Wolf in a Cage

      Милый, тише, только назад не смотри,

Начинаю обратный отсчёт,

Слышишь, три!

Два!

Раз… Чёрт…

У кого нет глаз уверенно шагает в пропасть с мыслью о мосте от человека в никуда.

             Тянь собирался утром в школу, отстранённо думая: «В последние дни недели встречаемся только после его подработки — всё время кто-то один или оба — уставшие. Я не успеваю запоминать моменты, которые важны на самом деле, а когда вспоминаю, то нет сил записать, но вчерашние надо, хоть немного». Потянувшись за исписанным блокнотом, он споткнулся о коробку с материалами о деле, расположившуюся возле дивана.       — Блядь! Просил же ставить на TV-тумбу или хотя бы на столик… — раздражённо бухтел он себе под нос, потирая ушибленный мизинец.       Его взгляд непроизвольно скользнул на карту, которая висела на стене, справа от дивана. На ней парень отметил место склада, где его держали, точки с мест других смертельных преступлений, совершённых в Ханчжоу и его окрестностях, несколько найденных лабораторий Оmi. Диван и кофейный столик были завалены стопками бумаг с торчащими цветными ярлычками. Кое-где он натыкался на пустые чашки из-под кофе и жестяные банки от энергетиков. Парни ему помогали разгребать всю эту инфу. Они или занимались подготовкой к экзаменам, или сортировали информацию по системе, которую придумал Тянь. У Хэ в последнее время снова испортился сон, вернее, он сам его сократил, чтобы освободившиеся часы посвятить расследованию. И спал от силы четыре-пять часов в сутки. Мало отдыхал, из-за чего стал дёрганным и раздражительным. Сегодня они с пацанами договорились встретиться в перерыве между физрой, в раздевалке спорт зала. Тянь злился, что так долго не получается найти приспешников Уробороса. Прошло много времени, и никто почти не продвинулся в своих поисках. Ни Чэн, ни Тянь с ребятами.       Хэ быстро поскидывал учебники в сумку и, перекусывая на ходу шоколадкой, поспешил на учёбу.             

***

      Их разговор искрился, переливался, бурлил всеми оттенками эмоций и чувств, наполняя раздевалку вокруг. Чжэнси сидел на скамье вместе с Цзянем, Хэ с Мо стояли напротив них у стены из шкафчиков.       — Ну что, сегодня всё в силе, после пар собираемся у меня?       — Извини друг, у меня сегодня электив по английскому. Пару поставили совершенно внезапно, — виновато протянул Цзянь И, поднимая безоружно ладони.       — Прости, меня родители припахали, надо помочь с покупками в магазине, — пожал плечами Чжань.       Пытливый взгляд Хэ переместился на Рыжего, который не отвёл янтарных глаз, произнося спокойно:       — Тянь… Бао Джи мне днём написал, что заболел… А кроме меня никто его не подменит…       Хэ сокрушенно вздохнул, надавливая пальцами себе на глаза. Будто бы стараясь успокоиться, отрешиться от поднимающегося раздражения.       — В самом деле мы и так движемся медленнее черепахи!       Тянь раздраженно пнул дверцу нижнего шкафчика, отчего та звонко громыхнула металлом.       — Чё ты так психуешь? — фыркнул Мо, складывая руки на груди.       — Я не психую, меня просто выводит, что мы столько времени тратим на это, а результата никакого!       Он будто добивался признания от них, сам не зная, зачем. Парни вяло оборонялись. Постепенно обстановка накалялась.       Взгляды Мо и Хэ будто высекали искры из разгоряченных глаз.       — Ну так это дело твоего брата. Мы здесь постольку-поскольку, можем помочь ему чисто информацией только. Этим мы и занимаемся. Всё нормально, — сердито цедил Рыжий.       — Этого недостаточно! — выдохнул раздосадовано Тянь.       — Ты почти всё время тратишь на расследование, мало отдыхаешь и вообще стал одержим этим делом… Сбавь-ка обороты, мажорчик.       Почувствовав, что запахло жареным, Цзянь И резко поднялся со скамьи и, сделав шаг к парням, встал между ними, мельницей махая руками крест накрест и затараторил добродушно:       — Эй-эй, ребят. Брэйк!       Тянь фыркнул, бросая в Шаня обиженным взглядом, тихо проговорил, обращаясь к ним всем:       — Так, ладно. Никаких проблем. Вы заняты. Я понимаю. Итак вас припахал на кучу времени… — в его голосе явно слышались плохо скрываемые ноты раздражения.       — Тянь, ну не обижайся… — робко произнёс блондин.       — Да какие обиды, Цзянь И. В общем, я… я пойду. Пока, — парень невесело усмехнулся, взмахнул ладонями в жесте, который говорил: «Я умываю руки, а вы как хотите!», уже разворачиваясь к выходу.       — Хэ Тянь, — тихо позвал Чжэнси.       — Да постой же! — сокрушённо бросил Цзянь.       — Пусть идёт, — насупившись, буркнул Рыжий.       — Мы обязательно прорвёмся, Тянь! — крикнул ему вдогонку блондин. — Ну или порвём кого-нибудь, на крайний случай, — неуверенно пробормотал он, слыша, как красноречиво хлопнула дверь раздевалки.       Цзянь повернулся к Мо и обиженно протянул:       — Зачем ты так, Рыжик? Всем понятно, из-за чего Хэ раскис. Я бы тоже расстроился на его месте из-за отсутствия результатов…       — Не потворствуй его одержимости. Тянь забил на себя! Спит хер пойми как, ест всякую дрянь. Неудивительно, что он такой дёрганый, — продолжал недовольно бухтеть Шань.       — Мы что всё так оставим? — флегматично спросил всех разом Чжэнси.       — Нет, блядь! Просто… пусть задумается о своём поведении… и перестанет класть на своё здоровье! — фыркнул Рыжий, направляясь к выходу из раздевалки. — Всё, я пошёл. Бывайте.       Цзянь с Чжанем переглянулись, тяжко вздыхая.       

