Parasite.

***

Многие люди думают, что неспособны зайти настолько далеко, насколько бы они сами того захотели, терзая себя пустыми надеждами о возможности побороть свое «я», о светлом будущем, о непомерном счастье и успехе, но их стремления хватает лишь на детские мечты и не более того. Конечно, есть и те, кто, например, доверчиво принял свое «я». Они не составляют планы, не строят свой идеальный мир в фантазиях и просто довольствуются тем немногим, что приносит течение времени, легко смирившись с «я», которое породили не они сами, а безразличное гнилое общество, социальные и личные проблемы, окружающие и обременяющие их со всевозможных сторон. Конечно, есть и другие, те, кто, например, действует под указкой их «я», никогда не признающие этого. Собственное величие ослепляет, не позволяет увидеть проблему в самом себе и им отчего-то кажется, что истина есть только в их мыслях, в их голове, в них самих. Они, зомбированные ложным убеждением и собственными нелепыми домыслами, продолжают сеять свою философию и считают, что нашли смысл во всем творящемся хаосе и смогут также показать другим их истинный путь в жизни. Самое забавное, что таких людей слишком много, как и никому ненужных, кроме них самих, убеждений и мыслей, которыми они хотят поделиться, но не могут, потому что нельзя говорить то, что хочешь ты сам, чувств и эмоций, которые их наполняют до краев, словно какой-то графин с жидкостью, который слишком переполнен и уже не может в себя больше вмещать, но они продолжают и продолжают его наполнять, осознавая последствия, но ничего не делая для их предотвращения. А потом другие люди уже обращают на это внимание только тогда, когда та или иная эмоция переходит невидимую, но ощутимую черту, которую, со временем, провело гнилое общество, просто помешанное на собственных правилах и идеалах, не дающее и шагу сделать за эту черту, считая, что тогда человек принимает слишком яркий окрас, который начинает бросаться в глаза и может выйти в проблемы для самого общества. Для тебя больше представляет интерес то, что быстрее произойдёт именно с миром, в котором ты живёшь, а не с людьми, населяющими его. Твой мир быстрее сгниет и распадется на части, словно червивый хлеб, в котором кишат сотни и сотни личинок, где именно люди - эти самые черви, именно из-за жизнедеятельности человека, который всегда все подстраивает под свои нужды, чтобы только все самое лучшее для себя любимого или же оттого, что люди, скорее всего, сами себя начнут пожирать, пока не поглотят все, что не соответствует их идеалам? Ты не знаешь ответ на этот вопрос. Интересно, насколько часто у них бывали такие ситуации, где им хотелось стереть свое прошлое, так как часто, благодаря различным фильмам и книгам, люди хотят обладать суперспособностью управления временем, чтобы можно было вернуться в прошлое и, например, иметь возможность проживать одни и те же часы по нескольку раз, посещая в одно и то же время различные предметы или не как обычно зарабатывать деньги или, скажем, спасать человечество, а просто пытаться наладить свою личную жизнь, так как не все же, не смотря на, казалось, идеальный мир со всеми удобствами для человечества, находятся те, кому плохо в этот мире, мечтая что-то изменить в своей жизни, сделав что-то поистине стоящее или переродившись кем-то другим. И всё это являло для тебя бессмысленный круговорот жизни, но ты всегда играешь по правилам жизни, которую собираешься прожить, и общества, в котором собираешься жить. Только так можно выжить в этом гнилом мире и подобраться достаточно близко для того, чтобы получить всю необходимую тебе информацию. Информация - это ниточки, за которые ты дёргаешь. Если дёргать за них правильно, можно добиться чего угодно. Можно даже внушить партнёру по сделке уверенность, что кукловод здесь он, а ты - послушная кукла в его руках. Мнение партнёров по сделке тебя никогда не волновало. Тебе не интересно самоутверждаться перед людьми, на которых тебе было наплевать, если это, конечно, можно употребить в этом контексте. Ты играешь по правилам, поэтому спокойно и ловко притворяешься «нормальным» ребенком, имеющим огромный букет из различных эмоций, что, конечно же, неправда, но об этом секрете знаешь только ты и твои родители, ну, и, конечно же, бесчисленное количество докторов, лечащих тебя с самого твоего рождения или, правильнее сказать, сколько ты себя помнил, сменяющих друг друга со скоростью света. Кто-то мог бы посчитать твою болезнь полезным преимуществом, потому, что ты никогда не поддашься эмоциям, которые в раннем возрасте могут легко захватить контроль над ребенком, заставляя того делать всякие глупости, и не совершишь никаких неисправимых ошибок, о которых мог бы потом пожалеть и уже тогда захотеть применять супер-силу. Другие же - ужасным недостатком, потому, что все другие будут относиться к тебе, как к ничтожеству, потому что ты отличаешься от них, люди считают не подобных себе - странными, чужими, больными и жуткими, недостойными такого же уважения и нормального обращения, как они. Но проблема в том, что у тебя есть чувства, как у других, у нормальных, у гнилых людей. Ты умеешь чувствовать. Ты умеешь пользоваться чувствами. Но проблема в том, что у тебя была «Алекситимия» - диагноз, поставленный медициной.

