Wolf in a Cage

      О, действительно, дьявол делает нас порочными,

      Но нам это даже по нраву, когда мы пляшем под его дудку, а он ухмыляется.

                   В студии было темно. С улицы доносился подвывающий ветер. По стёклам панорамных окон стекали бурные потоки воды. Сквозь поверхностный и тревожный сон он услышал шорох, как если бы кто-то возился с замком входной двери. Тянь ошалело распахнул припухшие веки. Он ощутимо вздрогнул. Несколько секунд он не мог осознать, где кончается сон, а где начинается реальность. Сколько раз ему снился этот сюжет, когда кто-то вваливается к нему домой, похищая или убивая на месте. Хэ весь напрягся, прислушиваясь к каждому звуку. Нервно сглотнув, он достал пистолет из-под подушки и рывком потянулся к смартфону, который лежал рядом. Ткнул в экран пальцем — тот не подавал признаков жизни. Шестерёнки мыслей туго крутились. В голову пришла удручающая мысль о том, что батарея сдохла. Тянь зажмурился, поджав губы. Приехав домой, он был так измотан, что забыл поставить его на зарядку. Со свистом выдыхая, Хэ подумал: «Камеры не посмотреть!». Его окатило словно ледяным душем, внутри стал ворочаться такой знакомый страх на пару с паранойей. Скинув одеяло, Тянь неловко перекатился на противоположную сторону постели и сполз на пол. Он отрывисто и часто дышал, чувствуя, как начинает заходиться сердце. В темноте плохо было видно прихожую. Он хотел было встать, чтобы включить ночник, но снова услышал, как кто-то пытается отпереть. Тянь лихорадочно стал искать положение, из которого лучше видно входную дверь. Хэ встал на колени, облокачиваясь на матрас. Сосредоточенно прицелился прямо в сторону входа. Быстрым движением снял пушку с предохранителя. По виску скатилась капелька пота. Через всё его тело проходили волны нервной дрожи. Никому он больше не позволит себя и пальцем тронуть. Тянь совершенно точно не ждал гостей, тем более, ночью. Да если бы кто-то решил заявиться, ему дали бы знать наверняка. Парень напряжённо сглотнул, видя, как опустилась дверная ручка. Напряжение достигло предельного пика.       Как в замедленной съемке дверь медленно открывалась, и он увидел тёмный силуэт высокого мужчины, который сделал шаг в прихожую. Его тело словно действовало автоматически, как будто в трансе. Молниеносно Тянь взвёл курок. Раздался глухой выстрел. Пуля продырявила стену рядом с плечом мужчины. Хэ задушено выдохнул, целясь ему в голову. Мужчина резко согнулся, припадая к полу; было видно, что с его выправкой привычно уходить от пуль. В голове оглушительно зазвенело: «Просто сдохни!». А сердце истерично заходилось. Словно издалека до него донеслось хриплое отчаянное:       — Хэ Тянь, не стреляй! Это я, Чэн! — раздался знакомый голос из темноты, и Тянь замер, не в силах поверить.       Размытый тёмный силуэт мужской фигуры стоял на коленях, его руки были подняты, показывая, что он безоружен. Тяня пробивала мелкая дрожь, его взгляд был расфокусирован. Он медленно осознавал, кто перед ним, и с этим осознанием его серые глаза расширялись от ужаса. Он чуть не убил Чэна. Видимо, даже в темноте тот заметил, как изменилось лицо Тяня, и эта реакция его напугала. Парень выглядел шокированным. Он вздрогнул, ошарашенно осматривая свои ладони. Болезненно выдохнув, он выронил пистолет, словно обжёгшись. Пошатнувшись, Тянь отпрянул назад на несколько шагов, часто дыша. Задыхаясь, он смотрел сквозь Чэна с отчаянием. В его взгляде читалось недоумение — он будто не мог поверить в происходящее, словно уже произошло что-то непоправимое. Фарш обратно не провернёшь…       — Спокойно. Дыши медленнее… — мягко произнёс Чэн, плавно вставая, стараясь не делать резких движений. Он говорил с ним так, как будто с человеком на пределе, у которого начинается нервный срыв. — Я включу свет.       