Parasite.

***

Что такое мораль? Что такое хорошо? Что такое плохо? В мире много хороших и плохих людей, и каждый из них по своему относится к жизни, при этом совершая плохие и хорошие поступки. Хорошие поступки, для нормальных людей, - это когда ты постоянно помогаешь по дому, слушаешься сенсеев, старших. Простой пример хорошего поступка - волонтёрская группа, которые бесплатно помогают инвалидам и ветеранам, также убирают окружающую природу от мусора, организовывают акции в помощь бездомным животным, больным детям, инвалидам. С малых лет родители учат своих детей всегда уступать место старшим в автобусе, не обижать младших, слушаться и помогать родителям, например, убираться в доме, вытирать пыль или мыть посуду, быть активными в школе, участвуя во всяких деятельности или олимпиадах, следить чтобы был порядок в классе, поливая цветы или вытирая доску. Плохие поступки, для нормальных людей, - это те, от которых страдают другие, но есть люди, которые совершая плохие поступки, даже и не задумываются о последствиях. Простой пример плохого поступка - наносить вред окружающей среде и загрязнять её бумажками, бутылками или окурками, нарушать закон, как кража личных вещей или нарушение правил дорожного движения, а также умышленный вред людям. С малых лет родите учат своих детей, что мусорить - плохо, будь ты дома или где-то ещё, выкидывая мусор в специальные мусорные контейнеры, из которых переработанный мусор, может стать чем-то полезным в будущем, бить или обзывать кого-то - плохо, поэтому стоит попросить прощения у тех, кого ты смог хоть как-то обидеть, воровать или убивать - плохо, потому что ты не должен нарушать закон своей страны. Причем, понятия «хорошо» и «плохо» довольно таки субъективные - то, что может быть непозволительно для одного человека, вполне нормально для другого, следовательно, каждый сам формирует для себя систему ценностей и взглядов, называемых моральными нормами, которыми руководствуется на протяжении своей жизни. Рамки дозволенного могут быть довольно широкими, единственным критиком здесь является совесть самого человека. Некоторые могут совершать довольно аморальные поступки, при этом не испытывая ни капли сожаления, сочувствия и жалости, таких обычно называют психопатами, а некоторые, сделав один аморальный поступок, потом мучаются угрызениями совести на протяжении многих дней и даже месяцев. С одной стороны, понятие морали отличается в зависимости от представлений самого человека, однако все же есть некоторые границы, установленные обычаями и правовыми нормами государства. Так, что мораль ограничивает свободу человека в его действиях, многие из которых могут быть признаны неправомерными и наказуемыми законом. Порой моральные нормы приносят как пользу, так и вред, поскольку многие убеждения общества являются предвзятыми по отношению к некоторым вопросам, они могут быть гипертрофированными и доведенными до абсурда. Плохое и хорошее... Доброта и зло... ...много написано сказок, былин, рассказов, и только хорошие люди всегда побеждают плохих людей, а зло всегда будет наказано. С детских лет сказки учат быть добрыми, отзывчивыми, сопереживать и сочувствовать. Видимо, думая, что, чем больше люди будут терпимее друг к другу, внимательнее, то на планете будет царствовать красота, мир и любовь, а если будут люди злыми, грубыми, то войны на планете не закончатся, и будет везде разруха, которая приведет всех к гибели. Так и бывает в жизни, каждый плохой поступок, сделанный человеком, рано или поздно возвращается к этому человеку... ...интересно, а когда придёт твой час расплаты? Видимо, ещё не скоро... Законы социума таковы, что все мы, каждый из нас - часть одного большого целого. Вы вынуждены жить по единым законам для всех, даже если нас что-то не устраивает. Есть мужественные люди, отважившиеся пойти против устоев или возглавить новое направления в развитии, так как против течения могут плыть только сильнейшие. Остальных же общество ломает и обрекает на одиночество, ведь социум, по сути, стадо, которому нужны как козлы отпущения, так и своя элита, которой они будут поклоняться, подражая и восхищаясь. Поэтому, чтобы подстроиться под здешние реали, у тебя не было своего мнения о мире, только то мнение, которое навязывало тебе общество, что, наверное, являлось правильным... ...покрайней мере, так говорили книги. Ведь всегда есть единственно правильное решение... ...но не всегда есть выбор. А у тебя он есть? Видимо, нет, раз ты являешься лишним в системе этого мира, будто бы только ты был неправильным, сломанным, слишком инакомыслящим, чтобы спокойно скрыться в толпе... Стать частью этой серой массы... Весь твой мир - это одна серая масса: серое небо, серые деревья, серые люди, которые для тебя являлись лишь «темными силуэтами», однако, ты не знал их. Люди неинтересны. Люди однообразны. Люди скучны. У них не было лиц, да и на людей они походили лишь некоторыми чертами, будто носящие белые маски в стиле папье-маше с огромными вырезами для глаз, позволяющие им следить за другими людьми, пристально, внимательно, за каждым их шагом, с карнавальными ушками различным животных, которые хорошо характеризовали их, например, тот же трусливый заяц или хитрая лиса, но даже не смотря на безобидность некоторых индивидов, которые почему-то, если кто-то находиться в беде, подходить сами не торопятся, лишь разыгрывая очередной спектакль лживой заботы и беспокойства, впиваясь в твои плечи своими когтистыми лапами. Словно существовал какой-то дирижёр, воспринимающий людей неким подобием актеров, за каждым из которых закрепляется определенная роль, но при этом исправно заботится о том, чтобы заданные им роли исправно исполнялись идеально, тоесть в целом можно сказать, что таким образом это дирижёр развлекается. Жизнь для тебя - это качели над бездонной пропастью, где где-то в глубине бездны шипят, скалятся и рычат дикие животные с ядовитой кипящей ненавистью вместо крови к тем, кто не похож на них и фальшивым дружилюбием только для собственной выгоды. Это лицемерие пахнет отвратно, мерзко и немного безумием. А возникающие ощущение где-то в районе грудной клетки, которое упорно твердит, что это просто кто-то когда-то зарядил огромную мышеловку, поставил ее на нужное место и даже не стал наблюдать, как оно там пошло дальше, уже занятый новыми пружинами. Только не хватает звука... «ХЛОП!» Такого громкого, ржавого, скрипучего, отпугивающего во всей округе всех людей, но все же один из них явно очень радуется этому пугающему звуку... Ведь он означает только одно... ...его так желанная жертва наконец попалась ему в лапы. Только интересно чья ты? Гнилого общества? Своей семьи? Фальшивого отца? ...чье мнение и взгляд, кажется, были единственными и правильными, которые могли у тебя быть. Потому что у тебя нет собственного выбора...

