Стань моим смыслом.

В моей голове

Музыки тонны

Завтра исчезнут сны

Исчезнешь, и ты-ы-ы

Но в душе

Останутся ноты

В сердце для слов не найдется места

Полосы стали, удары колес

Вместо

Лабиринтов из улиц

Вместо

Того, что мечтали

Я готова простить жизни этот порог

Ворох темных листьев, снег, мыслей поток

Но скоро сложит крылья ночь

И снова рассвет.

      Парень, удобно устроившись на полке в купе, с глубоким безразличием погружался в страницы очередного романа. За окном начинали выстраиваться очертаний городских домов, а вскоре показался и большой вокзал. Колёса поезда зашумели и тот медленно, покачиваясь, остановился. Очередная точка, скоро в купе появится шум чужих, неинтересных людей, чьи лица окутаны равнодушным холодом или же лёгкой жизнью, но все они будут лишь моментом, который никто в итоге и не вспомнит. Прикрыв глаза, юноша ожидал услышать детские возгласы или женские голоса, в конце концов бас взрослых мужчин, но как только дверь распахнулась, послышались негромкие возмущения парня, судя по всему сверстника. Панталоне открыл глаза и увидел перед собой голубоволосого подростка, хотя нет, чуть старше этого возраста, на лице была неловкая улыбка, а в руках небольшая сумка с вещами. На удивление, после того как поезд тронулся, в купе больше никого не появилось, поэтому было прекрасно слышно, как тишину прервал голос незнакомца.       — Ну здравствуй, — улыбнулся он и положил сумку на верхнюю полку, — Как тебя зовут? Я Дотторе, если интересует.       — Меня зовут Панталоне, — спокойно ответил парень и убрал книгу подальше, — Куда направляешься?       Разговор развернулся естественным образом, без напряжения и негативных эмоций. Он стал идеальным продолжением тихого уединения, которое Панталоне построил, находясь в поезде около нескольких дней. Словно ноты мелодии, они постепенно складывались в гармонию, пробуждая в душе ожидание чего-то нового и волнующего, не совсем близкого, скорее наоборот, далёкого и безликого. Парень внимательно выслушал своего нового знакомого и поделился своими планами на эту поездку. Они разговаривали ещё на протяжении двадцати минут, а после Дотторе заявил, что вымотался за день и хочет отдохнуть. Не желая задерживать сон собеседника, Лоне тихонько кивнул и вернулся в прежнее положение. В его голове крутилось множество мыслей, которые так или иначе возвращались к короткому диалогу. Парень заинтересовался личностью того, с кем встретился относительно недавно, что было очень удивительно. Нечто родное было в этом человеке, правда его глаза… Они были безжизненно пустыми и усталыми, словно Торе не спал несколько дней, но раньше времени судить не стоит.       Солнце, краснеющее на горизонте, слепило своими яркими лучами, которые с нотками ушедшей грусти окутывали наполовину пустое купе. Лоне лежал на руках, облокотившись на стол, и разглядывал пролетающие мимо деревья. Затем стелилось поле, на краю которого находилось озеро. Туман лёг на поверхность воды лёгкой дымкой, а тёплые лучи заставляли его искриться.       — Сколько времени? — неожиданно прозвучал вопрос с другой койки, и парень слегка вздрогнул. Он поднял голову и увидел перед собой вовсе не человека, а лохматого кота с острыми клыками и сощуренными от сна глазами. По крайне мере такой была первая ассоциация.       — Время пять вечера, а что? Тебе скоро выходить? — задал встречный вопрос Панталоне и слегка улыбнулся.       — Просто интересуюсь. Боишься потерять такого прекрасного собеседника, как я? — с ехидным смешком оскалился Дотторе во всем тридцать два зуба и начал приводить свои волосы в порядок.       — Самолюбия у тебя не занимать, однако разговор с тобой оживил сегодняшний день, — юноша выпрямился и пожал плечами, после чего облокотился на стенку. Взглядом он оценил нового знакомого и невольно согласился с тем, что хочет продлить время разговора с ним, так как такие интересные люди попадаются не часто. Тем не менее Панталоне заметил и то, что этот человек не любитель философии, а его речь поставлена на фактах, но несмотря на это их беседы проходили весьма гладко и мимолётно. Внешность была не менее цепляющей, крашенные голубые волосы, подтянутое телосложение, что редко можно увидеть у подростков шестнадцатилетнего возраста, кроваво-красные глаза и большой шрам в левой части лица. Он не портил образ Дотторе, правда смотря на него, казалось, что эта деталь тяготит за собой остатки ужасного прошлого.       — Ты меня слушаешь вообще? — вопрос вытянул Лоне из размышлений и заставил обратить внимание на человека, задающего его, — Ты был таким сосредоточенным, будто правда услышал всё, сказанное мной, хитрюга очкастый, — парень показал язык и скрестил руки на груди.       — Прости, задумался, — коротко ответил тот и внимательно проследил за тем, как Дотторе демонстративно закатывает глаза, — Заглажу свою непростительную вину ароматным кофе почти в постель, — рассмеялся Панталоне и поднялся с места, чтобы взять из своего чемодана два пакетика завариваемого кофе, — Скоро вернусь.       Он вышел из купе и направился к проводнику, чтобы попросить стаканы на временное пользование и естественно заплатить за это. Поблагодарив девушку, которая благополучно предоставила их парню, он налил кипятка и вернулся к Торе. Тот улёгся на чужую полку и с интересом крутил в руках тот самый роман, который Лоне уже успел закончить читать, пока его сосед мирно спал.       — Тебе правда интересно это читать? Скукота какая-то, слащавая романтика и любовь ради любви, — сымитировав на лице отвращение, произнёс Дотторе и положил роман на выдвижной столик, — Любовь должна быть по причине или вопреки, а не это "Я влюбился в твои синие глаза". Понапишут всякого.       — Ну чего ты так категорически сразу, любовь понятие растяжимое, для каждого она является чем-то своим, а кто-то и вовсе не способен почувствовать её в силу своей психологии, — ответил парень и пожал плечами, ставя кружки рядом с книгой, — Мне этот роман посоветовал знакомый, поэтому и прочитал. Он не слишком меня заинтересовал, но здесь есть своя доля морали, как и в любом произведении.       Паровоз ритмично стучал колёсами, создавая монотонный, успокаивающий ритм, который идеально дополнял уютную атмосферу купе. Панталоне, с лёгкой улыбкой, поставил перед своим спутником дымящуюся чашку крепкого кофе. Рядом лежал маленький пакетик, из которого приятно пахло горьким тёртым шоколадом — небольшое, но приятное дополнение к напитку. Дотторе, устроившись поудобнее на чистой койке, с благодарностью принял кофе. За короткий период совместного путешествия между ними установилась необычная, но приятная связь. Несмотря на очевидную разницу в характерах, они нашли много общего — любовь к хорошей литературе, интерес к определённым сферам науки и необыкновенная тяга к спокойным, задушевным беседам. Их разговор плавно перетекал от одной темы к другой, словно легкий летний ветерок, они делились воспоминаниями о своём детстве, рассказывали забавные истории, которые случались с ними в жизни. Дотторе описал свои последние отношения, подробно объясняя, как всё началось, развивалось и, в конце концов, закончилось. К удивлению Лоне, история не была трагической или печальной. Наоборот, в рассказе юноши было столько юмора и самоиронии, что они просто не могли удержаться от смеха. Оба поняли, что их взгляд на любовь и отношения во многом сходится, и что важно уметь извлекать уроки даже из неудачного опыта, не теряя при этом свой оптимизм. Парни проводили время всё более расслабленно, словно знали друг друга всю жизнь, а воздух в купе наполнился тихой радостью и спокойствием. Время шло незаметно, и им оба понимали, что эта встреча, возможно, единственная в их жизни, останется в памяти, как одно из самых ярких и теплых воспоминаний. Даже близящийся конец путешествия не казался печальным, ведь они обрели что-то важное — кратковременную, но глубокую дружбу, которая запомнится надолго. Тихое шуршание поезда за окном казалось теперь не монотонным, а приятным звуковым сопровождением их недолгого совместного пути и замечательной беседы. Чувство привязанности было настолько нежным и сильным, что оно было готово остаться в сердце, даже несмотря на то, что вероятность новой встречи была крайне мала.       Панталоне немного склонил голову, и невольно она опустилась на плечо Дотторе. Парень не стал будить своего собеседника, понимая, что тот был измотан за длительной поездкой, поэтому лишь аккуратно уложил его на свои колени, поправил тёмные волосы, сняв с нго очки, и стал с интересом разглядывать юношу. У него было болезненно бледное лицо с аристократичными чертами, достаточно густые ресницы и тусклые, розовые губы. Улыбка на лице Лоне спала, а солнечные лучи не добавляли ей нежности, но несмотря на это Торе всё так же видел в его выражении лица нечто неуловимое и прекрасное. Он достал телефон и начал смотреть что-то в нём, то и дело поглядывая на Панталоне. Тот неожиданно повернулся на бок, утыкаясь лицом в парня, и продолжил сопеть, слегка прижимаясь к нему во сне. Дотторе вовсе не ожидал подобного разворота событий и его глаза расширились в удивлении, но быстро свыкнувшись со своей ролью подушки, он дотянулся до лежащего недалеко одеяла и накрыл им юношу. За окном уже давно стемнело, это придавало поезду свою особенную атмосферу. Словно остатки волшебных сказок собирались в одном вагоне и жизнь внутри него замирала.       