Пятясь назад, Хэ Чэн осторожно сделал шаг к выключателю в прихожей. Щёлкнула клавиша, и тёплый мягкий свет затопил небольшое помещение. Тянь сильно вздрогнул. Он выглядел так, будто вот-вот у него случится срыв или припадок. Чэн сделал медленный шаг в его сторону, стараясь не пугать ещё больше.       — Не подходи ко мне! — прозвучало отчаянно и зло. — Тянь прожигал его надломленным, затравленным взглядом.       Тянь старался успокоить дыхание, его лицо было белым как мел. Эмоции быстро сменялись на нём: от обескураженности и отчаяния до тихого гнева.       — Тянь… — тихо позвал старший брат.       — Блядь, какого хуя, Чэн?! Ты не позвонил… Не предупредил, что приедешь! — гневно закричал он, рвано взметнув руку в воздух. — Я… я ожидал кого угодно, только не тебя!       Мужчина по-прежнему стоял на пороге в чёрном пальто, его руки были приподняты в локтях в жесте, словно он говорил: «успокойся». Он старался говорить сдержанным и хладнокровным тоном, чтобы не спровоцировать ещё больший конфликт. Тянь дышал загнанно, прожигая брата тяжёлым взглядом.       — Я звонил тебе, но твой телефон был отключён… — осторожно пояснил старший Хэ.       — Сейчас ночь! — раздражённо выплюнул Тянь, устало придавливая ладонью покрасневшие глаза.       Чэн смерил его нечитаемым взглядом.       — Сейчас день, — серьёзно произнёс он.       Тянь непонимающе уставился на него, пытаясь несколько секунд понять, шутит ли брат. Убедившись, что нет, он обернулся к окнам, всматриваясь в стекающие дождевые капли.       — На улице темно из-за ливня. Он шёл всю ночь и весь день, — терпеливо объяснил Хэ Чэн. — Я войду?       В этот момент послышался топот быстро приближающихся шагов. Тянь напрягся, и Хэ Чэн, бросив ему поспешный взгляд, сказал:       — Это охрана.       Он выглянул в общий коридор и властно произнёс:       — Всё в порядке, опасности нет. Возвращайтесь на свои позиции.       — …но, господин Хэ, мы услышали выстрелы…       — Это недоразумение, — с нажимом повторил Чэн, выделяя последнее слово.       В коридоре слышался глухой бубнёж охранников. Удостоверившись, что это действительно была ложная тревога, они развернулись и ушли. Мужчина прикрыл дверь, снял пальто и повесил его на вешалку в шкафу, затем поспешно прошёл в гостиную. Рядом со стопкой помятых коробок приглушённо светил покосившийся ночник. Тянь сел на диван, его взгляд был пустым и угрюмым. Чэн подобрал пистолет и осторожно положил его на кофейный столик.       — Ты не в порядке, — тихо произнёс он, усаживаясь на противоположный конец дивана.       Тянь молчал. Весь его вид говорил о крайней степени усталости.       — Зачем пришёл? — бесцветно прохрипел он, не поднимая взгляда от пола и даже не поворачиваясь к брату.       — Хочу поговорить. Ты знаешь о ком.       Тянь забрался на диван с ногами, обнял колени и откинул голову на мягкую спинку. Тяжело вздохнув, он закрыл веки. Парень хотел было спросить: «Не мог подождать до утра?» Пока запоздало не вспомнил: «Верно… ты же сказал, что уже день». Из-за недосыпа у него проявлялись признаки дереализации. Чэн продолжил:       — Мои люди были на месте аварии, где напали на А Цю с пацанами. Там не всё успело сгореть. Они обнаружили верёвки, скотч… Первоначально нападавшие, похоже, собирались похитить Цзянь И так же, как тебя. Но, видимо, что-то пошло не так, раз они изменили свой план, — сказал Чэн, проводя рукой по смоляным волосам       На улице ветер завывал всё громче. Тянь зябко поёжился. После того как адреналин спал, он чувствовал себя опустошённым.       