ярким, будто он действительно там был. Стоял на веранде, обхватив руками солнечно-жёлтые перила балкона. Ветер шелестел в ушах, гладил лицо и путал волосы. Запахи только что расцветшей сакуры, травы и чистой родниковой воды заполняли ноздри. Под ногами бегали жуки, и тихие звуки наполняли тело покоем, погружая в полудрёму и тепло, так давно забытое. Чистая вода, дрожащие лучи солнца, слегка касающиеся колонн перед ним. Сочетания красного, желтого и зеленого цветов перегружало глаза, слишком красивое, чтобы отвернуться. Вновь оглянувшись, он почувствовал, как глаза наливаются слезами. Здесь он чувствовал баланс. Здесь он чувствовал силу. Здесь Кику был в безопасности, в колыбели одиночества и чистоты. С самого начала кризиса он не бывал в Кинкаку-Дзи, вынужденный оставаться в своей официальной резиденции в Токио, но он знал эту веранду, эти перила, этот вид лучше, чем собственный задний двор. Косяк журавлей пролетел над садом красного клёна, и Кику вцепился в поручни сильнее. Он никогда не хотел покидать это место. Он был готов жить в этом храме и точно бы не стал скучать по экономическим проблемам, дефляции и обществу простых людей. Он был готов провести остаток своих дней, наблюдая за водомерками на пруду, смотреть по ночам на звёзды и слушать колыбельные, что поют соловьи в кленовом саду. Проснувшись, он был готов заплакать от того, как искусно его обманула собственная память. Но вид храма всё ещё стоял перед глазами, одетый в золото. Кику с трудом съел поставленную перед ним порцию овсянки. Тодд удалился в их общую с Дэнни комнату, очевидно пристыженный своим вчерашним опозданием и оттого не готовый вступать в разговор. Яо и Кику были так погружены в завтрак, что не заметили, как к ним подтянулись остальные страны, уже закончившие с едой. Они тихо перешёптывались, привыкшие разговаривать вполголоса, как вдруг с другого конца коридора послышался грохот. Через пару мгновений в комнате показался Шон. - Извиняюсь за шум, - сказал он, пытаясь привести в порядок гнездо на своей голове. На нём была стандартная униформа Организации: чёрные штаны, такого же цвета водолазка и жилет с карманами для аммуниции и нашивкой с аббревиатурой БЛ, означавшей Братство Людей. Чёрную форму дополняли перчатки и отполированные до блеска армейские ботинки. - Не хотел вас напугать, - он облокотился на стену, изучая присутствующих. - Вот знаете, я к вам сейчас приглядываюсь, и вы правда похожи на страны. Не знаю как, но... вы поняли. - Он махнул рукой куда-то в воздух и помотал растрёпанной головой. На мгновение наступила неловкая тишина. Страны редко общались с кем-то вне своей группы, и каждый раз это оказывались предатели. Никто не знал, как воспринимать этого незнакомца, особенно когда рядом не было посредника в лице Ред. Чувствуя их беспокойство, Шон продолжил. - Ред ушла на какое-то собрание капитанов, Бернард с ней. Тодд и Дэн вчера оказались заперты снаружи, утром мы нашли их спящими в комнате наверху. Эванс следит, чтобы Дэн не захлебнулся собственной блевотиной. Как же я рад, что я им для этого не нужен... - он снял перчатки и запихнул их в задний карман штанов. - Хорошо, что меня не было, когда Ред проснулась. Её разбудил информатор в 4 утра на собрание, о котором до этого ничего не говорили. Когда она вернётся, вполне вероятно зарежет кого-то из нас. - Шон усмехнулся и скинул с плеч жилет. - Информатор, говоришь? - подал голос Артур. - У неё есть ещё люди, помимо вас? Шон удивлённо уставился на него, не до конца понимая, серьёзный ли это вопрос. - Ну... да? Хреновый был бы из нас отряд повстанцев, если бы нас было только пятеро. В каждом капитанском отряде минимум пятьдесят человек. Она доверяет нам больше, потому что мы выше званием. - Затем он хитро улыбнулся. - И как бы она этого ни отрицала, иногда ей нужен наш совет. - Совет? - повторил Яо. Ему пора бы перестать изображать попугая, пока кто-то не решил что он окончательно тронулся. - До начала восстания я учился в Йеле на политолога. Магистратуру заканчивал. Берни отставной снайпер, но не колется, где именно служил. Тодд работал в разведке спецслужб, Дэн был его ассистентом. Эванс бывший полицейский, он правая рука Ред. Последнее утверждение заставило всех поёжиться, вспомнив