Стоя на краю света

Следующее утро пришло с неожиданной яркостью. Мэттью открыл глаза и тут же понял, почему. Он улыбнулся. — Снег ночью выпал. — Прекрасно, — буркнул Садык, заставляя Мэттью подскочить на месте, — Как, блять, удобно. — Да ладно тебе. Это всего лишь снег! — Как будто у нас и так мало проблем, — проворчал Садык и сел, содрогаясь от холода. Его капюшон был накинут на голову всю ночь, и сейчас он натянул шинель, скрывая ей лицо. Мэттью хихикнул. — Что? — Ты правда серьёзно относишься к своей маске. — Да, — ответил Садык, не желая сейчас вдаваться в детали своей культуры, — Мне просто комфортнее, когда моё лицо закрыто. Мэттью вылез из спальника, все еще обнаженный. Садык чуть не скинул капюшон тем, как быстро он поднял голову, чтобы на него посмотреть, но быстро опомнился. — Ты невероятно красив. Надеюсь, ты знаешь это. Мэттью посмотрел на него и покраснел. — Эм… да, спасибо. Но я не могу дождаться, чтобы увидеть тебя. Я уверен, что под этим капюшоном скрывается намного больше, чем все ожидают. — Или я просто как Призрак Оперы. Никогда не знаешь наверняка. Мэттью рассмеялся. — Я сомневаюсь, — он наклонился, чтобы поцеловать его, и Садык тут же ответил. Садык прервал поцелуй быстрее, чем Мэттью того бы хотел, и обернул их спальник вокруг него. — Ты так заболеешь, — сказал Садык и посмотрел на него ещё раз. Он не мог поверить, что никогда не замечал канадца раньше. Он был одним из милейших, прекраснейших созданий, что ему доводилось видеть. Надеюсь, я не слишком сильно влюбляюсь… Он это видит? Он посмотрел на Мэттью из-под своего капюшона и увидел, что тот широко улыбается ему. Конечно же видит. Его же вырастил Франция. Он облизнул обветрившиеся губы и попытался собраться с мыслями. — Слушай, а ты всегда спишь голышом? Мэттью снова хихикнул. — Я, ну… у нас дома это было нормально. не в том смысле, что… не пойми меня неправильно, эм… — Одевайся уже, скромняга ты мой, — Садык засмеялся, бросая Мэттью его одежду. Не обращая внимания на густой румянец, Мэттью начал неторопливо одеваться. Даже это простое действие заставляло сердце Садыка делать кувырки. — Знаешь… я люблю сладости, но ты — лучшая, что мне доводилось пробовать. Мне кажется нам стоит держаться друг от друга подальше, потому что иначе у меня начнётся диабет. Когда Мэттью смеётся, он похож на ангела. — Прекрати меня смущать. Если тебе так хочется, могу снизить уровень своей сладости. — Не вздумай ничего в себе менять, — Садык снова поцеловал его, — Я знаю, что для тебя это будет физически невозможно, — он поднялся на ноги. Канадец развернулся, чтобы выйти, но Садык, движимый непонятным желанием, взял его за руку. Удивлённый, Мэттью посмотрел на него с немым вопросом во взгляде, требуя какого-то объяснения. — Ты со мной любовь и жизнь разделишь… Избавь меня от одиночества… Ты же хочешь, чтобы я был рядом… Там, где ты, туда я устремлюсь. Мэтти, вот все, о чем… Мэттью покраснел, узнав знакомые строки. — Я… ты… негодяй! Цитируешь часть, в которой Кристин снимает маску с лица Призрака, когда ещё минуту назад отказал мне в том же? Как жестоко! Садык и забыл, откуда помнил эту цитату, и совсем не планировал так точно попасть с контекстом сцены — последний раз он смотрел мюзикл много лет назад. Мэттью покраснел сильнее и отвел взгляд. — Эм… это довольно серьёзная просьба, учитывая то, что мы вместе несколько дней… Садык взял обе ладони Мэттью в свои руки и поднёс его пальцы к своим губам. — Мэтти, прошу. Останься