Дом

Инженеры и Брента едва успели на обед — так долго они были заняты ее самолетом. Сначала они возились с двигателем, а потом приступили к остальным поломкам, более мелким. Девушка провела в мастерской до пяти часов вечера. Половину пятого Феликс, его команда и Брента снова сидели на резиновых ковриках. Они смертельно устали, взмокли от пота и испачкались в смазке. - Тяжелый денек! - выдохнула девушка в темных очках. Она снимала их на время работы и Брента смогла рассмотреть ее лицо. У нее были темные внимательные глаза и брови вразлет, - Впрочем, как всегда. Спасибо тебе за помощь, Брента, ты здорово помогла нам сегодня! Кстати, мы совсем забыли про твою одежду. Кажется, Феликс обещал тебе такой же костюм, как и у нас? Она кивнула. Ей принесли блузку с глубоким вырезом, темный корсет, кожаные штаны и шелковый шарф — совсем как у женщин в мастерской. - Благодарю вас. И за костюм, и за сегодняшний день. Было приятно с вами поработать! - она тепло улыбнулась присутствующим и попросила Феликса проводить ее. В комнате она первым же делом переоделась. Брюки были большими, поэтому Брента взяла ремень от своего комбинезона, но блузка была впору. Она не впервые носила корсет, но этот, кажется, был самым необычным из всех: он был увешан цепочками, замками, заклепками и прочими декорациями. Оставшиеся часы до встречи с Матерью она вновь провела за чтением журналов, давая ногам отдохнуть — они гудели после активного дня. Выйдя из комнаты, когда часы отбили восемь ударов, она вновь встретилась с Морисом и радостно ему улыбнулась. - Я так тебя ждала! - она осеклась, - Я имею ввиду, что с тобой намного интереснее, чем с Феликсом, он такой… взрослый. К тому же, нам с тобой никогда не удается поговорить за завтраком и обедом! - добавила она с раздражением. Брента надула губки, чем вызвала улыбку Мориса. Ему доставляло удовольствие наблюдать за стремительной сменой настроения этой девушки. - Ну и замечательно, я очень рад, - он протянул ей руку для пожатия и она с жаром ответила на его приветствие. Пока они шли, Брента рассказывала ему о том, как прошел ее день, восхищалась своим самолетом и таинственными механизмами, с которыми ей пришлось иметь дело, а Морис внимательно ее слушал, ступая чуть позади. - Кажется, ты уже почти запомнила дорогу? - спросил он ее, когда она кончила говорить. Он заметил, что ей уже почти не требуется его помощь проводника. - Да! То есть, нет… Я все еще предпочла бы, чтобы ты меня провожал. Я слишком боюсь потеряться в этих нескончаемых коридорах. Молодой человек улыбнулся, опустив глаза и спросил: - Тебе, должно быть, нравится быть пилотом? - Конечно, это моя страсть! Не знаю, что бы я делала в своем сером городе без самолета… Я мечтала иметь свой собственный аэроплан, сколько себя помню! - Отрадно слышать. А у меня пока нет такого хобби, как у тебя. Раньше я хотел быть художником, но потом понял, что это не мое. - Я уверена, у тебя все еще впереди. Ты обязательно найдешь себе занятие по душе. Такое, которому захочешь посвятить всю свою жизнь. Всю дорогу Брента оживленно болтала, и лишь опустившись на диван в кабинете Айи, поняла, насколько сильно устала. - Что с тобой, дитя? - спросила Мать, озабоченно склонив голову на бок. В этот раз на ней было темное платье с горлом и шерстяная шаль. - Сегодня целый день занимались моим самолетом. Я даже не ожидала, что это займет столько времени, - ответила ей Брента. - Каково тебе было в компании механиков? Вижу, они подарили тебе костюм, - Айя с улыбкой оглядела одеяние собеседницы. - Да, мой прежний комбинезон испачкался. Эти люди… Мне было так легко с ними сегодня. Я словно почувствовала себя… дома. Я бы хотела быть частью их сообщества, вместе работать над чем-то. Может, мое впечатление ошибочно, но для людей здесь работа — это занятие, которому они отдаются с головой. Вот