ДВОЕ

В моей голове зародился «гениальный» план, который требовал безотлагательного исполнения. На следующий день я в приподнятом настроении готовился к походу в кино. Я выбирал себе одежду, в которой пойду на «свидание». Передо мной на кровати лежали три рубашки и три футболки. Мне предстояло выбрать, в которой из них я буду выглядеть наиболее привлекательно. Что, с точки зрения влюбленной в меня девушки, окончательно сразит ее? Я стоял перед зеркалом в черных укороченный джинсах, то и дело, прикладывая сначала одну вещь, потом другую. Вдруг я почувствовал на себе взгляд. Дверь в мою комнату была открыта нараспашку, так, чтобы малейшее дуновение ветерка проникало в душное помещение. Моя мама с корзиной для белья, стояла в коридоре и, не отрываясь, смотрела на меня. – Мне кажется, – начала она, – темно-синяя рубашка, та, что с коротким рукавом, тебе больше идет. Это была одна из моих любимых рубашек. Ткань наощупь была такая мягкая и легкая. А когда я надевал ее, она обволакивала тело приятным холодком. – Рубашку? – переспросил я. – Да. Только расстегни верхние пуговицы. И заправь в джинсы. Я беспрекословно выполнил все то, что мне советовала женщина с безупречным вкусом. – Ну что ж ты, – с легкой усмешкой сказала она. Мама подошла ко мне и немного достала рубашку из штанов так, чтобы она сидела на мне более свободно. – Вот теперь, класс. – А цепочку надо? – неуверенно спросил я. – Покажи, что у тебя есть. Я достал из комода мои аксессуары и высыпал все на кровать. Бесчисленное множество серебряных цепочек, колец и браслетов были выставлены на показ на сером постельном белье. Мы присели рядом с этой кучей и начали выбирать. – Зачем тебе так много всего? Даже у меня столько нет. Мама с неподдельным интересом разглядывала каждую вещицу. – Не знаю. Просто нравится, – ответил я. На самом деле мне доставляло какое-то неописуемое удовольствие носить на себе украшения. Благодаря им во мне появлялась уверенность и сила. Все это серебро служило мне броней. – Давай вот эту, – она протянула мне самую простую цепочку с небольшим медальоном, – но тебе придется расстегнуть еще одну пуговицу на рубашке. – О, это уже слишком, – я рассмеялся и откинулся на подушку. – К кому ты так собираешься? – Я с Мартой в кино иду. – С Мартой? – мама удивленно подняла правую бровь. – А что? – Да так. Слишком сильно стараешься, – она улыбнулась. – Не лежи так, одежда сомнется. Мама начала упорно тянуть меня за руку, а мне так хотелось полежать вот так, беззаботно. – Ладно, ладно. – Тебя во сколько ждать? Я еле улыбнулся и с неподдельным волнением начал хрустеть пальцами. Мне хотелось провести весь день с моей подругой. Воплотить свой план в жизнь и успокоится. – Не знаю. Фильм закончиться где-то в десять. А после, может, где-нибудь посидим. – Ладно. Ты только напиши мне, как будешь идти. – Хорошо. Мама потрепала меня по колену и ушла, оставив меня одного в размышлениях о предстоящей встрече. Я был взволнован, начал думать о том, что я ей скажу, как буду себя вести. И чем дольше я погружался в планирование своих действий, тем тяжелее мне было найти самообладание. Я сотни раз притворялся ее парнем, что можно было бы привыкнуть к такому положению дел. Мы ходили в кино, часами прогуливались по нашему любимому парку, разговаривали на самые откровенные темы. Я ее обнимал и целовал, но при этом не испытывая к ней никаких романтических чувств. Никакой эмоциональной привязанности не было, ни у нее, ни у меня. А теперь мне нужно окончательно соединить себя и Марту. Это была простая задача, не требующая практически никаких усилий с моей стороны. Всего лишь нужно увести наши разговоры в романтическое русло, приласкать свою подругу, пообнимать и пару раз страстно поцеловать. Всего-то. Но