Так пролетело несколько часов, Торе всё так же не спал в ожидании своей остановки. Он смотрел в экран телефона и не сильно зарывался пальцами в волосы Панталоне. Тот мирно спал, то и дело вздрагивая, сон его казался очень неспокойным со стороны и вероятнее всего так и было, но Дотторе не мог залезть к нему в голову или хоть как-то повлиять на тревогу нового знакомого, что очень печалило. Ещё пару мгновений и им придётся расстаться раз и навсегда. Парень опустил взгляд сначала на друга, а затем на тёмную дымку перед собой. Никто не мог видеть это пустое чудовище, кроме таких же, как Торе — потенциальных. Пока он беседовал с Лоне, все эти образы куда-то исчезли, что было очень непривычным. По этой же причине купе стало для юноши намного роднее собственного дома. Дотторе в очередной раз провёл рукой по волосам друга и наклонился, вдыхая их аромат с нотками мяты и кофе. Он продолжал игнорировать тех существ, прогоняя неприятные и тревожные мысли каждым новым вздохом. Телефон начал вибрировать из-за поставленного будильника на нём, обозначая, что скоро голубоволосый будет вынужден покинуть поезд и потеряться, а толпе незнакомых, холодных лиц.       — Прости, мне пора, милый Лоне, — тихо прошептал он и аккуратно поднялся, перекладывая голову друга на подушку. Торе взял свою сумку, поправил одеяло Панталоне и сел в ожидании, когда поезд начнёт останавливаться.       Теперь его ждёт очередной безликий город, а в дали воспоминаний будет сверкать улыбка, некогда подаренная "незнакомцем" в дороге, который стал ближе всех друзей и родных всего за пару часов. Улыбка, которая сопроводит его в неизменное будущее… Парень поднялся с места, когда услышал скрип колёс. На улице, не скрываясь за тучами, сияли звёзды, создавая сказочную атмосферу для одного, мимолётного образа этого момента. Поезд продолжил своё движение, а машинист, даже не представлял то, что разорвал судьбы двух.. — — ⫰ ⫰ 𖥻• 𝅄 𓇬۫ •𖥻 ⫰ ⫰ — —       Дотторе медленно двигался по длинным коридорам своего университета, полностью погружённый в мысли. Проходы между помещениями были заполнены студентами, спешащими на занятия, их разговоры сливались в единый гул. Каждый из них, проходя мимо парня, старался аккуратно обойти его, словно тот был окружён невидимой аурой, от которой хотелось держаться подальше. Они смотрели на него с любопытством и в то же время с опаской, словно боялись, что его задумчивость может внезапно переключиться на них. В этот момент один из студентов, размеренным шагом направляющийся в свою аудиторию, случайно задел голубоволосого локтем. Удар был лёгким, но для Торе он был в тысячи раз больнее из-за стадии потенциальности, которая равнялась двум, а это значит, что его руки начинали тлеть, но это переросло в более серьёзную проблему, ведь пальцы юноши уже давно обуглись и он их не чувствовал, в то время как место от запястья до плеча невероятно ныло от любого прикосновения. Студент, быстро осознавший свою ошибку, пробормотал извинения и уже собирался уйти, но Дотторе, чувствуя, как его раздражение нарастает, схватил его за руку.       — Не видишь что-ли куда прёшь, придурок?! Ты хоть смотри кого сби… — хотел произнести он с раздражением, его голос звучал так, будто в нём слились недовольство и усталость от постоянной спешки окружающих, но вдруг он одёрнулся и с каким-то ужасом или удивлением распахнул глаза. Коридор заполнился тишиной, и несколько студентов остановились, чтобы наблюдать за сценой, — Что..?       Чуть приоткрытые глаза парня, задевшего Дотторе, одаривали его пустым взглядом тёмных аметистовых глаз из-под очков-полумесяцев. Это был он… Панталоне. Тот незнакомец, с которым они случайно повстречались в поезде. Правда сейчас он выглядел ещё более болезненным и уставшим. В глазах не было той милой и яркой искры, а улыбка стала неестественно фарфоровой. Торе немного разинул рот, не зная, что сказать, после чего взглянул на свои руки и заметил весьма острую дрожь. Его мозг всё ещё старался пробовать переварить тот факт, что вот он, его драгоценный Лоне, стоит напротив… Тот вдруг прокашлялся и отвёл взгляд в сторону. Ситуация казалась ему безумно неловкой и странной, тем не менее он тяжело выдохнул и выпрямился.       — Ну здравствуй вновь, мой вестник пустых сущностей, — сказал юноша с печальной усмешкой, которая таила в себе горе четырёх лет разлуки. Студент протянул руку старому знакомому, тот пожал её, подсознательно чувствуя прежнее тепло, правда воспоминания и отсутствие возможности осязать объекты ладонью, обманывали его. Руки в чёрных перчатках из хлопка были холоднее любого кусочка льда.       