Победителей не судят

      — Майк сделал себе поддельное удостоверение журналиста, чтобы смотреть на места преступления. Он как раз собирался прийти к Вам и «взять у Вас интервью», но у нас появились более важные дела. Джереми оторвал заусенец и замолчал, царапая пальцем тёмный деревянный стол. У него были красные глаза, опухший нос, кровь на подбородке, и он сам не знал, как мог говорить настолько спокойно. Возможно, успокоительное до сих пор не вывелось из крови. Возможно, он наконец научился оставаться спокойным во время стресса. Офицер полиции Джеффри Леджер сидел напротив на него и кивнул, молча ожидая продолжения. Рядом с ним сидела красивая девушка с длинными вороными волосами и записывала в блокнот все, что Джереми говорил. — И под более важными делами я имею в виду то… что произошло вчера. Мы узнали о том, что Фиолетовый Человек убил тех мальчиков шесть лет назад… и что он до сих пор появляется в пиццерии. По ночам. Мы подумали, что сможем застать его врасплох. Что же. Похоже, это он нас поймал. Они сидели в маленьком кабинете Леджера. Тут был фикус, и стеллажи с документами, и факс с громоздким компьютером, и окна отсюда смотрели на улицу напротив департамента на краю города. По ней ходили люди. Тут было аккуратно и солнечно, было много зелёного и дерева, но Джереми все равно было некомфортно и тяжело. Возможно, потому, что у офицера были пронзительные серые глаза. Возможно, потому, что застыла неловкая пауза. Возможно, потому, что Майк никогда не простит ему того, что он сейчас делал. Друг с детства хотел поступить в полицейскую академию и не смог, потому что дрался в школе. Он так и не простил этого то ли полиции, то ли самому себе, а потом он начал копаться в деле Фиолетового Человека. Майк считал, что полиция это просто сборище дармоедов, которое халатно относится к расследованию и никогда ничего не найдёт, и чурался даже мысли о том, чтобы помочь им в расследовании. В общем, он их на дух не переносил. Лично Джеффа Леджера он считал самовлюбленным индюком, который влез в дело только для того, чтобы светиться в телевизоре. И если бы Майк, сейчас лежащий в больнице со средним сотрясением, узнал о том, что Джереми Фитцджеральд рассказывал индюку Леджеру все, над чем Шмидт кропотливо работал два года, он бы его убил. Но что было делать? Дело зашло слишком далеко, и их чуть не убили. Нельзя было дальше играть в эти игры и делать вид, что все было хорошо. Из-за них вчера умер человек. Джереми не мог просто ничего не делать, но Майку он об этом не скажет. Он не мог потерять ещё и друга. — На этом все? — вкрадчиво спросил детектив. Настоящий детектив. — Лица нападавшего Вы не видели? Джереми отрицательно помотал головой. — Я же говорю, было темно. Возможно, Майк видел, я спрошу у него, как только он придет в себя. Но пока мы ничего не знаем. — Кроме того, что у него сильные колени, — вставила девушка, сидящая рядом с офицером, и тот тихо засмеялся. Тут же ее глаза округлились, и она, неловко улыбнувшись, поспешила исправиться: — Бога ради, Джереми, простите. Мне искренне жаль Ваш нос. Девушку звали Ирма Бланш. Джереми бы все равно обиделся на такую неуместную шутку, но у Ирмы была очень добрая и красивая улыбка, и он её тут же простил. — Так, Джереми, сегодня все в силе? — внезапно вылез офицер. — Я уже получил ордер, и мы готовы к обыску, как только Вы скажете. Когда Джереми позвонил Скотту и тот приехал, они обработали рану бессознательного Майка. Лишь после этого Коутон вызвал полицию и скорую, и они увезли в больницу Шмидта и перепачканного собственной кровью Джереми (серьёзно, он посмотрел на себя уже в госпитале, и все его лицо было в крови из носа). Джереми тогда не успел сказать копам о комнате, а потом узнал, что они перенесли обыск места преступления на день. Кажется, что-то подобное было и во время убийства детей. Через восемь часов, которые Джереми проспал под успокоительным, патруль забрал его из больницы и привёз в участок, и вот уже три часа Джереми выкладывал следователю по делу Фиолетового Человека все, что знал. О том, что тот был убийцей детей, что он был в пиццерии, что его покрывало начальство и все, что только мог вспомнить. Ирма записывала каждое его слово, а Джефф Леджер не сводил с Джереми серых глаз. Полиция не знала, кем был Фиолетовый Человек. Даже понятия не имела, оказывается. Они не понимали, был ли им работник пиццерии (потому что большинство работавших во время убийства детей уже давно уволилось), или просто человек, умеющий вскрывать замки. Управление ресторанами разводило руками и отчего-то было вне подозрений, а Майкл лежал с перебинтованной головой, потому что его чуть не убил незнамо кто. Джереми обмолвился о «безопасной комнате», в которой могли быть ответы на все вопросы, и Леджер ухватился за эту возможность. Странная комната действительно могла прояснить ситуацию — она была, считай, личным дневников убийцы. Ордер на обыск пиццерии был готов за полчаса. — Я думаю, мы можем выдвинуться прямо сейчас.

