Созвездие стрелы Аикатерии

      …правда иногда заключается в том, что мы любим жизнь, но не потому, что она нам дарована свыше, а потому что мы привыкли к прилагающейся к ней любви, как к некой данности с самого появления на свет. А в любви всегда есть немного безумия, каким бы оно ни было. Но и в безумии всегда есть немного разума. Как медведица рвётся растерзать любого за своего медвежонка при опасности, так и мать бросается на того, кто с ножом несётся на её ребёнка — не это ли безумная разума любовь?       Прошло всего пару недель с того момента, как Вай оказалась в числе приближённых Кейтлин Кирамман, к которой все почтенно обращались только Аикатерия. Как же это иногда выглядело жалко и нелепо, как все изображали почтение и уважение, а потом осуждали за спиной Аспекта, её взгляды, идеи и решения. До сих пор не могли принять две вещи: куда пропал Аспект Солнца и что Аспект Луны может быть спокойным и здравомыслящим человеком, а необузданной смертоносной стихией, от которой не знаешь чего ожидать. Накроет тебя океан и задушит или снесёт порывом ветра едкого дыма, отравив лёгкие и унеся далеко прочь, за пределы самой Рунтерры.       Практически все относились к Кейтлин как к какой-то Небожительнице, от которой зависела чья-либо судьба. От части это было так, но будто бы можно было сбавить градус пафоса и внимания к фигуре Кирамман и ещё можно меньше бросать презрительные, недовольные взгляды в сторону Вай, которая всегда была рядом, хотела она того сама или нет. Да, она действительно была похожа на ту, что вышла из земель забытого всеми Зауна, но будто бы и самая яркая звезда — Солнце тоже имеет своё рождение из недр Рунтерры, а не всегда восседает на небесах, кичась своим происхождением и светом.       Так уж вышло, другого выбора не было особо.       — Вайолет, почему ты опять задирала Мэдди? — недовольно спросила Кейтлин, прищурившись.       — Так получилось, о дорогая Серебряная сестра! — язвительно бросила Вай. Она ненавидела, когда к ней так обращались.       — Не зови меня так, — ощетинилась в ответ Кирамман, — ты знаешь, как меня зовут.       — Могу сказать тоже самое! — фыркнула Вай, неприятно улыбнувшись. Её неистово раздражал тот факт, что она практически ничего не помнит, и единственное, что осталось в памяти, это имя стоящей перед ней девушки. И это липкое, навязчивое чувство, что они знакомы. Слишком давно.       Кирамман не удостоила ответом Вайолет и, демонстративно пройдя мимо неё, встала лицом к книжному стеллажу и искала какие-то книги. Перебирая пальцами по корешкам, она доставала по одной, быстро пролистывая, а затем убирая обратно, не находя того, что хотела. Или просто пыталась справиться с какими-то беспокоящими или раздражающими её мыслями, которые не знала, как озвучить сейчас.       — Мы знали друг друга? — резко спросила девушка с волосами цвета переспевшей вишни, блестящей на солнце. Она сверлила взглядом серо-металлических глаз прямую, как молодой кедр, спину девушки с тёмно-синими волосами.       — В каком-то смысле да, — неохотно ответила ей Кейтлин, лениво перебирая книги в руках, не смотря на девушку. — Даже слишком хорошо.       Вай решительно подошла к Кейт и развернула её лицом к себе, поймав равнодушный, холодный взгляд ярко-голубых глаз, который стрелой вонзился и отпечатался в памяти. В них одновременно хотелось смотреть и бесконечно тонуть, теряя воздух в лёгких, и в тоже время спрятаться и не чувствовать, как они внимательно прожигают насквозь. Но она прикоснулась к её губам в страстном омуте беспамятства, сама не ожидая, как жар, что пылал в груди, обжёг её горло, и с мучительной мыслью: «Больше так не могу», стремительно потянулась к ней, чуть обхватив шею одной рукой, и притянула к себе.       