***

      Вечером дома Шань смотрел сериал вместе с мамой, отстранённо думая о ссоре с мажором сегодня днём. Мысли его витали далеко, от чего он почти не следил за сюжетом. Изредка Мо поглядывал в экран смартфона — иконка напротив мажора горела в статусе: «оффлайн». Он считал, что Тянь первым должен был извиниться, так как был неправ. Рыжий хмурился. За последние недели он привык к постоянным уведомлениям о сообщениях от Хэ. А сейчас весь остаток дня он непривычно молчал. Шань фыркнул. Всё он правильно ему сказал. Обижается он ещё…       Внезапно он почувствовал вибрацию от входящего сообщения. Смахнул блокировку экрана и удовлетворенно хмыкнул. Староста наконец скинула ему ссылку на чат-группу. Преподавательница по алгебре для доп. подготовки классов к годовым контрольным организовала в Вичате отдельные чат-группы для каждого класса в параллели. Учительница скидывала в них организационную инфу для элективов и задания для подготовки, какие-то учебники, и иногда видео по темам, которые они проходили. Мо равнодушно пролистал ленту последних сообщений. В них преподавательница предупреждала, что по результатам пройденного теста она вышлет задания каждому индивидуально. Смартфон прожужжал уведомлением. Рыжий открыл его, глаза быстро скользили по строчкам. Учительница скинула ссылку на видео с лекцией с материалами по теме, в которой у Мо были явные пробелы. Она просила сначала посмотреть лекцию и только потом садиться решать задачи, которые она файлами прикрепила следом за видео.       Время почти семь, ему было немного лениво, но, если сейчас он не сядет за домашку для подготовительных, на неделе он себя уже не заставит из-за подработки… Шань, хмурясь, устало вздохнул. Если бы не ребята, он бы точно забил на учебу… Как всё сильно изменилось. Раньше об универе он даже мечтать не мог. Но не сейчас. Сейчас Рыжий стал задумываться о том, куда бы он мог поступить. И поняв, что нужно прикладывать больше усилий в учебе, если он не хочет отстать от них… Мо нехотя поплёлся в свою комнату. Мама удивлённо спросила:       — Досматривать не будешь?       Не оборачиваясь, он немного угрюмо пробормотал:       — Нет, математичка сбросила новую домашку. Надо глянуть материалы и до четверга всё успеть ей сдать…       Мама тепло улыбнулась и спокойно проговорила:       — Я тебе потом всё перескажу. Тебе сделать чай, дорогой?       Уже от двери гостиной до Мо Дэйю донесся хрипловатый голос сына:       — Да не… Смотри уж. Спасибо, мам.       Шань плюхнулся в компьютерное кресло, вывел монитор из спящего режима и вошел в Вичат. «Агх… чё там надо посмотреть?» — думал про себя раздосадовано Шань. Из выдвижного ящика стола он достал тетрадь с ручками и учебник по алгебре. Открыв чат, Мо бегло пробежал по строчкам сообщения учительницы и кликнул по ссылке. Открылось окошко с видео. Шань скучающе смотрел в экран, пытаясь вслушиваться в монотонный голос лектора. «Скукота» — фыркнул себе под нос Рыжий, вздыхая. На мгновение картинка видео моргнула и подвисла. Шань нахмурился и непонимающе стал кликать по видео.       Кликнул по иконке интернета, убеждаясь, что тот не пропал. Видео дрогнуло, дергано прогружаясь, звук искажённо смазался, будто заевшая пластинка. Как только Мо решил вырубить заглючивший ролик, кадр снова сменился. Всё потемнело, а затем камера стала медленно фокусировать изображение. Шань сощурился, не понимая, что происходит.       — … чё за хуйня…? — непонимающе пробормотал он тихо, потянувшись к мышке.       Через секунду светло-карие глаза пораженно расширились. Шань застыл с приоткрытыми губами, неверяще уставившись в монитор, так и не успев опустить ладонь на мышку.       Он видел перед собой фигуру, сидящую на стуле со связанными за спиной руками. Изображение в кадре сфокусировалось и стало чётче. Радужки Мо дрогнули. Он почувствовал холод, сковывающий его горло. Глаза скользнули вниз экрана на цифры: дата и время, говорили о том, что это старая запись. Голова Тяня в области виска и затылка влажно блестела от крови, она безжизненно обмякла на обнаженной груди. Его тёмные волосы спутались и прилипли ко лбу и скуле. Парень был босой, в одних джинсах. На полу производственного цеха… или ангара, в котором он находился, осколки стекла отражали отблески лунного света, который скудно попадал в помещение.       К горлу подступил ком, а пальцы ладоней сжались в кулаки. В разуме путалась вязкая страшная мысль: «Неужели я сейчас вижу тот самый день… когда его похитили…? Они всё засняли…?»       Тянь медленно повёл головой. Он болезненно жмурился, приходя в себя. Поднял голову, распахивая склеившиеся ресницы. В лунном свете блеснул металлической цепью ошейник. Шань сильно прикусил нижнюю губу. Они надели на него ошейник с шипами внутрь, какие одевают бойцовским собакам. Хэ с усилием натягивал веревки на руках, пытается растянуть их рывками. Мо взволнованно вздрогнул, услышав его тяжёлое дыхание. Тянь пыхтел от натуги, сильно раскачивая стул. Его лицо было болезненно напряжено и покрылось испариной. Брюнет тихо стонал и сильно морщился, видно, что его разбитая голова, покрытая запекшейся коркой крови, страшно болела. Взгляд был расфокусирован. Достаточно раскачавшись, он с грохотом упал на пол. Рыжему даже показалось, что он перестал дышать. Также, как и Тянь, он зажмурился от волнения, что на шум сбегутся его похитители. Выдохнул только после того, как Хэ, отмерев, стал толкаться, пытаясь ползти в сторону битого стекла на полу… В этот момент экран видеозаписи погас, и кадры начали сменяться слишком быстро. Он услышал невероятно сильно искажённый мужской голос, словно говорил робот, только сохранив все интонации говорящего:       — Какая похвальная воля к жизни.       Шаня передёрнуло от кошмарного осознания. Это он. В помещении загорелся свет, Хэ Тяня подняли с пола, его стул окружило несколько мужчин, и в отдалении выстроились в шеренгу другие, на пленке их лица были затёрты. Тошнота подступила к горлу, а гнев желал вырваться наружу. На периферии сознания Рыжий ощутил слабую боль от впившихся в кожу ладоней ногтей. По силуэту пепельноволосый сильно напоминал ему Змея. Но это совершенно точно не Шэ Ли… Этот мужик старше и выше него. Через несколько быстрых кадров Мо увидел, как он резко стреляет в голову, подчиненного, который стоял перед Тянем. Шань испуганно ударил ладонью себе по губам. Тихо истерически выматерился. В исступлении хотелось закричать. Его прошибали волны шока и страха от увиденного. Мо закашлялся, подавляя приступ тошноты. Он видел бледное, поражённое лицо Тяня. Как в замедленной съемке, тело мужчины падало камнем, распластываясь на бетонном полу ангара. Кровь и кусочки мозга алыми каплями попали на лицо Хэ. В глазах Тяня застыл немой ужас. Кровь от рухнувшего тела лужей потекла к его ногам.       Кадр сменился, и тела уже не было, только кровавый след тянулся, огибая стул Тяня. Видео смонтировано так, чтобы показать только то, что ему хотели показать. Хоть его лицо и размыто, но эмоции на нём четко угадывались. Белобрысый, скалясь, обратился к Хэ:       — Давай сыграем в игру. И если тебе удастся меня развлечь, возможно, я сохраню тебе жизнь.       Шань видел, как Тянь старался, чтобы его голос звучал твёрдо:       — Может, посвятишь меня, кто ты и почему я здесь?       По лицу мужчины медленно поползла улыбка, он прищурился. Весь его вид говорил о том, что его всё это страшно забавляет.       — Здесь я задаю вопросы, — говоря это, он достал из кармана фото. И приблизил его к лицу брюнета. На нём был Мо Гуань Шань. Фото, сделанное исподтишка, Шань явно был не в курсе, что за ним следили. — Кто этот рыжий пацан?       