Победителей не судят

«Настоящее всегда чревато будущим»

— Готфрид Лейбниц

      Чуть позднее вечером того же дня, в полдевятого, входная дверь в «Пиццерию Фредди Фазбера» отворилась. Работа ресторана завершилась около часа назад, весь персонал ушел, а ночная смена еще не пришла, и пиццерия совсем не ожидала этого гостя. Чего уж там таить, даже сам гость не ожидал, что явится сюда. Винсент, до полуобморочного состояния просидевший с Системой в свой отгул, мог найти любое занятие получше и оказался на работе. Полумертвый, помятый и в растянутом домашнем свитере под хорошим дорогим пальто, он ввалился в ресторан и, не включая свет, прошаркал в каморку охраны. Там Винс включил лежавший на столе фонарик, открыл высокий шкафчик, встроенный в стол охраны, и вывалил половину из валявшегося там бардака из бумажек и мусора на стол. Он не собирался приходить: Джошуа Фазбер позвонил ему и устроил истерику из-за потерявшегося отчета за август. Винс мог найти его завтра, но идея думать о потерянном отчете до утра и из-за него пойти на работу завтра показалась куда более отвратительной, чем идея найти его прямо сейчас и не приходить на работу в субботу. Вообще-то Винс в любом случае должен был быть там завтра, но он решил, что пропущенный день ему ничего не сделает. Он вообще любил прогуливать. Мужчина, слабо соображая, что он вообще делал, поворошил правой рукой образовавшуюся кучу. Куча стала более плоской и отчета не явила. Нет, так дело не пойдет. Винсент попытался разметать листы бумаги в несколько кучек и порылся в одной из них. Не нашел ничего, кроме чьего-то рисунка и пластиковой зажигалки. Сунул ее в карман и порылся в стопочке рядом, на верху которой гордо лежала увольнительная какого-то повара. Как его там звали? Торнон? Да, точно, он, он делал отвратительную «Пепперони» и сносный «Цезарь». Винс бы тоже уволился к чертям собачьим, но пока не придумал ни причины для увольнения, ни места, куда бы он пошел работать. Да он даже не придумал, почему хотел уволиться, потому что это место ему нравилось, — просто периодически ныть о том, что «Фазберс» не давали ему расти, было забавно. Мужчина вздохнул, понял, что на столе можно было дальше не искать, кинул обломок черного пластика в мусорное ведерко, не убрал оставленный на столе беспорядок и, захватив фонарик, пошел искать отчет в свой кабинет. Он испытывал острую нужду иметь место, где мог хранить свои вещи и прятаться во время работы, и таким местом стала старая добрая «безопасная комната». Винс все еще периодически использовал ее для того, чтобы следить за охранниками во время действия Системы, но теперь это отодвинулось на другой план. Он щелкнул замком, открывая дверь, пробежал по короткому коридору и оказался в своем кабинете. Шутка ли, мало кто из персонала знал, что кабинет Винса был кабинетом Винса. Вернее, никто. Он держал существование этой комнаты в секрете. Другие работники думали, что он сидел только в кабинете Фазбера, в каморке охраны или в мастерской, а старую «безопасную комнату» считали уже много лет запертой и даже не догадывались, что ею постоянно пользовались. В первую очередь это выходило потому, что дверь комнаты была просто-напросто вне угла зрения камеры в мастерской, и охранники не могли видеть, как Винс в нее заходил. Наверное, это было и к лучшему, потому что здесь лежало слишком много компрометирующей информации. Например, дневники с записями ночей и вырезки новостей о Фиолетовом Человеке. Винс позволял себе хранить в кабинете что-то подобное, потому что верил, что никто никогда не узнает об этом месте. На бетонных стенах «безопасной комнаты» не было обоев, а весь ее интерьер состоял всего-то из длинного компьютерного стола, на котором стояли мониторы с