Стоя на краю света

И было их девять. Артура разбудил звук приближающихся шагов. Он устало моргнул, смотря на часы. 6:17… Чёрт! Он проспал почти пятнадцать минут! Теперь Франциск или кто-то ещё из группы шёл к нему, чтобы отчитать или поиздеваться. Как бы не так! Артур начал вставать из своей позы по-турецки, в которой он сидел до этого на полу, когда ему в затылок упёрлось что-то холодное и металлическое. Он узнал дуло пистолета, и его сердце забилось в бешенном темпе. Кто-то пробрался, пока он спал! Я никогда себе этого не прощу… если выживу, конечно.  За спиной послышался смешок: — Ты заснул, м? Как безответственно, — голос был низкий и насмешливый. Артур не отвечал, так как боялся, что если скажет что-нибудь, его тут же пристрелят. Это казалось правильным. Мужчина за спиной опять засмеялся, и по спине Артура пробежал холод: — Ты, как я вижу, не можешь отвечать за свои действия? Ох, тогда, видимо, придётся мне, — он сильнее вдавил пистолет в голову Артура. Окей, это было безумие. Он должен был сказать что-то. — Стой! Кто ты? Повстанец? Ответа не последовало. Но дуло пистолета всё ещё было плотно прижато к его затылку. Артур облизнул пересохшие губы: — Если… если ты скажешь мне, чего ты хочешь, я это отдам. Всё, что угодно. Просто скажи, что тебе нужно. Тишина длилась больше минуты, которая показалась уже вспотевшему Артуру часом. Мужчина наконец сказал: — Сказать, чего я хочу, хм? Как насчёт того, чтобы ты дал мне… — он остановился, видимо решая, что же он всё-таки хочет, — Руку? Сначала Артура пробил страх, когда он подумал, что ему нужна его рука буквально. Но потом логика всё же решила проявить себя, и он взволнованно спросил: — Ты-Ты хочешь, чтобы я помог тебе? — Наоборот, товарищ, я хочу помочь тебе. Дай мне свою руку. Теперь Артур отчетливо слышал в его голосе акцент. Он должен был догадаться. Артур облегчённо рассмеялся (впервые при встрече с этим человеком), взялся за руку, протянутую ему, и был резко поднят на ноги, встречаясь лицом к лицу с никем иным, как Иваном Брагинским. — Россия, ты — хитрая сволочь, — Артур не мог сдержать смеха, отпуская холодную руку Ивана. Иван ухмыльнулся: — К твоим услугам, товарищ. Я довольно долго сюда ехал, и вижу, не я один такой. Значит, Россия в конце концов не погиб? Ну и как я скажу об этом Альфреду? Артур ухмыльнулся в ответ: — Я уверен, Америка будет счастлив снова тебя видеть. Иван усмехнулся: — Как всегда? — Да, твоя труба всё еще у тебя? — Разумеется. — Хорошо, потому что Америка глухой, как пень. Его нужно будет разбудить, понимаешь? На лицо Ивана выползла жуткая улыбка: — Хорошо. Мне как раз нужно снять стресс. — Только слишком не увлекайся, ладно? — Какого хуя здесь происходит?! Они повернулись и увидели Альфреда и остальную часть группы, которые уставились на них с поднятыми пистолетами. Феличиано прятался за Мэттью, который целился из своего дробовика в Ивана, а Ловино выглядывал из-за спины хорошо вооружённого Людвига. Артур закатил глаза прежде чем ответить: — Это Россия, придурки. Уберите оружие. — Россия? — ошеломлённый голос Альфреда прогремел эхом на весь терминал, заставляя всех поморщиться от такого насилия над их ушами, — Это шутка такая, Арти? — Не-а, — ответил Иван, и Артур засмеялся в голос, когда увидел, как побелело лицо Альфреда, — Я жив и я здесь, Америка. Приятно видеть, что ты по мне скучал. — Как ты здесь вообще оказался? — Так же, как и все вы, я полагаю, — ответил Иван, — Правда я хотел умереть от рук моих людей, но меня насильно запихнули в самолёт и отправили сюда. Не очень удобно, но я привыкаю. Альфред злобно оскалился: — Ты, коммуняка, всё ещё должен быть в России. Иван одарил его своей фирменной заткнись-или-я-убью-тебя улыбкой: — Я бы на твоём месте так не говорил, Америка. В конце концов, мне терять нечего, — он слегка отодвинул подол шинели, частично открывая взору свою