Победителей не судят

«В чем любовь? В одной надежде

Или в том, что было прежде?»

— Уильям Шекспир, «Песня шута» из комедии «Двенадцатая ночь»

      День Джереми Фитцджеральда был слишком долгим. Было раннее утро. Три часа, может, четыре, не больше. Скоро не спать ночами, наверное, станет плохой привычкой… Полиции было много. Их лица были ужасно напряженными, а тонкие брови Маргарет Бишоп были все время сведены к переносице, и она вечно твердила о том, что какой-то Винсент мог бы прийти и помочь. Джефф Леджер иногда зевал, о чем-то разговаривая с Джоном Бишопом. Лицо Джошуа Фазбера было непонимающим и почти напуганным, и он периодически уходил в свой кабинет не более, чем на минуту. Как странно, что мозг отмечал все это, хотя в голове была сплошная каша. Вокруг постоянно мелькали лица, образы и голоса, но зрение не могло выхватить что-то важное, а слух почти не различал слова. Кто-то бегал, суетился, переживал, а Джереми Фитцджеральд… а что Джереми? Джереми никогда не ненавидел. Просто не хотел. Просто не умел. Но сейчас он не знал, кого ненавидел больше: Фиолетового Человека, Майка или самого себя. Он опять облажался. Если раньше из-за его собственных ошибок он заваливал тесты, терял вещи и бросал университет, то теперь у его глупости в любой момент мог появиться счётчик душ. Как он мог оставить Майка одного? Джереми потёр глаза рукой и присел на стол в кабинете охраны. Болела голова, и от холодящего грудь страха хотелось кричать. Час назад в зале дома Скотта Коутона раздался звонок, и запинающийся полусонный Джефф Леджер сказал поднявшему трубку Джереми, что Фиолетовый Человек застрелил Майка. Они приехали каких-то двадцать минут спустя, но скорая уже забрала друга. Джереми даже не увидел его. В кабинете охраны не было ничего, кроме крови, сломанной аниматроника и одной пули. Убийца сбежал. Уши вновь словно бы вытащили из-под воды, или это Джереми на мгновение вернулся на землю, но совсем рядом раздались голоса: — Они всегда в свободном роуминге по ночам, чтобы механизмы не клинили… Не знаю, чем они ему не угодили. — Благодарю. Отвечал на вопросы сегодня Скотт. Джереми не мог выговорить и слова всю ночь, и полиция его не трогала. Они все понимали, и Джереми был бы благодарен, если бы мог чувствовать хоть что-то, кроме страха и усталости. А вот Скотт был неожиданно бодрым, полным сил и энергии. Друг внезапно оказался здесь: говорил с Ирмой Бланш, стоя рядом с выключенным Фредди. Девушка записала слова, угукнула и удалилась. Скотт пнул носком туфли руку медведя и прошёл к Джереми. Он было слабо улыбнулся и захотел что-то сказать, но из коридора внезапно вынырнул Джошуа Фазбер. Зрение было почти клиповое, но движения начальника были такими же рваными, и Джереми увидел, как Фазбер слабо оттолкнул друга плечом и, не обращая внимания на Джереми, прошёл к настольному телефону. Слишком громко постучал пальцами по столу. Набрал какой-то номер (кольцо телефона болезненно затрещало, и Джереми бы нахмурился, если бы у него были силы двигать лицом) и стоял почти минуту, ожидая ответа. Друг никогда не любил начальника и старался избегать его, но сейчас Скотт застыл в кабинете охраны и следил за его действиями. С долей презрения или укора. Фазбер говорил, что ничего не знал, Майкл и Скотт твердили, что тот замешан. Джереми не поверил ни начальнику, ни друзьям. Возможно, потому что даже пожалел Джошуа. Возможно, Фазбер купил убийство детей, но любой здоровый человек ни за что бы на свете не покрывал убийцу по собственному желанию. Он был плохим человеком, но он тоже был жертвой. Черт знает, что происходило у него в жизни, но он не мог быть причастен к этому. Возможно, потому что Майкл ошибался настолько часто, что сейчас был на