Si vis pacem, para bellum

18 марта, 1069 год

Латерано, деревня Стевонус

      — «С-священник, а что бы ты сделал, если бы Колумбия выиграла войну?»       — «Сложный вопрос…»       Руперту бы самому исповедоваться. И если задумываться о вопросе Руби всерьёз, то он первым делом отправился бы с Вудроу в Церковь Реквиема.       В феврале шестьдесят третьего Евангелиста XI восходит на престол. Клифф, сохраняющий отголоски надежды на изменения, посещает Латерано впервые за столько лет. Административный отдел берёт на себя его обязанности, несмотря на текучку кадров и активный набор персонала. Рекруты проходят обучение. Давление Марка Макса почти не ощущается, но если раньше Клифф получал сообщения через парламент, то теперь через его секретарей. От Марка Макса его отделяет одно рукопожатие.       Клифф молится за восхождение Евангелисты XI и позволяет себе верить в лучшее. Политика прошлого слабого Папы отступает, и Латерано встречает новый рассвет с надеждой на лучшее. Евангелиста XI проводит ряд важных реформ, пересматривает законы, меняет политику в отношении сарказов, делая её чуть терпимее. Нотариальный Холл больше не охотится на демонов и не получает за это выплаты. Евангелиста XI совершает первый шаг для сближения с Казделем, но этого недостаточно. Военный совет остаётся глух, затянутый в личные проблемы.       Клифф молится за правильность действий Евангелисты XI и организацию дипломатических легатов, призванных регулировать конфликты на Терре и выступать в качестве посланников, ведь Латерано, как всем известно, придерживается нейтралитета. Клифф молится за Лерайе, прекрасно зная, что это ничем не поможет. Клифф молится за Винсента и Бетти, за Куи’лакахкат, за Иззи и Руби. За всех, кто был с ним, он молится, верует, что Вудроу в порядке, а Вольфганг ещё жив. Жив, где-то валяется, спившийся каприн; потерявший смысл жизни, но живой.       Клифф, одновременно с этим надеясь, что его услышат, проклинает Закон и его божественность. Где Закон, когда на улицах Боливара умирают гражданские и Клифф обязан убивать их, чтобы Марк Макс не затянул ошейник и гражданским не стало ещё хуже? Дышать и так тяжело, а скоро вообще весь воздух перекроет. Зло во благо. Убийства во благо. Война во благо — разве это нормально? Где Закон, когда орипатия продолжает цвести? Где Закон, когда мировые державы волнуют лишь власть, территории и залежи ориджиниума?       Клифф молится и ненавидит, смешивая молитву с горячей злобой в горькую кашу, и всё ждёт, когда нимб треснет, а крылья сломаются.       — «А ты бы что сделал, когда война закончится?»       Лерайе улыбается. Руперт гладит её по щеке, рассматривая лицо. Глаза у неё красивые, насыщенно-рубиновые. У них будут красивые дети. Руперт бы держал их как можно дальше от войны, оплатил бы им достойное образование и позволил бы реализоваться в жизни самостоятельно, не натаскивая ни на что.       — «Не знаю. Главное — вернуться не проигравшим. А там видно будет. Хотя мне бы очень хотелось сделать что-нибудь такое, чтобы у всех голова кругом пошла. Чтобы было ясно, для чего я всё это кровавое прошёл».       Из всех только Клифф достиг своей мечты. «Blacksteel» — действительно «что-то такое», от чего у всего мира кругом голова идёт. Колумбия становится одной из лидирующих военных держав, вот-вот будет конкурировать с Урсусом, взращённым войнами, но ценой чего?