***

От ночной бессонницы никто не застрахован. И именно такую ночь ты сегодня переживал. Закрыв глаза, ты пытался заснуть, думая, что должен был быть измотан за день, как нормальные люди, ворочаясь с боку на бок и натянув одеяло до подбородка, думая, что из-за неправильного освещения или из-за приёма лекарств, выписанных твоим доктором, а возможно из-за твоего психического расстройства, не можешь уснуть... Может... ...тебе вновь принять снотворное? Ты вынырнул из под одеяла, включая светильник, находящийся на твоей прикроватной тумбочке, слишком яркий свет неожиданно бьёт в глаза, создавая ощущение, что прямо сейчас этот искусственный свет жжёт твою роговицу глаз, но все же немного привыкнув к нему, ты замечаешь нужную тебе упаковку, которую ты беря в руки, понимаешь, что та абсолютно пуста. Значит... ...не сегодня. Конечно, тебе уже давно не привыкать к этому, но все же не хотелось, чтобы из-за твоей постоянной бессонницы, которая частично была связана с тем, что ты не мог ощутить огромную потребность во сне, как у нормальных людей, поэтому ты мог оставаться продуктивным намного больше, чем другие, но все же твой организм мог дать понять, что он хочет наконец-то поспать, просто заставив тебя упасть в обморок, вырубив на некоторое время, поэтому ты старался соблюдать режим сна, чтобы такого не происходило. — Интересно, который час...? Ты посмотрел на электронные часы, показывающие сейчас четыре часа ночи, означающие, что у тебя есть ещё два часа до того, как сработает будильник, проснутся ресин, которые, словно роботы, запрограммированные на определённых действиях, будут делать привычную утреннюю рутину, перед тем, как попрощаться с вами и уйти на работу. Конечно, ты смог заметить то, как в начале, на «первой стадии», твоя мать постоянно чувствовала волнения, страдала бессонницей и тугоподвижностью суставов. Затем же, на «средней стадии», ей стало намного хуже, когда она начала отвечать скучно, ее действия стали вялыми и механическими, её стало легко отвлечь и смутить, и выглядела она крайне раздраженной, когда сталкивалась новыми проблемами, но на обеспокоенность твоего отца говорила: «не беспокойся. Я, наверное, просто слишком устала от работы. Мне нужно немного отдохнуть и я уверена, что все пройдет». Хотя ты смог застать момент, когда она рано утром выпивала лекарства от боли в животе, так как не так давно жаловалась на «вибрации» или «движения» под кожей из-за постоянного недоедания, а так же лекарства от головной боли, которые могли спасти её от постоянного в голове «тиканья» часов. Ты перевёл свой взгляд в окно, за которым царит сумрак. Луна, выглянула из-за облаков только сейчас, лениво светя серебром, будто собой освещая всё - начиная от востока до запада. В отличие от Солнца, согревающего день ото дня, Луна дарила холод или просто освежающую прохладу. Ледяной ветер бушевал, качал деревья и срывал с ветвей листья. Погода будто встревоженно шепталась о чём-то таком непостижимом, а свист ветра пронёсся по всему городку, пугая, будто предостерегая о предвестие бури: страшной, сильной, несущий разрушения. Однако туман не сгущался, налетели тучи, сверкая молниями, ветер, воющий о своей беде и лунный свет, холодящий душу. Начался сезон дождей. Весь день дождь лил как из ведра, иногда сверкали молнии, разрывая пелену дождя. Грохотал гром. Однако вокруг было темно, из-за уже включённого светильника, а за окном шумел дождь. — Дождь всё сильнее... Пока ты смотрел в окно, за которым плескался дождь, дрожащий свет на мгновение осветил комнату, а затем погас. Вместе с тем внезапно открылась дверь в твою комнату. – Старший брат, я могу вой-... — хотела произнести Ханако, чья макушка торчала в дверном проёме, как неожиданно снова гремит гром, да такой громкий, что она рефлекторно отпускает ручку двери, позволяя той полностью открыться, садиться на корточки, роняя на пол, принесенную с собою подушку, зажмурив глаза и сжимая уши. Такой гром мог разбудить даже мертвого. — Ханако, что ты...? – Ааа... — только и отвечает она, чувствуя, как в ушах свистит, картинка вокруг кружится, доносится нарастающий периодичный звук, дышать трудно, а ощущения такие, будто она сейчас задохнется. Ты просто молча смотришь на неё, на то, как она учащенно дышит, с выраженной одышкой, будто прямо сейчас кто-то схватил её за горло и душит; постоянно сглатывает, будто у неё образовался какой-то ком в горле, от которого она пытается избавится или то, как вся она дрожит, словно банный лист, и не может стать из-за ощущение онемения в собственных конечностях, еле удерживая равновесие, покачиваясь словно неваляшка на холодном полу, смотря куда-то сквозь все расфокусированным взглядом и плакала. – С-Старший б-брат, м-мне ст-страшно... — сквозь всхлипы и заикания произносит она, каждый раз все сильнее вздрагивая от нового удара грома или покрываясь холодным потом даже от простого звука дождя, который начал лить словно из ведра. Ты не понимаешь, что должен делать и как правильнее всего поступить. Как ты должен себя повести? Что ты должен сделать? Ты не знаешь, но