от мысли, что я использую ее, мне становилось мерзко. Мое тело всеми силами сопротивлялось моим идеям. Меня начало мутить. Моя честность и доброта говорили мне, что поступать так подло нельзя, что я потеряю близкого человека, что я разобью ей сердце. А я убеждал себя, что смогу ее полюбить, ведь мы так давно знаем друг друга, между нами много общего и, в конце концов, она мне нравиться. Она мне нравиться. «Она мне нравится». У меня проносилась только одна эта мысль, когда я ждал свою подругу около кинотеатра. Так сильно, как тогда, я не нервничал никогда. Во мне бушевала безумная буря. А я все повторял: «она мне нравится». Я переминался с ноги на ногу и без остановки поглядывал на часы. Время тянулось, а ее все не было. Но все мои сомнения и нерешительность улетучились, как только из-за угла показалась знакомая фигурка. На ней было короткое черное платье на тоненьких еле заметных бретельках. Ее кожа сияла в ярком вечернем солнце. А черные блестящие волосы спускались легкими волнами по ее спине. Моя подруга была очаровательна. Она шла и светилась от счастья. Увидев меня, Марта широко улыбнулась. В ответ на ее безмолвное приветствие, на моем лице невольно появилась улыбка. Она так обрадовалась, что начала бежать ко мне чуть ли не вприпрыжку. – Привет! – воскликнула Марта. Моя подруга вскочила на цыпочки и крепко обняла меня. Я почувствовал запах ее волос, такой нежный и соблазнительный. Во мне снова поднялось вчерашнее возбуждение. Мне не хотелось ее отпускать и, поэтому я прижал подругу еще ближе так, что наши тела почти слились в одно. – Привет, – я прошептал это как можно нежнее. Да, она мне определенно нравилась. На протяжении всего фильма Марта прижималась ко мне, сжимала мое колено и прикрывала свое личико руками в ожидании особенно страшных сцен. А мне, в свою очередь, не было никакого дела на то, что происходило на экране. Передо мной была лишь она, подруга, которую я должен полюбить. Она чертовски привлекательная, нежная, милая и очень добрая. При всех ее достоинствах, у нее был один большой минус. Она была мне другом. Как бы она мне не нравилась, как бы сильно не будоражила меня, я понимал, что могу разбить ей сердце. Ее рука скользнула по моему колену, ближе к паху. От ее неосторожного движения, по мне пробежала сильнейшая дрожь. Мое тело машинально выпрямилось и отстранилось от угрозы. Но взглянув на подругу, я понял, что случайностью это движение назвать нельзя. Марта, не обращая никакого внимания на мои телодвижения, продолжала поглаживать меня. Ее прикосновения становились все настойчивее и смелее. Неожиданно для себя я допустил, чтобы она положила свою маленькую ладонь прямо мне между ног. Она продолжала плавные движения, до тех пор пока не почувствовала твердый бугорок под рукой. Я наклонился к ней и спросил: – Зачем ты это делаешь? В ответ, она лишь пожала плечами и уставилась на экран. Оставшиеся тридцать минут фильма я думал о том, чтобы моя эрекция поскорее прошла. Я старался больше не смотреть на Марту. В тот момент, от одного только взгляда на нее я мог кончить. Я приложил максимум усилий, чтобы не думать ни о чем, кроме кровавых сцен на экране. Погрузившись, наконец, в этот фильм я почувствовал, как мое хозяйство успокоилось. – Зачем ты это сделала? – повторил я, выходя из кинотеатра. – Не знаю, – она резко развернулась и начала уходить. – Подожди! – Я не знаю! – Я тебе нравлюсь? – шепотом спросил я. Вступив на эту зыбкую почву, у меня больше не осталось путей отступления. Этим острым вопросом я загнал ее в угол. – Да! – воскликнула она. Она опустила глаза и начала нервно выкручивать себе пальцы. – Прекрати, все нормально, – я взял ее руки и увел подальше от людей. – Ничего не нормально. Я не должна была… – Послушай, ничего