Стоя на краю света

Они обернулись, обнаруживая, что за спиной стоит никто иной, как Людвиг и Гилберт. Братья тут же опустили оружие, Гилберт помахал в знак приветствия и крикнул: — Хэй! Как-никак вся семейка пришла меня встречать! — Заткнись, — шикнул на него Людвиг, рассматривая остальных, — Как долго вы здесь уже находитесь? — Да ладно тебе, Германия, — надулся Альфред, — Неужели ты не рад нас видеть? — Гилберт, mon ami, — Франциск подошел к нему, широко улыбаясь, — Рад видеть, что ты цел. Гилберт хихикнул: — Хехе, я бы так не сказал. — он повернулся, показывая кровавые порезы от стекла по всей спине. Франциск тихо охнул, осматривая раны: — На тебя будто медведь набросился. — Значит будем считать, что так и было, хехе, — ухмыльнулся Гилберт. Альфред, будучи любителем везде совать свой нос, вытянул шею, чтобы лучше видеть, и дернулся: — Копать-колотить, Гил, что за херня с тобой случилась? — Давайте потом это обсудим, — Людвиг отмахнулся и начал рыться в сумке, — У вас четверых нет какой-нибудь аптечки? — Шутишь? — засмеялся Альфред, — Я несокрушим, естественно, у меня ничего нет! — Ты не помогаешь, Америка, — гаркнул на него Артур, продолжая уже вежливее, — Прости, я уезжал второпях. Не было времени собираться. — Со мной то же самое, ami. — сочувственно сказал Франциск. — Возможно, у меня есть… — все посмотрели на Мэттью, и он побелел от такого количества взглядов. Ему понадобилось время, нашарить в рюкзаке аптечку. Когда ему наконец это удалось, он облегченно вздохнул и бросил её Людвигу. Тот легко её поймал и указал Гилберту жестом подойти к нему. Гилберт фыркнул, скрещивая руки на груди: — Запад, мне правда это не нужно. Я уверен, оно само заживёт. Людвиг одарил его скептическим взглядом и стальным голосом приказал: — Хватит нести херню. Тебе нужны медикаменты, так что притащил свой зад сюда быстро. — последнее слово он процедил сквозь зубы. Было очевидно, что перелёт его вымотал. Гилберт изобразил умоляющий вид: — Только если ты скажешь «твой Великий зад». — Гилберт! — Окей! Окей! Пфф, — Гилберт подошел туда, где его брат рылся в лекарствах, и сел на стул перед ним, — У тебя нет чувства юмора. — А-Альфред? — тихо спросил Мэттью. Альфред посмотрел на него с теплотой: — Да, Мэтти? — Я немного устал… Я прошёл пешком много километров, и хотел бы отдохнуть. — Конечно! Сюда, — Альфред провёл его к рядам сидений напротив одного из гейтов в отдалении от остальных, — Извини, больше ничего предложить не могу. Мэттью улыбнулся на такую заботу. Он действительно старался. И это было видно, потому что Альфред обычно заламывал пальцы и кусал губы, когда нервничал или активно думал. Это была старая привычка Альфреда, о которой он сам, однако, не знал. — Я несколько недель спал на твердой, холодной земле в лесу, поэтому этот стул для меня выглядит, как райская роскошь. — Ну, да… — Альфред застенчиво засмеляся, — Отдыхай. Он провел рукой по волосам Мэттью, садясь рядом. Канадец улыбнулся ему в ответ, и Альфред снова присоединился к группе. -… да чтоб тебя, не ёрзай! — Я стараюсь, Люд. Но ты немного — Ай! — резок. Людвиг ковырялся пальцами в порезах на спине Гилберта (за чем было, если честно, весьма неприятно наблюдать). — А что ты предлагаешь делать, если стекло так глубоко под кожей? — затем он горько усмехнулся, — Вообще-то ты сам в этом виноват. — Ты жалуешься на то, что я спас тебя? Людвиг нахмурился и нарочно вырвал осколок из спины Гилберта. Тот взвизгнул и прогнулся в спине. — Я рекомендую тебе всё-таки помолчать. Гилберт послушался и молчал всё оставшееся время «лечения». Артур, тем временем, ходил туда-сюда между рядами сидений перед 4-м гейтом, держа руку на револьвере. Франциск, будучи спокойнее некуда, подошел к нему. — Тебе чего, Лягушатник? Не нашёл, до кого можно домогаться? — Ты ходишь