Wolf in a Cage

Если бы любая боль могла звучать, это был бы непрекращающийся гул во Вселенной

С. Левин

И спросит Бог:

— Никем не ставший, зачем ты жил? Что смех твой значит?

— Я утешал друзей уставших — отвечу я.

И Бог заплачет…

И. Губерман

      Большие города, вроде Ханчжоу, хранят свои тайны, которые редко выходят за их пределы. Простому обывателю несложно представить, кто и что обитает в злачных районах. В заколоченных домах, во дворах обветшалых зданий… На вызовы туда не приезжает полиция. Границы зла здесь размыты и добропорядочные граждане, ступившие на эту территорию, быстро превращаются в чудовищ.       Сквозь туман под звуки дождя и крики редких ворон в проулке, оскальзываясь, бежал человек. Это был парень лет двадцати пяти, в тёмной кожанке и джинсах. Дрожащей рукой он зажимал кровоточащее плечо. Глотал воздух, как выброшенная на сушу рыба, из его рта вырывались облачка пара. Чертыхаясь, парень споткнулся, чуть не врезавшись в мусорные баки, приваленные к тёмной кирпичной стене, исписанной граффити. В нос ударил затхлый запах мусора и сырой земли. По проулку раздались быстрые приближающиеся шаги его преследователей.       — … блядь-блядь-блядь! — загнанно бормотал беглец. Панически озираясь, ища выход и судорожно думая, куда ему свернуть.       Его преследовали уже полчаса. Лэй Инь пытался оторваться от них, петляя зайцем по лабиринтам улиц меж заброшенных домов-муравейников. За ним тянулся кровавый след из расплывающихся от дождя пятен. Из-за раны он быстро терял силы и плохо соображал. Погоня его измотала. На город опускались сумерки, ясный вечер вдруг сменило ненастье — погода в июне такая непредсказуемая.       В голове мелькала только одна мысль: «Лишь бы он меня не нашёл… после такого провала. Лишь бы не нашёл». В мыслях, как назло, яркими картинками стали сменяться кадры последних событий. Лэй Инь хотел легко отделаться, продать товар по-быстрому. Несколько раз ведь прокатывало… Но не в этот. Он сунулся с риском для жизни на чужую территорию. Там-то его с товарищами, в притоне для торчков и бомжей, прижали бандиты клана Фэн. Пока он разговаривал с клиентом, внезапно по ним стали палить. Всё случилось слишком быстро. Лэй будто в замедленной съемке видел, как падает, словно подкошенный, его товарищ, стоявший с ним рядом. Лицо Лу заливало алой кровью. Возле него растекалось второе кровавое пятно от Чжоу. Раненный, он пытался отползти, быстро теряя силы, не понимая, что ему уже не удастся убежать. Началась паника, сквозь крики ужаса те, кто был в состоянии двигаться, побежали на выход из здания. Лэй, отстреливаясь, устремился с толпой, стараясь скрыться от своих преследователей и лихорадочно ища взглядом Сяо Лян — он должен был стоять на стрёме… Выбравшись из толчеи, он стремительно бросился наутёк, не оборачиваясь и не особо разбирая дороги. В этот самый момент он услышал резкий оглушающий хлопок и почувствовал острую боль в плече, в нос ударил запах пороха и железа. Вскрикнув, парень рвано дёрнулся к двери заброшки, попытался выбить её плечом, но она, похоже, оказалась заколочена изнутри. Скрипела, но не поддавалась, зараза. Чертыхаясь и пригибаясь от засвистевших рядом пуль, парень, кряхтя, отпрянул вбок. Позади послышалось переругивание его преследователей. «Не отстают, мрази…» — задыхаясь, думаел про себя беглец.       Лэй Инь плохо знал этот район (вдох-выдох). Приступы паники прошибали всё его нутро. Глаза выхватывали тёмные оконные провалы покинутых зданий, кое-где с остатками разбитого стекла. Выглядели они как пустые глазницы. Здесь почти не было уличного освещения, а из-за непогоды приходилось ориентироваться по наитию. Он метался между тем, чтобы спрятаться в какой-нибудь из заброшек или бежать дальше. Споткнувшись о стеклянные брошенные бутылки из-под алкоголя, ругнувшись, он метнулся в тёмный проулок, где валялись кучи мусора. Мимо него скользнула серая крыса, от чего беглец судорожно вздрогнул, сглатывая вязкую слюну. Во рту пересохло. Парень проверил магазин пистолета. Ругнувшись снова, отбросил бесполезную пушку. У него давно закончились пули. Мысленно Лэй ругал себя за опрометчивость и отсутствие запасного плана. Они с товарищами даже не продумали, как будут уходить, если нагрянут хозяева района. Дождь перешёл в мелкую морось. Он слышал, как позади него раздаются быстрые настигающие шаги и издевательские смешки. От этого приближающегося топота дрожь пробирала до самых костей. Юноша резко повернул за угол. Сердце билось как бешенное, отсчитывая секунды ускользающей жизни. Внезапно парень жестко затормозил, по инерции чуть не завалившись вперёд. Его грудная клетка лихорадочно и шумно вздымалась.       — … нет… — неверяще прошептал Лэй. Он завернул в проулок, который выглядел как небольшой кирпичный коридор. Ни дверей, ни окон. Пространство, ограниченное с трёх сторон кирпичной кладкой. Перед ним был тупик. Бежать больше некуда. — Нет!       Они, словно свора собак, гнали его, как дичь в западню. Лэй быстро развернулся, пытаясь предпринять последнюю попытку сбежать, уже слыша тихий голос, пропитанный злой насмешкой:       — Не следовало сюда приходить.       Его окружило семеро мужчин, все — по виду гангстеры. Кто-то из них держал в руках биты. Они хищно скалились, шумно дыша. Трое наставило на него пушки. Их главарь подошёл чуть ближе. Это был мужчина лет сорока, с тёмно-рыжими, почти медными длинными волосами, в кожаных перчатках и тёмном костюме. На его лице, покрытом щетиной, отразилась угрожающая улыбка. Светлые глаза, подобно двум льдинкам, источали холод. Бархатным, обволакивающим голосом он проговорил:       — Вы, падлы, толкали Omi на нашей территории, прекрасно осознавая, что живыми после этого не выйдете.       Лэй весь напрягся, пятясь назад к стене. Его голос дрожал, но он изо всех сил старался не показывать страха:       — Что вы сделали с моими корешами?       Его не пристрелили сразу, значит, для чего-то он им нужен. Может быть и кто-то из его товарищей выжил. «Хотя бы Сяо Лян» — лихорадочно думал про себя парень. В груди теплилась слабая надежда. Улыбка на лице главаря стала шире и безумнее, он спокойно и чуть насмешливо проговорил:       — Ты этого знать не хочешь.       