***

— Подойдите поближе… — сказал один из очередных доктор, которых твоя семья посещала достаточно много, что уж их слова и лица смешались для тебя в одну сплошную массу, доставая снимок МРТ. Сегодня был очередной осмотр, который ты посещал достаточно часто, поэтому у тебя создавалось ощущение, что ты живёшь в этих больницах. — Видите? – он указал пальцем на снимок. Твои родители задумчиво уставились на фото. — У него обычный мозг. Нет аномалий, но мы обнаружили их позже, во время теста на аутизм. Ваш мальчик выдавал в себе признаки этой болезни, такие как: нарушение речи, так как он просто при разговоре молчит либо говорит одно и тоже слово: «Скучно». Отсутствие эмоционального контакта с людьми, так как при разговоре он не смотрит людям в глаза, так как не заинтересован в собеседнике, не отличая большинство людей, с которыми говорит от других людей, считая их не больше, чем просто «тёмными силуэтами». Проблемы в социализации, судя по вашим словам, он не умеет играть со своими сверстниками, не может построить дружеские отношения, он понимает эмоции других людей, но он не понимает, что вызывает эти эмоции у других, из-за чего над ним и издеваются другие дети, поэтому он и предпочитает уединение. Слабый интерес к игрушкам, он не знает, как нужно играть разными предметами, машинками, куклами, так как он не может изобразить одни предметы с помощью других из-за слабо развитого абстрактного мышления. Но однако... — он заострил большое внимание на этом слове. —...он не избегал зрительного контакта, моментально реагировал на своё имя, показал редчайшую внимательность и логику, которую в его возрасте очень редко можно встретить. Эти признаки не присущи детям-аутистам, поэтому мы не могли поставить ему этот диагноз... – Но есть ли способ вылечить это, доктор? — взволнованно произнесла твоя мать. — Я не знаю. – честно ответил он, при этом тяжко вздохнув. – Мы решили позадавать ему пару вопросов, при этом сканировали его мозг, чтобы следить за особенно активными его частями, но всё, что мы смогли выяснить, что он не связывает события и других людей с собой эмоционально. Эти зоны почти не работают, конечно, он может ощущать эмоции, но только не так, как мы. Для него эмоции больше работают физически, чем духовно, так как мы выяснили, что если он думает, что что‑то чувствует, он старается обращать внимание на ощущения в теле. Но вам очень сильно повезло, так как обычно с этой болезнью в комплекте идут и более серьёзные заболевания, например, как биполярное расстройство или шизоаффективное расстройство. — Доктор, а это можно как-то вылечить? – так же взволнованно поинтересовалась твоя мать. — Боюсь вас разочаровывать, но это неизлечимо. – с грустью и сожалением в голосе ответил он. — Так что все, что я могу для вас сделать - это дать вам справку об инвалидности, которые могли бы хоть немного облегчить жизнь вашему мальчику, так как в нашей стране созданы для таких детей все условия. Только, конечно, если вы хотите. — Нет, спасибо. – вежливо отказался твой отец, до этого никак не вступавший в разговор. – Пожалуйста, пусть история нашей болезни будет известна только вам. Тесты показали, что наш ребенок вполне здоров и может посещать обычную школу. Нам не нужны лишние бумаги. Мы вправе отказаться. Спасибо вам за помощь. После этого вы больше никогда не посещали больницу по этому поводу.