трубу. С ужасом на лице Альфред сделал шаг назад: — О-Остынь, чувак. Я не это имел в виду, хехехе… Наступила долгая тишина, и Иван настороженно на них посмотрел: — Что? Неужели вы не рады меня видеть? Все постарались выдавить улыбку, отвечая что-то из разряда «ага», «всегда рад тебя видеть» и «нет ничего лучше, чем просыпаться под твой голос» Иван улыбнулся: — Хорошо. Введёте меня в курс дела? Артур рассказал, сколько смог, остальные дополняли его рассказ подробностями. Он упомянул самоубийство пилота и план мятежников по захвату терминала в 11 утра. В конце Артур добавил: — Мы все так или иначе вооружены. Что ты можешь предложить? То, какой радостью загорелись глаза Ивана, заставило желудок Артура сделать пару кувырков. Возможно стоило сформулировать вопрос слегка иначе… — Вы уже знаете, что у меня с собой мой кран, — сказал Иван, снова раскрывая своё пальто, в котором хранились складные кирки, ножи и прочее оружие всех возможных видов и размеров. Что ещё могло у него быть? — Но также у меня есть это, — он достал свой автомат, явно им хвастаясь. Артура смутило то, что он был отполирован до блеска, как какой-то трофей. Альфред подошёл к Ивану, с опаской осматривая оружие. Он надменно фыркнул: — АК-47. Как неожиданно. — Конечно, — Иван снова улыбнулся, и Альфред отступил на пару шагов, — Ты ожидал что-то другое? — Он же не заряжен, да? — Альфред спросил трясущимся голосом, подходя ближе к Артуру, который спокойно стоял, наблюдая за Альфредом, явно развлекаясь. Иван удивлённо посмотрел на него: — Если бы он не был, я бы не смог его использовать, да? — Что ещё ты прячешь в этом пальто, Россия? — с любопытством спросил Артур. Иван осторожно убрал автомат, от чего Альфред заметно расслабился: — Это буду знать только я, а вы, возможно, выясните позже, — ответил он с улыбкой. — Э-Это не правильно! — Альфред заикаться, умоляюще смотря на Артура, — Правда, Арти? Он не может скрывать от нас такую информацию! — У него есть право на приватность, — сказал Артур, внутри которого бурлила радость при виде побледневшего Альфреда. Не смотря на то, что он сам ужасно боялся самой мысли о том, какие ещё смертоносные предметы Иван хранил при себе, он предпочитал заражать Альфреда паранойей, которой тот всегда легко поддавался, особенно, когда дело касалось России. — Он даст нам знать, что ещё у него есть, когда сам этого захочет. Альфред посмотрел на него убийственным взглядом и ретировался в дальний угол терминала, чтобы дуться там, повернувшись спиной к остальным. Артур закатил глаза: — Какой же он ребёнок… — затем он повернулся к Ивану, осматривая его внешний вид, — Ты в военной форме времён Второй Мировой? Иван поправил свою фуражку: — Да. Я хотел умереть с достоинством. Иронично, что теперь в ней я буду выживать в гражданской войне. — Будем надеяться, что она не увидит слишком много сражений. — Наоборот, — ответил Иван, — Она в этом деле ветеран. — Р-Россия? — Мэттью вздрогнул и тихо ойкнул, когда Иван перевёл на него взгляд, — Ты… ранен? Иван на секунду замер, осматривая самого себя: — Нет, товарищ. Просто немного устал и проголодался. — Америка сломал автомат в том коридоре, — Артур указал налево от себя, — Там есть еда. Хотя ты знаешь американскую еду. Советую не приближаться к ней, если не хочешь умереть от сердечного приступа. Иван пожал плечами: — Я давно не ел. К тому же, меня не так просто убить. Иван слишком долго смотрел Артуру в глаза, отчего тот нервно вздрогнул. — Твоё дело, — его голос дрожал. Иван довольно улыбнулся, и сказал своим жутким, детским голосом: — Скоро вернусь~, — Иван ушёл, а Артур снова вздрогнул. Слава Богу мы с ним не родня… хотя в таком случае у меня, возможно, было бы больше шансов не быть им убитым Он вернулся туда, где стояли остальные. Гилберт выглядел особенно взбешённым. Он быстро ходил взад-вперёд, охваченный тревогой, от его обычного