Ты

Дмитрий лежал на кровати и уставился в потолок. Голоса за дверью давно стихли, но они не отпускали его. "Я не оставлял" — эти слова крутились в голове, как заезженная пластинка. «Кто-то специально оставил его для меня». Ему хотелось верить в это. Слишком уж подозрительно выглядела вся ситуация: журнал, открытая дверь, слово на клочке бумаги. Но как только мысль о том, что всё это может быть совпадением, пробивалась наружу, его сознание тут же отбрасывало её. — Нет, — прошептал он. — Это не просто так. Его пальцы нервно перебирали край простыни. Что если это часть какой-то игры? Или эксперимент? Дмитрий оглядел комнату — стены, потолок, решётки на окнах. Он чувствовал себя мышью в лабиринте. Он вспомнил имя в журнале. Артемьев Дмитрий Сергеевич. Казалось, оно принадлежит ему, но с каждым новым повторением в голове оно становилось всё более чужим. "Может, я и правда Артемьев? Но откуда я это знаю?" Он провёл ладонью по лицу, будто хотел стереть тревогу. "Чёрт, нет. Хватит сомневаться. Если я не Артемьев, то кто?" Стук в дверь заставил его вздрогнуть. — Пациент, приготовьтесь, — голос был сухим, отстранённым, но в нём сквозила механическая вежливость. — К чему? — Дмитрий сел на кровати, стараясь скрыть дрожь в голосе. Дверь открылась. На пороге стоял тот же санитар, что привёл его сюда, — высокий, массивный, с хмурым взглядом. — Психиатр ждёт вас. — Зачем? Санитар пожал плечами. — Не знаю. Я просто выполняю приказ. Дмитрий встал и сделал несколько шагов. Ноги всё ещё были ватными, но он заставил себя держаться прямо. Санитар жестом указал на коридор, и они двинулись вперёд. Клиника выглядела серо и мрачно. Никаких криков, ни истерик, как он представлял. Лишь гул ламп и редкий скрип тележек вдалеке. Всё казалось пугающе обыденным. Когда они дошли до двери с табличкой "Доктор Поляков В. В.", санитар постучал дважды и, не дожидаясь ответа, распахнул её. — Проходите, — сказал он Дмитрию, кивая внутрь. Кабинет был небольшой, но аккуратный. Полки с книгами, аккуратно расставленные папки, строгий порядок. За столом сидел мужчина лет пятидесяти с резкими чертами лица и стальной сединой в волосах. Его глаза — тёмные и внимательные — словно сканировали Дмитрия, не оставляя ни единой детали без внимания. — Садитесь, — сказал Поляков, указывая на стул напротив. Дмитрий сел, чувствуя себя как на допросе. — Как вы себя чувствуете? — начал доктор, записывая что-то в блокнот. — Как в клетке, — ответил Дмитрий, не отводя взгляда. Доктор слегка кивнул, будто такого ответа и ожидал. — Вы помните, почему вы здесь? — Нет, — коротко бросил Дмитрий. — Но я уверен, что произошла ошибка. — Ошибка? — Поляков поднял взгляд. — Почему вы так думаете? Дмитрий стиснул кулаки. — Потому что я… я не болен. Доктор откинулся на спинку стула, сложив руки на груди. — Интересно. И что, по-вашему, означает быть "больным"? Дмитрий замолчал. Этот вопрос сбил его с толку. — Не знаю. Это вы должны мне сказать. — Я могу, — кивнул Поляков. — Но сначала расскажите, что вы помните о своей жизни. Тишина. Дмитрий почувствовал, как внутри него всё переворачивается. Память была как чёрная дыра. Он напрягся, пытаясь выудить хотя бы что-то. — Я… Я помню… что я… работал. У меня была… жизнь. Обычная жизнь. — Где вы работали? — Не помню. — У вас есть семья? — Не помню. — Как вас зовут? — Артемьев Дмитрий Сергеевич. Доктор посмотрел на него долгим взглядом. — Это то, что вы знаете, или то, что вы решили принять? Дмитрий молчал. — Хорошо, — Поляков снова сделал запись в блокноте. — На этом закончим. Мы ещё поговорим. — Что это значит? — резко спросил Дмитрий, привстав. — Вы что-то скрываете? — Вы получите все ответы, когда будете готовы, — спокойно ответил Поляков. — Сейчас вернитесь в свою палату. Санитар снова появился у двери, как по сигналу. Дмитрия увели, не дав задать больше ни одного вопроса. Когда он вернулся в палату, то заметил, что листок с запиской исчез.