Стоя на краю света

Людвиг не обращал внимания на холод. Это просто вода. Просто вода и камни, их явно будет недостаточно, чтобы его сломить. Он потянул Феличиано за собой. На них обрушился дождь из пуль, и он в очередной раз напомнил Феличиано держаться ближе к нему. Он не мог сказать, что всё будет хорошо, — не мог обещать того, в реальности чего он сам не был уверен. Сразу позади них Франциск боролся с течением, пока Ловино только усложнял ему задачу, цепляясь за него. — Да двигай же ты ногами! — в раздражении крикнул Франциск. — Хоть что-то сам делай! — Да пытаюсь я, пытаюсь! — закричал в ответ Ловино, с трудом держась на плаву. Мэттью тяжело дышал, пытаясь помочь Садыку. Холод усиливал боль от всех ран, дыхание сбивалось, но Мэттью всё равно продолжал тянуть за собой Садыка. Он знал, что нога турка всё ещё болит, что он не может использовать её в полной мере. Несмотря на это, он продолжал отталкивать Мэттью от себя. — Перестань меня тянуть! Позаботься лучше о себе! Но Мэттью не отпускал его, ничего не говорил, лишь продолжая плыть. Его челюсть сводило от холода, мышцы напрягались, зубы стучали, но он не мог потерять Садыка. Пули продолжали ударять по воде рядом с ними и свистеть над головами. Всем пришлось ускориться: к холодной воде добавилась необходимость уворачиваться. Группа разделилась. К ногам Ловино вернулась чувствительность, и он продолжил плыть сам, не переставая при этом цепляться за Франциска. Людвиг притянул Феличиано ближе к себе. Мэттью почувствовал, что под ногами снова появилось дно реки. Он потянул Садыка к себе, чтобы тот тоже смог встать ровно. Мэттью не обращал внимания на пули, смотря только на Садыка, пока турок резко не согнулся пополам, а его лицо не исказила гримаса боли. Только тогда Мэттью заметил, что что-то было не так. Сначала он подумал, что Садык просто наступил на острый камень, но в ужасе заметил кровь, растекающуюся по его плечу. Он был настолько шокирован, что не мог вымолвить ни слова. Он бросился к Садыку, чтобы притянуть его к себе. Садык еле смог найти ногами дно. Кровь окрашивала в бордовый цвет воду, убегая дальше по течению реки. Звуки выстрелов участились, от сотен выстрелов казалось, что вода закипает. К Мэттью снова вернулся голос, когда Садык дернулся во второй раз, теряя равновесие. — Нет! Крови стало больше в два раза. Пуля попала ему в спину. Сила ударов пуль ввела Садыка в состояние шока, и адреналин, текущий по венам, блокировал болевые ощущения. Несколько секунд спустя он смог снова двигать руками, но ноги совершенно ему не подчинялись. Наконец Садык понял: его парализовало ниже пояса. Он поднял глаза на бледного от ужаса Мэттью. — Отпусти меня, — он знал, что будет лишь ненужным грузом. Мэттью смотрел на него, не разжимая ладоней на его руках. — Отпусти. — Не могу! — голос Мэттью дрожал, — Не пущу! Садык не успел ответить, прежде чем волна накрыла его с головой, и он снова потерял дно под ногами. Его ладони едва не выскользнули из рук Мэттью. Мэттью огляделся. Они были одни. Людвиг, Феличиано, Ловино и Франциск уже были на другой стороне, а между ними была стена из пуль. Остальная часть группы была слишком далеко, чтобы помочь. Он снова посмотрел на Садыка. Его сердце бешено колотилось в груди. Он видел, что к ним идёт ещё одна волна, и знал, что это конец. Он никак не мог притянуть Садыка ближе без риска совсем его выпустить. Он знал, что им остались секунды, но не мог выдавить из себя ни слова. Он молчал, удерживая его так долго, как мог. Волна нахлынула снова. Мэттью бросился вперёд, не думая о том, что его тоже может унести — лишь бы ухватиться за