***

К часу ночи к пиццерии съехалась полиция, но Винсент Уильям Афтон тогда спал, как младенец. Он не боялся того, что кто-то откроет комнату; что кто-то поймёт, что убийцей был он; и что может случиться что-то плохое. Что его жизнь могла разрушиться. Он вообще ни о чем таком не думал. Ему снилась собственное предприятие по робототехнике. Он проснулся лишь в полдень от того, что зазвонил телефон. Винс тогда сладко зевнул, потянулся, хрустнул затекшим плечом и, натянув красные клетчатые пижамные штаны и завернувшись в одеяло, прошлепал к телефону. Винс даже не глянул на высветившееся на экране имя, когда брал трубку. Он был слишком беспечным, как для человека, вчера совершившего убийство чуть ли не у себя дома. И тем более для человека, осознававшего, в какую опасную ситуацию он сам себя загнал. — Я тебе с утра звоню, ты где пропадаешь? К нам приезжала полиция. Нашли мертвого охранника. Еще один с сотрясением… Из-за тебя я проснулся в четыре часа утра. — И тебе доброе утро. Я спал, при чем чудесно, давно так не высыпался. Копы сегодня приедут? — Да, я договорился. Как раз в течение часа должны подъезжать. — Спасибо. И Джошуа Фазбер повесил трубку. Мама говорила, его не арестовали из-за заказа убийства только потому, что доказательств было слишком мало. Все эти годы Винсент работал над тем, чтобы переубедить маму в виновности Джошуа и, кажется, даже преуспел в этом. Она все еще не любила начальника сына, но теперь очень скептически относилась к тому, что тот мог кого-то заказать. Уж слишком он был несчастным сразу после того, как получил ресторан, и уж слишком за него заступался ее любимый сын. Только поэтому Фазбер теперь смог перенести визит полиции на полдень. Если бы у него не получилось, у них были бы огромные проблемы. Вернее, нет, даже не так. План бы провалился, и их жизни были бы разрушены. Когда две полицейские машины припарковались у порога «Пиццерии Фредди Фазбера», и из одной из них вылез белобрысый Джереми Фитцджеральд, Винсент Уильям Афтон как раз курил у входа в свой подъезд. Если бы Джереми только знал, насколько они были близки к убийце прямо здесь и сейчас, он бы удавился… Однако Джереми не знал, и Винсент, усмехнувшись и бросив в мусорник тлеющую сигарету, скрылся за железными дверями.