Перед глазами Мо всё стремительно помутнело, а в голове он слышал только звон. Последние слова прозвучали гулким эхом: «Кто этот рыжий пацан…? Кто этот рыжий…? Рыжий…»       Тянь никогда не говорил ему напрямую, что эти гады шантажировали его им. Он всегда как-то уклончиво обобщал, что угрожали всем его друзьям. Хотя тогда, в ванной, задыхаясь в агонии, Хэ просил: «Не трогайте Мо». Когда ему снились кошмары с мёртвым Шанем… Рыжий догадывался… уверился в своих подозрениях, когда они поговорили с ним в больнице… Но чтобы узнать об этом так…       Его спина покрылась холодным потом, а всё тело пробивало мелкой дрожью. Сердце, сжавшись, ухнуло вниз. Пульс участился до барабанной дроби, грохочущей набатом в висках. Шань сморгнул мутную пелену. На пленке Тянь делал вид, что не узнаёт Рыжего и, если бы он не знал его, Мо бы поверил. Хэ в самой страшной ситуации в своей жизни мастерски играл роль. Изо всех сил пытался не выдать себя. Шань будто бы издалека слышал равнодушный голос мажора:       — Не имею ни малейшего понятия.       Кадр рвано сменился, белобрысый мужчина сжимал пальцы в перстнях-печатках на обеих ладонях, наподобие кастетов, и, вздыхая, произнёс, нависая над Тянем:       — Ответ неверный.       Мужчина ударил Хэ со всей силы по рёбрам, выбивая воздух.       Шань конвульсивно дёрнулся от глухого хруста ломаемых костей и надсадного, задыхающегося кашля Хэ Тяня. Мо всхлипнул, зажмуриваясь и стискивая зубы. Перед закрытыми веками всплыло его избитое тело, вся грудная клетка и живот Тяня в багрово-алых синяках. Рыжий съежился в компьютерном кресле, тихо скуля и закрывая свои уши. Тянь отхаркивал кровь на грудь. Мучительно, невыносимо и бесконечно трудно было смотреть на то, что он делал с ним. Мо с усилием заставил себя раскрыть слезящиеся глаза, дрожащей ладонью кликнул по кнопке мышки. Пытаясь закрыть видео, всхлипывая, он глухо прохрипел:       — Агх… блядь…       Потому что ничего не вышло. Крестик просто не работал, наоборот, при нажатии на него видео всплывало снова и снова, дублируясь и накладываясь поверх предыдущего. Продолжая проигрываться на том месте, где оно шло, не останавливаясь. Рыжий сокрушённо всхлипнул, смотря сквозь слёзы на происходящее на экране монитора. Сквозь некогда гранитное сердце, как росток, проросшее, рождалось в безысходности чувство… маленькое, хрупкое, беззащитное… Хотелось, чтобы этого никогда не происходило с Тянем. Всё это противоестественно, неправильно. Хотелось защитить его, закрыть собой, чтобы закончилось это дистиллированное насилие… Если бы Шань сейчас стоял, его ноги бы подкосились от тяжести. «От осознания непоправимости я почти теряю сознание прямо сейчас. Без единого звука свалился бы с ног. Будто небо падает мне на голову. Минуту назад ты сидел, занимался своими какими-то повседневными пустыми делами, но вдруг все они исчезли. За три секунды стал стариком — согнутым, сгорбленным… На всё и всех за мгновенье озлобленным». Что-то шевелилось в груди, в агонии умирая, рвалось, осыпалось пеплом.       Мужчина оттянул на себя Хэ одной рукой за ошейник, который впивался в кожу шипами, и с силой повернул его лицо в свою сторону, грубо сжимая щёки другой рукой, так, чтобы Тянь не мог отвернуться. И смотря ему прямо в глаза произнёс:       — Знаешь, я наслышан о том, как клан Хэ славится своей терпимостью к пыткам. Молча сдыхаете, держа язык за зубами. Ты, похоже, тоже намерен терпеть?       Глаза Тяня сочились холодной ненавистью. Он упрямо молчал, пытаясь выровнять дыхание. Мужчина продолжил нежно улыбаясь:       — А это испортит все веселье, поэтому я решил внести кое-какие изменения в правила. Иначе ты не успеешь меня развлечь, — он подозвал подчиненного позади себя и тот принёс небольшой чехол. Взял его в руки и достал шприц с ампулой. — Знаешь, что это?       Хэ молча смотрел, как он прокалывает крышку иглой, набирая содержимое в шприц.       — Это Omi, синтетический наркотик усиливающий любые ощущения в несколько раз. Во сколько? У каждого индивидуальная реакция, может быть несколько, а может в десятки, — подавленный смешок. — Если бы это было удовольствие, это был бы кайф, самый лучший в твоей жизни. Обычно его и принимают, чтобы многократно усилить эффект, например, от героина или оргазма, — он улыбнулся в акульем оскале. — Однако, в нашем случае это будет б о л ь, — его голос сочился предвкушением.       Шань рвано выдохнул. Где-то глубоко в груди, в жерновах его пылающего сердца, стало ворочаться и вихрится чувство отвращения и бессильной злости. Блестящие раскалённым золотом радужки Рыжего источали кипящую ненависть к этому мужчине, который истязал его самого дорогого человека.       Хэ рванулся на стуле, яростно выплевывая:       — Больной, сумасшедший, ублюдок!       Удерживая неистово сопротивляющегося Тяня, ему насильно вкололи наркотик. Хэ смачно плюнул в белобрысого. Подручный босса ударил парня по лицу наотмашь, от силы удара голова Тяня дернулась, как у болванчика. Шань увидел, что он прокусил губу в уголке до крови. Кадры снова стали стремительно меняться. Пепельноволосый оттянул брюнета за волосы. Тянь морщился от боли, но упорно молчал.       — Так, что у нас здесь? Похоже, попалась строптивая псина. Сун Фенг, охлади спесь этой шавки.       Длинноволосый взялся одной рукой за спинку стула и потащил Хэ в сторону резервуара с водой. Он взял его за волосы и резко макнул в воду, Тянь задергался в конвульсиях. Какое-то время он держал его так, пока тело Хэ билось в агонии.       Шань не чувствовал, как по щекам бегут слёзы. В его сердце билось тупое отчаяние. Темноволосый достал голову Тяня из воды, и Хэ шумно хватал воздух. «Его лёгкие, наверно, горели огнём из-за сломанных рёбер… от этого дышать ещё мучительнее», — с болью в сердце думал Шань, болезненно вздрагивая каждый раз, когда Хэ топили. Все эти кадры гвоздями вбивали увиденное в память. Тянь откашливался водой, хватая спасительный воздух, как выброшенная на сушу рыба. На его лице отражалась гримаса боли. Наркотик начал действовать, усиливая все ощущения, которые он испытывал. Светловолосый подошёл к нему ближе, смотря прямо в его глаза. Он безумно расхохотался. Видно, что всё, что здесь происходит его страшно веселило.       — Этот взгляд! Это что, страх? Щенок Хэ боится?! О, как же я обожаю этот взгляд, когда в глазах сочится отчаяние.       От этих слов у Мо перемкнуло что-то внутри, он слышал скрежет собственных стиснутых зубов. А в голове вертелись глупые, отчаянные, напрасные мысли: «Отпустите! Не трогайте его, ублюдки! Нет! Нет! НЕТ!»       Даже зная, что будет в конце, глаза не хотели верить в происходящее, а вся его душа была против того, что он видел.       Кадр тут же сменился, прервавшись на реплике, оборвав её на последнем слове. Камера сфокусировалась на белобрысом мужчине, он тянул слова, делая шаг ближе к Тяню:       — Знаешь, Хэ, именно твоя наивность, привела тебя в ад, — он обошёл рвано кашляющего парня, сплевывающего остатки воды. Хэ Тянь склонился, сидя связанным на стуле, с его мокрых волос стекали струйки, скатываясь розовыми каплями по груди. Босс продолжил. — Вырастая, дети считают себя самодостаточными и самоуверенными, думающими, что знают мир и жизнь. Не слушая мудрых советов заботливых родителей, они подчас обрекают себя на очень незавидную участь. Ты тому яркий пример, — белобрысый скалился, смотря сверху вниз на Хэ. Он продолжил вкрадчивым голосом. — Юный, красивый, обаятельный и донельзя наивный дурак. Ты, как глупая рыбка, клюнул на блесну в той подворотне. Слишком добрый и нежный, да? Хотел спасти щенка… Что с тобой? Язык проглотил? — последние слова он произнёс со снисходительной издёвкой.       