Садыка, которого уносило течением все дальше от него. Он едва ухватился за кусок одежды, но сильный поток воды ударил ему в грудь, выбивая из легких воздух. Кусок ткани остался у него в руке. Мэттью едва смог снова нащупать ногами дно и не захлебнуться, но, когда он вновь открыл глаза, Садыка рядом уже не было. Он посмотрел на свои пальцы, все ещё крепко сжимавшие последнее, что осталось у него от Садыка — чёрную тканевую маску. По мертвенно-холодному лицу потекли обжигающие слёзы. *** Альфред в ужасе смотрел, как Садыка уносит течением. Он был слишком далеко, чтобы помочь, и для этого ему бы пришлось оставить Артура. На другой стороне реки быстро промелькнули тени, следуя за плывущим телом. Волки. Они получили, что хотели. Он услышал, как что-то шумит под ухом. Иван подплыл к нему, бледный и насквозь мокрый. Он посмотрел на Артура. — Без сознания? — Надеюсь. Помоги мне. Иван обхватил одной рукой Артура и потянул его через реку вместе с Альфредом. Пуль стало меньше. Многие преследователи перестали стрелять: только у нескольких было оружие настолько большого радиуса поражения. Достигнув, наконец, другого берега, Иван взял Артура на руки и вынес из воды. На противоположном берегу преследователи прекратили огонь и отозвали собак. Франциск тут же бросился к Артуру. — О мой Бог, что случилось? Он ударился о камень? Альфред практически вырвал Артура из рук Ивана и опустил на землю. Он не ответил, даже не замечая стоящего рядом Франциска, который тоже тревожился и отчаянно ждал ответа. Иван ответил за него: — Он несколько раз погружался с головой. Наглотался воды. Альфред опустился на колени рядом с Артуром. Франциск испуганно посмотрел на него. — Он дышит? Молчание. — Скажи: он дышит? — голос Франциска сорвался. Альфреду было не до этого. Он с трудом пытался вспомнить правила оказания первой помощи. Как только он вспомнил, что ему нужно сделать, он тут же перестал ощущать пронзающий холод и немедленно приступил к действиям. Он поднял лицо Артура за подбородок и вдохнул ему в рот два раза. Первый вдох не дал результатов, и сердце Альфреда болезненно ёкнуло, но второй вдох заставил его грудь чуть подняться. Альфред отстранился и положил ладони на его грудь, одна на другую. Сцепив пальцы, он начал ритмично давить на грудную клетку. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — повторял он, едва успевая дышать от сжимающей горло печали, — Арти, пожалуйста. Больше давления на грудь, ещё один вдох. Грудь Артура поднималась, но сам он не двигался. Франциск впадал в истерику. Альфред сделал перерыв на пару секунд и надавил ещё тридцать раз, стараясь сдерживать силу. Он не мог рисковать и сломать Артуру ребра. Он снова наклонился, но к этому моменту сам задыхался от слёз. Когда стало понятно, что Альфред не может больше сдерживаться и тем более продолжать искусственное дыхание, Иван мягко оттолкнул его. — Отдохни, — после этих слов Альфред отодвинулся и тут же разрыдался, пряча лицо за рукой. Иван продолжил начатое Альфредом. Он старался не навредить Артуру, при этом используя достаточно силы. Он смотрел на его бледное мокрое лицо с посиневшими от холода губами. Альфред начинал захлебываться собственными слезами, а стоящий рядом Франциск слишком боялся делать что-либо и лишь пытался сдержать подступающую паническую атаку. — Давай же, — пробормотал Иван, — дыши, чёрт тебя подери, давай. *** Артур выплыл на поверхность, откашливаясь от заполнившей его легкие воды. Вокруг него не было ничего, кроме волн. Судя по всему, он был посреди океана. Течение толкало его туда-сюда. Алое солнце заходило на западе, целуя лучами горизонт. Он был рад