Стоя на краю света

За кругом круг — вращение все шире, Хозяина уже не слышит сокол; Распалось все; держать не может центр; Анархия распространилась в мире. Альфред давил в себе тревожные всхлипы, пока носился по своей квартире, вытряхивая содержимое ящиков и роясь в шкафах в поисках чего-либо, что могло пригодиться ему в дальнейшем. Черт возьми, да не знал он, что могло ему помочь теперь, когда весь мир катился в ад. Он запихнул всё, что смог, в свой рюкзак, после того, как отбросил идею брать с собой чемодан, поняв, что далеко с таким увесистым багажом не уйдёт. Высунув голову из своего окна, глядя на суматошные улицы внизу, переполненные отдаленными криками разъярённой толпы и пронизанные непрерывающимися звуками выстрелов, Альфред задумался, находится ли весь мир помимо него в таком же ужасном состоянии. Он мог бы попытаться выяснить, но было маловероятно, что он нашёл бы какую-то информацию. В конце концов, все телевизионные сети прекратили работу задолго до этого, как и большинство линий коммуникации. Он сел на краю своей кровати, тяжело дыша, довольный тем, что смог впихнуть в рюкзак. Слепо уставившись в потрескавшийся потолок, он вспомнил, как всё это началось. Год назад обрушилась мировая экономика. Каждая страна была в глубоких долгах. Даже Китаю пришлось признать банкротство после того, как он отдал большую часть своих денег Альфреду, чтобы тот исправил экономические проблемы в своей стране, но безрезультатно. А при том, что Яо перешёл от закрытого рынка к капитализму несколько лет назад, ситуация только ухудшалась. В результате каждая из остальных стран пришла к инфляции, ограниченным ресурсам и производству, что повезло за собой массовое обнищение, безработицу и голод. В ответ, граждане каждой страны поднялись, чтобы протестовать против правительств — единственных, кто старался сохранять страны в целости, вопреки государственным переворотам, происходившим по всему миру. Но некоторые правительственные здания были захвачены — как он слышал — и должностные лица были вынуждены бежать. Все те, кто остался или не сбежал вовремя, были настигнуты участниками беспорядков и жестоко убиты. Теперь, без какой-либо централизованной высшей власти, которая бы сохраняла порядок, толпы протестующих прокатывались катком по странам, избавляясь от всех, кто поддерживал правительство и сжигая всё на своём пути. Альфред вспомнил тот самый день, когда он увидел по новостям, как Статую Свободы атаковали и снесли. Теперь люди уничтожали национальнае памятники, утверждая, что это всё — обман, чтобы убедить их поддерживать якобы коррумпированное правительство. Из последнего, что слышал Альфред, похожее случилось и с другими странами, от Эйфелевой Башни Франции до Букингемского дворца и Парламента Англии, и даже Петропавловский собор и Московский Кремль в России не спаслись от неистовства толпы. Он прошёлся рукой по растрепанным волосам и вздохнул. — Черт, хотел бы я поговорить с ним сейчас. От Артура не было новостей уже несколько недель, и он очень волновался. Он был старше него, в конце концов. Ему наверняка нужно было кресло-каталка, чтобы перевозить его старую задницу. Альфред почти засмеялся в голос, пока не напомнил себе о ситуации, в которой находился. Боже, как бы он хотел поговорить с кем-нибудь — с кем угодно. Да пускай даже с Иваном, ему уже всё равно. Ему просто нужно было знать, что он не единственный из стран, кто всё еще жив. И его штаты. Его любимые дети. Не важно, сколько он искал, Альфред не мог найти ни одного из них. Даже здесь, посреди Манхэттена, он не мог найти Нью-Йорк. Альфред хотел верить, что его сын был достаточно умён и уже давно сбежал. Он задавался вопросом, почему тот не подумал к нему зайти перед отъездом, хотя знал, что скорее всего причиной его скорого отбытия было давление со стороны губернатора. Эх, губернатор. Он уже давно был мертв. Альфред не знал, как давно, но