Стоя на краю света

Артур стоял на скалах Дувра, смотря вниз на бушующую воду. На горизонте собирался чёрный шторм, волнуя итак неспокойное море. Вид успокаивал британца, каким бы мрачным он не был. Он скучал по этим скалам, и ему приносило радость любое напоминание о доме. Он пошёл к краю, собираясь сесть в высушенную ветрами траву, но почувствовал тягу, которая велела ему продолжать идти. Он шёл, пока не встал у самого обрыва, смотря прямо в воду. Она манила его, морские волны и пена будто звали к себе. С ужасом Артур понял, что падает. Скользкая скала осталась позади  размываясь в поле зрения. Солёный ветер хлестал по лицу и обжигал глаза. В лёгких не осталось воздуха, чтобы закричать, и ветер не давал сказать и слова, а только падать, падать, падать… Удар об воду будто пронзил его миллионом ледяных игл. Из лёгких был выжат последний воздух, и Артур попытался вырваться на поверхность. Но сколько бы он ни плыл, она оставалась все так же далека. А потом он посмотрел вниз. Перед ним был его бывший юнга, Кристофер. Когда-то весёлый мальчишка, сейчас он был живым трупом. Его кожа слезала с костей при каждом колыхании воды. Его глаза были черными, а улыбка тянулась от уха до уха. — Рад видеть вас, капитан, — сказал мальчик, хватая Артура на ногу, — Мы боялись, что вы не присоединитесь к нам. Вы клялись потонуть со своим кораблём, помните? Артур почти вскрикнул, когда его потянули за ногу вниз. Он пытался вырваться, выплыть, но Кристофер продолжал тянуть его в морскую глубь. Из чёрных глубин океана вырвались десятки рук, хватая его за конечности. Его экипаж пришёл забрать его с собой, утащить его вниз, в холод, в Ад. Артур чувствовал, что его лёгкие сейчас взорвутся. Голос Кристофера, искаженный смертью, раздался эхом в его голове. «Хороший капитан всегда идёт ко дну со своим судном, Артур.» Он резко сел на месте, хватаясь руками за грудь и вдыхая огромное количество воздуха, прежде чем снова облокотиться на стену. Он уставился в потолок, тяжело дыша, дрожа и потея, несмотря на колющий холод. — Плохой сон? Артур мотнул головой, его сердце бешено колотилось, но затем заметил Ивана, спокойно наблюдающего за ним. Британец попытался сглотнуть, но во рту пересохло. — Д-да… — выдавил Артур, будучи слишком шокированным, чтобы сказать что-то ещё. Этот сон казался слишком реальным. Он чувствовал, будто действительно не мог дышать, будто действительно тонул. Он все еще ощущал ледяную хватку своего юнги вокруг своей лодыжки. Рядом пошевелился Альфред. Американец спал, свернувшись рядом, поднянув ноги к груди и положив голову ему на плечо. Этот вид слегка успокоил Артура, и он мягко улыбнулся, смотря, как Альфред тихо сопит. Кику уже проснулся и смотрел за происходящим. Его голос застал Артура врасплох. — Уже утро, дождь кончился. Нам пора идти. — Да, — Иван встал и, кряхтя, потянулся, — Разбудите Альфреда. Артур не хотел уходить. Он не хотел двигаться. Он хотел остаться здесь, в безопасности баррикад из шкафов и ящиков, а не возвращаться в суровую реальность Восстания. Собравшись с силами, он потряс Альфреда за плечо. Американец что-то проворчал, открыл глаза и недовольно пробубнил: — Уже утро что ли? — Да, — ответил Артур, — Нам нужно идти искать Франциска. Альфред сел, потянулся и вдруг вспомнил. — Мэтти, должно быть, переживает. — Тогда не будем задерживаться, — сказал Иван, перепрыгивая через кассу обратно в аптеку. Остальные последовали за ним, тут же жмурясь от ударившего в глаза солнца. Они прошли около получаса, прежде чем заметили школу. Она располагалась в отдалении от центра, где они смотрели изначально. Они встали перед школой, изучая её, прежде чем подкрасться к входу и заглянуть внутрь. Они никого не видели… но определённо кого-то слышали. Кику сказал остальным следовать за ним и делать ровно то, что он скажет. Остальные послушались, приседая, когда нужно, продвигаясь медленно, осматривая всё вокруг с дотошной тщательностью, тише воды, ниже травы. Через какое-то время они продвинулись до кафетерия, где сидела группа преступников. — Заходим? — проговорил