со мной. Во что я превращаюсь? Мэттью посмотрел на него, открыв рот для ответа, но вдруг по стенке палатки постучали. — Подъём! — снаружи донесся резкий голос Людвига, — Вставайте, мы скоро выдвигаемся! Реальность разбила их беспечный пузырь, возвращая к насущным проблемам. Когда на твоих плечах лежит судьба всего мира, места для любви почти не остаётся. — Эм… нам стоит идти. О, ещё кое-что… — он порылся в рюкзаке и достал чёрную бандану с двумя прорезями. Садык посмотрел на него с недоумением, — Это маска. Для тебя. Думаю, с ней будет удобнее, пока мы не дошли до следующего шага… Садык покраснел, удивленный неожиданным подарком. Пока он надевал новую маску и выходил на улицу вслед за Мэттью, все остальные успели собраться в центре лагеря. Ловино и Гилберт вышли последними и выглядели нетипично весёлыми. Ловино выглядел весёлым. Когда такое вообще бывало? Это знак, что земля скоро взорвётся? — Хорошо, — Людвиг встал в центр круга. Ледяная стена всё ещё ограждала их от внешней угрозы, отбрасывая солнечные блики на землю. Следов хищников не было, — Пока мы не начали собирать вещи, я считаю необходимым обсудить одну назревшую тему, которая вредит сплоченности группы, — он сделал глубокий вдох. Это будет тяжёлый разговор, но он необходим, — Мы все знаем об отношениях Альфреда и Ивана. Десять пар глаз тут же обратились к ним. Альфред неловко отвёл глаза в сторону, а Иван посмотрел в ответ почти с угрозой. Все тут же перестали смотреть на них. — Кхм, так вот. Я знаю, что это не единственная пара из присутствующих. Кто ещё здесь состоит в отношениях? — вместо ответа последовали тишина и неловкие переглядывания, — Ну? Всё это время Франциск смотрел на Артура в ожидании разрешения, но британец упорно его игнорировал. Так дело не пойдёт. Он схватил Артура за руку и притянул к себе. Прежде чем Артур успел открыть рот в возмущении, Франциск прижал его к груди и объявил: — Я и Angleterre вместе. Он наконец поддался моему шарму и я, разумеется, не мог оттолкнуть его от себя. Артур покраснел и отпихнул его от себя. — Убери от меня свои лапы, лягушка! И всё было совсем не так! — Франциск сделал шаг назад, но улыбаться не перестал. — Вау, братишка, — рассмеялся Альфред, — Франция всё-таки тебя оприходовал? Артур покраснел сильнее и начал поправлять складки на одежде. — Ничего подобного. Пока что я был сверху, — «Один раз, » — подумал Артур, — И я чуть не оказался снизу вчера. Если бы мы не остановились, то точно бы дошло до этого. Артур чувствовал вину за то, что думал о близости, когда Франциск очевидно страдал. Один раз он уже поддался на уговоры, когда этого делать не стоило, и он боялся, что навредил Франциску больше, чем помог. Больше никогда. Ни за что на свете. Кику удивленно нахмурился. — Не ожидал от вас такой откровенности… — Да? А ты нам ничего не хочешь рассказать, а, Кику? Японец тут же покраснел. — Эм… Яо тут же крепко обхватил его за талию. — Он мой! — Яо-чан! — вскрикнул японец от неожиданности. — Извини, не удержался. Артур победоносно ухмыльнулся. Кику смог вырваться из объятий Яо, красный до кончиков ушей. — Какая досада, мне так и не удалось с ним поиграть… — театрально расстроился Франциск. Артур со всей силы ударил его в плечо, пытаясь скрыть гримасу боли, отдавшейся в его руке. — Озабоченная лягушка! — Да шучу я! — Франциск увернулся от второго удара, — Ты же знаешь, я люблю только тебя. Артур покраснел, что в комбинации с его оскалом создавало