Мо слушал монолог этого монстра, и внутри его прошибала волна страха и осознания. Потому, что от этого не застрахован никто… Потому что если тебя захотят похитить — вряд ли этому что-то помешает…       Хэ надсадно дышал, смотря на своего мучителя исподлобья. Мужчина нетерпеливо взмахнул фотографией перед лицом Тяня:       — Ты не должен мне лгать. Так кто этот рыжий?       — Мы не знакомы, — откашлявшись, с трудом произнёс Хэ.       Босс ударил его сильнее, так что стул упал. Мужчина пнул его в живот и по ногам. Шань жмурился, а в мыслях внутренний голос кричал, надрывно срываясь: «Прекрати-прекрати-прекрати-перестань!»       Из глаз Тяня непроизвольно брызнули слёзы, Мо видел, он давил стоны и всхлипы. Белобрысый навис над ним сверху, нагибаясь, сел на корточки рядом. Спросил, вперив в него заинтересованный взгляд:       — Зачем ты терпишь? Не сдерживайся, сейчас это твоё маленькое шоу. Мы приготовили для тебя такую шикарную сцену, — он обвёл рукой ангар.       На этих словах Шаня переебало. Он их помнил. Эта фраза звучала гулким эхом, отзываясь душевной болью… «Тянь её тогда произнёс, измученный после своего кошмара», — Шань хрипло всхлипнул. С монитора Хэ улыбался кровавой улыбкой. Видно было, что его тело в испарине. На рёбрах и животе расцвели багровые гематомы. Он процедил хриплым голосом, едва уловимо подрагивая:       — Не хочу доставлять удовольствие такому подонку, как ты.       Мужчина скалился ликующей улыбкой. Поднялся, доставая пачку сигарет из заднего кармана. К нему подбежал подчиненный, поднося зажигалку. Прикурил сигарету, глубоко затянулся. Выпустил сизый дым в лицо Тяня:       — Хочешь ты или нет, но ты не сможешь продержаться долго. Никто не смог, — в этот момент его смартфон зазвонил. Он достал его, смахивая блокировку. Отошёл на пару шагов, беря трубку. Его голос тут же изменился. Он разочарованно выругался. Как человек, которого оторвали от просмотра его любимого фильма, причём на самом интересном месте. Посмотрел в сторону Хэ и проговорил, улыбаясь:       — Мы еще не закончили, — перевёл взгляд на помощника. — Займи нашего гостя, Фенг, но не переусердствуй слишком сильно, оставь мне на сладкое, — он улыбнулся жуткой улыбкой. Обернувшись, напоследок уточнил. — И, Сун Фенг, не трогай его лицо, — последние слова он сказал серьезным, стальным тоном, его жуткая улыбка сползла, скрывая его лицо за безэмоциональной маской. Он ушёл с частью своих людей.       Шаня передёрнуло от его слов. Рыжий думал остервенело: «Понятно, почему он приказал не трогать твоё лицо. Он с самого начала, хотел поставить тебя в такие условия… Заставить тебя всё скрывать из страха за меня… за нас? Чтобы как можно дольше вся эта ложь не вскрылась. Но зачем…? Неужели, чтобы наблюдать… и продолжать мучить Тяня…?»       Его сердце оглушило безнадежной печалью. После лишь слетели осыпающиеся остатки эмоциональной комы. Несмотря на боль и слепую ярость, Мо всё ещё испытывал иссушающую горечь из-за случившегося. «Пройдёт так много времени, прежде чем я узнаю», — он вспомнил, когда увидел Хэ после его «возвращения». Как долго он всё скрывал. Как его вынудили лгать и молчать. Внезапно до него дошло, как откровение, насколько трагична ситуация, в которую попал Тянь. Она горька и сдержанна. Молчалива. «Он проживал её в одиночестве, скованный обещанием молчать, чтобы спасти меня и ребят…»       Даже срываясь в самоубийство, трагедия не прорывалась в крик, истерику, вопль. Они медленно «убивали» его Тяня. А он сносил все те побои и пытки, что к нему применяли его палачи. Терпел молча, с достоинством. Каждый удар, который ему нанесли, отдавался у Шаня болью в сердце, будто и ему самому вломили по рёбрам со всей силы. Он знал, как это больно, сам не раз получал в уличных драках и в той потасовке с Шэ Ли… Тянь тяжело и надсадно дышал, откашливаясь кровью… захлёбываясь хрипами. Они мучали его бедного Тяня, его несчастного Тяня… Это вызывало абсолютную, без аргументов и рассуждений, отчаянную, бессильную злость к этим двум человеческим созданиям, которые убивали его Хэ Тяня. Этим уродам не нравилось, что Хэ безмолвно терпит боль и не выдаёт тех реакций, которые жаждал увидеть этот садист… Тянь, с обращенными внутрь себя глазами-озерами, погибал молча. Его голос до последнего оставался ровным. «Я вижу, как ты силишься скрыть дрожь пока у тебя выпытывают информацию обо мне… Глаза так долго остаются сухими. Они делают всё, чтобы ты скорее упал в пропасть, лишают тебя одной за другой опор, но ты сохраняешь безупречное достоинство». Рыжий всхлипнул, с горечью думая про себя: «Тянь умеет страдать молча. Скалится им всем окровавленной улыбкой, а глаза полны боли. Ты будто решил молчать до конца, не выдавая меня, даже если они запытают тебя до смерти». Шань видел в его глазах столько решимости… Его тело мотало из стороны в сторону от сильных ударов. Видно, как наркотик многократно усиливал боль. Тянь не вскрикнул, когда его били, только тихо охал, сильно жмурясь и закусывая до крови нижнюю губу. Когда он сломался бы — лишь вопрос времени…       Сун Фенг склонился над Хэ, задавая всё тот же вопрос о Рыжем. Тянь выплюнул ему надсадно хриплое:       — Да пошёл ты, патлатый урод!       Мужчина пнул его под дых, прямо в пропасть. Разрушил последний бастион на пути к распаду. Сун достал из заднего кармана брюк электрошокер и ударил Тяня разрядом в бок. Хэ взвыл, а по его лицу предательски покатились непрошенные слёзы. Шаня переёбывало крупными волнами дрожи от каждого удара. Фенг ещё раз ударил его шокером, безэмоционально смотря, как Тянь кричит и извивается от боли. Потом пнул стул и тот повалился на бетонный пол, царапая нежную кожу Хэ. Он подошёл ближе, разрезал веревки на ногах Тяня и вывернул его руки через голову, не развязывая пут. Длинноволосый то топил его, не давая ему потерять сознание, то ударял его электрошоком, задавая один и тот же вопрос и получая один и тот же ответ, приправленный руганью. Фенг заставлял его встать, но Хэ был уже не в состоянии, и только слабо брыкался, огрызаясь в ответ. Тянь тут же получал новую порцию боли. Сун пинал его по спине и по почкам, Хэ не мог встать или отползти. Он мог лишь закрывать лицо руками. Шань задушено заскулил, жмурясь от каждого удара. Рыжий наблюдал, как Тянь проходит через всё это страшное испытание, которое он видел словно через простую замочную скважину. Человека, которого он так сильно любит, пытали, а он ничего не мог сделать, кроме как смотреть с болью и страхом, безмолвно крича про себя, отрицая это. Мо только шептал сиплое, горькое:       — … нет… нет… нет… нет…       Кадры видеозаписи снова резко сменились, это уже не огромное помещение ангара. Сейчас съемка стала зелёного контрастного цвета, всё происходящее снимала скрытая камера ночного видения… Здесь была маленькая тёмная комнатка. Мужчина бросил обмякшее тело Тяня на бетонный пол. Стремительно вышел и вернулся с цепью в руках. Одно звено он вдел в ошейник, а другой конец подцепил к кольцу, которое было вмонтировано в кирпичную кладку стены. Натянул её, с силой дёргая, проверяя, надёжно ли она закреплена. Шань болезненно сглотнул. Такую цепь не порвать, будь даже Тянь не избит до полусмерти… В комнате были заколочены окна, не было никаких источников света. Шань горько думал: «Ты там был совсем один… в темноте…» Хлопнула с шумом тяжёлая дверь. Мо дёрнулся, вздрагивая, смотря покрасневшими от слёз глазами на скорчившегося Тяня. Он лежал на голом бетонном полу, свернувшись и поджав ноги к груди. Тихо постанывая, Хэ обессиленно поднёс связанные ладони к губам, зажимая с силой рот.       