Слова мужчины отозвались эхом, словно набат. Лэй насколько мог быстро вынул из-за пазухи кожанки нож-бабочку. Пот заливал ему глаза. Губы пересохли, и во рту вязало. Раненая рука повисла плетью. Парень встал в стойку наизготовку, в любую секунду готовый напасть.       — Не подходите, суки! — Он сделал рваный выпад.       — Дерзкий пацан. Твоё сопротивление только всё усложняет. — Устало закатил глаза рыжий. — Ну раз в тебе ещё остались силы, развлечёшь нас. — Оскалился он, резко доставая свой пистолет. — Попляши-ка!       Мужчина стал стрелять по ногам Лэй Иня. Намеренно целясь в землю. Парень судорожно отскакивал от пуль в неловких рваных движениях, что походило на странный и жуткий танец. Всё его лицо было в испарине от напряжения, плечо и бедро заливала темно-алая кровь. Пятнами капли падали в разные стороны. На фоне издевательски ржали бандиты. Пули высекали искры, рикошетя о поверхность асфальта в опасной близости от ботинок парня. Звонко сыпались гильзы.       — Давай! Артистичнее! Больше страсти! — глумливо говорил главарь, продолжая стрелять, пока не выпустил всю обойму.       Одна пуля попала в лодыжку Лэя, тот взвыл от боли, роняя нож-бабочку. Он уперся спиной о кирпичную кладку, загнанно дыша и поскуливая. Парень подволакивал простреленную ногу, стараясь не упасть.       Сквозь боль и страх мысли в его тяжелой голове истерически вопили: «Неужели так я и подохну, возле стены, воняющей ссаниной, в кругу этих гиен?!» Лэй изо всех сил старался сдерживать тихие всхлипы.       — Что-то мне не нравится твой танец смерти. Нужно двигаться активнее, да парни?       Те стали мерзко смеяться, несколько из них подошло к мусорным бакам и с грохотом опрокинуло их, вываливая содержимое на землю, зазвенело стекло.       — Пусть сделает несколько экспрессивных па, — ехидно продолжал скалится босс. — Пацан, ты готов?       Несколько его людей, улюлюкая и отпуская скабрезные комментарии, вывалили пустые стеклянные бутылки из-под алкоголя, другие мужчины приготовили биты.        — Cadena Perro! — властно позвал босс.       К нему подошёл самый широкоплечий и высокий из мужчин. Он почтительно протянул ему свою биту.       — Танцуй сатанинское танго-о-о! — издевательски прокричал рыжий главарь. — Жаль у тебя нет пары. Перро, остался ли кто-нибудь из его шайки? — преувеличено ласковым тоном спросил мужчина и тут же быстро выпалил виновато, прикрывая ладонью рот. — Ах да-а-а, они же все передохли! — без зазрения совести выпалил он, довольно скалясь и вставая в стойку подающего. На фоне подбадривающих зычных возгласов, не разрывая зрительный контакт с Лэем, он бросил своим подчиненным — Подова-а-ай!       Перро подбросил бутылку в воздух, как бейсбольный мяч, над битой своего босса. Тот точным ударом послал её в сторону парня. Стеклянная бутылка ударилась об стену, разбиваясь на мелкие осколки рядом с Лэем. Он было дёрнулся в сторону, закрываясь от летящих острых кусочков. Но раненая нога сильно сковывала его движения, поэтому уйти без последствий от осколков ему не удалось. Они впились в кожу его ладоней и, частично, лица. Побежали алые струйки.       — Точно в цель, босс! — прокричал кто-то из его людей. На фоне слышалось победное улюлюканье.       — Шоу та-а-айм! —громко протянул рыжий.       Следующая бутылка полетела в сторону жертвы. Потом ещё и ещё. Безостановочно. Некоторые из них разбивались в момент удара, кусочки стекла летели, безошибочно попадая острым дождём в несчастную цель. Бандиты, смеясь, играючи отбивали их битами. Всё лицо и шея Лэя, куда попадали осколки, были испещрены кровоточащими порезами. Спустя какое-то время парень без сил рухнул на асфальт, усыпанный битым стеклом.       Рыжий мужчина хмыкнул, повёл плечами, как при разминке, и отдал биту ближайшему подчиненному. Бандиты рыжего перестали смеяться. Их лица стали серьёзными. Босс подошёл к распластавшемуся на земле Лэю. Присев на корточки, грубо оттянул его за волосы. Всё его лицо было алым от крови. Парень болезненно вскрикнул.       — Ты расскажешь нам, где ваше убежище, либо я буду смотреть в восхищении, как мой Перро отрывает тебе руки и ноги голыми руками, — тихим голосом процедил мужчина, видя, что парень ещё в сознании.       — Кха-ха… пошёл ты… — сплевывая кровавую слюну, Лэй Инь слабо пробормотал.       Мужчина спокойно вздохнул, не удивляясь такому ответу. Все были наслышаны, как сложно расколоть людей из группировки Уробороса, даже мелких сошек, вроде этого барыги. Он встал и, оглядевшись, увидел поодаль от проулка стоящий мусоровоз.       — Перро, прибери… Здесь воняет, — он метнул взгляд своих светлых глаз в сторону машины.       Мужчина понимающе кивнул. Сначала он содрал с парня куртку, передавая её своим людям. Вся его бежевая футболка пропиталась кровавыми потёками. Кожа, куда не попала кровь, была белее мела. Они достали пакетики с «блестяшками». Деньги, которые он успел получить, продавая свой товар. Молча взяв под грудки Лэя, Перро запрокинул его тело себе на плечо, как пёрышко, будто то ничего не весило. Парень заскулил от боли. Люди клана Фэн молчаливой процессией двинулись в сторону мусоровоза.       Дойдя до машины, один из мужчин разбил битой стекло у водительского кресла. Забравшись в машину, он вырвал провода из передней панели, соединив нужные проводки. Раздался рёв заводимого мотора. Перро подошел к заднему кузову.       — Открывай, — крикнул босс подчинённому за рулём.       Через минуту задний мусоросборник с шумом и металлическим лязгом открылся. Парень начал слабо трепыхаться на плече бугая, в ужасе поскуливая и матерясь. Босс стал разочарованно цокать, вслух вкрадчивым голосом произнёс:       — Лэй Инь, не будем всё усложнять. Мои люди пасли всю вашу компашку несколько недель. Мы знаем, где ты живёшь, твоя семья, — на этих словах парень попытался лягнуть Перро, но тот сжал его сильнее. — Говори, где ваше убежище.       Рыжий кивнул Перро, и мужчина забросил парня в кузов мусоровоза. Босс резко опустил рычаг, и металлические челюсти медленно стали закрываться. Машина громко загудела. Заработал опускающийся пресс, готовый раздавить весь мусор. Лэй истошно завопил:       — Стойте! Не-е-ет!       — Говори, где убежище, и я вытащу тебя, — с нажимом произнёс босс.       Задушено пыхтя, парень трепыхался, изо всех сил вцепившись в металлические челюсти машины. Прилагая все усилия, чтобы не дать им закрыться, он срывается на высокие панические выкрики:       — А-а-а-а-а, я не знаю! Не знаю я! СТО-О-О-ОЙ!       