Стоя на краю света

Они стояли в тишине несколько секунд. Сердце Мэттью, казалось, полностью остановилось, а его рассудок болтался на ниточке. Он ждал ответа, задержав дыхание, и его легкие горели от нехватки воздуха. В голове повторялась мантра Невозможно, невозможно, невозможно, ты сошёл с ума, Мэтти, ты умер, ты умер во сне, это просто злая шутка, это мираж… Человек перед ним горько улыбнулся. — Oui, Matthieu. Это я, — Он подошёл ближе, присел на колени и обнял Мэттью так крепко, как мог. Он снова заплакал, — Я боялся, что больше не увижу тебя. О боже, малыш, ты нашёл меня, — остальные слова были заглушены всхлипами, и он отстранился, чтобы поцеловать Мэттью в лоб, щеку и нос. Мэттью находился в ступоре и ничего не ответил. На его лице не было эмоций, а остальные были настолько шокированы, что не могли ничего сказать. Франциск заметил молчание Мэттью и посмотрел на него с тревогой. — Мэттью, счастье моё, что случилось? Ты нашёл меня, и я больше никогда не уйду, я обещаю. Мэттью взял обе руки Франциска в свои… и оттолкнул от себя с силой. Франциск посмотрел на него с недоверием. — Что? Мэттью, что ты…? — Ты мертв, — Мэттью встал. Он кипел от ярости, сам не понимая, почему, — Ты должен быть мертв, черт возьми, мертв! — он вытер мокрые от слез глаза, — Прекрати мучить меня, просто прекрати! Разве ты не видишь, как тяжело мне было тебя отпустить? Тебя не должно здесь быть. Ты мертв. Иди на небеса или ещё куда-нибудь, просто оставь меня в покое! Франциск помотал головой и тоже встал. — Нет, нет, я правда здесь, малыш, я жив. Я никогда не умирал! Неужели… ты думал, что я погиб? О боже мой, Мэттью, мне так жаль. Мне очень жаль, — он снова протянул руку у Мэттью, но тот отодвинулся и посмотрел на него с укором. — Заткнись! Хватит лгать. Хватит пытаться заставить меня чувствовать себя лучше. Я знаю, что ты мертв. Я видел твоё тело в могиле! — он трясся от гнева. Как он смел преследовать его? Что он сделал, чтобы это заслужить? — Это было не моё тело! — Франциск был в отчаянии, — Пожалуйста, поверь мне, зайчонок. Я не мертв. Я жив. Я все это время был жив. Я не знаю, кого вы похоронили, но это был не я. — Хватит так меня называть! — рявкнул Мэттью, пытаясь сдержать громкий всхлип, — Уйди, пожалуйста, просто уйди… — Мэтти, — Альфред решил, что стоит вмешаться, — Он настоящий. Я его вижу. — И ты туда же? — накинулся на него Мэттью, — Хватит издеваться надо мной! — Я не издеваюсь, — обиженно ответил Альфред. — Мы все его видим, Мэттью, — совершенно спокойно сказал Кику, — Он жив. Франциск протянул руки. — Пожалуйста, подойди ко мне, Мэттью. Мне жаль, что ты думал, что я погиб. Для тебя это должно было быть невыносимо. Прошу, дотронься до меня. Я не призрак, видишь, — он положил руку на каменный бортик фонтана, — Моя рука не проходит сквозь него. Я настоящий. Мэттью немного успокоился и просто смотрел на него, ничего не говоря. Если это был просто дух, он хотел запомнить как можно больше, прежде чем тот исчезнет. Но если это был настоящий Франциск, если он был жив… Он подошёл и обвил Франциска руками. Француз обнял его в ответ, и несколько мгновений они стояли, не двигаясь. Мэттью чувствовал тепло его кожи. Он чувствовал, как его легкие расширяются с каждым вздохом. Он чувствовал, как в его груди бьётся сердце. — Ты жив, — прошептал Мэттью и заплакал, — Ты жив! — Да, Мэттью, — Франциск ответил и поцеловал Мэттью в ухо, прежде чем отстранился и вытер слезы с лица, — Ты только посмотри на меня, какой же ужас… Артур фыркнул. — Теперь мы знаем наверняка, что это настоящий Франциск. В загробной жизни он точно бы выглядел на порядок чище. Он хотел пошутить, но звучало так, будто он пытался заверить самого себя. Франциск был жив. Чудесно. Сраный придурок. Я