одними губами Альфред, которому не терпелось расстрелять их. Кику заглянул внутрь, с облегчением обнаружив, что мужчины сложили свое оружие в дальнем углу комнаты. Они шутили и смеялись. Кику стало мерзко. Он кивнул Альфреду, замечая, как в его глазах загорелась радость, и повел остальных в кафетерий. Мужчины все еще смеялись, не сразу заметив их присутствие, но затем один из них резко замолчал, вытаращив глаза, когда увидел четырёх незнакомцев. Остальные тут же развернулись, шокированно смотря на них. — Слишком самодовольные, чтобы защищать вход в свое убежище? — сказал Альфред, смотря на них с ненавистью и направляя в их сторону пистолет, — Типичные уголовники. Вы поэтому только с помощью Восстания смогли из тюрьмы выбраться, м? Высокий темнокожий мужчина сощурился, поднимая руки. Остальные последовали его примеру. — Вы проигнорировали наше предупреждение, — выплюнул он с ядом, — Вы пошли нас искать. — Да, — сказал Артур, — И нашли. Один из мужчин метнулся взглядом в сторону оружия на столе в углу, и Альфред перевел на него дуло пистолета. — Не двигаться! Мужчина остановился и поднял руки. — Мы пришли за нашим другом, — с угрозой процедил Иван, — Где Франциск? Джамал гаркнул. — А, вы про ту сучку? Да, мы с ним неплохо повеселились… Вы многое упустили, если ещё не пробовали его зад. С лица Артура ушёл весь цвет, и он почувствовал непреодолимое желание выстрелить ему в рот, чтобы выбить эти мерзко улыбающиеся зубы. — Где он? — выдавил он. Джамал перестал гоготать и злобно улыбнулся, кивая на другую сторону комнаты. — Да вон там, забирайте. Уже упакован. Артур перевёл глаза в дальний угол и его сердце ухнуло в живот. В тёмном углу лежало безжизненное тело, накрытое белой простыней. Из-под него выбивались светлые волосы, запачканные запекшейся кровью. Все, на что они были способны — смотреть с недоверием, и казалось, что прошла уже вечность. Они потеряли члена своей группы. Франциск был мертв. Из тумана их выдернуло движение в углу поля зрения. Иван заметил его первым, резко повернув голову в сторону преступников, поднял свой АК-47 и прострелил дыру в груди одного из мужчин. Он всадил в него ещё две пули, и мужчина упал перед ним лицом в пол, оставаясь лежать в луже собственной крови. Из его руки выпал пистолет. Остальные заключенные, которые шли к столу с оружием в момент секундой невнимательности стран, остановились. Теперь, когда был убит один из них, началась настоящая война. Иван подстрелил ещё одного уголовника, прежде чем тот успел добраться до стола. Артур ранил одного из них в ногу. Мужчина взвыл от боли, падая на колени, и Артур выстрелил ему в голову. Кику пригвоздил одного из людей к стене метательным ножом, мужчина кричал, пытаясь вырваться, но безуспешно — нож прошел через руку. Один из них ринулся в рукопашный бой без оружия, но Альфред выстрелил ему в бедро, а Кику закончил ударом катаной по торсу. Кровь забрызгала пол. Джамал попытался сбежать, но они атаковали его вчетвером, и шанса на побег у него уже не было. Последний мужчина успел добраться до пистолета и дрожащими руками прицелился в Кику, но Иван, Альфред и Артур выстрелили в него до того, как он успел нажать на курок. При виде своих мёртвых товарищей, мужчина, прибитый к стене ножом, закричал, пытаясь выбраться, и Альфред быстро избавил его от мучений, больше от злости и раздражения, чем из жалости Они переглянулись. Артур чувствовал, как его сердце скоро пробьёт грудную клетку. — Мы… это была настоящая кровавая баня, — Альфред произнёс то, что думали все остальные. — Я видел хуже, — сказал Иван. Кику смотрел, как с лезвия катаны стекает кровь. — Они собирались нас убить. У нас не было выбора. — Нет, — пробормотал Артур, — Франциск мертв. Вот почему это произошло… мы даже не думали. — Франциск… — Альфред посмотрел на тело в углу комнаты, — Нам следует… отнести его назад. Похоронить, как положено. — Да, — согласился Иван, — Так будет лучше всего. Они вместе подошли к трупу. Даже это слово было сложно осознать. Франциска больше не было. Это было лишь его тело. У Артура