Жажда небытия

Скрывай лицо под гримом и под маской, Прищурься, как на грани слепоты. Никто не должен разглядеть за краской, В чем суть твоя, куда нисходишь ты. В тени садов у скорбного предела, Где спорят с ночью горние огни, Скрывай лицо, не дай увидеть тело, Ни слова, ни слезы не пророни. Готфрид Бенн

Старожилы поговаривали, что это была одна из родовых веток их собственного племени, а божество, сотворившее свою страшную стихийную месть этим людям, всё ещё бродило где-то поблизости, до сих пор разъярённое, грозное, расстроенное предательством. Стоило ему учуять живую кровь, текущую в жилах родственного человека — оно тотчас проглатывало заблудшего глупца. И даже великодушный покровитель их племени, Дух Древоточец, не мог помочь на чужом поприще.

Глава 3. Карбункул

— Судя по всему, мы уже близко. Чуешь, эй? Клион устало глянул из-под мехового капюшона на сгорбившуюся фигуру охотника, неловко раскачивавшуюся на лошади справа от него. Принюхался, часто моргая, стараясь побороть сонливость. Лошади шли в полумраке, лишь проблески света от факелов освещали их путь, высветляя сломанные сучья и мокрые камни. Их пламя дрожало на ветру — холодный и пронизывающий, он скользил по лицам, но это был не тот ветер, что приносил облегчение, а скорее тот, который напоминал, что и живым, и мёртвым не найти покоя в этих местах. Ветер нёс в себе запах земли, сырости и чего-то совсем не живого, но среди этого всего Клион всё же уловил морской бриз. — Да. Море уже рядом, — негромко отозвался Клион, вдыхая полной грудью солёный запах, доносимый ледяным ветром, острым, как лезвие ножа у шеи. — Скоро будем на месте. — И всё ж не нравится мне это… коль у побережья столько душ неприкаянных скитается — проблем не оберёшься с ними, — прохрипел Мавило, плотнее закутываясь в кожаный плащ. Тёмные силуэты деревьев, растягиваясь и сжимаясь, создавали иллюзию движения, будто сам лес следил за ними, убаюкивая своим вязким молчанием. Клион чувствовал, как тело вяло откликалось на этот ритм, глаза тяжелели, а мысли расплывались, как туман, но он сдерживался, пытаясь не терять самообладания. Только звуки, когда Клион чуть приподнимался в скрипящем седле или когда кто-то говорил, напоминали ему, что он ещё в сознании. Лошади шли медленным, нетвёрдым шагом. Тоже чувствовали, как их путь с каждым моментом становится всё более глухим, поглощённым этим безжизненным пространством. — Так, а что за город этот? Утопленный, который? — подал голос тёмноволосый парень, неловко подъехав ближе к ним. — Кто ж его знает, — безразлично бросил Мавило, кивком указывая на Клиона. — Спроси нетопыря, он-то из местных. Небось известно что тебе, окаянный? — Со мной говоришь, Мавило? Ужель зуб отрастил, как погляжу? — огрызнулся в ответ Клион, в упор глядя на него. — Довольно вам, — предостерегающе зашипела, резко прервав их, Вагош, ехавшая впереди. — Хотите быть услышанными, что ли? Та тварь может быть где-то поблизости. Нужно оставаться начеку, а не трепаться по чём зря. Она резко остановила лошадь и, повернувшись через плечо, обратила свои узкие глаза к Клиону. — Разделимся, — решительно скомандовала Вагош. — Я возьму их, и мы проверим те пещеры. Ждите нас у пляжа, но сами не суйтесь туда. Клион нехотя кивнул. Вагош наградила его короткой ободряющей улыбкой и обернулась в сторону Сохна, ехавшего позади с ещё одним охотником из их отряда — Миросом. Она махнула им рукой, и те послушно направили своих лошадей по извилистой тропе вверх по крутому склону, к пещерам, что были совсем недалеко. Вагош, немного помедлив, отправилась вслед за ними, оставив Клиона с Мавило и самым младшим парнишкой в их группе — Настасом. Недавно несколько человек из их отряда отправились по распределению в другие поселения, и на их место должны были дать замену. Требовалось как минимум двое. Первым всучили пятнадцатилетнего оборванца, когда-то прибывшего вместе с Вагош. Она лично ручалась, что Настас, несмотря на свою хилость и робость, — вполне способный малый, умеющий подчиняться и трудиться. Уже год как он считался полноценным охотником. Клион не особенно скучал по ушедшим мерзавцам и был готов смириться с этой застенчивой тенью, что следовала за ним, куда бы он ни шёл. Мальчик настойчиво навязывался, не упуская шанса пообщаться с Клионом. Он хоть и не был выдающимся воином или смельчаком, но был одним из немногих, кто подолгу выдерживал непростой взгляд Клиона, разговаривал с ним, на самом деле ища любой способ болтать без умолку, не пытаясь показательно отвернуться, расположиться вполоборота или поставить между собой и Клионом преграду — будь то вещь или молчание, которое так часто становилось защитой людей от его общества. Клион не мог толком понять, то ли тот восхищался им как одним из самых сильных и способных молодых охотников, то ли ему просто было скучно, и он искал острые ощущения от постоянного пребывания с Осквернённым. В любом случае, мальчик, хоть и донимал его, но не раздражал, и это уже было неплохим знаком, считал Клион. Иногда между ними завязывались разговоры, которые казались слишком неудобно задушевными. Ни с кем другим Клион не вёл таких бесед, кроме как с Сиано. Даже Вагош и Иморе, которые хорошо к нему относились, не были так увлечены общением с ним, как Настас. Клион провожал взглядом всадников, пока свет их факелов не скрылся за деревьями, а топот копыт не затих окончательно, поглощённый чащей. Он быстро оглядел оставшихся, не упустив возможности наглядно скривиться при виде хмурого Мавило. Тот тоже не отрывал глаз от леса, где только что исчезли три фигуры. Как бы тот ни храбрился, как бы не изводил Вагош своими выходками, но Клион точно видел, что без командующей Мавило терялся, словно не знал, куда направляться и на что опереться. Без её жёсткой руки, способной держать всех в нужных рамках, он становился лишь тенью своего обычного я — нерешительным и беспомощным. Клион хмыкнул, заметив, как Мавило растерянно теребит поводья, пытаясь собраться с силами. Он был уверен, что