Стоя на краю света

Мэттью закричал, когда напавший на него мужчина повалил его на землю, заламывая за спиной руки. — Пусти его! — крикнул Садык, бросаясь на него. Мужчина, державший Мэттью, оттянул его назад за волосы, заставляя посмотреть в лицо. Турок болезненно застонал, когда мужчина резко запрокинул назад его голову, травмируя шею. — Заткнись, пока мы действительно ему не навредили. Садык посмотрел на него с яростью в глазах, но промолчал. Мужчина поднял Мэттью на ноги и толкнул его в сторону небольшого лагеря в начале поля. Всё произошло так быстро, что Садык не успел толком среагировать. Ещё минуту назад они ползли рядом, тихо разговаривая и не обращая внимания ни на что, кроме их беседы и недавнего поцелуя, затуманившего головы обоим. Вероятно, они не заметили, что сильно трясли траву или говорили громче, чем стоило, потому что в мгновение ока из травы выскочили несколько человек и напали на них. Только когда их заставили встать в полный рост, Садык понял, как близко они были к лагерю отряда Организации. Как они могли быть настолько беспечными? Садык понимал, что был виноват. Он не должен был начинать тот поцелуй. Он должен был знать, что это отвлечёт их, что их схватят, и теперь он не знал, чего это будет им стоить. Страх сковал Мэттью, когда их повели через лагерь в дальнюю палатку, грубо толкая между другими членами Организации. Все они выглядели как опытные люди, которые привыкли выживать в дикой природе. Это были не городские жители, нет, это были люди степи, и противостоять им было бы намного сложнее. Они грубы, как их предки, первые переселенцы, ожесточённые суровой землёй, на которой обосновались полтора века назад. Они знали тяжелые времена и тяжелый труд не понаслышке. Для них Мэттью и Садык были заплутавшим скотом, который надо было вернуть в стадо. Мэттью сам привык жить в суровых условиях, но в одиночку у него не было шансов. Он не видел других членов их группы, и худшие подозрения начинали закрадываться в голову. Преследователи перестали смотреть на поле. Единственное объяснение — они с Садыком остались последними. Осознание пришло совершенно внезапно, а нападавшие тем временем праздновали появление новых пленных, одаривая их ненавистными взглядами, будто те были какими-то паразитами, которых они вытащили из собственного организма. Мэттью начал гнобить себя за то, что не смотрел, куда они шли, пока ещё были в траве; карта поля полностью исчезла из памяти канадца сразу после поцелуя. Он не хотел думать о нем, как об ошибке — мечтал повторить его, если они выберутся (шанс пока был невелик), но он не имел права терять бдительность. О чем он только думал? А как же Куба? Как же Карлос? Мэттью считал себя последней сволочью за то, что так быстро отпустил его, так скоро сблизился с другим человеком, даже не думая о своём погибшем партнёре, который отдавал ему всего себя. Может, он окончательно превратился в бессердечную тварь? Их отвели в самую дальнюю палатку, дальше всего от поля — их единственного пути спасения. Мэттью кинул в сторону степи последний взгляд, прежде чем их завели внутрь. Их надзиратели молчали. Садык бы предпочёл, чтобы они издевались над ними. Холодные и беспощадные, они выглядели так, будто в любой момент могут застрелить их без сожаления. Подобные мысли вертелись у него в голове, пока их связывали. Мэттью закусил губу, чтобы не вскрикнуть от боли, когда его травмированную руку заломили за спину, а едва зажившее колено согнули под неестественным углом. Он посмотрел на Садыка, сморщившегося от боли в поврежденной лодыжке. — Пожалуйста, — взмолился Мэттью, — Он