все же встаёшь со своей кровати, босыми ногами вступая на холодный пол и аккуратно приближаясь к своей младшей сестре, так же садясь на корточки перед ней, расставляя руки и крепко сжимая Ханако в каких-то неуверенных, резких объятиях, признавая, что в этом ты полностью ужасен, но иногда видел, как другие родители делали так, чтобы успокоить своих детей, когда, например, те поранились на улице или уронили свое мороженое на землю. Конечно, сегодня в твои планы не входило глубокой ночью быть заботливым старшим братом, которому придётся успокаивать свою младшую сестру, которая почти валялась на полу, так тяжело дыша и содрогаясь от, кажется, бесконечных всхлипов, но, раз судьба преподнесла такой сюрприз, то ты не сможешь игнорировать его, так как будить собственных ресин не хотелось, да и тебе нужно было научиться вести себя, как нормальный человек... ...верно? В ответ ты чувствуешь, как Ханако доверительно жмется к тебе, жадно пытаясь схватить ртом воздух, но вдохнуть не получается практически никак и ты это ощущаешь, но поделать с эти ничего не можешь, так как не знаешь, как себя нужно вести, чтобы как-то успокоить человека или помочь тому пережить его паническую атаку. После того, как ты слег с отравлением в больницу, то у тебя состоял разговор с твоим отцом, который, даже не удивительно, понял, что именно ты сделал тот ужасный поступок с котом и зачем именно ты себя отравил, но вместо того, чтобы делать какие-то наставления об том, что твои действия ужасны и аморальны, он просто заставил тебя осознать кое-какую мысль: «Когда ты собираешь что-то сделать, думай всегда - хорошо ли это или плохо? Как отнесутся к моим поступкам и делам другие люди? Потому что ты должен умело скрывать от других то, что ты отличаешься от них или тебя просто сожрут без остатка. Ты не можешь в будущем поступать так безрасудно, как сейчас, ты понимаешь меня, Таро-кун?». Да, ты понимаешь его... Поэтомы ты просто закрепил эту мораль у себя в голове, как истину, не пытаясь с ней бороться. «Веди себя, как нормальный человек». «Никак не выделяйся среди других людей». «Всегда будь на шаг впереди всех и умело манипулируй другими». «Создай безупречный образ, который никто не сможет разбить». — Ханако... Она тут же дергается в твоих руках, услышав свое, такое знакомое, имя таким же знакомым голосом, но ты замечаешь, как ей трудно не то что голову на тебя поднять, глаза открыть чего стоит, но она пытается. Правда пытается, но тело не слушается. Ломит, валится обратно на тебя и слабеет с каждой минутой. Тебе почему-то вспоминается тот момент, когда Ханако была ещё совсем крошечной, буквально семимесячным ребенком, который только и мог, что лепетать что-то на понятном только для себя языке, переходящий в отдельные слоги, при этом она уже тогда была очень активным ребенком и всячески стремилась покинуть свою кровать, чтобы уползти куда-то в глубь дома. Тогда ты был «за старшего», так как ваши родители очень занятые люди, которые даже до рождения твоей младшей сестры, могли пропадать на работе до самой ночи, но раньше твоя мать хоть оставалась с тобою дома, но после того, как она узнала про твою «болезнь», то с удовольствием уходила на работу, лишь бы не видеть тебя. Сейчас же с появлением твоей здоровой, в отличии от тебя, младшей сестры, та хотела взять себе декрет, чтобы самой лично следить за развитием своего маленького ребенка и не допустить той же ошибки, что и с тобой, но твой отец как-то смог уговорить её оставить попечение младшей сестры на тебя, чтобы ты «мог более социлизироваться, общаясь с Ханако-чан». Ты с лёгкостью можешь сказать, что это было частью какого-то его плана. Только какого...? Тебе не известно... Но все, что ты можешь сказать, так это то, что Ханако слишком привязалась, если можно так сказать, к тебе, так как в её довольно короткой прожитой жизни только ты был с ней постоянно, в отличии от родителей, которые были с вами только в их выходные или же приходили домой только глубокой ночью, когда вы уже спали. Так что ты даже бы не удивился, узнав, что Ханако не может узнать собственных родителей, которых она видела намного реже, чем должна была, поэтому могла начать плакать и всячески брыкаться, когда её родная мать пыталась хоть как-то заговорить с ней или взять ту на руки, поэтому только ты мог успокоить её, находясь под пристальным и злобным взглядом своей матери. ... Тогда, в один из таких дней твоего присмотра за младшей сестрой, ты смог ощутить заинтересованный взгляд на себе, поняв, что это была Ханако, которая, видимо, умудрилась сесть на своей кровати, с любопытством разглядывая тебя. Когда ты повернулся к ней, то вы встретились взглядом и она засияла своей детской радостью и смешно гудела, когда ты, встав, подошёл к ней поближе, узнавая тебя. – Ханако, когда ты проснулась? — спросил ты, будто бы она могла тебе нормально ответить. — Не-не-не! — Все ли кодомо такие сони, как ты? — вновь поинтересовался ты у неё. — Ты спала, даже когда я пришёл... — Да-да-да! — это всё, что она ответила тебе. Тогда ты подумал, что возможно, она ничего