Чуть помолчав, мужчина произнёс:       — Я всё думал, об этом его шантаже, когда он солгал о похищении Цзяня И. Зачем ему это? — вибрация приглушённого и бесстрастного голоса Чэна обволакивала. — Ты говорил, что он преследовал тебя в тот туманный вечер…       — Да, — тихо ответил Тянь, не открывая прикрытых ресниц.       — Он словно хочет свести тебя с ума.       Парень устало приподнял голову, растерянно уставившись на старшего брата.       — Ублюдок получает садистическое удовольствие, мучая тебя так. Он давит на твои слабости, используя твой страх за близких. Дёргает за ниточки, манипулируя тобой…       Парень поджал губы, вспоминая жуткий взгляд мучителя, когда тот пытал его.       — Думаешь, поэтому он оставил меня в живых?       — Это одна из версий…       Помолчав какое-то время, Тянь хрипло проговорил:       — Я расскажу то, что помню, — он сглотнул комок в горле, промаргиваясь. — От начала и до конца… Слушай внимательно, потому что я больше этого не повторю.       Хэ Тянь подробно описал Чэну внешность похитителя, его поведение и черты характера: то, как он вёл себя с подчинёнными, и про его помощника, Сун Фенга. Парень рассказывал, иногда запинаясь. Он выглядел отрешённым, будто говорил не о себе, а о ком-то другом. С большим трудом выдавливая из себя некоторые фразы, брюнет невидяще уставился в одну точку на стене напротив.       Хэ Тянь не заметил, как Чэн подошёл к нему вплотную. Где-то на границе сознания он ощутил, как тот, склонившись, провёл ладонью по его щеке ближе к виску. Прикосновение было робким. Утешающим. Тянь умолк.       — Прости… что не смог защитить тебя.       Лицо Хэ Чэна было бледным, будто выточенным из мрамора. Черты его лица заострились. Выражение оставалось бесстрастным и строгим, но глаза… из них сочилось сожаление и… раскаяние… Хэ Тянь глухо всхлипнул, делая усилие, чтобы не разрыдаться. Вода моих слёз — самое правдивое зеркало моих глаз. Он не хотел, чтобы Хэ Чэн видел его таким. Тот, почувствовав это, осторожно отстранился. Движения его были плавными, словно он боялся потревожить ту зыбкую границу едва уловимого понимания, возникшего между ними. Шагнув назад, он сел рядом. Периферийным зрением Тянь уловил тяжёлый вздох. Парень вяло покосился в его сторону. Брат устал. Он расположился рядом, положив ладони на бёдра и чуть расслабив плечи, словно отпуская поводья. Спустя несколько минут мужчина стал рассказывать младшему брату всё, что смог выяснить на данный момент о похитителе и его мотивах. Прошёл примерно час, и, закончив свой монолог, Хэ старший умолк.       — Могу я как-то помочь искать его? — порывисто пробормотал Тянь.       Он думал, что если не будет сидеть без дела, даже если эти попытки окажутся напрасными, это поможет ему не чувствовать себя таким беспомощным.       Пожевав нижнюю губу, Чэн какое-то время напряжённо размышлял, а затем, приняв решение, наконец озвучил его вслух:       — Я вышлю тебе всю информацию о деле. Если ты ознакомишься с ней, возможно, тебе придут какие-то дельные мысли… Но Тянь, без моего ведома ничего не предпринимай. Пообещай мне.       — … хорошо, — устало согласился парень.       — И спасибо… — запнувшись, Чэн подбирал слово, распробовав его на языке, наконец выговорил. — За доверие.       Хэ Тянь серьёзно посмотрел в его серые глаза и молча кивнул ему. В этом молчании было больше, чем благодарность. Их миры пересеклись, и каждый старался сбросить с себя тяжесть той ноши, которую так любезно взгромоздила им на плечи жизнь. И каждый из них бился головой о стену замкнутости, одиночества, недопонимания, а также остального, чем были наполнены их жизни. Ничто не сближает людей так, как общая цель, способная объединить врагов и разрушенные куски былой счастливой семьи; она способна на многое.             

