Годзилла: Уход Королей

Красный исполин медленно продвигался на восток, окружённый огромной стаей меньших существ. Его потомство, не имея над собой контроля, вело себя несдержанно — ревело, выло и скрежетало на все лады от едва сдерживаемой злобы и обрушивало лучевые атаки на всё, что попадалось на пути. Самого гиганта их пыл только забавлял и радовал — чем яростнее они будут в бою, тем хуже придётся врагам. В преддверии битвы его всегда посещали мысли о смерти. Разумеется, не собственной, — он знал, что грядёт великое сражение, и не сомневался в своих силах. Сомнения — печать слабости, а он давно поборол её. Старый колосс будет нести смерть во имя своего рода. Рода, который сгинул в древнейшие времена, но вернётся однажды, в день прекрасного будущего. Его потомство тоже представляло собой своеобразных сородичей… но он думал о настоящих — не глупых бессловесных тварях. Возвращение таких, как он, окупит все его усилия. Каждый миллион лет, потраченный на мечты о грандиозном будущем и продумывание планов. Каждую каплю крови, пролитую во имя нового мира… Исполин раскрыл пасть и задумчиво втянул воздух, издавая при этом протяжный звук, которой любой из его врагов, окажись он поблизости, счёл бы самым ужасным звуком в мире — словно чудовищный вихрь накрыл целый город. Вдруг гиганта посетила дельная мысль. Вот оно. Единственная причина его неудач. Крови пролито недостаточно. Всегда было недостаточно. Скоро он покончит со всеми врагами разом, и когда они умрут, ничто не помешает ему обратить в пепел мир Титанов и подготовить плодотворную почву для взращивания собственного мира. Он будет там не Альфой и не Королём, но богом, властвующим над новой, совершенной формой жизни, порождённой им. Очень скоро он прервёт эпоху Титанов раз и навсегда и возродит род, некогда истреблённый ими. Конечно, будут и другие жертвы. Множество жертв. В новом мире не найдётся места ни для гордого и жалкого людского вида, ни для прочей слабой живности. Они не сгодятся даже в качестве пищи, ведь подобным ему такой пищи не требуется, — и лишним существам при очищении мира придётся сгинуть. Следом за Титанами. Он будет дробить их кости. Он будет терзать их плоть. Он будет жечь их тела. Он истребит их, чужаков, посягнувших на его Землю, истребивших его род, не позволивших появиться его миру, когда тот только зарождался вместе с сложными формами жизни. Но придёт его день, и последний Титан умрёт. Его смерть провозгласит восход новой эры. Эра Багрового Бога продлится с этого дня и до скончания времён. Не будет больше Альф, не будет бессмысленных междоусобиц и нелепых конфликтов из-за еды или территории — всеми будет властвовать он один, бог и прародитель. Его окружением станут сородичи, порождённые им, а уцелевшие в войне бесы займут место неразумной фауны, но не воинов — ведь в войске не будет нужды в мире, где не останется врагов. Во имя своей цели Суртр был готов ввергнуть мир в новый Рагнарёк — такой, в сравнении с которым Рагнарёк Мирового Змея покажется ничем не примечательной стычкой Титанов. Алый гигант шёл к этой цели на протяжении сотен миллионов лет, и он уничтожит всю старую жизнь, но достигнет её. Титаны окрестили его Врагом. Нелепость. Это Титаны — враги и вредители. А от вредителей следует избавляться. И лучшим средством избавления, известным Багровому Богу, был огонь. Значит, они все сгорят.

***

Воинство Годзиллы держало путь на восток. Титаны преследовали Врага. Их боевой дух не только не угас, но и многократно усилился за часы погони. Королю Монстров пока удавалось держать Титанов в узде — они были сосредоточены на продвижении вперёд и вперёд, по следу демона. Ими владел один порыв, и ненависть, которую испытывал Годзилла к Врагу Всего Живого, захватила всех до последнего из его рыцарей. На короткое время распри были забыты — они стали единой силой. Но на очередном этапе пути, когда войско Годзиллы уже пересекло мёртвую пустошь, в которую разорители превратили северный Китай, и приблизилось к землям, ещё не затронутым гневом адских стай, настроение Короля вдруг переменилось. Внимательному наблюдателю он мог бы показаться задумчивым и даже несколько подавленным, но ящер старался не показывать этого — иначе его смятение передалось бы всей стае. И всё же у Титана были веские поводы для опасений. Ещё четверть часа назад он предполагал, что погоня подходит к концу — Годзилла чувствовал близкое присутствие Врага, и, как ему казалось, Разрушитель вознамерился дать им бой со всеми своими легионами. Эти легионы так и остались на месте — в одном из крупных людских гнёзд, но самого Дьявола там больше не было. Он ушёл в последний момент. Пришлось приложить усилия, чтобы развеять мерзкую пелену сомнений. Если Враг боится честной борьбы и надеется оградиться от них войском — что ж, это ему не поможет. Титаны сокрушат бесов и явятся по его душу. И тогда на стороне Разрушителя не будет уже никого. Они разорвут его на куски.

***

К этому моменту армия демонов уже заняла Владивосток. В отличие от всех других городов, в которые вступали силы Алого Короля, этот был практически не тронут. Приказ, полученный бесами от их отца и властелина, был иным. Багровые чудовища расположились на пустых улицах и стали выжидать — разорители и ниспровергатели, осквернители и опустошители замерли без движения. Багровый Бог, конечно, знал о погоне, но не желал, чтобы даже часть плана его врагов осуществилась в соответствии с их ожиданиями. Он не доставит им такого удовольствия. Пусть его детища сперва измотают Титанов, а затем, если они начнут терпеть поражение, он покончит с теми, кто сумеет выдержать атаки бесов. Годзилла не успел дать команду к началу битвы. Его рыцари потеряли контроль над собой, едва завидев адское войско, — они ринулись на демонов единой волной, и рычание, топот, скрежет когтей и стук зубов слились в один звук, разносившийся на десятки километров. Теперь даже Альфа не смог бы остановить ярость Титанов — за время сбора и погони гнев пересёк все границы и теперь должен был обрушиться на бестий, порождённых Врагом, и стереть их с лица земли. Две армии столкнулись, и как внушительно ни выглядело воинство разъярённых мифических исполинов, куда страшнее был сам Годзилла. Сейчас он выглядел именно так, как описывали его род легенды народа Иви, — это был Дракон, Поглотивший Звезду. Он озарял всё вокруг лазурным сиянием, от которого бесы, оказывавшиеся на пути Короля, слепли и пытались расползтись в разные стороны, — но Титан обрушивал на них свою мощь, и раскалённые когти, внутри которых переливалась сила древнего источника, легко вскрывали броню демонов и обращали в прах их внутренности. Годзилла больше не думал о том, где сейчас находился Враг и как до него добраться, — он превратился в пылающего яростью берсерка, готового сокрушить всех, кто окажется у него на пути. Он прорывался вперёд и вперёд, прокладывая себе дорогу сквозь армию бесов. Ящер задействовал весь свой арсенал и, когда его атаковал очередной демон, впился клыками в шею осквернителя и отгрыз ему голову. Многие Титаны побрезговали бы вонзать зубы в плоть адских тварей, но только не их Король — он был готов истреблять Врагов всеми доступными способами. Альфа-ящер покончил с осквернителем, залив его останки голубым огнём, но не успел избрать новую цель — внезапно его окликнули. Сейчас он не обратил бы на голос обычного Титана никакого внимания, но к обеспокоенному, встревоженному писку Мотры поневоле был вынужден прислушаться. Дающей Жизнь был совершенно чужд боевой кураж, а потому она могла трезво оценить ситуацию на поле сражения. И Титанида понимала — если Король Монстров ничего не изменит, не выработает стратегию, битва обернётся ужасным поражением. Движимые гневом звери, может, и одолеют демонов, но рано или поздно в бой вступит сам Враг, и против него они окажутся бессильны. Годзилла должен был скоординировать усилия своих рыцарей, и Мотра собиралась помочь ему в этом. Если же он снова не прислушается к ней… здесь полягут все. Этого оказалось достаточно, чтобы неудержимый Дракон, десять секунд назад думавший только об одном — плоть кого из врагов он будет терзать и жечь следующим, остановился и оглядел поле битвы. По всему выходило, что его воинство одерживало верх. В мыслях Титанов не было ничего похожего на тактику, но в их действиях виднелось подобие осмысленности. Самые тяжеловесные и физически сильные из его рыцарей, такие как Мафусаил, Мокеле-Мбембе и Касаи Рекс использовали свою мощь, чтобы дробить броню демонов и втаптывать их тела в пыль. После этого адские твари, конечно, восстанавливались и атаковали снова, но некоторые просто не успевали собрать свои тела — на них удачно обрушивалось дыхание Родана, луч Барагона или электрические разряды Альвурма. Они гибли, и ряды армии Разрушителя постепенно редели. Но при малейшем изучении становились очевидны крупные изъяны в действиях Защитников. Прежде всего, они никоим образом не были согласованы друг с другом. Охваченные яростью Титаны действовали как разрозненные силы, и когда один из тяжеловесов давил своей массой очередного мелкого беса, он просто бросался к следующему, а его противник не получал никаких реальных повреждений, если только его не задевала случайная энергетическая атака. В другом бою великого гнева хватило бы, чтобы преодолеть любое сопротивление, проломить любую защиту, и Годзилла неизменно одержал бы верх. Но сейчас им противостояли не Титаны, а Враг с его чудовищной хитростью и изворотливостью. И если они хотят одолеть Алого Короля, им следует стать хитрыми… как сам дьявол. Годзилла перевёл взгляд с картины битвы на Мотру и заговорил. Теперь в звуках глухого рычания не было ни намёка на сильные эмоции. Ни следа прежней ярости. Ничто не напоминало о том, как он едва не уничтожил её в приступе безумия — и Мотру такой расклад устраивал. Любые распри между ними сейчас должны быть забыты. Иначе Врага не победить. Король Монстров изложил ей свою мысль. Если Титаны будут вынуждены полагаться на разумность вожаков, а не собственную буйную мощь, это их запутает. Годзилле с Мотрой придётся направлять каждое движение воинства, чтобы добиться настоящего единства и слаженности — иначе ничего не выйдет. Если они будут биться с умом и хоть один Титан не подчинится команде, даже просто не поняв её, это может привести к поражению и всеобщей гибели. И Годзилла, которому придётся драться в первых рядах, не сможет самостоятельно распределить их по полю битвы и отдавать приказы каждому. Поэтому Мотра должна сделать всё, чтобы передать им его команды. Для начали они разделят войско. На каждого Титана, способного жечь демонов огнём или силовым дыханием, придётся по паре тех, кто обладает грубой физической мощью. Мотре предстоит сформировать эти группы. Затем он будет приказывать каждой из них, и ей предстоит разносить эти послания. Мотра взмахнула крыльями. Задумка Альфа-Титана была неглупа, и она соглашалась следовать ей.

