Победителей не судят

      Закат был розовым с красным и фиолетовым, как густой малиновый чай из пакетика. На окне висел только отодвинутый в сторону кружевной тюль, тихо колыхающийся на порывах теплого раннеосеннего ветра. Была пятница, тринадцатое сентября тысяча девятьсот девяносто третьего года, и за окном на улице гудели возвращающиеся домой машины. Обычно этот звук раздражал, но сейчас он был единственным, что не давало взвыть от тоски. В гостиной арендованной квартиры было прохладно и тихо. Рыжие закатные лучи медленно, но заметно текли вверх по бордовым в редкую темную полосочку стенам. Джереми Фитцджеральд массировал пальцами ноющие виски. Он сидел в кресле наоборот: свисая головой навстречу бурому ламинатному полу и закинув ноги на спинку кресла. Обычно это унимало головную боль, но в этот раз она отчего-то только усиливалась. Возможно, потому, что она началась не из-за привычной мигрени, а из-за одного конкретного раздражителя. Перевернутые ноги этого самого раздражителя периодически мелькали в поле зрения Джереми. Они то воодушевленно пробегали, то злобно топали, то неуверенно крались, и всегда их звук отдавался новым потягиванием в висках. Хозяином этих ног был Майк Шмидт, лучший друг, напарник и сосед Джереми по квартире. Они уже как несколько лет работали вместе ночными охранниками в «Пиццерии Фредди Фазбера». Майк был высокий, хорошо сложенный молодой мужчина двадцати шести лет, с короткими темно-каштановыми волосами, живыми голубыми глазами, немного отросшей редкой щетиной и следом от зубной пасты на левой щеке. Он был одет в форменную белую рубашку, не заправленную в синие пижамные штаны. Могло показаться, что Майк, в силу измененного графика жизни ночного охранника, проснулся буквально недавно, однако сегодня он встал в девять часов утра ровно и ходил в таком виде уже почти десять часов. Джереми уже давно привык к помятому виду своего друга и не обращал на него внимания. В конце концов, какое ему было дело до этого, если на улицу Шмидт выходил в приличном виде и не позорил Джереми своей неопрятной компанией. Перевернутый Шмидт опять протопал мимо кресла Фитцджеральда, от этой вибрации опять заныла голова, и Джереми все-таки перевернулся в нормальное положение. Кровь отхлынула от головы, и виски стали гудеть меньше. Ситуация не изменилась с момента, когда десять минут назад Джереми принял прошлую позу: Майк бегал туда-сюда от стола на одной стороне комнаты к карте города, висящей на противоположной столу стене. Он сначала рылся в бумажках на столе, потом поправлял кнопки-флажки на карте, а после этого, бубня что-то себе под нос, опять возвращался к столу и повторял процедуру. Так длилось уже час. Джереми привык и к этой странности своего друга. Майкл был харизматичным и умным человеком, ему были открыты все дороги в этом мире, но он с детства был мечтательным и захотел стать детективом. До их знакомства он переехал в город из глубинки, но так и не смог поступить в полицейскую академию и устроился охранником в пиццерии, где они и встретились. Сеть пиццерий отличалась кучей жутких историй, и Майк зачем-то начал копаться в деле об убийстве четверых детей в восемьдесят седьмом. Он то ли хотел понять, кто их убил, то ли зачем их убили, то ли вообще все вместе, и уже к тому времени деливший с ним квартплату Джереми назвал этот период «Первым Помутнением». Майк бегал с расследованием полгода, не спал сутками, нарушал все возможные правила устава ресторана и законы, но так ничего и не откопал, кроме того, что именно в то время у ресторана подозрительно сменилось руководство, и ксерокопии части дела об этой истории, украденной из стола хозяина сети. Потом он понял, что возиться в старье не интересно и не продуктивно и решил… поймать Фиолетового Человека. Джереми назвал это «Большим Помутнением». Идея самостоятельно поймать серийного убийцу, до которого уже несколько лет не могла добраться полиция, была просто абсурдной, но Майк почему-то за нее зацепился. Если в первый раз он преступил