Wolf in a Cage

      Солнце вновь озарит тех, кто долго стоит,

      И леса зазвучат эхом смеха

      Помнишь смех?

      

      Книга в твоей голове не подошла к концу

      Всегда есть страница, которая не была прочитана

      Ты мог бы быть таким замечательным

      Я не позволю тебе ускользнуть

             В воздухе определенно витал лёгкий аромат… не безумия, как можно подумать, а чего-то одновременно очень цветочного, туманного, дымного, ну, и корицей присыпано чуток. Кто-то возжёг благовония: лаванду, цитронеллу, жасмин и, похоже, мускус. Зал выглядел столь огромным, что не было видно, где заканчиваются стены и начинается его потолок. Свет в нём был приглушён. На полу виднелись большие, чёрные с белыми прожилками, мраморные плиты. Хэ Тянь зябко поёжился, вставая. Он ощущал странную, до боли непривычную, невероятную лёгкость в теле. Парень бегло оглядел себя. На нём была его шёлковая тёмно-синяя пижама, а ступни босые. Хэ удивлённо ущипнул себя. «Хм… ничего не чувствую», — озадаченно подумал про себя он. На секунду его взгляд привлёк странный вид стен. Они были испещрены небольшими прямоугольными нишами, словно медовые соты. Каждую ячейку занимала амфора. Ровными рядами они простирались в обе стороны. Тысячи сосудов из разных материалов: керамические, расписные фарфоровые, серебряные и золотые, из камня… Какие-то были потускневшими и старыми, другие явно недавно появились здесь. Юноша заинтересованно подошёл ближе к ячейкам. Его серые глаза расширились от удивления. То, что изначально он принял за вазы, оказалось ничем иным как погребальными урнами. Рядом с каждой ячейкой был портрет её обладателя. Тянь сощурился, но никак не мог разглядеть их лиц. Лишь силуэты мужчин и женщин, детей… На миг в сознании пронеслась жутковатая мысль: «Это похоже на… колумбарий». От неё ему стало не по себе. Неуютно поёжившись, Тянь отошёл от стены, обеспокоенно озираясь в поисках выхода. Вдалеке он увидел мягкий свет. Хэ побежал, слыша звонкое эхо своих быстрых шагов. Плиты пола были очень древними, их поверхность была скользкой и блестящей. Тянь видел подобный пол раньше, в старинных буддийских храмах и древних замках. У него было ощущение, что это место стоит так уже много веков.       Тянь никак не мог понять, где он оказался и что с ним случилось до этого. Просто не помнил. Внутри клубилось навязчивое чувство тревоги. Наконец, он почти добежал до высокой резной арки из камня. Как только она появилась в зоне его досягаемости, свет в соседнем зале погас. Хэ протянул руку в непроглядную темноту. Пересекая границу арки, его длинные изящные пальцы стали расплываться, словно он опустил их в ручей. По кончикам пальцев прошёл лёгкий холодок. Тянь поёжился, оглядываясь назад.       «Делать нечего. Всё равно другого выхода здесь нет. Придётся идти», — подумал тревожно он, неуверенно шагнув в тёмный туман арки. Силуэт Хэ Тяня растворился во тьме полностью, на мгновенье его словно окатил ледяной душ. Однако это ощущение быстро прошло. Сначала ему было сложно двигаться, будто он пробивался сквозь плотную воду. Тянь свободно дышал, находясь в этом странном пространстве. С каждым шагом его движения становились всё свободнее, пока наконец он не вышел из этой тёмной субстанции и тут же чуть не упал. От неожиданности Тянь вскрикнул, махая руками в разные стороны, пытаясь удержать равновесие на ледяном полу. К тому же, его ослепил яркий свет. Как только глаза Тяня привыкли, он огляделся вокруг, поражённо осматривая стены нового зала. Здесь было ослепительно светло. Парень стоял в центре огромной ротонды, которая состояла из двух ярусов, огороженных кованым ограждением. Солнечный свет струился сквозь хрустальный купол потолка здания. Здесь было ослепительно светло не только из-за света. Все поверхности в зале покрывал толстый слой искрящегося, сияющего инея. Тянь поднял взгляд к куполу. С потолка свисала массивная хрустальная люстра, также покрытая слоем снега и сосулек. Тянь выдохнул облачко пара, про себя удивляясь, что ему совсем не холодно. Хотя, по идее, должно бы. Даже лёд под голыми ногами не обжигал кусачим морозом. Немного придя в себя, он с любопытством стал осматривать необычное помещение. Оно было просторным, на стенах, некогда отделанных дорогим деревом, висело много фоторамок. Поёжившись, Тянь прошёл мимо заснеженного высокого кресла рядом с обледеневшим мраморным камином. Подле него расположился высокий кофейный столик с подсвечником. Всё, куда ни падал взгляд, искрилось в снежной скорлупе. Хэ дотронулся до замёрзшей свечи, и она мгновенно осыпалась от его прикосновения. Испугавшись, Тянь охнул и отпрянул от столика, чуть не врезавшись по инерции в фоторамку на стене, позади себя. Брюнет глубоко выдохнул, стараясь успокоиться. Тянь медленно обернулся. Вся снежная поверхность стены была увешана фоторамками. Его взгляд мазнул по заснеженному стеклу. «Может, я пойму, чей это дом», — он нерешительно поднёс ладонь к припорошенному стеклу и провёл пальцами по нему, смахивая серебряную пыль, внутренне удивляясь, что и здесь совсем не чувствует холода.       Под слоем инея проступило изображение. Тянь вгляделся в него, и его сердце замерло. В рамке был фотоснимок группы людей, они стояли в два ряда. Одна кудрявая девушка строила рожки парню. Какая-то пожилая пара держалась за руки. Совершенно обычный снимок, за исключением одного. Тянь поморщился, смаргивая. Он протёр глаза. У людей не было лиц. Словно их кто-то стёр. Парень смахнул иней со следующей фотографии и ещё нескольких. Он продолжил очищать стекла, надеясь найти хоть какую-то подсказку. С каждым просмотренным фото на его лице отображалось растущее крайнее замешательство. Везде была одна и та же картина. «Что за чертовщина?!» — обескураженно подумал Тянь. Внезапно из глубины зала послышался тихий шорох. Тянь обернулся, но никого не увидел. Шорох повторился, и на этот раз он был уверен, что это не просто игра его воображения. Он медленно пошёл в сторону звука, стараясь не делать резких движений. Вдруг парень услышал заливистый детский смех и быстрые шаги, словно кто-то пробежал мимо него. От неожиданности Тянь сильно вздрогнул, отшатнувшись от стены. Выдохнув облачко пара, брюнет заскользил в сторону шума. Взглядом он стал лихорадочно искать пробежавших мимо детей, но никого рядом не было.       — Кто здесь?! — Тянь шумно дышал, быстро перемещаясь по залу и оглядывая его старое богатое убранство.       Он проскользил мимо замерзших тяжёлых портьер. Звук детского смеха удалялся эхом где-то вдалеке, словно отголосок… У Хэ появилось стойкое ощущение дежавю. Как будто это уже было. Когда-то очень давно здесь были люди. Это место было похоже на старый особняк или гостиницу где-то в горах. Интерьер зала запечатлел давно ушедшую эпоху.       — Здесь кто-нибудь есть? — его голос отражался эхом в просторном зале.       Снаружи подвывал сильный ветер. Внезапно Тянь почувствовал себя очень одиноко. Его сердце стало то заходиться в панике, то глухо ухало, словно не билось вовсе. «Блядь! Да, где я?!» — мысли лихорадочно сменялись, одна хуже другой.       Внезапно его внимание привлекло небольшое чернильное облачко, повисшее в воздухе вдалеке. Оно двигалось вполне осознанно, как живое. Размером с небольшой кочан капусты, оно не отбрасывало никакой тени. Сначала Хэ с опаской следил за ним какое-то время издалека, озадаченно гадая, представляет ли эта неведомая хуйня опасность. Чуть поразмыслив, что хуже уже, наверное, не будет, он заскользил в его сторону. Пока парень направлялся к нему, рядом с обсидиановым облачком стали появляться другие. Как капли чернил в воде, они «плыли» стайкой куда-то.       — Эй! — окликнул их юноша. Никакой реакции на его возглас не последовало.       Фыркнув, Тянь подъехал поближе к ним, привлекая к себе внимание, размахивая руками и пару раз прикрикнув. Было видно, что они заметили его присутствие, но никак не отреагировали на эти попытки. Даже больше, они демонстративно игнорировали его, продолжая свой путь. Хэ озадаченно нахмурился. «Может, это нечто знает, как отсюда выбраться?» — задумчиво последовал за ними Тянь, правда, босиком скользить по льду ему было не очень удобно. Чёрные тучки, как про себя обозвал их Тянь, прилично отдалились от хрустального купола. Чем дальше они отдалялись от него, тем темнее становилось в зале. Хэ запнулся, чуть не упав, грязно выругавшись и потирая по привычке ушибленную ступню. В потёмках он не заметил границу, где заканчивался ледяной пол и начинался слабо искрящийся наст. Тянь с опаской наступил на снежную корку. Из-за заминки он немного отстал. Чернильные облачка всё больше удалялись от него, и Хэ поспешил их нагнать. Снег глухо захрустел от его шагов. В этот момент Тянь проходил мимо заснеженного зеркала в барочном стиле. Ниже заледеневшей богатой зеркальной рамы на небольшой консоли стояла фарфоровая ваза с замёрзшими розами. Тянь подбежал к зеркалу, смахивая блестящие снежинки. Нервно сглотнул, увидев собственное отражение. Чернильные тучки проплыли за его спиной. Тянь поражённо застыл. Они не отражались в ртутной глади зеркала. Юноша обернулся несколько раз, не веря своим глазам. «Так, или у меня галлюцинации, или это сон», — испуганно подумал Хэ и сильно шлёпнул себя по щеке. «Совсем не больно». Он видел свой ошарашенный вид в отражении. Глубоко вдыхая, Тянь побрёл за удаляющимися тучками. В конце широкого коридора виднелась высокая двустворчатая дверь. Чернильные облачка замерли перед ней. Тянь подошёл к нему, сосредоточив взгляд на старинной латунной ручке. Она также была покрыта серебряным инеем. «Значит, сюда давно никто не входил…» — подумал Хэ. Обсидиановые облачка стали нетерпеливо перемещаться, явно ожидая чего-то.       — Да понял я, понял, — пробурчал Тянь, берясь за обледеневшую ручку.       Она поддалась не сразу. Наконец, противно скрипя, ручка опустилась, открывая дверь. За дверью показался ещё один зал, но этот был совершенно другим. В открывшемся проёме тут же зажёгся тёплый свет, и Хэ Тянь мельком увидел огромное помещение с паркетным полом. Периферическим зрением он заметил нетерпеливое движение рядом с собой. Вздохнув, юноша шагнул в сторону, освобождая тучкам проход. Чернильные облачка тут же поплыли внутрь. Как только первое из них прошло границу дверного проема, оно быстро стало увеличиваться в размерах, принимая очертания человека. Постепенно тёмный полупрозрачный силуэт девушки в пышном бальном платье стал наливаться цветами, вполне себе живыми. Другие два облачка точно также пересекли границу, быстро принимая свою истинную форму. Это были молодые люди в торжественных чёрных фраках. Хэ Тянь ошарашенно охнул. Троица стремительно удалялась от него, быстро уходя глубже в зал, даже не обернувшись. Оттуда доносился людской гомон и звуки классической музыки. Отмерев, брюнет шагнул за ними, крикнув вслед, удаляющейся троице:       — Стойте! Подождите! Что это за место!?       