Голос мужчины давил могильной плитой не хуже пресса, готового раздавить свою жертву:       — Говори!       — Постой сказа-ал!       Створки кузова почти закрылись.       — Не-е-ет! — истошно закричал парень.       В этот момент босс отжал рычаг, и пресс остановился. Заглядывая в узкую щель, небрежно бросил:       — Говори.       Запинаясь и рыдая, Лэй проскулил в ужасе:       –… Он убьёт меня-я… м-м-мою…с-семью… всех… Ты не…знаешь, что он такое…       Мужчина повернулся к Перро и спокойно проговорил:       — Лучше отойди, а то он сейчас лопнет, как переспелый помидор, — мужчина снова опустил рычаг, и створки стали захлопываться, запуская пресс. Машина с шумом загудела звуком сминания мусора.       — Нет! Нет! ПОГОДИ! — истерически заорал парень, рыдая, зачастил, захлебываясь и икая. — Чувак, я не знаю, где основное убежище-е-е! Никто не знает… Из мелких вроде меня! Но-но-но-но я…я…я скажу, где лаборатория, откуда я брал това-ар!       — Неинтересно, — холодно отрезал босс, собираясь потянуть рычаг.       — СТОЙ!!! Вам нужен Mendax! Он может знать, где убежище-е-е.       — Кто он? — в голосе рыжего стало чуть больше интереса.       В кузове послышалось копошение и тихие всхлипы:       — … Он… он… связной… между другими подразделениями…       — Как ты понял, что он связной?       Лэй взвыл, всхлипывая громче.       — Или ты нам тут всё сочиняешь? — зло процедил босс.       — Не-не-не-нее!!! Я могу доказать! — протестующе заорал парень.       — Как?       — Случайно подслушал… Я был на собрании, когда мой босс поднял вопрос о моём повышении в иерархии… — задыхаясь, парень икнул. — В тот день в лабораторию приехал он, с проверкой. В разговоре с моим боссом этот мужик сказал пароль.       — Цифра?       — …у-у-у-у… четыреста тридцать два… — всхлипывая, пробормотал Лэй Инь.       Ледяные глаза рыжего стали серьёзнее. Он поджал губы, думая: «Никто из низших не знает цифровых паролей старших чинов. А юнец, похоже, говорит правду. Наконец мы нашли первое звено высшего эшелона Уробороса. «Соломенные сандалии», он же «сандаловая палочка» — связной между различными подразделениями своего клана, он отвечает за контакты с другими тайными обществами. Хмм… как интересно… Mendax… значит "лжец"». По его лицу поползла довольная улыбка.       — Ладно, Лэй, — бархатным голосом протянул босс. — Если твоя информация не подтвердится, я найду тебя и переработаю твою задницу, — он потянул рычаг, ставя его на блокировку.       — Нет-нет-нет! Вытащи меня отсюда! Не оставляй меня так! — заорал Лэй Инь, барабаня по металлическим створкам.       Отойдя в сторону, босс подозвал Перро с остальными подчиненными. Тихо проговорил с легкой усмешкой:       — Sordidus… Теперь его позывной лучше ему подходит… какая ирония, не находите? — улыбаясь, пробормотал он, смотря в сторону мусоровоза. — Ладно. Вытаскивайте эту помойную крысу, он должен описать внешность Мендакса и местоположение лаборатории.       «Смысла выпытывать у него имя их главаря не было никакого, он не входит в круг посвящённых», — думал про себя босс. На фоне истерических воплей Лэя, отдав все приказы, мужчина отошёл поодаль, прикурил сигарету. Поёжился от сырости, набирая знакомый номер. В его обволакивающем голосе слышалась улыбка:       — Господин Го, у меня хорошие новости.       Из трубки послышался заинтересованный голос Го Куана:       — Рассказывай, Ксинг Дáофу́.       В светлых радужках мужчины блеснул азарт. Как у человека, который сделал высокую ставку и уверен в выигрыше. Его тихий голос сочился удовлетворением. Выпуская сизый дым, он произнёс:       — Похоже, нить нашла иглу.              

***

      В большом просторном помещении — искусственное холодное освещение люминесцентных ламп. Они раздражающе гудят и щёлкают. Здесь пахнет специфическим химозным запахом. Все окна заклеены тёмной плёнкой. Естественный свет с улицы сюда не попадает. В комнате вдоль стен стоят металлические стеллажи, на полках которых выстроились банки разных размеров с мерными колбами и склянками разных форм. Почти всё пространство занимают ровные ряды химических лабораторных столов. Кое-где стоят компьютеры и микроскопы с образцами в пробирках, под столами — газовые баллоны для горелок. По потолку через всё помещение идёт вентиляционная гофра. Здесь несколько вытяжек, но они всё равно не спасают от этой химозной вони. На полу то тут, то там брошенные стулья на колесиках, какие-то разлитые пятна неизвестного происхождения, разбросанные документы, забитый шредер возле входа. Они застигли их врасплох. Раньше людям Уробороса удавалось скрыться, как только Хэ Чэн получал наводку на новое местонахождение лаборатории. Если быть точнее, эта была пятнадцатой по счёту.       Чэн застал А Цю склонившимся над бумагами, в перчатках, он одной ладонью опирался о столешницу, а другой прикрывал нос и рот носовым платком.       — Смотри не надышись испарениями, — серьёзно проговорил Хэ.       Цю Гэ оглянулся в его сторону, отнимая платок от лица:       — Куан хорошо потрудился. Вовремя захлопнул мышеловку.       — Нашёл что-нибудь интересное? — тихо прошелестел мужчина, приблизившись к столу.       — Пока нет, здесь работы на пару недель. Они не успели всё уничтожить.       Би нахмурившись, размял шею и повёл плечом, разминая его. Чэн всё это время не сводил с него изучающего взгляда.        — Как твоё плечо?       В низком спокойном голосе, обычно столь нейтральном, ему показалось, или он стал на пару градусов теплее?.. Блондин слабо ухмыльнулся, говоря:       — Нормально. На мне всё заживает как на собаке.       Чэн отвёл от него взгляд, осматриваясь в лаборатории. Прошёл к стеллажу, цепляя банку с порошком, который искрился мелкими блёстками. Серьёзно произнёс, взбалтывая содержимое банки:       — Всех людей отсюда увезли в штаб. Среди них большинство — химики. Я уже отдал распоряжения на счёт тел. Проследи, чтоб здесь хорошо убрали. Наша разведка уже работает.       — Их допросят, возможно удастся узнать имена хотя бы среднего эшелона из окружения этого ублюдка.       Чэн тяжело вздохнул, ставя банку на место.       — Пока не удается идентифицировать личность Сун Фенга. По описанию внешности, которое дал Тянь, мы составили фотороботы на обоих. Полиция прошерстила свои базы. И проверила сведения на похожий почерк преступлений, пока, к сожалению, никаких зацепок.       