Кейтлин, которую действия Вайолет застали в абсолютный врасплох, не знала куда себя деть и случайно выронила несколько книг из рук. Однако напор девушки был настолько обжигающе заразителен, что она поддалась и ответила на поцелуй довольно охотно. Кейтлин нежно взяла лицо Вайлет в руки и прикрыла глаза от наполнявшего её грудь и горло удовольствия. Поцелуй был не очень долгим, но столь желанным для них обеих и, казалось, что возможно их будет ожидать некоторое приятное продолжение. Всего лишь вопрос времени, но всё вполне возможно.       — Ты этого хочешь? — тихо спросила Кейт, посмотрев в глаза Вай, поглаживая подушечками больших пальцев её щёки.       — Я желаю этого! — несколько требовательного рыкнула девушка, встряхнув чёлкой красно-малиновых волос. — Кейтлин, я больше так не могу. Я..       — Хочу тебя, — закончила за Вай Кейтлин и скользнула ладонями по её шее, остановившись на широких, округлых плечах. Взгляд заинтересованно блуждал по губам, подбородку и открытым ключицам, будто бы не зная, с чего лучше начать.       Вайлет, шумно вздохнув, грубым, нетерпеливым движением сбросила с Кейтлин пиджак, который плюхнулся на пол и, притянув её к себе, обняла. Невероятно сильные, но тёплые объятья, от которых у Кейтлин пошли мурашки, она охнула от нахлынувших эмоций, обняв рыжую в ответ. Вай мягко вжимается губами в пахнущее духами острое плечо. От её прикосновения и без того прямая спина Кейт становится ещё прямее, и на секунду — на долю секунды, она чувствует, как перехватывает чужое дыхание от этого жеста, символизирующего бесконечную осторожную нежность, искренность и тёплую, неподдельную приязнь. Всё сладко сжимается в груди от обволакивающего осознания безграничной любви и внезапно возникшей и необъяснимой дымки тоски и боли.       Кейт в нетерпении снимает с себя самостоятельно быстрым и резким движением чёрную водолазку, бросая куда-то на пол к пиджаку, оголяясь и довольно подмечая, как округлились от неожиданности глаза Вайолет, сдерживая ухмылку.       Перед глазами оказываются голые, хрупкие плечи, острые ключицы и невероятно привлекающая взор ложбинка между подтянутых грудей голубоглазой белокожей Аикатерии. Вытянув одну ногу перед собой, вторую оставив подобранной под себя для равновесия, Кейтлин слегка кивает, и замершая перед ней на коленях Вай оказывается совсем вплотную. Тяжесть её эфемерного тела, её манящее тепло, запах — Вайолет тонет во всём этом с головой, когда с тихим жаждущим выдохом, с каким уставший путник в пустыне припадает к воде, зарывается лицом в эту манящую ложбинку, крепко прижимая Кейт к себе: одной рукой надёжно удерживая за талию, а другой ладонью крепко проводя вдоль позвоночника.       Отстраняться не хочется, от слова совсем, но оно того стоит, когда Вай поднимает лицо и видит мягкую полуулыбку на тонких, бледных губах Кирамман. Теперь её льдисто-голубые глаза не казались такими холодными и равнодушными, а смотрят с блеском озорства и затаённой нежностью весенней капели. Тёплые и красивые глаза. Как ласковый утренний свет в мае, когда он тебя обнимает и согревает, не ослепляя своей яркостью. Она своей улыбкой словно даёт добро на то, что они так сильно хотят сейчас обе.       