Попав в зал, Тянь обратил внимание, что его пижама также изменилась на вечерний костюм. Всё помещение было заполнено людьми. Дамы в роскошных бальных платьях, с невообразимыми причёсками, мужчины в парадных фраках. «Это что, бал?!» — Хэ ошарашенно глазел на вальсирующих людей в масках. Он подошёл к ближайшей даме, которая стояла в кругу подруг и увлечённо что-то с ними обсуждала.       — Простите, не могли бы вы… мне сказать… — Тянь взял её за кружевную белую перчатку и его рука прошла сквозь неё. Ладошка девушки на миг стала прозрачной, как плохая проекция.       — … прозрачная…? — обескураженно выдавил парень.       Девушки заливисто засмеялись и стайкой убежали от него в противоположную сторону. Несколько секунд Хэ стоял, ошарашенно глазея по сторонам. Позади танцующих гостей располагались фуршетные столы, покрытые скатертями, ломящиеся от всевозможной еды. Брюнет озадаченно двинулся в их сторону. «Если я умер, то, наверно, не почувствую вкуса? А если почувствую, то это сон…» — подумал Тянь, устало надавив на глаза. — «Мда-а… давно мне не снилось такая дичь». Подойдя к одному из столов, он взял вазочку с пирожными, напоминающими моти . Их было много, все разноцветных пастельных оттенков. Юноша с опаской принюхался к десерту. «Вроде, выглядят обычно». Он надкусил пироженку и тут же удивлённо хмыкнул. А начинка-то — алкогольная. По лицу Тяня поползла озорная улыбка. «Значит, всё-таки сон». Он попробовал несколько штучек. Моти были разных вкусов и все алкогольные, напоминали популярные одноимённые знаменитые коктейли. «Забавно», — усмехнулся про себя парень.       Повсюду раздавалась незнакомая ему речь. Очень похоже на французский, но это точно не он. Взгляд Тяня хаотично бродил по залу, пока не наткнулся на нечто. В другом конце зала перед огромной резной каменной аркой лежал сфинкс. Из камня, но живой. Это была красивая дама, похожая на француженку, в парике с начёсом, с томным выражением лица. Она была одета по моде восемнадцатого века и затянута в тугой корсет. Весь её изящный образ так не вязался с мохнатыми когтистыми лапами. Дама следила своим высокомерным взглядом за проходящими мимо неё людьми, недовольно поджимая губы.       Тянь неторопливо двинулся в её сторону. Спустя несколько мгновений она заметила его, оглядывая снисходительно, будто чего-то ожидая. Хэ вежливо наклонил голову, спрашивая:        — Эмм… здравствуйте, может, вы мне сможете помочь. Что это за место?       Она явно не поняла вопроса или делала вид, что не понимает. Тянь, разочарованно хмыкнув, задал его по-английски. Реакция была та же. Она раздражённо уставилась на него, сказав ему что-то недовольным тоном. Хэ Тянь стал сосредоточенно соображать, как жестами показать ей то, что он хочет узнать. Пока позади него не подошли две дамы в пышных красивых белых платьях. Они, не дожидаясь своей очереди, обошли Тяня и встали между ним и дамой-сфинксом. Хэ открыл было рот, дивясь такой наглости, но захлопнул его, решив понаблюдать за тем, что они собираются делать. Очевидно, что сфинкс стояла здесь не просто так, а как привратница или цербер. Похоже, она охраняла вход в арку.       Девушки радостно засмеялись и торопливо достали из складок платьев золотые монеты. Сфинкс довольно им улыбнулась, закрыла глаза, и каждая девушка по очереди подошла к ней ближе. Они положили по монете на закрытое веко сфинкса. Дамы учтиво сказали ей что-то на неизвестном ему языке, и сфинкс начала петь. Песня была плавной и чистой, невероятно красивой. Пока она пела, девушки взялись за руки, и постепенно их силуэты стали растворяться. Когда стали уже еле видны, они прошли сквозь арку, исчезая в ней полностью. Монеты на веках сфинкса также испарились. Дама закончила петь, проморгалась и с видом, словно это для неё скучная рутина, приняла свой обычный надменный вид.       — Ясно. Значит, вам нужна плата за проход, — задумчиво хмыкнул Тянь, хлопая себя по карманам. Мало ли, может, к костюму и монетки прилагались.       Поняв, что его карманы пусты, Тянь усмехнулся, думая о том, что в реальной жизни у него была золотая карта с внушительным счётом. А здесь он был беден, как церковная мышь. «Прямо как тогда… когда мы с Шанем скрывались от брата в номере хостела», — Тянь улыбнулся своему воспоминанию, чуть погодя растерянно застывая. — «… а кто этот Шань?» Внутри столько тепла и нежности растеклось, когда это имя всплыло в памяти. В тот же момент, как Тянь подумал об этом, вспышка боли прожгла его сердце. «Гуань Шань… это имя мне знакомо… верно», — в голове кадрами кинопленки стали мелькать отрывки воспоминаний. Рыжая макушка. Огненный взгляд. Тёплые руки. Россыпь веснушек. Искусанные мягкие губы… Тянь зажмурился от обжигающе сильной боли в груди. На сетчатке словно отпечатался взгляд печальных янтарных глаз. «Что-то случилось. Но что? Почему у меня такое чувство, что это непоправимо?» — парень сильно зажмурился, пытаясь вспомнить хоть что-то до того момента, как он попал сюда. Первым, что услышал Хэ Тянь, выныривая из своих мыслей, бы стеклянный треск. Внезапно он увидел перед собой, откуда не возьмись, появившиеся несколько крупных прозрачных пузырей с огненной окантовкой. Тянь испуганно отшатнулся от них. При каждом его шаге, на паркетном полу образовывались искрящиеся огненные круги этих прозрачных стеклянных сфер. Они стали дробить и искажать пространство, поднимаясь в воздух. Непонятный хрустальный треск стал усиливаться. В этот миг Тяню пришла пугающая мысль: «Если этих шаров будет слишком много, этот мир лопнет». Парень в панике оглянулся по сторонам. Гости этого бала стали в ужасе отходить от стеклянных пузырей, повисших в воздухе и невесомо плывущих на толпу. Отчего-то у Тяня было странное чувство, что если эти шары столкнутся, они разобьются, и произойдёт что-то страшное. Музыка стихла, по залу пробежал испуганных ропот. Тянь оглянулся на сфинкса, напряжённо сидящего рядом с аркой, и побежал в её сторону настолько быстро, насколько позволяли физика и время этого пространства. Пузыри тут же стали образовываться за ним. Завидев Тяня издалека, дама-сфинкс угрожающе на него посмотрела, что-то строго крикнув, заслоняя своим львиным телом вход в арку.        Тянь раздражённо цокнул, намереваясь, несмотря ни на что, влететь в этот чёртов проём. Пока он бежал, пространство под его ногами уже стало распадаться на неровные осколки. Кто-то из гостей в ужасе закричал. Люди в панике бросились к другим дверям зала. Их платья и роскошные одеяния стали расплываться чернильными облачками, как только они подбегали к дверям, стараясь сбежать отсюда. Мир распадался на фрагменты, словно разбитое зеркало, в каждом осколке которого были видны куски других миров. Перебежав половину расколовшегося зала, Тянь лихорадочно думал, как ему спастись, пока его испуганный взгляд не зацепился за один обломок под его ногами. В нём мелькнуло что-то знакомое, и его потянуло необъяснимым желанием дотронуться до него. Хэ Тянь не понимал, к чему это может привести, но действовать нужно было быстро. На фоне стеклянного треска парень стремительно прыгнул, слыша отголоски чужих панических криков. Уже в полёте он дотянулся до заветного осколка, на грани сознания слыша оглушительный хлопок, как будто что-то разбилось. Весь шум резко стих, и в глазах потемнело.       Хватая пустоту руками, Тянь летел в кромешной темноте куда-то вниз. От ощущения долгого падения его пробирал панический страх разбиться в лепёшку. Хэ лихорадочно думал, за что может ухватится, чтобы спастись, но, барахтаясь в пространстве и летя в бездну, не находил ничего похожего на то, за что можно было бы уцепиться. Наконец, Тянь рухнул на пол. По крайней мере, по ощущениям, это был пол. Он больно ударился спиной и пятой точкой, до конца не веря, что его не размазало по земле. Громко кряхтя, парень открыл глаза и, шумно дыша, стал осматриваться. Это был мрачный, длинный и узкий коридор, не больше двух метров в ширину, устланный изумрудной истёртой ковровой дорожкой с коротким ворсом. На стенах коридора висели стеклянные рамки с бабочками всевозможных цветов и размеров. Где начинается потолок, ему было не видно, будто Тянь находился на большой глубине. Вставая, Хэ удивлённо присвистнул. Тянь понял, что он снова был в своей шёлковой пижаме. Парень отряхнул пыль со штанов и неуверенно двинулся вдоль стены, рассматривая рамки. Он шёл так какое-то время, когда на миг его внимание привлекло едва уловимое движение. Тянь остановился, вниманием зацепившись за рамку, в которой ему померещилось это движение. Тянь подошёл к ней ближе, внимательно уставившись на белоснежную маленькую бабочку, приколотую булавкой. Под насекомым виднелась наклейка с надписью от руки: «Hu die — символ вечности, говорящий, что текущая жизнь — только часть судьбы, но не её завершение». Тянь завис, обдумывая прочитанное, когда её крылышки встрепенулись. Парень вздрогнул, несколько раз сморгнув и даже потерев руками глаза. Крылья насекомого затрепетали, как крылышки колибри. Серые глаза Тяня округлились от удивления. В тот момент, когда она стремительно взмахнула крыльями, стекло рамки разбилось от её молниеносного движения, осыпаясь мелкими осколками. Бабочка пробила стекло, пулей вылетая из своей «клетки». Хэ заворожённо наблюдал, как ожившее насекомое покружило немного над ним и, подлетев к Тяню, плавно опустилось ему на плечо. Отмерев, брюнет ошарашенно поднял руку, осторожно пересаживая её на указательный палец.       — Может, хотя бы ты укажешь мне путь к выходу? — безнадёжно пробормотал Тянь, не особо надеясь на то, что она его поймёт.       Внезапно она взмахнула крылышками и повисла перед его лицом. Хэ удивлённо моргнул. Бабочка полетела вдоль по коридору, задерживаясь, словно хотела, чтобы Тянь следовал за ней.       — Дожили. Уже разговариваю с букашками, — скептически хмурясь, пробубнил брюнет.       «Шань бы на моем месте с истерическим воплем прибил бы внезапно ожившую насекомую тварь», — Хэ Тянь хмыкнул, почёсывая фантомно зудящую ладонь, которой Мо в панике прихлопнул таракана. От воспоминания его брезгливо передёрнуло.       