Вокруг всё вновь ожило. Люди направились по своим делам, а двое отошли в сторону к окну. Дотторе переполняли эмоции, он был готов прыгать на месте, крепко обнимать Панталоне и рассказывать обо всём, что происходило и могло бы быть. Единственное, что его беспокоило это тусклость образа, но каждый человек меняется с возрастом… Торе хотелось верить, что его друг по-прежнему будет нежен к нему, а их общение не будет сильно натянутым. Тот в свою очередь смотрел на спешащих студентов и вот на его лице потеплела улыбка. Она стала немного печальной, но до безумия искренней и родной.       — Удивительно, что судьба дала нам возможность встретиться, — пробормотал Лоне и облокотился на подоконник, — За это время в моей жизни почти ничего не поменялось, а вот ты стал каким-то вспыльчивым. Или же я не заметил эту сторону в поезде. В любом случае, я очень рад видеть тебя сейчас.       — Просто странный ты, я не желаю хоть как-то грубить тебе или злиться. Словно ты окружён аурой принятия и спокойствия, — начал говорить Дотторе и остановился, понимая, что сказал это как-то неуместно, — Ладно, не так это важно. Может встретимся после пар или на большом перерыве? Не хочется упускать возможность провести время вместе.       Парень улыбнулся и показал своё расписание, оно почти совпадало с расписанием студента меда, поэтому они договорились встретиться после второй пары. Попрощавшись, Панталоне пошёл в свою аудиторию, оставляя друга в одиночестве полного коридора. На лице Торе появилась улыбка, острая и непривычная для окружающих, выстраивающая контраст между счастьем и нарастающей тревогой. Он медленно побрёл в нужном направлении, не ощущая людей вокруг. Стало холодно, а мысли начали путаться. Дыхание было тяжёлым и затруднённым, словно кто-то сдавливал грудную клетку, в глазах всё то мутнело, то становилось неестественно бледным. Начинался приступ… Парень невольно опустился на колени прямо посреди коридора, схватившись одной рукой за горло, а другой за голову. Вокруг между толпой виднелись тёмные сущности, они звали Дотторе с собой, повторяя о том, что он никогда не заслуживал любви и сейчас делает человеку плохо. Он тихо начинал шептать что-то, отрицать все эти слова и повторять одно и то же. Мороз сменился невыносимым жаром, обжигающим изнутри. Тело пронзала пульсирующая боль, словно тысячи острых игл вонзались в плоть. Всю эту шумиху Лоне просто не мог игнорировать, поэтому решил тоже подойти и неожиданно для себя осознал, что причиной этого столпотворения стал Торе. Он подбежал к юноше и присел рядом, вызывая недоумение у окружающих. Кто-то другой вряд ли бы понял, что сейчас происходило с голубоволосым, но попытавшись прикоснуться к его лицу, парень обжёгся.       — Ну нет… Нет, нет, нет… — начал повторять Панталоне, но собравшись силой и мыслями, он схватил обеими руками знакомого за щёки, слегка сжав их, и громко крикнул, — Дотторе! — знакомый голос пронзил шум, словно луч света в темноте, и постепенно темные сущности рассеялись, оставив после себя лишь тяжелый запах пепла. Тело перестало так сильно жарить, но руки темноволосого юноши больно пульсировали от ожога. Ещё немного и вся жизнь Дотторе могла превратиться в пепел... Он бы сгорел, как и другие потенциальные, не будь рядом Лоне.       Они какое-то время посидели рядом, после чего поднялись и Панталоне повёл своего друга к медику, чтобы проверить температуру и желательно отправить домой. Пока они шли, Лоне одной рукой набрал сообщение о том, что не придёт на оставшиеся пары, так как помогает одному человеку. В целом он мог и не предупреждать, вряд ли бы кто-то стал ругать наследника крупнейшей компании в городе и по всей области.       Добравшись до мед кабинета, Дотторе уселся на кушетку, где его поприветствовала уже давно знакомая молоденькая девушка, которая достаточно часто латала его после драк. Она удивилась, что в этот раз его привели насильно, ещё и без заметных ранений.       — У него высокая температура, а ещё чуть не произошла третья фаза потенциальности, — сухо произнёс Лоне, после чего подошёл к девушке и шёпотом спросил у неё о том, есть ли у неё мазь от ожогов. Сейчас ему совсем не хотелось тревожить Торе своим состоянием, да и ожоги были не сильные.       Медсестра указала на аптечку, а сама начала осматривать парня на кушетке. Тление заметно развилось, но вот удивительно, что он вообще смог выбраться из этой ситуации живым. Градусник быстро оказался у Дотторе, он сидел смирно, стараясь сдерживать смех, который невольно возникал из-за зрительного контакта с девушкой. Она закатила глаза и отошла к Панталоне, чтобы узнать о том, как он себя чувствует и что вообще произошло. Изложив вкратце подобие несчастного случая, юноша посмотрел на своего спутника и подошёл к нему. Тот нагло улыбался, казалось, что, вовсе не чувствуя переживаний за события. Студент экономического наоборот свёл брови и легонько ударил Торе по лбу.       — Если плохо себя чувствуешь, нужно говорить, — строго произнёс он.       — Ты жесток, Лонечка, я же не знал, что такое может произойти, — обиженно пробубнил Дотторе и отвернулся. На градуснике ртуть поднялась до отметки 40 и остановилась.       — Боже мой… — произнесла медсестра, вынимая его и убирая в коробочку, — Сейчас я дам лекарство и ты в срочном порядке отправишься домой, а ты, Панталоне, сопроводи его, пожалуйста. Мой номер телефона у него есть, поэтому позвоните, как доберётесь. И смотри мне, хулиган, соблюдай постельный режим!       Лоне кивнул и отошёл в сторону, пока девушка, с усилием надавив на челюсть парня, чтобы та открылась, положила ему в рот таблетку. Она всегда так делала, если дело касалось Торе. Не то чтобы он сильно сопротивлялся, просто так шанс потерять свои пальцы из-за его острых зубов был куда меньше. Когда двое юношей покинули мед кабинет, они направились на улицу, где Панталоне позвонил своему водителю и через пару минут они уже сидели в удобном авто. В машине царила тишина после озвучивания адреса, Лоне не хотел даже смотреть в сторону человека за рулём, что показалось странным, но эта атмосфера пробыла ровно до тех пор, пока парни не вышли из машины, а водитель не уехал.       — Ну что ж, веди меня, — произнёс Панталоне с усмешкой. Он выглядел весьма расслабленным, но взгляд внимательно смотрел за Дотторе, чтобы ничего плохого не произошло. Тот лишь ехидно улыбался и кружил вокруг своего друга.       — Когда придём, не хочешь выпить чаю? — поинтересовался он и вздрогнул, от неприятного холода, принесённого потоками ветра. Правда на улице было даже жарковато, но Торе не мог этого почувствовать, всё ему казалось морозным и неприятным. Стоило им только подняться в квартиру, как парень убежал в спальню за пледом.       Пока он искал его, Лоне разулся и огляделся. Помещение было весьма уютным, почти полная чистота и никаких лишних деталей интерьера. Высокий потолок, свет тёплый и приятный, а сама обстановка создавала образ лёгкости и чего-то родного. В отличие от этой квартиры, дом парня был большим и аккуратным, где всё всегда лежало на своих местах, а в коридорах можно было услышать биение собственного сердца. Казалось, что людей там никогда не было вовсе, лишь в столовой за ужином можно было увидеть строгие лица взрослых, которые с малых лет твердили одно — веди себя достойно, ты ведь единственный наследник предприятия. По спине пробежала дрожь, в любом возрасте Панталоне будет чувствовать себя за тем столом маленьким мальчиком, который нужен для передачи наследства и не более.       Через пару минут Дотторе вернулся в прихожую и проводил друга на кухню, где мягкой ленточкой по полу тянулись солнечные лучи. Лоне заметил, что глаза хозяина квартиры уже совсем стеклянные и красные, поэтому усадил его за стол и свёл брови.       — Ты весь горишь, тебе нужно отдыхать, — произнёс он и аккуратно снял перчатку, прикладываю тыльную сторону ладони ко лбу. Торе почувствовал холод, но уже не тот, что был раньше, наоборот он был успокаивающим и родным, — Я позвоню медсестре, а ты ложись и постарайся уснуть. Могу воспользоваться твоей кухней?       — Да, конечно.. — вдруг к Дотторе пришло осознание. Руки его друга были не просто холодными, пальцы начали тлеть и, судя по всему, это продолжалось уже не один месяц, ведь чтобы произошёл переход с одной стадии на другую, нужно было достаточно большое количество времени, — Твои руки…       — А? — изумлённо выгнул бровь юноша, надевая перчатку обратно, — Ты о чём?       — У тебя вторая стадия потенциальности? Поэтому твои глаза стали такими… Усталыми? — пробубнил голубоволосый, опуская взгляд в пол.       — Всё в порядке, четыре года же прожил с этим, — пожал плечами Панталоне, — Всё, ложись давай. Потом может расскажу, когда ты поправишься.       Он взял Дотторе за ухо и потянул в сторону его комнаты, после чего силой уложил в постель, возмущаясь по поводу того, что тот слишком зацикливается на неизбежном. Как только Лоне оповестил медсестру о том, что они дома, а та посоветовала несколько лекарств и в случае необходимости вызвать скорую. Воцарилась тишина, Торе лежал, отвернувшись от своего друга, думая о чём-то своём. А тот в свою очередь сидел рядом и смотрел на руки в перчатках, от которых веяло холодными, потерянными отрывками воспоминаний, от начала и до конца. Может что-то могло сложиться иначе? Естественно могло, но есть ли возможность вернуться назад?       Через десять минут глаза голубоволосый начал закрывать глаза, как вдруг услышал немного дрогнувший голос Панталоне. Он решил притвориться спящим, чтобы не сбивать его.       — Те дымчатые сущности.. Их ведь ты привёл в мою обыденную жизнь? Показал, что можно чувствовать что-то иное, чем монотонно прокручиваемые эпизоды фальшивых эмоций… — тихо начал он, словно винит своего друга в чём-то, но после продолжил, — Я так благодарен тебе за это. Потенциальность — лишь плата за тот прекрасный момент в моей жизни и после него пришлось отдать своё спокойствие взамен. Руки начали тлеть всего пару месяцев назад из-за слов моих родителей о том, что вся моя жизнь была расписана с самого рождения… Разве ты был в ней записан? Вряд ли. Каждый раз ко мне возвращались панические атаки, а вместе с ними и твой голос… Он был совсем другой, грубый и пустой. Как хорошо, что всё вернулось на места, — подытожил он и взглянул на Дотторе.       Тот медленно повернулся к Лоне, его взгляд был полон эмоций, как будто он вот-вот расплачется. Вместо слов, которые, казалось, застряли у него в горле, он протянул руку и, резко схватив парня, притянул к себе. Их тела встретились на кровати, и Торе обнял своего друга так крепко, что это вызвало физическую боль от тления рук, но в то же время он чувствовал невероятное тепло, заполнявшее душу. Прошипев на ухо парню, он лишь уткнулся в его грудь лицом и покрепче сжал в своих руках весьма хрупкое тело. Холод от рук, кожи, дыхания темноволосого юноши остужал сильный жар Торе, помогая ему чувствовать себя намного лучше, правда он не понимал, почему его друг казался таким замёрзшим. Время шло, и спустя несколько минут голубоволосый юноша, наконец, закрыл глаза, позволяя себе расслабиться. Он начал тихо сопеть, оставляя Панталоне наедине с его мыслями. Тот оказался в весьма неловком положении, его тело было обхвачено ногами и руками Дотторе, который прижимал его к себе всё сильнее. Это создавало странную атмосферу, полную как нежности, так и неловкости. Лицо парня вспыхнуло ярким румянцем, он почувствовал, как его сердце забилось быстрее, а тело словно окаменело от неожиданности. Он недовольно фыркнул, но всё же положил свою руку на талию друга, пытаясь устроиться поудобнее. В этот момент в комнате повисло молчание, наполненное только их дыханием. Панталоне начал осознавать, что эта близость не только физическая, но и эмоциональная.       Так пролетело свыше двух часов. Дотторе проснулся от тихого сопения под ухом и горячего дыхания откуда-то рядом. Перед ним лежал Лоне, всё такой же миленький и маленький котёночек, как и в последнюю их встречу, ну может чуть-чуть побольше и повыше, но это уже не так важно. Хозяин квартиры подставил руку под голову и стал с интересом разглядывать лицо друга, чей румянец всё ещё играл на лице, а на бледной коже красовался отпечаток от душки неснятых очков. Спокойная улыбка появилась и расцветала с каждым новым вздохом человека напротив. Торе всё же решил пощадить очки и, вняв их с Панталоне, положил на тумбочку, что находилась недалеко от кровати. Ему на самом деле очень не хотелось прервать этот прекрасный и нежный момент, он казался таким родным и долгожданным… Рука сама потянулась к щеке парня и, легко проведя по её тонкой кожей, пальцы пробежались по ушной раковине, забираясь после в густые тёмные волосы. Панталоне тяжело выдохнул во сне и поморщился, после чего через силу начал открывать глаза. В мутном образе он смог разглядеть острую улыбку Дотторе, его голубые, пушистые волосы и глаза, которые алым блеском вспыхивали на лучах солнца ха окном.       — С пробуждением, — произнёс хозяин квартиры и усмехнулся, немного прищуриваясь, чего Лоне уже не мог увидеть из-за отсутствия очков на положенном месте, — Пойдём пить чай или ещё поваляемся? Думаю, температура давно спала. Хотя с тобой мне любой недуг нипочём, — гордо подытожил он и присел, чтобы дотянуться до очков друга и передать, а то он выглядел как слепой, недовольный котёнок.       Как только парень "прозрел", его разум словно тоже прояснился и он, раздражённо промурлыкав, сел в позу лотоса, протирая глаза. Панталоне вовсе не ожидал того, что будет спать с кем попало в одной кровати, так ещё и после будет приятная лёгкость и некая близкая связь, которой он будет доволен.       — Кофе… — пробормотал юноша, всё ещё пытаясь проснуться, что очень забавляло Торе, но с неохотой и через силу воли, ему всё равно пришлось бы вставать, правда вопрос, был ли у него кофе в ящиках?       Дотторе поднялся с кровати и вновь посмотрел на своего друга. Тот сонно протирал глаза, часто моргал и пытался прийти в себя. Он давно не спал днём, а сейчас его сон был ещё и спокойнее, чем обычно. Парень сел на край постели и осмотрел рукава рубашки. В голове пронеслась мысль о том, как прислуга снова будет ворчать по поводу того, что одежда вся мятая. Ещё раз помассировав виски и чуть выше, Лоне поднялся и побрёл на кухню, начиная думать о том, как сейчас выпьет приятный кофе и полностью проснётся. В комнате стоял приятный аромат, Панталоне всё не мог понять, что он ему напоминает, вроде кофе не тот, что он пьёт обычно, но запах очень знакомый. Торе поставил чашку перед ним и улыбнулся, показывая на пакетик от кофе.       — После встречи в поезде, только такой покупаю, если нужно быстро заварить, — произнёс он и положил пустую обёртку перед гостем, — Весь город обыскал, чтобы найти тот самый, так что наслаждайся напитком и воспоминаниями из прошлого, хотя… Я не уверен, что принёс в твою жизнь что-то хорошее, ещё и ушёл в ту ночь, оставив тебе частицу своей проблемы.       — Что? Нет, ты хоть и причастен к этому, но я тебя не виню, никто не знал, что получится так и ты, в том числе, — Лоне пожал плечами и прикоснулся губами к кружке, желая продолжить слушать родной ему голос.       — Знаешь, кстати… Когда я только переехал, город казался настолько чуждым, что я безумно хотел вернуться назад и найти на той остановке тебя. Но, к сожалению, найти не смог. Эта утрата была везде, чем я только не пытался её убрать, но всё было бес толку, лишь игра на пианино смогла заглушать мою боль, — казалось в речи что-то дрогнуло и Дотторе уже хотел закончить, но выдохнув, продолжил, — Пока мои пальцы не превратились в уголь и я не перестал их чувствовать вовсе, я вкладывал всё что так давно томилось в душе в складные мелодии и первое, что для меня стало невероятным и тянущим, это произведение «Той ночью», которое я придумал самостоятельно и совершенно случайно.       Глаза Панталоне округлились в нескрываемом удивлении и интересе, он поставил кружку на стол и немного подался вперёд. Дотторе задохнулся от такой близости, словно уже успел позабыть то, что они буквально спали, прижавшись друг к другу в одной постели.       — А ты сможешь её сыграть? — спросил парень, немного наклоняя голову, — У меня есть музыкальный инструмент, но я не уверен, что с твоими руками это можно воплотить в жизнь…       — Сыграть то сыграю, но понравится ли тебе звучание откровенной фальши, — покачал головой Торе в ответ, — Я не могу почувствовать клавиши, а пальцы почти не поддаются действиям, конечно, я сделал приспособление, чтобы была возможность двигать ими без особых усилий, но играть с ним не пробовал.       Смотря на гостя, юноша не смог долго поддерживать зрительный контакт из-за щенячьих глазок, которые тот состроил, поэтому отвёл взгляд и недовольно пробубнил. Ему очень хотелось порадовать Лоне, хотелось вновь не только услышать музыку, но и почувствовать, как она заполняет разум, разливается по венам и заставляет сердце стучать в ритм.       — Хорошо, я тебе сыграю эту мелодию, но на многое не надейся, — всё же сдался Дотторе и услышал радостный возглас.       — Ура! Мне уже натерпеться послушать! — произнёс Панталоне с восклицанием и, довольный своими действиями, поднялся с места, — Пошли прямо сейчас, прогуляемся заодно. Ты только температуру померь перед выходом.       Голубоволосый юноша кивнул в ответ и подошёл к ящику, чтобы достать оттуда градусник. Лоне внимательно наблюдал за ним, рассматривал каждый сантиметр его тела, вслушивался в каждый вздох… Невероятно, насколько ему полюбился образ Дотторе. Он не хотел видеть его самым спокойным и добрым, не пытался даже представить с иными чертами лица и в целом внешности. Он все эти четыре года хотел вернуться к тому вспыльчивому, немного проблемному и по своему родному человеку, чьё лицо вовсе не изуродовано шрамом, как говорили, наоборот, он очень дополнял образ, показывал старую трагедию и, даже не зная её, Панталоне был уверен, что эта тема станет больной для друга, но всё же он обязательно узнает об этом и сделает всё, что будет в его силах. Торе в свою очередь уже успел закончить мерь температуру и, заметив отметку 36.5, он радостный подошёл к своему гостю, показывая, что он в полном порядке и готов идти на прогулку. Тот улыбнулся ему в ответ и погладил по волосам. Они вместе быстро собрались и покинули квартиру, оставляя за собой приятное тепло собственных душ.       Солнце, подобно уставшему монарху, медленно сползло за горизонт, окрасив небосвод в палитру закатных красок. Не только оранжевый, но и плавные переходы в пурпурный, алый, и нежно-розовый оттенки, словно художник смешал на палитре все самые тёплые цвета, создавая неповторимую картину. Этот закат, наполненный тончайшими нюансами света и тени, отражался в мокром асфальте, словно в огромном, неровном зеркале, искажая и преумножая красоту. Двое парней, неспешно шли по почти пустынному тротуару, их шаги едва нарушали тишину, царившую на улице. В воздухе витал едва уловимый аромат влажной земли и цветущей сирени – тот неповторимый запах, который остаётся в памяти как символ уходящего лета. Тишина между друзьями не была неловкой. Они уже давно