Би, поморщившись, отложил документы и бесшумно подошёл к Хэ Чэну.       — Падальщик и Куан говорили о связном, его позывной — Мендакс. Приходилось слышать о нём?       Чэн, чуть помолчав, проговорил задумчиво:       — Мне нет… Но, вот что любопытно, их позывные все на латыни, заметил...?       — Прямо как подсказка с обезьянками… как она звучит? — глухо пробормотал Би.       Хэ Чэн достал смартфон, проверяя собранные сведения в папке с досье, пролистав документ, он прочел вслух:       — Audi, vide, tace.       — Услышь, узри, молчи, — тихо повторил Цю.       — Я более чем уверен, что главарь Уробороса заявится на инициацию. Дата уже известна. Слышал, как некоторые пытаются заполучить голоса на выборах Владыки воскурения. В этом году активнее чем обычно. Нужно организовать банкеты в разных точках города. Главы кланов до последнего не должны знать местоположения проведения Ритуала.       — Эта крыса, которая помогает ему. Он сливает всю инфу. А значит входит в наше самое ближайшее окружение. Главы, их правые руки, командиры, отвечающие за безопасность. Поэтому лаборатории были покинуты, когда мы их находили… Необходимо сузить круг подозреваемых и найти двойного агента.       — Его союзник сидит в тени своего хозяина. Он терпелив. Затаился и наблюдает. Дёргает за ниточки, манипулирует и выжидает.       — Чего он ждёт? — брови Би удивленно поползли вверх.       Хэ метнул взгляд на настенные часы, висящие над входной дверью. Его глаза застыли на медленно ползущих стрелках. Чуть помолчав, он отрешенно пробормотал:       — … подходящего… момента.       — Так много вопросов, так мало ответов. Всё по классике, — иронично проговорил Цю Гэ, складывая руки на груди.       Хэ Чэн прикрыл глаза. Мысли закружились, сменяя одна другую, и он снова почувствовал сильную головную боль. Виски словно сжимало металлическим обручем. Рядом послышался серьезный голос напарника:       — Ты вообще отдыхаешь?       Он открыл тяжёлые веки, устало смотря в знакомые глаза:       — Не опекай меня. Сейчас на это нет времени.       Цю глухо хмыкнул, всем видом показывая молчаливое: «Ну-ну, знаю я всё. Да-да… пошел я на хер… ага. Сон для слабаков. Плавали. Знаем».       Чэн медленно направился к выходу, бросая небрежно:       — Поспешим. Надо заехать к господину Цзяню, обсудить все организационные вопросы по поводу инициации.              

***

      — … мир наполнялся гаммой серых и чёрных оттенков разной плотности, заворачивая и закручивая сюжеты в знакомой последовательности. Сначала я ощутил, как тень стала расти, затапливая то место, где я находился. Это склизкое мерзкое чувство… от того, как темнота входит в меня. Она проникает всюду. Через мой нос… через уши. Сквозь провалы глазниц. И я был растерян, так как мне чего-то не хватало. Потом медленно пришло осознание. Зрения… чтобы наконец рассмотреть происходящее. Мне стало страшно, и я стал двигаться на ощупь…       Хэ Тянь лежал на кушетке в кабинете госпожи Минчжу. Он пришёл на сессию после школы. Два раза в неделю он был обязан посещать её. Обычно он не любил эти часы, нужно было говорить на темы, которые он предпочитал избегать. Потому что ему казалось, что в его случае разгребать придется слишком много дерьма… «Целые Авгиевы конюшни», — ядовито комментировал он про себя. Работы на несколько лет, чтобы от терапии был хоть какой-то толк. Эти мысли его угнетали. Они часто говорили о его снах. Минчжу Пэн задавала ему наводящие вопросы, чтобы расшифровать их. Как раз на днях ему снова приснился кошмар…       — Наше подсознание говорит с нами через сны и кошмары. Однако, символический язык снов уникален для каждого сновидца. По сути, только ты сам можешь понять, о чём он. Что тебя беспокоит, какой страх… и так далее. Иногда можно получить ответы, которые не получается найти другими способами. Попробуйте описать окружающий вас мир.       Тянь прикрыл веки, стараясь вспомнить детали своего сна:       — Я постоянно запинался о какие-то предметы, мебель, коробки… мусор на полу. Я наступил на битое стекло и порезал ногу… боль от пореза ощущалась такой реалистичной… Я слышал голоса мужчин в ангаре. Их насмешки надо мной… Они выклевали мне глаза, — хрипло проговорил Хэ.       — Выклевали? Не выкололи?       — Да… я не знаю почему. Я их не вижу… но почему-то знаю, что они стервятники.       — Они не люди?       Тянь замолчал, думая, что ответить. Пожевав губы, проговорил:       — Люди… но они не говорили, как люди, а издавали такой странный птичий щебет. Я слепо бродил в темноте, отчаянно протягивая руки, ощупывая поверхности. Тщетно ища выход… я звал знакомые мне имена. Близких… Хоть кого-то, кто меня знает… Много позже я нашёл выход и даже дошёл до людей. Я просил о помощи, но… мне никто не верил. Что мне выклевали глаза… Все, кого я касался, отшатывались в страхе или недоверии. Говорили, что я безумец.       — После того, как вы нашли людей, они говорили по-птичьи или на человеческом языке?       Тянь удивился её вопросу и даже тому, что вспомнил, растерянно говоря:       — По-человечьи. А это важно?       — Пока продолжайте, потом попробуем расшифровать эти образы.       — После этого меня похитили вновь эти стервятники. Утащили меня в ангар. Там пахло сыростью… и ощущался простор из-за эха. Я слышал звук качающихся цепей с крюками, свисавших с потолка… Они смеялись. Потом замолчали. Кто-то из них стал оправдываться перед их боссом. — Тянь запнулся. Он напряжённо сжал пальцы в кулаки, хотя до этого его руки расслабленно лежали вдоль тела. По коже побежали мелкие мурашки. Его голос дрогнул. — Он едва закончил последнюю фразу, как босс выстрелил ему прямо в голову. Всё произошло за доли секунды… я… я, — Тянь сглотнул, ощущая, как его пробирает легкая дрожь. — Что-то подступило к горлу. Я чувствовал, что сейчас закричу. Боюсь, если открою рот, чтобы что-то сказать… не смогу остановиться. Я не видел… Но звуки были такие отчётливые, а ощущения реальные. Я чувствовал, как щёлкают мои нервы. Будто на американских горках перед резким падением. И в моём разуме стали мелькать картинки, как кино… Словно в замедленной съёмке тело мужчины упало камнем, распластываясь на бетонном полу ангара… Я так чётко ощущал, как его кровь и кусочки мозга каплями стекают с моего лица… в нос ударил запах пороха и, сладковатый, железа, — Хэ чувствовал, что ему сложно вдохнуть. Он надсадно закашлялся, резко сгибаясь из положения лёжа. Сидя, Тянь царапал по ткани футболки в области рёбер. Сквозь свои попытки унять непрошенный кашель, он задушено выплюнул. — Кха-кха… я до сих пор чувствую медный запах крови на своей коже. Чувствую себя испачканным… кха-кха… мне хочется помыться… Когда я проснулся… несколько часов пытался смыть… но, кха-кха, не помогало… Я даже сейчас ощущаю её на себе… — кашляя, он почувствовал сильный приступ тошноты, резко захлопывая ладонью рот.       