Прочистив горло, он неторопливо поплёлся за ней. Бабочка долго вела его запутанными лабиринтами коридоров. Тянь шёл напряженно, пытаясь вспомнить события последних дней. От этих попыток у него начинала раскалываться голова, а как только он думал о Рыжем, его сердце болезненно ныло. «Может, с Шанем что-то плохое случилось? Поэтому мне так тревожно и больно… Мне нужно вспомнить… Ну, давай же. Давай…» — Тянь зажмурился от натуги. Не глядя, он сделал шаг, спотыкаясь о порог дверного проёма. Хэ, раздражённо шипя, распахнул пушистые ресницы. Бабочка привела его в огромный зал, освещённый мягким светом и затопленный водой. В нём, как и в первом зале, не было видно, где начинается потолок. Он весь был заставлен высокими книжными стеллажами. Кое-где стопки книг были свалены в небрежные кучи. Вода была лазурно прозрачной, что позволяло увидеть, что шкафы уходят глубоко вниз. Кое-где над водой возвышались каменные узкие мостки с маленькими площадками. Они были достаточно древними, какие-то разрушились от времени и воды. Очередное странное место, похожее на затопленную библиотеку.       Бабочка упорхнула в сторону. Тянь проследил за ней взглядом, замечая, что она ведёт его к небольшой каменной площадке, которая являлась подобием местного причала. Рядом с ним была пришвартована узкая длинная лодка — гондола, с одним веслом и фонариком.       — Ты, вроде, вела меня к выходу, — сокрушенно вздохнул Тянь.       Бабочка подлетела к лодке и стала раздражённо кружить над ней.       — Ладно-ладно, надеюсь, выход уже недалеко, — Хэ залез в лодку, и осторожно поднялся с длинным веслом в руках.       Охнув, он неловко оттолкнулся им от причала, осваивая непривычные движения. Поняв, как примерно управлять лодкой, Хэ Тянь стал следовать за своим проводником. Величественный вид зала пробирал до мурашек. Лодка проплывала между первыми рядами книжных стеллажей. Тянь с любопытством глянул на заставленную книгами полку, подплыл к шкафу поближе и потянулся к ближайшему торчащему корешку. Дотронувшись до него, парень сильно вздрогнул от странного ощущения. Ветхая обложка не содержала надписей, ни автора, ни названия. В недоумении Хэ распахнул её посередине. Вглядываясь в текст, юноша разочарованно вздохнул. Опять непонятный ему язык. Однако, чем дольше он всматривался в строчки слов, тем сильнее буквы начинали неистово дрожать, осыпаясь. В памяти Тяня киноплёнкой стали мелькать кадры воспоминания из далёкого детства. Парень чуть не задохнулся от нахлынувших на него чувств, настолько это видение было реальным. За мгновенье он прочувствовал его настолько чётко и осязаемо, словно прожил заново. Вкусы, звуки, запахи, ощущения, касания — всё это было с ним. Настолько реально, что даже страшно. С трудом отдышавшись, Тянь поставил книгу на место. Выдохнул, успокаивая участившееся биение сердца. Любопытство стало затапливать его разум, и он азартно провёл ладонью вдоль остальных корешков, схватившись за ту, что его «позвала». Он снова вздрогнул от ощущения пьянящей радости. Светлое чувство буквально затопило его эйфорией. Стоило распахнуть том в начале, как всё повторилось. Это было яркое воспоминание, только теперь из подросткового возраста. Тянь впервые одержал победу в межшкольных соревнованиях по баскетболу. Хэ захлопнул её, ставя обратно. В предвкушающем восторге Тянь стал вести ладонью вдоль корешков, едва касаясь их пальцами, чувствуя настроение каждой из книг и словно слыша шёпот их отголосков. Вырванные из контекста обрывки фраз, наполненные печалью и сожалением, радостью и смехом, страстью и похотью. Тянь ошарашенно отшатнулся от стеллажа, с трудом сохраняя равновесие. На мгновенье он присел в раскачивающейся лодке, напряженно размышляя: «Я ведь хотел вспомнить, что произошло, и она привела меня сюда».       Его взгляд снова упал на бабочку, которая терпеливо кружила неподалёку, словно ожидая, когда он будет готов продолжить путь. Тянь глубоко вздохнул, пытаясь успокоить бурю эмоций внутри себя. Он понимал, что эти книги — ключ к его воспоминаниям, но также осознавал, что не все воспоминания могут быть приятными.       — Ладно, — пробормотал он, поднимаясь на ноги и снова беря весло в руки. — Пора двигаться дальше.       Бабочка, словно услышав его мысли, полетела вперёд, указывая путь. Лодка медленно скользила по воде, оставляя за собой лёгкие волны. Тянь чувствовал, как его сердце бьётся быстрее от предвкушения и страха перед тем, что он может узнать. Но он знал, что должен идти до конца, чтобы понять, что произошло и почему его сердце так болит при мысли о Шане.       «Если на секунду предположить, что всё это больной сон, рождённый моим подсознанием… Тогда может ли быть так, что это место отвечает за память?» — Тянь поражённо посмотрел по сторонам, видя все эти огромные кучи книг и высокие стеллажи. «Тогда почему здесь столько воды?» — Хэ нагнулся, опуская руку к водяной глади. Как только пальцы коснулись поверхности «моря», его окатило, словно ледяным душем, чувством всепоглощающей надрывной тоски и скорби. «Это не море, это болото. Столь обманчивый лазурный цвет солёной воды. Загадочное болото слёз и боли. Стоящее за ними, то ощущение, которое они передают, не имеет себе равных. Только тот, кто прикоснулся к ним вплотную, поймёт ту энергию, которую они отражают. Блядь, ни в коем случае нельзя здесь лезть в воду. Затянет на дно, не выплывешь!» — задыхаясь, он успел цапнуть одну из разбухших под водой книг, вытягивая её на воздух. Тянь, тяжело дыша, завалился обратно в лодку. Ему потребовалось несколько минут, чтобы восстановить дыхание. Отдышавшись, Хэ осмотрел чёрную обложку. Она вся размокла, некоторые страницы превращались в кашу прямо в его руках. Сначала ничего не происходило, но затем от ощущения мерзости его чуть не вывернуло. Сама эмоция пришла отголоском от старого воспоминания. Тянь смог раскрыть её ближе к началу, строчки чернил безбожно расплылись. И даже если бы он знал язык, слова стали нечитаемыми. Его рывками швыряло в воспоминание, оно было смазанным и неполным. Фразы слышались словно с зажёванной плёнки, искажённые и трудно различимые. Из того, что он смог понять, это воспоминание касалось их ссоры с братом. Тянь вынырнул из него, тяжело дыша и мелко подрагивая. Прошла минута, но его до сих пор потряхивало от неприятного осадка от ссоры с Чэном. Понурив взгляд и поджав губы, Тянь отпустил книгу обратно в воду, наблюдая, как она медленно опускалась на дно. «Вот так и хоронят воспоминания», — грустно подумал он, тут же мысленно осёкшись. «Так что же выходит, всё, что под водой, — кладбище моих забытых воспоминаний? Как их много…» — Тянь внутренне поёжился от неприятного чувства. Он слышал, что это защитный механизм психики, так называемый предохранитель, когда болезненные воспоминания забываются, истираются из памяти со временем. «Так было после смерти мамы», — печально подумал Тянь, вставая и отталкиваясь веслом от шкафа. Всё это время бабочка нетерпеливо кружила в месте, где Хэ прервал их маршрут. «Что же ты хочешь мне показать?» — парень приблизился к ней, и она запорхала вдоль стеллажей по широкому проходу.       Долгое время спустя, проход стал сужаться. Шкафы, попадавшиеся ему на пути, были более обветшалыми. Какие-то завалились набок, у других сгнили и обвалились полки, растеряв всё содержимое. Эта часть зала была более старой. Сюда меньше попадал свет, в отличие от основного помещения. На пути впереди Тянь увидел покосившиеся проржавевшие кованые ворота, отделяющие основной зал от зала поменьше. Бабочка, взмахнув жемчужными крыльями, пролетела между прутьев и зависла, ожидая, когда юноша последует за ней.       Тянь подвёл гондолу ближе к воротам, заприметив замок с цепью. «Запретная секция, значит», — хмыкнул Хэ. Он взял замок в ладонь, чтобы внимательно осмотреть. Но не успел даже подержать его толком, как болезненно вскрикнул, отбрасывая его на прутья, словно обжёгшись. Цепь шумно звякнула.       — Жжётся, зараза, чтоб тебя! — Тянь обтёр саднящие пальцы о шёлковую штанину пижамы.       «Замок проржавел от влаги, и если по нему разок-другой ударить, скорее всего развалится». Парень поднял над собой длинное весло и, прицелившись, с силой саданул по нему. Тянь ударил несколько раз, услышав, как тот жалобно звякнул, освобождая цепь. «Наконец сломался!» — победно усмехнулся Тянь. Створка ворот громко скрипнула, петли её также проржавели. Сюда веками никто не заходил. Хэ испуганно замер, напряжённо вслушиваясь в любой шорох. Нет ли здесь ещё какой охраны? Однако, спустя минуту, ничего не произошло. «Вроде, всю королевскую рать я не потревожил», — облегчённо вздохнул Тянь и потянул створку на себя, правя веслом так, чтобы лодка прошла в небольшой проход. Гондола проплыла вдоль потемневших от времени пыльных шкафов. Бабочка порхнула вперёд, призывая его следовать за ней дальше. Вдалеке Хэ увидел небольшую каменную площадку со ступеньками. Он направил гондолу к этому импровизированному причалу. Высадившись, Тянь размял затёкшие плечи. Стоять так, балансируя в покачивающейся лодке, оказалось совсем непросто. Выбравшись из лодки, парень торопливо пошлёпал за своим проводником. Бабочка летела совершенно осознанно, ведя его по известному одной лишь ей пути.       Спустя время, Хэ набрёл на секцию с круглым столом, парой кресел и старым кожаным диваном. Рядом лежала чуть облезшая шкура медведя. Тянь подошёл к столу и, оперившись о него, обратил внимание, что пальцы его рук стали полупрозрачными. От неожиданности он вскрикнул и почувствовал, как его тело стало уносить куда-то вверх. По залу прокатилось взволнованное гулкое эхо:       — … держись, Тянь!       «Это голос Шаня! Где? Откуда?» — Хэ стал лихорадочно озираться, повиснув в воздухе и испуганно цепляясь за книжные полки. Его руки стали полупрозрачными полностью. Тяня пронизывал лютый холод, и ритм его сердца постоянно срывался. По залу снова прокатилось громкое эхо, но уже незнакомого ему мужского голоса:        — Держись, Хэ Тянь!       