***

Гром грянул внезапно, и туманы разродились кошмарами. Гус быстро сообразил, с какой стороны идёт смерть. Поддавшись общему импульсу, арахнид бросился ей навстречу. Восемь глаз позволяли ему наблюдать за происходящими вокруг событиями с нескольких ракурсов. Вот Хорхой, свернувшись пружиной, облил толпу нападавших клеем, прежде чем ринуться на них, увлекая за собой десятки, когда земля обрушилась под ними. А с правого фланга Экимму совершил свой дерзкий налёт. Имея из оружия лишь щупальцы и зубы, он пустил в ход и то и другое. С хрустом раздробив несколько панцирей, вампир взмыл в небо, сжимая в многочисленных коротких лапах изломанные тела тварей. Древовидный Амхулук, с которым Гус имел несчастье столкнуться в неравном бою, врезался в кучу врагов, разбрасывая их в разные стороны. А впереди кишело море тварей, ощетинившихся клешнями и шипами. Гус прочувствовал их выстрелы на своей броне ещё до того, как влетел в багровую гущу. Ступить было нельзя, чтобы не пробить чью-то броню. Гус дико размахивал передними лапами, откидывая или протыкая атакующих. Более крупным разорителям достались укусы, наполнившие их тела разлагающим плоть ядом. Они за секунды раздулись от гноя, и бесы лопнули, как прорвавшиеся волдыри. Однако воинство не уменьшалось в размерах. Ещë один крупный демон пал. Его глаза вытекли из орбит, как извращённая насмешка над слезами их многочисленных жертв. Гус увидел это боковым зрением, а потом заметил, как по его лапам карабкаются маленькие копии бесов. Они использовали лучи, чтобы пробурить панцирь, и пока что безуспешно. Но они обладали безумным упорством. Картина стала походить на противостояние тарантула и бродячих муравьëв. Битву с очевидным исходом.

***

Титаны продолжали ожесточённо биться с бесами, не обращая никакого внимания на совещание своих владык. Но в один момент всех рыцарей Годзиллы посетило видение. Созданное, разумеется, Мотрой, оно заставило Титанов на несколько секунд отвлечься от сражения, но всё же промелькнуло в их разумах слишком быстро, чтобы враги успели воспользоваться внезапной дезориентацией всего войска. Титаны слышали протяжный тихий шелест, напоминающий дуновение ветра. Ветер, в котором звучал голос Дающей Жизнь, советовал им поумерить пыл. Каждый слышал одно — его сила и холодный ум необходимы для победы над Врагами, и ему придётся объединиться с другими рыцарями и действовать сообща. Иначе в этом бою не победить. Стремительное продвижение армии Годзиллы прекратилось. Не все были довольны посланием Мотры, но даже те, кто не желал внимать, остановились, пытаясь понять, как им быть дальше. На это она и рассчитывала. Титанида парила в поднебесье и смотрела на произведённый эффект. Одна задумка удалась, но теперь предстояло совершить сложнейшее. Объединить тех, кто ненавидел друг друга. Мотра надеялась лишь, что воля к жизни окажется сильнее этой ненависти. Резким писком она окликнула оказавшегося неподалёку летающего Титана и призвала следовать за ней. Это странное существо никогда прежде не попадалось ей на глаза, и она не понимала, что оно вообще из себя представляет, но сейчас Дающей Жизнь срочно требовалась помощь. Кто-то должен не подпускать к ней крылатых тварей, пока она будет порхать над городом, раздавая указания. Мордред с готовностью последовал за ней, и Мотра приступила к нелёгкому делу объединения. Не будь она Дающей Жизнь, ничего бы не удалось, — но чувство, которое любой Титан испытывал к ней, было столь сильным, что по её указу подданные Годзиллы безропотно вставали бок о бок со своими злейшими врагами. Она делила войско так, как придумал Альфа — большие, сильные и бронированные вместе с более мелкими, зато наделёнными тепловыми атаками. Не было времени распределять Титанов каким-то особенным образом, поэтому Мотра просто собирала вместе подходящих бойцов из тех, кто оказывался рядом. Сейчас им придётся помогать один другому, как бы они ни враждовали в обычное время. Подле самого Годзиллы оказался Мафусаил, старавшийся не отходить от Альфы далеко, как истинно преданный воин, и Ишара, вынужденная отступить после стычки сразу с несколькими крупными бесами, против которых оказались почти бесполезны её огромная сила и опасный яд. Два самых старых Титана мало что могли противопоставить ужасной мощи багровых демонов — наблюдая за молодняком, уничтожающим тварей огнём и лучом, они чувствовали смутную грусть. Природа не наделила их такими способностями, и в этом бою оба сочли себя бесполезными. Находясь во власти гнева, они всё равно атаковали бесов и бросались в гущу сражения, но не испытывали удовлетворения при виде дробящихся панцирей и рвущихся на лоскуты клешней — ведь те почти сразу же восстанавливались. Но когда рядом оказался сам Сияющий Годзилла, ситуация вдруг переменилась. Теперь они были не просто полезны — они были необходимы ему. Король нуждался в них. Оба понимали это и испытывали то же чувство, что и миллионы лет назад. Они гордились тем, что полезны, и тем, что сражаются за Короля и за жизнь на Земле. В пасти Годзиллы пылала сила, приумноженная силой разрушенного источника, и Титан извергал синий луч непрестанно, почти не тратя времени на накопление нового заряда. Бесы взяли ящера в кольцо, но не могли приблизиться к нему — на них тут же обрушивались удары клешней Ишары, подобных гигантским молотам, её острейшего жала и огромных лап Мафусаила. Двое Титанов рвали и дробили тела бесов, и Оживший Огонь поглощал демонов прежде, чем те успевали восстать. Их отряд был силён, его тактика — близка к идеальной, но число бесов снижалось слишком медленно. Никогда прежде не видел мир столь огромной и ужасной армии — после битвы с Сокрушителем в Нижнем Мире Алый Король стал более здраво оценивать опасность врагов. Мафусаил и Ишара били и крушили, но не могли сдержать натиск адских тварей. Их оттеснили в стороны, и бесы бросились на Короля. Его рыцари пытались пробиться к нему, прорываясь сквозь гущу тел более мелких демонов, но без лучевой мощи Годзиллы вновь ощутили бессилие. Им оставалось лишь наблюдать за тем, как Альфа-ящер бьётся с превосходящей силой. Атаковавшие его разорители собрались в четырёх стометровых осквернителей и впились в тело Титана с разных сторон. Сияющая чешуя Годзиллы была раскалена, и одно прикосновение к ней ранило демонов, но те готовы были навредить себе в попытке покончить с врагом. Все их усилия были тщетны — четырёх гигантских демонов оказалось мало, чтобы заставить дрогнуть такого, как он. Годзилла наносил удар за ударом с поражающей скоростью, и после каждой его атаки бесы слабели. Когти, превращённые в излучающие свет ножи, не только пробивали тела адских тварей, но и сжигали их внутренности, и Королю Монстров даже не приходилось использовать луч, чтобы уничтожать микроскопических чертей, из которых состояли тела его врагов. Не прошло и минуты, как с осквернителями было покончено. Годзилла выпрямился и стал озираться в поисках своих верных воинов, но им не удалось вновь объединиться с ним. Осквернители пали, но кольцо бесов не разомкнулось. К Годзилле приближался исполинский Опустошитель ростом не меньше ста пятидесяти метров. Один вид этой адской твари заставил бы дрогнуть и бежать в ужасе более слабого Титана. Но Король не испытал ничего похожего на ужас. Он чувствовал только уверенность. И азарт. Опустошитель сорвался с места и бросился к нему. Протаранив Титана, демон заставил его рухнуть на спину и обхватил всеми шестью лапами, не позволяя подняться. Затем он принялся наносить удары. Клешня Опустошителя опускалась на голову Годзиллы, как молот на наковальню, и Мафусаилу с Ишарой, которые, хоть и находились за пределами кольца бесов, могли видеть каждый момент этого сражения, казалось, что любой удар может вышибить дух из их Короля. Но они не теряли убеждённости — Годзилла восстанет. Ведь он всегда восставал. Но Король Монстров, придавленный тяжеловесным врагом, не двигался и не предпринимал попыток освободиться, а Опустошитель с мерзким шипением наносил удар за ударом. Так продолжалось недолго. После очередной атаки гиганта вспышка разлившейся лазури ослепила Титанов и бесов. Когда они наконец смогли раскрыть глаза, то узрели, что Годзилла вновь твёрдо стоит на ногах — враг не только не лишил его сознания, но и не причинил никаких серьёзных повреждений. Опустошителя нигде не было. Он сгорел в пламени ядерного импульса, вырвавшемся из тела его «жертвы». Бесы, не впечатлённые быстрой гибелью крупнейшего из них, снова и снова атаковали Короля, но теперь тот отражал их атаки играючи, будто и не пуская в ход всю свою силу. Впрочем, с этого момента ситуация переменилась. Уже Годзилла определял ход противостояния, а демоны лишь пытались остановить его натиск. Сорвавшись с места, он пушечным ядром влетел в их ряды и легко разорвал кольцо. Опустившись на четыре ноги, Титан сияющей синей кометой летел сквозь алую пелену тел чудовищ. Он не видел тех, кого бил — слишком много их было, и вслепую наносил удары когтями и хвостом, с каждой секундой сокращая дистанцию между собой и Титанами. В конце концов даже бесы, эмоции которых были ограничены только постоянной злобой, дрогнули и стали расступаться перед ним, открывая дорогу Ожившему Огню. Он беспрепятственно прорвался сквозь ужасную орду к Мафусаиле и Ишаре. Отряд воссоединился, но бесы больше не стремились атаковать их. Они расползались и разлетались в разные стороны, едва завидев обращённый на них взор гиганта, объятого пламенем.

***

Левиафан был одним из выживших в Войне Гидры. В сражениях армий чудовищ это давало определённые преимущества, которых не было у сопровождавших его Тиамат и Нгума-Монене. Охватившую его ярость Левиафан направил против отпрысков Разрушителя, сжигая наступающих огненными залпами. Видя, как они обращаются в пепел, змей не мог не испытывать удовольствие. Некоторые пробежали мимо него, пытаясь взять морского дракона в окружение, но тут же наткнулись на вторую линию обороны — красного ящера и светящуюся рыбу. Воодушевлённый результатами, Левиафан пошёл в наступление, выбравшись на берег. Едва Царь Океанов оказался на твёрдой земле, как Мотра, взявшись невесть откуда, передала ему команду Короля. С этого момента он должен биться против бесов, объединив усилия с теми воинами, что сейчас сражались возле него. Одним из этих двоих оказался Касаи Рекс, яростно уничтожавший врагов одного за другим, — но до тех пор, пока у него не было подспорья в виде огневой мощи Левиафана, от таких атак не было толку. Другим воином была Сехмет. Оспорить приказание не было никакой возможности — когда Левиафан осмотрелся и понял, помощи кому от него требовали, Мотра уже исчезла в небесах, осыпав его малиновой пыльцой. На Касаи Рекса Левиафан едва обратил внимание. Но приказ помогать Сехмет, полученный даже не от Годзиллы, а от его... его… прикормленной слуги?! Из ноздрей морского змея повалил пар. Левиафан пополз через рассечённые его когтями, но срастающиеся тела демонов. Излив ярость на первую волну врагов, теперь он пользовался огненным дыханием расчётливее. Титан открывал пасть, чтобы выпустить короткий, но мощный залп пламени. Его было достаточно, чтобы сбить с ног беса или выжечь глаза кому-то покрупнее. Когда Левиафан доберётся до Сехмет, Годзилла и его прихлебатели пожалеют, что вообще обратились к змею за помощью.