грани жизни и смерти. Крови было много — полиция запретила её убрать. Начальник стоял посреди кабинета, словно бы это был самый обычный день, но кресло и пол были в крови. Сегодня ночью произошло что-то страшное. Джереми вновь вздохнул и глянул на потуги начальника дозвониться до кого-то. Вся эта суета казалась такой далекой, словно бы Джереми смотрел на окружающих из мыльного пузыря. Полиция сейчас обсуждала что-то в зале, но следователь Маргарет Бишоп проскользнула в кабинет. Она была красивой женщиной сорока с чем-то лет и красила волосы в жизнерадостный рыжий. Сейчас этот цвет показался неуместным. В кабинете в одно мгновение стало слишком людно, и мужчине показалось, что стало нечем дышать. — Джошуа, Вы не знаете, где Винс? Не думаю, что он бы пропустил такое. Как же цинично так отзываться о человеке при смерти. Но в полиции все были такими. Они видели трупы каждый день. Они не Джереми, впервые столкнувшийся со смертью всего несколько недель назад. Ни хозяин пиццерии, ни полицейская, ни Скотт, следящий за сценой, не обращали на Джереми внимания, и он сам себе начал казаться бесплотным духом. Но ведь внутри мыльного пузыря и находился только воздух, так о чем вообще была речь? — Я не знаю. Я не могу к нему дозвониться. В последний раз мы виделись вчера вечером. Его не было сегодня на работе, так что я даже близко понятия не имею, где он. Какая им вообще была разница до какого-то Винсента? Кто это вообще? Наверное, кто-то важный, потому что женщина переменилась в лице, став почти испуганной, и, молча кивнув, внезапно обернулась к Скотту: — Мистер Коутон, я знаю, Вы с ним уже давно не общаетесь, но, может, Вы знаете? Если бы Джереми Фитцджеральд мог соображать, он бы в одно мгновение понял, что происходило в этой пиццерии. Однако он не мог, и этот диалог показался ему жутко раздражающим. — Я… — Скотт запнулся и зачем-то улыбнулся. — Понятия не имею, простите. Но Вы знаете Винса, он заснул и отключил телефон, или что-то такое. Найдётся, я уверен. Не переживайте почём зря. — Может, и так, — вздохнула Маргарет и пропала из кабинета так же быстро, как и появилась в нем. — Скажите, страшно, когда не можешь никак повлиять на то, что происходит? Я понимал, что он станет неуправляемым, ещё очень давно, — после короткой паузы вновь заговорил Скотт. Голос его выплеснул и в сотню раз усилил укор, который плескался в его глазах. Джереми подумал, что обращались к нему, но взгляд друга был направлен на начальника. Фазбер отмахнулся. — И ты ничего не сделал с этим, так что не болтай сейчас. Ты ничем не умнее меня. И никакая ты не жертва, я и то настрадался больше. Если бы я не мог повлиять на него, это… — Начальник запнулся, не нашёл, как мог закончить предложение, фыркнул и внезапно сменил тему: — Ещё раз увижу тебя в бухгалтерии, ноги переломаю. Скотт хмыкнул и вышел из каморки охраны. Джошуа Фазбер молча исчез в другой двери. Джереми опять остался один. Он, кажется, понимал, что услышал что-то очень важное, но никак не мог понять, что именно. Интересно, это было как-то связано с тем, что Скотт знал о Фиолетовом Человеке больше, чем любой другой человек? Возможно. Черт возьми, если Джереми вспомнит об убийце ещё раз, то он умрет. Слишком много. Слишком много Фиолетового Человека стало в его жизни. Это было неправильно, серийные убийцы не заслуживали того, что так много людей думали о них. Серийные убийцы не рок-звезды, они обычные психопаты, так почему какой-то психопат смел заставлять полицию и всех известных Джереми людей бегать за собой? Если Джереми и должен был думать о чём-то, так это о том, что было с Майком. В то же мгновение Джереми Фитцджеральд спрыгнул со стола и, не прощаясь со Скоттом, вышел из ресторана. … Джереми