***

После этого в вашей семье, как и, наверное, в других семьях, появился один и огромный секрет, скрытый от лишних глаз и ушей за собственной дверью, закрытой на семь замков, в пугающей тишине, где не слышно того фальшиво радостного и счастливого смеха «нормальной» семьи, которую так активно демонстрировать во всех сериалах по телевизору, и в ужасающей темноте, где не видно твоего фальшивого лица «нормального» ребенка, который умел чувствовать, и фальшиво любящих родителей, где твоя мать потеряла всякую надежду на твоё выздоровление, полностью охладев к тебе, кажется, даже не считая за живого человека. — Ты не мой сын... Ты лишь паразит, живущий в нем... – с некоторым отвращением и даже презрением, говорила твоя мать. И ты не мог не согласиться, так как паразитов никто не любит и их вечно хотят убить, но им зачастую всё равно на это и только врождённое чувство самосохранения заставляет их бежать от расправы, тем самым продлевая своё жалкое существование. Ты не человек, а паразит, который тоже пытается выжить, не жить, потому что жизнь для тебя практически синоним выживания, ты учишься танцевать на острие клинка, звать собственных родителей фальшиво по-ласковому-любяще, потому что так правильно, отвратительно приторно всем улыбаться, злиться и грустить, потому что так принято. А ты, не как «нормальный» человек, а как паразит, спасался в собственной фальши и в тёмных углах собственного дома. В силу своей неопытности ты не понимал значение таких слов, как «чувства», «эмоции», «мораль», знал только смысл, написанной в каком-нибудь словаре, поэтому твои познания на этом и ограничивались, хотя ты не был уж таким и глупым ребенком, поэтому каждый раз задавался различными вопросами, например, «почему люди реагируют по-разному на вещи?» или «как на это должен реагировать я сам?». Поэтому, с самого детства, ты старался хоть как-то найти ту информацию, обзавестись теми знаниями, которые могли бы помочь тебе выяснить причину твоей болезни и возможные способы, хоть и не полного выздоровления, но какого-то прогресса в этом направлении. Но сколько бы ты ни читал различных книг по психологии или по медицине, взятых в библиотеке, различных статей в интернете по этой теме, забитых по названию твоей болезни в поисковике, различных расспросов у взрослых, которые являлись твоими сенсеями и имели больше опыта, чем ты, различных переписок или чатах, где ты общался с такими же, как ты, людьми - ничего тебе не помогало. Но один человек, из таких же, как ты, подкинул тебе хорошую идею. Leistedt: «Почему бы тебе не начать изучать людей не посредством каких-то книг или сайтов, а именно на живом примере? Например, из твоего окружения. Так ты сможешь увидеть разницу между нами и нормальными людьми. Попробуй. Мне помогло» С тех пор став старше и изменившись, как и сказал этот человек, переключил свое внимание на «живой пример» - твоё окружение, которое состояло из твоих ресин, сенсеев и детей твоего возраста, которые являлись твоими одногруппниками. Ты хотел попробовать что-то почувствовать кроме, например, физической боли или голода, а от социального взаимодействия и от принятия решений, как нормальные люди чувствуют, когда разговаривают или выполняют работу. Ты пытался увидеть разницу между собой и другими людьми. На тот момент твоего исследования, всё, что могло разнообразить твое существование - это приглушённые чувства, которые ты, как позже выяснил, называются, как чувство боли, которое существовало для тебя в виде неприятного ощущения, которое могло возникнуть от, например, когда ты мог порезаться от чего-то острого или дотронуться до чего-то горячего; чувство голода, жажды и сонливости, которые существовали для тебя в виде некоторой потребности чего-то, например, голод - еды, жажда - воды, а сонливость - сна, но ты спокойно мог обходится без этого, даже не замечая этого; и чувства скуки, переходящее в апатию, которая существовала для тебя в виде твоего безразличия ко всему и ко всем, когда ты не чувствовал не положительных, не отрицательных чувств к кому-то или чему-то. Поэтому ты и хотел увидеть разницу между тобой и остальными. Ты решил попытаться с чего-то «простого», как ты думал в начале, с изучения собственных одногруппников, таких же детей, как ты, так как в их возрасте они довольно эмоциональными, что было тебе как раз на руку. Поэтому ничего странного не было в том, что вскоре ты попал в такое место, которое называется детский сад. Правда, немного позже, чем другие здешние, но все же это не являлось большой проблемой для тебя. Это место было совершенно тебе незнакомым. Вокруг много маленьких детей, которые то и дело бегали, прыгали, бесились и донимали своих родителей. А где же твои? Твои родители стояли у стойки регистрации и заполняли какие-то документы, параллельно общаясь с сотрудником детского сада, так что ты решил вновь вернуть свое внимание к детям. Тебе удалось подметить, что тебе ещё не доводилось видеть такое количество детей в одном месте, и, похоже, им было совершено не все равно, в отличие от тебя. Как странно. А вдруг их тут оставляют родители из-за того, что они плохо себя вели? Интересно, думали ли они об этом когда-нибудь. Ты не знаешь ответ на этот вопрос. Ты краем глаза успел заметить, то как твои родители попрощались с администратором на ресепшене и, о чём-то разболтавшись, спешно покинули зал с детьми, так как им осталось не так много времени до рабочего дня. Тут же подхватились сотрудники, которые начали делить всех детей на группы с этими глупыми, если можно так сказать, и детскими названиями, а так же представлять детям их воспитателей, который затем уже брал всю ответственность на себя и просил детей, чтобы те, взявшись за руку, встали в пару, а потом уже они смогут отправиться в игровую комнату. Ты попал в группу под названием «Жëлтый жасмин» и воспитательницей по имени Судзуки Мадока. Уже знакомые с самого начала или просто с площадки встают вместе, и таких, как ты: незнакомых с другими - совсем немного. Ты озираешься по сторонам, надеясь, что кто-нибудь не подойдёт к тебе, так как ты привык быть один и делать все один, а заводить какие-то случайные знакомства с детьми, которых ты потом вскоре бесследно забудешь, но потом ты понимаешь, что среди оставшихся без пары можно обнаружить только самых неловких детей, которые не могут заставить себя подойти к другим. Ты поворачиваешься чуть левее и сталкиваешься взглядом с какой-то девочкой, она, заметив, что ты уловил ее взгляд, смущённо мнется, а потом, видимо решившись, подходит к тебе. — Тебе не с кем встать в пару? Мне тоже… Тогда давай встанем в пару с друг другом? — неуверенно интересуется она у тебя, протягивая свою руку. Ты смотришь на неё пару секунд прежде, чем заметив, что все, даже те стеснительные дети, нашли себе пару и ждут только вас и женщина смотрит на вас недовольным взглядом, так что ты всё же согласно киваешь, сжимая чужую ладонь в своей и встаешь в колонку. Воспитательница принялась провожать вас по длинной лестнице, которая вела в огромное разноцветное помещение. Твой невольный партнёр, если так можно выразиться, как ты смог заметить, старается поспевать за тобой, так как ты шёл немного быстрее неё, подстраиваясь под твой шаг, иногда даже смущённо просматривая на тебя, а потом так же быстро отводя свой взгляд в сторону. Ты решил не обращать на это внимание, так как все ещё плохо понимаешь нормальных людей. Тебе пришлось идти очень аккуратно, внимательно смотря под ноги, дабы не свалиться и не покатиться кувырком вниз по ступеням, продолжая держаться за руку с девочкой, тебе удалось дойти до главного входа. Большие двери распахнулись и перед твоими глазами предстала территория игровой комнаты, где поначалу вокруг было всё настолько ярко, что тебе пришлось щурить глаза от такого разнообразия самых насыщенных оттенков и вскоре привыкнув, тебе удалось оглядеть всё вокруг. В голову ударила мысль, что тебе не нравится это место, совсем: забавная музыка, которая играла слишком громко, отчего у тебя начинала болеть голова; яркие цвета, от которых начинало тошнить, если так можно сказать; веселящиеся дети, которые сразу же, расцепив руки, бросились в расцепную, начиная веселиться и играть. Только вы с девочкой остались вдвоем. – А ты не пойдёшь играть? – смущённо поинтересовалась она, расцепив ваши руки. – Нет. — спокойно ответил ты, все же найдя взглядом то, что ты искал, более-менее тихий уголок, где ты мог бы побыть один и заняться чем-то более полезным, чем занимались эти дети. – П-Почему? — не понимающие поинтересовалась она, заметно погрустнев. — Мне нравится находится в одиночестве. – так же спокойно ответил ты и, не дожидаясь её ответа, отправился в самый дальний угол игровой комнаты. Сев за небольшой деревянный столик, на котором, как удачно, находились несколько альбомных листов и различных принадлежностей для рисования, ты, решив использовать мелки, взяв один из них, принялся что-то рисовать, чтобы чем-то себя занять. Конечно, краем глаза ты сумел заметить то, как твой невольный партнёр подошёл к вашей воспитательнице, о чем-то начав говорить с ней, после чего она повернулась в твою сторону и ты почувствовал, если так можно сказать, как она буквально прожигала тебя взглядом, а напряжение, исходящей от неё, можно было даже легко потрогать. – Тебе не стоит так беспокоиться о нём. — произнесла она обращаясь к девочке, мило улыбаясь и касаясь её плеча, видимо, пытаясь её успокоить, но ты видел, что её улыбка была неестественно натянутой. — Я думаю, что с возрастом это пройдёт, а ты лучше пойди и поиграй с остальными, не теряй времени. Девочка лишь согласно кивнула и побежала к остальным детям, но ты был готов поспорить, что воспитательница, когда вновь перевела взгляд на тебя, мысленно проклинала тебя, возможно, считая каким-то отсталым, с которым ей будет трудно, и тем, кто будет приносить кучу неприятностей, так как к такой реакции от других людей, и, возможно, она ещё задавалась вопросом: «И почему именно мне досталась группа с этим?». Ты повернулся к ней лицом, заметив то, как невольно она побледнела и суетливо отвернулась, поджав губы, будто все, о чем ты сейчас думал, она и правду произнесла вслух, а ты спалил её на этом или же, как какой-то волшебник, смог прочесть мысли, роящиеся в ее голове. Ты не мог точно знать так ли это, но что точно ты мог знать это, что Судзуки Мадока возненавидела тебя в твой первый же день. Но кроме неприязни, отвращения, гнева и собственной беспомощности ты в её глазах ничего не находил, а другие эмоции по отношению к тебе она не испытывала, поэтому стала для тебя просто бесполезной. Поэтому ты и перешёл на более сложный вариант - твои родители, которые были слишком взрослыми, правильными и серьёзными, поэтому каких-то эмоций от них было довольно трудно дождаться. Правда, в самом начале, когда ты только родился, то ты мог видеть, как была счастлива твоя мать, когда впервые у неё появился свой маленький ребенок, с которым она всячески любила сюсюкаться и дарить какие-то милые детские вещи, на которые ты никак не реагировал, что довольно сильно обеспокоило её, но все же она решила не бросать свои попытки, сославшись на то, что ты ещё ребенок, который сможет перерасти это. Но, несмотря на то, что ты дальше продолжал расти, а твоя мать всё продолжала задаривать тебя всякими игрушками, всячески тебя тискать и говорить тебе всякие милые словечки, пристально наблюдая за твоей реакцией, которая оставалась той же. — Таро-кун, смотри, это же кролик, которого тебе купила твоя мама. Смотри, какой он милый. Тебе нравится кролик? Как бы она не старалась, чтобы не делала для тебя… Ничего не помогало… — Нет. — Не нравится? — Нет. Поэтому узнав о твоей неизлечимой болезни, она окончательно поняла, как с самого начала ошибалась в том, что ты обычный и здоровый ребенок, которого она изначально хотела, то она окончательно поменяла свое поведение по отношению к тебе, полностью игнорируя твоё существование, как будто тебя и вовсе не существовало, занимаясь своими делами. Вскоре от твоей матери начало пахнуть чем-то горьким и противным. Она стала одержимой сигаретами, так приятно тлеющими на губах и оставляющими привкус горечи и освобождения, видимо, в надежде, что они погубят ее раньше, чем она себя сама. Сигарета зажимается между указательным и средним пальцем, обхватывается губами, делается затяжка, потом выдыхается дым. Так происходит курение. В книгах иначе - там изящные длинные пальцы обхватывают никотиновую палочку и подносят ее к пухлым, едва приоткрытым губам. Короткая затяжка, а за ней следует выдох, и вот уже всё вокруг наполнено едким дымом. Твоя мать, когда замечает твое подглядывание за ней, делает долгую и глубокую затяжку, а потом выдыхает колечки дыма прямо в твое лицо. – Никто не расстроится, если ты умрешь, потому что ты уже мертв. У тебя бесчувственное сердце... Конечно же твой отец быстро узнал об этом, так как запах сигарет остался не только на ее вещах, он въелся в ее волосы и осел на открытых участках кожи твоей матери и даже стирка или проветривание вещей никак не спасало. Было довольно странно наблюдать то, каким стало лицо отца после того, как он, привычно обняв свою жену и уткнувшись носом в ее волосы, почувствовал запах сигарет. Он быстро увел твою мать в комнату, где разговаривал с ней довольно долго, но, видимо, этот разговор действительно помог, раз ты больше не видел свою мать курящей. Твой отец в корне отличался от твоей матери, совершенно не беспокоясь об этом, продолжая ярко улыбаться, словно яркое солнышко, очень долго и пронзительно смотрев на тебя во время вашего последнего осмотра, будто пытался проделать в твоём теле огромную дыру, а потом улыбнулся, но в отличии от нормальной улыбки, которые ты научился различать, его улыбка не здорова и показывает его сумасшествие, так как улыбается он хоть искренне, но неестественно широко. Ты давно заметил такую его особенность, которую, видимо, другие люди не могли видеть, что ты считаешь крайне странным. Он известен у других, как очень весёлый и дружелюбный мужчина, который хорошо ладит со всеми людьми в его районе, хотя ты знаешь, что никто не знает о нем слишком много, даже ближайшие соседи. Ты замечал, что при беседе с кем-либо он очень закрытый и никогда не говорит о себе или о своей работе, но, зато, когда разговор поворачивает в это русло, он всегда рад часами говорить о своей жене и о том, как он обожает её. Но все же его настроение бывает очень переменчивым, так что не смотря на то, что минуту назад у него была очень-очень широкая улыбка на лице, в то же время, он может при общении быть довольно хладнокровен и спокоен, что не даёт и повода для подозрения на его настоящую личность. Поэтому ты начал подозревать своего отца в том, что он не был так прост, как казалось на первый взгляд, что он не нормальный человек, а точно такой же, как и ты.