камерами, кресла, тумбочки и вешалки. Винсент хотел сделать из нее что-то более приличное — сменить пол, покрасить стены, поставить диван и пробурить окно, но не доходили руки, да и это могло привлечь внимание, поэтому довольствовался этим. Винс кинул на вешалку пальто, оттолкнул кресло и залез во вместительный, но простенький стол. В тот самый момент, когда он открыл верхний ящик и скользнул взглядом по его содержимому, где-то вдалеке зазвучали голоса. Твою же мать, Винсент совсем забыл про то, что в девять начиналась их смена. А у него же даже ножа с собой не было. *** День до самого вечера был погожий, а вот к ночи набежали тучи. Когда Джереми заставил Майка привести себя в божеский вид (Майк в последнее время искренне не понимал, почему и кем было запрещено ходить по улице в пижаме), и они вышли на смену, солнце уже село, и в небе появился полумесяц. Добрались до ресторана они уже в потемках. Пиццерия закрыла свои двери почти час назад, даже уборщица и вечно задерживающийся из-за работы хозяин сети уже ушли, и в ресторане было пусто и темно. И даже немного грустно, учитывая царящее там днем веселье. Широкая туча опять закрыла собой луну, и мгла на улице стала еще гуще. Неоновая вывеска «Пиццерии Фредди Фазбера» зазывающе мигнула розово-фиолетовой буквой «Р», и Майк скривился, обходя идущего ему навстречу прохожего и поднимаясь по лестнице ресторана. Это место ему так и не понравилось. Он даже толком не мог объяснить, почему — оно просто было неприятным. Ключи носил с собой Фитцджеральд, потому что у Майка почему-то вечно не выходило справиться с заедающим замком. Мужчина и в этот раз подготовился мысленно хмыкнуть легкости руки друга, но ключ не провернулся в замочной скважине. Джереми нахмурился и толкнул дверь. Она оказалась открытой. Никогда еще за все эти годы персонал не забывал закрывать пиццерию. Они все понимали, что будут платить из своего кармана за украденных аниматроников, оборудование или ценные бумаги. Либо они действительно просто забыли запереть ресторан сегодня… либо там кто-то был. Сердце Майка предательски бухнуло, когда они молча зашли в пиццерию. Было темно, как в могиле. Свет не пробивался ни через дверь кухни, ни через дверь в кабинет хозяина ресторана, ни шел откуда-то из кабинета охраны. Да даже свет с улицы словно бы ничего тут не освещал, а просто тонул в кромешном мраке закрывшейся пиццерии. Шмидт не боялся темноты, но было противное чувство, словно здесь не было ничего, кроме нее. И кроме того, кто открыл дверь в ресторан до них. В то же мгновение Майк включил свой фонарик, и этот противный страх немного успокоился. Тьма рассеялась, и из нее проступили длинные столы и шахматный кафель. Как минимум, в зале было пусто. — Успокойся, никого здесь нет. Я уверен, они просто забыли закрыть дверь. Они же знают, что мы придем и закроем, и ничего отсюда не украдут. Словно кому-то нужны эти роботы… Джереми словно бы читал мысли Майка. Часто от этого было скорее неловко, чем приятно, но в этот раз Шмидт решил уцепиться за слова друга и поверить в них — Как думаешь, пойдут? — внезапно сменил тему Майк. В первую очередь для самого себя. Он перевел свет фонаря на стоящих на сцене аниматроников: Фредди, Чику и Бонни. Каждый из них был под два метра ростом, и эти громадины, к тому же стоя на сцене, казались какими-то монолитными колоннами и внушали трепет даже тому, кто не знал, на что они были способны ночью. А Майк от их вида каждый раз ежился. — Не, — просто ответил Джереми. Друг уже шел в сторону коридоров, ведущих в их кабинет. Он, похоже, не разделял эмоций Майка, и сам мужчина решил о них не думать. — Если пойдут, будешь должен мне пиво, — постарался засмеяться Шмидт, тут же догоняя Фитцджеральда и хлопая его по