Всё его нутро стал затапливать панический страх. У него не получалось зацепиться хоть за что-то в этом мире, чтобы не исчезнуть. Мысли в разуме Тяня стали хаотично сменять друг друга, пока не пришла самая абсурдная из них. «Нужно физически, тактильно ощутить разные по фактуре предметы!» — подумал Тянь, ведомый ощущениями и предчувствием, как в прошлый раз, когда ему грозила опасность, в разрушавшемся бальном зале. Он остервенело стал трогать деревянный шкаф, за который уцепился, слабо чувствуя прожилки дерева. Буквально облапывая поверхность, истерически цепляясь руками за полки и спускаясь вниз, всё ниже к полу. Это требовало невероятных усилий, словно отключили гравитацию. Охнув, Хэ успел коснуться шероховатого прохладного каменного пола. Ощущения стали чуть ярче, и он смог балансировать на грани, чтобы его снова не оторвало от земли, унося вверх. Взмокнув от волнения и прикладываемых усилий, Тянь бросился в сторону медвежьей шкуры. Он упал на неё, быстро проводя по жёсткой шерсти пальцами. Ему в нос ударил старый прелый запах меха. Парень брезгливо поморщился, фыркая. Он резко встал и стремительно унёсся к столу, безумно щупая кожаную обивку дивана и бархатную кресел. Со стороны он, наверное, выглядел, как спятивший придурок, но, что парадоксально, все эти странные действия помогали ему заземляться. Зацепиться за это пространство. Он ощущал его лучше. Постепенно его дыхание стало ровнее, а сердце — биться спокойнее. Он чувствовал, как его тело снова обретает вес. Уже по ходу этих действий Тянь заметил, что плотность его рук стала возвращаться. Облегчённо выдохнув, брюнет понял, что его тело перестало тянуть наверх. «Опасность миновала… по крайней мере, пока», — устало подумал парень. Тянь остановился, тяжело дыша, и огляделся вокруг в поисках Шаня. Чуть отдышавшись, Тянь побежал по каменным плиткам вдоль стеллажей, взволнованно озираясь и громко зовя:       — Шань! Шань, где ты?       Эхо его голоса разносилось по залу, отражаясь от стен и потолка. Тянь чувствовал, как его сердце снова начинает биться быстрее, но теперь это было не от страха, а от волнения и надежды. Он должен найти Шаня, должен убедиться, что с ним всё в порядке.       — Шань! — снова крикнул он, пробегая мимо очередного ряда стеллажей. — Ответь мне!       Хэ звал его, обыскивая все закутки книжных секций в радиусе, где, предположительно, мог быть Мо. Голос Тяня разносился гулким эхом по залу. Спустя добрый час, парень остановился. Совершенно точно стало ясно, что он здесь один. Хэ расстроенно поплёлся обратно к дивану и обессиленно рухнул на него, размышляя над тем, что случилось. Раз уж это его сон, то неудивительно, почему он слышит голос самого дорого человека. «Странно только. В голосе Мо столько отчаяния. Что же произошло со мной? С нами? Ладно, в любом случае, я ничего не узнаю, если буду сиднем сидеть здесь». Вздохнув, Хэ поднялся и быстрым шагом побрёл в сторону, где последний раз видел бабочку. Заметив её издалека, он поспешил к ней. Она раздражённо подлетела к парню и, сделав пару кругов над его лохматой макушкой, направилась дальше по проходу вдоль высоких шкафов.       Тянь следовал за бабочкой, стараясь не отставать. Он чувствовал, как его сердце вновь ускоряет свой стук от волнения, не дающего усидеть на месте. Он должен найти ответы, должен понять, что происходит.       — Подожди! — крикнул он бабочке, когда она внезапно свернула за угол. — Не улетай так быстро!       Бабочка, казалось, услышала его и замедлила свой полёт, позволяя Тяню догнать её. Они продолжали идти по длинному коридору, освещённому тусклым светом ламп. Вокруг них стояли высокие книжные шкафы, заполненные старыми книгами. Дорога была долгой и довольно однообразной. В какой-то момент внимание Тяня привлёк аналой из тёмного дерева, на котором лежал огромный старый фолиант. Бабочка подлетела к Хэ и стала мельтешить перед его лицом. Парень раздражённо от неё отмахнулся рукой. Книга тянула его к себе какой-то необъяснимой, нечитаемой пока эмоцией. Ему просто хотелось знать, что это. Он подошёл к ней, и та медленно вспорхнула над аналоем, раскрываясь где-то в середине. От листов шло ослепительное золотое свечение. Фолиант мягко опустился на подставку. Зрелище было завораживающее. Тянь протянул ладонь, осторожно касаясь светящегося разворота. Вдруг, без всякого предупреждения, его захлестнула невыносимая боль, от которой перехватывало дыхание. Ощущение было столь мучительным, словно невидимая рука вытащила из него все внутренности.       «Блядь!» — истошно вскрикнул ослепший от ощущений Тянь. Он чувствовал, как задыхается, словно не может вынести вливающиеся в его сознание и тело эмоции. Слышал булькающие захлебывающиеся звуки словно со стороны. Яркими всполохами стали мелькать картинки старого воспоминания. Ужасного. Того самого дня на яхте. После которого его жизнь безвозвратно разделилась на до и после.       … Тянь слышал гулкие выстрелы, короткой автоматной очередью. Он упал, разбивая коленки о жёсткий пол палубы. Повсюду горел огонь. Некогда белоснежный парус развевался рваной, серой от пепла тряпкой. Хэ сильно зажмурился, стиснув зубы, но кадры словно отпечатались в мозгу. Даже с закрытыми веками он продолжал видеть всё. Тянь попытался оторвать руки от книги, но они словно намертво примагнитились к её страницам, жадно впитывая болезненные чувства. Повсюду тела в крови. Он уже почти видит её безжизненное тело, бледное лицо, чёрный шёлк волос, её прекрасные, серо-опаловые, такие пустые глаза. Они невидяще смотрели в ночное небо.       — … нет… Нет… Только не снова… Мама!       Кто-то подбежал к нему сзади, закрывая ладонью глаза и хватая грубо за спину. Его оттащили в сторону. Тянь оттолкнул человека от себя, услышав стальной голос старшего брата:       — Хэ Тянь… Скорее, давай…       Чэн был бледен, как мел. Его руки и шея блестели мокрыми кровавыми пятнами. Он напряжённо сжимал пистолет, нетерпеливо протянув к нему ладонь.       — НЕТ! Я НЕ УЙДУ! — Тянь попытался увернуться от сильных рук. — Я не оставлю её!       Глаза Чэна горели, он схватил его в охапку, поднимая над бортом яхты.       — Доплыви до берега, выживи! Не жди меня…       — ОТПУСТИ!       Он с плеском упал в тёмную воду. Там, на поверхности, алели языки пламени. Где-то рядом маячил круг. Лёгкие Тяня горели. Мальчик услышал взрыв…       Тянь рухнул рядом с аналоем. Книга громко захлопнулась, переставая источать золотой свет. Он кашлял, тяжело дыша, из его глаз непрерывным потоком катились крупные слёзы. Хэ обессиленно отполз от подставки подальше. Её свет приманил его, как мотылька, и он почти сгорел в её пламени. Тянь накрыл лицо ладонями, мысленно приказывая себе успокоиться. После пережитого его тело мелко треморило. «Вся эта комната и её книги-воспоминания, если их коснуться, затягивают тебя в воронку, словно смерч. Погружая в реальность настолько, словно всё произошло только что, и если попал в этот морок, не из каждого получится вынырнуть», — угрюмо подумал Тянь. Тяжело вздохнув, он стёр слёзы рваным движением тыльной стороной ладони. Парень встал и, пошатываясь, поплёлся в сторону кружившей бабочки.       — А ты предупреждала не трогать её… я идиот.       Она взмахнула крыльями, как-то слишком похоже на утвердительный кивок. Тянь иронично фыркнул. Бабочка вспорхнула и продолжила вести его дальше вглубь секции. Хэ Тянь держал себя за плечо, стараясь унять остаточную дрожь. После случившегося его немного знобило. Пока он шёл по проходу между книжными полками, стало ещё темнее. В этом полумраке бабочка стала источать еле уловимое сияние. Она плавно спланировала за угол высокого шкафа, опускаясь на невысокую полку — единственную в этом зале не столь ветхую. «Прямо новодел», — удивлённо хмыкнул парень. Насекомое перелетело преграду, приземляясь на корешок небольшой книги. Тянь с опаской глянул на неё. «После случившегося, не знаешь, в какое ужасное воспоминание меня перенесёт снова… Значит, к нему ты меня вела…? Возможно, оно поможет мне вспомнить, что произошло», — сосредоточенно подумал он и взялся за корешок, постепенно вытягивая её. Как только его пальцы коснулись обложки, по ним прокатился стылый мороз. Тянь испуганно уставился на книгу, не решаясь её открыть. Бабочка вспорхнула ему на плечо, словно подбадривая.       — Что ж, поехали, — тяжело вздохнув, Тянь распахнул книгу.       Первое, что он почувствовал, был холод. На него лило, как из ведра. Дождь? Кажется, Тянь лежал на полу… в чьих-то объятиях… Он слышал задушенные всхлипы рядом. Звуки доносились до него словно из-под толщи воды. У Тяня не было сил, чтобы открыть глаза. Каждый вдох и выдох отдавался болью в груди, рёбра горели, как раскалённый добела металл. До него донеслись отчаянные рыдающие всхлипы:       — … блядь, псина сутула-а-я!       Мысли медленно ворочались, как проржавевшие шестерёнки, пока наконец яркой вспышкой не вспыхнуло: «Это Шань! В его голосе столько горечи и безнадёжности… Страха за меня! Словно я умираю. Я… умираю?» — внутри всё болезненно сжалось от того, что он виноват в том, что Шань так напуган. Тягучим осадком в сердце растекалось ядовитое сожаление. — «Какой же я чёртов мудак!»       Сознание стало фонить всё нарастающей физической болью, пока его тело сильно не тряхнуло судорогой. Тяня снова потянуло куда-то наверх. Издалека до него донеслось:        — Нет! Тянь, нет! Не уходи!       Он слышал, как Гуань Шань отчаянно взвыл. Затем, яркими вспышками проносились отблески красно-синих мигалок скорой, его куда-то везли. Боль прошибала Тяня до того невыносимыми вспышками, что оставаться в этом теле становилось форменной пыткой. Внутри него словно боролись две половины. Одна неистово хотела, чтобы всё наконец прекратилось, другая отчаянно не хотела оставлять Шаня. Он словно раскололся надвое. Тянь будто вошёл в состояние наблюдения себя как бы со стороны, отрешения от присутствия в теле. Где-то на границе сознания Хэ Тянь чувствовал цепляющиеся прикосновения Мо Гуань Шаня. Он тянул его за руку, не отпуская. Внутри, словно борьба исполинов, пронзительно орало два голоса: «Не отпускай меня! Ты можешь оставить это. Больше не будет боли, тебе станет так легко… Просто, не отпускай меня! Пусть-пусти-пусти меня!» А дальше, подобно атомному взрыву, возникла ослепительная вспышка света. Яростной силой его дух вышвырнуло из тела, после чего всё стихло до звенящей тишины. Погрузилось в топкое ничто.       — … не отпускай… меня…       До ушей доносился собственный хриплый шёпот. Яркий свет люминесцентных ламп болезненно ударил по глазам. В них словно насыпали песка… В горле тоже пустыня. Он провёл языком по пересохшим потрескавшимся губам. Казалась, что веки весили тонну. Ему стоило неимоверных усилий просто распахнуть их. Первое, что он увидел, это наполовину стеклянные стены и пакет, свисавший со стойки для капельниц. Тянь удивлённо заметил этикетку, на которой ручкой было подписано: «Хэ Чэн. Вторая положительная». В реанимации разносился раздражающе мерный писк аппарата, считывающего его пульс. «Я вернулся», — с этой ускользающей мыслью Тянь провалился в глубокий сон.              