***

Став немного старше и вернувшись из детского сада домой, так как ты был достаточно взрослым и самостоятельным для этого, ты замечаешь, как сегодня, что необычно, сверкает и прям светиться от счастья твоя мать, что встретить в обычные дни было довольно трудно, особенно в твоём присутствии, так, что почти ослепляет, но ты никак не меняешься в лице и продолжаешь смотреть на неё, такую счастливую, энергичную и сдерживающую слёзы усилием воли. Они о чем-то переговариваются между собою, пока твоя мать поглаживает свой живот и с любовью, которая, как казалось увяла в её глазах, после вашего последнего осмотра в больнице, смотрит на твоего отца, такого же радостного, рыдающего навзрыд, и прижимающий свою жену к себе, а потом они замечают твоё присутствие. — Таро-кун, ты как раз вовремя. – радостно произносит твой отец, подойдя ближе к тебе и сев на корточки, чтобы быть с тобой на одном уровне. — Да, отец...? — У тебя будет младшая сестра. – с улыбкой сообщает он, беря тебя своими руками за руки, поглаживая, будто пытаясь от чего-то успокоить. — Ты же рад, правда? — Рад...? – ты не понимающе смотришь на него, ждущего твоего ответа, а затем на мать, чьё счастливое лицо изменилось на мрачное, наполненное естественной неприязнью к тебе. – Да... — ты рефлекторно киваешь. – Я думаю... — Дорогой, я не думаю, что есть смысл спрашивать его мнение... – с неприязнью в голосе произносит твоя мать, подходя к своему мужу, кладя на его плечо свою руку. — Но, дорогая, я не думаю, что будет правильно не спросив его. Ведь он наш сын... — Я уже тебе говорила, что он не мой сын! — уже более раздражённо произносит она, так как никогда не любила, когда её не слушают и идут против её мнения. — Я терплю его только ради тебя, потому что он тебе очень дорог! Но теперь у нас будет нормальный и здоровый ребенок, о котором мы давно мечтали! – Дорогая... – он сделал попытку успокоить её, но та лишь отпихнула его руку и скрылась в собственной спальне, характерно хлопнув дверью. — Таро-кун, прости её, пожалуйста. – он вновь посмотрел на тебя, взяв за руки. – Я понимаю, что тебе, может, неприятно слышать такие слова, но ты должен перетерпеть это, ладно? — Зачем...? — А...? — Почему я должен, отец? — Потому что я раньше был на твоём месте... – Был...? – Я... — он настороженно посмотрел в сторону закрытой двери, потом вновь на тебя. – Расскажу тебе, как-нибудь в другой раз... Сейчас мне нужно успокоить свою жену. Давай поговорим об этом в другой раз, ладно? Ты лишь рефлекторно кивнул.