черту, то в этот раз он перепрыгнул ее с шестом. В прошлый раз он украл документы у начальника? В этот раз он много раз залезал на места преступления и обнюхивал там все, притворяясь журналистом. Серьёзно, некоторые копы уже знали его по имени. И, конечно, Майк таскал Джереми с собой, даже зная, что друг это не особо поддерживал. Джереми ходил с ним только потому, что следил, чтобы Шмидта не убили. Друга он искренне любил и мог терпеть эти его выходки. Тем более, что они пока не привели ни к чему опасному. Так продолжалось уже год. Фитцджеральд слабо понимал, чем занимался Майк прямо сейчас, но, похоже, он пытался выстроить карту места жительства Фиолетового по расположению его жертв. Как только Майк закончил с самой недавней жертвой, он вытащил из стола красную нитку. — Слушай, как ты думаешь, что он делает? Вопрос был похож на мечты четырнадцатилетней фанатки поп-звезды, но Джереми понял, о чем речь. Убийства происходили раз в пару месяцев, но в этот раз Фиолетового было не слышно с июля. Из-за этой тишины Майк только сильнее активизировался и все пытался понять, что происходило. Джереми такие вещи не волновали. Не убивает, и на том спасибо, считал он. — Я думаю, полиция просто додумалась не сообщать о новых убийствах журналистам, чтобы ты не мешал им работать, — фыркнул Фитцджеральд. — А я думаю, что-то происходит… Знаешь, что-то вроде того теракта. Если это было и так, то должно было произойти что-то действительно плохое. Во взрыв метро втянули весь Бостон, а в этот раз что, будет весь штат? — Может, он просто помер? — без особой надежды спросил Джереми. — Отвали, — ответил Майк и усмехнулся. Мужчина уже натянул нитку на половину флажков. По логике, она должна была либо скреститься в определенной точке, либо очертить её, но красные полосы были похожи на паутину или рыболовную сетку, а не на карту убийств. К несчастью, Фиолетовый Человек не мыслил шаблонами из фильмов и не хотел быть пойманным, поэтому такой способ на него не работал. — Я не понимаю, может, он хочет что-то сказать? — Для этого у него есть газеты. — Нет, в смысле, что-то более… ну, личное. Майк стоял на столе и натягивал оставшуюся половину нити. Джереми на его ответ показательно закатил глаза и постарался перевести тему: — Ты бы лучше разобрался, почему роботы не ходят. Бытом ночного охранника в «Пиццерии Фредди Фазбера» была игра на выживание с оживающими аниматрониками. Когда Джереми работал в новой пиццерии, каждую ночь его пытались засунуть в костюм целых двенадцать роботов. Это и стало его основной причиной перевестись в старую: там маскотов было всего четверо. Они с Майком так и не смогли понять, почему они просыпалась, но между другими ночными ходили слухи, что роботы были одержимы душами убитых мальчиков. Джереми в это слабо верил, но это было единственным полноценным объяснением происходящего. В любом случае, каждую ночь охранникам приходилось защищаться от ходячих роботов, а тут внезапно два месяца назад они перестали оживать по ночам. Майка это почему-то не волновало, но вот Джереми — да. Казалось бы, это должно было радовать, но подозрительно отсутствие активности заставляло ждать внезапного нападения в любой момент. — Ну выключили их, или призраки испарились. Черт их знает, короче. Конечно, попытки поймать какого-то психопата были намного важнее того, чтобы понять, что творилось в их пиццерии. Джереми опять ничего не ответил и просто закатил глаза, щелкая суставами пальцев. К слову о смене, через пару часов нужно было быть на ней. У штатных ночных охранников смена начиналась не в полночь, а в девять вечера. Джереми казалось, что так было удобнее. Внезапно Майк оторвался от карты и подбежал к окну. Громко вдохнул, выдохнул и застыл. Таким образом друг давал работающем мозгу отдохнуть. Майк мог замирать так по несколько десятков минут, просто глядя на город вокруг или стоя с закрытыми глазами. В такие моменты Джереми не трогал его и просто радовался, что друг отвлекался. А погода в самом деле была чудесная.