плечу. — Заметано. — Джереми хотел пожать его руку, но Майк к тому времени уже скрылся в каморке охраны. Первым, что заметил Майк, забежавший в кабинет и включивший в находящемся в нем щитке свет, был беспорядок на рабочем столе. Обычно на столе было почти пусто: пара бумажек, иногда стаканчик с газировкой, неизменные телевизоры, передающие картинку с камер наблюдения, да и все. Сегодня же на нем лежала кипа разных пустых бланков, листков, бумажек, железяк, ключей, кусков пластика и другого мусора, разбросанного по столу и кое-где собранного в неаккуратные кучки. Дневная смена никогда не мусорила настолько сильно, а значит, здесь действительно побывал кто-то чужой. Он точно что-то искал. Однако Джереми все же был прав: если неизвестный здесь и был, то это было раньше. Сейчас ресторан был, скорее всего, пуст. Кто-то пробрался в пиццерию, порылся в столе и сбежал, оставив дверь открытой… В столе? Определённо в столе. Джереми буркнул что-то о том, что копаться в бумажках управления было не очень хорошей идеей, и постучал пальцем по экранам, проверяя все еще находящихся на месте аниматроников, но Майк уже сел на пол и открыл высокую дверцу шкафа. Что же он мог искать? Беспорядок там очень напоминал беспорядок на столе. Шмидт включил фонарик и осветил бумажки. Начальству стоило разобраться в своей бухгалтерии, потому что разного рода счета, отпускные и другая офисная мишура лежали на трех полочках шкафчика без какого либо порядка — просто кривыми стопками, иногда покосившимися. Ничего интересного в этом не было, но кто-то же что-то искал, верно? — Если кто-то что-то искал, то он его уже нашёл, и ты тут ничего не откопаешь, — внезапно ответил на мысленный вопрос стоящий сзади Джереми. Майк пожал плечами. Что ж, это было логично. Зацепку было найти невозможно, потому что ее искали, уже нашли и забрали. Мужчина ради проформы поворошил бумажками, достал одну из них, узнал в ней свою собственную отпускную за прошлый месяц и почему-то почти брезгливо бросил ее обратно. Потом он вылез из шкафчика и хотел был подняться с пола и открыть окно, когда случайно двинул рукой с до сих пор горящим фонариком… Нет, он не разбился вдребезги и не опалил Майку руку, он даже не порезал его осколками стекла. Просто свет фонаря случайно мазнул по потолку, и с потолка что-то ответно блеснуло. Скорее всего, это был серпантин или гирлянда. Их в этом ресторане было пруд пруди, и Майк находил их жутко неприятными. Не столько внешне, хотя они были очень простенькими и оттого некрасивыми, сколько по настроению. Вот смотришь на них, вроде бы, ничего, обычные украшения, а на душе становится гадко, противно, и хочется закурить. Но в то же мгновение тот тёмный угол, где висел очередной серпантин, мигнул каким-то слабым, призрачным красным светом, и Шмидт понял, что нихрена это никакая не гирлянда. Он посветил туда и все понял. В правом углу, прямо над столом, к потолку была прикручена маленькая камера. От неё по потолку шёл длинный провод, и она периодически мигала маленькой лампочкой у объектива. Она работала. Кто-то смотрел на них прямо сейчас. Любой бы человек на его месте умер от страха, но Майк Шмидт улыбнулся и громко фыркнул носом. Зацепку он все-таки нашел. Мужчина провел лучом фонаря по проводу и выглянул в левый проем, прослеживая одинокий провод, текущий под потолком в общий зал. Неужели Фазбер всерьез следил за своими охранниками? Начальника Майк недолюбливал, тот был каким-то подозрительным, но он никак не ожидал, что тот будет… делать что-то такое. Но нет. Провод шел по стене и не доходил до дверей кабинета начальника — уходил в дверной проем мастерской. Майк видел эту комнату каждый день на камерах, но там никогда не было ничего подозрительного. — Джер, пошли. Тут