/ / /

      Вечера в Стевонусе тихие. Клифф давно не сидел так спокойно в уличном кафе, наслаждаясь весенним ветром и наблюдая за мирным течением жизни. Санкты в деревне полусонные, не мельтешат, как в Латерано, не веселятся, открывая пальбу. С годами боль притупляется, и Клифф уже не дёргается от криков, смеха и выстрелов. Даже фейерверки выдерживает, хотя всё ещё кривится и зажимает ладонями уши, подрагивая.       Клифф надеется, что ему становится лучше, но окровавленная Лерайе, контрастирующая с чистыми улочками и аккуратными клумбами Стевонуса, давит на мысли. Она ведёт пальцем под разорванной перчаткой по столу; ноготь сломан. Подперев подбородок ладонью, она растягивает окровавленные губы в улыбке. Кровь капает с лица на стол.       — Я так тебя люблю, Руперт. Не могу дождаться, когда ты умрёшь, чтобы достать тебя.       — Сарказы отправятся в мириаду душ, — шепчет Клифф с улыбкой, опуская лицо. Он отодвигает шляпу чуть в сторону, беря кружку сладкого кофе с молоком. — Санкты — в рай. Или в ад.       — А если не существует ни мириады душ, ни рая, ни ада? Если перерождения вообще не существует? Никто же не возвращался, никто не видел рай с адом. Что будет после смерти? Глухая пустота и холод, который мы даже не сможем ощутить, потому что прекратим существование по щелчку пальцев, или же настоящий загробный мир? И если смерть стирает нас, то есть ли смысл что-либо делать? Мы не исторические деятели, не правители, не короли и не императоры… Мы умрём, и о нас забудут, как и обо всех других.       Она говорит ровно, однако кровь из её рта всё сочится и сочится, вязкими каплями падая на стол. Она заливает под собой всё багрянцем, который ползёт лужей дальше, пересекает дорогу, по которой как ни в чём не бывало проходит санкта. Под ботинками того чавкают густые алые лужи, но он не видит и не слышит их. Кровь лезет на стену кафе. Подбирается к ногам Клиффа, напрягшегося на мгновение. Это нереально. Это невозможно. Это просто эррари.       — Я бы убила тебя. Придушила собственными руками, передавила бы глотку, раздавила бы её каблуком. Я бы иссушила тебя до смерти. Съела бы, как вендиго. Ни косточки бы не оставила.       — Надеюсь, тебе будет вкусно.       — Слижу тебя как кошка сливки. Сарказы считают санкт деликатесом, ты помнишь? Ты будешь вкуснее любого лейтанийского блюда.       Ветер треплет воротник лёгкого пальто. Клифф улыбается, писк ложится глубоко в уши, пронимает острой болью череп. Он хочет схватиться за голову, но с трудом удерживает ладони: он в общественном месте, его неправильно поймут. Чашка дрожит. Кровь Лерайе ползёт по стене. Всё красное-красное, весь мир в алом, небо чёрное, а солнце белое, как… сливки.       — Синьор, хотите заказать что-то ещё?       Клифф моргает.       Небо голубое, солнце ясное. Место за столиком перед ним пустует. Дорожка чистая, в ушах нет нарастающего писка. Миленькая официантка, молодая санкта с лучистым взглядом, смотрит с доброй улыбкой. Клифф, отпивая кофе, медленно кивает и сжимает ручку чашки так сильно, как только может, чтобы унять дрожь. По поверхности кофе ползёт рябь.       — Какой лёгкий холодный десерт вы можете посоветовать?       — Тирамису, — слёту отвечает официантка. — Он не слишком сладок, к латте подойдёт отлично.       — Хорошо, давайте его.       