***

И Майк Шмидт, и читатель хотели бы узнать, чем же таким занимался Фиолетовый Человек уже как три месяца. Мистеру Шмидту, к несчастью, это знание было недоступно, однако мы перенесемся, но несколько миль от квартиры Шмидта, в квартиру номер пятьдесят один в девятом доме по бульвару Мартина Лютера Кинга. К слову, ради шутки стоит уточнить, что этот адрес вообще находился вне нитчатой сетки Майка Шмидта. За открытым окном за многоэтажки садилось солнце, привычно орали чайки и веял лёгкий морской ветер. Винсент Уильям Афтон, Фиолетовый Человек, а по совместительству ещё и неофициальный директор и официальный главный инженер сети ресторанов «Фазберс», как раз допивал третью чашку слишком сладкого бодрящего чая. Он сидел в кресле за своим столом, подтянув под себя ноги, и что-то писал на компьютере. На его носу сидели большие квадратные очки для зрения, которые он купил не так давно и надевал только тогда, когда был один, а в их линзах отражался код. Мужчина стирал одну или сразу десять строк, переписывал неизвестные алгоритмы по-новой и иногда надолго задумывался, почесывая подбородок. Через мгновение, злобно ударив по клавише «Ввести» и закрыв программу, он откинулся на спинку кресла, стянул с носа очки, взъерошил волосы и, прихрамывая, встал. Одна нога затекла, передавала только белый шум и, казалось, вот-вот готовилась уронить хозяина на пол. Чем Винсент занимался с июля? Он переписывал Систему, потому что её код внезапно показался ему слишком громоздким. Если бы Винс узнал, что успел придумать о его отпуске Шмидт, то долго бы смеялся от того, насколько все его переоценивали. Серьезно, он даже сам себе не казался настолько интересным, насколько он был интересным в воображении Майка. Если бы Майк Шмидт знал, что Фиолетовый Человек и аниматроники связаны, то даже он бы понял, что уже пару месяцев они не охотились за напарниками на сменах потому, что их код исправляли. Возможно, это значило, что, как только с обновлением будет покончено, их жизнь станет ещё более опасной. Тем временем Винсент все-таки размял ногу, включил на кухне радио, поставил чайник и, на секунду зажмурившись и скривившись от света, впервые за день выглянул в окно. Сегодня он взял выходной, чтобы наконец доработать код, и сам не ожидал, что это затянется на весь день. За многоэтажки уже садилось большое алое солнце. Если выйти на улицу и пройти к набережной, то можно было увидеть, как оно живописно утопало в заливе и красило его в цвет дорогого чёрного чая, который здесь когда-то утопили. Винс бы действительно прошелся, но идея о том, чтобы пройтись куда-то дальше пиццерии, отдавалась фантомной болью в ногах. Сонно гудела осенняя Новая Англия. Где-то снизу на ветру шумели еще не начавшие желтеть деревья, ходили прогуливающиеся люди, и Джошуа Фазбер вышел из пиццерии. Винс бы ради шутки окликнул его, но не захотелось портить уличной тишины. Над головой пробежало рыжебокое облако и назидательно каркнула ворона. Где-то за несколько миль отсюда Майк Шмидт медленно курил в окно, глядел на быстрый, самозабвенно живущий своими делами вечерний Бостон, царапал пальцами листья стоящей на подоконнике бегонии и думал о чем-то одном и обо всем на свете одновременно. Здесь же совершенно так же смотрел в окно Винсент Афтон, ни о чем не думал и тихо слушал в радиоприемнике «Радиохэд». Они оба еще не знали, насколько ужасной станет для них эта осень.