что-то странное. Джереми обычно сопротивлялся, но в этот раз он молча вышел вперёд Майка и замер перед дверью в мастерскую. — Насколько я знаю, там просто глухая комната, — неуверенно начал друг. В то же мгновение, словно поборов неуверенность, он нажал на блестящую ручку. Дверь подалась. Мастерская часто была закрыта даже во время дневной смены, но тут она была не заперта. — Кто-то… не нашел того, что искал, в кабинете охраны и пошёл туда? — Наверное. А еще, похоже, он бывает здесь довольно часто. — В подтверждение своих слов Джереми скользнул взглядом по проводу. Майк кивнул и сделал шаг в темную комнату, освещая её фонариком. Голые стены с десятками полок, что грозились в любую минуту упасть на пол. Шахматный пол, болезненно отражающий свет. Уже месяц находящийся на реставрации и сидящий на этом шахматном полу лис Фокси. Куски эндоскелетов, черепа аниматроников и запчасти появились из темноты блестящими лезвиями. Свет медленно скользил по их стальным корпусам и очерчивал острые пружины, сильные крепления и массивные зубы. Идеальные орудия смерти, существующие только для того, чтобы кромсать, давить и резать. В подсобке детской пиццерии хранились машина для убийств. В комнате оказалось пусто. Провод вёл в нее и приводил в никуда, потому что мастерская была маленькой, и в ней не было ничего, за что можно было уцепиться. Не было ничего необычного, подозрительного или странного. Были только роботы, запчасти, один железный стол посередине и синий чертеж на нем. Твою же- Майк с досады что есть силы пнул ножку стола и тут же отпрыгнул, заскулив от пронизывающей боли. Железо оказалось куда прочнее его костей. Вот идиот. — Хватит маяться и посмотри сюда! В то же мгновение волосы Шмидта схватила рука Джереми и потянула куда-то в сторону. Друг вообще иногда позволял себе быть грубым, у спокойного и милого Джереми это было такая игра, но эй, это было жестоко после того, что Майк чуть не сломал себе ногу! Рука Фитцджеральда направляла взор Майка в пустой дальний угол. — Ты что- — Тут дверь. — Друг тряхнул голову Майка, и только тогда мужчина додумался посветить в тот угол фонариком. Луч белого света озарил простенькую металлическую дверь, сливавшуюся по цвету со стенами мастерской. Провод проходил под потолком как раз к ней. И почему вообще Майк не додумался, что нужно было сначала посмотреть на провод и только потом бить стол… Дверь была старая, она точно была здесь уже несколько лет, и было странно, что они не замечали ее раньше. Оставалось только войти в нее и увидеть, что здесь происходило, но что-то заставило мужчину помедлить. Возможно, страх. Возможно, непонимание, что или кто мог ждать их за дверью. Ведь теперь было совсем не понятно, ушел ли этот кто-то из ресторана или до сих пор был здесь, застанутый врасплох. Зажатый в угол, как животное. Ища поддержки, Майк оглянулся на Джереми, и тот… пожал плечами. Да, конечно. Друг всегда помогал Майку во всех этих вещах до одного определенного момента — когда это действительно становилось опасно. Джереми был не против того, чтобы вечером они прогулялись и поболтали с патрулем полиции по поводу Фиолетового, он помогал Майку в такого рода вещах, но когда нужно было залезть на место преступления или зайти в комнату, которой они никогда раньше не видели, друг хватал его за локоть или отвешивал подзатыльник и говорил остановиться. В этот раз Джереми не заговорил — наверное, побоялся лишний раз обозначить их присутствие, — но его взгляд, сведенные к переносице светлые брови и сжавшаяся в кулак правая ладонь красноречиво говорили о том, что он хотел, чтобы Майк остановился. Шмидт никогда его не слушал, и в этот раз — тоже. Он аккуратно нажал на дверную ручку, и эта дверь тоже поддалась. Третья