Шань потрясённо замер, его янтарные глаза влажно дрогнули. «После всех тех часов истязаний лишь один раз ты позволяешь себе тихо разрыдаться, превратившись вдруг в маленького заблудившегося мальчика, каким, наверное, и должен был быть с самого начала — ведь ты ещё почти ребенок…» — в сердце Мо что-то с грохотом разбивалось и рушилось. рушилось. рушилось.       Тянь лежал на этом полу израненный и измученный невыносимой болью, почти захлебнувшийся от испытываемых чувств и воды. Все эти кадры били под дых, ошарашивали. В душе всё взрывалось и переворачивалось от пронизывающих ощущений, переживаний: злости, слёз, недоумения. Здесь в этом пространстве было отчётливо видно, что Тянь подросток, ещё не мужчина. Он — как птица с перебитым крылом, которая не может взлететь, а только лежит изломанной хрупкой фигурой, скорчившейся от боли. Даже в таком состоянии он все ещё пытался бороться, отбиваться от своего палача. Тот негромко посмеивался над его слабыми попытками… над его беспомощностью.       Кадры сменились снова, словно на перемотке, Шань увидел, как пепельноволосый мужчина спокойно проговорил Тяню прямо в лицо:       — Так ты и не сказал мне, кто этот Рыжий, — только Хэ было открыл рот, чтобы послать его далеко и надолго, как он положил указательный палец на губы брюнета и с усилием надавил, не давая открыть рот. — Постой, не говори. Я знаю, кто этот Рыжий.       Мо задушено застонал, видя, как глаза Тяня наполнились ужасом. Босс последовательно убивал всех рыбок, которых они купили вместе… Говорил ему что-то про искупление и «Грех молчания Хэ»… Угрожал убить его самых близких друзей. Он назвал их всех по именам. Но даже сейчас Тянь не сдавался. Мужчина достал свой смартфон и включил ему видеотрансляцию. Видео, которое смотрел Мо, было смонтировано так, что как только камера выхватывала экран смартфона, она показывала увеличенные кадры с трансляции. На экране Шань поражённо увидел себя и курьера доставки. Его прошибло холодным потом от воспоминания. Его пробрало настоящим шоком. Он слышал, как босс грозился застрелить Рыжего прямо сейчас, если Тянь не согласится на его условия. На лбу Мо светилась красная лазерная точка, какие обычно бывают от прицела снайперской винтовки. Рыжий сокрушенно, глухо охнул. Вся картинка складывалась перед его взором чётко.       Шань тонул в этих отчаянных мыслях. Он не верил, что бывает иначе. Эта боль, равнодушие его палачей, их жестокость била отчаянием прямо в сердце. Мо задыхался от непоправимости, он знал, что будет. Всё уже случилось, но от этого не легче. Не легче было наблюдать его страдания. Трудные, его безнадежные мысли о том, что невозможно вместить в сердце все эти чувства после увиденного не отпускали.       Взгляд Хэ — пронзительный. Полный отчаяния и боли. Страхом не за себя, нет… за Шаня. Он смотрел так, что аж мурашки по коже идут. Из серых радужек льются фразы, почти бегущей строкой: «Только попробуй отними у этого неугомонного его Рыжего. Отними у этой неутомимой в неистовом движении души его Мо Гуань Шаня, и он продаст и предаст любого Будду, убьет любого человека, он перевернёт этот мир, разрежет себя по кускам, сделает невозможное, только чтобы вернуть своего Рыжего. Ради него протащит себя через ад. Без Мо у Хэ попросту нет смысла жизни».       Шань сглотнул ком в горле: «У меня будто выбили почву из-под ног». Подумал судорожно: «У меня нет слов». У Рыжего разрывалась душа, темнело в глазах, кипел мозг. В голове лихорадочно вертелись вопросы: «Почему, почему, почему именно с ним так? За что…? Искупление? Какое, к чёрту, искупление?! Тянь ничего и никому не делал, чтобы так расплачиваться!»       Они, как миражи, ускользающие сквозь дрожащие пальцы, между взмокших ладоней.       Но порой понимание приходит слишком поздно… Мо будто слышал сквозь слёзы его горький голос: «Иногда мне кажется… что как раньше уже никогда не будет…»       Осознание того, что ничего не будет как прежде — всё заставляет плакать навзрыд.       Кровь стыла в жилах при виде раскалённой железной палки и осознания, что будет с ним. Беспощадное воображение с лёгкостью дорисовывало то, на что Шань взирал со слезами на глазах. Двое мужчин с силой стали удерживать слабо трепыхающегося Хэ, чтобы не дергался. Фенг с усилием приложил прут, придавливая его к обратной стороне плеча. Кожа зашипела. Хэ Тянь душераздирающе закричал. Из его носа потекла кровь, а глаза закатились. Содрогаясь, его тело обмякло. Голова безжизненно упала на грудь.       Жестокие страшные сцены заставляли смотреть, смотреть в оба глаза, не отрываясь и дрожа при каждом тяжёлом моменте. Кадры сменяли друг друга, и Шань ощущал себя сталкером, смотрящим исподтишка сквозь замочную скважину на то, на что ему смотреть не следовало… Именно здесь его поддевали на крючок… он словно добровольно стал соучастником чего-то мерзкого, гнетущего честную душу. Кадры похищения Тяня и всех издевательств заставляли спину покрыться холодным потом. Мо слепо смотрел в монитор, затаив дыхание, с подкатившимся к горлу комом. Это как смотреть в ницшеанскую Бездну лицом к лицу, от которой он выгорал, но и не мог отказаться. Ему даже показалось, что он перестал дышать и выдохнул только после того, как видео оборвалось чернотой. Спустя какое-то время кадр снова завис и видео, искажённо моргнув, снова пошло. Словно сквозь толщу воды до Шаня долетали обрывки монотонной речи лектора…       Сколько боли, сколько надломленности было в Рыжем сейчас. Его плечи обессилено опали. Но внешне он практически ничего не выражал, только янтарные глаза были полны ужаса от отсутствия веры в то, что всё происходящее — это не страшный сон, который скоро закончится. Буквально пронизывал своим обезумевшим взглядом, страх, который завладел им — это горькая гримаса судьбы того, кто точно знает: с Тянем всё это было в самом деле, он действительно побывал в кромешном аду. Но одно дело видеть последствия, которые тоже ужасны. Но это… Дрожащими ладонями Шань коснулся глаз, накрывая их. Глухо всхлипнул, давя рыдания…       Он не знал сколько прошло времени, на улице уже стало темнеть. Шань вытер тыльной стороной ладони слезящиеся покрасневшие глаза, шмыгнув носом. Затем он встал и, споткнувшись, стал натягивать первые попавшиеся спортивки с футболкой. В сердце больно кололо, по телу растекалось опустошённое онемение. «Наверное, это называется шоком?» — отстранённо думал про себя Рыжий. В мутном выгоревшем сознании слабо билось одно единственное желание: «Хочу его увидеть. Сейчас».       Шань нашарил в школьной сумке остатки монет и наличных. У него едва хватало на такси. Как он будет добираться обратно домой — ему было всё равно. Пройдя гостиную, Мо глухо проговорил, стоя в дверном проёме, пряча глаза от матери:       — Мам, я поеду к Хэ Тяню… Может быть, задержусь у него до утра…       Мо Дэйю взволнованно произнесла:       — Сынок, что-то случилось у Хэ Тяня?       — Не совсем… но не волнуйся… Просто… Просто я ему нужен… сейчас. Понимаешь? — Последние слова Шань сказал тихо и угрюмо, исправляя себя мысленно: «Он мне нужен».       Мама помялась немного озабоченно, заглядывая сыну в лицо. Она вздохнула и сказала:       — Хорошо, Шань. Когда будешь у него, отпишись, что благополучно добрался, чтобы я не волновалась. У тебя есть деньги на дорогу?       — Да. Всё хорошо, мам.       Попрощавшись, Рыжий быстро обулся и через приложение вызвал такси.       