не понимала и просто издавал разные звуки, повторяя одинаковые слоги, которые были в ее интересах, что, скорее всего, было недалеко от правды. — Да, я понял, что ты не особо понимаешь меня... — Не-не-не! – Хм... Отец говорил, что маленькие детям очень любят, когда им читают сказки... Тебе прочитать? — Да-да-да! — произнесла она, радостно размахивая руками. – Хорошо...? – ты не понимающе, если так можно сказать, посмотрел на неё. – Я сейчас возьму какую-нибудь и проч-... – ты не успел договорить и уйти на некоторое расстояние от её кровати, как она тут же своей маленькой ручкой схватила тебя за рукав, крепко сжимая его при этом. – Что...? — Баааа! – жалобно произнесла она, будто хотела прямо сейчас расплакаться, ещё крепче сжимая твой рукав. – Это можно считать, как «брат»...? — Ба~! — жалобно произнесла, нет, даже заскулила она... ...будто бы прося тебя не оставлять её одну, как делали ваши родители из дня в день .... — Хорошо... Я останусь тут. — произнёс ты, поднимая руку и кладя ей на макушку, слегка двигая ей в попытке погладить её и, судя по её реакции, ей это нравилось. «Словно тот маленький котенок, которого я тогда жестоко убил...» Ты осторожно берёшь её, приподнимая, усаживаясь удобнее и устраивая её между ног, при этом крепко держа её. — Слушай меня, только меня, хорошо, Ханако? — интересуешься ты, позволяя ей сильно цепляться руками за твою одежду. — Сейчас все хорошо... — ты сделал небольшую паузу, собираясь с мыслями и вспоминая что такого дельного для этой ситуации ты читал из книги по психологии. — Ты со мной и я не собираюсь тебя обижать. Ты в безопасности, Ханако, — продолжаешь ты, вытирая большими пальцами слезы с её лица, убирая прилипшие ко лбу пряди волос куда-то назад. Ты гладит ее по спине медленно, аккуратно, едва касаясь её одежды пальцами, будто боясь ей навредить, при этом не выпуская из поля зрения ни на мгновение, улавливая любые перемены в поведении, в настроении и в её эмоциях на лице, которые могли смеяться огромной скоростью, считая, что так сможешь хоть немного, с самых азов, научиться понимать нормальных здоровых людей. — Ханако, я рядом, тебе не стоит бояться, поэтому ты не одна… – ты продолжал успокаивающе гладить ее по спутанным волосам и спине. — Хочешь, я расскажу тебе сказку...? – Х-Хочу, б-братик... – выдавила она из себя. Жил на свете заяц, и было у него заветное желание - море переплыть, на далеком морском острове побывать, но плавать зайчишка не умел, и лодки у него не было. Думал-думал заяц и придумал. Гулял он как-то раз по берегу моря, увидел акулу и спрашивает: — Как думаешь, акула, у кого больше друзей - у тебя или у меня? –Тут и думать нечего, у меня, конечно, – сказала акула. – Все акулы в морях и океанах - мои друзья. — И сколько же у тебя друзей? — Не знаю, — задумалась акула, — много, очень много, но сколько именно - откуда мне знать! Я их не считала. – А давай посчитаем, — предложил заяц. – Да как же мы их посчитаем? — удивилась акула. — А ты подзови акул к нашему берегу, – предложил заяц. – Раз они твои друзья, обязательно приплыть должны. Лягут акулы на волны бок о бок друг к другу, как раз до того вон острова вытянутся. Вот я их и пересчитаю. Стучащий в окно дождь лишь усилился. Стояла уже поздняя ночь, а вы двое, вместо того, чтобы спать, просто сидели на полу, «обнимаясь». Ты успел заметить, как заметно твоя младшая сестра расслабилась в твоих руках, уже не так сильно вздрагивая и прижимаясь к тебе, чтобы, наверное, ощутить чье-то тепло. Ты не понимаешь её... Вообще никак... – Ай да заяц!» – удивилась акула. Позвала она на следующее утро всех своих друзей, легли акулы бок о бок в одну линию от берега до самого острова. — Ну, начинай! Попробуй-ка сосчитать моих подруг! – крикнула зайцу акула. Взобрался заяц на спину акуле, постоял, подумал, а потом с одной акульей спины на другую стал перескакивать и громко считать: — Одна, две, три, четыре... Так и считал, пока не добрался до заветного острова. А там спрыгнул на землю да как закричит: — Здорово я вас одурачил, глупые акулы! Очень мне нужно знать, сколько у акулы друзей! Я на остров попасть хотел! А вы-то и поверили! Рассердились акулы, ринулись к острову, да заяц давно уж на земле стоит, попробуй достать его. Правда, одной акуле все же удалось схватить зайца за хвост и вырвать клок шерсти. Уплыли акулы. Сидит заяц на камне, лапой оборванный хвост поглаживает. «Вот так дела! – думает. – Как же я теперь домой попаду? Как через море переберусь?» А уже темнеет, страшно зайцу на незнакомом острове. Услышал дух, хозяин острова, как горько плачет заяц, и подошёл к нему: — Что ты, заяц, слезы льешь? Акул обмануть надумал? А что же вышло? Разве можно так! Попросил бы акулу, она бы тебя и так по морю прокатила! Ложись-ка спать, завтра утром что-нибудь придумаем. Наутро дух и говорит: — Обещаешь мне никого больше не обманывать? Перед акулой повинишься? — Да, – молвил заяц. — Бери мою лодку, – сказал дух, хозяин острова, – и возвращайся домой. Вернулся заяц домой, перед акулой повинился и с тех пор никого больше не обманывал...