***

      На улицах ночного Ханчжоу тарахтели мопеды и мотоциклы, быстро объезжая вялый поток машин. Фабрики сверкали колоритной подсветкой. Повсюду слышался шум, гам. Молодёжь тусовалась стайками, таксисты сновали по улицам, а проститутки предлагали массаж. Неоновые вывески на фасадах высоких зданий окружали прохожих, словно лампы в солярии. На фоне остальных особенно выделялась одна помпезная пятиэтажка с колоннами и статуями греческих богинь, украшавшими её входную группу. Вдоль стеклянного здания, среди высоких пальм, расположилась парковка, заполненная представительскими седанами: «мерседесами», «ягуарами», «бентли». Иногда сюда заезжали парни на «феррари» и «порше», но чаще всего здесь встречались «прадо» и «кайены» — народные автомобили китайских предпринимателей. Редко посетители прибывали сюда в одиночку; чаще они приезжали компаниями, иногда вместе со своими зарубежными партнёрами. Кто-то оставался на час, кто-то — на два, а кто-то выходил отсюда лишь под утро. Как правило, VIP-клиенты, избегая излишнего внимания, подъезжали сразу к чёрному входу.       Ленивой походкой он прошёл мимо статной охраны, которая при виде его персоны вежливо склонила головы. Дэй Джу был одет в шёлковую рубашку цвета бордо и чёрные классические брюки. Он двигался по коридору, освещённому приглушённым светом, к холлу с зеркальным лифтом в VIP-зону. Кнопка пятого этажа горела фиолетовым. За стойкой регистрации вышколенный метрдотель расторопно провёл его в просторный зал. Помещение было разумно зонировано мебелью и невысокими перегородками. Интерьер с хорошим освещением оказался несколько вычурным, но он пришёл сюда не за этим. В воздухе витал отчётливый запах виски, дорогих сигар и порока. Дальше его начинали преследовать только приятные впечатления. В русском языке нет столько суффиксов и приставок, чтобы, добавив их к слову «дружелюбный», получить ту степень усиления значения этого слова, которая относилась бы к местным соблазнительным девушкам с номерками на руках. Тут и там, в разных зонах, сидели компании мужчин, окружённых сногсшибательными красавицами в вызывающе сексуальных нарядах. Девушки улыбались, кокетничали, а кто-то устраивал приватные танцы со стриптизом. В общем, тут выполняли все трюки для создания у посетителя полного ощущения облизанного, словно после стамбульского хамама. Это усиливало странное чувство, что ты остался ещё немного должен, даже когда рассчитался по счёту. Дэй Джу прошёл в свободную зону и уселся на широкий диван П-образной формы в довольно развязной позе. К нему сразу подскочил расторопный официант, предлагая алкоголь и сигары. Блондин шепнул что-то мужчине, склонившемуся к нему, и тот, загадочно улыбнувшись, раскланялся и удалился. Дэй закурил сигару. Рядом на кофейном столике уже стоял виски со льдом, а в воздухе играла томная приглушённая музыка. Это был не типичный китайский бордель, где гремит музыка, фигачат стробоскопы, басы бьют посетителя по коленкам, а миниатюрные, соблазнительные китаянки хором произносят: «Добро пожаловать на нашу вечеринку!». Нет, это заведение определённо было более высокого уровня, которое посещали не только криминальные боссы, но и политики, и звёзды. Кроме высококлассного сервиса это заведение отличалось одной особенностью, за которую, собственно, его и ценили посетители. Спустя пару минут к блондину подошла миниатюрная девушка, её руки оплели его широкую спину, и она соблазнительно бархатным голосом прошептала ему на ухо, едва не касаясь мочки:       — Чего сегодня хочет мой господин? — спросила девушка, отстранившись и усаживаясь к нему на колени, при этом смотря сквозь него.       Радужки её глаз были цвета белого опала. Чёрные локоны волос были уложены в стиле 50-х, как у знаменитых танцовщиц бурлеска. Фарфоровая идеальная кожа, пушистые длинные ресницы и карминовые губы завершали её образ. Миниатюрная грудь девушки была затянута в полупрозрачный белый корсет. Её бельё, гартеры, верхняя часть чулок и туфли на высоких каблуках — всё было усыпано сверкающими миниатюрными стразами. Свет зала выгодно подчеркивал их сияние, создавая ощущение, что это драгоценная куколка. Все девушки в помещении имели такие же белые или полностью чёрные радужки глаз. Их точёные изящные фигуры, обрамлённые в самое красивое бельё и бриллианты, создавали иллюзию пышного будуара.       