***

             Как и в любом мегаполисе, в Ханчжоу с шести до восьми вечера всегда был час пик. Мо ехал на заднем сидении машины, глубоко погружённый в свои тёмные мысли. Водитель изредка поглядывал в зеркало заднего вида, бросая озабоченные взгляды на своего пассажира, но не задавал вопросов, быстро считав тяжелую ауру подавленности, которая окутывала Рыжего.       Мо отстранённо повёл плечом, думая о том, что, похоже, аккаунт учительницы взломали. И через неё, не вызывая подозрений, прислали ему видео с пытками Тяня. Этот садист мучает не только Хэ, он делает то же и с ним. Шань устало потёр саднящие веки. В них будто сыпанули песка, моргать было неприятно. После увиденного парень никак не мог отойти от шока, внутри его пробивало остаточной дрожью и горьким сожалением. Сейчас его эмоции больше походили на осыпающийся призрак эмоциональной комы. Ему было глухо и пусто внутри, словно он перегорел. «Кажется, сейчас я испытываю почти эмоциональный штиль…?» — думал Мо, пялясь на свои раскрытые ладони, покоящиеся на коленях. Всё, чего он хотел сейчас, это как можно скорее оказаться рядом с ним, увидеть его, обнять крепко. Держать в холодных пальцах израненное сердце Тяня, чтобы хоть немного смягчить его боль.       Как на фоне повседневной современной кипучей жизни могут происходить ужасные вещи, почти невидимые глазу? Тяня похитили практически в центре города, вечером. Но не в столь поздний час, чтобы это прошло незамеченным… В нашем уродливом человеческом социуме такое может произойти с каждым. Не в сексуальных целях, так на запчасти. Рыжий надавил пальцами на прикрытые веки, болезненно сморщился, с отвращением думая: «Нищета порождает чудовищные пороки и преступления. Греховные, низменные желания вполне обычных людей — та движущая сила, которая плодит таких чудовищ, как этот садист».       В мутной водице, как правило, водятся жирные щуки и акулы, без малейших угрызений отсутствующей совести пожирающих своих беззащитных жертв. И реальность такова, что эти упыри далеко не всегда оказываются за решёткой или с пулей в башке. Перед прикрытыми веками стали мелькать кадры жестоких сцен из видео с Тянем. Ему никуда не деться от них, только если отдирать от кожи с кровью.       Когда он видел, как калечат тело и душу Хэ, он не мог оторвать глаз от экрана, хотя смотреть на это было невыносимо. Жестокость, насилие и подлость оставили в нём отпечаток на всю жизнь. В отличие от многих, Тяню повезло, если это можно так назвать. Внутри Рыжего коробило от этого слова: «повезло». Хэ мучили всего несколько суток и всего двое, и это действительно везение. Он выбрался, залечил побои и чудом вернулся к себе домой. Сейчас он в кругу близких, но воспоминания о пережитом, как сигаретные ожоги, не проходят.       Шань закрыл глаза ладонями, опершись локтями на колени. Сокрушённо вздохнул: «Увиденное выводит меня на такие разрушающие эмоции, что, матерясь и думая об этом, я не смогу теперь уснуть ночами». Рыжий рвано провёл ладонью по короткому ёжику, устало думая про себя: «Хэ Тянь, мальчишка, на первый взгляд, абсолютно не нужный своей семье. Живущий совершенно один, даже не в доме родителей… а дяди. У него есть старший брат, Чэн, но и с ним отношения непростые, сложные. Его в семье не понимают, к его желаниям не то чтобы прислушиваются…» После похищения Мо ни разу в личных беседах или просто внешне не замечал, чтобы отец Тяня проявлял хоть какой-то маломальский интерес к сыну. Никто кроме брата и ребят не приходил к нему в больницу… Шань знал, что Хэ почти не общается с ним по телефону. Всё это внешнее пренебрежение к нему, порой, вызывало рвотные позывы. Единственная связь с семьёй, а больше с прошлым — это дом его отца. Мамин сад, она была похоронена на территории родового поместья Хэ… У Тяня в его огромной пустой студии своих личных вещей две коробки из прошлого… Он хранит их, как крохи увядших семейных ценностей, за которые он цепляется, раз до сих пор не избавился от них. Там память о былом светлом прошлом, до того, как жизнь стала отнимать у него его по кусочкам. Там последнее из ценного, что осталось. Лишь испытавший потерю ведает гулкое эхо её пустоты. Этот звук, где-то в глубине души, Шань услышал впервые, попав к нему домой… В студии фонило таким удушающим одиночеством, словно он попал не в обжитую квартиру, а на просмотр к риелтору. И эти апартаменты выставлены на продажу. Стерильно обставленные дизайнерскими побрякушками, без живого человеческого присутствия… Шань инстинктивно поёжился от неприятного ощущения. Обнял себя за локти: «Меня морозит или действительно похолодало…?»       Рыжий болезненно щурился, невидяще вглядываясь в автомобильное окно. Прикрыл устало веки и прислонился виском к прохладному стеклу. Подумал, закусив нижнюю губу: «Тянь не просто вернулся оттуда, подобно выброшенной раненной птице… его тело сбросили у ворот дома брата… словно какой-то мусор…» В глазах снова поплыла мутная пелена. Он отстранённо сморгнул, слабо ощущая, как по щекам побежали горячие солёные дорожки. «И после всего… ты всё ещё способен взлететь?»       «Как хорошо, что ты вытаскиваешь эту тьму из себя… ходишь к специалисту. Говоришь с ней, о вещах, которые тебя разрушают… Она учит тебя жить с этим. Смириться с этим… Внешне кажется, что у тебя всё в порядке. Все раны затянулись и почти не беспокоят. Но иногда я понимаю, не так сложно спасти тело (неневозможно). Вот только, как быть с душой…? Каждая из этих мыслей по-своему заставляет меня онеметь».       