открытая дверь, которая должна была быть заперта, подряд. Бог любил троицу, значит, они зайдут и не смогут выйти? Майк улыбнулся сам себе и посветил фонариком внутрь. Прямо от двери шел коридор в пару-тройку метров, заканчивающийся тупиком и справа — дверным проемом. Из него пробивался слабый мерцающий свет — постоянный и стабильный световой шум. Шмидт застыл, пытаясь уловить какое-то движение и… И увидел тень. Невысокая тень примерно человеческой ширины и роста приросла к стене за самым углом. Из-за непонятного синего мерцания казалось, что она еле заметно дышала… Или не казалось. Майк перехватил фонарик, чтобы им можно было хорошо ударить, и сжал второй кулак. Они успели на смену как раз вовремя и застали кого-то, кто копался в столе. Он спрятался в тайной комнате и оказался в мышеловке. Нужно было сделать три шага и нанести удар точно вправо, чтобы попасть человеку по лицу и отправить его в полет на пол. Майк пробежал, повернулся и зажмурился, нанося удар левой рукой, утяжеленной фонариком, и в тот самый момент раздался треск дерева, шорох, и упало что-то хрупкое. Сзади раздался топот, и Джереми то ли прыснул от смеха, то ли задохнулся от удивления. Мужчина смог открыть глаза лишь двумя мгновениями позже. Перед ним на шахматном полу лежала напольная вешалка. Один из её крючков отвалился от удара кулаком и упал рядом. С него свалилось черное пальто и разметалось по полу. Майк глухо дышал, словно пробежал марафон, и не мог заговорить то ли от смущения, то ли от досады. — Тут никого нет, — озвучил очевидное Фитцджеральд. Если бы два ночных охранника не были так заняты разглядыванием чужих вещей, они бы обнаружили, что действительно могли поймать этого неизвестного. Они бы услышали судорожное дыхание, скрип и тихие шаги, раздавшиеся прямо из-за их спин. Одинокая тень выскользнула из-за сидящего на полу Фокси и прокралась всего лишь в паре метров от стоящего на входе в «безопасную комнату» Джереми Фитцджеральда к выходу из мастерской. Она скрылась в темноте главного зала в тот самый момент, когда Джереми обернулся, потому что почувствовал странный сквозняк за своей спиной. Если бы Фитцджеральд обернулся несколькими мгновениями раньше, эта история закончилась бы куда быстрее. Минутой позже Винсент Уильям Афтон уже вышел из ресторана. Он оперся спиной на стену «Пиццерри Фредди Фазбера», закрыл рот ладонью и не мог унять безумное сердцебиение. Боже мой, как же это было плохо. Он ещё никогда не был так близок к смерти. Майк тупо кивнул, сглотнул и оглянулся. И то, что он увидел, заставило его окончательно потерять дар речи, потому что это не влезало ни в какие рамки его мироздания. Это было похоже на какой-то одноместный бункер. В центре маленькой комнаты стоял широкий стол, а на нем стояли такие же экраны, какие были в кабинете охраны. Они передавали такие же изображения, какие были у них, но с одним единственным отличием… Среди всех экранов стоял дополнительный монитор. Комната на его изображении была освещена, и в ней легко было узнать каморку охраны «Пиццерии Фредди Фазбера». Это было даже хуже мысли о том, что за ними следил начальник ресторана. Какой-то больной ублюдок организовал себе целую комнату, чтобы наблюдать за ними. Господи, кто-то часами сидел здесь и просто смотрел. — Майк, ты помнишь, тот, кто убил детей, пробрался в «безопасную комнату» и вытащил оттуда костюм старого робота… Это ведь она, да, а если он единственный, кто пользовался ею с того момента… слушай, давай свалим отсюда. О нет, уйти отсюда просто так было бы величайшей ошибкой в жизни Майкла Александра Шмидта. — Погоди, — Майк не послушал друга и обернулся к нему, выставив вперёд палец, — если убийца постоянно сидит здесь, ты хоть понимаешь, что здесь