Стоя на краю света

— Итак, — по своему обыкновению, Альфред заговорил первым, — Ты все ещё упёртый сукин сын, — он улыбнулся. — Т-Турция? — Артур был абсолютно сбит с толку. Как кто-то настолько высокомерный смог выжить? — Как у тебя получилось.? Садык фыркнул, бросая на пол свою сумку и закатывая глаза: — А ты как думаешь, британский мудила? Не мог же я приплыть сюда. И не то чтобы я хотел этого… — он перевёл глаза на Альфреда, сказав последнее предложение. С тех пор, как они впервые встретились, из-за своих заносчивых нравов они всегда сталкивались лбами. Артур нахмурился, скрещивая руки на груди: — Знаешь, если хочешь вести себя, как нахальный козёл, тебя здесь никто не держит. Ловино закатил глаза, хотя всё еще чувствовал себя довольно неуютно в присутствии турка: — Разве он не всегда такой? Садык ухмыльнулся и похлопал по рукояти своего килича*. — А я думаю, вам может пригодиться что-то, что есть у меня. Артур оскалился, но ещё сохранял достаточно разума, чтобы не орать на такого идиота, как Турция. Он тихо проворчал под нос: — Неуважительный придурок… Затем Садык снова повернулся к Альфреду. — Да, Романо, я упёртый. Ты как никто другой это знаешь. Ловино хмыкнул, но всё же молча проглотил свою тревогу. — Чувак, ты слишком самоуверенный! — воскликнул Альфред. — А ты нет? — встрял Иван. Альфред посмотрел на него взглядом, явно призывающим пойти поесть говна: — Иди нахуй, Россия, заебал уже. Материализовавшийся из ниоткуда Франциск, слишком твердо стоявший на ногах для той степени опьянения, в которой находился, бесстрашно ухватился за руку Ивана (чего бы он никогда не сделал в трезвом состоянии). На губах заиграла ухмылка: — Охонхонхон~ тебе не обязательно делать это одному, amour. Я могу помочь, если ты — ик! — хочешь– Иван посмотрел на Франциска с отвращением и резко оттолкнул его от себя: — Отцепись от меня, шлюха подзаборная. Франциск споткнулся, но был спасён от падения быстрой реакцией Артура, подхватившего его. Иван вернул своё внимание на Альфреда: — Ты бы последил за языком, Америка, пока я не сделал это за тебя. Альфред зарычал, разводя руки в приглашающем жесте: — Не стесняйся, приятель! Я всё вынесу, мы не раз это доказывали в прошлом. И перестань говорить моё имя с этим ужасным комми акцентом! ** — Только, если ты будешь разговаривать со мной на идеальном русском. — Чёго?! Ты чокнулся! Да я никогда не опущусь до того, чтобы учить твой тупой язы– — ДЖЕНТЛЬМЕНЫ! — все уставились на Артура, который неловко прочистил горло и поправил воротник, который смялся, пока на него опирался Франциск, — Мы все здесь цивилизованные люди, нет? Споры разрешают не так. Альфред цокнул языком: — Скажи это тому парню, чья армия насиловала и убивала мирных людей миллионами! Теперь Иван уже точно кипел. — Как ты смеешь оскорблять меня, когда ты явно делал вещи и похуже? Тебе должно быть стыдно, что ты до сих пор не понял, как плохо этот разговор может для тебя кончиться. Альфред сделал пару шагов в его сторону и посмотрел ему прямо в глаза: — Так давай же, сучонок. — Какой же это союз получается? — снова влез Артур, — Посмотрите на нас… мы вместе всего несколько часов, а уже вцепляемся друг другу в горло! — Не обязательно горло, — сказал Иван, не сводя глаз со своего оппонента, который стоял, напряжённый, перед ним, — Я планировал добраться до мест поинтереснее. Альфреду потребовалось время, чтобы обработать то, что он только что услышал. Затем он зарычал: — Об этом даже задумываться не смей! Садык моргнул, смотря, как двое мужчин собачатся и, возможно, собираются драться: — Воу, если бы я знал, что здесь всё настолько плохо, в жизни бы не прилетел. Артур покачал головой, строго на него смотря: — Сейчас не лучшее время отпускать обидные комментарии, Турция. Садык пожал плечами: — Я могу быстро решить эту проблему, — он вынул из ножен свой килич и выставил его между двумя ругающимися мужчинами, — Кто так приветствует гостей? Я только спустился с самолёта, как тут же застаю перед собой двух мужчин, готовых разбить друг другу носы. Разве не этого я изначально пытался избежать? Альфред и Иван злобно посмотрели на него, но Садык стоял на своём, смотря на них в ответ. В конце