***

      Он мялся перед входной дверью мажора, застыв неуверенно перед кнопкой звонка: «Я не знаю, как… как мне смотреть тебе в глаза? Боюсь, я не выдержу и расплачусь прямо здесь, если увижу их…» Шань глубоко вздохнул, заставляя себя успокоиться, потому что сейчас важно не то, что он чувствует. Он нажал на кнопку звонка. Через пару минут дверь открылась, и он увидел его. Хэ стоял в домашних спортивных штанах и серой футболке, в тапках.       Шань посмотрел на Тяня расколото, закусив нижнюю губу и сжав кулаки. Открыл рот, но не смог ничего сказать. Только какие-то нечленораздельные звуки ворочались где-то на языке. Подумал почти на периферии сознания: «Кажется, я сейчас упаду». Радостно удивлённый взгляд Хэ быстро стал серьёзным и взволнованным.       Он говорил сначала неуверенно, а потом начал тараторить, испуганно потянувшись к ладони Мо.       — Шань…? Что-то случилось? С мамой что-то?       «Сейчас важно… важно…» — внутренний голос Мо оборвался. Красивое лицо Тяня постепенно начало расплываться. — «… и единственный порыв, который чувствует моё сердце… Толкает меня… словно холодный ветер в моей груди дует… каждая клеточка дрожит, ноги подкашиваются». Мо сделаел неровный шаг, спотыкаясь и буквально падая в его объятия. Повиснув на шее, он уткнулся лицом в широкое плечо мажора и громко всхлипнул. Спина Рыжего подрагивала от рыданий. Он никак не мог остановиться, только льнул к нему, цепляясь пальцами за футболку Хэ на спине. Ощущение от возможной потери перехватывало его дыхание. Старые тяжелые воспоминания накрывали его с головой. В то время, когда Рыжий чуть не потерял его.       Тянь растерянно застыл, сглотнув ком в горле. Парень бережно стал поглаживать Шаня по спине, успокаивая его. Шепча ему, что-то ласковое на ухо. Он аккуратно подхватил Мо на руки и перенёс его через порог студии, небрежно захлопывая входную дверь ногой. Рыжий слабо всхлипывал, тыкаясь заплаканным лицом в грудь Хэ. Брюнет мягко пробормотал ему куда-то в висок:       — Вот так. Давай войдём домой…       Тянь нёс его на руках, придерживая чуть ниже лопаток и в сгибе коленей. Хэ подошёл к дивану и медленно сел на него, не выпуская Мо из рук. Гладил его нежно по затылку. Шань чувствовал себя, словно в коконе его длинных рук. Они посидели так какое-то время, пока парень не ощутил, что Шань стал успокаиваться. Хэ осторожно спросил его:       — Сяо Гуань Шань, пожалуйста… расскажи, что произошло?       Тяжко вздохнув, Рыжий, глотая звуки и немного заикаясь, промямлил глухо:       — мне с-сегодня… пришло видео в Вичате… я…я… Тянь… я всё в-виде-л, — Шань запинался, комкая его футболку в напряжённо сжатых ладонях, продолжая с болью в голосе. — Всё, что с тобой делали эти уро-ды, когда ты… был в плену… почему… п-по-чему ты не сказа-ал, что из-за меня… у-у-у-у… из-за меня… тебя… — он сокрушённо всхлипнул, тихо подвывая.       Ладонь, гладящая Мо дёрнулась. Отмерев, Тянь прижал к себе Рыжего сильнее. Дрогнувшим голосом Хэ заговорил, перебивая его:       — … ты видел… всё?       — у-у-у-у… да-а… — шмыгнул носом парень.       Тянь сглотнул. Его серый взгляд потемнел грозовой хмарью. Он сморгнул. Робко забормотал, поглаживая его по спине:       — Что ты… Малыш Мо, конечно же это не из-за тебя… — он осёкся, поправляясь. — Не только из-за тебя… Каким-то образом они узнали, что ты для меня самый дорогой человек… и ребята… а… а… жестокие люди вроде них… используют это против своих жертв… давят, как на слабое место… а я… я… — Хэ зарывался в его рыжий короткий ёжик носом, глухо бубня. — … я не вынесу, если с тобой что-нибудь случится…       Шань шмыгнул носом. Прошептал горько:       — Псина сутулая…       — … был момент, когда я думал, что уже не увижу тебя, — негромко произнёс Хэ.       Мо оторвал заплаканное лицо от его мокрой футболки, заглянул в его глаза. Тянь смотрел тепло и изломано. Рыжий видел своё отражение в блестящих серых радужках. Они покраснели, и влажно блестели. Длинные ресницы Хэ Тяня мокро склеились. Медленно, Шань потянулся ладонью к его бледному лицу, провёл большим пальцем под нижним веком мажора. Глухо и горько сказал:       — … мне… так жаль, что тебе пришлось через всё это пройти…       Шань прижимался к Хэ так близко, что ощущал, как его пробивает едва уловимая дрожь. Тянь грустно посмеялся. Светлые брови Мо метнулись вверх, как бы говоря: «Чего ржешь?» Хэ на это хмыкнул слегка, скашивая взгляд и мягко улыбаясь, тихонько ответил:       — Иногда мне кажется, что я тебя не заслуживаю.       Рыжий смешно нахмурился. Непонимающе протянул, гундося из-за забитого носа:       — Это ещё почему?       Тянь смотрел на него плавящимся от нежности взглядом.       — Ты такой хороший… и я так сильно тебя люблю… и разве я дотягиваю…? Тебе со мной хорошо?       Рыжий аж опешил от этих вопросов. Он погладил подушечкой большого пальца в уголке его нижнего века, всматриваясь в его угрюмые серые радужки. Подумал про себя с лёгкой печалью: «Надо чаще говорить тебе вслух, да…? Ты так редко слышишь что-то ласковое, что не всегда понимаешь…»       Тихим низким голосом проговорил:       — Глупый.       Из уст Шаня это звучало почти ласково.       Тянь накрыл своей ладонью его. Ту, которой он водил по его нежной коже лица. Пальцы брюнета — стылые.       — Влюблённые все глупеют, — губы Хэ тронула виноватая улыбка.       Мо приблизился, касаясь обеими ладонями его скул. Медленно потянулся к его губам, нежно целуя их. Оторвавшись, прошептал в них хрипло:       — Я так тебя люблю, что я уже не знаю… кто из нас двоих больше.       Взгляд Тяня плавился, он улыбался такой светлой, счастливой улыбкой.       — Да?       — … да! Только не проси меня это повторить, — устало бурчал Рыжий, удобнее устраиваясь на коленях Хэ, в его объятьях и, подхватывая одну из ладоней Тяня обеими руками.       