Доктор оказывается прав: Клиффу стоит время от времени появляться в Латерано. Симптомы эррари укладываются, сознание становится вроде бы чище, но Лерайе — ярче. Однако Клифф не может задерживаться в Латерано. Колумбия тянет его за поводок, и он вынужден возвращаться из раза в раз к крылу Марка Макса.       Снова делать грязную работу. Снова совершать военные преступления. Снова слушать то, что передают секретари. И молчать. Молчать. Молчать. Никаких жалоб. Никаких трагедий.       Просто идти вперёд и ни за что не оборачиваться.       Телефон звонит, и Клифф, дёрнувшись, чуть ли не проливает кофе на брюки. Он тяжело выдыхает, ставит дрожащую кружку на стол и принимает звонок.       — Мистер Клифф, мы получили ещё один контракт в Сиесте.       Сиеста прячется под покровительство Колумбии, выжив после Глубокой тишины. Что-то возвращается на свои места. Это радует. Дереализация становится мягче. Туман всё ещё застилает глаза и притупляет чувства, но Клифф продолжает работать.       Нужно идти вперёд. Не оборачиваться.       — М-м… — тянет Клифф, тяжело вздыхая, и сжимает огрубевшими пальцами переносицу. — Да… Я в курсе. Назначьте его мисс Росс. Она вместе с мистером Бэйли занимается вопросами Сиесты.       — Дело в том, что… мисс Росс сегодня подаёт в отставку.       — Ваш тирамису, — не мешая разговору, шепчет официантка, ставя тарелочку с десертом, и Клифф с благодарностью кивает.       Джейн Росс, либери из административного отдела, покидает пост. Как не вовремя. Впрочем, ей давно пора. Её нашла ещё Бетти… Клифф поджимает губы.       Бетти подобрала действительно талантливых людей. Он боится потерять их, не доверяет новеньким и не даёт нормального шанса раскрыться. Куи’лакахкат за это его часто осуждала, а он никак не мог пересилить недоверие. Но времена идут, эпоха меняется, и Клиффу необходимо меняться вместе с ней и давать новеньким возможность проявить себя.       — Тогда передайте дело Бэйли. Он единственный остался в Сиесте?       — К сожалению, да.       — Повысьте уровень его полномочий, пусть найдёт себе заместителя. Я видел его успехи, у него неплохо получается. Сиеста не горящая точка, Бэйли справится.       — Да, хорошо.       — И заодно передайте мне досье мисс Росс. Оставьте его у меня на столе. Когда я вернусь из отпуска, мне нужно будет его закрыть.       Бэйли всего два года в «Blacksteel», но Сиесту ему, учитывая, как гладко там идут дела и какой порядок поддерживают наёмники, доверить можно. Куи’лакахкат всё же права: новеньких не стоит прятать в дальний ящик. Нужно дать им возможность расправить крылья. Ошибки совершают все, даже ветераны вроде Клиффа, и в этом нет ничего плохого. Главное — вовремя понять, что не так, чтобы не допустить подобного в дальнейшем.       Покидая кафе, Клифф переводит на счёт сумму за скромный обед и оставляет приличное количество чаевых для официантки, которая всё это время не сводила с него взгляда и застенчиво улыбалась.       Перед отъездом он навещает могилу Лерайе, касается надгробия, будто может коснуться самой Лерайе, скуривает пару сигарет в тяжёлой тишине, прощается с Жозефиной и Энрике и вспоминает, насколько же права была его наставница-санкта.       Ему нужно было беречь друзей до того, как он всех потерял. Ему нужно было беречь то, что он имеет, до того, как всё бездарно проебал. Ему нужно было ценить каждое мгновение, проведённое с Лерайе, и каждый день целовать ей ладони и говорить, как сильно он её любит и что она достойна лучшего.       А не стоять у её могилы и нести бессмысленные сожаления, которые уже никому не нужны.