беззаботного настроения и места не осталось. — Твою же блять! Почему из всех людей на планете должен был появиться именно он? Нам недостаточно было ожидания неизбежной смерти, теперь на нас будет пялиться этот чокнутый ебанутый на голову бывший Совет с автоматом Калашникова и хуй ещё знает чем при себе. — Присядь, Гил, — вздохнул Людвиг, потирая переносицу. Он только что бросил попытки усадить брыкающегося Ловино, чтобы вытащить из его плеча пулю, и был порядком раздражён, — Ты только усугубляешь положение. — Ве~! Россия здесь! — воскликнул Феличиано, — Теперь мы в безопасности, да, Германия? — Я бы не был в этом так уверен, Венециано. — Если этот борщеед приблизится ко мне или к Фели, я оторву его замороженный хер, — прорычал Ловино сквозь зубы. — Ты в последнее время часто говоришь о кастрации, Лови~, — ухмыльнулся Франциск с намёком, оборачивая его прядку вокруг пальца, — Что у тебя на уме, mon chéri? Ловино резко вдохнул, пискнул, не успев заглушить себя, и грубо отпихнул Франциска от себя: — Держи свои наглые руки при себе, Виносос. — Ребят, ещё слишком рано, чтобы ссориться, — мягко встрял Мэттью, — не думаете? И… его проигнорировали. — О, — хитро прищурился Франциск, — я сделал что-то возбуждающее? Ловино посмотрел на него убийственным взглядом: — Я сделаю что-то возбуждающее с твоим носом, если ты не прекратишь! — он сжал руку в кулак, пригрозив Франциску, хотя его слегка потряхивало. Франциск не обратил внимания на угрозу: — Я был бы не против чего угодно возбуждающего от тебя, chéri. — Ты знаешь, что я, мать твою, имею в виду! — Знаю ли, Ловино? — Ебнутый ублюдок! Я удивлён, что ты вообще так долго прожил, со всеми заболеваниями, которые у тебя наверняка есть, после того, как ты перетрахал полмира! Франциск выглядел более чем оскорблённым: — Как ты смеешь обвинять меня в таком безрассудстве! Я защищаюсь! — О, сейчас тебе это явно не помешает! — Ты что-то предлагаешь, Ловино? — Франциск поиграл бровями. Ловино покраснел и уже собрался выкрикнуть очередное оскорбление, когда Мэттью решил, что хватит – значит хватит, и он в любом случае был слишком уставшим, чтобы его волновало то, что ему прилетит кулак в лицо: — НАРОД, ХВАТИТ! Все посмотрели на Мэттью широкими от удивления глазами. Даже Альфред повернулся, чтобы посмотреть, что такого могло произойти, чтобы Мэттью включил свой так редко используемый «грозный голос». Мэттью устало вздохнул: — Окей, думаю, на сегодня достаточно. Вы можете продолжить перекрикивать друг друга — мне плевать. Я просто хочу выспаться до завтрашнего утра, пока меня еще не стали использовать в качестве живой мишени. Но это, видимо, просто моя прихоть. Людвиг встал: — Ты прав. Отдых сейчас будет нам полезен. Франциск расстроился, так как у него не получилось побесить Ловино немного дольше, но в конце концов он сдался под строгим взглядом Мэттью: — D'accord, mon fils. Не хочешь поделить со мной пару стульев? Мэттью закатил глаза. — Я прекрасно могу поспать один, Франциск. — Кто сказал, что я собираюсь спать? Мэттью почувствовал, как покраснели его уши, но он не дал бы своему старшему брату к себе приставать, даже словесно. Но он не стал бы огрызаться, как Ловино. Он знал, как усмирять своего наглого старшего брата: — Я сказал. И если не хочешь завтра умереть, советую тебе поступить также. Мэттью довольно улыбнулся, когда Франциск возмущённо фыркнул, затем развернулся на пятках и ушёл в другой конец помещения. Франциск не последовал за ним. Черт, а он ведь был сегодня в ударе. Пытаясь отыграться за свой провал, он улыбнулся и засмеялся: — А он, оказывается, парень вспыльчивый. Людвиг вскинул брови: — Ja, как бы там ни было. Я спать. Оба Италии, идите за мной. — Ве~ Хорошо! — Феличиано тут же согласился, широко улыбаясь. Ловино, однако, выглядел разозлённым: — С каких пор ты мной командуешь? Людвиг отчаянно вздохнул: — Хорошо. Ты не обязан меня слушаться. Я просто хотел предложить помочь тебе с твоей раной. Ловино выглядел ошарашенным. Он не ожидал какой-то симпатии от Картофельного Ублюдка. Ну, это в любом случае ничего не меняло. Он всё еще был козлом. — Мне не нужна твоя жалость, черт тебя дери. Я сам могу о себе позаботиться. — Нет, с пулей в плече — не можешь. Ловино не знал, что делать. Он был загнал в угол! Спустя минуту раздумий, он сдался: — Ладно, мудила. Но одна оплошность, и я–! — Да, да, я знаю, — перебил его Людвиг, игнорируя злобный взгляд, который получил в ответ. С этим, он развернулся и пошёл к креслам в паре рядов от Мэттью, который уже спал, и братья последовали за ним. В центре терминала остались Гилберт, Франциск и Артур. — Ну, — начал Гилберт, — Если мы умрём, то я хотел бы умереть счастливым. Франциск поднял одну бровь: — Дружище, если хочешь расслабиться, ты только скажи мне! Я знаю, что ты не будешь стесняться, я уж тем более. — Не, — Гилберт отмахнулся, отчего Франциск погрустнел, — Я слишком для этого устал. Но зато я привёз с собой классное бухло! Будешь? Франциск немного нахмурился, но в итоге согласился: — Я больше вино люблю, но и пиво сойдёт, если это поможет немного отвлечься от всего этого безумия. Они отошли к входу в третий гейт, Гилберт достал флягу, и они начали пить из неё по очереди. Артур остался один, злобно бурча себе под нос. Я что, опять остался на дозоре? Самовлюблённые придурки… Его взгляд метнулся к тому месте, где стояли, пьяно посмеиваясь, Гилберт и Франциск. Теперь алкоголь казался не такой уж плохой идеей… — Выглядишь обеспокоенным, — голос Ивана застал его врасплох. Судя по всему, он закончил есть. Он, должно быть, был голоднее медведя. Хотя… это можно сказать про всех нас. — подумал Артур. — Черт, не пугай меня так. Итак, как «еда»? — Это моя фишка. И еда была отвратительной, как ты и предупреждал. Но я хотя бы желудок заполнил. Артур засмеялся: — Да, вот как бывает… Неловкая тишина повисла в воздухе, и Иван не упустил возможности жутко улыбнуться, из-за чего Артуру стало очень некомфортно. Конечно, они были союзниками в Мировых Войнах, но тогда Иван был в своей стране далеко от Британии. Хотя, если он хотел, чтобы между ними не было конфликтов, возможно не стоило относиться к Ивану и его людям, как к изгоям, или не включать его в мирный договор. Он прочистил горло и его глаза метнулись к Альфреду, который всё ещё сидел спиной ко всем на другом конце комнаты в позе, которая явно нарушала осанку, за что Артур когда-то его очень ругал. — Дурак… вечно всё драматизирует. Такой инфантильный и твердолобый, что я не уверен, действительно ли я его воспитывал. Когда Иван ничего не ответил, и только с любопытством уставился на него, Артур вздохнул и сказал: — Я пойду, проведаю его. Бог знает в какую степень паранойи он себя уже загнал. Артур спокойно подошёл к Альфреду, останавливаясь в паре метров от него, замечая кольцо дыма, которое поднялось с места, где тот сидел. На секунду его охватила паника. Этот идиот умудрился себя поджечь! Нет, стойте, это не может быть правдой… мы бы уже точно давно услышали, если только… Артур осторожно приблизился, вытягивая шею, чтобы увидеть источник дыма. Альфред заметил его тень и повернулся, его взгляд был затуманенным, и он удивился, увидев брата: — Хэй, Игги, чё делаешь? * Артура передёрнуло, когда он услышал, как его прекрасный язык был порублен на кусочки отвратительной грамматикой американца. — Это именно то, о чем я хотел спросить тебя. Это… сигарета? — спросил Артур, видя, как Альфред сидит, согнувшись, аккуратно держа между двумя пальцами зажженную сигарету. Альфред не курил с шестидесятых годов, когда он решил, что сигареты вредят здоровью и бросил насовсем. Хотя Артур не понимал, почему он вычеркнул только курение, учитывая все его другие вредные привычки. — Это косяк, — сказал