***

Так почему, когда людям «радостно», то они постоянно плачут от счастья? Так почему, когда людям «радостно», то они постоянно чувствуют тепло и лёгкость внутри, хотя это не больше, чем просто выработка гормонов «счастья»? Так почему, когда людям «радостно», то они постоянно улыбаются, словно «солнце»? Ханако всегда рада тебя видеть и тут же счастливо бежит навстречу, чтобы сжать в своих объятиях. — Братик, я скучала~ — слегка грустно произносит она, протягивая последнию букву. — Я тоже, Ханако. – произносишь ты в ответ свою «привычную дежурную» фразу, тихо смеясь и ласково гладишь её по волосам. — Почему ты сразу после школы с папой был так долго? — она слегка отстраняется от тебя, чтобы ей было легче поднять голову и посмотреть в глаза. — Мне было очень грустно и одиноко без тебя, братик... Ты просто молча смотришь на неё в ответ, слегка приподнимая уголки своих губ в подобии улыбки, продолжая гладить её по волосам, вспоминая, как ваш отец сегодня учил тебя, как эффективнее заталкивать объемный мусор в маленький пакет и как аккуратно разрезать мясо на куски, чтобы крови вылилось намного меньше, как правильно хранить мясо, чтобы его запах не распространялся по всему дому, несмотря на то, как сильно оно сгнило. Конечно, для нормального человека это было бы немного странно, но, возможно, они бы просто посчитали это обычными советами, которые могут облегчить тебе жизнь, когда ты станешь старше. А их не смутит то, что твой отец учит тебя этому в твои восемь лет? Видимо, нет... Потому что только вы оба знаете правду об этом «уроке» и последующих тоже, так что ты слушал и делал, то что он говорит. Ведь: «Тебе это понадобится в будущем, Таро-кун, так что лучше запоминай», поэтому ты запоминал, как от тебя и требовали. Ты впитывал все его слова, словно губка. Раз отец это пригодилось для выздоровления, как он сам собственно называл этот процесс, то тебе это тоже, скорее всего, понадобится. Но ты же не мог сказать об этом своей младшей сестре... — Извини, больше такого не повторится... — наконец-то отвечаешь ты. — А теперь расскажи мне, как прошёл твой день? — спрашиваешь с улыбкой, садясь с младшей сестрой на ковёр в гостиной-кухне. — Мне мама купила на день рождение пазлы и пока братик был сегодня в школе, то я собрала пазлы! Хочешь посмотреть? — Конечно. — смеёшься ты, трепля ее по волосам. — Буду рад посмотреть на твой маленький шедевр. — Тогда я сейчас! Она моментально выбегает из комнаты, оставляя тебя одного, но ты отчётливо слышишь звуки её шагов, когда она поднимается по лестнице на второй этаж, где была расположена её детская, так что ты мог побыть в одиночестве некоторое время, поэтому «улыбка» исчезает с твоего лица, позволяя тому «раслабиться». Ты вспоминаешь свой «урок» с твоим отцом, который состоялся у вас ещё до твоего поступления в начальную школу. Там он дал тебе хорошую мысль, которая, кажется, смогла кардинально поменять твою жизнь: «Таро-кун, ты можешь быть, как нормальные люди, но для этого тебе лишь нужно притворяться нормальным». Простая фраза, но ее глубокий смысл раскрывался со временем. На первый взгляд, она могла показаться банальным советом, но ты понял, что это было больше, чем просто призыв к адаптации. Ты смотрел на лица людей вокруг себя более внимательно, чем когда-либо раньше, научился видеть их эмоции, которые они скрывали за масками повседневности, изучал их мимику, отслеживал жесты, даже тонкие нюансы в их общении - все это стало для тебя окном в их души. Постепенно, ты начал составлять список тех людей, которые особенно привлекали внимание окружающих. Хотя их статус или внешний вид могли быть ключевыми факторами, ты понял, что большинство из них просто соответствовали общепринятым стандартам «нормальности». Это были люди, которые с легкостью общаются, проявляют внимание и заботу, умеют слушать и понимать, способны поддержать и вдохновить других. Они были нормальными, как это понимает общество, и им удавалось успешно существовать в этом мире, ведь они знали, как притворяться, и они делали это настолько убедительно, что другие люди не могли устоять перед их обаянием. Ты погрузился в этот мир притворства и стал изучать их приемы и методы, их манеру говорить, их способность вести себя в обществе, их способность привлекать внимание и создавать благоприятное впечатление. Было ощущение будто ты был актером на сцене, притворяющимся, что ты обычный человек. Так ты нашел свою «нормальность» - не в том, чтобы быть точно таким же как они, а в умении притворяться, способности принять их правила игры и использовать их в своих целях. Если окружающие ожидают от тебя определенного поведения, ты мог быть тем, кем они хотят видеть тебя, чтобы достичь своих целей. Но притворство - это лишь одна сторона медали. Главное, чтобы это было неподдельное притворство, чтобы твоя игра была так искренна, что окружающие даже не задумывались о том, что ты мог быть не такой как они. Ты изучил их язык, учился распознавать не только их внешнюю оболочку, но и застывшие маски, за которыми скрывались истинные их сущности. Твои наблюдения, твой список требований к «нормальности», стал для тебя инструментом, который позволял тебе лучше понять мир и взаимодействовать с ним. Ты научился считывать тонкие намеки, предвидеть реакции и использовать это в своих целях, хотя и понимал, что не мог идеально соответствовать этому списку, как бы ты не старался, так как