попытался прорваться к Майку, но медсестры сказали, что он все еще был в реанимации. Состояние было критическим. Джереми тогда на последних силах выдохнул и понял, что друг пока что был жив. Пока что. Он пытался остаться в больнице, но ему показали на время и отправили домой. Входить в свою квартиру оказалось почему-то слишком трудно. Шок проходил, и на мужчину начинало накатывать произошедшее. У дверей лежала чужая разбросанная обувь, которая, может, и не понадобится больше. Только чужая, потому что Джереми забрал четыре пары своих ботинков к Скотту. Джереми повесил на крючок куртку, разулся и на секунду остановился. Тихо. Казалось, никогда еще в воздухе не висела такая новая, звенящая тишина. Не такая, как ранним утром. Гробовая. За окнами был занимающийся рассвет. Он медленно тянул свои лапы ко все тем же бордовым полосатым обоям на стенах гостиной, красил их в холодный оранжевый. Скоро начнется зима. Джереми не знал, почему это показалось важным. Охранник резким движением закрыл шторы. Его кровать не была заправлена, его чашки из-под кофе стояли на журнальном столике и в раковине, одна — настолько долго, что в ней завелась плесень. Майк никогда не любил мыть посуду. На столе лежали сигареты. Красно-белые «Мальборо». Джереми Фитцджеральд не курил, просто не умел, но он вытащил единственную сигарету из пачки и, зажав зубами, неумело поджег ее найденной в том же ящике зажигалкой. Сделал первую же затяжку — задохнулся проглоченным дымом и выбросил сигарету в пепельницу. Завоняло дымом. Джереми говорил Майку курить в окно, а теперь нарушил свое же правило. Он закрыл глаза и плюхнулся на диван. Подушки оказались на удивление жесткими… Джереми говорил, что не простит себе смерть Майка. Понимания того, что он только и делал, что нарушал свои обещания, накатило внезапно, и на грудь будто выпал осадок. За жизнь скольких людей он уже молил? За двоих? Первый в могиле, второй — при смерти. Он закрыл глаза и вдохнул затхлый воздух — Шмидт не открывал окна… Всякий, за кого молился Джереми Фитцджеральд, умер. Может, тогда ему стоило помолиться и за себя?

***

День Скотта Коутона был слишком непонятным. Когда все это началось, у него внезапно оказалось много сил, но теперь, когда солнце уже поднялось и подходило к зениту, он чувствовал себя полностью выжатым. Полиция уехала из ресторана, вновь не сумев ничего найти и окончательно убедившись в том, что Винсент не имел никакого отношения к пиццерии и пришёл за Шмидтом, и теперь Скотт был полностью свободен. Звучало так, словно бы Скотт покрывал бывшего лучшего друга. Конечно, это было не так. Мужчина никого не покрывал, он просто сдерживал обещания, играл свою игру и молчал о том, что знал. Он мог одним своим свидетельством заслуженно посадить в тюрьму все управление сети «Фазберс», но какой от этого был прок? Вернее, даже не так: а вышло бы ли? Двое из четырёх следователей по делу Винса были его же, Афтона, родителями. Маргарет любила своего сына и знала, что Винс со Скоттом жутко поссорились полтора года назад. Скотту просто не поверили бы. Поэтому он молчал. А ещё мужчина молчал потому, что считал неправильным сдать Винса полиции. У него были свои специфические взгляды на Фиолетового Человека. Они были бывшими, но друзьями, и Скотту было жаль ломать Афтону жизнь. Раньше, когда они общались, и после взрыва метро мужчина был очень близок к ненависти и едва ли мог назвать Афтона другом, чего уж говорить о жалости, но тогда он просто не понимал. Тогда он варился во всей этой убийственной каше и не видел дальше своих моральных страданий. Теперь он понимал, что они оба были жертвами обстоятельств, и виноватых здесь не было. Скотт был хорошим парнем, судил всех по себе и выбрал такого