концов Иван прервал перестрелку взглядами, и уставился на Альфреда с отвращением: — Разбитыми носами может не обойтись. Я могу пустить в ход и свой кран. Альфред огрызнулся: — У тебя никогда не получится меня ударить. Иван ухмыльнулся. — О, да? А как же тот раз во время нашего небольшого «соревнования», хм? Хочешь сказать, ты не пришёл тогда ко мне домой, чтобы поиздеваться над тем, что я потерял Прибалтов, и я почти выбил из тебя дух? — Это случилось только из-за того, что мой пистолет осёкся, — уверенно ответил Альфред. — И чья это была вина? — продолжил глумиться Иван. — Ты отвлёк меня! — Значит ты признаёшь, что большую часть времени не можешь концентрироваться? — Нет! — продолжил взбешённый Альфред, — И я бы вышиб тебе мозги, если бы ты не пригвоздил меня к стене и–, — слова застряли у него в горле, его глаза метнулись к полу, лицо покраснело. Иван смотрел на него на удивление самодовольно. — Ал, — Мэттью протолкнулся к своему брату-близнецу и закинул руку ему на плечо, — Зачем ты вечно так с собой поступаешь? Тебе вечно нужно влезть в любую возможную драку, с кем бы она ни была. — О, — буркнул Альфред, всё еще смотря в пол, — Так ты тоже меня обвиняешь? Мэттью вздохнул и закатил глаза: — Ал, ты знаешь, что это не так. Не заставляй меня успокаивать тебя силовыми методами. Это бесит. Альфред глубоко выдохнул, выпрямился, зная, что брат не захочет спорить, когда он настолько устал. В конце концов, именно Альфред уже дважды разбудил его. Он грустно улыбнулся и растрепал брату волосы — он знал, что Мэттью это ненавидит, но всё равно делал это. — Ты прав, братишка. Думаю, нам всем нужно отдохнуть. Артур смотрел на них, разинув рот. С каких это пор Альфред останавливался посреди спора по какой-либо причине? И с каких пор у тихони Мэттью получается утихомирить Альфреда, когда сам Артур сделать этого не может? Но он не собирался упускать такую возможность: — Правильно, марш к креслам, все вы! Давайте, шевелитесь! Протестов было минимум, хотя Артур понимал, что, не будь они такими вымотанными, каждый бы высказался на счёт того, что он назначил сам себя командиром. По дороге к креслу, находящемуся на безопасном расстоянии от Франциска и Ивана, он заметил, как Альфред перекинулся с русским парой злобных взглядов. Артур вздохнул и уселся в своём кресле. На него тут же нахлынула усталость. Наступил конец света, а эти двое всё еще не могут перестать ссориться… Людвиг устроился на своём сидении, Феличиано притёрся сбоку, из-за чего ему было более чем некомфортно, особенно учитывая убийственные взгляды, которые сидящий прямо рядом с братом Ловино посылал в его адрес. Франциск и Гилберт, судя по всему, закончили свою пьяную вечеринку и отдались царству Морфея. Алкоголь сильно сбил их восприятие пространства, поэтому им ничего не оставалось, как спать на полу, опираясь на стену, свалившись друг на друга. Садык нашёл себе место в углу на другом конце зала, облокачиваясь на стену и позволяя глазам закрыться только для того, чтобы просыпаться от каждого шороха или храпа, которые он слышал. Мэттью смог успокоить Альфреда парой тихих слов и убедил его спать спиной к остальным, поставив два сидения рядом, соорудив тем самым кровать. Мэттью проследил, чтобы его брат уснул, и что он не пойдёт посреди ночи душить Ивана, устроился поудобнее и тут же уснул, подпирая голову рукой. Иван тем временем сидел мрачнее тучи не меньше десяти минут — в течение которых Артур не посмел закрывать глаза — пока его тёмная аура наконец не рассеилась и он не застыл с прямой спиной, держа ладони на коленях. Артур бы даже не понял, что он уснул, если бы не громкий храп, доносящийся от русского. Он вздрогнул. Жуть… Артур задался вопросом, как вообще возможно уснуть, сидя настолько ровно, что кажется, будто человек и не спит вовсе, но потом вспомнил, что что у Ивана была вечно пристающая к нему Наталья, и решил, что он спит так просто по привычке. Хотя это больше вынужденная мера, нежели привычка… — подумал он, проваливаясь в сон. Его уже не волновало, остался ли кто-то на страже. Иван или Садык в любом случае услышат, если объявится кто-то ещё. А на счёт него самого — он слишком устал, чтобы это его волновало.