предполагал, что, при такой повышенной активности, от него избавились пару дней назад. Альфред горько улыбнулся, мягко хмыкнув себе под нос. Губернатор никогда не был тем, кто быстро сдаётся перед лицом опасности. Он был упрямее быка. Он без сомнений остался бы работать с озлобленными жителями до самой своей смерти. Но он ушёл слишком быстро, чтобы успеть дать хоть какие-то указания. А что с его остальными детьми? Их тоже убили толпы протестующих? Он пытался об этом не думать, но не мог не волноваться. Конечно, он бы узнал, если бы кто-то из них был убит, но он всё равно переживал. Его разум метнулся к последнему разу, когда он слышал что-то от одной из них — Вирджинии. Она не плакала, как остальные штаты, это было не в её духе. Вирджиния была сильной, старшей из штатов, и из-за этого прошла через множество бедствий. И всё же в её твердом голосе сквозил страх. «Они наступают, » — говорила она почти шепча слегка дрожащим голосом, «Я не слышала ничего от кого-то из остальных с прошлой недели. Пенсильвания пыталась со мной связаться, но…» она глубоко вздохнула, «Пап, тебе нужно выбираться оттуда. Ты пострадаешь.» «Я буду в порядке, » убеждал её Альфред, зная, что это близко к неправде. «Ты знаешь это, Ред, лучше, чем кто-либо другой.» Вирджиния хмыкнула, услышав устоявшееся прозвище, и он знал, что там, на другом конце провода, она по привычке убирала назад свои огненно-рыжие волосы. «Как бы то ни было. Это не обычный бунт, пап, если ты ещё не заметил.» «Поверь мне, » Альфред грустно засмеялся, «я знаю.» Наступившая пауза заставила его буквально закричать: «Ред? Ред! Ты там?!» «Я в порядке, пап, просто прохожие.» — ответила Вирджиния еле слышным голосом. «Толпа?» — спросил Альфред с беспокойством. «Пап, послушай меня, » сказала она жёстко, «Не ищи меня. Я справлюсь». «Но-!» «Через два дня из аэропорта JFK в 9 утра вылетает рейс в Гуам. Восстание ещё до туда не дошло, это самое безопасное сейчас место, » к его удивлению, она прошептала: «У тебя не так много времени». «Ты… организовала мне перелёт?» «Да, у меня есть связи. Но боюсь всех их уже в живых нет, так что это твой единственный шанс, если конечно у тебя нет другого плана, как покинуть страну.» В груди разлилось тепло. Как бы он ни хотел отказаться и приехать за ней, он знал, что такая возможность появилась в результате каких-то жертв с её стороны. Это был её подарок ему, и она бы разозлилась, если бы он отказался. «Спасибо, Ред». В её голосе слышались улыбка: «Без проблем». Громкий звук, сопровожденный криками и выстрелами, прогремел на другом конце провода, и его сердце пропустило удар. «Вирджиния! Что это было? Протестующие?» «М-мне пора идти, извини.» Дрожь в её голосе напугала его до полусмерти. Вирджиния была не из тех, что колебался в словах. После она тоскливо добавила: «Я люблю тебя, пап.» «Я тоже тебя л-» прежде чем он успел ответить, линия оборвалась. Он навсегда бы запомнил этот момент, ведь это, возможно, был последний их разговор. Громкий выстрел снаружи заставил его подпрыгнуть. Он звучал очень близко к его квартире. Слишком близко. Он уже потратил два дня, собирая вещи и выбирая путь побега в Куинс. Ему бы пришлось каким-то образом пересекать мост Куинсборо… его бы точно заметили, и он пытался придумать план, чтобы этого не произошло. Он устало выдохнул, как вдруг услышал ещё один выстрел, будто он был прямо под ним. Он осторожно подполз к окну и выглянул наружу. Его сердце моментально ушло в пятки. Это был мужчина, одетый в полицейскую форму, хотя Альфред знал, что все отряды были зачищены еще в начале восстаний. Нет, это был один из убийц… Человек, который смог убить тренированного полицейского и забрал себе его форму, чтобы без подозрений ловить чиновников. На униформе всё еще были пятна крови, которая, как Альфред был уверен, принадлежала офицеру, у которого тот её украл. В его руке был дробовик 12 калибра, из которого он стрелял