бы и мне так уметь. Мать внимательно слушала Бренту, изредка кивая. - У себя в городе я никогда не ощущала себя так, как здесь. Там все живут по одиночке и интересуются лишь собой. Они не объединяются, а уходят глубже в себя, из-за этого порою мне невыносимо находится среди людей, ведь все они стремятся только рассказать о себе, или смотрят на мои шрамы. Здесь же наоборот, никто не обращает на них внимания! - Брента, в порыве чувств закрыла лицо руками. Ей не хотелось, чтобы Мать видела ее слабость или внешние изъяны. Хотелось казаться идеальной, сделать вид, будто она полностью научилась жить с ними на лице и они совсем не влияют на ее душевное состояние. Вдруг у себя на плечах она ощутила прикосновение ладоней. Подняв голову, она встретила все тот же мягкий, внимательный взгляд Матери. Она сняла шаль и та больше не прикрывала бинты на руках. Рассмотрев ее лицо вблизи, Брента увидела легкие морщины, залегшие в уголки глаз. Тем не менее, они лишь украшали ее, добавляли властности. Сейчас ее лицо было прекрасно благодаря той невероятной ласке и нежности, которое оно излучало. - Ты ошибаешься, Брента, - тихо сказала Айя, - Люди здесь все так же одиноки, как и те, что живут на поверхности, а может даже больше. Им тоже интересны лишь они сами, а все, что они у друг друга спрашивают — лишь попытки это скрыть. Брента вдруг вспомнила слова Мориса: кажется, он говорил то же, что и Мать. - Все люди таковы, и мы не исключение. Пусть тебя не вводит в заблуждение тот факт, что все здесь работают на общее благо. Мы не строим идеальное общество, а лишь пытаемся выжить, - продолжала Айя, - Ты очень одинока, Брента, и везде ищешь людей, которые спасли бы тебя от тоски. От этих слов у Бренты защипало глаза и слезы обильными струйками потекли по щекам, а затем и по шее, однако она была не в силах пошевелить руками и только смотрела на Мать снизу вверх, все еще чувствуя ее руки у себя на плечах. Сердце Бренты отбивало сильные, глухие удары, в горле стоял комок и она едва могла дышать. Айя поднесла ладони к лицу девушки и утерла слезу большим пальцем. - Твои шрамы. Они не делают тебя некрасивой, - продолжала Мать. Она прикоснулась к ее щекам, обхватив их руками. На миг в голове у Бренты пронеслась мысль о том, что сейчас она почувствует, какие они неприятные на ощупь и девушка обретет еще большее уродство в ее глазах, однако бесконечное обожание к этой женщине наполнило все ее существо. «Будь что будет» - подумала она. - Они не делают тебя некрасивой, - повторила Мать, - Шрамы не определяют тебя как человека или как личность. Они и ты — вы существуете отдельно друг от друга. - Но… они ведь у меня на лице? - хрипло сказала девушка. - Да. И они заметны окружающим. Но ты ведь сделала все, что могла, верно, чтобы от них избавиться? Девушка кивнула. - Тогда не вини себя в том, что у тебя не получилось. И перестань ненавидеть себя. - Откуда вы знаете об этом? - почти прошептала Брента. Фразы Матери отзывались у нее в душе неизъяснимой болью. Впервые кто-то заговорил с ней об этом напрямик и все те эмоции, что так долго копились у нее в душе, нашли выход в спасительных слезах. Брента не могла понять, почему Айя так точно понимает ее чувства. Мать вновь развязала бинты на руках. - Я знаю, они не на лице, - она взглядом указала себе на запястья и предплечья, - Но я уверена, что понимаю тебя, ибо столкнулась с той же проблемой. - Спасибо, - Брента встала и утерла слезы. Она посмотрела на Мать глазами полными благодарности и та ответила ей мягкой улыбкой. Ночью Брента лежала без сна и вновь и вновь прокручивала в голове разговор с Айей. Слезы несколько раз заливали ей глаза и она то и дело трогала свое лицо, ощупывая каждую неровность. Впервые за долгое время она почувствовала легкость, ибо это были слезы облегчения, освобождения от тяжелых оков ненависти к себе.