***

Царь Океанов был не единственным из войска Годзиллы, кто застал давнюю войну с трёхглавым тираном. У Небес был свой властелин. Под облаками парил Огненный Демон. Он то и дело стремительно пикировал за новыми жертвами и направлял тепловое дыхание в очередное скопление демонов, а затем уносился ввысь, недосягаемый для атак разорителей. Свои налёты он совершал с невероятной скоростью, но действовал беспорядочно, не целясь в конкретных вражеских воинов, а только стараясь уничтожить как можно больше противников за раз. Появление Мотры заставило его поумерить пыл. Дающая Жизнь видела всё, что происходило в пределах города, и передавала каждому из Титанов приказ Годзиллы — в этом сражении она стала одновременно Глазами и Устами Короля. Её голос, как и всегда, воздействовал на Родана успокаивающе. Альфа будет рад его задору, но сейчас он ждал от своих воинов большего единства, и Царь Небес должен был объединить усилия с теми, кто сможет вскрыть для него панцири самых гигантских бесов. Мотра выпустила из крыльев пару молний, ударивших по земле возле Титанов, которые должны были стать его союзниками, — и тут же упорхнула прочь, оставив ошеломлённого Родана переводить взгляд с фигуры могучего товарища Бегемота на отвратительного и презренного Амхулука. Вот уж кому он в последнюю очередь стал бы вверять собственную жизнь. Впрочем, какой из него воин и глашатай Годзиллы, если он усомнится в приказах? Родан вновь снизился, но уже за тем, чтобы громким криком указать двоим Титанам на цель — огромного Опустошителя, который прорывался к Годзилле, не видя никого из них. Бегемот откликнулся с готовностью. Он бился за истинного Короля, вместе с истинным другом, и даже присутствие Амхулука в этот момент не беспокоило его. Титан понёсся к демону, направив на него бивни. Но другой зверь, конечно, не выказал такого желания. Амхулук медлил, переминаясь с ноги на ногу. Он был вовсе не против хорошей потасовки, но в бою с этими тварями было мало удовольствия. Сам Водный Дух редко чувствовал боль — лишь когда подводила броня. А они не чувствовали боли вообще. Это его нервировало. Теперь ему предлагали столкнуться с огромной вражеской особью, больше него самого. Пусть не в одиночку, и всë же... Огни на ротовых выростах Амхулука притухли. Он боялся. И всë же отступать было некуда. Когда к его ногам в попытке перерезать сухожилия приникло ещë одно отродье Разрушителя, Амхулук размазал существо, стиснул зубы и побежал на подмогу к временным союзникам. Хотя его броня не могла сравниться по прочности с панцирями бесов, не имея очевидных путей к отступлению, он предпочёл встретить кошмарного врага в битве.

***

Три ящероподобных зверя, ворвавшись в битву, поддались приливу ярости, как и все другие Титаны, — но на Барадаги настроение воинства воздействовало с наибольшей силой. Ящер ненавидел красных тварей за убийство Дагона и в неистовой одержимости уже не чувствовал ни страха, ни сомнений, и желал лишь рвать врагов на куски. Барагон, сохранивший чуть большую трезвость рассудка, следовал за ним, стараясь защитить друга от атак особо крупных бесов, обстреливая тех тепловым лучом. Только Ангируса не было рядом с ними — противники взяли его в кольцо, которое Титану пока не удалось прорвать. Барагон хотел помочь ему, но обезумевший от злости Варан нёсся в противоположную от Золотого Монстра сторону, и Бронзовый Гигант после секундных колебаний бросился за ним — всё-таки Ангирус, как самый опытный из них, должен был суметь постоять за себя. Барагон отчаянно подавлял в себе желание вслепую жечь и терзать всех подряд бесов. Противиться этому чувству, охватившему каждого рыцаря Годзиллы, было непросто, и Барагон не поддался ему до конца лишь потому, что видел, как копья бесов, несмотря на все его усилия, вонзаются в чешую Обаке и кровь хлещет из многочисленных ран на теле Титана. Если Варан лишится поддержки, то очень скоро падёт. Но и помощь Барагона не меняла положение дел — Титан уже начал задумываться о том, что они оба полягут прежде, чем воссоединятся с Ангирусом, как вдруг к ним пришла неожиданная помощь. Золотая пыльца осыпала демонов, с которыми бился Барадаги, заставив их рассыпаться красной пылью, а по тем, что окружили Ангируса, ударило множество молний — и сквозь возникшую в окружении брешь Титан покатился к Барагону с Вараном, свернувшись, как огромный броненосец, и сметая оказывающихся на пути разорителей, словно шар для боулинга — только покрытый огромными блистающими шипами. Благодаря Мотре троица воссоединилась и готова была продолжать борьбу бок о бок. В этот раз Дающей Жизнь не пришлось отдавать приказ об объединении — Ангирус, Барагон и Варан и сами желали драться вместе. Во всяком случае, двое из них чётко осознавали, что иначе им не выстоять, и не собирались отдавать бесам своего полубезумного друга.

***

Размеры, мощь и количество врагов могли привести в ужас многих Титанов. Но только не Альвурма. В этом бою юный слепец наконец почувствовал себя на своём месте — он ощущал превосходство, причём не только над противниками, которых обращал в прах взмахами искрящегося хвоста и прикосновением раскалённых ротовых отростков. Наследник Татцельвурма чувствовал, что справляется лучше своих новых союзников — те явно испытывали проблемы с этими странными врагами, пока Альвурм безнаказанно истреблял их. Когда с небес снизошёл Голос Жизни и приказал юному Титану присмотреть за матерью и сестрой на протяжении всего сражения, он испытал только гордость — местный Альфа выделил именно его, а значит, оценил по достоинству. Альвурм и сам понимал, что от Ехидны с Катах в этом бою не было толку — те не только до ужаса боялись ползучих тварей, но и ничего не могли противопоставить их атакам. Ни парализующий яд, ни выстрелы шипами не вредили бесам, и Альвурму, подобно настоящему лидеру, каким некогда был его отец, приходилось следить за тем, чтобы демоны не добрались до родни, и отражать каждую атаку, направленную против них. Это был момент его триумфа — молодой Титан ощущал себя вожаком стаи, ведущим на битву слабых, боязливых самок, которых лишь он один может оградить от смертельной опасности. И их противники — слуги того, кто покалечил прежнего вожака, а значит, стал смертельным врагом всей стаи. Альвурм больше не вспоминал ужасную смерть Хель и жуткое явление Алого Короля. Он разил и испепелял злокозненные отродья и, когда перед ним вырос стометровый осквернитель, торжествующий Титан не испытал подобия страха. Он лишь скомандовал самкам держаться за его спиной и самоуверенно двинулся на гигантского демона.

***

Передав последний приказ Короля, Мотра взмыла в небесную высь, божественными лучами разгоняя облака и ядовитый туман, и снова осмотрела поле сражения. Разъярённые, жаждущие крови берсеркеры, какими были рыцари Годзиллы на момент начала битвы, постепенно приобретали слаженность в действиях. Войско начинало атаковать, защищаться и маневрировать, как один гигантский Титан. В этот момент оно и было одним Титаном, несущим Волю Короля. Если некоторые бойцы не желали подчиняться этой Воле, общий настрой подавлял любые мятежные настроения. Теперь бесов истребляло уже не множество гневающихся Титанов, но один — невероятно огромный и могущественный. И даже такой мощи было недостаточно, чтобы сокрушить армию Врага Всего Живого. Воинство-Титан, исполняя Волю Короля, не могло знать его мыслей, а Годзилла, находясь в авангарде армии, не имел возможности посылать отдельные команды. В этом снова приходила на помощь Мотра — она получала от Альфы приказы, относящиеся к отдельным Титанам или отрядам — «частям тела» войска-великана, и передавала их, попутно уничтожая бесов с помощью гибельной для них пыльцы и смертоносных молний. Постоянно перемещаясь из одного конца осаждённого демонами города в другой, Титанида, ставшая Глазами Короля, была лёгкой мишенью… на первый взгляд. Демоны раз за разом пытались поразить её в полёте и неизменно терпели крах, ведь на них обрушивались Веки Короля, панцирь, защищающий зрение всего войска, — чёрный зверь с огромными крыльями. Мордред заливал бесов кислотной слюной, заставляя их тела разлагаться, пробивал красную броню щупальцами и обращал внутренности адских тварей в лёд. Не один из ниспровергателей, пытавшихся нанести удар по беззащитной Мотре, не выходил победителем из столкновения с искусственным Титаном. Отродий Алого Дьявола во Владивостоке оставалось всё меньше. Демонам приходилось отступать в глубь города, оставляя сопки, холмы и возвышенности, изначально занятые ими, и передавая инициативу в цепкие лапы великого войска. Но армия Ада не стала слабее. Она продолжала отбиваться, а бесы, не получая кровавых жертв, становились только яростнее и, питаемые злобой, бросались на Титанов с новыми силами. Несколько рыцарей Короля заняли позицию в арьергарде войска — в бухте Золотой Рог, но и там до них дотянулись когти демонов. Бесы шагнули в воду и тут же осознали, что глубина невелика и они легко смогут передвигаться по дну, не погружаясь даже по грудь. Тогда они двинулись к Плавникам Короля, намереваясь окрасить залив в алый цвет. Нгума-Монене, Тиамат, Бахамут и Каналоа оказались окружены надвигающейся ордой. Появление Мотры несколько обнадёжило Морских Владык — взглянув на сияющий силуэт Дающей Жизнь, уничтожающей красных чудовищ разрядами электричества, каждый убеждался в силе их войска. К тому же существо, вившееся неподалёку от Мотры, странным образом напоминало Сциллу — павшую Титаниду из их стаи, жестоко и нелепо убитую Врагом. Внезапное чувство приязни было таким сильным, что даже Тиамат не стала противиться приказу об объединении с другими морскими Титанами — а среди них был не только Кракен, но и Бахамут, её старый враг. Если бы они встретились посреди океана, Тиамат, не тратя время на раздумья, плюнула бы ему в глаза кислотой и задушила. Но сейчас и она, и Бахамут были Плавниками Короля, и Титаниде пришлось подавить в себе злобу… хотя бы на некоторое время. Всё же старый дунклеостей был причиной их разлучения с Нгумой, его гибернации и её долгого одиночества. Рано или поздно она должна была отомстить. *** В пылу сражения один из воинов Годзиллы вëл себя неестественно, словно не контролировал себя в полной мере. Гигантский бронтозавр двигался заторможенно, как будто каждое движение требовало от него невероятных усилий. Бесы обступили его со всех сторон, нанося удары один за другим, а Мокеле-Мбембе даже не пытался уклоняться, и его редкие ответные атаки были больше похожи на неуклюжий таран. Если бы сторонний наблюдатель имел возможность изучить поведение Титана в этом бою, он бы заметил, что глаза Мокеле прикрыты, а голова никогда не поднимается к небу. Он сам не знал, что с ним творилось. Это был даже не страх, а нечто... более глубокое. Более дикое. Первобытное. Каждый раз, когда Мокеле-Мбембе смотрел на атаковавших его красных тварей, в сознании тут же возникал образ их отвратительного прародителя. Дьявол смотрел на Запирателя Рек и с каждой секундой становился всё уродливее, очертания его морды искажались и расплывались, а Мокеле-Мбембе не ощущал ничего, кроме опустошения и нежелания сопротивляться. Вдруг на поле битвы раздался новый звук, отличающийся от жужжания и шипения энергетических орудий или боевых кличей Титанов. Этот звук напоминал влажное шуршание шин по мокрому асфальту, но был в сотню раз громче. Словно огромное колесо, Гус боком катился по своим врагам, перемалывая их тела и освобождаясь от вгрызающихся в него паразитов. Его вид напоминал жертвенные колёса, на которых древний культ, посвящённый Гусу, а ныне забытый, как и прежнее имя Титана, тысячелетия назад распинал избранных, чтобы те могли напитать божество своей жизненной силой. Когда Гус остановился, он выглядел ещё хуже, чем раньше. Покрытый ошмëтками врагов и их жëлто-зелëной кровью, он поднялся на ноги и понял, что находится рядом с Мокеле-Мбембе. Во время своего заезда арахнид раздавил нескольких врагов, наседавших на Запирателя Рек. Времени на переговоры или объяснения не было. Кровь бесов стекала с Гуса сама собой и падала на останки под его ногами, сшивая и переплавляя их в новых чудовищ. Битва продолжалась.