туда-сюда, — прямо сказал Франциск, игнорируя усмешку Артура. Артур выглядел оскорблённым: — Думаешь, я не в курсе? — Ты делаешь так, когда паникуешь. — Я не паникую. Франциска не смутил повышенный тон, и он только поднял одну бровь. Артур раздражённо вздохнул, усевшись на один из стульев: — Хорошо, возможно это так. Но я не один паникую, я уверен. В конце концов, каждого из нас с немалой вероятностью могут убить. Франциск мягко рассмеялся: — Я думал, Англия всегда готов к любой атаке. — Я всегда готов. — Тогда почему ты такой нервный? — Потому что я не смог–! — начал Артур, подрываясь со своего места, вставая нос к носу с Франциском. Его руки сжались в кулаки, и он хотел бы наорать на него со всех сил, но не мог подобрать слов. Потому что я не смог спасти их… — вот что он собирался сказать, но слова застряли комом в горле, и он боялся, что если скажет их, ударится в слёзы прямо там. Он наконец успокоился и отступил, уверенно смотря на Франциска, несмотря на то, каким униженным чувствовал себя в этот момент. — Я не паникую. Я не нервничаю. И я готов ко всему. В глазах Франциска промелькнуло беспокойство — что-то, что Артур не хотел видеть. — Звучит так, будто ты пытаешься убедить в этом самого себя. Артур на секунду замер, и сказал, стараясь не повышать голос: — Это правда. Этот мир сошёл с ума, Франциск, если ты ещё не заметил. Меня начинает накрывать, учитывая все те смерти, что я видел. Да, я видел что-то похожее в пиратские времена и на войнах, но так сильно меня ещё не ударяло. Видеть, как мои люди погибают из-за того, в чём обвиняют меня, бороться с ними, чтобы выжить, зная, что они меня ненавидят… это худшее, что я чувствовал когда-либо. Лицо Франциска смягчилось: — Я знаю, каково тебе, mon ami. Артур очень хотел крикнуть «Нет, не знаешь!», но он не знал, через что прошёл Франциск. Он чувствовал себя так, будто ему нужно было ухватиться за будущее масляными руками — он просто не мог этого сделать. — Ну, он уснул, — Альфрел подошел к ним, он выглядел более расслабленным, — Позже осмотрю его на наличие травм. Кстати об этом… — его глаза метнулись к Артуру, — Я и тебя осмотреть собирался. У тебя на рукаве не твоя кровь, верно? — Нет, не моя, — было ясно, что Альфред хотел, чтобы он рассказал больше, но Артур сменил тему, — Итак, раз уж терять нам нечего, как насчёт сделать ставки на то, кто ещё жив? Франциск и Альфред переглянулись. — Ты хочешь, чтобы мы на жизнях спорили? — осторожно спросил Альфред. — Да, — ответил Артур, полностью осознавая, что это неправильно, но его это ничуть не волновало. Ему нужно было как-то отвлечься от смерти Леннокса и остальных своих братьев, — Так как деньги больше не имеют ценности, предлагаю спорить на какие-то вещи, которые у нас есть с собой. Франциск фыркнул: — Как ты смеешь думать, что я настолько самовлюблённый, что принёс с собой что-то бесполезное? Артур закатил глаза: — Я знаю, что у тебя есть что-то, Франциск. Я отсюда твой отвратительный парфюм чувствую. — О, так ты заметил? — Франциск похлопал ресницами. — Хорошо, — Альфред высокомерно ухмыльнулся, — но я предупреждаю, я хорошо спорю. Возьмите хотя бы Кентукки Дерби. У меня это в крови. — Допустим, — сказал Артур, и с гордым выржением лица достал из сумки компас, — Это компас, и не из тех дерьмовых, которые производят сейчас, а старый, пиратский. Альфред продемонстрировал свой предмет: — Настоящий ловец снов из индийского племени Чиппеуа. Собирает негатив из снов, он заколдован шаманом. Приносит удачу. Мне его подарил много лет назад вождь племени Оджибвеев в знак мира. — он улыбнулся, увидев удивленные взгляды остальных. Францсик прочистил горло и показал маленький мешочек, который висел у него на кончиками пальцев: — Афродизиак. Один из самых мощных на планете. Очень редкий и очень полезный, когда нужно