Женщина быстро встала со своего кресла и присела к нему ближе, беря за дрожащую ладонь. Всматриваясь в его слезящиеся глаза, проговорила:       — Хэ Тянь, дышите медленней. Пока остановитесь, не стоит продолжать, — спокойным глубоким голосом она стала говорить ему, что делать. Каждое слово звучало отточено и чётко, хотя Тянь слышал его будто бы издалека, как из вакуума. — Слушайте мой голос. Дышите медленно через нос. Верно… Выдыхайте также медленно носом.       Она считала до трёх, побуждая его дышать или сделать задержку. По его ощущениям прошла целая вечность, пока он наконец не задышал нормально. На самом деле прошло от силы минут семь…       — Реакция вашего тела нормальна. Вы продолжаете проживать травму, — врач поднесла ему стакан воды.       Глотнув, Тянь прочистил горло, стараясь придать своему голосу уверенности, и спросил её, чуть осипшим тоном:       — Так и… просветите меня, док, что значат эти образы?       — Вы бродили по ангару в поисках выхода много времени, а потом и в городе. Нашли людей. Просили о помощи. Вас видели все, но будто бы никто не мог рассмотреть, — она замолчала и задумчиво проговорила, внимательно разглядывая Хэ. — Такая потрясающая способность зрения — смотреть и не видеть. Я думаю, это хорошо описывает мир человека, который столкнулся в жизни с ужасом и болью. — Тянь передал ей пустой стакан, отводя взгляд, погруженный в свои мысли. — Вам выклевали глаза, причём в вашем сне буквально это сделали стервятники, которые слетаются поживиться мертвечиной… Это что-то на грани между жизнью и смертью. Есть ситуации, в которых человек испытывает ощущение близкой пропасти, он замирает и отстраняется от боли. Он, как вы, попадает в слепую зону, мир травмы, где идти можно только на ощупь. А просьбы о помощи не находят отклика, ведь окружающие не верят в происходящее. Как можно смотреть на человека с поражёнными глазами и говорить, что вы безумны? — чуть помолчав, она продолжила: — Я думаю, что речь идёт о насилии и слепоте. Для тех, кто оказывается рядом с происходящим злом, смотреть на него и не отводить взгляд бывает невозможно. Ведь поднять глаза в данном случае означает присоединиться к боли. Стервятники выклевали вам глаза. Я думаю, что буквально страх может ощущаться именно так. «Я прикоснусь к твоей боли, а она уничтожит что-то очень хрупкое во мне. Возможно, нечто похожее даже случалось в моей жизни. Но смотреть на это невозможно. Нет, совсем никак». Поэтому они выбирают верить в иллюзии. Что это вы безумны. С вами что-то не так. Вы здесь лжёте…       Тянь молчал, глубоко погружённый в свои мысли. Минчжу проговорила серьезно:       — Знаете, Тянь, часто в судебной практике случаи подобно вашему… Здесь совершенное преступление состоит не в убийстве жертвы, а в том, чтобы добиться молчания свидетеля, глухоты судей и противоречивости показаний. Ведь, если нейтрализовать адресанта, адресата и значимость показаний, то в результате не будет референта: не было совершено никакого преступления. Другими словами, когда свидетель слеп, судья глух, а показания потеряли связность и смысл, преступление остаётся незарегистрированным и, следовательно, с таким же успехом этого могло и не случиться. У меня возникает вопрос к таким историям: кому все же выкололи глаза? Тому, кого похитили, совершив над ним насилие или тому, кто отказывается это видеть? — она замолчала, давая возможность Хэ ответить, но он молчал. — Скажите… сейчас, Хэ Тянь, у вас ведь есть люди, которые не отворачиваются от вас? Юноша напряжённо жевал губы, ковыряя заусенец на большом пальце. Он тихо пробормотал:       — Да.       Чуть помолчав, поднял тяжёлый взгляд и проговорил устало:       — Если бы не было я… вряд ли бы я справился со всем этим, — он отвёл глаза в сторону.       — Тянь, мы здесь так много говорим об осознанности. И отсюда вытекает логичный вопрос, — её взгляд был таким ясным и проницательным, выносить его было сложно.       «Ощущаю себя бабочкой, распятой иголками и запертой в стеклянную рамку, под ярким светом картинной подсветки… вместо прожектора», — горько усмехнувшись, подумал Тянь. Доктор Пэн уже начала озвучивать свой вопрос.        — С какой периодичностью вы соскакиваете в пропасть?       Хэ Тяжело выдохнул. Почему…? Почему такие вопросы бьют молотом Тора по самому сердцу? Он слышал её голос словно издалека.       — Несколько сессий назад вы говорили об усилении вашей депрессии… В период годовщины смерти матери. Опишите ваши чувства метафорами… Образами.       — Почему именно так? — его голос звучал отрешённо.       — Иногда пациентам так проще. Лягте на кушетку, мы попробуем погрузиться в ваше бессознательное. Ассоциации расскажут мне чуть больше. Если мы будем говорить как обычно, вы снова начнёте закрываться.       Тянь сощурил глаза, устало её прожигая угрюмым взглядом. Она поняла, о чём он думает, и с лёгкой улыбкой миролюбиво произнесла:       — Вы это делаете неосознанно. У психики свои защиты. Она сама выстраивает стену… помимо вашей воли. Поэтому давайте попробуем?       — Это ведь не гипноз? — недоверчиво посмотрел на неё парень.       — Нет. — Тепло улыбнулась ему она.       Тянь вздохнул и улёгся назад на кушетку.       — Закрывайте глаза и вдыхайте глубоко и медленно. Вы должны очистить свой разум от мыслей. Расслабиться настолько, чтобы это напоминало состояние полудрёмы.       