Мавило влюблён в Вагош, но сам боится себе в этом сознаться, оттого и злился, обижал её, отваживал. Не только Клион замечал, как тот смотрит на Вагош, но Клион признавал знакомую боль, потому что и сам был таким, пока отрицал свои чувства и подавлял любые проявления близости. Ему было плевать на заносчивого упрямца, но его душевную борьбу хорошо понимал. Через несколько дней Вагош, как и многим, предстояло отправиться служить в другие земли коалиции. Мавило распределили в самый дальний угол Смуты, поэтому они уже точно никогда не свидятся. Клион направил лошадь вперёд по широкой каменистой дороге. Он знал этот путь, потому что бывал у утонувшего города раньше и хорошо помнил, как до него добраться. Дорога к берегу была извилистой, но довольно простой: она пересекала леса и невысокие горы вдоль мыса. Им оставалось проехать ещё несколько миль, и зловещий лес останется позади, а перед ними откроется каменистая отмель, ведущая к песчаному пляжу чёрного Четвертоморья. Клион не любил это место. Старинный вымерший город пугал его. На побережье всегда было много нечисти — призраков и упырей, бродящих среди приморских развалин. Проклятые обычно чуют человеческий дух, но эти несчастные чаще всего не были опасны. Неразумные призраки почти не обращали внимания на живых, а упыри не нападали, если их не привлекали каким-нибудь неосторожным действием. В разложившихся сознаниях поселилось неприкрытое уродство, и с тех пор их убогое бытие в подлунном мире больше не имело связи ни с прошлым, ни с будущим, ни с жизнью, ни со смертью. Опасность могли представлять лишь лунные птицы — одни из немногих существ, которые не боялись водной стихии и часто встречались у моря. Однако это не означало, что они обязательно будут там. Эти ужасные твари с их омерзительной кожей и кривыми, нелепыми телами могли быть где угодно. Всем было известно, что людоеды неизменно приходят на берег каждую единосущную ночь, ведомые неизвестными, загадочными силами. Клион невольно вспомнил, как они повстречали птиц несколько лет назад, недалеко от этого тракта, в день, когда все трое смогли уцелеть, и когда Клион впервые понял, что скверна в нём пробудилась. Они были на пути проклятых, когда те направлялись к берегу, ведомые лунной тенью. В остальное время они могли скрываться в самых укромных местах, и если повезёт, сегодня они их не повстречают. Клион слышал, как двое других, не произнеся ни слова, последовали за ним. Их лошади тихо ступали в унисон, стуча копытами по камням. В воздухе витала тяжёлая атмосфера, словно всё вокруг поглотила давящая тень. Вдали слышалось уханье ночной птицы, а в кустах у дороги шелестели рептилии и грызуны, скользящие по подлеску, в поисках пищи. Какой-то неприкаянный дух довлел над отрядом. Ощущение неопределённой тревоги окутывало каждого, не давая покоя ни мыслям, ни телам. Они смертельно устали, ошиваясь по этим лесам с самого утра в поисках зверя, осмелившегося зайти на территорию людей. А ведь ни спать, ни есть на земле проклятых было нельзя, потому что скверна, воплощение чистого зла, могла проникнуть внутрь вместе с осколками леденящего ветра. Им нужно было оставаться в ясном разуме, игнорировать голод и изнеможение, не позволять себе даже мысли о привале. От тёмных сил, живущих под этими могучими кронами, даже самая крепкая удача не поможет, как и божественная благодать. Бог-заступник Древоточец здесь не настолько силён, как в пределах их деревни. Им необходимо было благополучно выйти к пляжу — последней точке, которую следовало проверить, затем обогнуть берег, обойти небольшие прибрежные скалы и спуститься в долину, прямиком к дому. Пока они все не заболели и не остались живыми мертвецами, сидящими без движения на тракте. Чем дольше охотники находились за пределами безопасных земель, тем больше возрастал риск, что они пострадают от проклятия. Но Клиону было всё равно. Он уже был болен, и для него это было частью повседневной реальности. Его нахождение здесь не казалось чем-то необычным — чаще всего именно его и отправляли на вылазки. По правде, для него подобные задания несли ещё большую угрозу, чем для других людей. Скверна в жилах подпитывалась от каждого его выхода за границы. Болезнь хлебала тягучее зло, живущее в округе, и изводила ещё сильнее с каждым разом. После таких походов Клиону подолгу приходилось задерживаться дома, чтобы прийти в себя и унять боль. Изнурённый работой на проклятых землях, он выглядел и ощущал себя как израненный калека, неспособный совершить даже простейшие действия и сосредоточиться на мыслях. Он был, в прямом смысле, отравлен этим миром, и проклятье, что терзало, уже стало его сутью. Деваться было некуда, потому он продолжал служить ещё усерднее, ещё отчаяннее, лишь бы наконец-то получить благословение и защиту. У него не было выхода, Клион слишком сильно боялся стать пропащим, кануть в это страшное существование, стать подобным этим неупокоенным созданиям. Он с тоской понимал, что сам загонял себя в немыслимый, ужасный и бессмысленный капкан неуверенности и страха. — А ежели он там, на берегу? — догнав его, обеспокоенно спросил мальчишка, насупившись. — Зверь, который задрал наш скот. — Вот поэтому туда и держим путь, Настас. Ты где голову забыл, аль от холода отупел? — поровнявшись с ними, возмущённо произнёс Мавило с нервической запинкой. — Мы прошли весь лес. Нет ни следа, — возразил Настас, пустив свою лошадь между Мавило и Клионом, чтобы удобнее было наблюдать за обоими. — Может, время повернуть назад? Ночью не стоит так далеко заходить. Подождём Вагош тут и воротимся домой… Пронзительный ледяной ветер закручивался вокруг них воронкой. Настас с беспокойством оглядывался, всматриваясь в лес. Ночь на горизонте сулила смертельную опасность. Мавило же, отрешённо поправляя свой неуклюжий шарф, говорил с явным раздражением, словно не был готов принять сомнения Настаса. Или же наоборот, слишком хорошо их понимал, не желая признавать. — Проверим берег — и сразу домой, спать, — пробурчал