Победителей не судят

«Я заливаю глаза керосином

Пусть всё горит, пусть всё горит

На меня смотрит вся Россия

Пусть всё горит, пусть всё горит»

— IC3PEAK — «Смерти Больше Нет»

«Меня зовут Фиолетовый Человек. Я тот, кого доблестная полиция Бостона ищет уже более четырех лет. Я думаю, все уже поняли, о ком речь, но я внесу ясность: я убил их всех. Я искренне не советую любому ездить на метро в ближайшее время. Вы ведь знали, насколько оно небезопасно?» Письмо с таким текстом одной субботой оказалось в почтовом ящике небезызвестной криминалистической газеты «Бостон Бьюгл». Ее редакторы внимательно прочитали письмо несколько раз и через три дня все же решились опубликовать его, пусть оно и очень походило на розыгрыш. Таким образом короткая заметка о том, что что-то страшное должно было произойти в метро, оказалась на четвертой странице еженедельного выпуска «Бостон Бьюгл» между репортажем о выборах и заметкой о поиске нового ночного охранника в «Пиццерию Фредди Фазбера». Редакторы газеты надеялись, что это не вызовет большого резонанса, ведь это, вероятнее всего, было просто шуткой (наверное, это просто были какие-то школьники, решившие отменить контрольную очень странным образом), и жутко ошиблись. Уже на следующее утро трафик бостонского метро уменьшился на четверть. И это заметили далеко не одна лишь компания, обслуживающая это самое метро. На бульваре Мартина Лютера Кинга, в девятом доме, на восьмом этаже, в квартире номер пятьдесят один жил Винсент Уильям Афтон. Ему полгода назад исполнилось двадцать четыре, он был выпускником престижного университета и зарабатывал хорошие деньги, работая по специальности. Он тоже следил за численностью людей в метро как раз в те дни и тоже заметил, что их стало намного меньше. Он начал делать это как раз в тот день, когда письмо только оказалось в почтовом ящике «Бостон Бьюгл». Интересное совпадение, не правда ли? А совпадением это и не было. Просто именно Винсент Уильям Афтон и отправил это письмо. Просто он был Фиолетовым Человеком. … Многие серийные убийцы были эксцентричны. Это было логично, ведь не существует более эксцентричного поступка, чем убийство. Большинство из них любило внимание к себе, но никто не любил его настолько сильно, насколько делал это Зодиак. Когда Винсенту не стукнуло и десяти лет, Зодиак написал в три газеты Сан-Франциско и угрожал расстрелять целый автобус. Случай был резонансным настолько, что о нем узнали даже в Бостоне– для родителей Винса это стало темой для целого семейного ужина. Когда Винсенту было двадцать четыре, Фиолетовый Человек написал в «Бостон Бьюгл» в первый и последний раз. И Зодиак, все еще живой и так и не пойманный, наверное, кусал свои гребаные локти, потому что это письмо не просто стало темой для разговора — оно заставило родителей Винсента и весь Бостон не спать неделю. От этого письма содрогнулась вся Новая Англия, и даже Калифорния на другой стороне Соединенных Штатов обрывала телефоны своим родичам из Бостона и дрожала, словно тот ужас, что должен был произойти там, мог донестись до нее через пять тысяч миль. Зодиак, наверное, сдох от зависти, видя масштаб этой истерии. Но если кто и сдох больше, чем Зодиак, так это Скотт Коутон. Кто-то рассчитывал на то, что Винсент остановится на Аманде? Ха, ха, ХА! Винсент убил четырех детей вместо одного, предложенного Джошуа, и кто-то после этого смел предположить, что его амбиции будут удовлетворены Амандой? О нет, Винсент поступил в лучший университет страны только для того, чтобы не становится дружинником в полиции… Винсент взорвет метро. «Фиолетовым Человеком» его назвал именно Скотт. Это можно было назвать их тайным словом, хоть оно и прозвучало лишь единожды, когда Коутон обвинял Винса в убийстве. Это было много лет назад, но он вспомнил эту кличку, точно вспомнил, и, наверное, сдох от ужаса, поняв, что письмо в газете адресовалось только ему. Если бы письма не было, и метро бы взорвалось, все бы сослались на террористов, но теперь Скотт не мог отвертеться от понимания того, что это произойдёт из-за него. «Фиолетовым Человеком» его назвал именно Скотт. Это можно было назвать их тайным словом, хоть оно и прозвучало лишь единожды, когда Коутон обвинял Винса в убийстве. Это было много лет назад, но он вспомнил эту кличку, точно вспомнил, и, наверное, сдох от ужаса, поняв, что письмо в газете адресовалось только ему. Если бы письма не было, и метро бы взорвалось, все бы сослались на