Хэ Тянь прикрыл густые ресницы. Постарался успокоить дыхание и максимально расслабиться, хоть после недавно пережитого опыта ему было непросто. До него донёсся тихий спокойный голос психиатра:       — Ваше тело тяжелеет… веки наливаются свинцом. Сначала тяжелеют ваши лодыжки, пятки, каждый палец ног, от большого к мизинцу… Дыхание замедляется… ваши икры, колени и бёдра становятся тяжёлыми… Таз, спина и грудная клетка становятся неподъёмными. Позвоночник тяжелеет, ваши руки от ладоней до локтей наливаются свинцом… Постепенно тяжесть перетекает выше с предплечий к плечам. Медленно ваши лопатки расслабляются, также как костяшки ваших ладоней… Затем шея… каждый позвонок. Ваша голова тяжелеет, челюсти разжимаются, язык, мышцы лица, уши… Ваши веки уже такие тяжёлые… Сейчас вы ощущаете мелкое покалывание во всём теле… постепенно оно перетекает в непередаваемую лёгкость. Вы словно парите в невесомости…       Тянь действительно старался расслабить по очереди каждую частичку своего тела, слушая глубокий, обволакивающий голос Минчжу. Порой он ощущал, как его мысли стали уплывать, как это обычно бывает, когда мы начинаем засыпать.       — … представьте перед мысленным взором белый-белый экран. Не открывая век, поднимите глаза вверх, отметьте, что экран поднимается высоко-высоко, даже края не видно. Затем опустите взгляд вниз, проследите, что и внизу экран закрывает весь горизонт. Проделайте тоже самое с правой и левой стороной. Теперь посмотрите в центр. Вы заметили? — её голос стал чуть более эмоциональным. — Экран уже не белый. На нём возникают какие-то размытые образы, некие силуэты, картинки… Возьмите мочалку или кисточку и белую краску и сотрите. Закрасьте… растворите те картинки, что появились. Немедленно проступят новые. Их вы тоже быстренько сотрите.       На удивление, перед мысленным взором Тяня действительно стали мелькать кадры. В основном рутина его будней. Все те вещи, которые мы делаем каждый день. Знакомые лица ребят в школе. Брата. Конечно же, Шаня — его ему не хотелось стирать.       — … вам нужно пропустить эти первые образы, нам нужны не они. Где-то через три-четыре минуты ваш мозг в ужасе начнёт выкидывать на экран всё, что у него накопилось. Картинки будут становиться ярче, интереснее, станут более объемными и похожими на артхаус. Какими бы захватывающими не оказались сюжеты, как бы вам не хотелось посмотреть «что же будет дальше», без сожаления стирайте всё. Стирайте и стирайте. Ваша задача — чтобы экран оставался белым. Самое интересное, что вместе с образами, вы стираете и ваш внутренний диалог. Сейчас вы скорее всего уже ощущаете, как начинаете проваливаться в дрёму. Ваш мозг, испугавшись этого состояния молчания, выкинул вас в сон. Теперь, прежде чем я буду задавать вам вопросы — ещё кое-что. В какой-то момент вы внезапно поймёте, осознаете, догадаетесь, почувствуете, ощутите, что знаете ответ. Это может оказаться образ, слово, звук, что угодно, и вы сначала можете и не понять, что это — ответ. Главное в эту секунду другое: ваше подсознание поняло, что вы готовы его слушать. Запрос отправлен, итак… Опишите ваши чувства в острой фазе депрессии. Те, которые только начинают усиливаться, но ещё не достигли концентрированного отчаяния. На что это похоже?       Прислушавшись к своим ощущениям, Хэ Тянь поморщился. Спустя минуту тишину кабинета прорезал его шелестящий тихий голос:       — … это как… словно у меня нет хороших ожиданий по поводу будущего, поэтому ты ничего делать не будешь, — он напряжённо сглотнул ком. — А будешь лежать и корнями, которые прям со спины и задницы прорастают в диван и дальше к соседям… фиксировать себя, чтобы не двигаться — смысл двигаться, если завтра… всё еще хуже.       — Продолжайте, — тихо проговорила Минчжу, что-то записывая в свой блокнот.       Тянь иронично и горько усмехнулся:       — … Кажется, я случайно позволил тьме поглотить свет во мне. Так словно я повторяю про себя речитативом одни и те же слова, будто меня перевели на автоответчик. Ну и понеслась, мои мысли — мой собственный ад. Мне плохо. Утомляет даже собственный внутренний голос… Хочется услышать что-то извне… что-то, чтобы перекрыло мои мысли… — на мгновенье Тянь умолк, будто бы прислушиваясь, и тихо продолжил, — Я слышу звук такой ревущий, от него закладывает уши.       — Что звучит столь оглушающе внутри вас?       Юноша задумался и после недолгой паузы неуверенно произнёс:       — Нарастающий гул… нет вой. Это похоже на отчаянный волчий вой… Он такой жалобный. Безысходный…       — Вы что-нибудь видите вокруг себя в тот момент? — поинтересовалась Минчжу.       Было странно лежать с закрытыми глазами и в полудрёме отвечать на не менее странные вопросы, но он решил довериться её опыту и хрипловато проговорил:       — … вокруг темно и холод. Вой нарастает.       — Где-нибудь есть источник света, хоть что-нибудь?       Тянь устало вздохнул, глухо бормоча:       — … он далеко, — его голос такой ломкий, тихий. — У меня нет сил встать… и идти к нему. Даже ползти не могу… и вой такой громкий.       — Символически, что может издавать этот вой? Откуда он идёт? Прислушайтесь к телу, и укажите место на себе.       Тянь слабо потянулся ладонью к груди, его пальцы скользнули к солнышку. В разуме возникла отстранённая мысль: «Я не слышу… не слышу собственных мыслей за… за оглушительным гулом собственной боли». Он глухо пробормотал:       — … здесь, — подушечки пальцев словно обожгло жаром. — … моя… боль.       — Что в данную минуту вы ощущаете? — уточнила доктор Пэн.       Тянь сжал зубы выдавливая порывисто:       — … бессилие.       Юноша услышал скрип кресла, будто женщина уселась в нём удобнее. Её голос стал немного ближе:       — Хэ Тянь, мы вместе встанем и сделаем шаг, хорошо?       — … зачем? — его голос прозвучал отстранённо, почти безразлично.       Минчжу спокойным, умиротворяющим голосом ответила:       — Очень сложно выжить в темноте, почти невозможно… Поэтому тебе нужно двигаться к свету… И потом, нам надо найти источник воя.       Парень тяжело вздохнул, представляя, как раскачивается, лёжа на мёрзлой земле во тьме, стараясь толкнуть своё тело в сторону звука. Оно плохо слушалось, словно он был парализован. Изо рта вырвались облачка пара. Жалобный вой стал каким-то хнычущим, похожим на плачь.       — Представь покалывание в стопах ног — они теплеют, постепенно у тебя появляются силы сесть.       Хэ старался ярко представить то, о чём его просила врач, и, что удивительно, Тянь действительно ощутил тепло и лёгкое покалывание в стопах. Это сильно его удивило, отчего мурашки прокатились по всему телу и он поёжился. Парень представил, как сел и начал растирать руки, дышать на них тёплым дыханием, греть, затем согретыми ладонями Тянь попробовал растирать колени и икры. Представлять все эти действия было необычно, особенно потому что они будто немного накладывались на реальность, хотя он всё это время лежал на кушетке в кабинете психиатра. Тишину нарушил осторожный голос доктора Пэн:       — Попробуй встать и сделать один шаг в направлении звука.       