Мягко переместившись, не отлучаясь друг от друга, Кейтлин позволяет уложить себя спиной на мягкие подушки софы и любезно помогает снять себя оставшуюся одежду, попутно раздевая Вай. Она охотно зацеловывала мощные, покатые плечи, пальцами выводила линии мышц и шрамов, чувствуя слепящий между ними мягкий белый свет и полностью отдаваясь ощущениям, теряясь во времени, реальности.       Волосы Кейт растекаются шёлком, и их цвет напоминал Вай застывшие тёмно-синие воды, которые слабо поблёскивали в мерцании лунного света под кромкой прозрачного льда, и от них веяло таким же холодом, и на ощупь они не были достаточно приятными, но Вай хотелось их гладить, трогать; брать каждую жиденькую прядь в свои пальцы и осторожно перетирать подушечками, чувствуя каждую волосинку. Её собственные волосы, короткие и вьющиеся, пропахшие хвоей, кончиками длинной чёлки щекочут кожу шеи Кейт, когда Вай приподнимается, чтобы полюбоваться зарумянившейся возлюбленной. Девушка передёргивает плечами, бездумно улыбается и сладко ёжится, когда малиновые завитки игриво скользят по её ключицам и груди, задевая затвердевшие от прохлады комнаты и желания соски, вызывая мурашки по коже, сокращение мышц на животе и сладкую дрожь, из-за которой Кейтлин вновь льнёт ближе всей собой.       «Я хочу любить тебя», — мучительно думает про себя Вай, вжимаясь губами в её шею и смещаясь так, чтобы бедро было вжато между приглашающе раздвинутых для неё ног.       Но она не произносит этого вслух, только сдавленно стонет, когда Кейт царапает её лопатки ногтями и тоже вжимается бедром в ответ, притирается так бесстыдно и требовательно. Она тянется к ней, выдыхая сладко на ухо её имя:       — Вай…       В этот момент её тело начинает выгибаться змеёй в руках, а прилив слепящего удовольствия вызывает острый бьющий жар, расползающийся от низа живота во все стороны, Вай, страстно захватывая губы Кейт в поцелуе, задумывается о том, как скучала. Как долго была с ней в безвременной разлуке, а это долгожданная встреча одурманивает и сводит с ума. Отрываясь от губ, она спускается к шее, слегка прикусывает кожу, опускаясь к ключицам, проводя кончиком в ерёминой впадине, как бы дразня и жадно вжимаясь в ключицы, оставляя дорожку следов.       Ладони с длинными, холёными пальцами в какой-то момент скользят по изгибам обнажённого тела, изрисованного не только шрамами, но и незамысловатыми чёрными тату, которые стоило бы обновить. Вай накрывает Кейт собой, когда их ноги сплетаются, и остаётся только сияющий жаром и светом шар, подобный тому, что всплывает на рассвете, и как новое солнце рождается между их губами в моменты несдержанных лихорадочных поцелуев и стонов, перерастаемых в обоюдные покусывания. Между их руками, переплетённые пальцы которых скрывают между собой сверкающие искры тока и их прижатыми вплотную дрожащими бёдрами с грудными клетками, сердца женщин в этот миг начинают биться учащённо в унисон. Они становятся единым целым, как тем, что не может существовать друг без друга: как Солнце и Луна, как небо и земля.       Запыхавшаяся и пышущая жаром, всё ещё слегка притирающаяся всем телом в желании продлить удовольствие, Кейтлин была красива. Божественно красива. Хотелось целовать эту кожу, но уже более нежно и как можно мягче, будто если надавит сильнее — то девушка растает, как снег за окном. Растрёпанная, с припухшими от поцелуев губами, с блестящей от испарины кожей, с игривым, почти лукавым взглядом, но искренней мягкой улыбкой на губах, знает ли Кейтлин, что держит сердце Вай в своих руках? Наверное, знает и прекрасно это понимает. Иначе не смотрела бы и не касалась так требовательно и чувственно, как сейчас.       — Я не выбирала тебя, но хочу, чтобы ты осталась, — шёпотом произнесла Кейтлин, прижавшись к Вайолет голой грудью, — ты нужна мне.       — Как и ты мне нужна! — с жаром произнесла Вай, поражённая искренностью девушки, она поцеловала её в губы. Это было достаточно долго, что оторвавшись, Кейт жадно глотнула воздуха ртом.       Она — Аспект Луны, некая Серебряная сестра, бывший королевский офицер, дочь состоятельной и влиятельной семьи Пилтовера по имени Кейтлин Кирамман, но сейчас она Аикатерия.       Имя "Аикатерия" переводится как «чистота» или «безупречность». Однако то, чем сейчас занималась девушка со своей возлюбленной, вряд ли будет одобрено высшим обществом Пилтовера, по крайней мере, так казалось ей самой. Прошло не так много времени, но она всё ещё не могла привыкнуть к своему новому статусу. Всё-таки было непросто так забыть то, что было «до» и осознавать, что это уже безвозвратно прошло. Почему-то сейчас Кейт особенно завидовала Вай, которая не помнила, как оказалась в Зауне, как звали её сестру и кто она вообще такая. Сейчас Вайлет — её духовный помощник, точнее Аикатерии, которая верным псом тенью следует за ней. Всегда и везде, куда бы она ни пошла.       «Иногда я завидую тебе, Вайолет, — подумала Кейтлин, посмотрев на девушку с необъяснимой печалью, прикусив краешек нижней губы, когда она коснулась пальцем небольшого шрама над бровью Вай. — Как бы я хотела многое забыть и начать всё сначала..».       — Кейт, ты веришь, что магия сможет помочь Пилтоверу и Зауну снова стать единым, без этого разделения на Нижний и Верхний город? — спросила Вай, перехватив палец Кейт и поцеловав его. — Я в это не верю, но надеюсь, что ты что-то сможешь сделать. Хотя бы попытаешься.       Кейтлин ещё сильнее поджала нижнюю губу, прильнув ладонью к щеке девушки. Она честно искала внутри себя ответ на вопрос Вайлет, но ничего путного не приходило в голову.       — Я ещё не знаю, как пользоваться этой силой, что сейчас во мне проистекает, — призналась Кейт, положив голову на грудь Вай, — но твоя вера и многих других придаёт мне уверенности в том, что я делаю всё правильно.       Вай улыбнулась и погладила Кейт по макушке.       — Будет условие, — Кейтлин уже серьёзно посмотрела на Вай, — никаких мужчин.       — Ты смеёшься? — Вайолет фыркнула и посмотрела на девушку в прищуре, — что ещё прикажешь сделать, дорогой Аспект, чтобы я доказала свою..       — Я серьёзно, Вай, — перебила Кейтлин. — Ни принимать помощи, ни контактировать, ни сближаться — ничего от мужчин. Это… — она вздохнула, опустив голову. Волосы скрыли её лицо, как занавес сцену. — …не моя прихоть. Это многовековое условие договорённости между мипом и аспектом. Ты ведь принадлежишь мне и в какой-то степени… ограничена.       — Но я и не рабыня! — настороженно подметила девушка.       — Не рабыня, — подтвердила Кейт. — Я говорю это из вопроса твоей собственной безопасности, — она подняла голову. — Вай, я верю тебе. Но мы больше не люди, я так точно нет. Как сосуд небожителя, я обязана следовать правилам и их традициям, и если я нарушу хотя бы одно из условий договора, то наказание будет жестоким. И смерть — лишь самое лучшее, что мне могут предоставить Высшие сущности.              — Ладно, — Вайлет вздохнула и обняла Кейтлин, — я тебя услышала.       — Спасибо.. — тихо выдохнула Кейтлин, поцеловав Вай в челюстную косточку и обняв в ответ.