Альфред, ещё больше его удивляя. Он протянул ему свой, — Будешь? — Эм… ну… — Никогда траву не курил, братишка? — Было дело, — ответил Артур, выглядя немного обиженным, — Я много чего перепробовал за свою жизнь.» Разве я должен этим хвастаться? А ладно, кому не плевать! Он сел рядом с Альфредом, забирая у него косяк и глубоко затягиваясь, сдерживая кашель. В последнее время он был слишком занят Восстанием, чтобы курить так часто, как он делал это раньше. Да, действительно много времени прошло… — Странно, — пробормотал Артур, выдыхая дым через рот и лениво смотря, как клуб дыма поднимается в воздух. Голова ощущалась непривычно пустой, — что со всеми твоими социальными рекламами против курения, ты сам куришь. Это последнее занятие за которым я ожидал тебя увидеть. В конце концов у тебя есть Мексика и Канада, которые без конца поставляют в твою страну всякую дурь, а ты вечно пытаешься быть героем– — Заткнись, — холодно сказал Альфред, закуривая второй косяк. Он просто хотел избавиться от стресса. Нахер обещания. — Я извиняюсь? — Артур постарался сдержать злобный рык. Невоспитанный щенок! — Просто… не надо, — продолжил Альфред, глубоко затягиваясь, выпуская дым через плотно сжатые зубы, — Не хочу знать, как много раз я проебался за последний год. Артур почувствовал, как его сердце сжалось. — Да, проебался ты знатно, — голос Ивана заставил их обоих подпрыгнуть. Он стоял рядом с ними, что-то отхлёбывая из фляги (скорее всего водку), и выглядел ничуть не уставшим, — Я возьму один, — он выхватил из руки Альфреда пачку, взял один косяк и поджёг его без какой-либо зажигалки, заставляя их обоих вытаращить глаза. Тем не менее, Альфред злобно на него посмотрел: — О, так это я проебался? — он язвительно засмеялся, — Пересмотри пару глав своей истории и потом скажи мне, кто проебался больше всех. Артур не знал, уйти ли от конфликта, который вполне мог перерасти в драку, или остаться и попытаться её предотвратить. Хотя он понимал, что последнее хорошо для него не кончится. Но Иван только улыбнулся, как бы говоря «иди нахуй», хотя Артур не знал, должно ли ему от этого полегчать или нет. — Я много раз предупреждал тебя, Америка, чтобы ты меня не оскорблял, но ты продолжаешь это делать. Специально меня провоцируешь? — теперь Иван выглядел ещё более устрашающим, чем до этого. Альфред усмехнулся, из его ноздрей вылетел дым: — Если ты не прекратишь, я буду делать специально кое-что другое. Я серьёзно, Россия. Я не боюсь тебя. Иван нахмурился, снова указывая на свой кран: — Поспорить хочешь? Альфред сделал последний затяг, бросил косяк на пол и затушил носком ботинка. — Оставь меня, блять, в покое, чертов коммунист. Я не в настроении слушать твоё нытьё. — Не я первый начал ныть, упрямая свинья. — Как ты только что меня назвал? О боже… Артур встал между двумя закипающими мужчинами: — Смотрите… джентльмены, это не лучший способ разрешать споры. — О, и какой же твой метод, Англия? — зарычал Иван, смотря на него сверху вниз, глазами, которые, казалось, могли убивать, — Подставлять всех подряд? Артур покраснел от гнева: — Так, а ну послушай сюда, не меня одного можно в этом упрекнуть– — Заткнись, Англия, ты только усугубляешь, — Альфред грубо оттолкнул его в сторону, и Артур издал тихое «ух», отходя подальше. Теперь на них смотрели все. Франциск и Гилберт прервали свою пьянку, лениво наблюдая за ними, слишком пьяные, чтобы что-то сделать. Людвиг следил за ссорой, держа руку на пистолете, за его спиной начинал сильно нервничать Феличиано и бесился Ловино. — Знаешь что? — сказал Альфред с ядом, — Ты настоящая тварь. Если бы я только знал об этом до того, как согласился иметь с тобой хоть что-то общее. — Если бы я знал, что ты такой несамостоятельный придурок, я никогда бы не просил Кубу тебя атаковать, и просто бы подорвал тебя лично, — ответил Иван. От ярости Альфред покраснел до кончиков