Мавило, снова борясь с шерстяным коричневым шарфом, который не хотел держаться на плечах и постоянно сползал. — Ежели Древнее божество всё ещё там, то только наш отряд сможет пройти к берегу. Местным охотникам туда дорога закрыта — он тотчас изничтожит любого, кто осмелится приблизиться. — А если божество в своей ярости на нас снизойдёт, что тогда? — не унимался Настас, зарываясь пальцами в гриву своего чёрного коня, то ли от переживаний, то ли пытаясь согреться. — Есть и другие группы пришлых, которые могли бы пойти туда. Почему мы всё время, а? Мавило многозначительно покосился на молчаливого Клиона, задумиво поджав губы. — Оставь. Нам нечего бояться Древнего бога, — поспешил успокоить его Клион, до сего момента старающийся не вмешиваться в их разговор. — На побережье нет никого, кроме птиц да призраков. И то детоубийцы там не всегда водятся. Ну, упыри иногда захаживают, куда ж без них. Большинство проклятых избегают моря. А коль зверь схитрил и там притаился, мы его непременно отыщем. Настас повернулся к Клиону, изо рта вырвались клубы замёрзшего дыхания, исчезающие в холодном воздухе, словно туман. Взгляд был сосредоточенным, он заинтересованно слушал каждое слово, а бледные губы были чуть приоткрыты, как если бы собирался задать ещё какой-то вопрос. Вместо этого он вдруг улыбнулся. — Медведи и горные львы обычно не хитрят, — беззаботно заметил Настас. — Это уж точно, — гоготнул Мавило. — А вдруг занесла нелёгкая? Клион почувствовал, как взгляд Настаса цеплялся, скользил по лицу, изучая и наблюдая. Клиону не хватало ясности ума, чтобы сообразить, почему тот так странно смотрит на него, и, прежде чем успел подумать, Настас снова заговорил. — Клион, раз это место некогда было частью вашего рода, то разве тебе не опасно идти туда? — озадачено спросил он, поёживаясь от пронизывающего холода. Клион отвернулся от парня и перевёл взгляд на лесную тропу, наблюдая, как её густота постепенно редеет. Ветви, подчиняясь невидимой силе, раздвигались перед ними, пропуская путников в более открытые участки леса. Тракт расширялся по мере того, как они приближались к морю. Клион скользнул глазами вдоль горизонта, оглядывая бледные тела скал, едва виднеющиеся неподалёку, и на мгновение задержавшись на отвесной каменной стене, заметной вдалеке. Там зияла трещина — узкая щель, уводящая в непроглядную чёрноту пещер, ледяное горное чрево, куда держали путь Вагош с остальными. Клион и его отряд шли к мысу, где впереди уже вырисовывалась обширная площадка, усеянная обломками камней. Глыбы, как застывшие потоки, скапливались и стремились вниз к искривлённым руинам древнего города, что покоился на берегу. Лес всё больше истончался под натиском скалистых утёсов, и воздух становился прохладнее, наполняясь горечью и влагой. Шаг за шагом они продвигались вперёд, и шум деревьев постепенно стихал, уступая место зловещему эху, которое отражалось от каменных стен. Они уже близко. Осталось пересечь эту каменную дорогу у подножья отвесных скал и небольшой подлесок, за которым начинается Четвертоморье. — Не отношусь я к роду сего племени. Так же, как и вы, не из этих краёв я родом, — наконец сказал Клион ровно, без выраженных эмоций. — Мне не единожды доводилось побывать на берегу. Весьма неприглядное место, скажу я тебе. — Неверится, что когда-то в Смуте стояли целые города! — увлечённый своими мыслями, воскликнул Настас, и его голос раскололся на части, эхом ударившись о камни. — Это удивительно и грустно, что всё теперь в упадке. Все эти места теперь скрыты под мраком… Под проклятием. Как хотел бы я увидеть прежний мир! — Доберёмся до пляжа — поглядишь, — буркнул Мавило. — Прискорбно, что теперь там только рыбы водятся. Но город всё ещё внушителен. Таких развалин почти нигде не осталось. — Клион, расскажи! Что говорят об этом месте? — усталые глаза мальчика загорелись, обжигая Клиона острой заинтересованностью. Он молчал некоторое время, наблюдая, как Настас смотрит вдаль, словно видя перед собой эти исчезнувшие города, наполненные людьми, радостью и жизнью. — Не могу сказать, Настас, — ответил Клион, посматривая на него, слегка склонив набок голову. — Знаю тоже, что и вы. Город на побережье пал во время магической катастрофы. Гигантская волна покарала горожан за предательство и забрала их жизни и дом. Теперь они бродят по руинам, проклятые, беспокойные, хнычущие. И, говорят, их божество где-то поблизости, всё так же присматривает за ними. — А кто-то видел этого бога? — Настас взглянул на Клиона с искренним любопытством. — Нет. Я думаю, это просто страшная легенда. В любом случае никто из деревни не осмеливается пойти и проверить, — честно признался Клион. Лошадь, будто соглашаясь с его словами, громко фыркнула, и Клион, слегка улыбнувшись, успокаивающе погладил её по холке. — А этот ваш Смотрящий… Он ничего не рассказывал, часом? — всё более настойчиво продолжал сыпать вопросами Настас. — Больно уж интересно узнать подробнее. Аль видел, может, что он? — Сам и спроси его. При чём тут я? — неохотно произнёс Клион сквозь зубы. — Вы ведь, по всей вероятности, друзья? — робко уточнил Настас, явно смутившись, но продолжая говорить. — Он такой… — тут его голос слегка дрогнул, а лицо оживилось, вспыхнув искренним восхищением, которое он не пытался скрыть. — Я бы хотел поговорить с ним, узнать, что меня ждёт. Может, ты представишь нас, как будет время? — Клион немногословен, когда речь о Смотрящем, — противно засмеялся Мавило, не удосужившись повернуть к Клиону головы, словно его вообще не было рядом. Скрипучий голос был полон презрения и едкой насмешки. — Лучше не спрашивай о нём, коли не хочешь, чтобы тебе досталось. — А что я такого сказал? — простодушно спросил Настас, удивлённо округлив светлые глаза. Мавило посмотрел на него с брезгливым умилением, а затем передал факел, снова плотнее запахивая свой плащ. — Не знаешь? — с насмешкой бросил Мавило, краем глаза скользнув по Клиону. — Тебя оставили тут служить, а ты даже не в курсе, что происходит вокруг. Как