такого не произошло. Поняла? «Вот он! Момент, который может решить все. Скажи ей, что она тебе тоже нравиться. Скажи ей. Скажи!» Я заключил ее в объятия, но мой язык не слушался меня. Слова застряли где-то на полпути. Я не хотел говорить ей этих слов, ведь от них зависело мое будущее с ней. Стоит ли это признание того, что я потеряю верного друга? Или я уже его потерял? Ведь ее чувства так сильны, что они могут разрушить все. Перед глазами промелькнули разные сценарии дальнейшего развития событий. Первое, что приходило на ум это то, что я оставлю все как есть. Но тогда, она отдалиться от меня. Вероятность такого исхода была крайне велика. Вынести свои чувства в одиночку будет трудно. Но это будет намного проще, чем притворяться друзьями. Второй вариант событий, это если я скажу слова, которые она так страстно желает от меня услышать. Мы превратимся в пару и, может быть, станем еще ближе. Разумом я понимал, что минимальный вред, принесет именно второй вариант, но я не мог выдавить и слова. Да, меня к ней безумно тянуло, я хотел ее. «А вдруг это желание испортит нашу многолетнюю дружбу? Почему я не могу сказать, что она мне нравится? Ведь это правда». Я стоял в раздумьях, пока ее тоненькие ручки обвивали мое тело. И я решил, раз мне так трудно сказать эти слова, то стоит просто поцеловать ее. Наши губы сомкнулись, и я почувствовал, как Марту обдало жаром. Она трепетала в моих руках, как птичка. Я приоткрыл рот, чтобы сделать наш поцелуй глубже. Она ответила мне, легонько прикоснувшись языком к моему небу. Для меня больше не существовало ни этого кинотеатра, ни людей вокруг. Мой мир сузился до маленьких пухлых губок прекрасной девушки. В этот самый миг, я понял, что мое решение было самым верным. – Это можно считать, что я тебе тоже нравлюсь? – спросила Марта, оторвавшись от меня. Я лишь кивнул и обнял ее за плечи. Мы провели в молчании весь путь до ее дома. Нам обоим нужно было переварить все то, что произошло этим вечером. Наступила неловкая пауза, которая неизбежно повторяется, когда доходишь до финальной точки и тебе нужно прощаться. Мы переминались с ноги на ногу, не решаясь сказать «пока». Наши руки то соприкасались, то нелепо повисали в воздухе. Эти неуклюжие попытки расстаться, меня позабавили. Казалось, что та смелось, которая была присуща нашей дружбе, улетучилась, и от нее не осталось и следа. Но я решительным поцелуем расставил все точки над i. Моя подруга робко улыбнулась и легкой походкой пошла в дом. Она пару раз обернулась и помахала мне на прощанье рукой. А я стоял и провожал ее взглядом, пока та не скрылась за дверью. Как только я пустился прочь, мне на телефон пришло сообщение: «Я очень, очень рада». В ответ моментально полетело мое: «И я тоже». А был ли я рад на самом деле? Чем дальше я отдалялся от ее дома, тем сильнее я сомневался. Что мне мешало наслаждаться процессом? Ведь она чертовски привлекательна. Попадись такая девушка нормальному парню, он был бы самым счастливым человеком в этом городе. Они бы провели замечательный, просто незабываемый последний школьный год вместе. А там глядишь, и поступили бы в один университет. Зная характер Марты, я был уверен, что с ней можно было построить здоровые долгосрочные отношения. Но чего же мне не хватало? Почему мне казалось, что я ее испорчу? Сердце щемило от тоски по чему-то недосягаемому, по чему-то странному и необъяснимому. В таком затуманенном сознании, отрешенном от всего мира, я и не заметил, как приблизился к дому Хантера. В окнах на первом этаже горел свет. Белые шторы были плотно занавешены, но сквозь них можно было с легкостью разглядеть мелькающие силуэты домочадцев. Не знаю почему, но мне нестерпимо захотелось подсмотреть за их жизнью. Как они общаются между