Стоя на краю света

— Арти, — Альфред побежал к нему и перекатил его на спину. Артур был бледен, как полотно, его дыхание было чересчур неровным. Британец смотрел на него пустыми глазами, затем моргнул несколько раз, поднялся на руках и начал рвано кашлять. — Арти? — Назад. Альфред сделал шаг назад, зная по тону его голоса, что Артур не хочет, чтобы он пострадал. Артур согнулся пополам от рвотного позыва и выплюнул на землю черную массу, похожую на дёготь. Он снова прокашлялся, вытер рукавом рот и сел, уставившись на скопление чёрной жижи. — Это ещё что за чертовщина? — с отвращением сказал Ловино. — Остатки магии демона, — выдохнул Артур, — Нужно было их вывести, иначе заразили бы кровь… — он поднял глаза на Альфреда, слишком уж с интересом разглядывающего тёмную субстанцию, — Не трогай. Убить может. — Тогда сам отойти, дурак, — отшутился Альфред, и Артур, трясясь, подполз к нему. Но он не мог долго стоять на весу. Он использовал так много энергии, что все, что он мог делать, не уставая — моргать и дышать. Альфред подтянул Артура к себе, поднимая его голову к себе на колени. В его глазах стояли слезы. — Зачем ты это сделал? Какой же ты глупый, Арт. Тебе не нужно было нас спасать. — Я не собираюсь выслушивать лекции от такого недомерка, как ты, — отрезал Артур со слабой улыбкой, — Я сделал то, что должен был. Прости, что заставил тебя пройти через это, но… я забыл, насколько я стал слаб. Я не думал, признаюсь. Альфред моргнул. — Ты все видел? — он покраснел. Артур кивнул. — Скорее слышал, нежели видел, — он перевел взгляд на Франциска, который смотрел на него издалека, — Merci de m'aimer. Спасибо за то, что любишь меня. Глаза Франциска наполнились слезами. — Toujours, cher.¹ Альфред наблюдал за их разговором, нахмурившись. Он посмотрел на Мэттью с немой просьбой перевести диалог, но канадец лишь помотал головой, как бы говоря ему не лезть, куда не просят. Альфред насупился и повернулся обратно к Артуру. — Стоять можешь? — Думаю, я даже двигаться не могу, — ответил Артур, переводя глаза на Ловино, — Ловино, подойди сюда. Итальянец, помешкав, подошел и опустился на колени. Артур взял его за руку и слабо сжал её. — Спасибо. Ты отлично поработал, — он перевел глаза на Ивана, стоящего неподалёку и пытающегося отдышаться, — Ты тоже. Ты такой молодец, Лови, — прошептал еле слышно голос Антонио ему на ухо, — Я так тобой горжусь. Не волнуйся обо мне. Я хочу, чтобы ты был счастлив. Я люблю тебя. Я тоже люблю тебя, Тони. Глаза Ловино защипало, когда он почувствовал, как присутствие испанца исчезает. Он прочистил горло. — Тони немного помог мне… Иван подошёл к ним, и за ним последовали остальные. Если Иван считал, что опасность миновала, значит им ничего не грозит. — Как этот демон вообще тебя нашёл? Демоны просто так в людей не вселяются, и причина явно не только в том, что одно из твоих заклинаний пошло наперекосяк. — Это долгая история, — Артур вздохнул, — Я практиковал экзорцизмы в девятнадцатом веке. В основном для того, чтобы насыщаться их силой, а не прогонять. Часто работал на кладбищах. Однажды я почувствовал рядом присутствие. Я никогда не видел его, но ощущал. Я порылся в документах и выяснил, что мавзолей в центре кладбища хранил тела семьи из восьми человек — матери и семерых детей, которых убил топором отец семейства. Он разрубил их на кусочки и пытался продать мясо в своей мясной лавке, но люди заподозрили неладное. Вскоре весь город узнал правду. Толпа ворвалась к нему в дом и разорвала на части, выбросив тело в реку. Аграмон, как я выяснил позже, питался злом, которое источал мавзолей и связанное с ним преступление. Я освободил души убитых, но вместе с ними нечаянно выпустил его, и он преследовал меня какое-то время, — он остановился, чтобы передохнуть, — Я начал рисовать магические круги вокруг себя по ночам, чтобы он не смог забраться ко мне в голову. Я знал, что ему нужно моё тело — я сильный маг, и с ним он имел бы большую власть. К тому же, в то время я играл главную роль в мировой политике. Охранительные ритуалы стали для меня рутиной, но с началом Восстания я забыл о них. Именно он мешал мне спать по ночам. Сначала это были кошмары о том, как я убиваю всех, кто мне дорог… потом моя семья. Затем мне начали являться видения посреди бела дня. Иногда он завладевал мной, и я мог очнуться