террористов, но теперь Скотт не мог отвертеться от понимания того, что это произойдёт из-за него. Что десятки людей взлетят на воздух потому, что он страдал. Это было настолько безумно, что становилось гениально. Ради одного человека он перечеркивал судьбы десятков людей, но виноватым себя должен чувствовать не убийца, а тот, из-за кого это произошло. Если Скотт был идиотом, пусть он поймет это таким образом. Потому что только настолько огромные ошибки меняют людей. Нет, Винс не хотел, чтобы Скотт приполз к нему на коленях. Винсент любил своего друга, но не настолько, чтобы потерять чувство собственного достоинства. Он хотел, чтобы Скотт на самом деле понял, что значит страдать. Чтобы он до конца жизни ходил с грузом вины за десятки смертей на плечах. Сделать это оказалось не так сложно, как хотелось бы. Это действительно удивительно, насколько просто оказалось достать взрывные материалы. Всю жизнь Винсент считал, что на такое способны только террористы из запрещенных организаций, но теперь оказалось, что любой желающий, имеющий хоть толику связей и упорства, мог устроить мать его теракт. Винсент брал курс по химии на первом курсе университета и всю жизнь считал это тратой времени, но теперь это неожиданно пригодилось. Курс был об общей химии, однако Массачусетский Технологический Институт на то и был технологическим, чтобы умираться в инженерию, и профессор умело соединял общие сведения с тем, что может понадобиться будущим светлым умам. Однажды он рассказывал о взрывчатых веществах. Винсент никогда особо не интересовался химией, однако ту лекцию он законспектировал полностью. Шесть лет спустя Винс откопал свою старую тетрадь и нашел эти конспекты. Гремучая ртуть взрывалась не сильно, как петарда, но у нее были две важные особенности: она взрывалась от удара, и ее можно было приготовить дома. Дальше было понятно и клишировано: нужно было сделать из нее детонатор, подсоединить его к тротиловой шашке, положить связку на рельсы, дождаться поезда и увидеть взрыв. Все, что было нужно, это азотная кислота, ртуть, спирт и пять килограммов тротила, и Винсент знал, где их найти. Несколько лет назад, когда Винс готовился убить детей (теперь эта ужасная история казалась такой далекой, что напоминала сон или байку), Джошуа Фазбер дал ему контакты человека, который мог достать все и сделал ему поддельный больничный. Винсент не связывался со стариком с того дня и связался теперь. Разговор был отрывистым и понятным. Никто ничего не спрашивал, потому что все понимали, насколько незаконно все это было. Винсент назвал ингредиенты. Ему озвучили цену. Они договорились о месте передачи и положили трубки. Разговор длился две минуты. Через неделю Винсент положил в мусорный бак за одним из многоэтажных домов на окраине города пятьсот долларов. Через четыре часа он вернулся на назначенное место и вытащил из бака тяжелую коробку. В нее, наверное, мог поместиться среднего размера телевизор. Ее не получилось засунуть в рюкзак, поэтому Винс, заранее подготовившийся, сунул коробку в пакет из магазина электроники и шел по улице домой, упорно делая вид, что купил себе новый компьютер. Потом за двое суток Винсент прошел курс молодого военного подрывника. Как на войне, чтобы вывести взрывчатку, не нужны были лаборатории, так и во время мести человеку хватило только кухни. Сначала Винс смешал ртуть с кислотой. Ртуть выпала творожистым осадком на дно колбы, а прозрачная жидкость кислоты медленно стала зеленеть, пока не стала похожа на противную воду из реки во время цветения. Винс оставил ее на ночь, а на следующее утро осадок полностью растворился. Потом он смешал раствор со спиртом, поставил его на огонь и включил вентиляцию, потому что вскоре раствор начал валить бурым, а потом белым паром. Бога ради, в тот момент Винс на секунду подумал, что просто-напросто задохнется, и если Скотт сдох от ужаса, то он сдохнет в самом деле. Однако вскоре дым поубавился. После этого Винс оставил раствор еще на ночь, а потом отфильтровал и засунул получившийся порошок в пластиковый пакет. Гремучая ртуть была готова. Было несложно приделать спичечный коробок с ней к пятикилограммовой шашке взрывчатки. Наверное, даже слишком просто, но плохим парням всегда везет. До определенного момента, конечно, когда их ловит полиция, но Винс же не был персонажем кино. Он рассчитывал однажды просто перестать убивать и оставить личность Фиолетового Человека загадкой наравне с Джеком-Потрошителем.