***

Касаи Рекс имел одно незначительное преимущество перед многими другими Титанами, сражавшимися рядом. После встречи с Барагоном пасть ящера ещё не полностью восстановила чувствительность. Поэтому он мог пользоваться челюстями совершенно спокойно, не испытывая рвотного рефлекса, когда его рот заполняла отравленная кровь бесов. Орудуя хвостом, ногами и головой, Касаи Рекс мог раскидывать врагов и замедлять их, но весь причинённый им урон был лишь временным. Разрушитель, зная это, не тратил на него много сил: за горозавром не было отправлено ни одного по-настоящему внушительного порождения древнего чудовища. Залп огня истребил нескольких созданий, боровшихся с Касаи Рексом. Монстр повернул морду в сторону новой напасти и увидел Левиафана. Два Титана обменялись взглядами. Касаи видел перед собой ещё одного управляющего огнём. Левиафан — ещё одного двуногого ящера. У Титанов не было времени, чтобы тратить его друг на друга, но при иных обстоятельствах они, скорее всего, сразились бы просто потому, что каждый видел в другом своего главного врага. Однако сейчас Касаи Рекс сокрушал хвостом, словно битой, ещё одно алое отродье, а Левиафан зачищал участок от надвигающейся волны более мелких демонов своим разрушительным дыханием. Наименее довольна этим сражением была третья в их отряде. Сехмет не боялась союзников — те подчинились Годзилле, значит, не посмеют причинить ей вред, но остерегалась их. Злокозненный Левиафан в войне с Гидорой пытался убить Титаниду, а теперь как будто забыл о её существовании, и это настораживало. Ну а другой, угрожающего вида ящер… он был слишком похож на прожорливых горозавров, которые когда-то были худшим кошмаром всей мегалофауны Нижнего Мира. С мелкими разорителями Золотая Богиня справлялась без труда — она раздирала их панцири когтями и выжигала морды микроволновым лучом, предоставляя Царю Океанов возможность разделаться с ослабленными противниками. Но когда их атаковали сразу два стометровых осквернителя, сражение стало куда тяжелее. Сехмет подкралась к одному из демонов сзади и запрыгнула ему на спину, но другой заметил её и направил на Титаниду «копья». Удары пришлись на защитные пластины, благодаря чему она серьёзно не пострадала, но была вынуждена спрыгнуть на землю и начать отступать. Осквернитель, однако, не собирался терять жертву и стал надвигаться на неё — луч Титаниды только злил его, но не мог остановить. В отблесках энергетических залпов, изрыгаемых бесами, чёрной лентой извивалось тело морского змея. Он обвивался вокруг них, сокрушая броню, или разрывал на части передними лапами. Появление осквернителей замедлило его смертельный танец. С этими надо быть значительно осторожнее. Пока внимание обоих врагов было сконцентрировано на Сехмет. Задачей Левиафана была огневая поддержка хищницы. В каком-то смысле этим он и занялся. Не трогая ни одного из осквернителей, Левиафан принялся обращать в прах своим огнём многочисленных мелких бесов. Он прекрасно понимал, что в бою против двух чудовищ Сехмет понадобится вся еë ловкость, потребуется вся мощь, чтобы выжить, и даже этого, вероятно, не хватит. Его вполне устраивал такой расклад. Он хотел увидеть, как она погибнет. А если Сехмет выживет… Левиафан мог бы стать тем, кто нанесёт добивающий удар. Титанида, разумеется, не справлялась. Даже один осквернитель был для неё смертельно опасным противником, а схватка сразу с двумя казалась безнадёжной затеей. И куда запропастились её союзники?.. Негодующим мяуканьем она попыталась воззвать к другим Титанам, как вдруг краем глаза увидела тёмный гребень Левиафана. Царь Океанов прекрасно слышал её и оставался на месте, предпочитая расправляться с мелкими жертвами. Золотая Богиня бросилась было к нему, ощутив пробуждающееся желание вонзить когти глубоко в чешую проклятого змея, как вдруг на её пути возник осквернитель. Взмахнув заострённой передней лапой, демон нанёс мощный удар плашмя, и Сехмет повалилась на бок. Осквернитель уже приготовился вогнать в её тело «копья», как вдруг почва ушла из-под его ног, и гигант исчез в приготовленной для него ловушке. Ненадолго развоплотившись, он выбрался на поверхность и тут же предстал в своём прежнем виде — только чтобы на него тут же накинулись сразу два похожих Титана. Ехидна и её старший сын действовали вместе. Самка наносила удары жалом по лапам и груди осквернителя, повреждая панцирь, а Альвурм применял одновременно тепло и электричество — демон был силён и пытался отбиваться, но красный Титан слишком быстро выжигал составлявшие его организмы. Бес усыхал на глазах, в конце концов превратившись в обычного крупного разорителя, которого Альвурм насквозь пробил жалом и полностью испепелил очередным разрядом. Сехмет, впрочем, не видела этого противостояния — она была слишком занята, пытаясь отбиться от второго осквернителя. В этом бою к ней снова пришла неожиданная помощь — меньшая из вурмов видела, что её мать и брат неплохо справляются и без неё, а потому решила помочь Титаниде, которая в одиночку явно испытывала затруднения против такого врага. Катах немного удивляло, что Сехмет сражалась одна — ведь Голос Жизни, посланный Альфой, объединил Титанов в небольшие стаи, но юная самка быстро сообразила, что соратники Золотой Богини могли умереть или отвлечься, значит, выручать её следовало Катах. Титанида принялась кружить вокруг осквернителя — из-под земли виднелась только её спина и хвост с жалом на конце, которое то и дело вонзалось в броню беса. Такие атаки не могли серьёзно ранить его, но злили, отвлекая внимание от Сехмет, что позволило той беспрепятственно подобраться к противнику и снова оказаться у него на спине. Пока клыки и когти Сехмет терзали шею демона, ему в затылок бил микроволновый луч. Враг бесновался, то силясь скинуть с себя львицу, то метаясь за хвостом Катах, но ничего этим не достиг. Теперь уже он пятился и отступал, а в один момент вдруг рухнул в пропасть — точно так же, как его сородич несколькими минутами ранее. Сехмет окликнула Катах, полагая, что обрушение подстроила её неожиданная союзница, но та была изумлена не меньше. Неожиданно прямо перед Титанидами выкопался ещё один слепец. Оказавшись на поверхности, Дардвурм стал прислушиваться к каждому шороху, пытаясь предугадать следующую атаку врага, но не замечал скопления красного песка у себя за спиной, которое, приняв очертания демона, тут же стало заносить лапы-копья для удара. Сехмет опередила его, метким выстрелом ослепив осквернителя. Тот в ярости кинулся на неё, но теперь против него стояли сразу три Титана, и положение стало казаться безнадёжным уже для отродья Алого Короля. Вскоре с бесом было покончено. Но где теперь был Левиафан?..