***

Когда мужчина вылез из полицейской машины, ему на лицо попал теплый осенний лучик. Щеки тут же зачесались, как в средней школе, когда у Джереми пошли страшные прыщи, шрамы от которых еще можно было разглядеть на лице, но в этот раз это чувство было приятным, и он улыбнулся. День был издевательски погожий, но Джереми еще не понял, над кем именно он издевался: над убийцей, с которым сегодня будет покончено, или над Си Дэвисом, после смерти которого погода даже не соизволила пролить новый дождь. Это не было насмешкой над чужой смертью. Джереми просто всегда шутил, чтобы не плакать, а от одной только мысли о теле охранника хотелось впасть в истерику и больше никогда из нее не выйти. Мужчина махнул головой и оглянулся на выходящих из машины полицейских — наряд из семи человек во главе с Джеффом Леджером и без остальных двух следователей, замужней пары, взявшей отпуск по случаю годовщины свадьбы. В то же мгновение Джереми столкнулся взглядом с улыбающейся ему Ирмой Бланш и сам не понял, почему засмущался. Девушка захихикала и обернулась к какому-то полицейскому. И Джереми тоже отчего-то поспешил отвернуться. Из-за дверей выглянул хозяин ресторана, Джошуа Фазбер, и подошел к Леджеру, пожимая ему руку. Тот показал ему ордер на обыск. Начальник кивнул и пожал плечами. Они стояли достаточно далеко, но Джереми все равно услышал, что детектив сказал «безопасная комната», а Фазбер в ответ нахмурился и отрицательно замахал головой. Джереми бы поверил, что он и правда ничего не знал, но слова Скотта расставляли все по полочкам. Фазбер был лгун со стажем. Но все-таки зачем он покрывал Фиолетового? Джереми спрашивал про подробности, но друг теперь отнекивался. Леджер махнул Фитцджеральду, и он понял, что все было в порядке. Как только они зашли в ресторан, полицейские внезапно остановились и пропустили его вперед. Следователь сделал шаг вперед и махнул рукой, по-хозяйки очерчивая комнату ладонью: — Джереми, показывайте прямо отсюда, как вы шли. Сердце почему-то бешено забилось, и по шее прошли мурашки. Нет, он не стал умнее, видно, это успокоительное теряло силу. Мужчина на мгновение промедлил, пытаясь собраться с мыслями, и передернул плечами. — Мы вошли в ресторан через задний дворик. Прошли на кухню. — Он махнул рукой в ее сторону. — И из нее под стенами прошли к мастерской. Они прошли к двери подсобки, и Джереми открыл ее. Внутри было темно и, как обычно, почти глухо. В глаза врезалась дверь в «безопасную комнату», и Джереми отказался понимать, как они не замечали ее до этого. — Я остался сторожить у входа- — Зачем? Вы же полагали, что убийца находился внутри. Аниматроники. — Для страховки… Так вот, я остался сторожить, а Майк с ломом — он, он взял его на кухонном складе — зашел внутрь. Я не знаю, сколько точно времени он там провел, но не думаю, что больше нескольких минут… После этого Фиолетовый Человек вышел из «комнаты», вырубил меня и скрылся. — А Вы, как только опомнились, застали Шмидта, лежащего без сознания с разбитой головой в мастерской? При том, что в последний раз видели его заходящим в «комнату». — Джереми, сглотнув, кивнул. — Мистер Фазбер, не будете любезны открыть эту комнату? Звякнул одинокий ключик, дважды проворачивающийся в замочной скважине. Джошуа Фазбер показательно распахнул дверь, и перед ними открылся пустой темный коридор. Кто-то сзади включил фонарик и посветил внутрь. — Да, — зачем-то поспешил оправдаться Джереми, — тут зачем-то идет такой коридор. Комната за ним. В первый раз, десять дней назад, когда они с Майком явились сюда, пройти