собираешься здесь приживаться, дурень? — Мавило, я не… что ты хочешь сказать? — глупо застыв с факелом в руках, непонимающе пробормотал Настас. Мавило заговорщицки подался чуть вперёд, словно играл с напряжением, висящим в воздухе. — Смотрящий-то с нашим Клионом дружбу водит. Да, знаешь, не в привычном понимании. Так, Клион? Изволю согласиться, парнишка сей, в самом деле, видный, — сказал он, наслаждаясь тем, как озвученное медленно, но неотвратимо поднимает бурю на безжизненном лице Клиона. — Умолкни, Мавило, — хрипло рявкнул Клион, со злостью вцепившись в поводья. — А что мне молчать? — со всей серьёзностью возразил Мавило. — За мужеложество давно не вешают. — Ох… я даже и не подумал бы. Ты и со Смотрящим… — совершенно растерянно протянул Настас, низко опуская голову и почти зарываясь горящим лицом в своей меховой накидке. Тон Мавило был одновременно спокойным и провокационным. Он абсолютно точно бросал вызов, поддразнивая, выводя Клиона на эмоции, как если бы получал удовольствие от его реакции. Клион понимал, что сейчас не время для ссор или драк, когда они находились так далеко от дома, в чужих и опасных землях. Но и выслушивать подобное был не намерен. Клион резко остановил лошадь, заставив Мавило и Настаса сделать то же самое. Животное нехотя вскинуло голову, и копыта громко ударились о каменную насыпь. — Кого ты слушаешь, Настас? — откликнулся Клион с нарочитой грубостью. — У него язык, как гниёное мясо — воняет и болтается, ни на чём не держится. — Это ты, черноротый, будешь меня упрекать в чём-то? Забавно, — угрожающе произнёс Мавило и глянул на Клиона испытующе. — Да всем было бы плевать, что ты ублажаешь вашего будущего жреца по ночам. Боязно только люду, что именно ты к нему забрался под шкуру, ведь скверну носишь отродясь. Небось погубить его вздумал? — Я не желаю этого слышать, Мавило! — отмахнулся Настас, морщась. — Обожди. Пусть говорит, мне уже любопытно, — процедил Клион, впившись в Мавило удушающим взглядом. — Это любопытство привело тебя к нему в постель? — Мавило оскалил зубы в неприятной ухмылке. — А твоё приведёт тебя к могиле, я тебе это гарантирую, — сухо процедил Клион и отвернулся. — И напомни, когда ты успел побывать у меня в штанах, Мавило? — Избавь, Творец! — замахал руками тот, отрывисто рассмеявшись. — Я бы с тобой точно не связывался, будь моя воля. Отчего ты корчишь такую рожу дикую, аль я тебя смутил? — Мой кулак покажет тебе, что такое настоящая стыдоба, — прошипел Клион, едва удержавшись, чтобы не сорваться, от гнева покачнувшись в седле. — Только угрожать и гаразд, отродье, — ответил Мавило, скривившись. — Жду не дождусь новолуния, чтобы поскорее свалить отсюда. Надо же, в голове не укладывается! Оставили среди живых Осквернённого. С вами всеми тут что-то не так. — И это говорит презренный преступник, — Клион скрипнул зубами, недовольно махнув рукой в его сторону. — Тебя твои люди вообще изгнали за преступления. Нероходимая тупость, Мавило. — Зато ты, Клион, умно поступаешь, угрожая своим присутствием всем вокруг, — злостно отразил его негодование Мавило. — Будь ты смелым, давно бы ушёл и оставил людей в покое. В любой момент зло может овладеть тобой. Думаешь, ты защищаешь всех, прикрываясь охотой? Не обманывайся! Ты трус, не способный принять свою судьбу, вот ты кто. — Думай, что в голову взбредёт. Но впредь не осмеливайся более слово молвить ко мне, — закатил глаза Клион, безмерно устав спорить. Мавило опять двусмысленно хмыкнул, но ничего не ответил. Настас, испуганно молчавший всё время их перепалки, еле слышно пролепетал: — Я никогда не встречал перерождённого… — Уж ты не начинай только! — в миг ощерился Клион, уязвлённо вскинувшись. — Ещё бы! Они редки как роса на солнцепёке, — вставил Мавило и провёл нервно рукой по серому от усталости лицу, тихо рыча какие-то ругательные слова, которые было совсем не разобрать. Против ожидания Клион не изверг в ответ потока обжигающих и остроумных язвительностей, пропустив его фразу мимо ушей. Настас долго смотрел на Клиона, факел в его руках раскачивался в такт порывам ветра. Непогода усиливалась, очевидно, надвигался шторм. Ветер нещадно сотрясал их плащи, заставляя ткань свистеть и трещать, трепал лошадиные гривы. Огонь на смолистой верхушке факела трепыхался, едва удерживаясь на слабой искре. Всё вокруг было поглощено грохотом ветра, раскатисто гуляющим между скалами, который затмевал даже самые отчаянные мысли. Его мощь, как тяжёлые удары, сотрясала землю, побуждая обломки камней под ногами дрожать и скрежетать. — В моём поселении был один такой, подобный тебе. Больше ста лет назад, — вдруг сказал Настас, тяжело вздохнув. — Сохранились записи о нём, но там очень мало, что можно разобрать. — Неужели? — без особого воодушевления спросил Клион, слегка напрягшись. — И что с ним стало? Настас призадумался, словно искал что-то в выражении лица Клиона, прежде чем ответить: — Скверна прибрала, не иначе. Пропал единосущной ночью, и больше его никто не видел. — А этот ваш Осквернённый… он был охотником? — снова подал голос Клион. Ему нечасто доводилось слышать о подобных, а те немногие дети, что выживали, появлялись раз в столетие, а то и реже. Память о них стиралась быстро, исчезая, как след на песке — утопая в страницах летописей, затёртых временем и забытых в закоулках храмов. — Нет… конюхом, вроде, — неуверенно отозвался тот, поправляя капюшон. — В детстве я читал о нём, но ныне уж и не вспомню всего. Клион слушал со всем вниманием, старался выглядеть сдержанно, но у него начала сильно кружиться голова. Пустой желудок протяжно ныл, а горло саднило от холода. Плащ промок, отяжел, обветрившееся лицо щипало и чесалось. Он приподнял поводья и поджал ноги, слегка подталкивая лошадь вперёд. Она послушно двинулась, а Настас, не раздумывая, последовал за ним. Клиону нестерпимо хотелось поскорее расправиться со зверем и вернуться домой, где можно было бы наконец откинуться в тишине и заснуть. Вагош с остальными наверняка уже осмотрели большую часть