комичное зрелище. Альфред засмеялся в голос. — Неужели? Вы правда вместе! Чувак, ни за что бы не поверил, учитывая то, как ты поливаешь Франциска помоями при любой удобной возможности. — Чья бы корова мычала! Вы с Иваном грозились взорвать друг друга! Альфред собирался возразить, но вмешался Людвиг. — Кто-нибудь ещё? — А как же мы? — подпрыгнул Феличиано и радостно взял стремительно краснеющего Людвига за руку. — Фели, я же сказал тебе, что мы будем последними, — процедил немец. — Долго ждать! — Феличиано надулся, — Ты злишься? Людвиг медленно выдохнул. — Нет, не злюсь. Гилберт тем временем задыхался от смеха, наблюдая за выражением истинной ярости на лице Ловино. — Запад, я так и знал! Как это случилось? Он узнал о твоей поэтичной стороне? — Я прошу прощения? — Феличино с любопытством поднял глаза на своего возлюбленного, — Люд, ты пишешь стихи? — Эм… — покраснела уже шея Людвига. — Мне плевать, что пишет этот кретин, — взорвался Ловино, — Я не позволю, чтобы какой-то немец прикасался к моему брату! Феличиано нахмурился. — Но Лови, у тебя же есть Гилберт. Гилберт тут же перестал смеяться, и Ловино напрягся, чувствуя, как кровь приливает к голове. — Фели! — выдавил он, хотя возглас был больше похож на писк. — Откуда ты, черт подери, узнал? — спросил шокированный Гилберт. Феличиано хитро улыбнулся. — Вы не очень сдерживались на втором этаже того дома. Мы с Людвигом и Мэтти услышали достаточно. — Слышали? — Франциск поднял одну бровь и ухмыльнулся, — А я, оказывается, пропустил много интересного. Людвиг не мог поверить своим ушам. Как так получилось, что его брат нашёл кого-то, кто может его вытерпеть? И что важнее, какого чёрта из всех людей на свете этим человеком оказался Ловино? Гилберт провел рукой по мокрому затылку, скромно улыбаясь. — Да, мы были немного… напряжены. В ответ на это со стороны итальянца на него посыпались удары в плечо. — Заткнись. Мать. Твою. Чертов. Кретин! Гилберт закрыл руками голову, улыбаясь. — Видите? Он без ума от меня! — Ясно, — Людвиг осмотрел оставшихся, и Мэттью попытался стать невидимым. Это был один из редких моментов в жизни, когда он больше всего надеялся, что его не заметят, — Тогда давайте… Вдруг глаза Людвига опустились на Садыка. — Садык, тебе есть, что нам сказать? Садык знал, что Мэттью стеснялся всего на свете, но все и так уже выложили свои карты, что случится, если он сделает то же самое? — Да, — сказал Садык, обхватывая Мэттью за руку. Блондин смутился, чувствуя, как его притягивают к чужой груди, — Как я понимаю, мы с Мэтти самая новая пара из присутствующих. Но вообще он сам виноват. Кто сможет удержаться от такой сладости? — Садык, — смущенно буркнул Мэттью, опуская голову и пытаясь скрыть румянец. Он поправил съехавшие с носа очки. Он понимал, что по идее ему должно быть неловко, но часть его мозга радовалась тому, что им хвастаются, как чем-то драгоценным. — Матье, если ты забыл, я тоже большой поклонник сладкого, — сказал Франциск, на что получил раздраженный стон от Артура. Сам британец был в лучшем случае горьким. — Я уж явно бóльший, можешь не сомневаться, — язвительно парировал Садык. Он поддерживающе сжал ладонь Мэттью и посмотрел на Людвига, — В чем смысл этого допроса? Мы потратили светлые часы дня на обсуждение грязного белья или у этого была какая-то цель? — Да, цель была. Секреты могут убивать. Секреты разделяют нас и могут быть использованы против нас. Теперь мы можем лучше доверять друг другу, — за