ушей. Его ладони сжались в кулаки и тряслись. — Это было потому, что ты не знал, или потому, что ты настолько жалкий трус, что испугался самостоятельно меня атаковать, а? В мгновение ока Иван стоял лицом-к-лицу с Альфредом. В глазах последнего на долю секунды промелькнул страх и Иван ухмыльнулся: — Из твоей пасти яд льётся тоннами, а твои уши глухи ко всему, кроме того, что ты сам хочешь слышать. Твои глаза ослепли от того, как долго ты смотрел на самого себя, пытаясь стать лучше, отказываясь признавать, что ты слаб. Твой мозг онемел от вечного отрицания своих ошибок. Твоё сердце бьётся только для тебя одного, и лишь для того, чтобы подпитывать твою гордыню, когда ты «помогаешь» другим. Твоё желание быть героем послало тебя на бесконечный путь облизывания своего собственного эго. Из-за этого ты игнорируешь весь остальной мир, — с этим Иван наклонился к нему, почти сталкиваясь с теперь уже рассвирепевшим Альфредом носами, и, чтобы окончательно его добить, сказал, — Из-за этого ты продолжаешь отрицать, что вся эта разруха, всё, что происходит в твоей стране и с твоими людьми — это твоя вина. Альфред смотрел на него с ненавистью. В этот момент, видя кулак Альфреда, который теперь был на уровне груди, и костяшки пальцев которого побелели от ярости, Артур подумал, что он будет свидетелем жестокой драки двух сверхдержав. Но Альфред просто застыл. Он выглядел разгневанным и немного… потерянным. Будто не знал, что делать. Он пытается убедить себя, что это не правда. Наконец понял Артур, узнавая в глазах своей бывшей колонии так хорошо ему знакомое замешательство. А Иван всё еще стоял там. Просто стоял. С улыбкой на лице. Со скрещенными на груди руками. Наслаждаясь тем, как его давний враг ломается у него на глазах. Он усмехнулся, будто бросая вызов, чтобы он ударил. Чтобы он дал причину начать драку. Потому что если он не начнёт её, это будет ещё одним доказательством, что его слова правдивы. Альфред сделал шаг назад, затем ещё один, и уже не был так близко к Ивану. Артур чувствовал себя беспомощным. Что можно было сделать, чтобы их остановить? Не пристрелить же! Давай, Германия, ты знаешь, как разбираться с такими вещами… Он бросил отчаянный взгляд на Людвига, но он выглядел таким же нерешительным, каким Артур себя чувствовал. Значит, даже Германия его боится… Превосходно. Альфред долго стоял на месте, а в голове у него кипели вопросы. Была ли это правда? Нет, этого не может быть… он был хорошим, он это знал… разве не в этом смысл его жизни? Он зашёл слишком далеко? Нет… герой никогда не заходит слишком далеко, никогда… но, опять же, герой никогда бы не дал своему городу — своей стране — дойти до такого состояния. Не зная, что делать, Альфред замахнулся, и в последнюю секунду развернулся, со всей силы ударяя в стену за собой, оставляя в ней большую вмятину. Направь он этот удар в любого человека, и он бы потерял сознание. У Артура пропал дар речи. Альфред резко развернулся и быстро ушёл, бормоча под нос ругательства, повернул за угол, который вёл к сувенирному магазину и пропал из виду. Иван цокнул языком и покачал головой. — Понятно. Всё ещё слабак. Артур был ошеломлён и чувствовал отвращение. — Россия, это было… неправильно, — он должен был признать, что это было уже слишком, несмотря на то, что Альфред всегда был надменным и всех раздражал. Иван предупреждающе посмотрел на него, скрывая угрозу за детской наивностью своих фиолетовых глаз: — Что? Я просто сказал ему то, что он должен был знать. Если он примет то, что я сказал, к сведению, ему это пойдёт только на пользу. Артур собирался сказать что-то ещё, но понял — что бы он ни говорил, переубедить Ивана невозможно, а если он попытается, получит по морде. Поэтому он просто последовал за Альфредом в маленький магазин, пытаясь его найти. В конце концов он застал его за крушением снежных шаров и прочих сувениров в