этот коридор показалось целым испытанием. Теперь Джереми промахнул его за два длинных шага и зашел внутрь, давая полиции место, чтобы зайти. В самой комнате было темно и пахло пылью, и когда тот, кто держал фонарик, добрался до входа и посветил внутрь, Джереми Фитцджеральд умер. Не было сломанной Майком вешалки. Не было стола и экранов, не было телефона и брошенного на спинку кресла шарфа. Не было настольной лампы, дневников и документов работников. Не было валявшегося в самый первый раз на полу черного пальто. Был шахматный пол и серые стены. Было сухое кровавое пятно, видно, оставшееся от головы Шмидта, и розовый след от него, по которому убийца протащил друга в мастерскую. Комната была пуста. Застыла долгая пауза. Пыль впилась в нос и заставила задохнуться. Кто-то из полицейских смотрел на Джереми, кто-то пытался понять, чему нужно было удивляться. Хозяин пиццерии звякнул ключом. Джефф Леджер осматривал стены комнаты, словно ему всерьез было интересно. Кто-то сзади засмеялся и прикрыл смешок кашлем. Все они думали только одно: каким же идиотом был Джереми Фитцджеральд. И мужчина не выдержал: — Это все было здесь! Видите, здесь кровавое пятно, значит, Майк лежал прямо здесь, у входа. У него была разбита голова. Видите. Он был здесь… Вот тут стоял стол, в нем были все эти начальские бумажки, а вот тут была вешалка, которую Майк в прошлый раз сломал… А в верхнем ящике стола были сигареты, очки и бейсбольный мя… мячик. Джереми застыл посреди комнаты, тупо указывая пальцем туда, где раньше стоял стол, а теперь был просто комок пыли. Полиция смотрела на него, как на сумасшедшего. Джошуа Фазбер за спиной Леджера оперся на стену плечом и саркастично поднял брови. Ирма Бланш сочувствующе улыбнулась. Они ему не верили. — Что же… очевидно, что Майкла вырубили здесь, но потом перенесли в мастерскую. Однако сейчас комната пуста, — подрезюмировал Леджер, впервые с открытия комнаты взглянувший на Джереми. — Джереми, я Вам верю, однако, возможно, только теоретически, Вам не могло показаться? На нервной почве людям видится многое, тем более, что в комнату вчера Вы не заходили… — Мне не показалось. — Да, конечно. — Следователь вздохнул и ударил носком туфли по плитке. — Мистер Фазбер, разрешите задать Вам пару вопросов? Начальник кивнул, и они вышли из мастерской, оставляя остальных полицейских позади, когда Джереми догнал их в зале и схватил офицера за плечи. — Почему Вы мне не верите?! Я видел, видел, понимаете. Это был Фиолетовый Человек, а он- До этого приветливый и дружелюбный Леджер сбросил руки Джереми и отошел на пару шагов, дотрагиваясь пальцами к пистолету на поясе. — Джереми, я прекрасно понимаю, что это был Фиолетовый Человек. Почерк убийства такой же, да и никто, кроме него, не пролез бы в пиццерию ради того, чтобы убить человека, который копался в его деле. Я думаю, Вам стоит отдохнуть… и перестать этим заниматься. Полиция больше не может закрывать глаза на вас, парни… Произошло убийство. Он поверил. Он не поверил Джереми, который выдал ему все, как на духу. Он увидел пустую комнату и решил, что Фиолетовый не работал в ресторане. Что его никто не покрывал. Что он пришел сюда только вчера, чтобы убить их. Джеффри похлопал Джереми по плечу и, бормоча что-то, скрылся за дверями кабинета хозяина ресторана. Джошуа Фазбер зашёл следом, но прямо перед тем, как он пропал из виду, он в последний раз посмотрел на Джереми. И что-то в его пустом, спокойном насмешливом быстром взгляде объясняло все на свете. И мужчина понял- — Если честно, не была здесь с момента, как убили