этим последовала череда переглядываний. Всего несколько недель в изоляции от мира, в опасности, и они уже стали ближе друг к другу, чем за все предыдущие века жизни на одной земле. — Пора выдвигаться. Они собрались, надели на себя всю самую теплую одежду и пошли через снег. Он был под тридцать сантиметров глубиной, но Альфред продолжал твердить, что скоро сугробы будут метровые, за что тут же получил просьбу заткнуться по-хорошему. Наступила тишина, пока в головах каждого роились тревожные мысли о погоде и надвигающейся опасности. Стоило одному из них пасть, и он потянет за собой остальных. Гилберт шёл рядом с Ловино, мечтая о том, чтобы итальянец перестал из-за всего переживать и бояться посмотреть в его сторону. Возможно они бы даже держались за руки, как все остальные. Сначала Гилберт подумал, что Ловино стыдится его, и осознание этого принесло немало боли, но Ловино всегда был и оставался клубком непонятных даже ему самому эмоций. Кто знал, о чем он думал на самом деле? Он всегда нервничал, всегда был настороже. Таким был его Ловино. Мой Ловино… Гилберт невольно улыбнулся. У Гилберта в прошлом было много опыта в отношениях, но никогда он не чувствовал такой привязанности. Возможно дело было в ответственности перед Антонио, возможно в загадочном характере Ловино, который будто ждал человека, который сможет его разгадать. А возможно дело всего лишь в том, как Ловино называл его придурком — так, как это делал только он. Он вспомнил тот день, когда Ловино чуть не попал в плен в Милуоки. Казалось, это случилось много, много лет назад. То, как Гилбертом овладело необъяснимое желание его спасти, будто его смерть обрушит небеса и выжжёт его душу. Поначалу он игнорировал это чувство, но недавние события вернули его в тот день. Когда они снова будут в опасности? Кто может гарантировать, что в следующий раз Ловино не будет жертвой? Я буду бороться за тебя. Если бы только знал, на что я готов ради тебя. Раньше Гилберт гордился тем, что никому за всю историю не удавалось его пленить, но теперь… Я готов умереть за тебя. Ты — лучшее, что случалось в моей никчёмной жизни. Они не осознавали, как сильно снегопад будет нарушать их шаг, пока не увязли в нем по колено. Садык шёл сам, но все ещё хромал, из-за чего сильно замедлился. Снег охлаждал рану, но насквозь промочил ему ботинки. Мэттью шёл рядом, присматривая за ним. В этом не было нужды — Садык слишком упрям и слишком долго прожил, чтобы сдаться под натиском природных условий. Людвиг шел во главе отряда, встречая лицом встречный ветер. Феличиано хотел идти рядом, но Людвиг сказал ему держаться позади, чтобы ветер бил по нему не так сильно. Дела с Феличиано продвигались медленно, но Людвиг не ожидал чего-то другого и был рад довольствоваться тем, что у них было. Да, его раздражало, что Феличиано молчал о своих чувствах так долго, но Феличиано это Феличиано, и Людвиг не хотел бы, чтобы он менялся ради его удобства. Феличиано заслуживал, чтобы его не торопили. Его глаза метнулись к длинной полосе избитого временем асфальта, тянувшегося сквозь серую степь. Он понимал, что ничто не отделяет их от дороги, и в случае опасности спрятаться не выйдет. Он обязался доверять своей логике, но глубоко внутри как змея извивалось беспокойство. — Людвиг? Он не отрывал глаз от дороги, пока Феличиано не произнес его имя. — Фели, я кажется просил тебя оставаться позади. — Я не хочу, чтобы они меня догнали, — в его голосе был отчетливый