заболел живот. Ты сделал много глупых вещей в жизни, лягушка. Но я никогда не думал, что ты умрешь. Они в шоке смотрели на тело, покрытое белой простыней, пропитанной кровью. Такова была суровая реальность. Они больше не были странами. Их могли убить люди. Никто не был в безопасности. Иван прервал напряжение, наклоняясь, чтобы подобрать Франциска с пола. Он держал его в руках так аккуратно, будто нес младенца. Альфред чувствовал, как ему скрутило живот. Мэтти. Он будет разбит. И черт возьми, доберись они сюда раньше, продолжи они поиски вместо того, чтобы прятаться… Иван заметил его напряжение, и сказал мягко и искренне: — Мне кажется, нам пора возвращаться. *** Мэттью развернулся в ту же секунду, когда услышал, как открылась задняя дверь. Увидев, что (вернее, кого) нес Иван, он окончательно потерял самообладание. — Нет, — он будто пытался запретить небесам забирать его, — Нет, он не может быть мертв! Он не может быть мертв! — казалось, будто прорвало плотину; слезы было не остановить, и Мэттью было плевать, что его увидят в таком состоянии. Франциск был мертв, и он ничего не мог с этим сделать. Альфред подошел к брату и обнял его, ничего не говоря. Канадец обвил его руками, цепляясь так, будто боялся потерять и его тоже, рыдая ему в плечо. Все молчали, давая Мэттью время для скорби. Мысли всех оставшихся были заняты осознанием трагедии. Артур стоял у двери, смотря в сторону. Мэттью звучал ровно также, как Альфред, когда тот плакал в детстве… если бы что-то случилось с ним самим, плакал бы Альфред так же сильно? Британец не хотел даже думать об этом, но это помогло ему осознать, в какой агонии был Мэттью. Итак, он умер. Лягушка. Пошлая, нахальная лягушка. Его соперник. После стольких лет противостояния с Францией, Артур никогда бы не предположил, что его конец будет таким. Франциск всегда был рядом, всегда был занозой в боку, всегда донимал его, не отставал, будто пиявка. Но сейчас… была лишь пустота. Никогда прежде Артур не думал, что будет скучать по Франциску. Теперь он был вынужден признать, что скучает. Мэттью плакал, не останавливаясь, минут десять, пока его голос не охрип, и грудь не болела с каждым вдохом. Он понемногу успокаивался, просто шмыгая носом, пока Альфред прижимал его к своей груди. Альфред знал, что Мэттью просто было нужно, чтобы его не отпускали. Гилберт встал, выхватывая вальтер из кобуры Людвига. На его лице было явное намерение убивать. — Где эти мрази? — рявкнул он на Кику, — Я убью их своими собственными руками! — он потерял уже двух друзей, самых близких: сначала Антонио, теперь Франциска. До этого он не признавал, что смерть Антонио его ранила, но теперь, при виде безжизненного тела Франциска, осознание настигло его. Кику посмотрел на него с сожалением. — Их больше там нет. Мы убили всех. Гилберт уставился на него, а затем с раздраженным стоном швырнул пистолет в неизвестном направлении и со всей силы ударил кулаком в стену, выплескивая ярость. Удар оставил заметную вмятину в стене, и на его костяшкак появились кровоподтеки. Ему было плевать. — Надеюсь, вы убили их с максимальной жестокостью. Я бы поймал их и сломал каждую кость в их телах, чтобы они истекали кровью. Такая жестокость шокировала всех, включая Мэттью, который перестал хлюпать носом и поднял на него глаза. Людвиг положил руку на плечо Гилберта. — Брат, мне кажется, тебе нужно присесть. Гилберт моргнул, будто выходя из транса, и послушался, тупо уставившись в пол. На другом конце комнаты в слезы ударился переполненный эмоциями Феличиано, осознавая жестокую реальность. Он спрятал лицо в ладонях, а сидящий рядом Ловино прижался лбом к его виску, взял его за руку и крепко сжал. Штанина Феличиано намокла от тихих слез его брата. Когда Мэттью успокоился, они согласились похоронить Франциска. Снаружи дома, ближе к лесу, они нашли цветущий розовый куст. Артур посчитал это знаком. Уже была осень, но ярко-красные розы все еще цвели вопреки холоду. Иван выкопал яму, как и все предыдущие разы. У него закрадывалось подозрение, что его избрали ответственным землекопом