Хэ сделал как она просила. Первый шаг ему дался непросто. Он балансировал, стараясь удержать равновесие и не рухнуть. Сил шагать было всё ещё недостаточно.       — Мне тяжело стоять, — неуверенно проговорил Тянь.       — Дай себе время привыкнуть, — твёрдо ответила доктор Пэн. В её голосе — всё больше тепла.       Чуть помолчав, она продолжила:       — Представь, что твои стопы приклеиваются или магнитятся к поверхности земли, но отрывать их тебе совсем несложно. Попробуй медленно двигаться на звук.       Тянь сделал, как она просила, шаги были довольно странные. Неловкие, но всё же они у него стали получаться. Он побрёл к источнику звука.       — Что ты видишь?       Вдалеке стал виднеться серый небольшой комок.       — Пока не понимаю… но оно плачет. Щенок что ли?       Он ускорил шаг, вдали юноша заметил, как пушистый комок метался из стороны в сторону, издавая лающие скулящие звуки, приблизившись к нему на безопасное расстояние, Тянь разглядел его.       — Кто это? — заинтересованно спросила Минчжу.       Тянь, помявшись, неуверенно произнёс:       — Кажется, волчонок.       Ему захотелось его успокоить. Здесь было так темно, одиноко и холодно, Тянь неуютно поёжился.       — Где же твоя мама? — печально спросил он, подходя к нему ближе.       Волчонок, обратив на него внимание, стал рычать, сначала настороженно. Потом отчаяннее, озираясь в темноте и не решаясь ни убежать, ни спрятаться, потому что здесь попросту негде было спрятаться.       — Он боится. Что мне делать? — робко спросил Хэ.       Тянь присел на корточки напротив малыша. Тот стал агрессивно тявкать на него, принимая свой самый грозный вид.       — Попробуй его успокоить, — осторожно посоветовала Минчжу Пэн.       Хэ медленно приблизился к нему, говоря какие-то ласковые слова и потянулся ладонью в его сторону. В серых глазах Тяня промелькнула светлая печаль. «Огрызаешься, прямо как один рыжий свирепый котяра», — хмыкнул он, слабо улыбаясь своим мыслям и с опаской поднося пальцы к мордочке малыша, чтобы понюхал сначала. Волчонок, недолго думая, тяпнул его за ладонь, продолжая рычать, не разжимая маленькой пасти. Тянь рефлекторно поморщился. Реальные пальцы при этом неприятно кольнуло.       — Кусачий, — прошелестел Хэ.       Не вырывая ладонь из его пасти, Тянь легонько протянул свободную руку к серой макушке. Погладил между мохнатыми ушами указательным пальцем. Малыш усилил хватку, и по коже пальцев покатилась капелька крови. Волчонок, не разжимая пасти, продолжал устрашающе рычать.       — Такой маленький… храбрый малыш, — он продолжал гладить его по шёрстке между подрагивающими ушами. — Просто напуганный ребёнок…? — тихо пробормотал Хэ.       — … что тебя могло успокоить в детстве? — тихо спросила Минчжу.       — Меня? — удивлённо произнёс юноша.       Тянь чуть помолчал в задумчивости. Его губы тронула лёгкая улыбка и он пробормотал:       — Колыбельная.       — Тогда спой ему, Тянь, — прошептала она.       Парень, продолжая медленно поглаживать волчонка от макушки до спины, очень бережно, тихо начал петь песню, которую его мама пела ему, когда он был маленьким. Она всегда его успокаивала. В то время родители часто слушали пластинки с ABBA. И одну песню Хэ Сюин особенно любила. Тянь мысленно тихо запел. От сердца, словно слыша мягкое тиканье часов:              Long awaited darkness falls       Casting shadows on the walls       In the twilight hour I am alone       Sitting near the fireplace       Dying embers warm my face       In this peaceful solitude       All the outside world subdued       Everything comes back to me again       In the gloom       Like an angel passing through my room              Волчонок вздрогнул, направляя удивлённый взгляд своих серых глаз. Он всё ещё негромко порыкивал, но уже не так уверенно. Его воинственность постепенно сходила на нет. Ведь от Тяня не исходило угрозы. Медленно малыш успокаивался, его мохнатые уши подрагивали, прислушиваясь к голосу юноши.              Half awake and half in dreams       Seeing long forgotten scenes       So the present runs into the past       Now and then become entwined       Playing games within my mind       Like the embers as they die       Love was one prolonged goodbye              Волчонок медленно раскрыл пасть, отпуская ладонь Тяня, замирая и следя за действиями Хэ Тяня. Тот продолжал тихо петь ему и гладить по спине, зарываясь в жёсткую серую шерстку. Отмерев, малыш робко лизнул парня в укушенное место, слизывая алую капельку. Тянь печально и тепло ему улыбнулся, разводя ладони и приглашая его на руки. Щенок осторожно обнюхал его ладони, касаясь кожи влажным носом.              And it all comes back to me tonight       In the gloom       Like an angel passing through my room              Тянь медленно поднял его на руки, прижимая к груди и продолжая поглаживать маленький серый комочек. Волчонок льнул к нему, тыкаясь носом в подмышку, широко зевнув, он прикрыл глазки-бусинки. Парень развернулся в сторону слабого света и медленно побрёл на тусклые лучи, продолжая тихо петь последние строчки. В сердце болезненно щемило. От светлой грусти по времени, которое уже не вернуть… Дрогнувшим голосом, он проникновенно пропел:              I close my eyes       And my twilight images go by       All too soon       Like an angel passing through my room              Дорога расплывалась перед его взором, словно запотевшее стекло. Он остановился. Шмыгнув носом, Тянь зарылся лицом в пушистую макушку. Просто стоял и вдыхал его запах, жёсткая шерсть щекотала кожу, а тёплое мерное дыхание спящего малыша успокаивало. Спустя пару минут он вздохнул и продолжил путь к свету.       Издалека до него донёсся тихий голос Минчжу:       — … Хэ Тянь? У тебя получилось?       Отмерев, он глухо пробормотал:       — Да. Он спит… мы идём к свету.       — Хорошо. Представь место, которое у тебя ассоциируется с домом, с уютом. Это должно быть что-то светлое, место в котором ты чувствуешь себя счастливым. Безопасное место… Какое оно? Опиши его пожалуйста.       