дикой ярости. — Америка! — закричал Артур, но Альфред продолжил разносить магазин, — Америка, прошу тебя, прекрати! Покалечишься! — Артуру пришлось пригнуться, чтобы избежать попадания очередного сувенира в свою голову, — Альфред! Альфред тут же остановился, уронил очередной шар и повернулся к нему лицом. Его лицо было покрыто красными пятнами, глаза налились кровью — будто до этого он плакал или очень сильно старался этого не сделать. Артур закатил глаза и осторожно подошёл к нему, заключая в объятья. Альфред тихо и сбивчиво всхлипнул, зарываясь лицом в плечо старшего брата. — Глупый ребёнок, — прошептал Артур, глядя его по спине, — Почему я всегда должен о тебе заботиться? — Это не правда, — пролепетал Альфред, немного успокоившись, — Это не правда, да, Арти? В смысле, я знаю, что много дерьма в жизни сделал, но–, — тут он сухо сглотнул, — Но я же всегда исправлялся? Я-Я не знаю уже, что думать… быть героем — это всё, что у меня есть. Артур чувствовал, как грудь заполняло сочувствие. Он знал, что Альфреду многого стоило признать это. — Ты — то, кем ты сам себя делаешь, Альфред. Разве я не всегда говорил тебе именно это? — Я вроде как думал, что ты взял эти слова назад после моей революции. Артур нахмурился: — Но я же говорил это, разве нет? — Да… — Тогда будь тем, кем ты хочешь быть, не тем, кем ты считаешь, что должен быть. Если тебе не нравится то, кем ты стал, у тебя всегда есть шанс измениться. — Так… я ошибся в чём-нибудь? Артур удручённо хмыкнул: — Ну, думаю, мы все несём ответственность за что-то такое. Но все иногда допускают ошибки, Альфред. Никто от тебя не требует, чтобы ты был идеален, кроме тебя самого. — Но я хочу быть идеальным. — Нет, — поправил Артур, — ты хочешь быть идеальным, потому что думаешь, что должен. — Но если я не герой, — протянул Альфред, слегка заикаясь, — Кто я тогда? Артур отстранился и посмотрел ему в глаза: — Кто угодно, кем ты хочешь быть, Альфред. Не тот, кем должен быть Америка, а тот, кем ты, Альфред, хочешь быть. Ты боролся за это, разве не так? За этот выбор? О боги, я превращаюсь в ходячую сентиментальность… Альфред слегка просветлел: — О, да, точно… Артур закатил глаза. — Короче, просто… постарайся об этом не распространяться. У меня, знаешь ли, есть ещё собственная репутация, которую нужно сохранять. И я не хочу выглядеть слабым звеном. — Окей, — сказал Альфред, слабо улыбаясь, — И ещё, Арти? — Да, Альфред? — Спасибо. — Не стоит… серьёзно. Снаружи послышался какой-то шум, и они повернулись на звук и увидели Ловино, гневно нарезающего круги в углу. Когда он заметил их, стоящих рядом друг с другом, и Альфреда, который всё ещё пытался успокоиться, он скривился: — Прошу меня простить, голубки, но Картофельный Ублюдок хотел, чтобы я доложил вам о том, что к нам кое-кто присоединился. — Серьёзно, сейчас? — удивился Артур, — Кто это, черт возьми, может быть? Дай подумать… если для того, чтобы прилететь из Италии в Нью-Йорк, требуется 9 часов, из какой страны помимо России придётся лететь 10? Ловино нетерпеливо проворчал: — Да не знаю, черт вас дери! Просто идите уже! Артура вообще не воодушевляла мысль долго общаться с Ловино. Если повезёт, Ловино быстро успокоится, как и Альфред, и перестанет сношать всем вокруг мозги. Альфред вышел вперёд, и он был благодарен — не стоило лишний раз намекать на весьма… личный диалог, состоявшийся в сувенирном магазине, который сейчас был почти полностью разгромлен. Не то чтобы это сейчас имело какое-то значение. Они завернули за угол, следуя за Ловино, и вышли в центральный зал Терминала, где собралась остальная часть группы, даже Мэттью и пьяные Гилберт с Франциском. Альфред и Артур протолкнулись через толпу и уставились на своего нового гостя. Больше всех был шокирован Артур. Там стоял он — вечно гордый, в своём бессменном капюшоне и маске, заносчивый и до боли надоедливый Турция.