оплакивал тебя. Подумал Артур со стыдом. Я оплакивал тебя, а ты даже не мертв. Очередная победа на твоём счету, лягушатник. Облегчение приносил только тот факт, что дух Франциска не видел, как он плакал над его смертью. Было бы неловко. Все это конечно было весело, но Артур чувствовал, будто что-то внутри него сломалось. Ты думал, что Франциск погиб. А если бы погиб? Что бы случилось с тобой? Артур хотел бы продолжать убеждать себя в том, что и без Франциска он смог бы жить дальше, но он понимал, что это ложь. Это только добавляло волнений в его и так напряженную голову. Мэттью был так поглощен эмоциями, что какое-то время не мог делать ничего, кроме как плакать. Франциск держал его в объятьях, поглаживая по волосам. Никто не произнес ни слова, не желая портить момент. Мэттью шмыгнул носом, поднял глаза и спросил: — Что произошло? Франциск посмотрел на него и помотал головой. — Не здесь. Нам нужно убираться отсюда. Преступники, с которыми я был, говорили, что связались с Организацией и что за нами скоро придут. — Ты прав, — сказал Артур, — Наполняем фляги и убираемся отсюда так далеко, как только можем. *** Они прошли уже несколько миль, все больше отдаляясь от города. Альфред считал шаги, чтобы быть уверенным. Тревога не покидала его. С самого возвращения Франциска Альфред чувствовал, будто это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Будто рано или поздно они снова потеряют члена группы, в этот раз навсегда. Он был готов на все, лишь бы этого не случилось. Франциск и Садык уже успели его напугать, и он бы винил себя, случись это снова. Он был рад снова видеть Мэттью счастливым. Его брат улыбался и смеялся на каждое слово, сказанное Франциском, каким бы бредом они не были. Большая часть слов была на французском, но Альфред мог уловить интонации. Он обернулся через плечо и не смог сдержать улыбки. Мэттью же, пусть и выглядел счастливым, не мог перестать думать о цепи на шее Франциска, скрытой под теплым шерстяным свитером, который Мэттью одолжил ему, чтобы он согрелся. Со спины в Альфреда врезался Ловино. — Упс, прости, — пробормотал Альфред, но итальянец лишь буркнул что-то и выпрямился, направляясь к краю группы. Альфред нахмурился ему в след. В последнее время Ловино вёл себя отстраненно. Обычно он шёл посередине группы, чтобы чувствовать себя в безопасности, но с каждым днем он всё больше отдалялся. Казалось, даже Феличиано не мог ничем помочь. Он с тревогой посмотрел на брата, но не пошёл за ним. Но больше всех Альфреда беспокоит Артур. Британец выглядел взвинченным, дергался от каждой ломающейся ветки и крика птиц. Периодически Артур резко оборачивался, будто слышал, как на него несётся медведь, и осматривал всех членов группы, прежде чем заметно расслабиться и развернуться обратно. Альфред подошел к нему и положил руку Артуру на плечо. Он нахмурился ещё сильнее, заметив, как старший вздрогнул. — Все в порядке, Арти? Артур выдохнул. — Да, все хорошо, Альфред. Ответ был пустым, и Альфред хотел спросить больше, но понимал, что Артур не хочет говорить. Пораженно вздохнув, он снова вернулся в хвост группы, оказавшись рядом с Иваном. — Выглядишь уставшим, — сказал русский, не поворачивая головы. Альфред засмеялся. — Да, но нас всех изрядно помотало. — Нет, — голос Ивана стал тише. Он не смел приближаться к Альфреду или даже смотреть на него, не желая рисковать. Иван не был против открыть всем правду об их отношениях. Он хотел, чтобы о них знали все. Но надо было принимать во внимание гордость Альфреда, и он не хотел оттолкнуть его, особенно когда он наконец был так близко, — Я имею в виду, что ты стал отстраненным. — Отстраненным? — он не был отстраненным. Артур и Ловино были отстраненными. — Да, отстраненным. До Альфреда дошёл смысл