Дэй провёл большим пальцем по её нежной щеке. Его глаза хитро прищурились, скользя по её лицу, шее, ключицам…       — Шун, — обратился он к девушке, смакуя её имя на языке.       Она прильнула к его груди, нежно ведя носом по лицу и скуле.       — Вы давно к нам не заходили… я скучала.       Он медленно стал расстёгивать крючки её корсета со спины, целуя её шею и бормоча при этом:       — Ты знаешь, как это бывает: работа, дом, немного безумия в перерывах, — Дэй Джу ощутимо прикусил кожу на её ключице, оставляя следы, отчего она тихо застонала. — Что ж, сегодня… дьявол заставляет нас грешить, — он плотоядно оскалился, срывая с неё корсет.       За время, пока мужчина освобождал её тело от ненужной детали, официант принёс поднос с клубникой, льдом и свечами, водрузив его на низкий журнальный стол перед диваном. Дэй чуть склонился к подносу, подхватывая ягоду и поднося её к алым губам, предложил откусить. Она кокетливо усмехнулась, жуя кусочек клубники, прильнула к нему, касаясь рубашки обнажённой грудью, зарываясь длинными пальцами в его пепельно-светлые волосы.       — Мне так нравится это. То, как ты чувствуешь всё. Намного острее…       Дэй усадил её на своих коленях, прижимая к себе так, чтобы она чувствовала тепло его тела. Взяв пару кубиков льда, он медленно провёл ими от её шеи вниз, вдоль линии ключиц, наслаждаясь каждым мгновением их близости. Ледяная прохлада приятно контрастировала с теплом её кожи, вызывая у неё нежный, но громкий вздох, когда она вздрогнула, шумно втягивая воздух.       По её коже прокатывались волны мурашек — каждое его прикосновение вызывало яркие ощущения, тонкие судороги возбуждения пронизывали её до самых кончиков пальцев. Довольно быстро нежно-розовые соски затвердели, они стали ещё более чувствительными под его вниманием. Талые капельки, словно искорки, стекали по ложбинке между грудей к пупку, оставляя за собой влажные следы. Он, не отрывая взгляда от её лица, стал слизывать дорожки растаявшей влаги, чувствуя, как её дыхание становится всё более глубоким и прерывистым. Каждый раз, когда его язык касался её кожи, она глухо стонала, и этот звук выделялся на фоне чужих страстных вздохов, заполняя атмосферу возбуждением и интимностью.       — … господин…? — позвала она.       Тут же услышав его бархатный, слегка насмешливый голос, она почувствовала, как по спине пробежала дрожь. Его интонация назойливо навевала предвкушение от сладкого желания.       — … как тебе ощущения…? Сначала холодно, а потом мой горячий язык ласкает тебя там, где была льдинка…       — Будоражит… — с придыханием выдохнула Шун.       — Давай немного повысим градус? — по лицу мужчины скользнула опасная улыбка, а его голос стал чуть глубже и приглушённее. Шун не могла видеть выражение его лица, но в его тоне и прикосновениях явственно слышалась провокация, от которой в воздухе усиливался магнетизм. Их игра принимала новый оборот, и это его предложение интриговало и пугало одновременно.       Девушка молча кивнула в ожидании продолжения, её сердце заколотилось от волнения. Мышцы её ягодиц поджались в предвкушении, Шун чуть заерзала на его бёдрах, чувствуя, как напряжение нарастает. Дэй склонился к длинным восковым свечам, которые стояли на столе. Подхватив одну, мужчина поджёг зажигалкой фитиль, и яркое пламя вспыхнуло, озаряя тёплым светом кожу его ладони. Воск, капающий с фитиля, медленно стекал по молочно-белой свече.       — Только сядь ко мне спиной, милая. И не трогай ни себя, ни меня, — промурлыкал мужчина.       Она сделала, как он просил. Услышав, как ещё раз щелкнула зажигалка, девушка нервно сглотнула. Дэй приподнял свечу чуть выше, и её свет окрасил её лицо мягким светом, подчёркивая яркость её опаловых глаз.       — Не бойся. Просто прислушивайся к ощущениям своего… тела… — Дэй Джу говорил тихим голосом, растягивая слова и получая удовольствие от её реакций и мимолётного страха. — Ты готова? — его голос был низким и полным ожидания.       