***

После первой минуты столкновения с Опустошителем уверенность Родана в своих силах и силах соратников, до этого пылавшая пламенем пожара, несколько угасла. Его тепловое дыхание, легко уничтожавшее как мелких разорителей, так и крылатых ниспровергателей, не причиняло серьёзного вреда исполину-Опустошителю. Луч сталкивался с бронёй гигантского демона и, взрываясь, только опалял её. Не надо быть умнейшим в мире Титанов, чтобы понять — если враг облачился в броню, в которой ему нипочём твои атаки, первым делом эту броню следует вскрыть. И для этого Царю Небес дали в помощь целых двух Титанов. Громовым кличем Родан обратился к Бегемоту с Амхулуком — сейчас они должны пробить тёмный доспех врага. Не дожидаясь ответа, он спикировал на Опустошителя и впился ему в морду. Ослеплённый бес запрыгал на месте, пытаясь скинуть с себя Титана, но тот цепко держался когтями и всё глубже вгонял их в панцирь чудовища — образовавшиеся бреши в броне тут же заполнил жар Огненного Демона. Горящий изнутри гигант бился в агонии, открытый для атак других Титанов. Амхулук врезался в Опустошителя с разбега, как игрок в регби. Обхватив чудовище руками, он попытался сокрушить его в объятиях. Но вдруг Титан услышал топот, от которого оседали на землю небольшие здания, за секунды превращаясь в груды руин. Обернувшись, Амхулук увидел Бегемота — лохматый зверь разогнался и на большой скорости нёсся прямо на него, выставив вперёд бивни, как громадный бык. Их взгляды встретились, и Бегемот, не пытаясь затормозить, гулко взревел, требуя, чтобы Амхулук убрался с дороги. Амхулук был упрямым. С ним едва ли можно было работать в команде. Самым умным его тоже было не назвать, но несмотря на это, время от времени он был способен принимать вполне разумные решения. Поэтому, увидев косматую массу, несущуюся на него с такой скоростью, что прорезаемый бивнями воздух начал гудеть, Амхулук сделал единственный правильный ход: толкнул Опустошителя и отскочил в сторону. В следующую секунду Бегемот столкнулся с демоном. Пара гигантский бивней не только пробила прочный панцирь, но и глубоко засела в брюхе Опустошителя. Косматый Титан попятился назад, но не смог выдернуть бивни из тела врага. Бес, хоть и пошатнулся, на атаку почти не отреагировал. В этот момент ему куда больше докучал Огненный Демон. Обхватив Родана клешнёй, он наконец сорвал его с себя — в тот же миг изуродованная морда стала восстанавливаться. За считаные секунды она покрылась новым переплетением рогов, а затем на ней вспыхнули злобой глаза, сводя на нет усилия Царя Небес. Демон всё ещё держал Родана в клешне, сдавливая его с такой силой, что кости Титана трещали, и уже разжигал в пасти лучевую атаку. Амхулук обхватил Опустошителя со спины. Искривлённые зубы древовидного монстра вгрызлись в шею беса, а спереди на него навалился Бегемот. Всей своей массой упираясь в толстые, подобные стволам секвой лапы демона, он наконец сумел освободиться. В этот же миг гигантский монстр стал целью лучевой атаки. Царь Небес опередил врага и направил своё пурпурное дыхание на огромную брешь с неровным краем, оставленную в панцире бивнями Бегемота. Взвизгнув, Опустошитель швырнул Родана на землю и прыгнул прямо на него, в нескольких местах пробив крылья Царя Небес остроконечными лапами, — но тот не прекратил извержение луча. Когда фиолетовый заряд иссяк, из вспоротого брюха беса вдруг вырвался столб пламени, а затем в чреве Опустошителя прогремел взрыв, разорвавший его надвое. Обе половины тела демона повалились на землю, причём вместе с верхней рухнул цеплявшийся за неё Амхулук. Но обожжённые взрывом останки, которые со стороны могли показаться мёртвыми, вдруг стремительно поползли друг к другу, стремясь срастись воедино. Амхулук заворчал, а половина монстра, за которую он всё ещё держался, попыталась вырваться из хватки Титана и потащить его за собой. Но древень был чрезвычайно силëн. Стоило ему найти опору, и Опустошитель остановился — вернее, одна его половина. Пока верхняя часть тела демона билась в лапах Водного Духа, к ней на помощь пришла другая, состоящая из шести огромных лап и длинного толстого хвоста с клешнёй на конце. Эта клешня обхватила правую руку Амхулука и попыталась оторвать её от туловища монстра, пока ноги-копья наносили удар за ударом, повреждая растительный панцирь. Два других Титана были несколько обескуражены таким поворотом событий, но каждому из них было ясно — раз уж получилось ранить противника, теперь необходимо сделать всё, чтобы не позволить ему восстановиться. Бегемот подобрался к Амхулуку со спины и, набросившись на красного «паука», переломил надвое одну из длинных ног — но та стала пылью в его когтях, а затем выросла на прежнем месте. Соратник и друг Бегемота избрал своей целью другую половину демона. Крылья Царя Небес были повреждены, и ему пока не удавалось взлететь, а потому он остался на земле и, не спеша кидаться в самую гущу сражения, заряжал луч, чтобы снова направить его на врага. Но едва мерцающий заряд вспыхнул в разинутом клюве, как «жертва» Амхулука поспешила сбежать — потоки алых частиц хлынули во все стороны, оставляя разъярённого Титана ни с чем. Луч Огненного Демона ударил по красному «пауку», который продолжал атаковать Амхулука и принимать удары Бегемота. Водный Дух в гневе чертил когтями глубокие борозды. Враг ускользал от него, словно песок сквозь пальцы. Он снова бросился на оппонента, прижимая его к земле. Щупальца Амхулука приникли к панцирю Опустошителя, и Титан на удачу выпустил мощный нейронный заряд. Враг его даже не заметил. К лапам и хвосту, которые держал Амхулук, отовсюду заструился алый песок — и вот Титан обхватывал уже не «паука», а ужасного демона, превосходящего его ростом. Одним рывком бес оттолкнул соперника, подлетел вверх на двадцать метров и устремился к Родану. С исколотыми крыльями у Огненного Демона не было возможности увернуться. Клешня Опустошителя сомкнулась на нём, и зверь с размаху впечатал его в ближайший высотный дом, после чего протащил Родана через несколько зданий, снося их его телом. Но, отвлёкшись на одного противника, Опустошитель открылся для атак других, чем те не преминули воспользоваться. Стремясь спасти Царя Небес, Бегемот приник к земле, «подныривая» под врага, после чего с громовым воем всадил бивни в брюхо демона, проламывая его броню. Амхулук с некоторым трудом поднялся на ноги. Его экзоскелет заскрипел от порывистого движения и от спонтанной метаморфозы, которой его решил подвергнуть хозяин. Титан выбросил в сторону руку, пальцы которой срастались воедино. Его конечность видоизменялась, а Водный Дух приближался к земляному монстру, который поднимал врага на огромных бивнях. Амхулук не особенно верил в их прочность, ведь как-то раз ему самому удалось эти бивни сломать. Несколько бесов попытались ему помешать. Амхулук смог справиться с многолапыми тварями одной рукой. Находясь на расстоянии десяти шагов от сражающихся Бегемота и Опустошителя, древовидный монстр ощутил, что трансформация его конечности завершена. Теперь рука выглядела как деревянный макет клинка странного серого монстра, который сумел победить его ранее. Десять шагов. С каждым из них сотрясалась земля, но в общем хаосе это было едва заметно. Амхулук набрал скорости перед тем, как выбросить руку-копьë вперëд. Сочетание скорости и массы тела привело к успешному результату: казавшееся обречённым на провал копьё пробило панцирь Опустошителя. Амхулук стал проникать прямо в туловище монстра. Спутанные щупальца, покрытые ферментированной слизью, разлагали неживое тело приспешника Разрушителя так же, как они это проделывали с древесиной. Словно хищный гриб, Амхулук прорастал в жертву. Демон остановился и отпустил Родана. Царь Небес рухнул на брюхо и тут же попытался подняться, но из его ран стала сочиться магма, и Титан в агонии забил крыльями, уничтожая целый квартал. Опустошитель, впрочем, уже не обращал на него внимания. Бес чувствовал — что-то не так. Его тело погибало, сокрушаемое не только бивнями Бегемота, но и чудовищной мощью древесного Титана. Опустошитель запаниковал и совершенно неосознанно принял единственное верное решение. Обрушив сжатую в кулак клешню на голову Бегемота, он заставил лохматого зверя отступить. Затем уже демон начал перестраивать себя, и в тот же миг Амхулук ощутил боль. Микроорганизмы, меняющие своё положение в составе гигантского монстра, рассекали растительный панцирь и мягкую плоть червеобразного Титана, словно множество ножей. Ещё несколько секунд — и Амхулук с рыком отпрянул, роняя капли бледной крови из обрубка, оставшегося на месте его руки. Опустошитель замер и вдруг изрыгнул из пасти поток крови Титана, изрезанных щупалец и изломанной древесины. Затем он перешёл в наступление. И ярость его была страшна. Демон накинулся на Амхулука, тут же сбив его с ног, и, удерживая Титана одной клешнёй, другой принялся наносить удары, с каждым из них вырывая огромный кусок из брони противника. Амхулук рычал от боли, злобы и страха. Словно лесоруб с топором, вошедший в исступление Опустошитель сокрушал броню Водного Духа. С большим трудом Амхулук смог сбросить Опустошителя наземь. Два монстра барахтались на земле, завывая, будто бешеные псы. Наконец Титану удалось обвить демона одной рукой и перевернуться вместе с ним на спину. Бес хотел совершить прыжок, но не успел — на него обрушился поток фиолетового огня. Родан приподнялся на крыльях и извергнул тепловой луч, стараясь заливать им те участки брони Опустошителя, где багровый панцирь был повреждён, но ненароком попадая и на Амхулука. Над Огненным Демоном шерстистой горой нависал Бегемот — Титан негромко гудел и покачивал бивнями. Он не стремился переходить в наступление, а оставался рядом с другом, собираясь защищать его, когда враг нападёт снова. Охваченные огнëм, Амхулук и Опустошитель заревели: первый от боли, второй от досады. Демон горел живьём и, удерживаемый элементалем, не мог податься в сторону от атаки. Он замер на несколько секунд, словно признавая неизбежное поражение, а затем вдруг вскинул обожжённую голову и извергнул луч, вслепую пытаясь поразить Родана. Но на пути возник Бегемот, и силовой заряд ударил ему в грудь. Титан упёрся в землю всеми четырьмя лапами, и ему удалось остаться стоять на ногах, сдержав удар. Когда тот иссяк, на груди Бегемота остался огромный чёрный след. Великий зверь поморщился. На месте ожога ещё долго не будет расти шерсть. Но, спасая друга, Бегемот давал ему возможность для атаки. В момент, когда Опустошитель прекратил извержение луча, в его разинутую пасть влетел луч Родана. Не первый раз за битву демона ранили изнутри, но эта атака была сильнейшей из всех. Амхулук обхватил уцелевшей лапой голову Опустошителя и сжал еë с боков. Даже если бы отпрыск Разрушителя закрыл пасть, ему было бы не избежать последствий выстрела, но для Амхулука этого было недостаточно. Он хотел, чтобы вражеская тварь горела снаружи и изнутри. Когда Родан завершил лучевую атаку, голова беса сгорела в пламени расцветающего взрыва. Обезглавленное тело отчаянно не желало умирать и продолжало сопротивляться, но его сдержали два Титана, избранных Дающей Жизнь в качестве «мускулов» их отряда. Протаранив Опустошителя, Бегемот сбил с ног чудовище — изрядно растерявшее в размерах и внушительности, но всё ещё громадное, — и, обхватив передними лапами когтистую руку, со всей силы потянул на себя и вырвал конечность. Опираясь на другую лапу, Опустошитель стал приподниматься над землёй, но снова упал, когда ему на спину запрыгнул Родан и принялся царапать панцирь раскалёнными когтями. Три Титана нещадно рвали на куски то, что осталось от их врага, и ни единой его части не удалось уйти — демон целиком сгинул в огне Царя Небес. С Опустошителем было покончено, но схватка оказалась непростой. Броня Амхулука почернела и обуглилась. Пусть она была прочнее обычной древесины, его «кожа» всё ещё была подвержена горению. И хотя биолюминесцентные органы, служившие ему для выражения эмоций, сейчас не функционировали, и без них было понятно, что Амхулук очень зол. Угрожающе скалясь, он повернулся в сторону Родана и Бегемота, занёс когтистую лапу и... приложил еë к культе, оставшейся на месте второй руки. Амхулук не собирался драться с Роданом здесь и сейчас. Медленно, словно стараясь не рассыпаться на куски, он отправился на поиски новых противников из стана Разрушителя.