не переставая, возможно, чтобы не подпускать к себе никого больше. Но зачем? Альфред вздохнул. Судя по всему, ему придётся выходить из дома через чёрный ход. Не желая терять больше ни секунды в опасной теперь квартире, Альфред схватил свой рюкзак, перекинул его через плечо и взял свой пистолет, лежавший на тумбочке. Он приоткрыл входную дверь, оценивая безопасность длинного коридора, и сделал вывод, что может выдвигаться. Он тихо вышел, закрывая дверь снаружи на ключ и просовывая его под ней. Он хотел как можно сильнее загрузить тех, кто искал его, и он точно уже не вернётся сюда. До него только сейчас дошло. С этого момента и до конца этого кошмара он будет в бегах. Альфред продвигался по коридору с осторожностью лесного оленя. Каждый раз, когда он проходил мимо двери или поворачивал за угол, он осматривался. После каждого скрипа или шороха, который он издавал, он задерживал дыхание в ожидании того, что кто-то выпрыгнет из одной из комнат и пристрелит его. Наконец-то, после того, как прошли, как ему казалось, часы, Альфред добрался до чёрной лестницы. Только вот он слишком воодушевлённо ступил на неё, забыв, что старые ступеньки скрипели каждый раз, когда на них опускался какой-либо груз. Он резко остановился, дернувшись, его пальцы впились в деревянный поручень. Прогремел выстрел, из-за которого он подпрыгнул и чуть не выронил рюкзак. Альфред пригнулся, готовясь получить пулю в голову, но таковой не последовало. Удивленный, он выпрямился в ожидании следующего выстрела, и пробежал вниз столько ступенек, сколько смог, пока не стих гул от огнестрела. После ещё нескольких мучительных выстрелов Альфред был внизу, уже готовясь выйти, как друг до его слуха дошли тихие голоса: — … он там? Джек сказал, что он будет здесь. Альфред застыл на месте. Он не мог двигаться, не мог даже дышать. — Без понятия. — Тогда что-то явно не так. Джек за этим зданием уже несколько дней следит, и он заверил меня, что никто ни входил, ни выходил отсюда. Голоса приближались к лестничной клетке, пока дверь наконец не распахнулась и двое крепких, суровых мужчины вошли, одетые в бронежилеты и держа небольшие пистолеты. Но Альфред уже проскользнул под ступеньки, надеясь, что там будет достаточно тени, чтобы скрыть блики от его очков. — Да твою ж мать! — тот, что был повыше, пнул ступеньки, под которыми сидел Альфред. К этому времени страна уже вцепился мёртвой хваткой в свой собственный пистолет, — Джон, я не могу больше терпеть этого самовлюбленного урода. Он думает типо он весь такой в полицейской экапировке, всю ночь 'на стрёме'. На стрёме, мать его! Мне стоило уехать вместе с женой и детьми, когда они уплывали на том пароме в Баффало.» Мужчина, названный Джоном, смотрел на него осуждающим взглядом: — Да, но ты выбрал остаться здесь и прикончить оставшихся предателей. — Не надо мне напоминать. Но моя семья заслуживает того, чтобы я отомстил за то, что сделали эти ублюдки. И где теперь Марии рожать ребёнка, а? Джон ухмыльнулся: — Может, в хлеву? — Захлопни хлеборезку, умник. Предатели? Альфред пытался переварить сказанное ими. Значит так они называют госслужащих? — Остынь, Хэнк, — сказал Джон почти успокаивающе, осматривая подъезд, — Когда мы поймаем этого парня, выместим на нём всё, что у нас накопилось, согласен? — Звучит весело, — Хэнк обошёл комнату по кругу и посмотрел на лестничный пролёт. Он так тщательно осматривал ступени, что Альфред уж было подумал, что обронил что-то по дороге. — Так, ну и где, ты думаешь, прячется этот хрен? Джон указал наверх: -Джек сказал, что он на третьем этаже. Хэнк усмехнулся: — И откуда этот сукин сын об этом знает? — Помнишь того офицеришку, которого он нашёл на прошлой неделе? — Джон хитро улыбнулся, и желудок Альфреда сделал обратное сальто, — Он не просто отымел его. Альфред напрягся. О Господи… если они меня найдут… Хэнк тем временем удивлённо поднял бровь. — О, неужели он ещё и