Шун медленно кивнула, а её дыхание вдруг стало чуть более прерывистым. Девушка плотно прижалась лопатками к его груди, и он ярко ощущал глухое биение её сердца и слегка загнанное волнительное дыхание, которое она старалась скрыть. Он медленно поднёс свечу к её коже, играя ей привычными движениями, словно рисуя невидимые линии. Воск капал на её грудь, вызывая острые ощущения — горячий, но в то же время соблюдающий такт нежности. Грудная клетка Шун дёрнулась, кожа её затрепетала. Сквозь полустон слышались отголоски удивления, боли и возбуждения. Горячие капли стекали по ложбинке вниз, застывая. Девушка закрыла глаза, позволяя себе раствориться в этом мгновении, чувствуя, как всё вокруг них исчезает, оставляя только оголённые чувственные ощущения. На её лбу тут же выступили бисеринки пота, она сжимала и разжимала миниатюрные кулачки с алыми ногтями, впиваясь в кожу своих ладоней. Прикусывая карминовые губы, она сдерживала глухие полустоны. Её бедра подрагивали, вбиваясь подошвами туфель в пол, перекатываясь с носков на каблуки. Да, ему определённо нравилась реакция её тела.       — … господин… можно я поласкаю себя… там? — рвано простонала она.       — О нет, дорогая. Ты ещё не дошла до кондиции, — его улыбка стала ещё шире, а голос наполнился провокационной игривостью.       Девушка услышала в его голосе нахальную уверенность и нотки садистской жестокости. Она ярко почувствовала, как его собственные чувства накалились от её уязвимости.       — Что вы имеете в виду? — прошептала она, её голос дрожал от смешанного волнения и усталости, заставляя её сердце биться ещё быстрее.       Он медленно провёл свечой вдоль её плеча, обжигая её кожу, оставляя слабый след боли, и вызывая дрожь.       — Ты ещё не готова. А я не собираюсь спешить, — сказал он, наклоняясь ближе, чтобы шёпотом добавить: — Мне нравится наблюдать, как ты преодолеваешь свои пределы.       Её дыхание вновь зашлось, как будто он всколыхнул в ней что-то глубинное, скрытое. Девушка сглотнула, впитывая его слова, понимая, что он не просто играет с огнём — он разжигает его, приглашая её в танец, в котором каждый шаг будет проверкой её смелости.       — Я готова, — дрожащим голосом от лёгких следов боли и предвкушения на пару с решимостью выдохнула она, хоть внутри неё всё ещё бурлили эмоции, заставляя её колени дрожать.       Дэй Джу лишь усмехнулся, продолжая медленно, почти нежно, работать со свечой, позволяя ей понять, что настоящая игра только начинается. Он лил воск сильнее, тот стекал не капельками, а тонкими дорожками. Девушка крупно вздрагивала и загнанно дышала, стараясь подавить стоны. Его глаза довольно оглядывали её вздымающуюся грудь. Её щёки, шея и грудь покраснели в местах соприкосновения с воском. Отложив свечу обратно на поднос, он развязно запустил свою ладонь в её трусы. Шун приглушённо охнула.       — Здесь твоё чувствительное местечко, а? — он стал властно проходиться пальцами поступательными движениями, наращивая темп. Она стала извиваться в такт его движений, прикрывая губы сжатыми ладонями. Подавлять пошлые стоны не получалось.       — … господин Дж-у-у, — несдержанно простонала она, пока он трахал её пальцами.       Ярко ощущая момент приближения её оргазма, он резко остановился. Шун задушенно замерла, распахивая густые ресницы в сладкой истоме. Она умоляюще всхлипнула, загнанно дыша:       — … Дэй… пожалуйста-а-а.       — Люблю, когда ты такая… на грани экстаза, — он шумно дышал ей в шею.       Девушка тихо бормотала его имя, пока её тело подрагивало в исступлённом желании, прося дать ей кончить. Как же это чертовски заводило. Такой контроль над её ощущениями обострял его собственные до предела — власть над её хрупким телом и возможностью получить удовольствие.       Оскаливаясь, мужчина грубым движением стал вбиваться пальцами глубже, проходясь по её клитору. Тело Шун дёрнуло, выгибаясь, словно в судороге. Девушка громко выстанывала его имя, вцепляясь в его брюки, царапая даже сквозь ткань. Её глаза закатились от пронизывающих волн удовольствия.       — Аа-а-ах…       Ягодицами она ощущала его каменный стояк. После оргазма её тело обмякло, расслабляясь. Девушка повернула голову к его скуле и стала жадно его целовать, слизывая выступившие капельки пота. Встав, она поменяла позу, садясь к нему лицом. Её миниатюрные руки скользнули к пряжке ремня, расстёгивая брюки. Дэй усмехнулся в поцелуе, ощущая жар её влажного, разгорячённого тела. Вглядываясь в её пустые, прекрасные глаза, он зажмурился, когда она стала скользить умелыми пальцами по возбужденному члену. Теперь уже он прерывисто и хрипло дышал, прикусывая от возбуждения нижнюю губу. Шун прильнула к нему, наращивая темп и прикасаясь губами к закрытым векам.       — Господин Джу, не открывайте глаза. Так ощущения будут острее, — прошептала она бархатным голосом. Её тёплое дыхание обожгло его веки.       Не открывая глаз, он скользил ладонями по её спине, отчётливо чувствуя выступающие косточки позвоночника. Он дотянулся до её шёлковых волос, пропуская их сквозь пальцы и чуть оттягивая назад. Мягкие волосы приятно холодили кожу. Аромат её жаркого тела ярко раскрывался тёплыми амбровыми нотами жасмина с пачули. Опиум Ив Сен-Лорана. От неё всегда пахло им. Девушка страстно целовала его шею и ключицы, резкими движениями проходя по стволу рукой. Зрачки, прикрытые веками, лихорадочно завращались. Он тихо постанывал, ощущая подкатывающую волну блаженства, пока она не накрыла его полностью, взрываясь яркими белыми пятнами за опущенными веками. Его светлые ресницы подрагивали, как и всё его тело. Он рвано выдохнул. В награду Шун поцеловала его глубоко и влажно, прикусывая нижнюю губу, касаясь кончиком носа его уха и покусывая мочку с серёжками-кольцами.       Они блаженно сидели так какое-то время, прижавшись и опустив головы на плечи друг друга. Когда расслабленная нега растворилась в крови и растеклась по венам, Дэй ощутимо шлёпнул Шун по заднице, сгоняя её с коленей. Она нехотя освободила его из своих цепких объятий и пристроилась рядом, лениво цепляя клубнику с тарелки. Блондин застегнул брюки и глотнул виски. Ещё минут двадцать они болтали ни о чём, пока их разговор не прервал чужой тихий довольный голос:       — Развлекаешься, как я вижу.       Мужчина — шатен в сером деловом костюме сел на противоположный край дивана. Голубые глаза насмешливо разглядывали Дэя.       — А чего время зря терять? У тебя просто потрясающая способность: опаздывать точно, — Дэй Джу хитро прищурился, прожигая собеседника немигающим взглядом.       — Может, найдём более уединённое место? — ответил тот вопросом на вопрос, вставая и поправляя свой пиджак.              Потянувшись, блондин поморщился и, протянув загребущую руку, притянул к себе Шун. Та от неожиданности звонко вскрикнула и засмеялась. Он смачно её поцеловал, а, оторвавшись от её припухших губ, лениво пробормотал:       — Пора прощаться, мой ангел. Дела, — он многозначительно и осуждающе глянул в сторону своего спутника.       Она разочарованно вздохнула, надув губы.       — Ну, не грусти, — проговорил он ласковым голосом, легонько потрепав её за щёку и заставляя улыбнуться. Вздохнув, Дэй встал, и они вместе с мужчиной направились к выходу из зала.       Спутник Дэй Джу молча вёл его по коридору в сторону закрытых VIP-кабинок.       — Умеешь же ты кайф обломать, — обиженно проворчал блондин.       — Потрахаетесь в следующий раз, — понимающе хмыкнул тот.       — Пошёл ты!       На этих словах они вошли в уединённое помещение без окон, заполненное мягкой мебелью и приглушённым неоновым светом. Плюхнувшись на диван, Дэй прикурил сигарету и дёргано выдохнул дым. Мужчина в сером костюме налил в два стакана Реми Мартин, отставляя их на кофейный столик рядом с пепельницей.       — Она полюбит тебя, словно мотылёк, и на этом «любовь» закончится… — он смотрел на блондина с осуждением, присаживаясь в кресло напротив. — А потом ты развеешь по ветру тот прах, что останется от неё, — с лёгким сарказмом закончил голубоглазый.       — Сначала я раздену её до костей, — мечтательно причмокнул Дэй Джу, пуская дымные кольца в воздух.       Мужчина смерил его нечитаемым взглядом и, фыркнув, потянулся к своим сигаретам. Доставая одну, он серьёзно произнёс:       — Слышал о твоём проёбе с пацаном старика Цзяня.       