***

      Надоедливый рингтон звенел уже которую минуту. Тянь сонно разлепил склеившиеся ресницы. Рядом с бедром он нащупал мобильник, заторможено осознавая, что тот был кнопочный. Тянь слепо попытался нажать на клавишу приёма звонка. Вяло поняв, что у него не хватает сил. В этот момент чьи-то бережные руки забрали трубку. Сигнал полифонии прервался. Хэ почувствовал, как к его уху приложили трубку. Сквозь полудрёму он расслышал хриплый голос брата:       — … Хэ Тянь?       — … да, — почти шёпотом отозвался юноша.       Голос Чэна звучал глухо и очень устало.       — Мне сказали, что ты пришёл в себя… Как ты?       — … дышать больно… всё время хочу… спать. Почему телефон… кнопочный?       — Разрешили только такой.       Где-то на границе сознания Тянь саркастично хмыкнул про себя: «На него просто сложнее повесить прослушку».       Повисло неловкое молчание. Сглотнув, Чэн продолжил:       — Время от времени я буду тебя набирать.       Тянь не ответил ему. Туманная пелена уже заволакивала его разум. Следом послышался негромкий голос Хэ Чэна:       — Отдыхай.       Чэн положил трубку, и Тянь почувствовал, как от его уха убрали мобильник, мгновенно проваливаясь в зыбкий сон.              