/ / /

1083 год

Колумбия / Макс, Федеральный округ Колумбия

Белый дом

      Штурм лаборатории «Towerhill Biotech» идёт гладко. Клифф больше не подводит правительство Колумбии, «Blacksteel» работает слаженно, как лейтанийские часы. Но он совсем не ожидает, что это будет не спасение выживших учёных из-за обвалившихся этажей, как было заявлено изначально, а перестрелка с накаченными ориджиниумом мухами и огромные потери среди здоровых наёмников. Больше половины после инцидента в шахте Баррон оказались заражены орипатией.       Звучит как бред из научной фантастики. Мухи-мутанты. Эксперименты с помощью ориджиниума. Но Клифф уверен: копни чуть глубже, он найдёт и то, что новенькая «Rhine Lab», основанная не так давно, ставит эксперименты на живых, а «Maylander» её прикрывает. Правительственные организации на то и правительственные организации, что вымазаны в дерьме. «Blacksteel» в том числе.       — Я не требую большего, — грубо заявляет Клифф, сжимая в кулаке отчёты. Секретарь смотрит на него уставшими, заплывшими глазами, как рыба в аквариуме. Дверь по правую сторону от стойки, ведущая в офис президента, закрыта. — Мне нужен всего лишь ответ.       — Вы его получили. Отстранение министра обороны и резонанс в обществе вам недостаточен?       Эффект?       У десятка наёмников перечёркнута жизнь. Они лежат прикованными к койкам, потому что заражены орипатией и ждут поставок из министерства здравоохранения. Всё было бы лучше, если бы Клиффу сразу сказали, что правительство в очередной раз обосралось и «Towerhill Biotech» кишит мутировавшими насекомыми, вышедшими из-под контроля после экспериментов над созданием оружия.       Операция прошла гладко, лаборатория зачищена. Но жертв много.       А эффект…       — Давайте не будем забывать, как умело президент держит СМИ за шиворот, ладно? — цедит Клифф, уперевшись ладонями в стол. Секретарь не реагирует. С возрастом Клифф мертвеет, грубеет сильнее и начинает относиться к правилам общения с вышестоящими с толикой пренебрежения. За своих наёмников он готов сложить голову. — Как далеко разнеслись слухи о жутких экспериментах в «Towerhill Biotech»? Два дня новостные каналы потоптались на этой теме, а на третий об этом загадочным образом забыли. Одной части колумбийцев, загнанных в вашу дерьмовую политику с мобильными платформами и кредитами на всё подряд, плевать на лабораторию, где проводились эксперименты. Другой части хватило того, что министра обороны отстранили, взяв на его место мерзавца ничем не хуже. Это вы называете эффектом?       — Мистер Клифф, если вы хотите…       — Я хочу правосудия. Хотя бы раз за те десятилетия, которые я служу Колумбии. — Раздражение зудит в горле, Клифф чувствует: у него горят крылья и нимб. — Хотя бы один чёртов раз за всё то время, в течение которого я отмываю ваши грязные ладони и беру на себя ответственность за десятки военных преступлений.       Но правосудия он, конечно, не получит.       Он организовывает выплаты пострадавшим и их семьям. Клифф приносит сухие соболезнования и запирается в офисе, и даже Лерайе на этот раз не смеётся над его неудачей. Лерайе сетует, что «Blacksteel» — оружие Колумбии. И «Blacksteel» будет делать то, что ей прикажут.       У Клиффа кишка тонка вырваться на волю.       — Мистер Клифф, добрый вечер.       Клифф с раздражением, удавкой стянувшей горло, оборачивается, откладывает смятый отчёт на край стойки, и эмоции в голове моментально перещёлкивает. Раздражение прерывается. Клифф расслабляет кулак и приоткрывает губы, но ему ничего не удаётся ответить.       Он видит Марка Макса. Того самого странного, восседающего на плече молчаливого вице-президента либери, как его называют, — птицу, появляющуюся в телевизорах страны каждый Новый год и дающую обещания, что всё будет хорошо. Уже второй раз за жизнь видит, но постоянно его присутствие сопровождается каким-то ужасным предчувствием, глубоким и холодным, расстилающимся внутри.       — Мистер президент… — секретарь, сам этого не ожидания, приподнимается со стула как завороженный.       — Я разберусь. Можешь взять перерыв на полчаса.       — Но…       — И закрой офис, я больше никого не принимаю. У меня же больше никаких встреч, верно?       — Да. Я закрою офис, хорошо.       Секретарь в спешке уходит. Вице-президент выглядит как робот, большая жёрдочка, созданная исключительно для того, чтобы на его плече восседал настоящий президент. Куда-то вся спесь уходит, и Клифф тушуется, не решаясь даже сделать шаг, когда вице-президент отводит руку к открытым дверям и приглашает войти.       В офисе Марка Макса сплошной холодный полумрак. Единственные источники света — лампа на большом стеклянном столе и панорамные окна с видом на ночной город. Днём здесь, должно быть, ярко. Естественное освещение… Клиффу интерьер приходится по душе, в нём он чувствует обманчивую свободу. Возможно, собственный офис в «Blacksteel» стоит обустроить в таком же стиле.       — Мы давно не виделись.       — Да, мистер президент… — тихо проговаривает Клифф. Вице-президент садится за стол, Клифф — в удобное кресло напротив.       — Вы ужасно недовольны событиями в «Towerhill Biotech», я прав?       — К сожалению, — сдержанно — стараясь изо всех сил — соглашается Клифф. Вице-президент складывает ладони на столе, вперивает в него взгляд, из-за чего на коже выступают мурашки.       — Мне крайне жаль, что всё так вышло. Мы не думали, что проблема будет столь серьёзной.       — Лаборатория была забита игольчатыми мухами. Меня там не было, но я видел записи с камер и слышал вопли. Из учёных выжило всего трое. Стольких моим людям удалось вывести, прежде чем появились агенты «Maylander». А мои наёмники… целый десяток заработал орипатию.       — Мы покроем все расходы на лечение и дополнительные социальные выплаты, — подаёт голос вице-президент, и Клифф ядовито ухмыляется, тяжело выдыхая.       — Позвольте, мистер президент… «Blacksteel» вам важна?       — Разумеется, — удивлённо отвечает Марк Макс. — Разумеется, Клип. Или Руперт?       — Лучше Клифф.       Его позывной — лишь обёртка, прикрытие на случай участия в спецоперациях, взятое в честь оружейного быстрозаряда. Война окружает Клиффа, она даже часть его имени.       Фамилия — единственное, что осталось от его прошлого.       А имя уже сгнило. И оно явно не для президента.       — Хорошо, Клифф. Да, «Blacksteel» важен стране. Важен лично мне.       — Я заметил. Последние десять лет большая часть наёмников не покидает Боливар.       — Боливар — наша первоочерёдная цель. Вы моё драгоценное оружие, которое я берегу и уважаю.       — Тогда почему…       Клифф помнит, как кричали наёмники по рации. Какая паника стояла, когда мухи пронзали их и заражали орипатией, а они ничего и сделать не успевали. Какой хаос возник, когда они обнаружили окровавленные палаты, комнаты, в которых эксперименты ставились как над животными, так и над терранцами. Иссохшие тела и трупы, прикованные к койкам. Матрасы уже почерневшие. Тощие пленники в кандалах на руках и ногах. «Towerhill Biotech» разрабатывал оружие на основе ориджиниума, и только Закону известно, что учёные делали там на самом деле.       — Почему вы отправляете моих людей на смерть? Каждый раз, будь это Боливар, очередная секретная правительственная лаборатория по изучению этого проклятого ориджиниума, ещё какая-то территория… Мои люди не пушечное мясо. Я стараюсь изо всех сил выбирать те контракты, с которыми они справятся и не будут умирать десятками. Я берегу каждого наёмника.       — Вы оружие, Клифф. «Blacksteel» — правительственное оружие. Ваши попытки беречь наёмников в корне разнятся с самой концепцией вашей организации. Вы, как ветеран войны за независимость, должны понимать…       — Как ветеран войны за независимость, — голос леденеет, Клифф сжимает подлокотники, — я понимаю, насколько ценны жизни. Прошу вас, мистер президент, не касаться этой темы, потому что вы не были на фронте. Вы не теряли тех, кого любили. Вы не выбирали из двух зол меньшее и вряд ли представляете, как на самом деле выглядит война.       От этой резкости вице-президент напрягается и мрачно смотрит на Клиффа. Да, он не должен был этого говорить. Но он терпеть не может, когда его тыкают носом в колумбийскую войну. Поэтому и только поэтому Клифф осторожничает и старается всегда выбирать оптимальные контракты. Поэтому он терпеть не может отправлять своих наёмников на верную смерть.       — Приношу извинения, Клифф, — после недолгого молчания говорит Марк Макс. — Мне не стоило указывать на это.       Кто-то бы отдал всю жизнь, чтобы президент Колумбии извинился перед ним, а Клиффу тошно. Он стискивает челюсти и заставляет себя расслабиться, но получается с трудом. Клифф уверен, что его выдают горящие крылья и нимб, потому что в настороженных глазах вице-президента заметны блики.       — Но вы должны понимать, что такое наёмническая организация. Хотите вы того или нет… ваши люди будут умирать. Единицами, десятками, сотнями. Вы будете жертвовать ими, а сами наёмники прекрасно понимают, куда пришли: выполнять задания повышенной сложности и получать за это деньги. Это бизнес, Клифф. Помнится, вы когда-то заявляли, что «Blacksteel» для вас скорее бизнес, нежели что-то большее.       Она уже его часть. «Blacksteel» вросла в него так глубоко, что вырвать её не представляется возможным. Бизнес ли она для Клиффа? Или родное детище?       — Эти задания — символ моего доверия к вам. В Колумбии нет и не будет, я в этом уверен, ни одной организации того же уровня, как ваша. Вы мне очень важны, Клифф. То, что вы не были в курсе об экспериментах в «Towerhill Biotech», — вина министерства обороны, и мы с этим продолжим разбираться. Я не хочу, чтобы вы видели во мне деспота, поэтому, помимо всего, что я вам пообещал — это выплаты, достойное медицинское обслуживание и прочее, — я бы хотел узнать… Может, есть что-то, что бы вы хотели лично для себя?       Клифф поднимает настороженный взгляд и хмурится. Вице-президент глубоко вздыхает и прижимает ладонь ко лбу, Марк Макс тихо смеётся.       — Ох, это очень странно прозвучало… Вы, фактически, похоронили на днях десять наёмников, а я спрашиваю, могу ли исполнить ваше желание. Боюсь, как бы вы ни сказали, что хотите меня убить.       — Это же… нет, отнюдь, — тихо отвечает Клифф вразрез со своими мыслями, от такого ловкого попадания ощутив, как перехватывает дыхание.       — Я понимаю вашу злобу, Клифф. Будь я на вашем месте, тоже желал бы себя убить, но если серьёзно, отбросив эмоции, быть может, есть что-то, чего бы вы желали, но не имеете возможность воплотить?       Марк Макс профессионально прогнозировал ход колумбийского сражения. Благодаря ему пёстрое сборище освободителей Колумбии объединилось в цельную армию и отбросило Тибальта. Марк Макс умеет смотреть в будущее и, возможно, читать мысли. Кто он на самом деле? Либери или что-то большее?       — Эй, Руперт… А можно ли гордиться победой или всё случившееся в годы революции — очередная шахматная партия, где солдаты — фигуры, которыми управляли Марк Макс и Тибальт, и нет никакой гордости за победу, потому что она не ваша? Не вы победили, а Марк Макс, смотрящий в будущее.       Клифф морщится.       Технологии, технологии… сплошные технологии. Колумбия бы не победила, если бы не Марк Макс. Их победа… ложная.       — Я бы хотел независимости. Я бы хотел сделать из «Blacksteel» предприятие наподобие «Raythean Industries», сотрудничающее не с одной Колумбией, а и с другими государствами или конторами.       — О, — моргает Марк Макс, подняв птичью голову, — хотите стать частной организацией?       — Частной?..       — Да. Если вы получите, скажем, торговую марку, как это случилось с «Raythean Industries», вы больше не будете привязаны только к Колумбии. Конечно, это повлечёт новую ответственность и осторожность, но…       — Да. Я хотел бы сделать «Blacksteel» частной организацией.       — Частной компанией.       — Частной военной компанией, — находит правильное слово Клифф.       — Отлично! — Марк Макс ободряется и пушит перья, довольно щурясь. — Я вас услышал, Клифф. Сейчас восемьдесят третий год… Я дам ещё три года, чтобы вы оформили «Blacksteel» как частную военную компанию и нашли способ перемещаться между государствами, подготовлю сообщение и нужную документацию. Пришлите ко мне ассистента через неделю, чтобы я мог решить все эти надоедливые бумажные вопросы.       Как это оказалось просто. Клифф даже не понял, что сказал и что только что произошло. Он что, обрёл независимость?       — Конечно, я буду требовать от вас прежнего участия в конфликте Боливара и ответ на мои запросы. Но вы теперь сможете свободно сотрудничать с другими государствами.       — Мне понадобится мобильная платформа.       — Я сообщу об этом «Raythean Industries», — отвечает вице-президент и пододвигает к себе листок. — Они помогут вам найти подходящую.       — От меня больше ничего не требуется?       — Ничего, Клифф. Считайте это моими извинениями за инцидент в лаборатории. Не забывайте о том, что это не всё, министерство обороны понесёт ответственность за случившееся, да и ваших больных наёмников я не оставлю без внимания.       Возможно, правительство Колумбии не так ужасно, как думал Клифф. Недоверчивость зудит внутри, но тепло надежды перебивает его и заглушает подозрительность, делая её мягче, как свет настольной лампы. Это правда? Это не сон? Клифф… добьётся независимости? Не полной, не совершенной, но хоть какой-то независимости?       Он больше не будет отправлять своих наёмников на смерть? Он сможет покинуть границы Колумбии на настоящей мобильной платформе — на своей мобильной платформе, — сможет сотрудничать с Урсусом? И даже с Казделем? Он… сможет…       Отправиться в мир. Расширить влияние. Раскрыть крылья, расправить плечи и выпрямиться в полный рост. Ещё десять-двадцать лет — и «Blacksteel» охватит весь мир.       — Со свободой приходит ответственность. Помните об этом, Клифф, — тихо добавляет вице-президент, и Клифф, поднимаясь со стула, понимающе кивает.       — Мистер президент сам сказал, что я ветеран войны за независимость Колумбии. Я понимаю уровень, на который собираюсь забраться.       — Не упадите слишком быстро, Клифф. Мы полагаемся на вас.       Его оживление приходится Марку Максу и вице-президенту по душе. Последний улыбается, хотя его взгляд обретает сожаление, а Марк Макс по-птичьи курлычет, наблюдая за новым указом, который подписывает его послушная жёрдочка.       — Смотри, какой план-капкан, дорогой: собираешь силу и власть, делаешь «Blacksteel» больше и шире, а затем… уничтожаешь Колумбию. С её птичьим президентом. С «Rhine Lab» и «Maylander». Всех под нож твоей прекрасной «Blacksteel».       И Клифф с идеей Лерайе совершенно согласен. Это замечательный план, и Марк Макс, лишь на время утоливший его боль, о многом не подозревает. Например, о том, что Клифф, переживший столько лет, так просто случившееся не забудет, ведь он отлично, в общем-то, понимает, как работает современная политика.       Солдаты далеко не тупые. Солдаты куда умнее политиков, развязывающих войны.