сказанных слов. — Иван, прости, что для тебя это так выглядело. Но я был нужен Мэтту… — А мне, думаешь, ты не был нужен? — они встретились глазами и Альфред смущённо покраснел, тут же отводя взгляд. — Я не думал, что… — Теперь Матвею лучше, — прервал его Иван, — Теперь мы можем… быть вместе? — для Ивана это был большой шаг. На протяжении веков его сердце втаптывали в землю, и он не знал, сможет ли пережить отказ сейчас. Но Альфред лишь улыбнулся. Это была почти незаметная, секундная улыбка. — Да. Я тоже хочу этого. Ивану казалось, что никогда раньше его сердце не колотилось так оглушительно. Он хотел поцеловать Альфреда прямо там, при всех, и ему было плевать, кто бы их увидел. Но молчание и опущенные глаза Альфреда напомнили ему, что стоит держать отношения в секрете — пока что. — Населённых пунктов не будет ещё много миль, — Винстон вернулся к своему привычному хорошему настроению. Франциск не погиб из-за него. Теперь он просто обязан был исправить свою ошибку, уведя их как можно глубже в лес, как можно дальше от опасностей цивилизации, — Нам стоит сделать привал. Остальные согласились и быстро разбили лагерь. День клонился к закату, и приближающаяся ночь вытягивала из почвы все тепло. Когда их группа собиралась, был конец лета. Сейчас была самая середина осени. Ночи становились длиннее и холоднее, уже скоро должен был пойти снег, и тогда они замерзнут. Винстон, естественно, переживал из-за этого. Он знал, какими холодными бывают зимы в Вайоминге, и без нормальной одежды и укрытия… легче было просто выстрелить себе в ногу и ждать скорой смерти. Ночью они сгруппировались у костра, укрываясь от холода в спальниках, и Винстон озвучил свои переживания. — Мы замёрзнем насмерть, если останемся здесь. Нужно идти на юг. Это единственный выход. — Мы можем проходить только определенноее количество миль в день, — ответил Артур, — И мы уже условились больше не соваться в города за припасами. Теперь мы сами по себе. Последняя фраза прогремела как гром среди бела дня. Звучало легче, чем было на самом деле, и никто не был уверен, что они смогут выжить в таких условиях. — Винстон прав, — сказал Альфред, сидя рядом с Мэттью, — Нам нужно идти на юг. Первопроходцы в этих местах умирали от холода и голода, так как не могли себя прокормить. Иногда доходило до каннибализма. Выживал сильнейший. Я не хочу доходить до такого. Нам нужно идти быстро. Скоро мы приблизимся к равнинам. Там тяжело — почти нет деревьев, из животных — грызуны да бизоны, которых без специальных навыков не поймать. Все живое сейчас мигрирует на юг. Если мы не последуем за ними, умрем с голодухи. Если уж решили жить как животные, надо следовать за ними. Винстон вздохнул, проводя рукой по волосам. — Блин. Я не жил в таких условиях века полтора. Бизоны очень малочисленны, и в прошлый раз мне помогали коренные жители. Не думаю, что смогу сделать это сам после стольких лет. — Но ты будешь не один, — сказал Артур, — Мы все будем учиться. У нас нет другого выхода. Прошло пять или шесть веков с тех пор, как я жил в нищете. Все, что я помню — это тяжело. Но Британская Империя не могла бы процветать без знания и учения. Я буду привыкать. Мы все со временем приспособимся. Люди всегда подстраиваются под тяжёлые обстоятельства, подстроимся и мы. Наступила тишина. Артур прочистил горло и перевел взгляд на Франциска. Он не хотел спрашивать, но должен был знать. Франциск встретился с ним взглядом, будто знал, какой вопрос последует за этим. — Франциск. Что случилось? Франциск глубоко вздохнул и помотал головой. — Чудо. Я никогда раньше не ценил жизнь так, как в момент, когда чуть её не лишился… Франциск закрыл глаза, услышав, как пистолет сняли с предохранителя. Он хотел сделать больше, но не мог. Он знал, что все