***

У твоего отца, как ты успел заметить, была странная привычка, которую он называл обычной заботой о своей жене, конечно, на первый взгляд может показаться, что это правда, так как твоя мать была беременна, но все же если смотреть именно с той стороны, с которой смотрел ты, то можно понять, что его забота была слишком гиперопекающей, будто он не просто заботился о ней, а хотел просто спрятать от всего мира, никому не показывая. Например, ты с лёгкостью мог назвать некоторые моменты его странностей, как он всячески ограничивал твою мать, а особенно не разрешал ей прикасаться к острым предметам, таким как нож, так как она может пораниться; не разрешал ей заниматься чем-то тяжёлым, ссылаясь на то, что лучше ей будет побольше отдыхать в её положении, поэтому все домашние дела выполнял именно он; ограничивал её любое общение с кем-то, кто, как он считал, был слишком «мутным» человеком, не вызывающий какого-либо доверия, а для него такими «мутными» людьми особенно являлись мужчины, которые могли быть даже просто незнакомцами или те же родственники с друзьями, с которыми он, пусть и не так часто, но позволял общаться, если считал это необходимым; не разрешал выходить из дома, только если по необходимости, как, например, посещение доктора и то только, чтобы он знал об этом, и в случае собственной незанятости мог сопроводить её, ведь: «дорогая, а вдруг кто-то захочет напасть на тебя? Ты же знаешь, наше человечество не настолько хорошо, чтобы разгуливать одной по улице». Ты их легко называешь странностями, потому что ты никогда, со стороны других людей, ничего похожего не видел, так как никто из твоих одногруппников не хотел заставить кого-то сидеть дома, будто принцессе в башне, или, как злобный дракон, защищать свою «принцессу» от других людей, чтобы те не могли с ней контактировать. Так делал только твой отец. Разве это не странно? Нормальные люди ведут себя так? Почему твой отец ведёт себя так? Почему твоя мать не замечает этого? Или она делает вид, что не замечает? Ты продолжаешь мысленно задаваться этими вопросами, не смея задавать их вслух, хотя человек, у которого ты бы хотел это спросить, находится в паре метров от тебя, будто, если бы ты протянул руку, то мог свободно коснуться его, но в тоже время он был так далеко и глубоко в своих мыслях, так как твой отец, как обычно, был чересчур активным и весёлым, напевая себе что-то под нос и полностью был поглощён готовкой обеда. Как ты успел запомнить, твой отец всегда любил говорить, что: «что-то приготовленное или сделанное собственными руками, и с вложенной туда любовью, намного лучше всего того, что ты мог купить за деньги. Таро-кун, запомни это», поэтому сейчас вы и находились на кухне, вдвоём, тогда тебя попросили немного помочь, а так как ты был полностью свободен, а каких-либо хобби или увлечений у тебя, из-за твоей особенности, не было, поэтому ты легко и согласился. Так что, пока ты делал лёгкую работу, вроде, «принеси-подай-убери», твой отец неожиданно начал разговор с тобой: – Как твои успехи, Таро-кун? Ты лишь мельком посмотрел на него, замечая, что он не смотрел на тебя, продолжая спокойно улыбаться и казаться увлечённым своим делом, поэтому ты вновь посмотрел на доску, не переставая её протирать. – Ты имеешь в виду моё самочувствие? — Можно сказать и так. В этот раз ты смог почувствовать на себе взгляд, что отдавался сжимающей давящей на твою грудную клетку болью, если так можно сказать, кажется, мешающей тебе нормально дышать, но нормальные люди обычно называют это не больше, чем просто чувством дискомфорта. Ты вновь повернулся в сторону, прямо к объекту, откуда и чувствовался этот взгляд, видя, что твой отец тем не менее, не поворачивая головы, смотрит на тебя боковым зрением, а потом он жутковато улыбается той самой, знакомой тебе давно, улыбкой, которая была неестественно и широко натянута, как марионетка, искусно пародирующая человеческие эмоции. — Ты же знаешь, как твой папа, я сильно беспокоюсь о твоём состоянии, но так как я был с ним знаком в далёком прошлом, то я единственный, кто может помочь тебе. — он словно заглядывает под кожу, пристальным взглядом изучает, будто пытаясь прочитать твою реакцию, эмоции, но ни её, ни их нет. Ты отводишь взгляд, тем самым позволяя себе показать собственную слабость. Понимание всей ситуации достигает до тебя немного позже, чем следовало, но всё же достигает, если сравнивать с другими людьми, с теми же вашими соседями, которые дальше своего носа ничего не видят. Да, может, твой отец и выглядит дружелюбным, хотя на самом деле в нем таится что-то тёмное, страшное, затаённое в тёмных зрачках и умело маскируемое. Серые глаза затягивают, будто омут, и ты уже просто не можешь сказать ни слова против - язык не слушается. – Да, я понимаю, отец. — Это хорошо. — он опускает свой взгляд вниз и ощущение дискомфорта где-то в груди тут же исчезает. — Так... Тебе кто-нибудь понравился из твоих одногруппников? — Нет, никто... — слегка задумавшись, быстро выдаешь ты, поджимая губы. — А должны...? — ты бессмысленно шепчешь сам себе, чувствуя, как под кадыком давит острый ком беспокойства и липкой, противной тревоги. Что-то идёт не так... ...и это «что-то» слишком рано вспыхнуло после всех событий. — Необязательно. — с улыбкой отвечает твой отец и ты сразу чувствуешь, как его прикосновение пришлось по голове, слегка тормоша твои волосы, чтобы как-то продемонстрировать свою заботу. Оно было настолько чётким, что ты невольно затаил дыхание, когда он одновременно быстро приблизился своим лицом к тебе, пристально всматриваясь. – Я же знаю, что ты бы не стал мне врать, Таро-кун. Да, и ты ещё слишком мал для этого, так что все в порядке. А затем он отодвигается, убирая свою руку и вновь возвращая себе прежнее положение, вновь продолжая своё дело. Ты же, в свою очередь, проживаешь в собственной голове взрыв за взрывом, находясь в некоторой прострации, продолжая обдумывать все действия и слова собственного отец, который смотрел на тебя так словно сдирал кожу с тебя. Слишком проницательно... Слишком открыто... Слишком-слишком, что сильно давило на твоё сознание всё больше и больше. Ужасное, отвратительное чувство, будто рёбра оплетают водоросли. Ты чувствуешь сырость и затхлость, когда вдыхаешь намного медленнее, пытаясь вернуть себе то хладнокровное спокойствие, которое, казалось, было с тобой с самого детства. Почему ты чувствуешь себя так отвратительно? Твои мысли были прерваны, когда ты неожиданно услышал, как твой отец ойкнул и зашипел, словно кот, тогда ты обратил на него своё внимание и увидел, что тот порезал свой палец. – Ай... О, боже! Твой неуклюжий отец поранился! Не мог бы ты убрать кровь, пока я перевязываю себя, Таро-кун? – Хорошо. Это то, что он сказал, перед тем как пойти в ванную за аптечкой, оставив тебя одного с разделочной доской в небольших пятнах крови. Ты, конечно, же послушался его, хотя ощущение некоторой наигранности всего этого спектакля тебя до сих пор не покидало, но ты же просто привык делать то, что говорили тебе взрослые, ибо собственного мнения у тебя не было, так как ты ещё ребенок. Поэтому, намочив тряпку, ты принялся вытирать небольшие красные пятна, что получалось у тебя довольно неплохо. Через несколько минут вернулся твой отец с аккуратно заклеенным с помощью пластыря пальцем. – Чисто. Ты показал ему свою тщательно проделанную работу, на что отец радостно улыбнулся, похвалил тебя за проделанную работу, но затем он добавил: – Ты, наверное, удивишься, но на самом деле кровь ещё там! Вот, давай я тебе покажу. А потом, он открыл самую нижнюю полку в тумбочке и достал оттуда какой-то зеленый спрей, произнеся: – Видишь это, Таро-кун? Это называется «Люминол». Позволь мне показать тебе, что он может делать. Он снял колпачок и начал прыскать на место, где была кровь, затем, подойдя к выключателю и выключив свет на кухне, а потом, он включил фонарик, который светил необычным фиолетовым цветом. Он подметил, что это «черный свет» и там, где он посветил, было видно несколько пятен разных размеров. Одно большое - «Люминол», а другие поменьше - его кровь. Затем он снова подошёл к выключателю и включил свет. – Сейчас я покажу тебе кое-что под названием «Перекись водорода». Он открыл синюю баночку, которую так же достал из той же тумбочки, и начал понемногу лить на место, где была кровь, а затем, взяв небольшую тряпку, начал протирать разделочную доску, потом он снова подошёл к выключателю и выключил свет, затем вновь посветил на доску. Пятен, которые были до этого, уже не было. – Теперь кровь полностью исчезла! Даже «черный свет» ее не показывает. — Восхищенно произнёс он и вновь непринуждённо улыбнулся. – Разве это не потрясающе, Таро-кун? Теперь ты знаешь, как правильно убирать кровь! Надеюсь, когда-нибудь это тебе пригодится! – Зачем? — поинтересовался ты, вновь ощущая на себе этот изучающий взгляд человека, который просто молча смотрел на тебя. Если так подумать, то твой отец говорил, что был точно таким же, как ты сейчас, в своём детстве, либо он как-то смог найти «лекарство» от вашей болезни, которое даже опытные доктора не смогли найти, либо он умелый манипулятор и хороший актёр, умеющий настраивать людей, будто бы те были не более, чем механизмом простой детской машинки, в котором следует покрутить несколько деталек, и вот машинка едет уже туда, куда нужно тебе. Интересно, какой из двух вариантов верный? И какой из них двух более выгоден и хорош для тебя? – Как я уже раньше говорил... — начал неожиданно он, полностью прервав ход твоих мыслей. —...ты ещё слишком мал для некоторых вещей, но всё же ты, как раз, в том самом возрасте, когда детей их родители учат, что значит «хорошо» и «плохо», а так же некоторым базовым навыкам, которые могут пригодится им в их жизни. — Так... Это был такой урок...? – Можно считать, что так. – спокойно ответил он, вновь взяв нож в свою руку, продолжая то, что ещё не закончил. И на этом ваш разговор на эту тему был закончен, как и ваш первый урок.