друга, а Винсент… он был просто глубоко нездоров. Что взять с душевно больного. Винсент был сумасшедшей обезьяной с гранатой, не более. А сумасшедших обезьян не сдают в полицию — их отправляют лечиться. Даже если эти обезьяны чуть не убивают твоих друзей. Если Винсент сядет в тюрьму, он не вылечится, все станет только хуже. Он был неплохим парнем, ему просто нужно было пройти лечение. Скотт хотел, чтобы все снова было легко, спокойно и без крови. Как было когда-то раньше, шесть лет назад, до убийства четверых детей. Возможно, Скотт рассуждал так только потому, что не видел Винса со дня теракта. Возможно, он просто забыл то, как плохо ему было находиться рядом с тем ужасом, который представлял из себя Винсент Уильям Афтон. В любом случае, сейчас Скотт Коутон наплевал на то, что его бывший друг чуть не убил его нынешнего друга. Он решил рассудить по совести. И в спектр его совести не входил Майк Шмидт с двумя пулевыми ранениями. Ключ с аккуратным щелчком провернулся в скважине, и Скотт вошел в тишину дома. Конечно, Джереми не было. Друг, наверное, уже перевез половину вещей обратно к себе в квартиру. Что же, это было хорошо: Аманда не озвучивала это вслух, но было видно, что ей было некомфортно находиться с Джереми в одном доме. А не находиться она не могла, потому что они со Скоттом, вообще-то, встречались и любили проводить время вместе дома. Внезапно темноволосая голова Аманды поднялась над диваном, стоящим в середине гостиной, и почти удивленно взглянула на мужчину. Девушка тут же села, подтянув под себя ногу, и отложила книгу. Ах, да, они провели эту ночь вместе, и теперь она, заставшая Скотта среди ночи убегающим из дома, точно не уйдет, пока не узнает, что же такого стряслось. Скотт пообещал, что она переедет к нему, как только Джереми переберется обратно в свою с Майком квартиру. А значит, это будет на днях. Мужчина улыбнулся и поцеловал девушку в щеку, перелезая через диван и садясь на него, закинув одну руку на спинку. Аманда ухмыльнулась и повернулась лицом к Скотту, готовясь к интересной истории. Аманда… Нет, это чушь. Винсенту неоткуда было узнать об Аманде. Скотт не говорил о ней в стенах пиццерии, и все их свидания проходили или в центре города, или совсем далеко от набережной и бульвара Мартина Лютера Кинга. Он точно не знал. Узнай он о ней, Аманда бы не выжила. Винсент был слишком мстительным, чтобы оставить ее в живых. Уверяя себя в этом, Скотт предпочитал не думать о том, что Фиолетовый каким-то чудным образом знал все. Но… о его девушке Винсент ведь не знал, правда? Так что ничего не изменится, даже если Скотт спросит, не видела ли Аманда его бывшего лучшего друга. Просто для проформы. Чтобы не переживать понапрасну. Найти фотографию Афтона оказалось даже тяжело. На ней бывшему другу было лет двадцать, он был одет в дурацкий свитер, продукцию ресторана, и чему-то хитро улыбался. Скотт откопал ее в нижнем ящике стола со старыми документами и фотоальбомами. Где-то точно была вторая такая же, с самим мужчиной, но ее найти не удалось. — Дорогая? — Она, как обычно, дергаясь, повернула свою голову в сторону внезапно исчезнувшего и вновь появившегося Скотта и взглянула на него своими сонными, но живыми глазами. Бедняжка что, не спала с того момента, как он уехал? — Слушай… Ты, м-м, не видела этого человека? Карие глаза округлились и часто заморгали, поднялись брови, поджались губы. Аманда никогда не умела скрывать эмоции. Она никогда не умела лгать, и это было одной из причин, почему Скотт любил ее. — Нет, не видела. — Видела же. — Он присел на корточки перед ней и взял ее ладони в свои, пытаясь говорить спокойно и не выражать выступающего страха. — Это очень важно, Аманда. Он преследовал тебя? Она молчала пару