***

Раздражение. Именно это чувство главенствовало в сознании Нгума-Монене, когда он раскрошил голову ещё одного врага и толчком ноги оттолкнул его тело. Оно было частично вызвано сложностью, с которой доставалась победа над этими странными противниками. Умирать тяжело. Тела живых существ созданы для того, чтобы всеми силами отсрочить смерть. Тела Титанов, питаемые энергией, которая способна храниться миллионами лет, и созданные, чтобы выдерживать колоссальное напряжение, сопротивлялись ещё сильнее. Нгума-Монене знал это по собственному опыту. Мгновенная смерть для Титанов наступала столь редко, что он мог вспомнить лишь несколько случаев за десятки тысяч лет. И каждый раз мощь, необходимая для такого достижения, была просто невероятной. Нгума-Монене, сражаясь с Титанами, не преследовал цели причинить им страдания и получить максимальное удовольствие для себя. Так же и с охотой ради пропитания. Окончить бой как можно быстрее было его главной целью. Он не всегда был силëн. И хотя в напоминание о том почти не осталось шрамов, ведь они с годами изгладились и скрылись, несколько раз его едва не убили. По тем или иным причинам Нгума-Монене оставался в живых, но ему пришлось преодолеть годы, чтобы восстановиться. Когда Титан осознал себя, оглянулся на долгую историю своей жизни, он принял за правило быть милосердным и в битве насмерть убеждаться, что враг действительно сгинул. Может быть, дать мгновенную смерть было ему не под силу, но Нгума-Монене хотя бы мог положить конец страданиям побеждённого. Поэтому сейчас, стоя по колено в мутной жиже, из которой, словно ожившие мертвецы, восставали солдаты Разрушителя, Нгума-Монене был раздражён не столько тем, что они не умирали, сколько тем, что он не мог их убить. Разрывая на части ещё одного, криптид отметил, что даже не понимает, делает ли им больно. Нгума-Монене не знал, как чувствовать себя по этому поводу. После сотен битв, проведëнных согласно его правилам, не все из которых он выиграл, это сражение, где абсолютно всё нарушало его понимание мира, было жутким. Бившаяся подле Нгумы Тиамат испытывала чувство более простое и понятное: сильнейший, едва контролируемый гнев. Мало того, что бесам её атаки не причиняли почти никакого вреда — после битвы с Опустошителем она уже смирилась с тем, что её сил хватало лишь на недолгое удержание таких противников. Но теперь рыбе-змее ко всему прочему пришлось сражаться в совершенно омерзительных условиях — распростёршись посреди неглубокого залива, она могла лишь скользить по дну, как будто очутилась в огромной высохшей луже. И, что было хуже всего, ей пришлось объединять усилия с теми, с кем она объединяться не желала. Тиамат не переносила общество других Титанов, за исключением немногих, кто был ей близок или кого она хотя бы готова была терпеть. Сейчас же в одной стае с ней сражался не только старый друг Нгума, но и спрут Каналоа, напоминавший о поражении в схватке с На Кикой, случившейся недостаточно давно, чтобы стереться из памяти, и злобный хищник Бахамут — тот, кто едва не разрушил их в стаю в старые времена. Её слегка утешало то, что этим двоим пришлось особенно плохо — гигантский дунклеостей с трудом тащил грузное тело по песку с помощью лап-плавников, а Каналоа и вовсе лежал на одном месте, подобно выброшенному на берег глобстеру, отбиваясь от осаждающих его разорителей с помощью щупалец и многочисленного потомства. Тиамат не была безумна. Она не собиралась демонстрировать своё презрение к союзникам, показывать давно затаённую злобу, но ей хотелось выместить эту злобу хотя бы на врагах — а те упорно игнорировали её, сосредоточивая основную массу атак на Нгуме. Когда со стороны берега к ним стал приближаться стометровый осквернитель, он, как и все прочие бесы, тут же двинулся на ящера. Но Тиамат не позволила ему достичь цели. Проворно метнувшись к демону, она обвилась вокруг его лап и стянула их, обездвиживая монстра и позволяя Нгуме атаковать. Тварь, чьё тело было будто бы собрано из кораллов, резко вытянула копьевидные лапы. Она била крест-накрест: правая рука оказалась направлена в левое лëгкое Нгума-Монене, а левая — в правое. Только благодаря молниеносной реакции Титана тот смог ухватить оба «копья» в нескольких метрах от соприкосновения с собственной влажной кожей. Водный ящер даже засопел от напряжения. Но этому монстру было далеко до противника, с которым они встретились на юге, где погибла Сцилла. Нгума-Монене почувствовал, что осквернитель пытается вырвать конечности из его хватки. Мышцы рук доисторического хищника расширились, и он резко потянул на себя лапы демона, вырывая их из сочленений. «Копья» повисли на соединительной ткани, и существу было нечем отразить следующую атаку. Нгума-Монене бросил длинную шею вперёд, его крокодильи челюсти раскрылись и сжались на черепной коробке осквернителя. Конические зубы вонзились в лобовую часть черепа. Раздался хруст. Титан почувствовал боль во рту: должно быть, не все его зубы выдержали давление собственных челюстей. Обычно он охотился на более мягкую добычу. Рот начала наполнять отвратительная, желчная жидкость, обжигающая его язык, оканчивающийся кистью чувствительных отростков. Борясь с рвотными позывами, Нгума-Монене выпустил осквернителя. Многолапый монстр всё ещё стоял. Свод его черепа ввалился внутрь, по телу поползли трещины, будто бы оно начало разваливаться. Передняя часть исчезла как таковая, а еë обломки осыпались в воду, где теперь растворялись в пену. Каким-то образом осквернитель продолжал двигаться, хоть его псевдомозг разделял компанию с тем, что прежде было мордой, в луже первобытного бульона, которой стала вода вокруг сражающихся. Он шевелил покалеченными руками и продолжал щёлкать пастью в попытке что-то ухватить. Нгума-Монене сложил веерообразный хвост так, что он стал напоминать бейсбольную биту, и, развернув тело, ударил осквернителя по изуродованной голове. Чудовище развалилось, как айсберг, его осколки осыпались в воду, которая забурлила от реакции, сопровождавшей гибель демона. Когда поверхность успокоилась, стали видны поднявшиеся к ней красные твари — словно косяк какой-то ужасной рыбы, вынырнувшей из вод реки Стикс. Атаки Морских Владык могли ранить демонов, но не убить их. Останки осквернителя восстали вновь, готовые продолжать биться. На этот раз они сформировали двух более мелких чудищ — крылатых ниспровергателей, и те кинулись на Титанов вместе с ордой разорителей. Один из летунов метнулся к Нгуме и стал терзать когтями его шею, другой попытался атаковать Тиамат и тут же оказался сдавлен кольцами длинного тела рыбы-змеи. Обвившись вокруг него, Титанида выплеснула на врага поток едкой жидкости, но, убедившись, что демон и не поморщился, усилила хватку и к тому же вогнала в тело ниспровергателя заострённые плавники, как огромные металлические клинки. Весь в жёлтой кислоте, с повреждённым и пробитым панцирем, бес попытался использовать луч, но, направив его на Тиамат, стал выжигать не только переливающийся бок Титаниды, но и собственную броню. Рыба-змея снова задействовала плавники, и тогда ниспровергатель прекратил существование — сотни багровых «крабов» осыпались в воду, а Тиамат обнаружила, что больше никого не удерживает. Оглядевшись и не найдя своего врага, она заскользила к Нгуме, которого теперь осаждало настоящее войско разорителей с ниспровергателем во главе. Подняв над водой переднюю часть длинного тела, Титанида, как гигантская королевская кобра, рванулась к крылатому демону. Вогнав в его бок цепкие зубы-крюки, она опустилась на брюхо, утягивая за собой ниспровергателя. Бес рухнул, подняв облако брызг, но тут же нанёс удар хвостовой клешнёй по морде Тиамат, заставив хищницу разжать челюсти. Пятясь назад и злобно шипя, ниспровергатель приготовился выдохнуть луч, как вдруг два длинных щупальца обхватили его голову и потянули демона к себе с такой силой, что он повалился на спину и тут же оказался обхвачен ещё несколькими щупальцами. Мощными «руками» Каналоа прижал беса к морскому дну, не позволяя освободиться. Казалось, что Морские Владыки медленно, но верно превозмогают. Но как только это начало происходить, с небес на них ринулись ещё три крупных ниспровергателя. Один из летунов врезался в воду и рассыпался на множество разорителей, бросившихся к Кракену и Бахамуту, а два других атаковали Нгуму. Красный ящер безуспешно пытался отражать атаки с воздуха. В этой схватке даже его рефлексов не хватало для успешного парирования. Бесы рвали кожистые гребни Титана. Веер на хвосте раскрылся и начал дрожать, и воздух вокруг него зарябил. Прошла минута, прежде чем Нгума-Монене смог понять траектории движения противников. Он взмахнул хвостом, отправляя в одного из них ударную волну, способную расщепить здание. Налётчик затормозил в воздухе, и ящер использовал это промедление, чтобы одним ударом руки повергнуть его в воду. Там ниспровергателя настигла когтистая задняя лапа. Нгума-Монене раздавил его, как мокрицу. Второй из нападавших открыл огонь издалека, со спины ударив по Титану лучом. Нгума вскрикнул от боли — в его нервные окончания будто бы вбивали раскалённые гвозди. И, как будто этого было мало, с небес продолжали падать демоны. Над бухтой снова нависла непроглядная мгла, из которой, словно коршуны, выныривали крылатые бесы, тут же пикируя на своих жертв. Каналоа распластался посреди залива огромным шматом плоти, выбрасывающим в воду килолитры голубой крови. Он уже почти не пытался отбиваться, а лишь слабо подёргивал изуродованными культями, в которые превратились его щупальца. Рядом уныло клацал челюстью Бахамут — искалеченный демонами, он хотел уползти к глубокой воде, но не мог преодолеть полчищ бесов. Только двое Титанов продолжали сражаться по-настоящему. Обвившись хвостом вокруг очередного противника и временно сдержав его, Тиамат протяжным шипением привлекла внимание Нгумы. Они не могли ранить или убить этих врагов, как сделали бы в обычном бою, и с каждой минутой бесов становилось только больше. Титанида собиралась «согнуть воду» — если она не сделает это сейчас, погибнут все. Нгума-Монене отшвырнул выпрыгнувшую из воды тварь и оглянулся на Тиамат. Одного взгляда было достаточно, чтобы всё понять. Общение между Титанами часто затруднялось из-за анатомических барьеров. Это неудивительно, ведь даже люди, несмотря на сложные, многоуровневые системы коммуникации, зачастую не могут понять друг друга. А пропасть между гигантским многощетинковым червëм и протомлекопитающим сложно представить. Так, система общения вурмов, помимо звуков, была основана и на запахах феромонов. Хвосты, усики и, конечно, перекличка на неслышных людскому уху частотах — лишь неполный набор наиболее распространённых инструментов общения Титанов. Телепатия оставалась даром избранных — ею могла пользоваться Мотра, те, кому она даровала свои силы, и Гидора. Биолюминесценция была распространена широко, ведь многие Титаны начали жизнь в морских глубинах или темноте пещер. Тиамат ею обладала, а Нгума-Монене — нет. У него ушло много времени, чтобы научиться понимать еë настроение и состояние безошибочно, ориентируясь не только на издаваемые звуки, но и на излучаемый свет. Помогало и наблюдение за движениями — Тиамат жестикулировала не плавниками, но всем своим телом. Коммуникация была необходима для успешной совместной охоты под водой. Шипение Тиамат всë ещë было грозным, и вырывающийся из еë пасти поток воздуха мог бы сбить с ног человека, но она едва светилась. Верный знак измождения. Она будто была больна, и это смутило красного ящера, потому что он не помнил, когда последний раз видел еë больной. Тиамат могла выглядеть так только после того, как «согнула воду». Ход, который она лишь собиралась применить. Нгума-Монене медленно подошёл к ней, чуть прихрамывая. Что-то успело порезать его ногу, и он чувствовал, как рану промывает нечистая вода, заражённая потомством Разрушителя. Его голова поникла, руки опустились. Нгума-Монене этого не замечал, но его поза была для Тиамат столь же говорящей, сколь для него самого было еë тусклое свечение. Они одолели больше врагов, чем можно было сосчитать, но без толку. Победы принесли им поражение. Из грязной, покрытой белёсой плёнкой воды поднимался лес шипов, клешней и пастей. Живой ковëр уродств и ужасов, собиравшийся сожрать их заживо. И Нгума-Монене согласился с Тиамат. Другого выхода нет. Если согнуть волны, у них появится возможность покончить с множеством тварей наверняка. Титаны смогут получить хотя бы небольшую передышку. Нгума сделал глубокий вдох, и его горло ощетинилось изнутри — чувствовался рассеянный в воздухе яд. Ящер распрямился и ощутил боль в левом боку, где утрачивала способность биться с токсинами его печень. Нгума-Монене взглянул на Тиамат вновь и негромко прорычал. Она могла задействовать атаку в полную мощь. Он вытащит Повелительницу Вод с поля боя, если Титанида уснёт. Они не умрут в этом аду. Тиамат, казалось, хотела ответить, но тут же передумала и поплыла прочь от Нгумы, взмахивая плавниками и извиваясь всем телом. Бухта была слишком мала, чтобы под раздачу не попал каждый, кто находился в воде, но если ящер окажется на достаточном расстоянии, для него атака пройдёт без серьёзных последствий. Рыба-змея достигла того, что больше всего походило на длинную скалу с несколькими острыми вершинами, высящуюся над водной гладью. На деле это была спина старого хищника Бахамута, а то, что можно было принять за огромный грот, — его разинутая в беззвучном рыке пасть. Согнув волны, Титанида хотела причинить как можно меньший вред не только Нгуме, но и спруту Каналоа — хоть тот и был для неё живым напоминанием о Йемене, он помог справиться с одним из летунов и всё-таки не заслуживал, чтобы его поджаривали молниями. Ну а Бахамут… он, конечно, тоже сражался в войске Годзиллы, но Тиамат присутствовала в составе армии не по собственной воле. Если вожак панцирных рыб погибнет в этом бою, его смерть принесёт ей удовлетворение — Тиамат не могла забыть день, когда Бахамут с морским змеем Энгуррой нанесли поражение стае Нгумы, положив конец их власти над подземными морями. В одном из океанов Нижнего Мира она убила Энгурру, но от этого злость и тоска по былым временам никуда не делись. Теперь Титанида намеревалась покончить и с Бахамутом… по крайней мере, тот больше не будет мозолить ей глаза. Первым предвестием надвигающейся бури была рябь на воде. За ней последовали электрические разряды — поначалу слабые, неспособные причинить ощутимый вред рядовому Титану, но усиливающиеся с каждым мгновением и охватывающие всё большую площадь. Тиамат словно накинула на залив гигантскую сеть и тут же наэлектризовала её, нанося страшный урон неистовствующим демонам. «Ковёр» из клешней, рогов и крыльев вдруг завыл и заскрежетал на все лады, стал подниматься, опускаться и рваться на части — так бесы бились в агонии, пока через их тела проходили миллионы вольт. Отродья Разрушителя продолжали жить и держаться на воде всего несколько секунд после начала атаки, и в один миг все разорители и ниспровергатели вдруг обратились в прах, не оставив после себя и следа. Багровое море снова стало серым и лишь слегка подкрашенным кровью, излитой Титанами, а единственным напоминанием об уничтоженных Тиамат тварях осталась ядовитая плёнка, всплывавшая тут и там. Бахамут продержался немногим дольше. Когда силы Тиамат иссякли и она прекратила атаку, первым, что попалось ей на глаза, стало огромное безжизненное тело панцирной рыбы. Старый хищник умер, когда его пронзили последние, самые мощные разряды — умер, едва ли успев осознать, что погибает. Тиамат переводила взгляд с останков Бахамута на затянутые дымкой небеса, где виднелись силуэты новых демонов, готовых заменить только что сгинувших, и на Нгуму, спешившего к ней… но в бухте было слишком мелко, чтобы он мог развить приличную скорость, и добраться до Титаниды ему не позволили. Крылатые бесы, спикировав на морского ящера, слились в отвратительное чудовище — помесь осквернителя с ниспровергателем, ещё более массивную тварь с парой небольших, почти нелепых крыльев на громоздком теле. Тиамат, впрочем, этот монстр не мог показаться нелепым. Титанида ощущала полную опустошённость и понимала, что вот-вот лишится сознания, погрузится в «сон» — и не могла позволить себе его, ведь сражение отнюдь не было выиграно. Она попыталась рвануться к Нгуме и даже сделала два или три взмаха плавниками, но затем в её хвост впились когти разорителей, и Тиамат вдруг поняла, что больше не видит творящегося вокруг. Она лишь ощущала, как её царапают, терзают и куда-то волокут, пока разум проваливался в подобие сна. Внезапно перед ней ясно предстал силуэт Энгурры. Змей, чья плоть давно стала кормом для падальщиков и чьи кости утонули в песке, восстал из мёртвых, чтобы сдавить её кольцами смертельных объятий и утянуть за собой. С ним явились детёныши — стайка ещё совсем крошечных змеек. Их потомство, поняла Тиамат, так никогда не зачатое и не родившееся. Мальки набросились на свою несостоявшуюся мать, впились в неё зубами-иголочками, стали рвать чешую и выдирать внутренности. Реальность и сон, настоящее и прошлое — всё смешалось в сознании Тиамат, и не осталось ничего, кроме боли.