***

Конец марта, начало апреля - долгожданное время для жителей твоей страны. Ты просыпаешься, как всегда, рано утром, сразу же одёргивая шторы, которые плотно закрывают окно. Глубоко вдохнув тёплый воздух, который слегка тормошит и так твои потрёпанные волосы, ты медленно открываешь глаза и морщишься: даже сейчас для тебя слишком ярко, но, хорошенько потерев глаза и часто-часто поморгав минут пять, ты удовлетворённо киваешь, поняв, что стало лучше, начиная рассматривать всё, что происходит на улице. Солнечный город Бураза принимал в объятия любого, кто этого хотел. Яркое утро, блаженное чувство окрылённости, и спокойствие на душе - это всё царило внутри каждого гражданина. День предвкушал нечто новое, понедельник ждал от людей ответственности и полной адекватности. Вообще, в нём были жилой и коммерческий район, но было очень мало развлечений: никаких кинотеатров, стадионов, ночных клубов и чего-то подобного, но всё же люди, большая часть которых состояло из некоторых рабочих, которые построили этот город и остались жить тут, но в основном в городке жил персонал различных школ или детских садов, которых здесь было не так много, а также некоторые семьи учеников, посещавших Академию - самую элитную старшую школу, но в настоящее время, в городке также живут семьи, переехавшие сюда по другим причинам, чем просто работа или образование. Сейчас на дворе стоял апрель, а солнце всё равно напоминало больше летнее, чем весеннее. Дети покорно выходили из своих домов или небольших многоэтажек и направлялись в сторону учебных заведений на новый школьный день, к знаниям. По улочкам города безвредно разъезжала патрульная машина, будто ожидая какого-нибудь подвоха со стороны мирных граждан, хотя здесь ещё ни разу не случалось ничего из вон выходящего, все было довольно тихо и мирно, что порой удивляло новых приезжих людей. Сегодня шестое апреля, и ты поступаешь в начальную школу. Ты с лёгкостью успеваешь заметить то, как ветер легко разносит нежно-розовые лепестки цветущей сакуры по всей улице, что некоторые даже невольно залетают к тебе в комнату, аккуратно приземляясь, то на подоконник, то на заправленное одеяло кровати. — Хм... Значит с сегодняшнего дня начнётся Ханами... — задумчиво произносишь ты, закрывая обратно окно и подбирая, залетевшее к тебе, лепестки сакуры, чтобы потом их спокойно выкинуть в мусорку. Всё ты делаешь автоматически: сперва направляешься в ванную комнату, где включив теплую воду и взяв свою зубную щётку, немного выдавив на нее зубной пасты, принялся чистить зубы, после чего, прополоскав рот, и открыв шкафчик, что был замаскирован под зеркало, ты взял расчёску и, по привычке, быстро зачесал свои короткие смоляные волосы назад. Затем, вернувшись в свою комнату, взял свою новую школьную униформу, которая была уже заранее подготовлена и была расположена на твоём стуле, и взяв свою сумку, в которую заранее было собрано все необходимое, одним глазом посмотрел в зеркало, что было расположено в твоей комнате, и подмечая, что выглядишь нормально, выходишь из своей комнаты, закрывая дверь и спускаясь по лестнице вниз, на кухню. И к твоему не удивлению, никого, кроме твоего отца там не оказалось. Сам же мужчина спокойно готовил, что-то на плите и с огромной улыбкой, что-то напевал себе под нос, казалось бы, не замечая присутствия кого-то в комнате, но это мнение будет ошибочным, так как ты знал, что он уже знал, что ты придёшь сюда, потому что он твой отец, который слишком хорошо тебя знает, как самого себя. – Таро-кун, с добрым утром! – радостно произносит он, поворачиваясь к тебе и радостно улыбаясь. — С добрым, отец. – ты киваешь в ответ. – Я знаю, что ты обычно не завтракаешь с нами, но я думаю, что тебе стоит взять с собой бенто. Вдруг проголодаешься. — он протягивает тебе уже заранее приготовленную коробку. — Мм... Спасибо... – ты быстро выхватываешь коробку из его рук и кладёшь в свою сумку, замечая пристальный взгляд на себе. — Что-то ещё, отец? – Нет. — он отрицательно качает головой. – Но я надеюсь, что ты не будешь слишком задерживаться в свой первый школьный день, потому что ты же помнишь какой сегодня день, верно? Он с хитрым прищуром посмотрел на тебя, но не с тем, при котором обычно смотрят родители на тебя, когда подозревают об том, что ты с кем-то встречаешься. Нет, скорее с тем прищуром, который пытается подметить в тебе каждую деталь, чтобы вычислить твою ложь. — Конечно, я помню, отец. – Раз так, то ладно. Не хочу тебя задерживать. — он мило улыбнулся, будто только что не сверлил тебя каким-то странным, но вполне в его духе, взглядом. — Желаю удачного тебе дня. — Спасибо.