мгновений, взгляд бегал по комнате, брови будто бы в сожалении взлетели. И с каждым изменением в ее лице внутри Скотта все холодело. Винсент нашел ее. Винсент нашел ее, но не убил, тогда… Что. Он. Сделал. Внезапно девушка заговорила: — Когда мы с тобой только начинали встречаться, мне позвонил какой-то парень. Он… представился твоим другом и попросил меня прийти в кафе для какого-то разговора. И тебе просил не рассказывать. Ну, мы встретились. Он представился Уиллом. Он… сказал, что вы с ним старые друзья, но ты не сказал ему, что у тебя девушка появилась, вот он, узнав про меня, и решил познакомиться самостоятельно. Он показался хорошим парнем, улыбался много… А что, что-то случилось? Это из-за него ты уезжал сегодня? Она не сказала ничего страшного, но к горлу подступил ком, и похолодело в груди. Скотт уткнулся лицом в ее колени. У него дрожали руки. Чертов ублюдок. — К-К-Когда ты в последний раз видела его? — Мы, ну, довольно хорошо подружились после той встречи. Еще несколько раз виделись. Довольно часто по телефону болтали. Знаешь, он такой хороший слушатель… Так что произошло? — Когда?! Скотт вцепился пальцами в ее ладони, и девушка дрогнула. — Ой, эм, да буквально несколько дней назад. Скотт бы умер, если бы слова могли убивать. На мгновение повисла тишина. Съехали на нос запотевшие очки, мужчина поднял глаза на Аманду, все так же слишком сильно сжимая ее руки. Словно он мог удержать ее. Где или от чего? — О Боже мой… Какого черта ты вообще не сказала об этом?! — Ты бы разозлился… Конечно, я бы разозлился! Но я бы разозлился, и твоя жизнь бы не висела на волоске все эти полтора года. Боги, что же ты натворила. Скотт сумел совладать с голосом и продолжил спокойнее: — Он… Он хотя бы не приставал к тебе? Он д-делал хоть что-то, что тебе не понравилось? — Нет! Знаешь, я тоже сначала подумала, что он просто за мной приударить хотел, но оказалось не так. — Голос Аманды Браун был таким легким, что Скотт понимал, что она и понятия не имела, о ком говорила. Конечно, она не знала, он ведь и не думал ей рассказывать, но теперь от этого стало так дико страшно. — И почему же? — Он лихорадочно мял ее пальцы. К горлу подступала паника. — Он, м-м… извини, я не могу сказать. Это секрет. — Твою мать, Аманда! — и Скотт в одно мгновение сорвался. Она не понимала! Она не понимала, в какой опасности была! — Что вообще произошло?! — взвилась в ответ девушка. Она вырвала руки из его хватки и сжала ладони в кулаки. — Чего ты так переживаешь?! Мы с ним просто друзья! — Я просто боюсь за тебя, — Коутон успокоился так же быстро, как и разозлился. Страх сковывал все эмоции. — Он… не тот, с кем стоит общаться. Я никому не скажу, дорогая, просто ответь, что за секрет. — Он сказал, что он гей. В голове всплыли пьяные сцены двухгодовой давности, и стало почти стыдно. Это ничего не значило. Для Скотта это было глупым брудершафтом наоборот, а Винсенту просто было смешно. — Он соврал. Он не гей. Пообещай мне, что больше не будешь с ним общаться, хорошо? Это очень важно. Аманда кивнула и, удивленно глядя на мужчину, сказала: — Хорошо. Если это так важно, конечно… Так что у вас произошло? Скотт хотел рассказать ей. Хотел. Хотел. Безумно хотел. — Фиолетовый Человек застрелил Майка. Он сейчас в реанимации. Скотт встал и, ничего не говоря, поднялся на верхний этаж и закрылся в своём кабинете. Мужчина хотел ей рассказать, но это бы значило провалить весь план, который он выстроил. Ничего ведь не произошло, правда? Ничего необратимого ведь не произошло? Скотт отправит Винсента Уильяма Афтона на лечение, как и собирался. Все будет вновь хорошо, как он и планировал. Просто до этого Скотт разобьёт бывшему другу лицо за то, что тот посмел полезть к Аманде.