охмурить кого-то особенного~ — он почти пропел последние слова и поиграл бровями. Артур цокнул языком: Ну разумеется из всех вещей ты привёз именно это. — Иронично, что я довольно давно его хранил и планировал использовать на тебе, — затем он разочарованно вздохнул, — Но, видимо, придётся отбросить этот план… пока что. Артур опять закатил глаза и попытался скрыть румянец. — Короче. Альфред, ты первый. Можешь назвать четыре страны, которые по твоему мнению ещё живы, и одну, которая нет. — Окей, дай подумать, хмм… — Альфред сфокусировал взгляд на потолке, думая, — Я думаю, что Япония, Китай, Турция и братья Италии — давайте считать их за одного человека, в смысле, они же одна страна, так? — живы. Но точно не Россия. Он и вполовину не такой героический, как я. Артур закатил глаза, в который за сегодня раз: — Окей, я следующий. Я думаю, что помимо нас в живых остались Китай, Япония, Россия — он сделал акцент на имени, на что Альфред метнул на него грозный взгляд, — и Варгасы. Не думаю, что Турция выжил бы, с его-то историей. — Я полагаю, я последний, — начал Франциск, — Хмм… думаю, это Китай, Япония, Турция и Россия. Мне самому тяжело это говорить, но вероятность того, что Феличиано и Ловино уцелели, крайне мала. Нос Альфреда сморщился в недоумении: — Как так получилось, что мы назвали одних и тех же людей? — Это действительно немного странно, — сказал Артур задумчиво, — Ну, думаю мы просто думаем похоже, хотя я сомневаюсь, что прямо одинаково. Итак, Альфред, почему ты выбрал именно их? — Ну… Япония суперкрутой ниндзя и у него дофига технологий, поэтому теория работает. Я подумал, что Китай мега старый и должен быть мудрым в этой области. Ну типа, как бы он ещё выживал так долго? А Турция… я его терпеть не могу, но должен признать, он упёртый сукин сын. Поверьте, мне как-то раз с его потомками разбираться пришлось. И я не думаю, что мне действительно нужно объяснять, почему я считаю, что Россия мёртв. Артур продолжил: — В отличие от тебя, Америка, я не позволяю своим прошлым тёркам с другими странами влиять на свои суждения. Китай и Япония в моём списке по большей части по тем же причинам, что и в твоём, с добавлением того, что Япония очень хорошо приспосабливается и умеет адаптироваться к переменам. Варгасы поначалу показались мне слишком трусливыми и легкомысленными, чтобы выбрать их, но потом я решил, что если они будут работать сообща, у них неплохие шансы. И к тому же, они оба хорошо делают ноги. Россию я выбрал, потому что я знаю, что после его весьма кровавого прошлого, он скорее всего не даст себе быть ослабленным Восстанием. Убрать Турцию было сложно, но я подумал, что будучи прошлой Османской Империей — к тому же он был слаб последние пару десятилетий и плохо привыкает к переменам — учитывая то, насколько он упрямый и гордый, у него нет шансов. Эстафету перенял Франциск: — Китай и Япония в моём списке по тем же причинам, что и у вас двоих, а Турцию я выбрал, потому что он действительно упёртый и наверняка научился на своих ошибках. А ещё он когда-то правил всеми Балканами и Ближним Востоком. Россию как раз выбрать было легко… он показал себя невероятно твёрдым во времена моей Революции и после неё. А ещё он известен своей склонностью к насилию. А вот Ловино и Феличиано наоборот плохо приспосабливаются к жестокости. Они скорее всего всё ещё заперты в собственной стране, и останутся там, пока их кто-нибудь не спасёт, как это обычно бывало. Скучаю по ним… — он с сожалением вздохнул. Они были так погружены в свой разговор, а Гилберт и Людвиг так громко друг на друга орали, что никто не заметил гул от вертолёта снаружи здания. Минуту спустя в терминал вошли его пассажиры. Остальные услышали их задолго до того, как те показались. В терминал зашли раздражённый Ловино и Феличиано на грани истерики.