кончено. Жалел он только об одном — он не успел сказать Артуру, что любит его. Хотя, так британцу было бы больнее узнать о его смерти. Мэттью, маленький мой. Не плачь обо мне. Я хочу, чтобы ты всегда был счастлив… Питер нажал на курок. И тут пистолет дал осечку. — Что…? — Питер был так удивлён, что дал Франциску бесценное время. Время осознать, что он не хочет умирать. Он не хотел оставлять Мэттью, которого так любил и который так сильно от него зависел. Он не хотел оставлять Артура, любить которого у него ещё не было шанса. В нем загорелась решимость, более сильная, чем когда-либо. Не ради своей страны. Никакой страны больше не было. Не ради своих людей. Они больше не были ему верны. Ради него самого. Пока Питер возился с пистолетом, а Джамал упрекал его в нерасторопности, Франциск успел вырваться из захвата. Прежде, чем они успели оправиться от шока, Франциск схватил цепь, присоединенную к ошейнику на его шее, в обе руки и взмахнул ей, рассекая воздух перед собой. Оба мужчины вскрикнули от боли, когда цепь прошлась им по плечам и лицам. Из рассеченных губ и разбитых носов хлынула кровь. — Твою мать! — закричал Питер, и Франциск быстро утихомирил его очередным ударом цепи. Затем он повернулся к Джамалу, вновь замахиваясь цепью. Джамал увернулся от удара и попытался схватить его. Франциск увернулся, вспоминая старые времена, когда он сражался не цепью, а отменной саблей. Вдруг его плечо схватила чья-то рука, и пыл схватки развеялся. К Франциску пришло осознание, что вокруг него ещё много людей, и теперь они были по-настоящему в бешенстве. Его цепь упала, Франциск развернулся на пятках, вырываясь из хватки Питера. Инстинкт выживания взял верх, и он побежал без оглядки. Преступники последовали за ним, некоторые спотыкались и стонали от боли после полученных ранений, крича в его адрес ругательства, но продолжая погоню. Он побежал в лес, в единственное место, которое казалось ему безопасным. Города были угрозой. Франциск прыгнул в заросли кустарника, продираясь сквозь ветки, и только пять минут спустя заметил, что его цепь волочилась по земле и издавала громкий металлический лязг, притягивая к себе внимание преследователей. Франциск взял цепь в руки, чтобы она перестала звенеть и цепляться за ветки. Он слышал, как позади него раздавались крики, но продолжал бежать без устали. Бежать, бежать, бежать. Бежать назад к Мэттью, к Артуру, к остальным. Но преступники нагоняли. Пусть и казалось, что они потеряли его из виду, силы начинали покидать Франциска. Его сердце колотилось о рёбра. Он заметил темную чащу по пути, и бросился в неё, стараясь не замечать, что ветки цепляются за волосы и царапают кожу, и сдерживать болезненные звуки. А затем он ждал. Казалось, что прождал вечность, прежде чем преступники появились перед ним. Ему казалось, что они его видят, будто он был ярким маяком в кромешной темноте, казалось, что они вот вот его найдут… Но преступники остановились, выругались и пошли обратно в лес. Франциск прождал в чаще до темноты, дождавшись первых сверчков. Наконец, он смог успокоиться достаточно, чтобы вылезти наружу. Он дрожал от холода, но не отдавал себе в этом отчёта. Он должен был вернуться домой. Домой, к группе. Но как? Он потерялся, и вряд ли уже найдёт дорогу обратно. Франциск сел на землю, без рубашки, замерзший, безнадёжный, и тут почувствовал, как что-то больно впилось ему в бедро. Франциск вскочил, думая, что это какое-то животное, но понял, что мешающий предмет находился у него в штанах. Он зарылся рукой в карман и вытащил его на лунный свет. Компас. Компас Артура. Нет, теперь это был его компас. Он выиграл его в споре, когда они делали ставки на то, кто из стран выжил. Тот день казался теперь таким далёким, а спор таким бессердечным. Как