ранен. Сначала его проигнорировали, но затем мужчины перекинулись взглядом и решили связать руки Садыка под его коленями, подтянув их к груди. Мэттью вздрогнул, не зная, помог ли Садыку или сделал его положение хуже. Впрочем, всё было лучше, чем лежать лицом на земле, как он. Мужчины ушли, и Мэттью больше не слышал их шагов, поэтому решил спросить Садыка о его самочувствии, но турок опередил его. — Как твоя рука? Я видел, как они её дёргали, — Садык кипел от злости и тревоги. Его гнев перевешивал боль в лодыжке. Она только начинала заживать, но в погоне он снова её потянул. Несмотря на это, он злился на себя за то, что не смог защитить Мэттью тогда, когда тот в этом нуждался. Мэттью спас ему жизнь в тот день, когда тащил его на себе в ночи по скользкому ручью и вывихнул колено в процессе. Теперь они были в плену, связанные, и Садык не мог ничего с этим сделать. Мэттью не мог поверить своим ушам. — Садык, твоя нога… — В порядке, — соврал он, — Твоя рука? Мэттью побеждённо вздохнул. — Просто синяк. — Это не просто синяк, тебе сделали больно. Мэттью слабо улыбнулся и помотал головой. — Ты хуже Франциска. — Прости меня. — За что? — Я… — Садык вздохнул, — Я не должен был целовать тебя. Не в тот момент. Это был неподходящий момент и неподходящее время… — Садык, — турок тут же перестал бормотать, и Мэттью посмотрел на него с теплом, — Я поцеловал тебя. Я хотел поцеловать тебя, — канадец попытался скрыть появившийся румянец, — Если бы ты не хотел того же, я был бы напуган больше, чем сейчас. Садык не смог сдержать улыбку. — Ты слишком очарователен. Я так не выдержу. Не понимаю, как не замечал этого раньше. — Эм, ну, я никогда не хотел выделяться… — Тебе стоило бы. Нет, стой. Не надо. Если больше людей станут замечать тебя, они решат, что могут украсть тебя у меня. — Не знал, что я, оказывается, уже твой, — ухмыльнулся Мэттью, — Только если мы переживём сегодняшний день, помнишь? — Значит, мне придётся придумать, как нас отсюда вытащить, — Садык широко улыбнулся. Мэттью засмеялся, осознавая, насколько сейчас не подходящее для флирта время. Их могли убить в любой момент, но только так они могли снять напряжение. К тому же, со стороны этот диалог выглядел ещё комичнее: Мэттью лежал на земле, прижавшись щекой к полу с заведёнными за спину руками и ногами, а Садык сидел в позе, напоминающей мартышку, пытаясь удержать равновесие, понимая, что если он упадёт, то уже не поднимется. Несколько раз он чуть не падал, но в последнюю секунду находил равновесие, вызывая у Мэттью приступы смеха. Спустя примерно час стало по-настоящему некомфортно. Шея Мэттью затекла, и его руки начинали неметь. Колено болело с той же силой, что и в день вывиха. Лодыжка Садыка продолжала ныть, но он понимал, что боль Мэттью была в разы сильнее. — Мэтти, ты в порядке? Мэттью скрипел зубами и шипел, уже не пытаясь скрыть боль. — Скажем так. Бондаж — определённо не моё. Садык не мог смеяться, когда Мэттью страдал, все ещё считая его боль своей виной. Чужие шаги приближались к палатке, и они замолчали. В палатку вошли двое мужчин, один — лидер отряда, второй — вероятно, сильнейший его член. Плохой знак. Тишина давила. Что-то было не так. Но на лицах мужчин не было ничего, что намекало бы на причину визита. Затем лидер — высокий лысый мужчина с тёмными усами лет сорока — сказал: — Назовите свои имена. Садык и Мэттью встревоженно переглянулись, но лидер не был этим впечатлён. — Я сказал вам переглядываться? Назовите свои имена. Его тон не давал времени на размышления. Но Садык и Мэттью задумались. Если они скажут свои имена сейчас, их оставят