***

      Мо Гуань Шань только что протёр столы в кафе. Близился его обеденный перерыв. Он устало поморщился, направляясь в подсобку. Утром ему позвонили из больницы. Неравнодушная медсестра сообщила, что Тянь наконец пришёл в себя. И после этого Шань через Цзяня получил телефон Хэ Чэна. Рыжий позвонил ему, и, уже было, приготовился яростно выпытывать информацию о состоянии Тяня, ожидая при этом, что его пошлют за наглость. Однако, Хэ Чэн довольно сдержанно его выслушал, скупо ответил на его вопросы и дал ему временный номер брата. Смартфон Тяня остался в студии в тот злополучный день. Напоследок Чэн сухо процедил:       — Не звони ему слишком часто. Он ещё очень слаб.       Рыжий нервно жевал губы, набирая номер. Из динамика послышались монотонные гудки. Тянь долго не брал трубку. Шань, уже было, решил сбросить звонок, как на конце провода ответили.       — … да?       Его голос был слабым и сонным, а голос Мо Гуань Шаня взволнованным.       — Хэ Тянь?       Уже наигранно бодрее.       — … Малыш Мо?       В сердце болезненно ёкнуло. Как давно он не слышал этого блядского обращения. Столько раз бесился с этого прозвища, а сейчас… сейчас его плавит… облегчением и топкой нежностью… Он скучал… Ещё и этот придурок пытается придать своему голосу непринужденности. «Не можешь вынести, когда за тебя волнуются?» — Гуань Шань рвано провёл рукой по короткому ежику и беззлобно произнёс:       — Как ты, придурок?       — … мне уже лучше. Только в сон клонит, — уклончиво пробормотал Тянь. Чуть помолчал, продолжив более томно. — Скучал по мне?       Шань замолчал. Он бы послал его далеко и надолго. Привычно бы ушёл в отрицание, но… он скучал. Боялся, что Тянь так и не очнётся, а придурок, как всегда, в любой неловкой ситуации прячется за пошлостями и тупым юмором. Как сейчас… Подыгрывать ему, почему-то, не получается…       Хэ, словно почувствовав, что сморозил глупость, зачастил. В его голосе слышалось столько вины и сожаления.       — Шань, прости… я не хотел…       — Проехали, — глухо буркнул Мо.       Они снова замолчали. Рыжий слышал хриплое частое дыхание Хэ Тяня.       — Я скучал, — тихо сказал Мо.       — Шань, я…       Рыжий перебил его на полуслове.       — Когда ты вернёшься, мы с тобой серьёзно поговорим, усёк?       — Да.       Шань чувствовал, что Тянь уже устал, надо было заканчивать разговор.       — Я ещё наберу тебя завтра.       Парень мягко прошелестел:       — Буду ждать.       Рыжий по голосу почувствовал, что Тянь улыбается. Спустя долгое время у Мо отлегло в сердце, и он негромко произнёс:       — Тогда пока.       Голос Тяня стал тише.       — Шань, нажми на отбой. У меня не получается…       На мгновенье Мо застыл, слушая в трубке его слабое дыхание. Отмерев, Шань сглотнул ком в горле.       — Спи и набирайся сил.       Он нажал на отбой, прикрывая припухшие веки.              

***

      Спустя неделю Тяня наконец перевели в одноместную VIP-палату. Рядом с ней Чэн приставил круглосуточную охрану и изредка наведывался к нему лично. Первым делом он вернул ему его смартфон. Всё то время, что Хэ Тянь провёл в изоляции, он переписывался с ребятами смс-ками, нечасто созваниваясь. Тянь не любил больницы, нахождение в них его угнетало. Парень лежал на боку и угрюмо пялился в окно, откуда был виден кусочек чистого неба. «Словами не передать, как же я хочу курить… С-сука, ну хотя бы одну затяжку!»,— раздражённо простонал про себя Хэ Тянь. Врач строго настрого запретил ему вставать с постели и тем более курить. В течении дня его пичкали лекарствами и делали капельницы. В очередное посещение, услышав просьбу брата, Чэн был категорически против идеи о том, чтобы его поскорее отпустили домой.       — А говорят, дома и родные стены помогают, — максимально обаятельным тоном произнёс Тянь, намереваясь произнести кучу убедительных аргументов в свою пользу, но Чэн перебил его пламенную речь.       — И слышать ничего не хочу, даже не начинай! — отрезал он, скептически фыркнув. — Всё это произошло именно потому, что тебя не долечили, — процедил Чэн, выходя из палаты.       Тянь грустно вздохнул, отворачиваясь от двери в сторону окна. Вечерело. В небе розовели пушистые облака от закатного солнца. Он чувствовал себя запертым в золотой клетке, где даже закатное небо казалось недосягаемым.              