***

Мало кто знал это и мало кто узнает, но Винсент Афтон был далеко не жестоким человеком. Он ни разу в жизни не издевался над животными, а его убийства нельзя было подогнать под характеристику «с особой жестокостью». Он бывал агрессивен, но не безрассуден и не жесток. Поэтому Винс решил отделаться минимальным количеством жертв. Его задачей было отомстить Коутону с помощью взрыва, а не убить сотню людей. Скотту хватит и десятка, сотня была слишком масштабна для его тщедушной подлости. Это была бы просто лишняя жестокость. Да и, в конце концов, в таком способе убийства даже не было наслаждения. Винсент выбрал одну из самых дальних станций красной ветки метро. Даже не станцию, а туннель между двумя соседними. Его план был настолько прост, что выглядел нагло: камер в метро не было, поэтому Винс просто придет ночью, обогнет охрану, залезет в туннель, установит там взрывчатку и уйдёт. Бомба дождется первого же поезда, колесо ударит по свертку с гремучей ртутью, та сдетонирует, и поезд взлетит на воздух. Поезд будет ранним, где-то в пять утра, так что не повезёт очень немногим людям, однако того хватит, чтобы намерения Фиолетового Человека и впредь воспринимали всерьез, а Скотт Коутон понял, насколько большую ошибку совершил. … Винсент пошел закладывать бомбу через четыре дня после того, как его письмо появилось в «Бостон Бьюгл». Была глубокая ночь — два часа. На небе ещё не брезжил рассвет, и оно было глубоко смертельно-синее и какое-то пустое. Звезд было почти не видно, только полярная звезда еле заметно моргала на небе. Винс не знал азбуки Морзе, но мог поклясться, что она на нем требовала, чтобы он развернулся и пошёл домой. Говорила, что это была ужасная идея и что Винсент будет жалеть об этом всю свою оставшуюся жизнь. Возможно, но Винсент натворил уже столько дел, о которых будет жалеть, что маленький взрыв на их фоне казался детским лепетом. Он был одет в чёрную кофту с большим капюшоном, закрывающим лицо, и в чёрные джинсы. Бомба в собранном виде все-таки поместилась в старый школьный рюкзак и теперь висела у мужчины на плечах. Пять килограммов тротила не оказались такой тяжелой ношей. Винс жил в паре часов ходьбы от выбранной им станции. Автобусы уже не ходили, поэтому вчера ему пришлось снова арендовать машину на липовые права (Винс уже сам не понимал, почему до сих пор не сделал настоящие). Было бы смешно, если бы он смог взять ту же машину, на которой пару лет назад отвозил в лес труп какого-то охранника, но ее не было, и Винс взял хорошее старое Шевроле. На освещенных фонарями дорогах было пусто и тихо. Иногда мимо проезжала полиция или скорая помощь. Временами по тротуарам проходили люди. Он оставил машину во дворах, чтобы не «светить» ее, а сам натянул на голову капюшон, захватил рюкзак и спустился по лестнице метро. Бога ради, Винсент рассчитывал на то, что управление метро воспримет его слова всерьёз. Он думал, что встретит несколько постов охраны на станции. Думал, что ему придётся прятаться от них в тенях или вообще убегать от них по рельсам. Однако станция была пуста. Управление, наверное, решило сделать вид, что не поверило угрозе в письме. Была пуста кабинка контроллера. Охранник с толстым пузом и смешными усами мертвым сном спал на своём посту и, казалось, не проснулся бы, даже если бы бомба Винса сдетонировала прямо сейчас. На потолке не было камер. Это была просто немыслимая халатность, но ничего, сегодня они научатся сохранять общественную безопасность. Мужчина хмыкнул. Одна из горящих на бетонном потолке лампочек истерически мигала. Ей вторила светящаяся вывеска рекламы газировки. Винс старался идти как можно тише, но шаги его все равно казались немыслимо гулкими из-за гладкого плитного пола и тишины вокруг. Наверное, в контексте того, что он здесь делал, это было правильно. Когда он подошёл к рельсам, то на мгновение притормозил. Осторожность была излишней: если на станциях не было охраны, то в туннелях ее не было тем более. Он прислушался. Конечно, в туннеле было пусто. Метро опустело два часа назад. Винс медленно спустился между рельсами и пошёл вглубь туннеля в сторону следующей станции. Он планировал выйти из метро уже там, но, раз охрана была настолько слабой, можно было и вернуться. Земля под ногами была рыхлая и влажная. Вокруг было жутко тихо, и не хотелось даже дышать лишний раз. Винсент постоянно смотрел себе под ноги, светя на землю фонариком, чтобы случайно не ступить на рельсы под напряжением. Это была бы максимально глупая смерть. Через десять минут, когда прошлая станция стала почти не видна, а новая ещё не появилась на горизонте, мужчина остановился. Он на весу открыл рюкзак и достал из него бомбу.