группы, но не чурался работы. Спустя десять минут, яма была готова. Гилберт и Людвиг уложили туда тело. Смотря на него, Гилберт обнаружил, что оно выглядело очень маленьким и хрупким. Его глаза наполнились слезами, и он отвел взгляд. — Ты не хочешь снять простыню? — спросил Альфред. Мэттью помотал головой, сдерживая очередной поток слез. — Нет… нет, оставьте. Я не хочу видеть, что они сделали с ним. — Мне засыпать её? — спросил Иван, держа лопату наготове. — Подожди, — Артур сорвал несколько роз с куста и бросил их в яму, — Это его любимые… думаю, это уместно. Мэттью снова разрыдался, без остановки шепча «спасибо». Он не знал, что Артуру настолько не всё равно. Он вообще не знал, что Артуру не плевать. Все с тоской смотрели, как Иван забрасывал тело землёй. В глазах Артура это выглядело неправильно. Будто они тушили свет, навсегда. Будто кто-то без предупреждения задул свечу, за которую держались люди, запертые в темном подземелье. Артур почувствовал странную тяжесть внутри. Больше некому было спорить с ним по каждой мелочи. Он уже скучал по пошлым комментариям Франциска. Почему я хочу, чтобы он вернулся? — думал Артур, стараясь не обращать внимания на свои тёплые и мокрые от слез щеки, — Черт тебя дери, Франция. Я не верю, что плачу по тебе. Каждый вышел, чтобы сказать что-то напоследок, но Артур едва слышал их. Он был слишком шокирован внезапной смертью Франциска. Того, кто всегда шёл против него, кто никогда не сдавался, сколько бы раз он не проигрывал. Того, кто был самым достойным противником из всех, пусть и самым раздражающим. Он просто… исчез. Просто так. Навсегда. Феличиано и Ловино пошли в дом первыми в сопровождении Людвига, который безуспешно пытался убедить брата пойти с ними. Гилберт смотрел на гору земли со смешанным чувством злости и скорби, держа руки в карманах. Он ушёл вскоре после этого. Кику ушёл незаметно, уводя с собой все ещё полуживого Садыка. Винстон решил уйти в укромное место, чтобы его отец не видел его слез, и мог полностью сфокусироваться на брате. Яо покачал головой. За всю свою жизнь он никогда не видел, чтобы страны мёрли, как мухи, с такой скоростью. Кто будет следующим? Яо всегда считал, что с его тысячелетним опытом он может выдержать всё, но теперь… он уже не был уверен. Остались четверо: Иван, Альфред, Мэттью и Артур. Плач Мэттью слегка успокоился, но он все ещё не мог остановить всхлипы. Его больше нет. Франциска больше нет. Он отошел от Альфреда, чтобы осмотреть могилу, и на секунду подумал выхватить у Ивана лопату, раскопать могилу и лечь в неё самому. Они были бы похоронены вместе, и это было бы так трагично, что сама судьба бы рыдала от того, что так жестого отобрала у него Франциска. Рука Альфреда опустилась на его плечо, и Мэттью вспомнил, почему он должен жить. У него все ещё был Альфред. Альфред бы не выдержал, если бы его не стало. Он не хотел, чтобы Альфред чувствовал то же, что сам Мэттью чувствовал сейчас. Каким бы Альфред ни был засранцем, он не заслуживал такого. Никто такого не заслуживал. Он подошёл к могиле. Он знал, что она прямо под его ногами, что на нескольких метрах от него лежат останки человека, который его вырастил — человека, которого он называл «papa», и осознание того, что он был недосягаем, что его нельзя было спасти, душила его. Его ноги будто превратились в желе, и он упал на колени, вскрикнув от боли, когда его вывихнутое колено встало на место с громким щелчком. Но по сравнению с душевной болью, которую он испытывал, физическая ощущалась в десять раз слабее. Мэттью упал лицом в ладони, согнулся и снова заплакал. Но в этот раз он кричал. Криком он пытался выдавить из горла всё горе, которое давило на него изнутри и разрывало на части. Альфред не смел к нему прикоснуться. Ему было нужно проплакаться, избавиться от боли. Альфред тоже плакал — тихо, незаметно, закрывая лицо рукой. Артур же всем сердцем хотел, чтобы Мэттью прекратил. Да, его вырастил Франциск, но Артур всегда относился с Мэттью с теплотой. Его отчаянные слезы разбивали ему сердце. Он хотел подбежать в нему, упасть