пещер и вот-вот вернутся, а он не хотел задерживаться. И без того был отвлечён на болтовню этих двоих, которые, казалось, могли обсуждать всё подряд, только не само задание. Какое-то животное — неизвестно, из какого мира прибывшее, загрызло овец на поле. Пастух так и не смог объяснить, кто это был, благоразумно сбежав за охотниками, как только заметил растерзанные туши. Бедолага утверждал, что видел его издалека, и оно походило на медведя. Клион сомневался, что это и вправду мог быть медведь. Нутром чуял неладное после увиденных ран на овцах. Но, казалось, подобные мысли не отягощали никого из его отряда, разве что всегда серьёзную Вагош. Ветер доносил с собой зловещие звуки, похожие на отголоски неведомых голосов, невнятный шёпот, щекочущий уши. Присутствие кого-либо из представителей оборотного мира всегда отзывалось острым предчувствием. Ещё до того, как Клион видел чудовище, он почти физически ощущал угрозу, знал, что оно где-то поблизости. То ли из-за тлетворного влияния скверны, то ли из-за охотничьей интуиции, но Клиона было сложно застать врасплох. Он, как животное — всегда в поиске, всегда на грани между мирами, всегда начеку и знает, когда что-то не так. Клион замер, хмуро прислушиваясь. Предостерегающий внутренний голос тихо постанывал в голове. Он обернулся и увидел, что Мавило спешился, отпустив поводья, подошёл к редкой поросли деревьев. Мавило всегда был нетерпелив и импульсивен, и, видимо, действительно смелее многих, кого знавал Клион. Он и сам почему-то не мог заставить себя слезть с лошади и осмотреть окрестности, не мог взять в руки оружие: какая-то жуткая слабость сковывала тело, и он просто сидел, сгорбившись, безвольно покачиваясь в седле. Клион не ощущал ни рук, ни даже собственного сердцебиения. Обнажив меч, Мавило прошептал: — Вы это слышите? — Там что-то есть? — встрепенулся Настас, разворачиваясь и поднимая факел повыше. — Может, это Вагош возвращается? — Тебе что было сказано? — с нарастающим раздражением оборвал его Клион, осторожно оглядываясь. — Помолчи. Клион внезапно осознал, что больше не слышит ни одного ночного жителя — ни птицы, ни шороха в траве, и даже ветер, казалось, притих, слабо шевеля огонь. Его начало знобить от страха, и дурное предчувствие сдушило неотвратимостью надвигающейся беды. Мавило тоже, как показалось Клиону, переступал с ноги на ногу нетвёрдо и робко, затем попятился обратно к лошади. Животные фыркали и трясли головами. Одна из них, та, что принадлежала Мавило, лишившись веса хозяина на своей спине, вздыбилась и истошно заржала. — Ш-ш! Стоять! — Мавило рванул к ней, стараясь схватить поводья, но белая кобыла взметнулась, отшвыривая его руку и в ужасе пошатываясь. Клион увидел, что Настас тоже не может совладать со своим конём, да и его собственный неистово топал копытами, рвал поводья, дёргался и пытался вырваться. Клион едва удерживался в седле, не в силах усмирить взбесившееся животное. Из леса, где-то совсем близко, раздалось протяжное низкое рычание, и все трое охотников в ужасе застыли. Клион уставился в темноту за деревьями и увидел, как там ярко блеснули два огромных зелёных глаза. Он не мог поверить увиденному, когда свет факела выловил из мрака высокую фигуру какой-то твари, в два человеческих роста возвышающуюся среди деревьев. Оно стояло на задних лапах, мощных и мускулистых, с крупными когтями, напоминающими стальные лезвия, что взрыхляли тело земли глубокими царапинами. Из пасти торчали длинные, изогнутые клыки, скорее бивни, чем зубы. Клыки блеснули в тусклом свете, и это мгновенно вывело Клиона из оцепенения. Если это было то, о чём он подумал, то у них не было шансов выстоять против него. — Мавило, залезай быстро! — закричал Настас, увидев страшное оборотное порождение. Факел вырвался из его ослабевших рук и с грохотом упал на землю, погрузив их в кромешную тьму. — Все к морю, живей! — холодея от ужаса, рявкнул Клион и, не раздумывая, рванул в галоп. Он мчался, не разбирая дороги, сердце колотилось в груди, а мысли разбегались в панике. Ему показалось, что где-то сбоку мелькнул зелёный проблеск, и громкий треск веток лишь подтвердил опасения. Эта тварь была медленнее лошади, но в темноте у неё было безоговорочное преимущество. Каждый прыжок грозил стать фатальным — лошадь могла в любой момент напороться на что-то или споткнуться и сломать ногу в кромешной темноте на каменистой почве, но выбора не оставалось. Наконец, с облегчением, он увидел светлую полосу пляжа впереди и чёрную воду Четвертоморья, бурную и неспокойную. Шторм разразился страшный, но это было место, где они могли бы выжить. Подъехав к границе пляжа, Клион остановил запыхавшееся животное и слез на землю. Он спешно оттолкнул коня в сторону, направляя к пляжу с таким усилием, что тот вздрогнул и шагнул прочь. Только когда копыта ступили на песок, Клион отвернулся и уставился на тракт, где уже приближались двое. — Нужно предупредить их! — сразу же выпалил Настас, остановившись рядом с Клионом. — Это же Озулф, будь я неладен! — Точно он, — просипел Мавило, тяжело дыша. — Не разглядел, но, похоже на то… Клион посмотрел в темноту впереди и не увидел там зверя. Было странно, что столь яростный противник не бежит по их душу, ведь он был совсем рядом. Возможно, близость морской стихии, даже здесь, на самом краю пляжа, уже не позволяла ему приблизиться. Он лихорадочно вспоминал всё, что когда-либо читал о волках-переродках, оборотнях, что встречались повсеместно в Смуте, в самых разных местах, но всё никак не мог припомнить, видел ли кто этих чудовищных отродий в их землях. Казалось, что они не так уж и часто забредали к людям, вопреки ожиданиям. Ясным и неизменным оставалось лишь одно — никто и никогда не выживал в схватке с оборотнем. Единственное, чему их всех учили на случай такой встречи, — это бегство. — Да, поэтому ему не пройти здесь. Мы в безопасности у воды. Тут и останемся, — отрезал Клион, придерживая испуганную лошадь Настаса. — Вагош там! — угрожающе нависнув над ним разрозился