в заложниках, а потом убьют. Они оба опустили глаза в пол. Второй мужчина, не мешкая, грубо схватил Мэттью за волосы и дернул наверх. Канадец издал сдавленный крик. — Говори. Мэттью продолжал молчать, закусив губу, чтобы не дать им наслаждаться его болезненными криками. Но его шея была готова вот-вот сломаться, а голову жгло от каждого рывка чужой грубой руки. Взгляд мужчины был даже страшнее той агонии, в которой находился Мэттью. Садык смотрел с ужасом, но что он мог сделать? Сказать им правду и обречь их обоих на верную смерть? Он не мог пошевелиться. Но он мог говорить. — Не трогайте его. Его голос звучал твердо, хотя в нем проскальзывали тревожные нотки. Лидер посмотрел на него с угрозой, и Садык встретился с ним взглядом. — Понятно, — мужчина посмотрел на своего компаньона, который все ещё держал Мэттью, — Ганнер, этот хмырь пытается нами командовать. А что мы делаем с теми, кто пытается нами командовать? Ганнер тут же бросил Мэттью на землю. Канадец снова упал лицом на пол, разбив при этом губу и нос. Его очки чудом остались целы. Садык хотел разбить Ганнеру нос, но мог только смотреть на него со всей яростью, которую мог найти в себе. Ганнер подошёл к нему со злой улыбкой. — Так-так… а чего это мы в маске ходим? Воровством промышляем? Садык промолчал, еле сдерживая поток ругательств. Не получив никакой реакции, Ганнер замахнулся и со всей силы ударил турка в лицо. В глазах потемнело, из носа хлынула теплая кровь. Маска Садыка слетела с его головы. Садык чувствовал, что вот-вот потеряет сознание. Но он не желал сдаваться. Если он сейчас отключится, Мэттью останется один, и пытать будут его одного. Ганнер усмехнулся, смотря на кровь, покрывающую его костяшки. Лидер отряда посмотрел на Садыка с укором. — В твоих же интересах начать говорить. Садык закашлялся, сплёвывая на землю кровь, но не заговорил. Он посмотрел на лидера, полностью игнорируя Ганнера, который остался этим недоволен. — Может, выбить из него эту спесь, пока он не расколется, Сет? Сет ухмыльнулся. — Ты его об этом спроси. Ну что, парень, как поступим? Поверь, мы умеем быть очень убедительными. Садык продолжал молчать. На другом конце палатки заёрзал Мэттью. — Садык, прекрати. — О, — Сет подошёл к Мэттью, — Вот оно как, — он со всей силы вдавил ногой в спину Мэттью, прижимая его к полу. Канадец резко зашипел от боли в спине, — Можем и таким путём пойти. Садык наконец заговорил. — Он ничего не знает. Я нашел его в ближайшем городе. Все, что вам нужно, у меня. Сет поднял одну бровь, всё ещё прижимая Мэттью к полу. — Правда? Он что-то подозрительно похож на Альфреда Джонса. Глаза Садыка невольно расширились, но он собрал волю в кулак. Он не мог сдать их группу. — Это не он. Я без понятия, о ком вы говорите. В этот раз Ганнер ударил его в грудь, и Садык закашлялся. Сет смерил его грозным взглядом. — Тебе повезло, что нам приказано не вредить Джонсу. По крайней мере не слишком заметно. Эта честь принадлежит Верховному Владыке. Но ты, — он улыбнулся, — Ты — расходный материал. Если ты не хочешь, чтобы мы убили тебя и забрали Джонса в штаб одного, самое время начать говорить. Сделай хоть что-то полезное. Садык сплюнул сгусток крови и поднял глаза на Сета. — Меня зовут Садык… моего друга — Марк. Мы шли через страну, чтобы узнать, есть ли в столице организованная власть. Мэттью услышал, что Садык признал своё имя, и удивленно уставился на него. Садык не смотрел в его сторону. Он знал, что делает. Если он сможет убедить их, что Мэттью — не страна, канадец выживет. А что будет с ним — не так важно. Сет поднял одну бровь. — Вы не слышали