Шань перебирал его озябшие пальцы, думая про себя уверенно: «Я заберу тебя со всеми твоими внутренними загонами. И буду тебя отогревать. Я не могу повернуть назад. Дело в том, что я уже всё решил. Ты — моя конечная. Я погружу свои ногти в твою тьму и буду её разрывать на куски. Я хочу, чтобы тебе всегда было, куда возвращаться. Я хочу, чтобы никогда больше тебе не приходила на ум эта страшная мысль. Что утро больше никогда не наступит». Мо растирал его ладонь, чтобы, наконец, согрелась. Тянь смотрел на Рыжего с топкой нежностью, хрипло прошелестел:       — Прости, что сегодня сорвался, — чуть помолчав, Хэ продолжил тихо. — Последний месяц из-за экзаменов мы учимся круглые сутки. Вот, ты стараешься делать всё хорошо и с максимальной отдачей. Ты перелопачиваешь кучу информации и ищешь соломинку в стоге сена, чтобы, наконец, докопаться до истины. Делаешь, что можешь, и даже иногда то, чего не можешь, просто на силе духа, силе гугла и вере в то, что ты сможешь, — брюнет с шумом выдохнул. — И в один момент эта вера заканчивается. Сидя над многонедельным расследованием, копаясь во всех этих биографиях незнакомых тебе людей… ты просто начинаешь дичайше тупить, путаться, тебя спрашивают «а что случилось-то?». А ты и сам рад бы понять, но не получается. Ты спишь по четыре-пять часов ночью, а вставая, чувствуешь себя абсолютно разбитым и никаким. Ты начинаешь агрессивно отвечать людям, хотя не хочешь этого внутри… Ты начинаешь винить себя за все ошибки, даже те, которые вылезли сверху, и в которых ты по существу даже не виноват. И в итоге ты начинаешь задумываться: чем вообще я занимаюсь? Будет ли от этого хоть какой-то толк…?       Мо устало вздохнул:       — Просто из-за всех этих поисков ты не замечаешь, как начинаешь забивать на себя. Выматываешь себя до полного истощения… ешь всякую гадость. Как ты рассчитываешь найти этого гада, если выдохнешься на полпути?       — Ты прав. Прости, Малыш Мо… я больше так не буду.       — Я надеюсь, что ты сейчас серьёзно. Потому что, если нет, получишь заслуженных пиздюлей, чтобы мозги на место встали.       — Я тебя услышал.       Чуть помолчали, каждый думая о своём. Рыжий переплёл пальцы их ладоней и устало пробормотал:       — Давай останемся сильными. До конца, — тяжко вздохнул. — Иначе бессмысленно.       Тянь водил носом по его рыжей макушке и глухо прошелестел:       — Хорошо.       Мо серьёзно произнёс, сжимая его ладонь:       — Ты всё точно сможешь, даже пробиться сквозь любую хуйню и сделать то, что кажется невозможным. Мы с парнями поможем… такие трудные цели не берутся с наскока. Даже твой брат пока не смог вывести его на чистую воду.       — Я это знаю.       — Так что отдыхай нормально… помни, что всё это временно, и не загоняйся.       Брюнет слабо улыбнулся своим мыслям, тихо произнёс:       — Постараюсь, братец Мо.       Спустя пару минут Тянь поведя плечом, тихонько проговорил:       — Ты меня так напугал… когда пришёл. В голову стали лезть мысли одна хуже другой… я думал, у тебя кто-то умер.       Рыжий закусил губу, поднимая виноватый взгляд янтарных глаз и тут же скашивая его в сторону, глухо пробубнил:       — Прости.       Хэ хмыкнул себе под нос. Но его взгляд тут же потемнел.       — Я попрошу брата, чтобы он прислал завтра к тебе домой человека из отдела по айти безопасности. Пусть убедится, что компьютер не заражён вирусом.       — Хорошо. Они, похоже, взломали аккаунт математички, от неё ссылка на видео пришла.       — Он пытается выбить почву из-под твоих ног. Пугая и выводя на эмоции… Возможно, брат приблизился ещё на один шаг к его поимке. Каждый раз, как нам открывается что-то новое, его это бесит, и он будто бы мстит, придумывая каждый раз новый изощрённый способ помучить нас. Сегодня он решил отыграться на тебе… Изводит так, постепенно сводя с ума… Испуганные это люди, или сгорающие от испепеляющего гнева… Все они на эмоциях совершают ошибки…       — Там на видео он сказал что-то про искупление, что ты страдаешь за грехи Хэ.       Парень помолчал какое-то время и хрипло произнёс:       — Плохо помню это, если честно… Чэн сказал, что на видео, которое он прислал ему, кроме лиц похитителей было затёрто большинство диалогов… вся та информация с шантажом… А тебе он прислал версию именно с ним…       Шань поёжился, хмурясь и нервно ёрзая на коленях Хэ. Тянь прикусил нижнюю губу, задумчиво пробормотав:       — Невольно задаёшься вопросом, а нет ли в твоём прошлом чего-то, за что ты не ответил, а просто решил забыть, ведь прошлое не изменишь. Однако прошлое — это не всегда всего лишь порванная на какой-то странице книга, которую просто стоит заменить новой. Зачастую, это люди, в жизнях которых мы оставляем след. Безнаказанно оставляем след.       — Я тоже подумал, что может кто-то из твоих предков налажал… Если следовать его больной логике, иначе бы он так не взъелся.       — Скорее всего так и есть… Я поспрашиваю Чэна насчёт этого, — его серые радужки дрогнули. — Я всё думаю насчёт одной мысли, уже несколько дней. Надо побывать в месте, с которого всё началось. В храме, где служил монах… Ан Лу.       — Разве люди твоего брата не обыскали там всё?       — Уверен, что да… Но может быть они что-нибудь пропустили. Просто… Люди довольно часто хотят вернуться на место своих страданий, как самого яркого «реалистичного» опыта их жизни… по сравнению с которым остальное меркнет. С этим местом у него, по-любому, связано очень многое.       Рыжий сглотнул нервно.       — Я много об этом думал, Шань. Нужно влезть в шкуру этого ублюдка, чтобы понять, как он мыслит. Попытаться хотя бы. Надо искать что-то скрытое, что-то выстраданное… Амбиции. Слепые пятна. Что может попасть в слепое пятно? Гордость. Одержимость. Глупость. Отчаяние. Самоуверенность. Страх. Нетерпимость. Другими словами, я уверен, возможно мы найдём подсказку там.       — Ты же понимаешь, что один ты не поедешь?       Тянь устало улыбнулся:       — Куда же я без вас теперь отправлюсь.       — Хорошо, что ты это понимаешь, — оскалился в ответ Рыжий.       — Храм в горах, в глуши. Надо собраться и, пожалуй, предупредить брата.       — Предлагаю запланировать поездку на выходные после экзаменов. Нужно ещё вас олухов проконтролировать. А то я помню наш прошлый поход…       Тянь прижал Шаня к себе сильнее, отчего тот протестующе застонал:       — Перестань, задушишь же.       — Я так понимаю, сегодня ты ночуешь у меня? — с хитринкой прищурился Хэ.       Мо немного помолчав, нехотя буркнул:       — По правде… я всё потратил на такси к тебе… а на обратную дорогу мне не хватит…       — Значит решено! — радостно усмехнулся Тянь, прильнув к щеке Мо.       — … агх! — устало фыркнул Рыжий, с видом затисканного кота, уставшего от внимания слишком любвеобильного хозяина.