***

Воинство Годзиллы, усилиями Короля и Королевы Монстров объединённое в одного колоссального Титана, постепенно одолевало орду бесов. Разорители отбивались с особой яростью, но терпели крах на каждом из фронтов. Сброшенные в низины, они отчаянно пытались достать Титанов, расположившихся на возвышенностях, но их попытки приводили к тому, что красных тварей оставалось всё меньше. Из шести гигантов-опустошителей, оставленных в городе их прародителем, отцом и богом, остался только один. Он озирался по сторонам, пытаясь избрать самую лёгкую цель, как вдруг ему в шею ударил красный лазерный луч. Бес поднял голову и тупо уставился на атаковавшее существо, зависнувшее в небе и окружённое десятком более мелких объектов. В следующее мгновение «стая» выпустила по нему множество ракет, оставив в крыльях демона крупные дыры и заставив его взвыть. Опустошитель разинул пасть, готовясь к извержению луча, но Га Болга опередил его. От правой руки робота, от локтя представляющей собой сплошное лезвие, отделился стальной крюк. Всё произошло в долю секунды — крюк рванулся к чудовищу и пробил ему пасть, раздробив нижнюю челюсть, затем по Опустошителю снова ударили ракеты истребителей, поразив обнажившиеся внутренности его головы. Потеряв возможность выпустить луч, гигант хотел вступить в ближний бой и попытаться достать противника клешнями, но, не успев сделать и шага, провалился в землю на десятки метров. Нижнюю часть его тела, оказавшуюся в ловушке, тут же атаковали два членистоногих Титана, приведённых на битву Гайганом — огромный жук Мегалон и Варган, его старый товарищ по охоте. Оба принялись жевать длинные лапы Опустошителя, но их цель оказалась совершенно несъедобной, и Титаны быстро утратили к нему интерес, отправившись на поиски более привлекательной добычи среди врагов — ещё не подозревая, какое их ждёт разочарование.