проблема, наверное, даже не в том, что ты не являешься нормальным человеком, а в том, что сам этот список слишком идеализирован, будто списан с образа главных героев каких-то сказок, а не реальный людей, которые были для тебя не больше, чем больными на головы ублюдками, которые погрязли в своих пороках, словно удел каких-то больших шишек, что сидят в своих погано обустроенных офисах, пьют кофе и возглавляют всякие там организации. Так считал ты, и никто не смог бы тебя переубедить. Эти мысли были такими же крепкими и стойкими, как Великая Китайская Стена. Ты большую часть людей считал мразями, помешанными на деньгах и власти, не понимая, по какой такой причине ты должен сопереживать людям, которые врут, крадут и убивают. Ты терпеть не мог всяких там богачей, которые пользовались своим положением и при этом плевали на интересы простых людей из среднего класса, и того, что был ниже среднего. Они казались тебе некой токсичной массой, которая проникала в мир простых людей, вынуждая их подстраиваться и уворачиваться. И если произошло какое-то неприятное событие, все как один ополчатся против этого человека и реакция эта вполне оправдана, из-за преступной халатности, например, домой не вернулся человек. Вместо раскаяние и элементарных извинений вы все увидите только высокомерие, например, то, как он приведет в суд «липовых» свидетелей и будет утверждать, что никого он не сбивал или вдруг в машине его не было, или был, но не за рулём, или просто дадут огромную взятку денег суду и так далее. Таких сценариев даже в кино полным полно... Воистину самые поражающее воображение истории может написать только сама жизнь... Но общество на то и гнилое общество, что стоит такому человеку записать на камеру слезливое раскаяние, так сразу огромная часть общества сменит гнев на милость. «Оступился, с кем не бывает»... Вот именно подобное поведение и приводит тебя больше всего в замешательство, если так можно сказать... В любой стране каким-то магическим образом тем, у кого есть власть и деньги, готовы простить многое. Деньги наделяют человека властью. А власть, подобно наркотику - её нужно принимать регулярно и увеличивать дозы. Подобно шакалу, обретая власть, человек спускается на ступень эволюции ниже, оставляя инстинкты смыслом существования. Власть - это самое страшное зло, не смотря на все её положительные стороны... И стоит лишь поныть на камеру, как почти всегда подобным людям все сходит с рук за любые проступки. И сходит не только на уровне судов, а на уровне самого общества... Но если бы кто-то другой, пониже статусом, поставит себя на место этого человека, то им бы с рук ничего подобного не сошло бы. Пока у тебя нет денег или славы, никто оправдывать не будет. Вас посадят и выйдете вы не скоро. И кто-то ещё до сих пор верит в то, что «Наш суд - самый гуманный суд»? Ты продолжал принимать различные таблетки, которые так заботливо выписал тебе доктор, после твоего отравления, думая, что они смогут создать барьер между тобою и всеми. Ты не был одним из толпы... Ты не ощущал себя кем-то в этом обществе... Ты был как бы вне сего эфира, но при этом ты знал все... Тебя это вполне устраивало. Ты не любил людей... Ты не понимал их... Они всегда тебя считали странным... Ты привык к такой оценки со стороны социума, который презирал и терпеть не мог. По мнению сверстников ты читал не те книги, смотрел не те фильмы и вообще все делал не так, как было заведено социумом, что ставил свои жесткие правила. Потому что социум - это капкан, в который попадается каждый... ...но не каждый может выбраться с него, чтобы остаться собою. Ты не замечаешь, когда возвращается Ханако, держа в руках небольшую рамку, но понимаешь это тогда, когда эта рамка тут же оказывается в твоих, и глазам открывается милая, если так можно назвать, картина, «на ней изображены мальчик с лошадью рядом с мостиком над ручьем». Картинка не особо сложная, но уж точно не для такого маленького ребенка, как твоя младшая сестра. — Ты молодец, Ханако, — хвалишь ты её. — Я очень рада, что тебе понравилось, братик, — смущённо отвечает она, начиная теребить край своего платья. — Давай как-нибудь вместе соберём? У меня ещё много таких! — Конечно, — произносишь ты и, если так можно сказать, удивляешься, когда она с огромной улыбкой и со смехом падает на тебя, тут же крепко обнимая и утыкаясь в твою грудную клетку. — Мой братик самый лучший! — с радостью и восторгом в глазах произносит она, ещё крепче обнимая и прикрывая при этом глаза. Ты неуверенно кладешь свою руку ей на голову, слегка поглаживая, что ей очень нравится, подмечая, что даже не смотря на то, что ты уже осознал принципы справедливости, нюансы личных границ, интереса, травли благодаря некоторому опыту из твоего пребывания в детском саду. Ты понимал весь внешний смысл таких понятий, но внутренний... ...загадка до сих пор. Для тебя это так и оставалась непостижимой тайной. Тайны были нужны людям не меньше, чем правила. Люди любили что-то скрывать от других, особенно от тех, кто был дорог им и ты смог сделать такой вывод, проследив за множеством чужих отношений и послушав множество чужих разговоров, а также ты отлично знал, что в большинстве случаев люди очень яро отстаивают свои секретики, когда понимают, что есть те, кто может их раскрыть. Но проблема в том, что... Ложь стала смыслом твоей жизни, в некотором роде. Ты научился врать довольно быстро, как и притворяться. Ханако другая...