они могли делать ставки на что-то столь ценное, как жизнь? Восток. Ему нужно было на восток. Он смутно помнил, как Винстон говорил, что им нужно было идти на запад, чтобы достичь города. Он встал, дрожа, и пошёл в направлении востока. Он осмотрел лес впереди и поднял глаза на луну. Такую красивую, яркую и недосягаемую ни для кого. Как иронично. Выживет ли он? Холод начинал кусаться. Он продолжал идти по направлению компаса. Теперь от этого компаса зависела его жизнь. Осознание того, что этот компас достался ему от Артура, помогало сохранять здравый рассудок. Он шел много часов, пока не дошёл до города. Его оголенный торс уже окончательно замерз. Он вышел на открытую площадь, все еще боясь, что его могут заметить, хоть он и был уже далеко от старой школы. В центре площади стоял фонтан и манил к себе. Франциск подошел к нему, чувствуя, как холодный ветер вонзается ему в кожу острыми ледяными иглами. Над головой прогремел гром, ставший единственным предупреждением перед тем, как в облаках сверкнула молния и с небес полился дождь. Франциск знал, что если не найдет укрытие, замёрзнет насмерть. Он с трудом заставил свои ноги двигаться, и юркнул в ближайшее закрытое здание — магазин. Франциск спрятался за дальним стеллажом, чувствуя себя так в большей безопасности. Он подтянул колени к груди и снова осмотрел компас, которому теперь был обязан жизнью. Он в который раз за эту ночь подумал об Артуре, и мягко прикоснулся губами к холодному компасу, будто касался в этот момент губ самого британца. Прошу, Боже, дай мне пережить эту ночь. Я прошёл так далеко. Хотя бы дай мне попрощаться с Мэттью и Артуром. Дай мне снова увидеть их. Он уснул прямо так, свернувшись в тесном помещении. Его, впрочем, мало волновала неудобная поза — он был слишком уставшим и все еще боялся, что в любой момент в магазин могут ворваться преследователи. Он проснулся от яркого солнечного света, и решил ещё немного полежать, пытаясь согреться в тёплых лучах. Он чихнул, и посмотрел на свои руки. Они были бледные, загрубели и тряслись. Ещё немного, и он простудится. Эта мысль выкачала из него последнюю надежду. Я обязан вернуться. Я должен. Должен. Прежде, чем я умру. Он пошёл дальше в сторону дома, где находились остальные. Солнце висело прямо над головой — был полдень. Когда успел кончиться дождь? Он дошёл до дома и, слишком уставший, чтобы обходить его, упал на колени перед входной дверью и постучал в неё. Не услышав в ответ ничего, кроме тишины, он снова постучал. Ничего. К горлу подступил ком. Он заставил себя подняться на ноги и постучал сильнее. — Эй? Кто-то может выйти наружу? Все ещё ничего. Франциск заставил себя обойти дом и пойти к задней двери. Опираясь руками о стены, он шёл, боясь самой мысли о том, что его могли оставить. Он дошёл до двери и вошёл внутрь. Ушли. Они действительно ушли. Ушли без него. Скорее всего решили, что он погиб. Сначала он злился. Как они могли считать его погибшим, если не пришли за ним? Как они могли так быстро уйти? Они даже не попытались! Франциск в оцепенении пошёл обратно к площади. Десять минут спустя он сидел на борту фонтана, смотря на лес. Скорее всего они ушли туда. Они бы не остались в городе после всего, что случилось. Они бы вообще больше не приближались к городам… В глазах встали слезы, и он даже не пытался их остановить. Он остался один. Совсем один. Они ушли без него, даже не зная, что он жив. Теперь даже компас ему не поможет. Артур. О чем он думает? Грустит ли? Скорее всего нет. Он наверняка радуется. Франциск лёг на холодный мокрый камень, сворачиваясь клубком и пряча лицо в ладонях. Дурак. Какой же ты дурак, Франциск. Ты правда думал, что будешь жить вечно? Он не мог избежать смерть, только не дважды. Его все еще искали