допросил эту сучку? — Я в этом уверен, — Джон сощурился, — Наша добыча не посмела бы даже из окна высунуться. — Ты прав. Правда было бы намного легче, если бы он просто себя выдал, чем прятался, как жалкая крыса. Блядский трус, как и все они… — Пошли отсюда, — ответил Джон, — только время зря теряем. Хэнк оперся ногой на первую ступень, и Альфред зажмурился, наконец-то понимая. Они ищут меня… но единственный, кто знал, где я… О черт, Сэм… Он зажал себе рот рукой, чувствуя подступающую тошноту. Это было последнее, что было ему нужно сейчас. Это я виноват. Джек… ты чертов ублюдок. Когда Джек присоединился к Хэнку на вершине лестницы, он спросил: — Как думаешь, мы сможем оставить этого для… ну, ты понимаешь, развлекательных целей? Ногти Альфреда впились в руку. Нет. Ни в коем случае. Хэнк посмотрел искоса: — Ха, ты был бы не против этого, да? Да у меня и самого давно разрядки не было. Но ты помнишь, что сказал Джек: парень принадлежит ему. По спине Альфреда пробежал холод, и сверху закрылась дверь. Он подождал пару секунд, прежде чем собрать в кулак всю свою решимость и попытаться открыть дверь наружу. Его рука метнулась к ручке, яростно вертя её, желая поскорее вырваться из здания и убежать подальше. Но сколько бы он ни пытался, дверь не поддавалась. Он прикусил губу, почувствовав вкус крови. Черт! Других вариантов не было. Имея только два выхода из здания, один из которых тщательно охранялся насильником с дробовиком, его единственным вариантом было выбить дверь. Он просто надеялся, что это сработает с первого раза, иначе это будет стоить ему пули в голову. Собрав всю свою силу и угомонив трясущиеся конечности, Альфред со всей мощи пнул дверь. Он почувствовал, что она слегка сместилась, но продолжала стоически держаться. Приближение криков и тяжёлых шагов заставило дыхание Альфреда сбиться. Он прекратил пытаться выбить дверь четкими сконцентрированными пинками и вместо этого начал отчаянно ломиться наружу. Он издал испуганный крик, когда двое мужчин вломились в дверь сверху. — Хэй! А ну стоять, парень! — Чтоб тебя, да открывайся ты! — руки Альфреда дрожали, и его сердце нещадно билось о рёбра. Он продолжил колотить дверь руками и ногами, не смотря на то, что двое мужчин уже целились ему в спину. Но это его не останавливало — он знал из их разговора, что они не посмеют в него выстрелить. Наконец, дверь распахнулась, и Альфред вывалился наружу, еле успевая сгруппироваться. С невиданной опрометчивостью он не стал осматривать квартал вокруг себя и, подскочив на ноги, рванул в ближайшее укрытие, которое мог найти: открытый склад. — Стоять! — Или мы будем стрелять! Альфред задыхался, сердце стучало как бешенное, адреналин бил ключом — но ни за что на свете он бы не остановился. Он был уже так близко к мосту — его квартира была всего-то в миле от реки. Он забежал в склад, пробегая между рядами коробок к другому концу. Он отчетливо слышал за спиной мужчин, прочесывающих ряды в поисках его. — Парень, ну ты явно напрашиваешься на пулю в затылок, да? Альфред замедлил бег, пока не стал совсем бесшумным. Он продолжил перемещаться так, пока у него не получилось проскользнуть в задний вход и ринуться к мосту. Пожалуйста, пусть они меня не увидят, пусть они меня не увидят! Мысли Альфреда были поглощены тревогой, пока он направлялся к дороге, проходившей по мосту. Он пробежал всю дорогу до начала моста, на всякий случай прячась за брошенной кем-то машиной, собираясь с мужеством, чтобы решиться отдохнуть и оглянуться. Никого. Замечательно. Он вгляделся в направлении моста настолько далеко, насколько мог. Опять никого. Альфред вздохнул. Идти пешком долго, но когда он пересечёт мост, до аэропорта будет рукой подать. Он просто надеялся, что сможет добраться до туда, пока толпа не смела его с ног. — Ну что ж, — пробормотал он, — у меня есть много того, что я могу потерять. Может хоть повеселюсь, подвергая всё это риску.