Блондин закатил глаза и раздражённо выплюнул:       — Блядь! Да, в наши ряды попадает всякий сброд. Уже и похищение каких-то сопляков не могут организовать без контроля.       — Я надеюсь, больше не будет подобных накладок, — тихо проговорил его собеседник.       — Не ссы. Разыграем как по нотам, — серьёзно пробормотал Дэй.       Помолчав некоторое время, мужчина задумчиво произнёс, оглядывая белобрысого приятеля:       — Мне всё интересно. Почему ты не убрал мальчишку Хэ?       Блондин сощурил свои жёлтые глаза. По его лицу поползла ядовитая улыбка, и он поинтересовался:       — Ты слышал об одном эксперименте семидесятых годов, в котором здоровых людей лишали сна добровольно?       — Нет.       — Так вот, через девяносто часов без сна у них начинались галлюцинации, при этом короткие сновидения словно переплетались с реальностью, — он взмахнул рукой, продолжая. — Уже через сто семьдесят часов бодрствования у испытуемых наблюдалась деперсонализация, нарушение выделения собственного «я» и сознания. Двести часов опыта привели испытуемых к ощущениям, что они жертвы садистского заговора, у них появлялось психомоторное возбуждение, то есть, проявлялись признаки параноидальной шизофрении, — он довольно хмыкнул, продолжая. — Таким образом, здорового человека можно ввести в шизофреническое состояние специально, просто лишив его сна, — Дэй выпустил ещё одно дымное колечко, дав ему расправиться, и резко сжал кулак, разбивая зыбкое кольцо дыма. — Насколько мне известно, благодаря некоторым моим шалостям, у малыша Хэ нервы уже на пределе, и вовсю течёт чердак.       — Так ты… играешь с мальчишкой… как кот с мышью, — снисходительно усмехнулся его собеседник.       — Я всего лишь даю им пули. Стреляются они уже сами, — хохотнул Дэй, потушив окурок в пепельнице. — Только представлю лицо Веймина в момент, когда его младшенький сделает всё сам. И меня пробивает на безудержный ржач.       — А если нет? Нет никаких гарантий, что он покончит с собой. Хэ — крепкие орешки, я не помню случаев суицида в их клане.       — Значит, игра станет более увлекательной, — ухмыльнулся в ответ мужчина. — На малыша Хэ у меня ещё есть планы… Он ещё не раскрыл весь свой потенциал.       — Так может, использовать Рыжего?       — Я думал об этом варианте. Но знаешь, это слишком банально. Я не хотел бы трогать непричастных. По крайней мере, пока.       Мужчина окинул его недоверчивым взглядом, который был весьма красноречив, словно говорил: «Перед тобой готовое решение, используй его. Глупо упускать такой шанс».       — Что? Не веришь, что я могу не давить всех направо и налево, плюя на всех и вся? — он прожигал собеседника спокойным и чуть уставшим взглядом. — После всего, после стольких лет, они наконец ответят за всё, — выдохнул блондин. — Каждый сполна. И это даже не из-за той бойни, даже не из-за отца с матерью… братом… Ублюдки забрали его! — Дэй выплюнул последние слова с нескрываемой ненавистью. — Он был чистой, неосквернённой душой! Те три года, проведённые с ним в храме, были лучшим подарком в моей ёбаной жизни. Ан Лу за это короткое время стал роднее отца… А эти мрази убили его. Уже тогда, ещё ребенком, я подумал, как близко стоят ненависть, правда и безумие. — Дэй Джу тяжело выдохнул, буравя своими жёлтыми глазами партнера. — Словно надо потерять всё здравомыслие, чтобы творить ужасное. И тогда голос из самых тёмных уголков души начинает говорить правду, называть вещи своими именами. Нет в жизни божьей справедливости. А раз её нет, значит, я буду вершить её сам. Эти твари превратили мою жизнь и жизни тех, погибших в храме людей, в ад. Они собственными руками создали монстра. А раз так, я принесу ад в их дома, отбирая их детей и всех, кто им дорог. Я буду зеркалом, отражающим всю порочность их прогнившей системы Триад.       Мужчина напротив выдохнул сизый дым и, не отводя взгляда, тихо произнёс:       — Это круговорот мести и ненависти. Он закольцевался.       — А я как раз разрываю этот порочный круг сансары. Посмотришь, как их мир с треском рухнет? — улыбнулся ему Дэй.       — Буду смотреть и наслаждаться… моментом, — на бесстрастном лице его союзника отразилась лёгкая полуулыбка.