о Братстве Людей? — Нет. Совершенно. Вы на них работаете? — Да. Мы работаем на Верховного Владыку, главу Братства. Кто были те люди, которые шли с вами? Садык не дернулся, радуясь, что Ганнер стоял перед ним, закрывая его от Мэттью. Всю свою жизнь он носил маску. Она была для него символом защиты, пусть он и давно забыл, почему. Он знал лишь то, что не был готов показывать кому-то своё лицо. Он чувствовал, будто отсутствовала важная его часть — будто без маски он был обнажённым. Но эти люди не считались. Они не стоили его тревоги. — Мы нашли их, когда шли на юг. Они тоже ничего не знают. Сет улыбнулся. — Что ж, мы теперь у власти. Извините за грубость, но у нас на воле опасные преступники, и нам нельзя отпускать кого-либо без достоверной информации. Мы перестраиваем государственную систему так, чтобы люди снова могли доверять правительству. Может, позовёте своих друзей, скажете им, что они могут выходить? Сердце Садыка забилось с дикой скоростью. Раз по своей же легенде он ничего не знал о ситуации в стране, логичнее было сразу встать на сторону людей, выдающих себя за авторитетное правительство, призванное защищать людей, но он слишком долго думал над ответом. К тому же, это означало, что они с Мэттью не единственные выжили. Сет подозрительно посмотрел на него. — Ганнер, развяжи его. Выведем парня подышать. Садык не поднимал голову, пока его не развязали и не подняли. Он дернулся от вновь появившейся боли в ноге. — Ты ранен? — спросил его Сет. — Лодыжка, — ответил Садык, чувствуя себя невероятно беспомощным, признавая это. Пока его выводили из палатки, он старался скрыть от Мэттью своё лицо, всё время чувствуя на себе его взгляд. Люди в лагере смотрели на него молча, и Садык чувствовал, будто попал на расстрел. С каждым шагом по направлению к высокой траве его сердце билось сильнее. Они остановились. Рука Сета сжимала его плечо с такой силой, что, казалось, там вот-вот появится синяк. — Итак. Давай. Позови их. Скажи им, что все, чего мы хотим — спросить их имена и что они знают о столице. Садык сглотнул. Он открыл рот, затем закрыл его. Нет. Он не будет втягивать в это остальных. Его молчание заставило Сета нахмуриться. Прошла минута. — Лжец, — Сет кивнул Ганнеру. Последний уже знал, что делать — подобная процедура стала для них рутиной, к которой их тренировали. Ганнер потянул Садыка обратно в лагерь. Садык хотел вернуться к Мэттью, показать ему, что он в порядке, но в последний момент его толкнули в другую палатку. Он запротестовал. — Стойте! Эй, я сказал правду! Ганнер толкнул его на землю и сел сверху на его ноги, придавив к полу своим весом. Садык ёрзал и дергался как мог, но в ответ получил удар в челюсть. Он ничего не мог сделать, и Ганнер снова связал его руки. В этот раз никто не обращал внимание на его травму, и она снова начала болеть. Верёвки плотно затянулись вокруг опухшей лодыжки. — Ты — лживый ублюдок, — рявкнул Ганнер, скручивая лодыжку Садыка так, что тот прокусил себе губу до крови, пытаясь не закричать, — Ты пытаешься прикрыть своего дружка. Мы знаем, кто он такой. — Да не Джонс он! — отчаянно закричал Садык, ужаснувшись панике в своём голосе. На это Ганнер вдавил его лицо в землю, не отпуская, пока Садык не начал задыхаться. Дыхание верзилы было совсем рядом с ухом Садыка. — Ты не сможешь его спрятать. Его доставят в столицу, и там убьют. Ганнер отпустил голову Садыка, и он резко и глубоко вдохнул. Лёгкие болели. Ганнер пошёл к выходу, напоследок обернувшись. — Ты всего лишь ещё один предатель. Ты и остальные подохнете здесь. Мы сделаем так, чтобы это случилось сегодня же.