тремор. — Кто? — нахмурился Людвиг. — Волки. Людвиг обернулся. Действительно, в полукилометре от них виднелись отчетливые фигуры четырёх волков. Трое были серыми, а четвертый, самый крупный, что смотрел на них пристальнее других, был чёрным, как уголь. Вожак стаи. Они с Людвигом встретились взглядом, и немец почувствовал, как змея в желудке забилась в конвульсиях. Волк явно выделил его, как лидера группы, и он не мог знать, к чему это приведёт. Но и выбора у него не было. — Они близко. — Что? — Людвиг мотнул головой в сторону звука и увидел Ивана, идущего рядом. Он не знал, что тревожит его больше — то, как тихо Иван подошёл или то, что он его не заметил. — Волки, — Иван не отводил взгляда от горизонта. Они подходили к неглубокому ущелью, которое пока не засыпало снегом. Людвиг подумал и решил, что плохое укрытие лучше, чем никакого, — Они слишком близко. — Мы ничего не можем с этим сделать. Они слишком далеко, чтобы в них стрелять, а тратить на это пули просто так я не буду. У нас и так нехватка боеприпасов. — Нет, — Людвигу очень не нравился тон его голоса — непривычно низкий и серьёзный, — Они никогда не подошли бы так близко к добыче. Слишком многие из нас здоровы и способны им навредить. Это маленькая стая. Они точно знают, насколько люди могут быть опасны. Иван не подтвердил никакой опасности напрямую, но Людвигу стало не по себе. Феличиано тревожно схватился за его плечо. — Ты прав. Я никогда не видел, чтобы волки так себя вели. Иван затих на какое-то время, не смотря на него. Затем он добавил, почти спокойно: — Позади нас есть ещё кто-то. Сердце Людвига подпрыгнуло в груди. Феличиано был в шаге от того, чтобы пережать кровообращение в его руке. — Что ты имеешь в виду? За ними есть ещё волки? — итальянец поднял глаза в полосу серого неба, которое виднелось из ущелья. Иван наконец посмотрел на них, и в его глазах читалась тревога. — Люди. Организация. Они послали новый отряд. Иначе волки бы не подошли так близко к нам. Они чувствуют себя загнанными в ловушку, и решили держаться посередине. А так как они показывают себя нам без страха, они считают наш отряд слабее наших общих преследователей. — И что нам делать? Возможно доверять советам от Ивана не казалось ему хорошей идеей раньше, но сейчас он лучше всех понимал ситуацию. — Мы остановимся. — Что? — Мы остановимся здесь на ночь, — Иван остановился и снял с себя сумку, бросая её в ноги. Позади них послышался скрежет резиновой подошвы по мокрым камням. — Ты сказал, что они близко. — Сказал. — Чё встали, как вкопанные? — потребовал объяснений Артур. — Чуваки, кто как, а я не остановлюсь, пока мы не уберёмся подальше от этих волков. — Этот русский морочит тебе голову, Запад? — Заткнись, пока я не разбил тебе морду! — Ал, пожалуйста, не начинай… — Мэтти, скажи им, что нас сожрут заживо, если мы остановимся. Ну скажи им! — Волки не посмеют меня съесть, я для этого слишком крут! — Иван-сан, я не думаю, что это безопасно… — Заткнулись все, черт вас подери! — крикнул Ловино, и все резко замолчали. Он посмотрел на Людвига, — Продолжай. Скажи, что происходит. — Иван, — Людвиг кивнул в сторону русского. Настала его очередь говорить, — Рядом с нами люди Организации. Поэтому волки так близко. Это, вероятно, лучшее место для ночлега. За снегом ущелье не видно, здесь нет ветра. Если нам повезёт, нас не заметят. Яо недоверчиво поднял одну бровь. — А если не повезёт? Иван смерил его ровным взглядом. — Повезёт. Волки нас предупредят.