Господи, как плохо это звучало.

Он положил шашку тротила между рельсами, прямо под тем местом, где проедет поезд. Потом он аккуратно положил подсоединённый к бомбе детонатор на рельсы. Спичечный коробок с гремучей ртутью легко упал на сталь и, к счастью, не сдетонировал, потому что удар был слишком слабым. Колесо поезда проедется по нему с достаточной силой, он взорвётся, активирует бомбу, и несколько десятков метров бостонского метро взлетят на воздух. Бомба была установлена, и, если ещё был момент, когда можно было свернуть операцию, то это было сейчас. Но Винсент всегда доводил дела до конца. Через десять минут он был на той же станции, где и вошёл. Ещё через минуту он прокрался к выходу из метро и закрыл за собой незапертую дверь. На то, чтобы установить бомбу, понадобилось каких-то полчаса. Ещё через час Винсент уже был дома. Он не заснул, потому что знал, что взрыв прогремит через полтора часа, и сон бы означал то, что он проспит мгновение своего триумфа. Он переоделся и готовился поехать в одно чудесное место. Это было кафе «Роуз Гарден». Через час оно как раз откроется, а ранним утром они подавали чудесную выпечку. Винсент, когда бывал в том районе, старался туда заходить. Оно находилось на холмике на окраине города, в каких-то паре миль от места, где Винс установил бомбу. С его летней площадки, обсаженной живописной растительностью, открывался чудесный и безопасный вид на то, что произойдет с метро в пять утра.