криком Мавило, яростно сжимая меч. — И Сохн тоже. Оставайся, коли трусишь. А я не брошу их умирать. Клион потрясённо молчал. У него дрожали ноги, ослабли колени, целая река колючего ужаса хлынула по хребту, леденя кровь и выкручивая жилы. Он знал, что Мавило прав и нельзя было позволить остальным ступать на тракт, покуда там рыщет смертоносный проклятый. До пещер было совсем близко, если ехать галопом, и оттуда тоже был выход к морю, в обход. Однако тот путь был длиннее и опаснее — через скользкие скалы, но мог бы дать шанс им спастись, минуя кошмарное исчадие. Вагош никогда не решилась бы идти тем маршрутом, особенно ночью, но она не знала, что ждёт их на дороге. — Нельзя, — Клион слегка успокоил трясущиеся руки и смело посмотрел на Мавило. — Мы не доберёмся до пещер. Только сами погибнем. — Вздор! — запротестовал Мавило, уверенно разворачивая лошадь. — Втроём мы его одолеем. Кто-то отвлечёт, другие смогут напасть. И не такое бывало, парни. — Ладно, — сглотнув вязкий ком в горле, тихо сказал Клион, махнув в сторону пляжа. — Я только заберу лошадь. — Так-то лучше. Догонишь тогда, нетопырь, — довольно ухмыльнулся Мавило, красноречиво перехватив меч покрепче и нетерпеливо сорвавшись прочь в темноту. Мавило очень быстро скрылся во мраке, но стук копыт ещё был различим. Клион протяжно вздохнул. — Идёшь или как? — готовясь отправиться вслед за ним, Настас вытащил из ножен оружие, выжидающе смотря на Клиона. Не дождавшись ответа, он ударил лошадь в бок и уже начал движение, но Клион рывком перехватил поводья, дёрнув их на себя. И без того неконтролируемое животное недовольно ударило ногами, едва не сбросив наездника. Меч Настаса со звоном ударился о камни, и Клион быстро отпихнул его ногой подальше. — Что ты… — выдохнул Настас, но прежде, чем успел закончить, Клион начал тащить его с седла. — Слезь-ка на минуту, — не своим голосом приговаривал Клион, с силой вцепившись в его руку. — Что ты делаешь, Клион! Пусти меня немедля! — закричал Настас, трепыхаясь и даже пытаясь ударить его. Несмотря на то, что Клион был старше мальчишки на три года, они были одинаково невысоки ростом, но сила его была непревзойдённой, как у взрослого мужчины, а может, и больше, как считалось. Так что он даже не обратил внимания на яростные сопротивления Настаса, пропустив пару некрепких ударов в живот и по лицу. — Нет у нас минуты, твою ж мать! — грозно зарычал Настас, продолжая вырываться. — Надо помочь им! Да что с тобой? Мавило! Мавило, постой! Он начал истошно вопить, поворачивая голову к тракту, но в ответ не последовало ни звука. — Ты туда не пойдешь, — покачал головой Клион. Он стойко встретил полный непонимания взгляд серых глаз, в ужасе уставившихся на него, но решения своего не изменил, как бы больно не сжималось сердце. — Обречёшь их на гибель? — тихо простонал Настас, безрезультатно пытаясь разжать пальцы на своём плече. В голосе дрожала не только звенящая боль, но и растерянность, как будто он не мог поверить в то, что происходит. — Совсем из ума выжил, Клион? — Выжил бы, если б согласился на подобное безумие, — ответил Клион, не глядя на него, стиснув челюсти так, что зубы заскрежетали. Он сам изумился тому, как равнодушно прозвучал. Ни жалости, ни сожаления, ни раскаянья — только тяжёлое осознание неизбежного и принятие. — Мавило! — опять закричал Настас, но в следующий миг получил по голове рукояткой небольшого кинжала и медленно осел в руках Клиона. Один чёткий удар — и Настас затих, лишившись чувств. Клион крепко сжимал безвольно повисшее тело, с трудом сдерживая тошноту. Он сам очнулся через какое-то время, тряхнул гудящей головой, чтобы избавиться от подступившего серого морока и ещё раз посмотрел на дорогу. Неуловимое мгновение он ещё надеялся увидеть Мавило, который не успел уехать далеко, и, поняв, что подкрепление ждать не приходится, развернулся обратно. Клион готов был снести любые его насмешки, оскорбления, даже побои, но Мавило так и не появился. Глупо было рассчитывать, что безрассудный охотник отступит, пока Сохн и Вагош в опасности. Клион нехотя признавался себе, что та храбрость, которая вынудила Мавило отправиться им на выручку, ему самому была совершенно чужда. Он уныло подумал, что будь у него хотя бы доля этого благородства, то уже давно бы поступил правильно, как и сказал ему Мавило по пути сюда. Клион быстро разуверился, что Мавило или отряд объявятся, что кому-то из них удастся добраться к морю, минуя такую безжалостную тварь. Но идти на верную смерть Клион не собирался. Они повстречали зверя у самой воды, что и спасло им жизни. У остальных такого шанса не будет. — Пойдём, малец. Негоже тут сидеть, — прошептал он и потащил Настаса за собой. Клион уложил Настаса подальше от руин заброшенного города, затем достал из сумки верёвки и привязал обеих лошадей к ближайшему дереву, удостоверившись, что те не разбредутся по побережью и не выйдут за черту пляжа. Клион быстро расчертил по округе ритуальные знаки, призванные отпугнуть духов и призраков, бормоча защитные слова. Закончив, он выпрямился, сжимая нож, и направился к воде. В западной части пляжа, где песок был уже давно вымыт морем и усыпан мёртвыми морскими обитетелями, виднелась низменность, слегка подтопленная водной пеленой. Здесь мирно покоился город-призрак, затянутый водорослями и моллюсками, как забытая могила. Город по-прежнему лежал наполовину затопленный, его разрушенные шпили, башни и крыши возвышались над водой, как скелеты, покоящиеся в безмолвном водоёме, — город обречённых, поглощённый вечной тенью забвения. Вода в его улицах и на площадях была мутной и неспокойной, перемещаясь с каждым приливом и штормом, унося в себя всё больше и больше обломков былого величия. Почти все здания были разрушены и поглощены водами, их остатки выглядели так, как будто сама природа пыталась забыть всё, что когда-то было связано с этим местом. Лишь смутные силуэты неупокоенных душ виднелись среди развалин. Клион грустно оглядел старые дома, где колонны, изогнувшиеся