тех мальчиков. -и тут же забыл что-то очень важное. Внезапно сзади вынырнула Ирма Бланш. Она переминалась с ноги на ногу и разглядывала стены пиццерии. — И… И правильно сделали. Отвратительное место. Девушка заправила за уши волосы и улыбнулась. Джереми не знал, почему поддержал этот глупый разговор. Он попытался схватиться за пронзившую его мгновение назад догадку, но она уже ускользнула, оставив после себя только пустоту и дрожь в груди. Его словно в одно мгновение пригвоздило к земле, к реальной жизни, и вокруг остались только темнота, непонимание, страх и Ирма Бланш. — Мне тогда семнадцать было. Я думала, что это так интересно, расследовать убийство. Оказалось, нет, просто страшно и грустно. Я зареклась приходить сюда, но посмотрите, вот я снова здесь, и опять здесь труп… Говорят, здесь вкусная пицца. У нее был приятный голос, но сейчас каждое слово, которое он произносил, больше походило на безумный белый шум. В любой другой день Джереми бы обнял Ирму или хоть бы похлопал ее по плечу, но не сегодня и не сейчас. Он просто кивнул. — Джереми, я думаю, Вам стоит вернуться домой. Отдохните. Она попробовала взять его за локоть, и он зачем-то спросил: — Хотя бы Вы мне верите? Бланш просто пожала плечами, и почему-то это стало последней каплей. Джереми слишком грубо вырвался из её хватки и вышел из ресторана, хлопнув дверью. Где-то из окна на него глянул Винсент Афтон. И ему хватило только грохота закрывающейся двери и злобной походки охранника, чтобы понять, что его план сработал, как нельзя лучше. Винсент придумал удивительную шутку, с помощью которой можно было отвязаться от Майка Шмидта и при этом не сильно замарать руки. Винсент дал охранникам возможность думать, что они почти поймали его. Как и планировалось, Шмидт и Фитцджеральд выжили, и сегодня Фитцджеральд пришёл с полицией, чтобы показать копам его кабинет. Он точно аргументировал это тем, что информация из комнаты поможет расследованию, и, конечно, полиция зацепилась за эту возможность. Кто бы не зацепился. Бедный мальчик думал, что все будет так просто, что сегодня эта история закончится, но комната оказалась пуста. В ней не было ничего, кроме следа крови Шмидта. Полиция смотрела на их камерное расследование сквозь пальцы, но теперь она обязана будет что-то сделать. Гипотеза о том, что Фиолетовый Человек работал в пиццерии, разбилась о то, что комната была пуста. Однако на двоих охранников было совершено покушение, а третьему перерезали глотку, и более вероятная отгадка напрашивалась сама собой: убийца пришёл именно за ними. Он отпер «безопасную комнату», заманил их туда и попытался убить. Это было логично, ведь никакому преступнику не понравится, что под него копают. Нельзя было дальше давать Шмидту и Фитцджеральду рыться в деле, иначе их, несомненно, скоро просто убьют. Им точно запретили заниматься этим, и злость Фитцджеральда это только подтверждала. Секрет фокуса был очень прост. Винсент заранее договорился с Фазбером, что, сразу после того, как охранников увезут, Джошуа вывезет всю мебель из «безопасной комнаты» и оставит ее пустой. Вообще-то Винс должен был помочь ему, но светиться в пиццерии было опасно, да и он вырубился, как только пришёл домой. Полиция согласилась приехать не среди ночи, а в полдень, ведь они практиковали это и раньше, и все сработало, как Винс и рассчитывал. Убийство нового охранника, правда, не входило в планы, но Винс искренне надеялся, что ничего страшного не произойдет. Теперь два охранника больше их не побеспокоят, если вообще явятся в пиццерию после сегодняшнего.