***

Скотт Коутон мало чего искренне ненавидел, но вставать рано он действительно не переносил. Когда Винсент уволил его, в первое мгновение Скотт вздохнул с облегчением. Это освобождало его либо от проблемы видеть Афтона каждый день, если бы Коутон решил остаться на работе, либо от неловкости самостоятельного увольнения, если бы он все же решился уйти. Следующие дни после этого он не вылезал из кровати и просто наслаждался жизнью. А потом он открыл для себя, что в кармане у него осталось всего три сотни долларов, а жить на что-то было нужно, и Скотт нашел себе новую работу. Он устроился экономистом в небольшую страховую компанию «Вудс и партнеры» недалеко от своего дома. Платили столько же, как на прошлой работе, но основополагающим фактором в выборе работы для Скотта Коутона была одна вещь: отсутствие коллег-психопатов, и он приступил к работе на следующий же день после собеседования. Они уже как два года искали себе экономиста, и это должно было насторожить, но Скотт почему-то не обратил на это внимания. Контора была маленькая, но ее здание было очень даже приличным одноэтажным домиком на склоне холма. У Скотта был свой кабинет и неожиданно огромный объем работы, но он решил, что справится. В конце концов, он же учился на экономиста в университете, а работа была не сложная — просто объемная. А потом он понял, почему «Вудс и партнеры» уже как два года искали себе экономиста. Рабочий день начинался в пять часов утра и заканчивался в два часа дня. Для Скотта, который был совой, график был жутко неприятный, пусть и полностью освобождал вторую половину дня. Он мог говорить много плохих вещей о пиццерии Фазберов, но их график работы позволял ему вставать в шесть утра, а не в четыре. Однако через неделю работы Скотт даже смог к этому привыкнуть. Как старик, он ложился спать в восемь вечера, вставал в четыре утра, собирался, по дороге на работу наслаждался просыпающейся природой, заходил перекусить в рано открывающееся кафе по дороге и приходил в контору вовремя. Сегодня его график был таким же. За исключением двух вещей: он почти не спал четвертые сутки и оглядывался по сторонам, идя на работу. Он не читал криминальных новостей, но четыре дня назад во время обеда его коллега Стив показал ему письмо, которое напечатали в еженедельном издании «Бостон Бьюгл». Сначала Скотт не понял, кто такой Фиолетовый Человек, и даже пошутил про тупость того, кто придумал эту кличку. А потом он вспомнил. »… тебе, наверное, не говорили, но я был на смене прошлой ночью. И я видел что-то… странное. Шутка ли, но, знаешь, я видел человека. Фиолетового. Вернее, одетого во что-то фиолетовое» «Я… видел… фиолетового человека» И все понял. Это он придумал эту тупую кличку. Боже, каким же идиотом Скотт был, если подумал, что его просто уволят. Что этот человек имел в своей душе доброту, благородство, сострадание или черт знает, что ещё, что даёт человеку понять, чем руководствовался его лучший друг, бросая его. Он же всерьез собрался сделать что-то страшное. Что? Захватить и перерезать целый поезд? Ради чего? Ради того, чтобы доказать Скотту… что он вообще хотел этим доказать?! Что он ещё более нездоровый ублюдок, чем казался?! Первым же делом после прочтения этого письма Скотт позвонил Аманде и родителям и сказал им сидеть дома и не появляться в метро. А сам он почти не спал все четыре дня после этого. Просто не мог: глаза не закрывались. Он словно ждал новостей о чем-то, что должно было произойти, будто это могло произойти в любую минуту. Каждое утро после бессонной ночи он не знал, что боялся увидеть, но постоянно оглядывался по дороге на работу. Сегодня утром было так же. Скотт не мог смотреть на покрывшиеся листьями деревья и поющих с утра пораньше птиц. Свет солнца резал глаза. Он тупо уставился под ноги и шел по тротуару. Плиты были простыми квадратами. В детстве Скотт шутки ради старался ходить по ним так, чтобы не наступать на стыки, и от этого воспоминания стало очень плохо. Тогда было все очень просто, невинно и беззаботно. Теперь из-за того, что четыре года назад Скотт не доложил об Афтоне в полицию, перережут целый поезд. Его дорога состоялась из поднятия по склону небольшого холма, вверху которого стояло кафе «Роуз Гарден», и опускания по нему с другой стороны. Было почти пять утра. У Скотта не было времени на то, чтобы готовить самостоятельно, поэтому он всегда заходил в «Роуз Гарден», чтобы захватить что-нибудь свежее и перекусить по дороге. Аппетита почти не было, но мужчина понимал, что поесть было нужно. Нельзя было истощать организм еще и голодом. Кафе открывалась в четыре часа утра, но в это время у него почти не было посетителей. Его красивая летняя площадка обычно была пуста. Обычно. Колени Скотта похолодели и перестали двигаться быстрее, чем он успел что-либо понять. Он замер. За одним столиком сидел мужчина. Он был одет во все черное, и, если бы у смерти было тело, оно бы выглядело именно так. Черное пальто, чёрные брюки, чёрные глаза, выжидающая полуулыбка и… нож в правом кармане. Нет рваного балахона, не видно ворон, черепа и косы, но менее страшно от этого не стало. Есть длинные пальцы, медленно стучащие по маленькому резному столику. Смерть закинула одну ногу на другую, расслабленно положила руку на столик, на котором стояла чашка, и смотрела прямо на Скотта. В двадцати метрах от него сидел Винсент Уильям Афтон. Фиолетовый человек. Скотт не успел понять, что так сильно его напугало. У него пересохло в горле и задрожали пальцы. Афтон стал улыбаться шире. Он жил далеко отсюда. Очень далеко. Если он оказался здесь в такую рань при полном параде, неужели- В то же мгновение раздался взрыв. Словно мир в одночасье схлопнулся. Взрыв, разрыв, уничтожение такой силы, что Скотта чуть не сбило с ног, а его уши заложило. Заорали сигнализации машин, разбилось стекло, где-то вдалеке завизжала женщина. Он обернулся и обомлел. Четыре года подряд Скотт ездил на работу на метро. Садился в поезд на станции Мэтью-спрингс и за пятнадцать минут оказывался недалеко от «Пиццерии Фредди Фазбера». Теперь станции было не видно. Она превратилась в руины. Из-под земли совсем рядом со ней валил дым. И огонь, огромный, смертельный огонь. Он полыхал, словно откуда-то из преисподней. В земле прямо посреди улицы, только начинавшей наполняться людьми, была огромная дыра, а вокруг неё разлетелись машины, обломки цемента и стали, балки, куски камня… Кого-то прижало обломком. Перевернулся грузовик, и из него вытекала красная на фоне огня жидкость. Где-то кто-то плакал, а Скотт стоял и не мог вымолвить и слова, не мог двинуть и мускулом от вида того ада, что открылся ему. Он взорвал метро. Он взорвал метро. Когда Скотт Коутон обернулся, чтобы убить Фиолетового Человека, тот уже не сидел за столиком на летней площадке «Роуз Гарден». Он исчез, словно его и не было. Словно он в самом деле был смертью.