под тяжестью времени и солёных вод, некогда белые, теперь украшались зелёным наростом и полипами, словно сами стали частью морского мира. Он благоразумно предпочитал не приближаться к этой обители проклятых. Пока он был далеко от города, его присутствие могли и не заметить. Мало что могло заинтересовать скитающихся несчастных созданий на пути их бездумного и бессмысленного шествия. Клион остерегался не духов или упырей, а лунных птиц, понимая, что в таком состоянии ему не отбиться от них. К его счастью, людоедов нигде не наблюдалось. Клион опустошённо упал на влажный песок, вытянул ноги и укутался в плащ. Высокие волны яростно били о землю, накатывая с таким оглушительным шумом, что Клион не мог разобрать собственных мыслей, поглощённых морской пучиной. Утомлённый рассудок истончался и распадался под гнётом болезненных, напряжённых размышлений. Клион думал о Вагош, которой вскоре предстояло уехать и начать жизнь на новом месте. Думал о Мавило, который, не ведая страха, ринулся спасать друга. Он нервно шарил руками по песку вокруг себя, как вдруг нащупал что-то мелкое и скользкое. Клион поднёс к лицу небольшую длинную ракушку, покрытую зелёными водорослями. Он думал о Сиано. Как бы стыд и вина не взрыхляли душу, выворачивая боль наизнанку, Клион не мог рисковать, пытаясь спасти отряд. Ему нужно было выжить любой ценой и вернуться к Сиано. Он не мог оставить его, только не так глупо, не так бессмысленно. Клион тихо зарычал, сгорая от ненависти к самому себе. Разве их жизни не имели для него никакого значения? Если в их смерти и вправду не было смысла, то был ли хоть какой-то смысл в его никчёмной жизни? Несмотря на порывистый влажный ветер и пронизывающий до костей холод ночи, Клион чувствовал, что тело пылает изнутри. Недвижный, оцепенелый, сидел он, всматриваясь в чёрные скалы рифа, замершего недалеко от суши. Риф торчал из воды, как зубастая пасть моря, острые скалы, зловеще и неподвижно возвышались среди бурлящей воды. Ветер и волны бились о камни, сотрясая воздух глухим шипением. Клион не помнил, чтобы в прошлый раз видел этот риф. Очевидно, он обнажался только во время отлива, но теперь море разрывалось на части, беснуясь и оголяя его острые края, готовые искромсать всё, что приблизится. Клион покачнулся и чуть не упал, понимая, что его непереносимо клонит в сон. До рассвета было ещё далеко, ночь только вступала в свои права. Пока не начнёт светать, двигаться было бесполезно. Он понял, что домой придётся идти другими путями, что займет целый день, но лишь бы не возвращаться на тракт. Рядом послышался скорбный плач. Клион обернулся и увидел, как мимо него бредут мертвецы, направляясь к городу. Лица их было трудно рассмотреть в темноте, но он точно знал, что на себе они несут печать самой смерти. Серые, страшные лица без глаз, они чуяли живую душу почерневшим и ввалившимся носом, но не могли приблизиться, скованные ритуалом. Клион провожал проклятых пустым взглядом. Он сжимал в кулаке ракушу, медленно проваливаясь в сон, под убаюкивающий шум штормящего моря.

***

К вечеру они с Настасом добрались до дома. На обратном пути Настас не проронил ни слова, игнорируя любые попытки Клиона объясниться. Они оба стояли в охотничьем лагере, скорбно понурив головы, и наблюдали, как на повозке везли четыре растерзанных тела. Белая кобыла Мавило, единственная из уцелевших животных, сама добралась до поселения за несколько часов до них. Два отряда были направлены на поиски пропавших охотников, и они действительно нашли их на тракте. Клион смотрел на окровавленную шерсть лошади, пытаясь унять опоясывающую боль в сердце. Люди хмуро и расстроенно перешёптывались, разгоняя в воздухе слухи и домыслы. Осмотрев тела, лекарь Иморе подтвердил слова Клиона и Настаса. Им повстречалось редкое и сокрушительное зло в облике волка. Сомнений не было — оборотень скитался где-то в округе, потому все предстоящие вылазки и работы за границами человеческих земель были приостановлены. — Погребение пройдёт этой ночью, — тихо проронил Сиано, покусывая нижнюю губу. — Как это возможно? Озулфов не видели много десятилетий. Кто бы мог подумать, что они ещё не вымерли? Клион повернул к нему голову, с грустью видя, как Сиано, беспокойно сцепив руки, неотрывно смотрит на повозку. Ему никогда не нравилось это название — Озулф. Клион не любил использовать древнее наречие, предпочитая называть вещи своими именами. Бездушный оборотень прошлой ночью унёс жизни его собратьев, и отпечаток зелёных глаз, ожогом застыл перед Клионом. Стоило опустить отяжелевшие веки, как он проваливался в зелёную безду, где не было ни жалости, ни мысли — лишь омерзительное, безжизненное существование, отчуждённое от человечности, от самой природы. — Выходит так. Наши оружия, ритуалы, зелья и обереги против них бесполезны, — обречённо сказал Клион. Каждое слово отдавалось в груди тяжёлым эхом, как признание собственного бессилия. Клион умолк, стушевавшись от ощущения безысходности. Повозка скрылась за поворотом, и процессия из множества людей, как траурная тень, медленно побрела за ней в сторону храма. Их шаги отдавались плаксивым эхом, словно сама земля оплакивала ушедших. Клион остался стоять рядом с Настасом и Сиано. Даже тяжёлое дыхание, нагруженное непосильной ношей произошедшего, не могло рассеять могильную тишину между ними. Они молчали какое-то время, каждый утопая в своих чувствах, пока не стихли шаги и звуки толпы. — Смотрящий… — начал было Настас, и Клион вздрогнул от звуков его хриплого голоса. — Мне больно об этом просить, но поведай: ты видел, что там произошло? — Мне жаль, что мы познакомились при таких плачевных обстоятельствах, Настас, — спокойно и ровно отозвался Сиано, разглядывая усталого мальчика. — Но ещё больше мне жаль, что нечем тебя утешить, кроме одного: всё случилось быстро. Они не смогли бы спастись. — В самом деле? — Настас с подозрением смотрел на него в упор, ища хоть какую-то подсказку в огромных глазах напротив, но в итоге просто выдохнул, снова опустив