***

Ханако молчала, дергаясь в плечах из-за, теперь уже сухих, всхлипов и рваного дыхания, поглядывая то на протянутую тобою руку, то на ручку в ее собственных ладонях и её сомнения ты смог с лёгкостью прочитать на её лице. — Все нормально. — отвечаешь ты, наблюдая за тем, как она двинулись ближе, сильно кусая губы, чтобы сдержать очередной всхлип, практически прилипая к твоей грудной клетке. Она взял твою руку перед собой, сжимая, наверное, сильнее, чем нужно было, но пальцы онемели, не слушались, а потому то, что она писала на запястье было как-то криво и немного уехало в сторону. Дрожащим почерком на твоём запястье было выведено «Братик». Ханако остановилась на некоторое время, пристально рассматривая то, что у неё получилось и выглядя так, будто была недовольна этим, поэтому ниже принялась выводить на руке что-то неизвестное. Ты продолжал смотреть, а она тяжело и медленно дышать, стараясь не давить на твою мягкую кожу слишком сильно, но ты заметил то, как ее рука с ручкой расслабилась, выпуская ее на пол, а она машинально прижался к единственному источнику тепла, у которого все это время сидела на руках, позволяя себе уснуть. Она была слишком истощена. Ты слегка приподнял свою руку, пристально всматриваясь в её ещё кривой почерк с некоторыми ошибками, которые складывались в: «Я хочу выйти замуж за братика...»

***

Каждый раз их вердикт был неизменным... «Ты обязан следовать правилам»... Они были для тебя, как чертова удавка, как школьный галстук, который каждое утро ему приходилось натягивать на шею, вместе с рубашкой и костюмом. В форме ты ощущал себя… ...как все. Как общество идиотов, которое навязывало на тебя эти правила. Их было столько, что одни бежали за тобой в школу, другие плелись домой. Сегодня у вас организовался семейный ужин. Ты не знаешь, чья именно была это идея, но ты не мог отказаться, потому что «если ужинают все, то ты и должен, Таро-кун» произносит твой отец и ты молча слушаешься, как ещё одному правилу. Хоть твоя мать и улыбалась, но ты мог ощущать, что она была чем-то расстроена или недовольна. Ты прекрасно понимал причину её недовольства, но молчал. В данный отрезок времени ты сидел за столом, пока сзади тебя мать готовила ужин, отец и младшая сестра же пошли вместе в магазин за чем-нибудь сладким, пообещав скоро вернутся. Звуки ножа, режущие овощи и зелень и ударяющиеся об доску, разносились по всей кухне. Никто ничего не говорил. Тебе было, если так можно сказать, очень неуютно здесь. Но тишина не может длится вечно... ...как бы вы оба этого не хотели. — Как дела в школе...? Ты непроизвольно вздрагиваешь и поднимаешь голову, кидая на нее опасливый взгляд, почему-то ощущение напоминает твою реакцию на отца: хочется спрятаться, убежать от этого белого лица, от этих смертоносных глаз, от... ...их обоих: отца и матери. – Ничего особенного. — медленно повторяяешь ты свою «дежурную фразу», качая головой и почти улыбаешься - губы будто резиновые, точно забыли, как это делать. – Это хорошо. – ты слышишь что-то похожее на вздох облегчения. – Было бы не очень хорошо, если ты бы вновь отравился лекарствами из-за травли собственных одногруппников, верно? Ты ощущаешь, как её последняя фраза, сказанная будто бы в невзначай попала, заставляя гулким эхом витать в лабиринтах твоего подсознания, неосознанно закусывать губы, но чтобы приторно ложная улыбка не сходила с лица, а гневные тирады, по скорости, как пулеметная очередь разрывали черепную коробку, словно тратил. «Она так хочет этим задеть меня?» – Действительно... – ты скривил губы так, словно съел что-то очень противное. Как рыбий жир. — Но все же я очень рада, что ты приглядываешь за Ханако-чан. — линия ее рта, тонкая смертоносная нить, становится почти неразличимой на белом лице. — Ты же знаешь, мы с твоим отцом часто попадаем на работе, поэтому не можем следить за нашей звездочкой, верно? Как же хочется спать... Не спать... Нет... Отключиться от реальности... Не существовать... Оглохнуть и ослепнуть на несколько часов... Суток... Недель... Месяцев... Лет... Лишь бы не слышать её... Твоя младшая сестра пыталась активничать и участвовать во всём и везде. Она могла подолгу зависать в гостях у своих друзей или на «мини-вечеринках», где была такой яркой звёздочкой, которая просто не могла не притягивать к себе внимание и всеобщую любовь. Для них Ханако всегда была позитивной ребенком, которая любила общаться со всеми, даже незнакомыми людьми, и поэтому всегда заводила много друзей вне зависимости от возраста, она с кем угодно могла поладить. Конечно, прекрасная репутация в детском саду, куча друзей титул «всеобщей любимицы». Ханако всегда была разговорчивой и позитивной, так же на её лице всегда была яркая улыбка и вообще она много смеялась, поэтому все всегда стремились пообщаться с ней и стать её другом, так как просто обожали купаться в её свете, милоте и детском очаровании. Вокруг неё всегда было много людей, готовые слушать её детские, но весёлые и захватывающие истории, рассказанные ею. Когда