***

Майк, наверное, уже проснулся. Он очнулся ещё в скорой и стал бормотать какую-то чушь, и ему вкололи сильное снотворное, которое действовало до сих пор. Врачи говорили, ничего страшного с ним не случилось, ему просто здорово прилетело в затылок, — Джереми с синим разбитым носом (благо, не сломанным) и то сильнее досталось. Нужно будет просто следить за раной и перетерпеть, потому что пару недель может болеть голова и тошнить. Джереми до сих пор потряхивало после того, что случилось в пиццерии. Он не понимал, как теперь нужно себя вести. Приходить ли с новыми показаниями. Говорить ли о том, что скажет Майк о лице убийцы. Зачем, если Леджер все равно ему не поверит. И, самое главное, стоит ли сворачивать расследование, как сказал офицер? Джереми мечтал о том, что Майк отстанет от Фиолетового Человека, уже два года, но теперь, когда у него появилась реальная возможность это устроить, мужчина колебался. А стоило ли? Было ли это правильным — просто спрятаться? Теперь, когда из-за них умер человек, было эгоистично сделать вид, что это была не их вина, и не понести ответственность. Но если не прятаться, то что? Залечить раны и прийти за новыми? И так постоянно, пока их не убьют? Что лучше, понести ответственность за чужую смерть и умереть или выжить и до конца жизни чувствовать вину? Джереми не хотел умирать и ещё больше не хотел, чтобы из-за него умирал кто-то другой. Ему хватило Си. Он старался не вспоминать о нем весь день, лишь бы не впасть в отчаяние и не осознать, что из-за их затеи умер человек, но теперь он шёл по полупустой улице, вокруг было спокойно и не было, за что уцепиться глазу, и мысли постоянно возвращались именно к мёртвому телу Си Дэвиса. Си был почти ребёнком, закончил школу каких-то два года назад, у него даже голос все ещё был детским. У него были живые карие глаза, полные щеки и странное чувство юмора. Он учился в том же университете, что и Джереми. Си был, как более молодая и более приятная версия их механика, рыжего Фрица Смита. Он должен был выжить ту смену и вернуться домой, и Джереми бы потом долго извинялся перед ним за то, что не предупредил об аниматрониках напрямую. Они бы подружились, точно, Си был приятным парнем. Он был хорошим парнем. Они бы подружились. Этой ночью Си лежал на полу кабинета охраны с перерезанным горлом. В прошлом он много кем был и мог бы стать много кем в будущем, но сейчас и впредь он был только мёртв. Это не твоя вина. Что? Конечно же, моя. Ничья ещё. Но кто же знал? Я должен был понимать, что это может случиться. Я не должен был оставлять её одну. Кого..? Джереми обернулся и только сейчас понял, что уже был у госпиталя. И что это были не его внутренние мучения — это в паре метров от Фитцджеральда сидел на лавочке и прятал в ладонях лицо мужчина. Его держала за локоть женщина. — Мама поправится. Это просто сломанная рука. — Она сдавленно улыбнулась. В то же мгновение Джереми сглотнул и чуть ли не бегом вошёл в госпиталь. Надо было увидеть, что Майк был в порядке. Надо было увидеть, что все в этой жизни не было настолько ужасно. Мужчина не заметил, как пешком поднялся на третий этаж больницы и влетел в палату Шмидта. В комнате было открыто окно, и белые занавески развевались на лёгком ветру. Солнце было в зените и окрасило в слепящий жёлтый белые стены и пол. Здесь все было белое: занавески, вазы, оконные рамы, столик и стоящие на нем неизвестные цветы, стулья, простыни и сидящий в кровати Майк Шмидт. Друг был бледен, как смерть, а на его голове был чепец из бинта. Он держал в длинных пальцах неприятную в чистой белизне палаты ярко-рыжую баночку с таблетками и в упор смотрел на Джереми. У Майка были голубые глаза, но сейчас они выглядели синими, как на картинах с бушующим морем. Врач говорил, что друг будет плохо соображать первые несколько часов после пробуждения. Похоже, он только очнулся, и Джереми начал медленно: — П-привет. Как себя чувствуешь? Майк слабо улыбнулся и потёр глаза ладонью. — Врач сказал, мне повезло, но что-то я все равно чувствую себя, словно меня переехал поезд… А ты так выглядишь. Что с лицом? — Разбили нос. Это ещё не сильно страшно, потом он станет фиолетовым, — Джереми засмеялся, и Майк усмехнулся в ответ. Почему-то вся эта ситуация показалась жутко забавной. — Значит, мне ещё