***

Вся церемония заканчивается через час - не раньше, и вас собирают в группы ваши сенсеи. Твоим оказывается совсем молодая девушка, наверное, только недавно окончившая учёбу, твой новый сенсей выглядит очень добродушной и милой, если так можно сказать, если сравнивать с твоей воспитательницей, так что, возможно, сможет стать для вас хорошим и любимым сенсеем. — Так, дети, меня зовут Есида Ацуко и я ваш классный руководитель, так что я надеюсь, что мы сможем поладить с вами. – представилась она вам, мило улыбнувшись. — А теперь выстройтесь в колонку в пары и успевайте, пожалуйста, за мной. Если что, говорите, и я сбавлю темп, хорошо? — Да, сенсей! — отвечают твои новые одноклассники невнятным гулом, спешно становясь за друг другом в пары. У тебя вновь в паре оказывается знакомая тебе из детского сада девочка. Возможно, потому что она единственная из присутствующих которую ты знал? Или потому что она сразу же пошла к тебе, вновь предложив свою пару? Ты не знаешь на это ответа. Когда ваша группа доходит до вашего кабинета, в котором вам придётся проучиться весь школьный год, все рассаживаются по местам, и ты немного медлишь, дожидаясь того момента, когда где-нибудь останется одинокая парта, вокруг которой, желательно, не было бы других кодомо, которые, как тебе известно, являются очень общительными, так что при любом удобном случае стали бы лезть к тебе в попытке подружиться. А тебе этого как раз не надо. — Итак, дети. — сенсей встаёт из-за стола и обводит вас всех взглядом. — Так как вы уже знаете, как меня зовут, то теперь моя очередь узнать, как зовут вас. Вы же не против, верно? — Да, сенсей! — радостно произносят дети настолько громко, насколько это было возможно, что неприятно, если так можно сказать, отдаёт в голове. — Я рада, что вам нравиться. — с широкой улыбкой произносит она. — Всё, что вам нужно, это когда я буду называть ваши имена, а вы будете вставать и коротко рассказывать о том, что вам нравится, а что нет. Хорошо? — Да, сенсей! — Хорошо… Тогда начнём с первого, кто идёт по списку... — сенсей задумчиво открывает журнал, внимательно всматриваясь в имена и фамилии всех присутствующих здесь. — Тогда начнём с... Дальше ты не слушаешь, полностью погружаюсь в свои собственные мысли, даже не желая, если так можно сказать, слушать рассказы своих одноклассников, которые не были такими интересными и разнообразными, как и те, кто их озвучивал. Слишком банальные. Слишком детские. Слишком скучные. Слишком неинтересные. Вслушиваешься или начинаешь проявлять хоть какой-то интерес, если так можно сказать, ты только тогда, когда сенсей озвучивает имя уже знакомой тебе девочки, которая, если честно выглядела довольно нетипично для японца со своими ярко-фиолетовыми глазами и такого же цвета волосами, которые выглядели, как два закрученных хвостика, чем-то схожих с торнадо, которая решила занять парту прямо перед тобой и неуверенно встаёт, сжавшись, словно пытаясь защититься от чего-то. — Мм... Меня зовут Харука Кокона... — смущённо произносит она, опустив голову вниз и начиная теребить край своей юбки. — Мне нравиться готовить, а так же котята, потому что я считаю их милыми, а не нравиться... — она задумывается лишь на секунду. –...одиночество и сплетни, я думаю. — она неловко жмётся, не решаясь сесть, но и сказать ей больше, кажется, нечего, и сенсей это видит. — Хорошо, садись, — улыбается она и мимолётно опускает взгляд. — Следующим будет… Ты вновь пропускаешь рассказы, посчитав ненужным хоть как-то вслушиваться и пытаться изучить новые лица, пристально всматриваясь в спину впереди сидящей твоей новой одноклассницы, который, как тебе было известно, и во время, когда вы оба были в одном детском саду, была очень стеснительной, но очень радовалась, когда кто-то хотел поговорить с ней или поиграть во что-то. Несмотря на то, сколько прошло уже времени, она остаётся всё той же стеснительной, но доброй девочкой, которая, как ты замечал, всегда подкармивала уличных котят, которые часто гуляли возле детского сада, а потом гладила их по спинке, улыбаясь, когда коты в ответ мурчали ей и подставлялись под её руку, чтобы получить ещё больше ласки. Но прямо сейчас... ...тебе только показалось или она и вправду, в конце своей речи, мельком посмотрела в твою сторону, а затем смущённо отвернулась обратно? Наверное, тебе просто показалось. Тебе не нужно как-то задумываться над этим, чтобы понять человеческую психологию. — Ямада Таро, теперь твоя очередь. — с улыбкой произносит сенсей, прерывая ход твоих мыслей. Наверное, ты единственный кто с таким хладнокровием и спокойствием просто кивал в ответ, вставая, несмотря на то, что все взгляды, как и на других кодомо до этого, тут же переключились на тебя. — Моё имя Ямада Таро. – спокойно произносишь ты без всякого интереса, словно робот, в чьей программе заложены обычные дежурные фразы. – Мне нравиться быть в одиночестве и читать книги... Не нравится быть в компании с кем-то... Вот... А затем ты спокойно садишься на свое место. — О... Мм... Хорошо... — неуверенно произносит сенсей, отводя свой взгляд обратно в журнал. — Следующим будет...