☆･ﾟ･:*｡･:*:･ﾟ☆

      — Значит, твоя цель попытаться помирить Пилтовер и Заун? — спросил Джейс, заинтересованно посмотрев на Аикатерию.       Она коротко кивнула.       — Ты ведь не хуже меня понимаешь, что там тоже живые и подающие большие надежды люди, которым нужны нормальные условия. Почему одни должны радоваться солнцу, а другие гнить и прятаться даже от лунного света?       — Это сложно, — он прикрыл ладонью глаза, чуть отвернувшись, — ты одна точно не справишься, даже со своим мипом и остальными. К тому же пропал Аспект Солнца и..       — Вдруг среди жителей Нижнего города моя Солнечная сестра? — с напором произнесла Аспект. — Я в любом случае это сделаю, отправлюсь в Заун на её поиски и для решения ситуации.       — Тогда зачем ты мне это сказала, если всё равно сделаешь по-своему не прислушавшись? — Талис убрал руку от лица и косо посмотрел на Аикатерию, фыркнув.       — Я всегда тебя считала своим старшим братом, Джейс, — девушка тепло и искренне улыбнулась. — И просто сказала, чтобы ты знал.       — Как это любезно и трогательно с твоей стороны, сестричка!       Аикатерия фыркнула, передразнив Джейса.       — Одно условие: не помогай ни мне, ни моему мипу. Никогда и ни при каких условиях.       На лице Талиса ожидаемо возник немой вопрос, отчего девушка невольно ухмыльнулась, но вышло это довольно нервно и даже в какой-то степени угрюмо.       — Я попытаюсь объяснить, — вздохнула она, набираясь терпения, — дело в том, что Серебряная сестра не терпела мужчин от слова совсем. Насколько я поняла, её бывший сосуд — Диана — тут и прокололась, и доверилась мужчине, нарушив суровый целибат. У неё даже появилось позорное имя, которое созвучно со словом «проклятье» и…       — И ты не хочешь повторить её судьбу? — случайно догадался Джейс, сделав шаг вперёд к Аикатерии.       — И я не хочу повторить её судьбу и всех подвести, — заключила Аспект, обняв себя за локти.       — Потому что всё ещё чувствуешь, как течёт в твоих жилах благородная кровь семьи Кирамман?       — Ну конечно, Джейс! — резко отреагировала девушка, строго посмотрев на него. — Я всегда буду Кирамман, даже когда навсегда отрекусь от своей человеческой сущности!       — Прости..       Это слово паузой повисло между ними в воздухе, которое создавало напряжение, как натянутая на тетиву лука тонкая стрела, готовая выстрелить в любой момент. Чувствуя, как всё противилось оставаться здесь, Аикатерия, развернувшись, быстрым, чеканным шагом каблучков направилась в сторону выхода из большого рабочего кабинета Джейса. Сухо и очень формально попрощавшись с другом детства, она скрылась в дверях, и откуда-то послышался стук трости по каменному полу, который эхом отражался по стенам.       — Она не справится должным образом без нашего вмешательства, если хочет вернуть былое величие Зауну и помирить его с Пилтовером, и ты это прекрасно знаешь.       — Я знаю, Виктор, — разочарованно произнёс Джейс, плюхнувшись в кресло и устало посмотрев на своего партнёра, — но Кейтлин, особенно сейчас, очень трудно переубедить, и она всегда найдёт способ как поступить именно по-своему.       — Она не выходец из Нижнего и никогда не узнает, какого им быть! — цинично произнёс Виктор, взглянув на Талиса. — Мы также должны действовать по-своему, если заинтересованы положить конец этим глупым формальностям!       — И что ты предлагаешь?       Джейс бросил выжидающий взгляд на Виктора, чей ответ не пришлось долго ждать. Даже несмотря на то, что он нёс весьма условный, метафоричный характер:       — Лишь тот, кто был рождён в тени, знает, каким трудом ему далось однажды, чтобы увидеть свет.       И этих слов вполне хватило бывшему выдающемуся молодому учёному Пилтовера и нынешнему временному сосуду Аспекта грома и молнии понять, о чём хотел сказать его дорогой друг и самый ценный мип.