через несколько минут, не понимая, что происходит и где я. — Почему ты ничего не сказал? — спросил Гилберт. Артур помотал головой. — Что бы это изменило? Он бы убил любого, кому я бы сказал. Я знал, что что-то не так, но позволил себе на время забыть о демоне. Когда я использовал все силы на то, чтобы зажечь тот огонь, я провалился в пустоту. Любой маг, который истратил все силы, попадает туда. По сути, это смерть. Я был заперт там, пока не встретил Аграмона. Звучит глупо, но без него я бы не выжил. Он вытащил меня из пустоты и использовал моё слабое сознание, чтобы захватить моё тело. Альфред строго посмотрел на него. — Никогда так больше не делай, слышишь? Ты не имеешь права подвергать себя такой опасности, раз уж мне нельзя. Кто будет напоминать мне беречь себя? Кто будет пилить меня, чтобы я держал осанку, и не говорил так громко, и думал, прежде чем что-то делать, и… — по его лицу потекли слёзы. Артур мягко рассмеялся и погладил Альфреда по щеке. — Глупый ребёнок. Даже думать без меня не умеешь, — у Артура глаза тоже были на мокром месте, — Я всегда буду здесь, хорошо? Альфред накрыл его ладонь на щеке своей. Через пару секунд Иван прочистил горло. — Артуру нужно отдохнуть. Давайте закончим ставить палатки. Я чувствую, что скоро пойдёт дождь. Альфред посмотрел на него, вдруг вспомнив, что Аграмон рассказал про них остальным, и покраснел. — Эм, да, кхм… думаю, я останусь здесь с ним, на случай, если что-то случится… — Иди разбивать лагерь, дурень, я буду в порядке. Я не ребёнок, чтобы надо мной трястись, как наседка, — взорвался Артур, возвращаясь к своему обычному плохому настроению. Альфред решил не утомлять Артура руганью и встал. Он чувствовал на себе любопытные взгляды остальных и не знал, что ему делать. Он нервно потер шею. Иван закатил глаза. Все уже были в курсе, больше не было смысла скрываться. Он взял Альфреда за запястье и потянул в сторону от группы. Альфред чуть не поперхнулся от неожиданности и попытался вырвать руку, краснея всё сильнее, но хватка Ивана была стальной. — Успокойся, — буркнул Иван, и Альфред перестал дёргаться, смотря на него. — Иван, я не думаю, что я могу… — Можешь. Мы можем. Если кто-то будет доставать тебя по этому поводу, я быстро его заткну. Глаза Альфреда расширились. — Тебе не обязательно… — Тогда что ты хочешь, чтобы я сказал, Альфред? Альфред вздохнул и опустил взгляд. — Я не знаю… — его рука снова машинально опустилась на шею. — Дай я посмотрю, — Иван нахмурился и отвёл в сторону руку Альфреда. Он взял его за подбородок и поднял его голову. След от укуса Аграмона всё ещё был на месте, красный и опухший. По его телу пробежали тревога и укол гнева — как мог кто-то посметь делать больно тому, кто был ему дорог? — Ну что, как оно выглядит? — спросил Альфред, наконец понимая, что рассматривает Иван. — Не дергайся, — сказал Иван, и Альфред замер. Иван приставил палец к ране, посылая единичный разряд, чтобы избавить тело Альфреда от любых возможных остатков присутствия Аграмона. Альфред вдруг дернулся, вскрикнув. Иван удерживал его, пока у Альфреда тряслись колени. Когда Альфред поднял на него полуприкрытые глаза, его лицо резко покрылось румянцем. — Иван, — прохрипел Альфред. По его телу пробежала странная дрожь. Он не знал, что именно сделал Иван, но ощущал он себя возбужденным. Иван просто смотрел на него, прекрасно осознавая, что только что произошло. В этот короткий миг их энергии соприкоснулись и совпали по силе. Это было подтверждение, которого Иван ждал и на которое надеялся долгие века: они были созданы друг для друга. Иван наклонился и поцеловал его. Глаза Альфреда закрылись и он позволил себе потеряться в этом моменте, хотя понимал, что на них смотрит целая толпа. Больше его это не беспокоило. Не было ни свиста, ни насмешек, ни унизительных комментариев. Остальные члены отряда просто наблюдали, и большинство из них мечтало иметь достаточно смелости сделать то же самое. В такое время моменты откровенности были слишком ценными и редкими. Я так и знал, — подумал Франциск, смотря на Мэттью. Канадец всегда хорошо чувствовал чужие отношения. Мэттью поймал его заинтересованный взгляд и понимающие улыбнулся, — Мой мальчик. Артур не мог удержать улыбку. Ну наконец-то, слепой ты дурак. Неужели ты раньше этого не замечал? Затем он задумался. Хотя… думаю, у