Сосредотачиваясь, Тянь немного помолчал. Волчонок в его руках встрепенулся, просыпаясь. Он сонно уставился на удивлённого юношу и, тявкнув, зачервячился, требуя, чтобы его отпустили. Хэ Тянь, усмехнувшись, спустил его с рук и заметил, что вокруг уже не пустое тёмное ничто. Он стоял на знакомой брусчатой садовой дорожке, вокруг раскинулся изумрудный полог из травы и белоснежных цветов.       — … ммм… я в саду. Свет стал ярче.       — Иди к источнику.       Волчонок жался к его ногам, не решаясь отбегать далеко от Тяня. Становилось теплее, он почувствовал ненавязчивый цветочный аромат. Брюнет заметил, как возле тутового дерева мелькнуло что-то знакомое…       — Тянь, что ты ищешь?       Хэ сглотнув робко пробормотал:       — … моё солнце.       Он ускорил шаг, стараясь поскорее приблизиться к чему-то, как ему казалось, до боли знакомому, продираясь сквозь цветочные кусты, откуда пробивался яркий тёплый ослепительный свет. Тянь сощурился, ослеплённый этим сиянием, глаза непроизвольно слезились от его яркости. Хэ Тянь сделал усилие, разлепляя длинные ресницы. Его радужки вздрогнули от неожиданности. А сердце ёкнуло, пропуская удар.       Перед ним чуть на отдалении стоял Шань. Он склонился над веткой куста и, брезгливо морщась, разглядывал большую гусеницу на листе. Рыжий почувствовал его пристальный взгляд и поднял янтарные глаза. Вот, они магнитятся на Хэ, и он в своей обычной гоповатой манере саркастично пробурчал:       — Чё встал как истукан, придурок?       Тянь прыснул, сгибаясь пополам. Резко распахнув слезящиеся веки в приступе смеха, он пытался утереть выступившие слезы. Парень всё ещё лежал на кушетке в кабинете Минчжу. Она как раз удивлённо смотрела на его реакцию.       А парень всё никак не мог унять приступ тихого смеха со слегка истерическими нотками.       — Что вас так рассмешило?       Тянь отнял одну ладонь от слезящегося глаза и, подавляя смешок, с трудом проговорил:       — Моё солнце, — про себя отстранённо думая, что лучше плакать в кабинете психотерапевта, чем не мочь перестать истерически ржать в кабинете психиатра.       — Ну, кое-какие ответы я сегодня получил, — успокаиваясь, пробормотал Хэ Тянь.       Она тепло улыбнулась ему:       — Значит, терапия работает. Знаете, Хэ Тянь, вы молодец.       Парень закусил нижнюю губу, прямо глядя в её темные глаза.       Минчжу Пэн серьёзно продолжила:       — Вы учитесь принимать себя в самые тёмные времена, а на это нужна определённая доля смелости… Входить в свой страх. Не каждый так сможет. Подавляющее большинство скрывает непрожитую боль, горе, потерю, фальшивым оптимизмом — это как прикрыть ковром дыру в полу. Трещины уже добрались до фундамента. И всё вроде бы удобно, практично — не видно следов раскола и этой зияющей ямы. Но в один прекрасный момент случайно наступив на провал, даже через ковёр, вы провалитесь… Иногда всматриваться в свою душу просто необходимость… чтобы выжить. Понять вдруг, что она, под пластами невыплаканного, горячая, звонкая, восстаёт из пепла, всё ещё способная гореть, — чуть помолчав, она проговорила. — Я оставлю прежние дозировки ваших препаратов. Если у вас ко мне нет на сегодня больше вопросов…       Хэ Тянь отрицательно мотнул головой.       — Тогда увидимся в следующий вторник в это же время.       — Да… спасибо, — он засобирался, вежливо попрощавшись.       Сумерки медленно опускались на город. Тихо застрекотала одинокая цикада. Тянь задумчиво брёл в сторону метро. С теплом вспоминая Шаня. Его вид сильно рассмешил Тяня, в этой их медитационной практике, так для себя её обозвал юноша. Такой же как в жизни. «Самое время любить в лютые времена, да док? Мы с Шанем выстоим в непогоду и в шторм… Принимать не вмещаемое в сердце — самое время…?» — подумал Тянь, поджав губы и сжав футболку в районе солнышка. «С огромной силой обнимать свою беспомощность… Опираться на большее, чем ты сам».       Он потянулся к смартфону и начал набирать номер, слушая гудки. Трубку сняли не сразу:       — Привет, Малыш Мо, — протянул Тянь преувеличенно весёлым голосом. — Что делаешь?       — Привет… да, — на фоне что-то зашуршало. — Заканчиваю смену. Устал, что пипец… — вздохнул Рыжий.       Хэ Тянь почти видел хмуро сведённые брови Шаня и маленькую морщинку на его лбу. Он тепло хмыкнул себе под нос.       — Как всё прошло? — осторожно спросил Мо.       Тянь открыл рот, подбирая слова, собираясь в красках расписать свою версию, чтобы Шань не волновался, но застыв, вспомнил последние слова Минчжу, отчего совесть неприятно кольнула его. Вздохнув парень, чуть помявшись пробормотал:       — Честно…? В начале очень не очень… Пересказал ей последний кошмар. Меня не хило так треморило после… Но потом попустило. Затем она решила попробовать новую практику… ммм… работы с подсознанием, чтобы вытащить некоторые ответы, которые не выходило получить стандартным способом.       — И как оно? — тихо спросил Рыжий. Шуршание на фоне затихло.       — Ну… кое-какие ответы получилось найти. Правда, не все.       Шань, немного помолчав, сказал:       — Ничего, псина сутулая, в чём мы с тобой оба мастера, так это в зализывании ран.       Улыбаясь, Тянь прикрыл глаза. С нежностью подумав: «В тебе намного больше любви, чем боли от полученных ран». Вслух же усмехнулся:       — Точнее и не скажешь, солнышко!       — Как ты меня назвал?! — послышался раздраженный голос Рыжего.       — Ты моё солнце, — бархатным елейным тоном протянул Тянь. — Я знаю, ты покрасне-е-ел.       — Так всё! Я кладу трубку, придурок! — возмущённо крикнул Мо.       — Блефуе-е-ешь, — хитро протянул Тянь.       — Нет!       Брюнет притянул экран смартфона к губам, чмокая тот. Быстро прикладывая его к уху и слушая чужое недовольное сопение.       — Ты вруша, Шань, сказал, что бросишь трубку, но всё ещё висишь, — кокетливо прошелестел Хэ Тянь.       — И за что я тебя терплю, мудака, спрашивается? — устало пробубнила трубка.       — Ты меня любишь, — довольным котом промурлыкал Тянь, неторопливо подходя ко входу в метро.       Рыжий громко фыркнул:       — Да я тебя ненавижу, псина сутулая!       — Так ненавидишь, что запомнишь на всю жизнь? — прыснул Хэ Тянь.       — ДА! — свирепо выплюнул Мо.       — Это любо-о-о-овь.       Последнее, что услышал Хэ перед короткими гудками, это то, как сокрушённо простонал Рыжий.