***

Когда ты вернулся обратно домой, как и обещал своему отцу, вовремя, войдя в гостиную-кухню, ты услышал глухие шаги, а потом из комнаты вышел твой отец, придерживая дверь для своей жены, которая, очень медленно входила в гостиную, держа при этом что-то в руках, что-то небольшое и находящиеся в белом, словно коконе, свертке. Ты успел заметить, как на их лицах играли нежные радостные улыбки, а особенно у твоей матери, которая, в последнее время, а особенно при виде тебя, всегда ходила хмурая, с презрением смотря на тебя, как на ошибку своей жизни. Несмотря на то, что они уже заметили твоё присутствие, хотя по лицу твоей матери, которая была не очень рада этому, будто ты портил все то счастье и идиллию, которая творилось здесь пару минут назад без твоего присутствия, но она не стала как-то возмущаться, как делала обычно, так как твой отец что-то сказал ей на ухо, после чего она, вздохнув, подошла ближе к тебе, заставляя твой взгляд быть прикованным к объекту, обернутый в белый. Если приглядеться, то он двигался, по крайней мере пытался двигаться, и лишь за этим ты мог наблюдать. — Таро-кун, — произнесла она спокойно, впервые за долгое время, и мягко улыбнулась, слегка наклоняясь к тебе, чтобы хоть немного стать с тобой одним ростом. — посмотри сюда. Ты сделал то, что она тебе велела, замечая, что из-за смены её положения, тебе стало лучше видно то, что находилось в этом свертке, и это оказался обычный ребенок. У ребенка были пухлые щеки, надутая нижняя губа, нос иногда дёргался, глаза закрыты... в общем, он был расслаблен. Он спит? Как выглядят спящие люди? Это и есть та самая твоя младшая сестра? Интересно, а она точно такая же, как ты? — Знакомься, это - Ханако, твоя младшая сестра, — произнесла она, с любовью наблюдая, как мирно спал ребенок в её руках, жмурясь. И что ты должен сделать? Ты должен поздороваться с ней? — Привет, Ханако. — неуверенно произнёс ты, замечая напряжённый взгляд твоей матери на себе. — Меня зовут Таро и я... твой старший брат...? Надеюсь, что мы поладим... После твоих слов, ты заметил, как твоя мать облегчённо выдохнула и впервые, за долгое время, нежно хихикнула тебе. Будто ты и вправду вновь начал считаться членом этой семьи. Или, возможно, только в этот момент...?

***

Наверное, погода стремилась окрасить мир в серый. Был ещё апрель, сегодня было довольно прохладно, но до абсолютного холода температура не понизилась. Вместо привычных тёплых и солнечных деньков лил сильными порывами холодный и колючий дождь, как из ведра, и воздух от этого казался только холоднее, невзирая на бегущих людей с зонтиками и без, промокших до нитки. Небо покрыто серыми тучами, в основном из переохлаждённых облаков, с которых падают слоисто-дождевые капли или ледяные кристаллы. Такое зрелище выглядит крайне нескромно, город наполнен тёмными тонами наступающего вечера. Гроза простреливает небо насквозь, озаряя вспышками свинцовые облака. Яркие полосы пробегают по асфальту, по которому на учёбу или работу спешат люди, но долго не задерживаются, лишь мимолётно ослепляя глаза. Эта прекрасная игра природы - демонстрация превосходства и силы, вызывает внутри благоговейный трепет. Гипнотизирует так, что невозможно оторваться от красоты и величественности, и ввергает в ужас, раскатами рассекая воздух. А затем, словно залечивая раны земли, тяжёлые облака опустошают свои запасы и проливают дождь. Атмосфера не самая приятная, но кому-то она доставляет немалое удовольствие, чувство блаженства от свежего запаха ниспадающих водяных потоков, от сильного порыва ветра, из-за чего на теле просыпаются сотни мурашек. На твои волосы и плечи мелко капало с неба, но это совершенно тебя не волновало. Как раз наоборот, успокаивало, если так можно сказать. — Сегодня, на удивление, дождливо не правда ли? — поинтересовался чей-то тихий женский голос, когда чужие шаги прекратились. Тогда-то ты и повернул свою голову на источник шума, и ваши взгляды пересеклись. Тёплый, а главное, живой серый, который то ли из-за дождя, то ли еще из-за чего-то, но её глаза казались очень уставшими и печальными, ярко контрастировал с холодным, мёртвым, чёрным, цветом твоих глаз, которые никак не могли налюбоваться человеком, стоящим перед тобой, будто он был каким-то привидением. Ты смотришь на её тёмные волосы, завязанные в тугой конский хвост, которые выглядели настолько мягкими и гладкими, словно настоящий шёлк, что у тебя возникало желание прикоснуться к ним и почувствовать всю эту идеальную мягкость. Ты смотришь на её маленькое и щуплое, скорее тощее от болезни, с остро торчащими ключицами и выпирающими рёбрами, с кожей, которая просвечивает каждый капилляр, каждую венку и артерию, как-будто она ходячий труп, тело и бледное, если честно, фарфоровое, как у куклы, и острое лицо, где так сильно выпирают скулы, выглядят просто идеально с её глазами, с такими красивыми, пушистыми, длинными ресницами. В твоём горле встал ком, не давая возможности выдохнуть. Мышцы не подчинялись тебе, как после лёгкой неторопливой разминки. Эти эмоции обволакивали тебя, словно шёлк, и затягивали куда-то далеко, её взгляд медленно расплывался перед тобой. Ты просто не мог двинуться с места. Смотря на неё, ты совершенно забыл обо всём. Тепло медленно расползалось по всем нервам, заставляя прекратить работу и податься в мир грёз и ты, не без усилия, усмирял уже начавшее нагреваться что-то в собственной грудной клетке, грозясь разорвать изнутри. Ты про себя заметил, что раньше у тебя не было чувства, будто лёгкие горели от недостатка кислорода, а из-за чувства удушья, тебе пришлось испустить рваный судорожный вздох. Это была она... ...твой хозяин. – Вот, держи. — она протянула тебе свой зонт, и ты до сих пор отчётливо помнишь, как ваши пальцы, пусть и всего на жалкий миг, соприкоснулись, отчего ты почувствовал тот резкий контраст температуры ваших тел. — Он тебе больше пригодится, чем мне. — спокойно добавила она, махая тебе на прощание, а затем запрыгивая в только что подъехавший автобус. Ты провожаешь автобус взглядом до тех пор, пока он не скрывается вовсе из виду, а затем, с некоторым трепетом, вновь касаешься того места, за которое девушка держала зонт, чувствуя ещё оставшееся крошечное тепло её рук, пальцами чувствуя вырезанную надпись на ней - имя его владельца. «Айши Аяно».

***