Жанну. - Полицейский? - спросил Альфред. - Я не понимаю. Как он... - Мы тоже поначалу не понимали. Он не был копом в полной мере, скорее шпионом на госслужбе. Из тех, кого подсылают в участки следить за уровнем коррупции и угрозами террора. Их отдел разнесли в щепки в начале Восстания, большинство спецагентов казнили, а штаб разбомбили. К счастью, Эвансу и ещё нескольким агентам удалось скрыться и пропасть с радаров. Верховный не знает об этом. Для него такие, как Эванс, - одичавшие копы, не работающие на режим Братства Людей, но и не идущие против него. - Где остальные? - раздражённо спросил Артур. Он устал не знать полной правды. Их незнание уже привело к стольким смертям, и он был готов задавать столько вопросов, сколько потребуется. - Есть другой бункер? Или переход, соединяющий их с нашим? - Не-а, было бы слишком подозрительно, если бы мы все кучковались в одном месте. Нам и так тяжело скрывать, куда Ред пропадает по ночам. Капитанам полагаются свои бункера и покои. Ну, покои — это сильно сказано: комнаты в казармах. Казармы строят в пустых тоннелях, просто нагромождают друг на друга койки. Часть тоннелей по периметру заброшена, мы называем её Дырой и заслуженно. Никто из солдат не горит желанием там задерживаться. Непослушных запирают в тоннелях в одиночестве, и мало кто хочет потом возвращаться. - Но как так вышло, что вас до сих пор не обнаружили? - присоединился Мэттью. Ему нравилось задавать вопросы и получать ответы - казалось, что так он возвращает себе немного контроля. - Не выяснили, куда вы уходите? - Комендантский час в одиннадцать. - пояснил Шон, которого явно забавлял этот допрос. - Либо вы успеваете, либо остаётесь в Дыре на ночную смену. После этого никто нас не трогает, кроме пары стражей, которые следят, чтобы мы не покидали посты. Мы их не видим, но они нас - очень даже. У них везде камеры, даже в бункере Ред. К счастью, она всегда носит маску. Мы меняемся масками и по очереди подменяем её в бункере, пока она ходит в укрытие. Сегодня её подменяет Берни. Я вроде говорил, что он ушёл с ней. - Вас не считают, что ли? - спросил Яо, удивлённый отсутствием предохранения со стороны Организации. - Считают, ещё как. Несколько раз в день. Что вполне понятно, они там все параноики. Но мы нашли способ обойти подсчёты. Я же говорил, что один из нас полностью вне радаров Организации. - Эванс? - немного неловко спросил Франциск. Кто ж ещё? - Но как... - Как они не замечают, что с Ред постоянно шныряет второй человек? Мы тоже задавались этим вопросом. Как оказалось, местным стражам нет дела до маленьких людей, им приказано следить только за капитанами. А при входах в тоннели вообще нет камер, только живые охранники, и с ними всегда легче. Мы ходим парами, постоянно меняемся и отчитываемся перед Ред, куда и когда уходим. Поэтому она вчера так взъелась на Тодда и Дэна. Они должны были подменять меня и Берни, но вместо этого пошли нажираться в подпольный клуб. Хорошо, что им хватило мозгов отпроситься у стражей казармы, иначе мы были бы глубоко в дерьме. Иван решил задать вопрос, который интересовал его больше расспросов о бункерах и стражниках: - Вы спланировали переворот? - ему не нужны были допросы, ему нужны были дата и время, и желательно детали операции. Ему было достаточно постоянного чувства незащищённости от потери статуса страны. - До мелочей, - незамедлительно ответил Шон. - Но не в моей прерогативе это объяснять. Это работа Ред, и она справится с ней лучше, чем смог бы я. Скажу лишь, что с вашим участием планы должны свершиться в течение недели. - Шон осторожно огляделся по сторонам и прошептал: - Не говорите ей, что я это сказал, но она хочет попросить у вас совет. Скоро шесть утра, нам уходить на патруль. Ред не будет ещё какое-то время. Скоро в убежище появился человек, которого они раньше не видели. Мужчина восточных корней с тёмной щетиной вышел из одной из дальних комнат и представился как Сереф, широко улыбаясь. Он объяснил, что был сменщиком Ред в прошлую ночь. Их разговор прервал сигнальный гудок, знаменующий начало утреннего смотра. Шон и Сереф попрощались до вечера и удалились. Никто из стран не пошевелился. Они впервые остались полностью одни. Казалось, что любой их вздох слышен