собой, о чем переживают, что едят и, что смотрят по телевизору. Я стоял как завороженный в нескольких метрах от их окон. Ничего толком не видя, я дорисовывал их в своем воображении. Вот, мать Хантера поднесла какое-то блюдо к столу. Раздала его всем, начиная с главы семейства. Последним свою порцию получил мой друг. Они что-то очень бурно обсуждали. Я это понял по резким жестикуляциям отца. Это продолжалось пару минут, пока он не вскочил из-за стола и не повис над своим сыном. Во мне поднялась невероятная тревога и испуг. Я понимал, что наблюдаю картину, которую не должен видеть. Это было настолько интимно и сокровенно, что мне стало стыдно. Мне было не по себе от того, что я стал невольным свидетелем скандала. Внутри меня все заледенело, кровь отошла от моего лица. Мне хотелось бежать как можно дальше. В свой дом, который всегда был наполнен добротой и заботой. Моя мама никогда не позволяла себе на меня кричать. Все проблемы решались в мире и спокойствии. До меня начали доноситься крики. Старый военный орал на своего сына так, что все соседи в округе могли слышать рев этого быка. Я не отрывал глаз от силуэтов за этой чертовой шторой. Они перемещались быстро и хаотично. Все выходило из-под контроля. Послышался голос Хантера. Разобрать из-за чего они так яростно ругались, я не мог. Но все обострялось с каждой минутой, нет секундой. Силуэты отца и сына резко меняли позиции. Казалось, что между ними был стол, который служил преградой. Этот спасительный кусок дерева, отделял моего друга от рукоприкладства. Но спасения так и не произошло. Военный замахнулся своей гигантской рукой и ударил сына. А затем наступила тишина. Я увидел, как распахнулась входная дверь. На улицу выскочил Хантер, а за его спиной послышался злобный рык отца. Я стоял в полной растерянности. Мне было очень страшно и неловко подходить к своему другу. Ведь он прежде никогда не рассказывал мне о том, что твориться у него дома. Я знал лишь то, что его отец конченая мразь. Но, чтобы он его бил… Пока я мялся в нерешительности, Хантер скрылся за поворотом. Моя тревога за лучшего друга пересилила всю неловкость от увиденного. Я метнулся вслед за ним, но он бесследно исчез в наступивших сумерках. Вглядываясь в каждого прохожего, я бродил по округе еще несколько минут. После тщетных попыток найти его я, наконец, додумался позвонить ему. Но в трубке слышались только длинные гудки. Тогда я отправил Хантеру короткое сообщение, чтобы тот перезвонил мне, как только сможет. А мне больше ничего не оставалось, как отправиться домой и ждать вестей. – Мам, я уже дома! – я всеми силами старался перекричать телевизор. – А! Так быстро? – она удивленно посмотрела на меня из-за плеча. – Если хочешь кушать, то ужин в холодильнике. Там жаренные отбивные и овощи. – Не, не хочу. Я уселся рядом с ней и запрокинул голову на спинку дивана. – Мам. – Что? – она, не отрываясь, смотрела свою любимую передачу. – М-а-а-а-м, – протянул я. Эта женщина, с головой погруженная в происходящее на экране, в конце концов, соизволила взглянуть на меня. – Что-то случилось? – Нет. Просто… – Что просто? – ее голос стал встревоженным. – Ты не волнуйся, это касается не меня. – А кого? – Ты же знаешь, какой у Хантера дебильный отец? – говорю это, и понимаю, что рассказывать дальше не стоит. – Это все знают. А что с ним? – мама сделала звук телевизора тише. – О-о-о, с ним-то все в полном порядке, – усмехнулся я. – А с кем тогда? – Я… я не думаю, что нужно об этом говорить. – Нет, ну раз ты начал. – Я видел… – Видел что, Брэндон? – Короче, когда я возвращался домой, я нечаянно подглядел, как он и Хантер ругались. И потом… – Они ругались? – перебила меня мама. – Это меня нисколько не удивляет. Он тот еще старый козел. – Ну да, но