просто плыть на поверхности, наблюдая за тем, как оно скрывается под гранью воды, и ждать появления звёзд, но крупная волна накрыла его с головой, заставляя перевернуться. Из волн появился драккар, сверкающий, будто из золота. Паруса сияли ярче тысячи самоцветов, и двадцать вёсел с каждой стороны блестели чистым серебром. На носу корабля стояла фигура. Приближаясь, она приобретала всё больше чётких черт: высокая женщина в золотых одеждах и гладиаторском шлеме. Её тело укрывала мантия кроваво-красного цвета. Одна рука держала золотой трезубец, вторая — щит с хорошо знакомым Артуру флагом Британского Содружества. У её ног сидел лев, его густая грива гордо развевалась на ветру. Она смотрела в горизонт, и вёсла драккара, казалось, двигались сами, будто их держали сорок призраков. Артур узнал её прежде, чем она посмотрела на него. — Мой Артур, — её голос был нежнее шёлка, обнимающего её тело, и одновременно твёрже стали, — ты так далеко дошёл. Я горжусь тобой. — Мама, — восторженно проговорил Артур, подплывая в кораблю. Да, он плыл, пусть и сам не понимал как. Британния была перед ним во всей своей красоте и силе, и больше всего на свете он хотел оказаться рядом с ней. — Мама, — повторил он, снова чувствуя себя маленьким мальчиком. Он подплыл к кораблю и протянул руки, чтобы она помогла ему залезть на палубу. — Иди ко мне, мой родной, — она перехватила щит второй рукой, держащей трезубец, и протянула к нему свободную руку, — Пора домой, любимый. Пора встретиться с твоими братьями. Артур забыл, что для него значит «вернуться домой» и «встретиться с братьями». Он хотел к ним. Он не знал, что мог к ним пойти. — Правда? К ним всем? — Да, милый, они ждут тебя, — она широко улбынулась. Её зубы сияли, как самый белый жемчуг, — Дорогой, я так скучала по тебе. Глаза Артура защипало от слёз. — Я тоже, мама. Их пальцы соприкоснулись, и улыбка Британнии сменилась удивлением. Лев у её ног грозно зарычал. Она одёрнула руку, и Артур обречённо вскрикнул. — Милый, тебе придётся подождать, прежде чем ты снова увидишь братьев, — в её голосе было слышно разочарование. Артур хотел заплакать. Что он сделал, чтобы заслужить быть брошенным? Его бросили все, кто только мог, и это уже порядком ему надоело. — Но почему? Британния снова улыбнулась, но в её улыбке сквозила грусть. — Артур, ты знаешь, что я горжусь тобой. Продолжай в том же духе. Дай мне гордиться тобой, сынок. Пообещай мне. Артур болезненно всхлипнул. — Я… я обещаю, мама, — он вспомнил, где находится. Посреди океана без малейшего понятия, как он здесь оказался. — Прошу, не оставляй меня. Я сделал всё, что мог. — Я знаю, дорогой. Но помни, что я говорила тебе. Оставайся сильным. Слезами ничего не добьёшься, родной. — Да, мама. Невидимые гребцы ускорились, и корабль помчался прочь. — Будь сильным, любовь моя. Тебе предстоит ещё многое пройти. Помни: у мира нет края. Он цикличен. Как круг. Ты знаешь это лучше, чем кто-либо ещё. Когда ты падаешь, у тебя есть лишь один выбор — подняться. И нет иного выхода. Артур смотрел, как солнце поглощает Британнию и её золотой драккар исчезает в облаках. Артур остался один посреди тёмного океана — одинокий, напуганный и вновь потерявший способность плавать. В мгновение ока поднялся шторм: гром ревел за чёрными тучами, почти лишая его слуха, молния пронзала небо, ослепляя. На него обрушился яростный ливень, и под ногами закрутился водоворот, утягивая всё глубже и глубже. Артур пытался вырваться на поверхность, но водная гладь сомкнулась над ним, закрывая от неба и разделяя его с матерью, и Ленноксом, и Иэном, и Брюсом, и всем, что он мог бы назвать Раем.