на землю рядом, обнять и кричать за него, отнять у него всю боль, показать, что он не один. Но Артур стоял на месте, слушая скорбный плач Мэттью, не осознавая, что сам плачет. Иван просто смотрел. Он не плакал, не скорбел. После того, как он нашел своих сестёр мёртвыми, он решил навсегда покончить со скорбью. В таком жестоком мире места скорби не было. Слез в его теле же просто не было — он выплакал всё, что в нем было, ещё в детстве, в самые тяжёлые для него времена. Сейчас он был сильнее, и Мэттью тоже становился сильнее, таким же образом, как и он когда-то. Канадец узнавал, что мир жесток. Иван узнал это задолго до этого, и всегда был готов к тому, что то, чем он дорожит, могут в любой момент у него отнять. Мэттью мог бы остаться там навсегда. Мог бы рыдать там веками. Мог бы лежать там и ждать, пока смерть не заберёт и его. Но рука Альфреда на его плече помогла ему встать на ноги. — Пойдем внутрь, — прошептал Альфред, давая Мэттью опереться на себя. Артур продолжил с грустью смотреть на могилу, все еще не признавая того, что Франциска больше не было. — Вот и всё, — Иван подошел к могиле и нарисовал на земле крест острием лопаты. Артур чувствовал, как в его глазах снова встали слезы, и он очень надеялся, что Франциск их не видел. Иван только что закрепил смерть Франциска. Теперь уже навсегда — Франциск никогда не вернётся. Они оба вернулись в дом. Был всё еще полдень, но все уже разошлись по спальным мешкам, кроме Альфреда. Американец лёг рядом с братом на диване, держа его за руку. Мэттью перестал плакать и сидел подозрительно тихо. Его лиловые глаза смотрели пусто, будто были слепы. Артура это не на шутку пугало. Видя, что остальные были слишком шокированы, чтобы спать, Артур лёг в спальный мешок, но понимал, что спать не сможет. Он был слишком потрясен событиями этого дня. В нем просыпалась паранойя. Остались ли там ещё преступники? Была ли Организация рядом? Конечно была. Опасность всегда была близко. Смерть Франциска это подтвердила. Артур смотрел в потолок и понял, что больше не чувствует, как Франциск на него смотрит. Почему он скучал по этому? Может быть, дело в той дождливой ночи, когда они спали в одной палатке? Они не говорили о том, что произошло в ту ночь, которую они провели вместе, держась друг за друга. Артур стыдился даже поднимать эту тему, но никогда не осознавал, как странно было бы, если бы Франциск погиб, не дав ему никаких ответов. Что именно тогда произошло? Понятно, что Франциск любил секс и несколько столетий пытался подкатить к Артуру. Но почему-то, среди всего этого ада, Артур позволил себе подумать, что это могло быть что-то большее. Могло быть. Артур слишком боялся спросить, и теперь он никогда не узнает правду. От этой мысли он почувствовал вину за то, что не смог дать французу то, что тот хотел, что бы это ни было. Он умер, оставив позади слишком много неотвеченных вопросов. А теперь Артур платил за это скорбью и непониманием. Дурацкая лягушка, — подумал он с досадой, — Ты всегда был придурком. И ты остался верен себе, умер, оставив позади миллион неотвеченных вопросов. Это будет мучить меня всю оставшуюся жизнь. Никогда не думал, что скажу это, но… ты победил, Франциск. Наконец. Ты оставил меня с вопросами, на которые нет ответов, это мне не переплюнуть. Будто специально… Артур вспомнил, как Франциск касался его, и тут же прогнал эти мысли прочь. Нет, — строго сказал он сам себе, — Он был засранцем, ничего хорошего от него ждать не стоило. Он хотел просто… ничего большего. Артур знал, что врёт себе, чтобы отгородиться от неприятной правды. Но правда бы сделала только больнее, и заставила бы его думать ещё больше, а сейчас было не до этого. Артур сухо сглотнул и закрыл глаза, но сон всё не приходил. Он знал, что все остальные были в таком же положении. Не было глубокого дыхания, храпа, разговоров и ёрзания Альфреда во сне. Но это было бы лучше, чем мучительная тишина, висевшая над ними до вечера, пока не появились первые звезды. Мэттью поднял глаза на окно, смотря на звёздное небо со смесью восторга и ненависти.