через толстые бетонные стены. Им не оставалось ничего делать, кроме как разбрестись по бункеру. Те, кто не воспользовались душем вчера, решили сделать это сейчас. Некоторые из них носили на руках часы, но даже знание времени не помогало избавиться от ощущения, что они живут в вакууме. Кику вернулся к снам о Кинкаку-Дзи. В общей комнате были карты, но никто не горел желанием испытывать удачу даже в таком деле, потому Франциск сидел за столом один и строил карточные домики. Впрочем, они быстро разваливались, как полгода назад развалился Версаль под гнётом разъярённой толпы, и Франциск решил, что просто мешать карты будет достаточно. Он положил на стол колоду и взял верхнюю карту, вытянув туз пик. - Бесит, - произнёс Альфред, выцарапывая карманным ножом на полу свои инициалы. - Бесит сидеть и ждать. - Мы только и делаем, что ждём, - меланхолично заметил француз, запихивая туз под низ колоды. - Да знаю я, - Альфред устало протёр глаза. - Эта тишина доведёт меня до ручки. Артуру на ум пришла старая песня, которую когда-то напевал Иэн, и он начал задумчиво мычать её себе под нос. Альфред посмотрел на него исподлобья и, сидя у стены, подтянул к груди колени. Никто не знал, что это была за песня, но это было и неважно. Она была личной, лишь между ним и его братом, в те редкие дни, когда Иэн приезжал в Лондон и гулял с ним по Вестминстеру. Он почти чувствовал запах пива и скрип половиц в своём любимом пабе на Гэррик Стрит. Там всегда подавали лучший виски, и Иэн любил заходить туда после постановок в театре Уиндхэм через дорогу. Поразительно, как в одной ирландской душе сочетался интеллигентный эстет и барный пьянчуга. Представив брата в пабе с его любимой шарманкой, Артур засмеялся, но больное горло смогло издать лишь звук сдавленного кашля. Его взгляд затуманился. Он не хотел, чтобы песню пел ветер, он хотел, чтобы её пел Иэн, путаясь в словах и не попадая ни в одну ноту, повиснув на его плече одной рукой. Он хотел, чтобы Иэн пьяно мычал ему на ухо слова о моряках, красотках, странствиях и небесах. Небесах, куда Артуру никогда не попасть. Он чёрный маг, ему место лишь в Аду. И всё же в его памяти всплывало лицо Британии, облаченной в белое и столь же прекрасной, что и в день, когда она покинула его. Она стояла в золотых водах, озарённая светом вовсе не Преисподней. Была ли это действительно его мать, или лишь видение, созданное лишенным кислорода мозгом? Почувствовав на себе чужой взгляд, Артур прочистил горло и встал. - Кхм... я спать. Так легче ждать. Никто не пошёл за ним и не попытался его остановить, за что он был им благодарен. Проходя мимо второй спальни, он услышал за дверью шёпот, заставивший его резко остановиться и прислониться ухом к двери. Шёпот по звучанию скорее напоминал шипение и был однородным, будто говорил лишь один человек, говорил сам с собой, и почему-то это очень раздражало Артура. Возможно, оттого, что он сам начинал сомневаться в реальности того, что слышит. Его рука сама метнулась к дверной ручке, и в считанные доли секунды он распахнул дверь. Голова Феличиано резко повернулась к нему. На англичанина смотрели широко раскрытые глаза цвета янтаря. - Артур? - Феличиано...? Ты только что разговаривал сам с собой? Феличиано непонимающе сморщил нос и помотал головой. - Нет. Я только что проснулся. Артур нахмурился и огляделся. Он хотел осмотреть комнату внимательнее, но его ноги будто приклеились к полу коридора. - Ну, тогда, эм... Не хотел побеспокоить, занимайся своими делами. Всё, я окончательно тронулся. Крыша поехала, это конец. Блеск. Феличиано проводил его взглядом. Оторвав руку от дверной ручки, Артур почувствовал глухую жгучую боль, хотя был уверен, что его ладони уже были способны выдержать простое прикосновение. Он снова протянул ладонь, но что-то заставило его передумать и пойти дальше. Вернувшись к их общей с Франциском койке, Артур положил руки на холодный бетонный пол, пытаясь снять боль. Шипя от боли, он размотал бинты, осматривая раны, по-новому красные и опухшие. Почему он не попросил у Ред медикаменты первым же делом? Из-за своей постоянной тревоги он забывал заботиться о самом себе. Шёпот... повторял себе Артур, снова заматывая бинты. Я окончательно и бесповоротно сошёл с ума.