тебя это в меня. Он посмотрел на Франциска, который ответил ему лучезарной улыбкой. Иван и Альфред отстранились. — Никогда не оставляй меня, — с придыханием сказал Иван. Слишком много людей уже оставили его. Альфред сплел их пальцы. — Не оставлю, сентиментальный ты коммуняка. Иван сжал его ладонь. — Для тебя я готов быть кем угодно. В сердце Альфреда промелькнуло чувство вины. *** Кику смотрел через выход из палатки, укрывавшей его от дождя, на ночное небо, прикрытое тучами. Подал ветер, слегка забрызгав его лицо дождевой водой. Он содрогнулся, плотнее укутываясь в куртку. За последние несколько недель случилось больше, чем он мог когда-либо себе представить. История разворачивалась медленно, столетиями растягивая тяжелые процессы, но это… было слишком стремительно. Кто знал, что случится дальше? Сейчас они здесь, а уже завтра одного из них не станет, а может двоих, а может троих, а может даже все они разом погибнут в когтях Организации. Прошедший день показал, что все может измениться за секунду. Что это значило для него? Ему немало лет… сколько ещё он выстоит, пока его чувства не притупятся окончательно, пока он не оглохнет и не ослепнет от потрясений, пока не даст слабину и не погибнет под чужой пулей? Его плечи со спины обвили чужие руки, и Кику растаял в объятиях, прижимаясь к тёплой груди. — Что-то случилось? Кику выдохнул, и его дыхание вышло паром на холодном воздухе. — Сколько ещё мы продержимся, Яо? — Не думай об этом, — Яо уткнулся носом в его шею. Кику развернулся к нему лицом. — У нас, возможно, осталось очень мало времени. Я не могу не думать об этом. В ответ Яо поцеловал его в губы. — Так давай использовать его по максимуму. Кику позволил Яо снова прижать себя к своей груди и целовать так, будто он целует его в последний раз. *** Гилберт слушал дыхание лежащего рядом Ловино. Он начинал тревожиться — оно не затихало, и он был готов поклясться, что слышал несколько всхлипов. Гилберт сел и посмотрел вниз на итальянца. — Я знаю, что сегодня произошло много всего, но тебе нужен отдых. Ты как никто другой нуждаешься в крепком сне. Ловино продолжил молча смотреть в потолок. Гилберт вздохнул и залез в его спальник, обнимая итальянца и притягивая его к себе. Только сейчас он заметил, что Ловино старался сдерживать слезы, которые не переставая текли по его щекам. — Я люблю его, — прошептал Ловино прежде, чем Гилберт успел спросить его, — Я так сильно люблю его. Он был так близко… Я чувствовал его запах, Гилберт непонимающе нахмурился, чувствуя, как внутри вспыхнула ревность. — Кто? Ловино поднял на него глаза, полные слёз. — Тони. Он был со мной во время ритуала. Он… помог мне, — Ловино дрожащим голосом выдохнул, — Он сказал, что хочет, чтобы я был счастлив, чтобы не волновался за него. Но я люблю его. Как я могу о нем не переживать? Почему я должен быть счастливым, когда он так далеко? — Лови… — Гилберт коепче прижал его к себе, — Тебе грустно? Ты чувствуешь себя виноватым? — Н-ну конечно, черт подери, а ты как думаешь…? — Значит ты не живёшь так, как хотел бы Тони. Он бы не хотел, чтобы ты винил себя. — Это кажется таким неправильным… Эти слова обрушились на Гилберта, как пощёчина, но он сдержался. Он вытер щеки Ловино большими пальцами. — Ты любишь меня, так? Ловино кивнул. — И это делает тебя счастливым? Ловино убрал его руки и цокнул языком. — Я знаю, чего ты добиваешься. Гилберт моргнул. — Чего? Ловино ухмыльнулся. — Ты пытаешься затащить меня в постель. Гилберт улыбнулся, затем неловко ответил: — Я не в этом смысле. Если только ты сам не хочешь, я заметил, что это помогает тебе расслабиться, — Гилберт очень надеялся, что со стороны не звучит озабоченным. Ловино помотал головой. — Нет, просто… сегодня очень много произошло, и я устал. Ты можешь просто… обнять меня? — он ругнулся себе под нос и покраснел. Гилберт умилился выражению его лица и притянул ближе к себе так, что спина итальянца была прижата к его груди. Тёплое дыхание Гилберта успокаивало Ловино, и он почувствовал, что расслабляется. — Тебе больше не нужно волноваться, — прошептал Гилберт, — Я позабочусь о тебе. Я обещаю тебе и Тони. Ловино потянулся к обнимающей его руке и сплел их пальцы. — Ты знаешь, что я не могу воспринимать тебя серьёзно, когда ты превращаешься в сентиментальную лужу? — Знаю, но ты сам напросился.