/ / /

3 мая, 1086 год / 9 AM

форт Баррон, Колумбия

      Если Клифф связывает Глубокую тишину с началом беспросветного кошмара и сплошных потерь, то сотрудничество с «Raythean Industries» и появление мобильной платформы «Blacksteel» — знамением светлого будущего. Блёклой надеждой, что всё-таки что-то в его жизни изменится, хотя ничего особо не изменится и Клифф останется почти ни с чем.       Рэймонд, представитель «Raythean Industries», и сам Берни помогают безвозмездно. Рэймонд руководит операцией по вывозу платформы из шахты Баррон, а сам Берни занимается более сложной вещью: осторожным выводом бесхозного военного корабля из Боливара. Идея, сначала казавшаяся Клиффу безумной, меньше чем за полгода обрастает серьёзностью. «Blacksteel» переезжает на настоящую мобильную платформу, здания перестраиваются, склады перестраиваются. Сначала пустая, ничем не примечательная черная платформа, огромная, размером с целый город, а через год — перемещающаяся военная база из стали и с новейшим оборудованием.       Ещё через год — расширение сферы деятельности. Новые контракты со странами за границей.       Клифф смотрит на свою мобильную платформу с болезненной улыбкой. Чёрная сталь пожирает майское солнце.       — Очень здорово вышло, я считаю, — слабым голосом замечает Берни. Клифф кивает.       — Я вообще удивлен, почему вы, мистер Клифф, только сейчас решили организовать мобильную платформу. Оуэн, отец Берни, как только, так сразу переместил основной офис «Raythean» на платформу, — недоумевает Рэймонд. Берни смеётся:       — Это потому что Клифф выиграл спор…       — Что за спор?       — В самом начале нашего знакомства мы с Берни поспорили, — говорит Клифф, с трудом переведя взгляд от великолепной «Blacksteel» на Рэймонда, — на штаб-квартиру в Максе. Я победил, поэтому долгое время дислоцировался в столице.       — А мне пришлось корячиться и думать над платформой с отцом и его другом, — замечает Берни и кладет ладонь на плечо Клиффа, ободряюще сжимая. — Ты молодец, Руперт… Не ожидал, что ты всё-таки получишь долю независимости.       Клифф не мальчишка. Он уже не мечтательный ребенок, которого достаточно пожалеть и погладить по макушке после ряда сокрушительных поражений. Клифф не молодеет, разум каменеет, мысли грубеют. Мир становится более пресным и мрачным, и он с трудом замечает проплешины тёплого счастья. Бочка дёгтя и крошечная ложка мёда.       «Колумбийская мечта» — это сказка для наивных путешественников, видящих Колумбию демократическим раем. С одной стороны омерзительный «Rhine Lab», с другой — скотский «Maylander». Никакой свободы у Клиффа нет и не будет с тех самых пор, как он ступил на эту землю будучи молодым солдатом, Рупертом, попавшим под наставничество Лерайе.       Всё в этой стране схвачено и предрешено, в том числе судьба Клиффа и враньё Марка Макса о том, что он получит свою «свободу».       Но до тех пор…       Клифф продолжит идти дальше. Продолжит работать и верить, хранить в груди неугасаемую надежду, потому что это проклятие не только сарказов. Не так уж и сильно санкты от них отличаются.