они потом… – я запнулся. Мама прищурила глаза в ожидании продолжения. Но я струсил, пологая, что она может предпринять какие-нибудь действия, которые могут только навредить Хантеру. Слишком уж моя мать сердобольная женщина, которая не терпит никакого проявления насилия. Ее острое чувство справедливости не позволило бы оставить это безнаказанным. Поэтому я решил, что это остается на моей совести. Не ее это дело. – Так что же? – нетерпеливо проговорила она. – Да, ничего… просто уж слишком громко и бурно они выясняли отношения, – я пожал плечами и поспешил удалиться. – Стой, – мама схватила меня за руку. – Точно все в порядке? – Да-да, ты не волнуйся. – Ну, смотри у меня. Как только я ступил на лестницу, послышалось: – Слушай, а как вы с Мартой время провели? Все хорошо? – Да! Просто замечательно! – Класс! – и она снова прибавила громкость. – Угу, – пробубнил я себе под нос. Еще не хватало обсуждать и это. Слишком уж насыщенным был мой день. Я рухнул на свою постель в надежде расслабиться. Но бесчисленное количество мыслей без остановки бомбардировали мне голову. Два кардинально противоположных события заставляли меня переживать вдвойне. Пухлые губки Марты, исчезали при воспоминании о разбитом лице Хантера. Нежные прикосновения при оглушающем звуке кинотеатра, поцелуи и объятия исчезали, стоило мне хоть на секундочку вспомнить крики безумного военного. Невиданной силы возбуждение то час же сменялось неконтролируемой тревогой за лучшего друга, как только в мыслях возникали мелькающие тени на белых шторах. Из самой глубины моего сердца выплывали на поверхность тягостное чувство обиды и невыносимая вина. «Как бы я мог помочь? И что бы я сделал, будь у меня возможность изменить жизнь друга?» Мне казалось, что более безвыходной ситуации не найти. Родителей не выбирают. «Но как можно заставлять страдать своего собственного ребенка? Разве родители не для того, чтобы поддерживать своих детей? Ведь кто еще может предоставить тебе беззаветную заботу и любовь, если не они? Так почему нужно всеми силами уничтожать единственный в мире уголок, куда ты можешь обратиться в любой, самый трудный момент своей жизни? И как одиноко должен чувствовать себя ребенок от понимания того, что он нелюбим?» Я часто поглядывал на экран телефона в надежде увидеть сообщение. Хоть от кого-нибудь. Не важно, будь это Хантер с его успокаивающим: «У меня все нормально». Или это будет ласковое «Спокойной ночи» от Марты. Марта. Ее светлый образ, наконец, хоть ненадолго затмил переживания о Хантере. Прекрасная девушка, наверное, ждала весь вечер пожелания спокойной ночи. Но эти два коротких слова зависли в черновике. Я был не в силах ей написать. Что-то внутри меня, что я никак не мог отследить, сдерживало меня и заставляло сопротивляться. Я знал, что стоит ей написать и все начнет развиваться с безумной скоростью. «Но зачем тогда я все это начал? Поддался на ласки красивой девушки, а мог бы остудить ее пыл и забыть свою затею, как страшный сон». Мог бы, но не стал. Теперь не отмотаешь все назад. Да, это уже и невозможно. Все казалось одновременно таким простым и ужасно сложным. Я боялся отношений. Боялся перехода на новый уровень. Ведь там, неизведанная территория. Все эти бесконечные поцелуи, объятия, прижимания и ласки, ничто по сравнению с настоящими, серьезными отношениями. Готов ли я к ним? А самое главное, а надо ли мне все это? Эти вопросы повисли в воздухе без ответа. На них стоило отвечать до моих опрометчивых поступков. Послышался сигнал входящего сообщения. А затем еще один, и еще. Два моих самых близких человека, как сговорившись, написали мне. Один, сообщил, что все в полном порядке и, что завтра придет ко мне. А другая, с самой милой интонацией, пожелала мне доброй ночи.