излили друг другу свои тревоги и надеждами. Теперь молчание было наполнено глубоким пониманием и спокойствием, словно незримая нить связывала их души. Машины проносились мимо редко, их шум быстро затухал, поглощённый молчанием вечернего города. Воздух был чист, свеж, насыщен ароматами природы и прохладой наступающей ночи. Вдали доносился весёлый смех детей, играющих на детской площадке, освещённой яркими фонарями. Их беззаботный голос создавал приятный контраст со спокойствием улицы. Даже пение птиц, уже готовящихся ко сну, звучало как-то особо мелодично и задушевно. Казалось, вся природа замирала в ожидании чего-то волшебного. Панталоне и Дотторе остановились на мосту, перекинутом через реку. Вода спокойно текла, отражая в своей глади закатное небо. Всё вокруг сомкнулось воедино, весь этот день казался невероятным, благодаря лишь странному и неожиданному столкновению.       Лоне улыбался на протяжении всего пути. Несмотря на то, что его особняк находился на другом берегу, он был только рад провести больше времени рядом со своим другом. Что-то ласковое играло в воздухе. То, что уже давно пропало ночью в том поезде. Голубоволосый ответил улыбкой и предложил дальше поехать на трамвае, чтобы не искать обходные пути через мост, который явно не предусматривали для пешей ходьбы. Салон транспорта был пуст, это явно его последний путь на сегодняшний день и парням очень повезло поймать именно его. Торе сел рядом с Панталоне, а тот, довольный своим местоположением, склонил голову на плечо друга. Внутри медленно потухал свет, он игристыми лучами бегал по сиденьям, после чего начал уходить, теряясь за крышами домов.       Спустя несколько минут трамвай остановился на конечной и двое вышли. До дома Лоне было совсем недалеко отсюда. Около десяти минут ходьбы, поэтому они решили ещё зайти в магазин, чтобы взять какой-нибудь перекус. Быстро покончив с этим, Панталоне потащил Дотторе за руку, чтобы прийти до того, как стемнеет окончательно. Тот особо и не сопротивлялся, просто ускорился, но руку отпускать не стал, хоть и не мог почувствовать её тепла.       — Сейчас, когда будем заходить, можешь не здороваться с дворецкими и другими прислугами, у нас такое не принято и тебе может стать некомфортно, — предупредил темноволосый юноша и открыл калитку большого двора, — Прошу, сегодня Вашим швейцаром буду я, — пошутил Лоне и повёл Торе внутрь.       — Добро пожаловать домой, юный господин и его дорогой спутник, — произнёс мужчина на входе, немного поклонившись. Панталоне лишь кивнул ему в ответ и потянул друга дальше вглубь особняка.       — Пойдём в мою комнату, а оттуда уже можно идти в музыкальный зал, там занимаюсь только я, поэтому решили соединить помещения дверью, — пояснил он и пропустил Дотторе внутрь.       Комната была идеально чистой, все вещи лежали на местах, а полки сверкали, будучи вычищенными до блеска. Несмотря на всю аккуратность, находясь в этих четырёх стенах, казалось, что это не дом, а музей какой-то. Так же себя чувствовал и Лоне, живя чуть ли не всё детство, а после и подростковую жизнь. Даже сейчас, в свои двадцать он не мог привыкнуть к этой непонятной пустоте в комнате, словно ей не хватало человеческого тепла.       — Здесь очень красиво, — подметил Торе и пробежался взглядом вокруг ещё раз, — Как я понимаю все музыкальные инструменты находятся там? — он указал на ещё одну дверь, на что получил одобрительный кивок и прошёл дальше в неё.       Увидев пианино, он остановился и рассмотрел его. Каждая клавиша казалась уже давно знакомой, поэтому Дотторе, после очередных слов от Панталоне о том, что он очень хочет послушать ту композицию, он всё же сел за инструмент и аккуратно дотронулся до него. Сначала музыка была достаточно отрывистой и странной, но уже через пару минут руки стали порхать над белоснежными клавишами всё увереннее и быстрее. Торе вновь почувствовал эту мелодию, в его голове начали проигрываться воспоминания. Это длилось совсем недолго. Резко всё оборвалось и последняя нота, что прозвучала в комнате, была ударом слезы. Лоне подбежал к другу, не понимая, что произошло. Руки того дрожали. В них начали падать солёные капли из глаз.       — Я… — начал было Дотторе, но остановился, сжимая руки в кулаки, — Я пальцы чувствую, Лоне…       Эти слова ввели парня в ступор. В мыслях крутилось множество вопросов, но все они резко исчезли, когда Торе крепко прижал Панталоне к себе. Эти объятия приносили голубоволосому ещё больше боли и несмотря на это, он всхлипывал совсем не от неё, а от осознания того, что сейчас произошло. Неужели его привязанность и все эти чувства были настолько крепки и искренни, что даже спустя четыре года, он нашёл утешение лишь в "незнакомце" из купе под номером тринадцать…