***

      После подработки Шань забежал в магазин за мандаринами и уже ехал в больницу. День был тёплым и солнечным, и он хотел успеть к пяти, чтобы побыть с Тянем подольше. Выйдя на остановке, Мо поспешил к главному входу больницы. Сдав одежду в гардероб, он быстрым шагом направился к лифтам. В вестибюле первого этажа толпилось много людей — посетители вперемешку с больными.       Сначала ему было нужно зайти к лечащему врачу Тяня. Когда Рыжий подошёл к его кабинету, он отсидел небольшую очередь. Благо, это не заняло много времени. Он осторожно постучался и дождался, пока ему не предложили войти. Рыжий, на сколько это было возможно, старался выглядеть вежливым. Мо представился и сел на стул перед письменным столом врача, связка мандаринов расположилась у него на коленях, а сумка на кушетке рядом. Рыжий немного помялся и поинтересовался состоянием Тяня. Пожилой врач помнил Шаня, когда Хэ привезла скорая. Мужчина поднял глаза от бумаг и внимательно посмотрел на Шаня.       — Господин Хэ Чэн распорядился о том, чтобы я ответил на все ваши вопросы, — сухо проговорил он.       Шань взволнованно прочистил горло.       — Я хотел бы знать… как он сейчас? Какие последствия после всего, что произошло…?       Врач стал перечислять диагнозы сухим официальным языком, и с каждой фразой Рыжий мрачнел.       — Как вы знаете, из-за перелома у Хэ Тяня, осколками ребра было повреждено лёгкое. Началось внутреннее кровотечение. Кровопотеря была большой. Затем у него случилась остановка сердца… около двух минут.       На этих словах Мо с силой сжал кулаки, напряжённо поджимая губы. Врач, заметив его волнение, спокойно произнёс, заглядывая прямо в янтарные глаза:       — Понимаю, что это тяжело слышать, но сейчас самое важное — это его восстановление. Мы сделали всё возможное, чтобы стабилизировать его состояние. Сейчас Хэ Тянь находится под постоянным наблюдением, и его состояние постепенно улучшается. Но ему нужно время и покой, чтобы полностью восстановиться. Гуань Шань, остановка по нашим меркам была недолгой. К счастью, у него нет неврологических нарушений, также нет и двигательных, зрительных или речевых. Да, есть небольшие последствия, связанные с краткосрочной памятью… Ему сложно запомнить имена незнакомых людей или нужно время вспомнить какие-то слова, но это нормально. Симптомы уйдут через две-три недели.       Мо кивнул, теребя сетку с мандаринами и негромко проговорил:       — У него повреждение памяти?       — Незначительное. Это никак не затронуло основную. Он помнит своё прошлое и настоящее, узнаёт всех близких.       Гуань Шань облегчённо выдохнул, расслабляя напряжённые плечи, пока врач продолжил объяснять:       — Эти симптомы также связаны с его недавней травмой. Сотрясением мозга. Из-за него он так сильно был обезвожен. В истории болезни указано, что у него наблюдалась сильная тошнота и мигрени, — мужчина немного помолчал, доставая лист бумаги и начал писать памятку с рекомендациями. — В следствии кровопотери у него развилась анемия, поэтому он так слаб. Ему всё ещё нельзя вставать, — доктор Хан отложил ручку и серьёзно глянул в глаза Гуань Шаня, видя в них нервозное волнение. Он стал говорить, жестикулируя руками. — Я объясню. Причина пневмоторакса — перелом рёбер. Операция из-за обильной кровопотери была со вскрытием грудной клетки. Хэ Тяню не то, что двигаться, ему кашлять и есть не будет хотеться пару-тройку недель, как минимум… а про спорт и любые активности ему придётся забыть на пару месяцев. Дело в том, что в случае перелома рёбер, очень больно не только ходить, но и кушать, дышать, тем более активно двигаться. При всём оптимизме и желании Тяня, ему необходимо избегать лишних телодвижений. Воспалительный процесс и процесс заживления отнимает все ресурсы организма. Любое неосторожное движение или поза причинят ему дискомфорт, плюс это риск смещения швов. Гуань Шань, попрошу вас проследить за тем, чтобы Хэ Тянь не вставал, когда будете его посещать, — врач снова стал скрупулёзно писать рекомендации, проговаривая с нотами лёгкого раздражения. — Тянь упрямый и несколько несносный пациент. Он не до конца осознаёт серьёзность своего состояния… Он уже пару раз пытался вставать и падал в обморок… благо, медперсонал был рядом в эти моменты, — доктор устало вздохнул, скрипнув креслом. — Скоро я отменю ему некоторые обезболивающие, похоже его организм пресыщен препаратами и они для него стали токсичны. Печень и почки не справляются с выведением, и проявляются нежелательные побочки.       Шань напрягся, слушая долгую речь доктора и обеспокоенно следя, как тот пишет рекомендации. Мо понимал, что Тянь всегда был упрямым и не любил показывать свою слабость, но сейчас ему нужно было быть особенно осторожным. Он взволнованно спросил:       — Это опасно? Какие ещё побочки?       — Неопасно. Спонтанные небольшие кровотечения… в моче… из носа… При его анемии они нежелательны. Нужно время, чтобы перевести его на другой препарат, и для восстановления ему необходим покой. Тянь будет много спать, поэтому если будете его посещать с друзьями, дозируйте ваше общение. Я расписал вам лекарства, которые он сейчас получает, — он всучил Шаню исписанный листок. — Ещё пару дней будем делать ему переливание плазмы для восстановления. Если ему станет лучше, я разрешу ему вставать… У вас ещё есть ко мне вопросы?       — Нет… Могу я к нему пойти? — сказал он, вставая со стула.       — Да. Часы посещения посетителей — по будням, с пяти до семи. В выходные и праздники можно приходить с часу дня, — добавил врач, провожая Шаня взглядом.       Мо попрощался, убирая бумагу в школьную сумку, и захватив сетку с мандаринами, он поспешил в палату Тяня. Пока он шёл по общему коридору, до Мо доносился шумный гомон разговоров из палат, мимо которых он проходил. Двери в них были раскрыты нараспашку. Почти в каждой сидели родственники или родители. Шань мельком бросал осторожные взгляды, ловя заботливую мать, заплетавшую косу своей непоседливой дочери. Отца, принёсшего сыну-подростку фрукты. В коридоре сидела бабушка и успокаивала хнычущую внучку. Мо перевёл взгляд вперёд, ускоряя шаг. Ему показалось, что он подглядывает за чем-то очень личным.       На подходе к палате Хэ, Шань издали завидел охрану, приставленную, судя по всему, Хэ Чэном. Он приветственно им кивнул. Те молча ответили ему тем же. Скорее всего, у них уже были инструкции по поводу того, кого им можно пускать, потому что мужчины не мучали его расспросами. Мо неуютно поёжился. Вид у этих ребят был суровый. Шань зашёл в палату, и увидел Тяня в постели. Тот сидел в больничной пижаме, полулёжа, опершись спиной на несколько подушек. Он отвернулся к окну. На противоположной стене висела небольшая выключенная плазма. Из коридора так и долетал шумный гомон пришедших навестить своих родных, родственников. На тумбочке Хэ Тяня лежал лишь смартфон на зарядке да пустой мерный стаканчик для лекарств. У других пациентов были сок, фрукты и цветы на тумбочках. В палате Хэ не было ни намёка на то, что хоть кому-нибудь из его окружения есть до него дело. «Выглядишь таким одиноким», — угрюмо подумал про себя Шань, поджав губы и проходя глубже в помещение.       — Эй, — негромко окликнул его Рыжий.       Тянь вздрогнул, вяло поворачиваясь к нему, и как только понял, кто к нему пришёл, тепло улыбнулся.       — Привет.       Шань опустил сетку с мандаринами на тумбочку Хэ Тяня, сумку бросил рядом с ней и пошёл придвинуть стул поближе к постели.       — Как ты?       — Ну, скука смертная. Всё время сплю, — Тянь надтреснуто улыбнулся.       Хэ Тянь был очень бледен и сильно осунулся, его смоляные волосы лоснились. Шань приблизился к нему, убирая прядь со лба. Хэ замер в молчании, внимательно глядя на Рыжего.       — Выглядишь не очень, — Шань осматривал его колючим придирчивым взглядом, обращая внимание на каждую деталь. На мгновенье он отстранился и потянулся к сетке с мандаринами. — Будешь? — Мо достал мандаринку.       — Ага, — кивнул парень.       Шань начал аккуратно очищать её от кожуры, стараясь не торопиться, чтобы не повредить нежную мякоть.        — Как в школе? — Тянь заглянул ему в глаза.       — Всё одно и то же. Контрольную по алгебре писали. Я набрал проходной балл, — Рыжий разделял мандаринку на дольки, кладя несколько в раскрытую ладонь Хэ, которая лежала поверх одеяла. На тумбочке образовалась горка оранжевой кожуры.       — Малыш Мо, покажешь? — брюнет уже довольно жевал сладкую дольку. — Ну давай, у меня здесь вообще ничего не происходит, — надул губы Тянь.       — Да там смотреть-то… Обычный тест, — буркнул Мо, потянувшись к школьной сумке. Выудив сложенный листок, он передал его Тяню.       — О-о, проходной балл, да ты приуменьшил. Тут восемьдесят три! Даже лучше, чем в прошлый раз, — Хэ сияюще улыбался, щипая Рыжего за рукав худи. — Малыш Мо такой умный.       Уши Шаня слегка зарделись. Слышать похвалу было до сих пор непривычно. Особенно от Хэ, лучшего ученика школы. Они тихо переговаривались, пока Шань пересказывал ему последние новости. В этот момент в палату зашла медсестра, принеся с собой небольшой таз с полотенцами.       — Хэ Тянь, тебя нужно обтереть. Доктор Хан запретил тебе вставать.       — Госпожа, может… пусть мне поможет друг? — парень одарил её самой обворожительной из своих улыбок, незаметно сжав ладонь Шаня.       — Вы справитесь сами? — она глянула вопросительно на Мо.       Рыжий смерил оценивающим взглядом застывшего в ожидании мажора.       — Госпожа, а у вас шампунь есть?       — Да, сейчас я вам принесу.       Через пару минут она вернулась с шампунем и мерным ковшиком. Оставила всё на тумбочке и вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь. Шань ушёл в уборную набрать тёплой воды и спустя несколько минут вернулся к Хэ, таща небольшой таз, наполненный водой.       — Извините, блядь, за беспокойство, извольте обтереться, — щёки Мо предательски стали краснеть, пока он осторожно поставил таз между ног неугомонного.       — Ты же поможешь мне, Малыш Мо? — голос Тяня стал таким бархатным.       «Блядски томным», — с сарказмом прокомментировал про себя Мо. Шань стрельнул в него смущённым взглядом, но не стал отказывать. Он молча приблизился, расстёгивая пуговицы пижамной рубашки Тяня. Нервно сглатывая, помог ему её снять. Его взгляд стал ползти от шеи до ключиц, потом до грудной клетки, затянутой в бинты. Справа проступало небольшое алое пятно. Взгляд Шаня потемнел. Он осторожно коснулся этого места, негромко проговорив:       — Сильно болит?       Тянь чуть поморщился, натягивая расколотую улыбку.       — Терпимо.       Мо оглядел повязки и заметил торчащую из-под бинтов, чуть ниже грудной клетки, дренажную трубку с колбой.       — Это что? — Мо вопросительно кивнул на неё. До этого колба была не видна из-за рубашки и одеяла.       — Дренаж. Он отводит кровь из раны, — спокойно пояснил парень.       — Кровотечение не остановилось? — взволнованно спросил Мо.       — Остановилось. Просто подтекает немного… Сказали, через пару дней удалят, — Тянь уселся удобнее. — Так что, поможешь мне, Шань-Шань? — он озорно улыбнулся ему.       — Как будто у меня есть выбор, — буркнул беззлобно Мо, опуская маленькое полотенце в тёплую воду.       Он стал осторожно обтирать бледную кожу Хэ Тяня, проходясь сначала по лицу, и постепенно спускаясь на шею. Шань старался двигаться очень аккуратно, чтобы не причинить боль. Всё это время Тянь не сводил с него глаз. Чем ниже спускался Мо, избегая повязок, тем больше Тянь плыл, его щёки слегка порозовели. Бережным движением Шань коснулся полотенцем острых ключиц. По коже Хэ пробежали мурашки, и Рыжий заметил это. В этот момент их взгляды пересеклись на мгновенье.       Сглотнув комок в горле, Тянь низким голосом проговорил:       — Продолжишь в том же духе, малыш, и станет опасно…       Шань убрал руку с полотенцем.       — Бля, Тянь… ну не здесь же, — тихо ворча, он отвёл смущённый взгляд.       Мо взял таз, намереваясь сменить воду. В этот момент Тянь наклонился к его уху и тихо прошептал:       — Я рад, что ты пришёл. Спасибо.       У Мо от этого жаркого, искреннего шёпота прокатился табун мурашек. Он хмыкнул ему в ответ и молча ушёл в уборную.       Через несколько минут Рыжий вернулся к нему, неся новую порцию тёплой воды. Мокрый Хэ Тянь едва заметно подрагивал. Шань обтёр его плечи и руки до запястий. Он ухватился за ручку ковшика и строго сказал:       — Наклоняй голову над тазом и закрывай глаза. Я сполосну твои волосы.       — Как скажете, господин Мо, — Тянь томно сощурился.       — Придурок, прекрати ёрничать, — Рыжий нахмурил брови.       Тянь послушно склонил голову, и Мо стал поливать водой из ковшика.       — Шань, вода горячая. Не мог бы ты её немного разбавить?       — Да тёплая вода. Не преувеличивай, — Рыжий опустил руку в воду, проверяя. «Действительно негорячая», — уверенно промелькнуло в его мыслях.       — Я говорю тебе, кипяток! — Хэ протестующе простонал.       Шань, тем временем, уже намылил его макушку пеной и приготовился её смывать.       — Хорош придуриваться. Нормальная вода, — буркнул Рыжий, думая, что мажор, как обычно, прикалывается над ним.       Он стал поливать голову брюнета.       — У меня мозги плавятся!       — Ой, какие мы неженки!       Большая часть пены сошла, открывая перед Мо побледневшее, сморщившееся лицо Хэ в гримасе боли. Шань застыл, и Тянь, почувствовав, что тот остановился, удивлённо распахнул глаза. Заметив реакцию Гуань Шаня, парень испуганно спросил:       — Что случилось? Ты так смотришь…       Отмерев, Мо растерянно пробормотал:       — … у тебя кровь.       Хэ сидел, подняв голову, смотря изумлённо в широко открытые янтарные глаза Шаня. На плечи и спину с его волос стекали капли воды. Из его носа слабой струйкой текла кровь. Он тут же запрокинул голову к потолку. Мо поспешно подал ему сухое полотенце, чтобы прижать к носу, и потащил таз в уборную разбавить воду. Шань вернулся притихший и с немного виноватым видом. Хэ попытался отшутиться, чтобы разрядить неловкую обстановку.       — Не бери в голову, Малыш Мо. Я просто… чувствительный. А ты у нас горячелла! Я даже чай пью прохладный. Чэн вечно попрекает, что я не умею его нормально заваривать…       Как только у Хэ остановилась кровь, Шань смыл оставшуюся пену прохладной водой. Вытер насухо лохматую макушку Хэ. «Его волосы такие мягкие», — задумчиво подумал Рыжий, на миг ловя себя на мысли, что уже не первый раз залипает, пока проходится полотенцем, невзначай пропуская пряди Тяня сквозь пальцы. — «Приятно…»       — Так-то лучше, — Мо цокнул, довольный результатом, откладывая влажное полотенце в сторону.       Он осторожно помог Тяню надеть рубашку и сесть повыше, поправил за его спиной пару подушек, прикрыл его одеялом. Чуть помолчав, принёс стакан воды и поставил на тумбочку, ближе к брюнету. Наконец Мо присел на стул рядом с ним. Всё это время мажор, улыбаясь, щебетал о какой-то ерунде.       — Хэ Тянь, нам надо поговорить, — тихо, но серьёзно сказал Мо.       Улыбка на лице Хэ осыпалась. Он, кажется, понял, о чём будет дальнейший разговор.       — Я знаю, что на тебя кто-то напал, — на этих словах Тянь шумно выдохнул, отводя взгляд в сторону. Мо продолжил с нажимом. — Твой брат не отвечает на мои вопросы, но он сказал, что меня с мамой и ребят охраняют. Насколько эти люди опасны, Тянь?       Хэ подавленно молчал, угрюмо опустив голову. Шань придвинулся к нему ближе и осторожно взял за руку.       — Посмотри на меня, — другой рукой он осторожно коснулся щеки Хэ, направляя его лицо так, чтобы смотреть глаза в глаза. — Я не дурак и не слепой. Мы все заметили, что с тобой что-то происходит… Не понимаю, как тебе удавалось скрывать это так долго.       Тянь начал напряжённо жевать потрескавшиеся губы. Взгляд его был надломленным. Шань мазнул большим пальцем по его нижней губе, заставляя перестать.       — Не надо.       Мо переместил ладонь чуть выше, стирая большим пальцем скатившуюся слезинку.       — Чем они тебе угрожали…? Что нас всех замучают так же, как тебя? — он чуть помедлил, прислушиваясь к реакции Тяня. Парень весь мелко подрагивал, — … убьют? — Хэ сильно вздрогнул. — Они сказали… что меня убьют, если не будешь молчать?       И… похоже, он попал в самую суть. Тянь ощутимо вздрогнул. Его глаза сильно покраснели и слезились, в них была бездна. Каждый озвученный вопрос бил прицельно точно, особенно последний. Словно Шань сыпал соль в открытую рану. Ещё и ещё. Он сглотнул ком в горле, вставая со стула. Хэ отпустил его руку, зажмуриваясь. Тянь вцепился в одеяло до побелевших костяшек. Вся его спина была напряжена, как оголённый нерв. Мо присел на край постели рядом с бедром Хэ и притянул его за плечи к себе. Тянь сильно дёрнулся от неожиданности. «Дурак. Думал, я уйду?» — с тоской догадался Мо. — «Не хотел видеть, как я уйду».       — Тише. Я рядом. Я с тобой, — прошептал Шань, обнимая его крепче. Он гладил Тяня легонько по спине, успокаивая. — Ты больше не один.       Так делала его мама, когда он болел или приходил домой побитый. «Жалел ли так кто-то его, когда не стало его мамы?» — с грустью подумал Гуань Шань. Внутренне он поёжился, вспоминая пустую студию, и все те попытки Тяня, привлечь его внимание. То, как он всегда жадно впитывал крохи ласки. «Как же тебе было одиноко…» — Мо прикрыл веки, мягко поглаживая спину Хэ. — «Тащил это бремя секрета из страха, что кто-то из нас пострадает… А что бы сделал я, находясь на его месте?» — Мо стиснул зубы, чувствуя подкатывающий ужас. Тянь сдавленно всхлипнул. Шань чувствовал, как бешено билось его сердце, как часто и прерывисто он дышал.        — Сейчас уже нет смысла скрывать. Не держи всё в себе. Кто мне это говорил? — Мо произнёс эти слова без укора, тихо. Надеясь, что сможет достучаться до Тяня.       Если он расскажет, возможно, ему самому станет чуть легче, и весь тот ад внутри него начнёт успокаиваться. Мо стало, когда он рассказал ему о Шэ Ли. Об отце…       Тянь стал отчаянно цепляться за худи Мо, как будто он то, без чего он не может жить. Рыжий услышал его тихий, хриплый голос.       — … их было много…       Вспыхнувшее факелом сердце сняло добровольный запрет — говорить.       Он говорил и говорил, иногда замолкая. Изредка в его хриплом голосе проскальзывали надрывные ноты, когда Тянь рассказывал о самом болезненном и страшном. Шань понял, что тоже не смог сдержать слёз, пока слушал. То, что с ним сделали эти ублюдки, было чудовищно. Мо чувствовал, как тело Тяня постепенно расслаблялось, пока он хрипло рассказывал. Спустя час он обессиленно обмяк в его объятьях, умолкнув. Шань чуть отстранился, заглядывая в его серые влажные глаза. Хотелось забрать эту боль себе, чтобы он никогда не проходил через всё это. Но Мо не мог. Он стал нежно целовать его лицо, беспорядочно попадая в уголок губ, в щёки, подбородок, ключицы и шею. Шань чуть не потерял этого дурака. Тянь словил его губы, углубляя поцелуй. Благодарно. Мо почувствовал вкус металла на языке. Хэ снова поплыл. Шань нехотя прервал столь желанный поцелуй, медленно отстраняясь и помогая Тяню откинуться на подушки. Он видел, как весь этот тяжёлый разговор вытянул из Хэ Тяня последние силы. За окном стало темнеть. Время посещений закончилось. Шань удивлялся про себя: «Как только меня не погнали на выход?» От усталости у Тяня слипались глаза, а он всё сопротивлялся непрошенной сонливости. Мо мягко сжал его ладонь.       — Я ещё приду, — он тихонько поглаживал большим пальцем костяшки ладони Хэ Тяня. — А ты ешь нормально, а то застрянешь тут больше, чем на месяц, придурок.       — Я люблю только пищу Богов, которую готовит Малыш Мо, — Тянь шелестяще засмеялся.       Шань пропустил этот комплимент мимо зардевшихся ушей, обещая себе, что даст тумаков мажору, когда тот будет достаточно здоров, чтобы выдержать его гнев.       — Пообещай мне, что не будешь вставать, пока врач не разрешит, — менторским тоном проговорил Рыжий.       — Обещаю, братец Мо, — Хэ устало прикрыл припухшие веки.       Тянь мгновенно уснул. Шань ещё посидел так какое-то время, смотря, как тот мерно дышит. Встал и тихо прокрался к двери на выход.