можно найти? Дай мне пять минут, я хочу посмотреть, что этот извращенец хранит в столе, и мы свалим отсюда. Джереми почесал блондинистый затылок, пнул ногой вешалку и согласился. В то же мгновение Майк подбежал к столу, схватился за ручку первого сверху ящика, дёрнул его, и у него перехватило дыхание. Это могла быть самая быстрая и глупая смерть в истории, однако в ящике не было взрывчатки с детонатором. Верхний ящик стола убийцы ничем не отличался от верхнего ящика стола любого другого человека. Там лежали пачка таблеток от кашля и рваный мяч для бейсбола, сигареты, стопка пустых стикеров для записей и ручка, какие-то чеки, упаковки и мусор. На мгновение Шмидт почти разочаровался. Однако кто оставляет что-то важное в верхнем ящике? Там и хранят всякий ежедневный хлам, а что-то страшное убирают под ламинат, в сейф или хотя бы… в ящик пониже. Мужчина залез в шкафчик под ящиком и заметил там кучу разноцветных папок на двух полках. Красную, чёрную, синюю, зелёную, ещё одну синюю, но светлее. Они лежали друг на друге, а на них и между ними лежали бумажки и запасные книжки. Черт знает, сколько всего невозможно запрещённого в них хранились, и Майк наобум вытащил зелёную папку и раскрыл ее. Черт знает, сколько незаконного хранились в этих папках, а мужчине повезло вытащить личные дела работников ресторана. Такие же лежали в кабинете хозяина ресторана, и Майк уже давно пролез и тайком прочитал свое и Джереми. Ничего интересного в них не было, и- Что эти бумаги делали в комнате человека, который шесть лет назад убил детей?! Эта документация была только у начальника и могла быть нужна только человеку, как минимум, работающему в ресторане, если не состоящему в его управлении. Если она была здесь, значит, этот человек здесь работал. Возможно, Майк здоровался с ним, приходя в ресторан днем. Он отбросил папку, желая взять ещё одну, но внезапно его взгляд упал на блокнот, лежащий в самом низу полки, под нагромождением бумажек. Его определённо хотели спрятать. Черная обложка блокнота была сделана под искусственную кожу, и на ней была тройка, аккуратно выведенная белым корректором. Ежедневник или, если повезло, личный дневник — в таких блокнотах не хранили совершенно рабочие записи. Читать чужие дневники было ужасно, и Шмидт раскрыл его на середине. Сначала показалось, что это распорядок дня. Сверху была дата, а снизу шли часы… полночь, семнадцать минут первого, час ночи, полвторого — выглядело, как расписание подъёмов больного бессонницей. А потом взгляд Майка скользнул на записи, короткие пометки напротив чисел, и у мужчины волосы встали дыбом. «3:21 — Закрыл дверь перед Фредди» Кто-то… записывал ночи? Майк перевернул страницу и прочитал записи на ней: «4:09 — Бонни в мастерской. Смотрит на него уже пятнадцать минут и не видит Чику у входа» «4:10 — Заметил Чику. Закрыл дверь» «5:00 — Закончилась энергия» Сверху страниц была не просто дата — рядом с ней всегда было имя. На этой было написано «5 марта 1993 года. Рон Палмер. 4 ночь». Этот человек зачем-то наблюдал за ночными охранниками. Каждый раз, когда сторож выходил на смену, он записывал действия аниматроников по минутам. Словно пытался что-то отследить или в чем-то разобраться… Записи начинались в девяносто втором году, но было ещё два таких дневника. За охранниками, похоже, следили уже несколько лет. Они не могли знать о том, что происходило так давно, и просто были слепы, но был один человек, который мог им помочь. Он был единственным, кто, казалось, понимал ситуацию с ходячими роботами, и работал в пиццерии ещё во время убийства детей… Внезапно прямо над ухом раздался голос Джереми: — Положи все туда, где оно было. Я завтра же позвоню Скотту и спрошу у него, что за дерьмо тут происходит…