повезло? — Вроде того… Слушай, я хотел спросить- — А как там новенький? На мгновение у Джереми перехватило дыхание, и он застыл с открытым ртом, как выброшенная на берег рыба. Боги, Майк же не знал… — А? — Ну, что с ним? Ему тоже прилетело? — Ох, он… эм-м… если честно, я не видел его сегодня, но, думаю, он в порядке. У него просто язык не повернулся сказать о том, что новенький был мёртв. Джереми не должен был выливать это на только проснувшегося Майка. Нет, дело было даже не в этом. Это было неправильно, Джереми просто не мог озвучить это вслух. Словно от этого смерть Си становилась реальной и окончательно сваливалась на плечи Джереми и только Джереми, потому что это он видел его труп, а не Майк. Шмидт не поймёт и доли его боли потому, что все пропустил. Он обрек их всех на страдания, а сам страдал меньше всех, потому что упал без сознания. Возмущение накатило внезапно, и Джереми постарался сменить тему на то, что нужно было узнать: — К слову о том, кому что прилетело… ты видел его лицо? — М-м-м, нет. Я поступил очень тупо, выпрыгнул на середину комнаты, и он ударил меня со спины. Не помню ничего, кроме какой-то тени или чего-то вроде нее. Джереми в сожалении поднял брови, и любое возмущение почему-то окончательно откатило. Он не мог долго злиться на друга, тем более сейчас, когда того чуть не убили. Они должны были держаться вместе — у них обоих не было никого близкого в городе. — А даже если бы я и помнил, то тебе бы не сказал. Это ведь Леджер попросил тебя узнать? Я знаю, что ты уехал с ними сегодня утром. Глаза Майка были тёмными не потому, что он только проснулся — он был очень зол. Конечно, ему сказали. Конечно, он узнал, потому что ничего в этой жизни не будет идти по плану, который ты себе придумал, Джереми. Вселенная тебя ненавидит. Фитцджеральд все еще стоял у дверей палаты, и если мгновение назад у него бы проскользнула мысль о том, что нужно было сесть, то теперь в его голове стало пусто. Словно все мысли высосало, и внутри черепной стало тихо, пусто и темно, и эта темнота отчего-то отдавалась холодом в пальцах. Он застыл, как вкопанный, не понимая, что говорить, что делать и как себя вести. Признаться? Объяснить ситуацию? Все отрицать? Назвать Майка идиотом и обвинить его в том, что произошло вчера? Однако Шмидт и теперь решил все за всех: — Серьёзно, это все, на что ты оказался способен? Поджал хвост, сдался полиции и решил, что теперь все будет хорошо? Нихрена хорошего не будет- — Си убили. Он его убил. Джереми не знал, зачем сказал это. Наверное, потому что хотел образумить Майка, и, действительно, на мгновение повисла тишина, словно бы друг понял, чем руководствовался Джереми. — Я знаю. Мне уже рассказали. Это тебя не оправдывает, наоборот, твою же, именно после этого ты должен был понять, что это наше дело! Что это теперь на нашей совести: разобраться с Фиолетовым Человеком, а не бежать к копам, потому что мы накосячили! Он не понимал, Майк совершенно ничего не понимал, и Джереми Фитцджеральд взорвался. — Я и разобрался! Сегодня с утра я привёл их к этой чёртовой комнате, и знаешь что?! Она была пуста! Он раскидал нас, как котят, а потом вывез все свое дерьмо неизвестно куда, ты понимаешь?! Мы нихрена не можем сделать! Мне… Мне сказали, что полиция больше не будет закрывать на это глаза. Нам пора сворачиваться. До встречи с Майком Джереми ещё думал над тем, стоило ли, но теперь вопрос решился сам собой. Стоило. Шмидт не понимал, чем это все обернётся в будущем. Мало того: он не понимал даже того, как это повлияет на них самих прямо сейчас, не имел банального чувства самосохранения! Он видел только свое тупое эго и желание поймать убийцу! — Тебе, может, и пора. Тебя здесь никто не держит. На мгновение Джереми Фитцджеральд задохнулся от возмущения. Лицо Майка не выражало ничего, кроме холодного презрения, но это он был виноват, не Джереми. Джереми не сделал ничего плохого. Он хотел спасти их, но, если Майкл так противился этому, никто не будет его заставлять. Джереми Фитцджеральд вылетел из больничной палаты. В течение часа он забрал из их общей с Майком Шмидтом квартиры вещи и с ноги распахнул дверь дома Скотта Коутона, что-то бормоча о том, что он не собирался больше иметь что-либо общее с этим человеком. Майк хотел умереть? Джереми не будет ему мешать.