ты забираешь её с детского сада, то у неё всегда находилось много чего, что она бы хотела тебе рассказать или «похвастаться», как она любила говорить, задрав свой нос к верху. А так же она была талантливой девочкой, которая любила петь и вообще мечтала стать певицей, которой нравились современные жанры музыки, а особенно K-pop, где она любила подпевать и подтанцовывать под песни известных айдолов. – Когда я вырасту, то обязательно стану популярной певицей и на свой первый концерт я обязательно тебя позову, братик. Ты ж придёшь? – Конечно, Ханако. – Обещаешь? — она делает жалостливое лицо и щенячьи глазки, которым невозможно отказать и она об этом знает. – Обещаю. Ханако идеальна. Ханако все любят. Ханако для тебя - Астра. О ней принято говорить в хорошем свете, ее хотят все, и она будет хороша всегда. В одиночестве, в букете с кем-то... Она такая изящная и яркая, а главное дарующая тепло с примесью любви от одного взгляда. Ее обязательно поставят на самое видное место, будут восхищаться и заботится. Ханако только одним своим существованием затмевает тебя, полностью вычеркивая тебя из картины «идеальной семьи»... – Верно... — Я рада, что ты это понимаешь. — она затем кивает, как будто всё поняла. «Объясни мне, мать, потому что я не понимаю...». Мысли в голове разбегаются кто куда, скачут туда-сюда и всячески не желают собираться в кучку, хотя ты стараешься, очень стараешься навести порядок в бедной черепной коробке. Если судить, что Ханако - Астра, то ты получается лишь... ...Венерина Мухоловка. Полезный, нужный для каких-то дел, но не больше. Венерина мухоловка нужна только до тех пор, пока есть дело. Ты пытаешься, правда. И когда тебе говорят, что у тебя красивая улыбка, то ты у себя в уме подмечаешь, что часы, потраченные на тренировки перед зеркалом, пока никто не видит, не проходят зря - губы привычно изгибаются и больше не остаются тонкой полоской. И когда тебе говорят, что у тебя красивая внешность, то ты у себя уме подмечаешь, что и правду, по «нормальным», человеческим меркам, красив: тёмные и шелковистые волосы, как у твоего отца, а белоснежная кожа и серебряные глаза, как у твоей матери. На эти заявления ты просто молчишь, невинно хлопая своими пустыми глазками, смотря за тем, как твоей матери хочется рассмеяться горько, громко, истерично и сказать: «Какие же вы слепые», потому что она знает правду, но она лишь в ответ смеется счастливо, весело, звонко и говорит: «Спасибо большое!», потому что по-другому просто не имеет права и вы оба это знаете. Ведь кто захочет признаваться в том, что его собственный ребенок бесчувственный монстр...? Предпочитая держать все под семью замками или бежать от всего куда подальше, ты изредка даёшь волю «эмоциям». Чисто объективно подобная тактика имеет свой некоторый успех, но ровно до того момента, как не перевоплотится в многотонную тяжесть непонятных эмоций и не придавит бедного тебя всем своим весом. Вот тогда ты опять с диким и раздражающим скрипом сгибаешься, но не ломаешься... Нет, ты никогда в жизни не сможет сломаться, ведь у тебя нет на этого права. Чисто субъективно подобная практика до невозможности ужасна, ведь постоянно обращается бумерангом и влечёт за собой только проблемы, которые, подобно снежному кому, становятся все больше и больше. — Да, мам... — Кстати, твой отец и твоя младшая сестрёнка уже должны скоро прийти... Не поможешь своей маме накрыть стол? — Конечно. Она радуется тебе слишком радостно, словно она рада, что ее верный пёс так послушен и не пытается причинить какой-то вред своей хозяйке... Раздражает... ...и в то же время чего-то не хватает. Не в ней. В тебе. Ты встаёшь рядом с ней и встречаешься взглядом с чужими - тёмными и холодными, как колодезная вода. Неосознанно, но незаметно, вздрагиваешь, ощущая, как на мгновение, кажется, что ты там... ...в этом колодце. ...на самом дне. Холодно. Тебе кажется, что тебя охватил озноб. Ты думаешь, что ненавидишь холод. Ты думаешь, что терпеть его не можешь. — Я тебе не собака — произносишь ты агрессивно, если так можно сказать. Это неожиданный даже для тебя эмоциональный скачок, который длится три с половиной секунды и исчезает так же внезапно, как возник. Твоя мать молчит... Твоя мать смотрит... А ледяная вода смыкается над твоей головой непреодолимой свинцовой стеной, и ты беспомощно смотришь со дна на чёрное беззвёздное небо. — Братик, мы вернулись! — раздается радостный голос, только вернувшейся Ханако, которая быстрыми шагами достигает вас. — Мы с папой купили много вкусняшек, поэтому и братику, и маме здесь хватит! – Это замечательно, Ханако-чан. — с улыбкой ответила мать, слегка гладя ту по голове. Её рука потянулась к тебе, и ты замер, ощущая, как мокрые пальцы неприятно сжали твою щеку и потянули её. – Видишь, какая замечательная у тебя младшая сестренка, Таро-кун? — она продолжала улыбаться и тянуть твою щеку, стискивая её сильнее. — Разве не прелесть? Её глаза пристально и бездушно смотрели на тебя... ...или вернее, в тебя...? — Верно...

***