голову. — Печально это слышать. Сиано, как только он один умел, нежно положил руку на плечо Настаса. Его взгляд был полон участья, а голос — мягким и уверенным. Он произнёс несколько слов утешения, которые, казалось, не могли исцелить боль, но хотя бы смягчали её. — Поговорим позже, — сказал Сиано, ловя его сдавленный всхлип. Настас кивнул, слегка заторможенно попрощавшись, и, не поднимая головы, пошёл следом за остальными, в сторону храма. Дождавшись, пока он отойдёт как можно дальше, Клион сразу встревоженно заговорил: — Так что там было, Сиано? Настас лишь хотел понять, могло ли всё сложиться иначе, если бы мы пришли им на помощь. Правда в твоих словах, что ничего нельзя было изменить? Сиано резко повернулся к нему всем телом, и Клион изумлённо осёкся под его пронзительным взглядом — ледяным, парализующим и совершенно недобрым. — Нет, я ему солгал, — ответил он каким-то нездорово безразличным, пустым тоном. — Как солгал и жрецам, и Старейшинам. А правда в том, что я ничего не видел. — Что? — Клион озадаченно нахмурился, оглушённый его признанием. — Почему так? Ведь… меня не было с ними в момент нападения зверя. — Ответов у меня нет, — сказал Сиано, развеяв руки с очевидным недовольством. — Этой ложью выручил я тебя, Клион. Зная, что вы не могли бы им помочь, люди будут не столь яростно презирать вас за то, что оставили своих. От простоты в его голосе, от безучастного выражения на лице, у Клиона подкосились ноги, и слёзы, тяжёлые и горячие, навернулись на воспалившихся глазах. Тело, казавшееся до того обострённо напряжённым от всего пережитого за последние сутки, вдруг стало ломким, как треснувшая древесина, готовое рухнуть под грузом невыносимой правды. — Не хочу чувствовать вину за то, что выжил, за то, что спас его! — не сдерживая себя, порывисто заговорил Клион, схватив Сиано за руку, словно боясь пасть замертво от переживания. — Он разорвал четверых! Думаешь, ещё двое могли бы изменить исход? — Знай же, я не виню тебя за то, что ты уцелел, друг мой. За это я тебе безмерно благодарен, — бесцветно отозвался Сиано, пристально разглядывая грязного, взъерошенного Клиона. — Но мне не ведомо, что произошло. И я не могу понять, почему. Сегодня я держал холодную руку Вагош, прикасался к окровавленному Мавило и безголовому Сохну… и даже через них не увидел ничего. Скажешь, это странно? — К чему ты клонишь? — беззвучно пробормотал Клион, от усталости уже почти не соображая. — Ты сказал мне правду о том, что там случилось? Сдаётся мне, ты был с ними, когда зверь напал. Иначе мне не объяснить, почему я вновь чувствую себя слепым, — прямо и жёстко заявил Сиано. — Пусть это и связано с тобой, но если ты не был с ними, тогда видение должно было явиться мне. Только когда дело касается тебя, я теряю способность видеть. — Сиано, клянусь всеми богами, что мне известны, меня там не было! — воскликнул Клион, сжимая его руку и с мольбой встряхивая её, как будто пытаясь пробудить друга из недоверчивой задумчивости, донести до него всю степень своего отчаянья. — Мы переждали на берегу. — Ты не имеешь права клясться ни одним богом, — неожиданно резко огрызнулся Сиано, почти прорычав, с силой вырвав руку из его захвата. Клион невольно отступил назад. Он почувствовал, как сердце сжалось от этих слов, как тяжёлое чувство обиды мгновенно охватило его. Он был готов разрыдаться от боли, но не хотел показывать Сиано свою слабость. Как это возможно? Он, кто всегда был рядом, кто верил в каждое его слово, теперь становился чужим, сомневающимся, не доверяющим? Рука Клиона, ещё мгновение назад сжимающая Сиано, теперь бессильно опустилась, словно лишённая жизни. — Я клянусь своей любовью к тебе, — чётко произнёс Клион, упрямо заставляя себя поднять голову. — Пусть моё сердце разорвётся, если я нечестен. Клион порывисто вздохнул, захлебнувшись в пронзительной синеве, которая разрасталась, как растревоженные воды океана. Внутри всё сжалось, а дыхание стало частым и неровным. Он жадно ловил его взгляд, надеясь на понимание и поддержку, но чувствовал, как вся эта бездонная синяя пучина сомнения поглощала его. Вдруг в память вернулась ракушка, что покоилась в кармане, как забытый свидетель. Клион рывком сунул туда пальцы, нащупав шершавую поверхность, сжал её, нервно царапая отросшими ногтями. Ветер, солёный запах моря, песок под ногами — всё это было неоспоримо и не позволяло сомневаться. Клион уже готов был усомниться в собственном рассудке. — Иди домой, Клион, — Сиано смягчился, но его голос всё ещё оставался весьма сдержанным. — Тебе надо поспать. Клион хотел было возразить, что желает остаться с ним, но отвлёкся, увидев, как неподалёку от них возникла фигура знакомого жреца. Ренир стоял рядом с тренировочной площадкой, внимательно следя за ними. — Мне пора, — на ходу бросил Сиано, направляясь к жрецу. Клион смотрел ему вслед и понимал, что вся его жизнь заключена в этом человеке. Но эта жизнь не доверяла ему. На периферии собственного духа Клион стоял перед Сиано, как голый, как неразумный, точно дикарь. Даже когда Клиону удалось обрести так называемого заступника в его лице, он всё равно оставался обнажён и неприкрыт. Он — скелет, без мышц и кожи. Всё меньше признаёт в себе человека. Надо опять вживаться в жизнь, чтобы нарастить на себя мясо, вернуть броню всегда уверенного в себе и сильного Клиона. Он просыпался с проклятиями и проклинал всё — себя, своё ремесло, свою жизнь; открывал глаза с тоской и скукой, и мысль, что он не умер этой ночью, должна была бы угнетать его. Но Клион, напротив, был полон желания жить, во что бы то ни стало. Главное — жить. И Клион решил: пусть ему придётся бросать людей на смерть, пусть даже он обернётся врагом всему человечеству, пусть даже если ему придётся стать каннибалом, чтобы выжить. Ему казалось, что весь свет ополчился против него, что все и каждый стремились стать ему врагом. До сих пор он старался сохранить свою драгоценную шкуру, остатки мяса, что ещё оставались на костях. Клион просто хотел оставаться живым.