преследователи, он был уверен. Он позволил себе плакать так громко, как того хотел, будучи уверенным, что умрет раньше, чем его найдут. Рядом не было ни Мэттью, ни Артура. Никого. Он был совсем один, и он сдался. Он уже мечтал, чтобы его поскорее нашли и убили, пусть и понимал, что пострадает от их рук ещё много раз, прежде чем они избавят его от страданий. Франциск услышал звук приближающихся шагов. Страх вернулся вместе со всеми ужасными воспоминаниями. Он задрожал, но не от холода, просто дожидаясь своей участи. Они обходят фонтан. Франциск зажмурился. Чем он заслужил это? Но вдруг… — Кто ты? Сердце Франциска чуть не остановилось. — Встань и дай нам тебя увидеть. Не пытайся ничего предпринять, или мы будем стрелять. Нет. Нет, это невозможно. Он умирает и слышит то, что хочет услышать. Он слышал голос Артура, и для него это было самым прекрасным звуком на свете. Дрожа, он выпрямился и встал, поворачиваясь к нему… И увидел, что перед ним, широко раскрыв рты, стоит вся группа. Он был так шокирован, что всем, что он мог из себя выдавить, было: «О боже. О боже, вы нашли меня.» Затем вышел Мэттью и уставился на него широко раскрытыми глазами, тут же падая на колени. — Papa? Франциск снова заплакал. Горло Франциска заболело, и он прокашлялся. — В общем… вот что случилось, — Франциск утаил все свои мысли, касавшиеся Артура, но все еще чувствовал себя открытым и беззащитным. Все стояли молча, переваривая услышанное. В особенности Артур. Франциск использовал его компас, чтобы найти их. Если бы он не дал ему компас тогда в аэропорту… — Мы убили всех. Можешь больше не волноваться, — сказал Мэттью, а затем добавил, уже тише, — Но ты что-то недоговариваешь, — он чувствовал вину за то, что спрашивал об этом при всех, но теперь они были командой, и чтобы выжить, им нужно быть честными друг с другом, — Что они с тобой сделали? Почему на тебе… это? — он не решался напрямую называть цепь. Кто мог сделать что-то подобное? Франциск дрожал, кутаясь в куртку Мэттью. Он не был готов им рассказать. Прошло слишком мало времени, и раны все еще были свежими. Говорить о них значило ткнуть в открытую рану грязным пальцем. Но он понимал, что этот груз нужно сбросить с плеч, иначе он окончательно закроется. Он не хотел снова быть разделенным с группой. Он сделал глубокий вдох. — До меня была другая пленница. Она была прикована к стене вот этим, — он поднял цепь, — Она была мертва. Умерла незадолго до того, как привели меня. Они сказали, что использовали её… слишком много. Износили. Думаю, вы приняли её за меня и похоронили. Франциск ещё не ответил на вопрос до конца, но Мэттью понимал, к чему он ведёт, и молился, чтобы он оказался не прав. Было очевидно, что Франциск едва может продолжить говорить. Он смотрел в землю пустым взглядом, рвано дыша. Мэттью взял его дрожащую ладонь в свою и крепко сжал. Франциск тихо выдохнул и слабо улыбнулся. — Им нужен был кто-то новый… это было отвратительно. Прямо там, рядом с ней. Их было много, я не помню, сколько — я перестал считать. — Нет, — вырвалось у Мэттью. Франциск встал, поднимая глаза на остальных. Его лицо было бледным, глаза покраснели. — Простите, мне нужно отойти, — он побежал в сторону леса. Мэттью содрогался от рыданий, держа лицо в руках. Почему они не пытались найти его усерднее? Почему не пришли раньше? — Мэтти, — Альфред подошел к нему и протянул руку. Мэттью посмотрел на него с яростью. — Не трогай меня, — вырвалось у него, — Вы опоздали. Почему вы опоздали? Альфред отдернул руку и помотал головой. — Мэтти, это не наша вина. Дождь– — Да какая разница, шел дождь или нет?! — крикнул Мэттью, вставая, — Вы опоздали, Альфред! Вы опоздали, — он стремительно ушёл в лес, и были слышны только обрывки его успокаивающего голоса.