***

В небе, на земле и в воде продолжалась битва. Это был бой не множества, но лишь двух Титанов, действиями которых руководили Алый и Чёрный Короли. И Алый Титан, чей «мозг» не присутствовал на поле сражения, терпел поражение на каждом из фронтов, — но только до определённого момента. Всё изменилось, когда Враг Всего Живого явился лично. Нечто, выглядящее как гигантский раскалённый метеор, приковало к себе взор десятков глаз за мгновение до столкновения с землёй. Разрушитель рухнул с небес на крупнейшую возвышенность в городе и своей массой расколол сопку надвое, оставив в месте падения огромный кратер. Битва остановилась. Бесы, до этого нещадно истребляемые Титанами, но рвущиеся в бой с неистовой злобой, прекратили свои атаки и один за другим превращались в груды красного песка — все, кроме нескольких крупных чудищ. Их противники, впрочем, едва ли это заметили — сейчас внимание всех было нацелено на Врага Всего Живого. Дьявол выпрямился во все двести метров роста, лениво расправил четыре чёрных крыла, которыми до этого обволакивал тело, словно плащом, и издал шипение — довольно тихий звук по меркам Титанов, но в повисшем молчании услышанный каждым. Алого Короля радовало, что они все смотрят на него. Значит, не упустят ни секунды из заготовленного светопреставления. Из пылающего рога вырвались десятки огненных комет, разлетевшихся над городом, как адский фейерверк. Первый из огненных столбов ударил в морду Королю Титанов, что стоял ближе всего к демону. Пламя объяло Годзиллу, выжигая ему правый глаз и оставляя ожоги на сияющей лазурью чешуе. Ящер пошатнулся, но тут же взревел громовым гласом, призывая своих рыцарей атаковать Врага. В следующий миг «фейерверк» Разрушителя ударил по остальным Титанам. Светопреставление продолжалось. Пока воины Годзиллы один за другим валились на землю, опалённые огнём Дьявола, из чёрного дыма и бледной мглы на них набрасывались демоны, вернувшиеся в новых, ещё более ужасных воплощениях. С пронзительным писком с небес спустилась Мотра. Мордреда с ней уже не было — в облаках его атаковали ниспровергатели, и мутанту пришлось вступить с ними в борьбу. Оставаясь в сотнях метров от Разрушителя, Титанида направила в него золотые молнии и божественные лучи. Заряды ударили по всему телу Дьявола, выжигая панцирь на ногах, груди и крыльях, но Алый Король атаку проигнорировал. Он медленно приближался к воинству Титанов, во главе которого стоял Годзилла, но не спешил атаковать ни его, ни Дающую Жизнь. Вместо этого он заговорил с ними. Мотра была уже не так слаба, как в старые времена, демон отметил это ещё на Шри-Ланке. Но разве световые эффекты помогут ей? Повторялась история, происходившая на его памяти уже не раз, — как бы Титаны ни стремились пересилить его, он всегда опережал их. Потому что он был сильнее. Умнее. Лучше! А им давно следовало бы признать это… и наконец-то сгинуть. Рог исполина, погасший после «фейерверка», с каждой секундой разгорался всё ярче и теперь пылал неугасимым огнём. Пурпурный луч смерти, способный прожечь до костей рядового Титана, вырвался из пасти Разрушителя и устремился к Королю Монстров. Годзилла не издал ни звука. Он только стал разворачиваться, и луч ударил ему в бок, задев спинные гребни, на которых блеснуло скопление малиновой пыльцы. А затем луч рассеялся, не нанеся урона Титану. Теперь пластины ящера отливали фиолетовым, и сиреневые всполохи горели на чешуе среди голубых огней. Разрушитель застыл в изумлении. Подобного он не видел никогда, морские ящеры не были на такое способны. Ни один Титан не был способен… Кажется, им ещё есть чем удивить его. Но на такой случай у него оставалось средство, которое не могло подвести. Старое проверенное мордобитие. Алый Король снова двинулся на врага, но не успел достигнуть Годзиллы. Альфа-Титан ответил собственным лучом — вернее, лучом демона, поглощённым и направленным в него самого. Столб фиолетового пламени ударил в грудь Разрушителя, моментально испепеляя внешний слой панциря. Дьявол не стал заслоняться и продолжил идти под огнём. Когда заряд иссяк, в месте попадания броня была уничтожена практически полностью. Сквозь тонкий внутренний доспех просвечивал янтарный скелет демона. Алый Король осмотрел себя — лениво и вальяжно, будто полностью контролировал ситуацию, затем перевёл взгляд на Годзиллу, который уже стоял прямо перед ним, и вдруг молниеносным движением клешни впечатал ящера в землю. Удар был так силён, что снёс половину спинных гребней Титана. Тот пытался сопротивляться, но демон обрушил клешню ему на грудь, угрожая сломать Королю Монстров кости и раздавить внутренности. По Разрушителю били новые и новые заряды молний Мотры. Он не считал нужным обращать на них внимание. Старая Титанида зря так старалась. Она всегда была слаба, и её черёд придёт уже скоро. Внезапно нечто со свистом рассекло воздух над головой Дьявола, а затем врезалось в рог, ещё не успевший разгореться после энергетической атаки, и оставило на нём длинный след. Разрушитель в ярости вскинул руку, но стальной крюк уже вернулся к Гайгану, а сам робот вновь скрылся в небесной выси. Исполин отвлёкся на мгновение, но этого оказалось достаточно. Атомная волна опалила его когти, раздиравшие чешую на груди Короля Монстров, и он отдёрнул руку. Годзилла моментально поднялся на четвереньки, и за энергетическим импульсом последовал луч. Он ударил в клешню и уничтожил оставшиеся слои брони, достигая внутреннего скелета. Когда рог Алого Короля пылал, его скелет был неуязвим, раскалён и представлял собой смертельное оружие. Но сейчас рог едва светился. Соприкоснувшись со скелетом демона, дыхание Годзиллы сокрушило его. Три когтя Разрушителя разлетелись мириадами крошечных осколков, сгинувших в ядерном огне. Демон медленно перевёл взгляд на правую руку, которая теперь была похожа на огромную дубину без единого пальца на конце. К своему ужасу Разрушитель осознал, что испытывает чувство, которое должно было остаться в прошлом, — и он думал, что оно осталось в прошлом. Багровый Бог запаниковал. Несколько мгновений он просто смотрел на раненую руку, не в силах отвести взор, а Годзилла не сводил взгляда с него самого. Ящер торжествовал — это был самый важный момент сражения. Враг наконец показал слабость, страх и неуверенность. Если твой противник боится, значит, он смертен, как и все, и ты можешь его убить. Рухнул ореол неуязвимости Разрушителя. Дьявол совладал с собой и приготовился атаковать. Но его враги действовали быстрее. Рыцари Годзиллы, призванные Мотрой, одновременно бросились на Разрушителя. Последовавшая схватка была бесцельна, а её исход — предрешён с самого начала. Однорукий Амхулук вырвался вперёд и взмахнул когтями. Разрушитель даже не стал уворачиваться. В этом не было бы никакого смысла, ведь, столкнувшись с его панцирем, когти Амхулука разлетелись в щепки. Тело древовидного Титана уже было потрёпано в сражении с армией демонов, и неудивительно, что Разрушителю понадобился лишь один направленный в голову удар, чтобы вывести из боя Водного Духа. Нокаутированный монстр скатился с вершины холма к самому берегу, прочертив полукилометровую борозду сквозь городскую инфраструктуру, прежде чем замереть без движения. Иллюзия неуязвимости Разрушителя была развеяна. Реальность его мощи от этого не уменьшилась. Следующим на Врага ринулся Родан. Вместе с ним атаковали другие Титаны — и поэтому они достигли больших успехов, нежели Амхулук. Га Болга, Родан, Барагон, как те, кто владел энергетическим оружием, сохраняли дистанцию и с разных сторон обстреливали демона. Со спины по нему наносили удары Ишара, Мафусаил и Бегемот — они были достаточно сильны, чтобы общими усилиями повреждать броню Дьявола, но при этом вряд ли смогли бы увернуться от луча или световой катаны, если бы попали в поле зрения Разрушителя. Один из самых проворных Титанов — ловкий ящер Варан — вскарабкался по истыканному шипами телу Алого Короля и принялся царапать его затылок. Впрочем, результата это не принесло — вскоре он не удержался на огромном монстре и оказался сброшен. Но из общей живой массы Разрушитель выделял лишь нескольких реальных противников. Первым среди Титанов был Годзилла — ящер сумел ранить его, что удавалось только исключительным тварям. За ним в «списке на уничтожение» следовал Гайган, оставивший Дьяволу царапину на роге и сочетавший в себе необычную силу с поразительным проворством. Было ещё одно существо, и оно должно было стать основной целью. Та, кто направляла каждое движение гигантского Титана, каждую его атаку и каждый манёвр. Лишь Глаза Короля могли видеть полную картину происходящего во Владивостоке и докладывать о нём Годзилле или передавать его приказы Титанам, в случае особой нужды посылая команды прямо в мозг. Благодаря такой слаженности вражеское воинство должно было одержать победу над его бесами. Но Разрушитель задумал лишить их преимущества. Ослепить Титана. Достать быстрокрылую Мотру, в полёте подобную молниям, которые она научилась создавать, было непросто, — для этого сама Титанида должна забыть о безопасности. Но демон видел, с какой самоотверженностью та пыталась отвлечь его от убийства их Альфы, — Мотра кинулась к нему, едва завидев, что ящеру угрожает опасность. Определённо, старуху жизнь Годзиллы беспокоила больше, чем чья-либо ещё. Нелепо — он ведь не был даже её сородичем, не то что потомством, но эта привязанность становилась главной слабостью Титаниды. И Дьявол собирался сыграть на ней. Сначала он создал серию ударных волн — эта атака не могла сравниться по силе с землетрясением, уничтожившим Шанхай, но оказалась настолько внезапной, что заставила Титанов, осаждавших его, отпрянуть в разные стороны. Некоторые — менее крупные, такие как Барадаги, — не удержались на ногах, другие смогли устоять, но были вынуждены прекратить натиск, ведь подземные толчки продолжались. Лезвие, отлитое из света, слетело с рога демона и моментально достигло Годзиллы. Разрушитель знал, куда следует метить, — катана рассекла Титану жабры, заставив скорчиться от боли с огромной кровоточащей раной на шее. Крылья Алого Короля пришли в движение, словно он уже готов был броситься на Альфа-ящера и нанести смертельный удар, но на деле Дьявол только разжигал рог и ждал. Мотра его не подвела. На Разрушителя снова оказались направлены молнии и световые потоки, но на этом Титанида не остановилась — она поднялась на сотни метров и осыпала его отвратительной жёлтой пыльцой. Вдохнув её, демон ощутил, что не может извергнуть тепловой луч. Но луч и не понадобится. Он давно уже придумал, как будет убивать Мотру. Грузно взлетев, исполин вдруг стал менять направление, устремляясь ввысь. Титанида была намного ловчее и проворнее, но в небе ей негде было скрыться от яростного врага. Пока демон прорывался к ней, «свита» Мотры изо всех сил пыталась ему помешать: Родан метался у него перед глазами и бил своим лучом, который для Разрушителя был неприятен в основном тем, что взрыв ненадолго закрывал обзор, а Мордред заливал его шею и крылья морозной жидкостью. У Мотры были верные приспешники. Но они ей ничем не помогут — только увидят её скорую смерть. Натравив на Титанов ниспровергателей, Разрушитель оставил их позади. Он видел только одну цель и веселил себя, раз за разом запуская в неё энергетическую катану и наблюдая, как та неизменно уворачивается в самый последний момент. Демон знал, что не сможет поразить её лезвием, но процесс доставлял удовольствие. Во всём его арсенале не было оружия, которое смогло бы достать Мотру. Даже энергетический заряд из груди не достигнет цели на таком расстоянии, а о сближении дистанции нечего было думать — Мотра летала слишком быстро. И всё же события развивались точно по его плану. Ловушка была заготовлена, жертва угодила в неё и теперь отчаянно металась в надежде найти выход. Но все пути к отступлению перекрыли детища Разрушителя. На пути Мотры возник гигантский летающий бес, размерами едва уступающий опустошителям, и ещё два летуна помельче. Они не спешили атаковать её, и Мотра в считаные секунды покончила с ниспровергателями и пронеслась мимо неповоротливого гиганта. Но эти секунды стали роковыми. Прямо за её спиной уже слышалось шипение Дьявола, и Титанида отчаянно рванулась вниз, к земле, к ждавшему её воинству Годзиллы. Дающая Жизнь не могла понять одного — неужели она действительно может погибнуть такой бесславной смертью? Раньше каждая её гибель вела к перерождению, и всё же, погибая, Мотра спасала других Титанов, определяла исход целых войн. А сейчас она должна была сгинуть ни за что и только потому, что позволила этому чудовищу загнать себя в ловушку — позволила, вероятно, в тот миг, когда явилась на битву, ещё сохраняя наивную веру в собственное бессмертие. Но в этот раз её могущества не хватит, чтобы спасти Титанов. Она всё равно умрёт. Они проиграют битву и тоже умрут, а потом силы жизни на Земле найдут способ уничтожить Разрушителя, или Враг уничтожит всех и каждого, как в её родном мире. Уже не было смысла думать об этом, ведь Мотра не узнает, чем всё кончится. Она станет свободной, уйдя в вечное небытие. Титанида не испытывала страха — только безмерное разочарование. Всё происходило слишком быстро. Слишком бессмысленно. И слишком легко давалась Врагу её смерть. Горящий рог Разрушителя, пробив хрупкое тело Мотры, целиком испепелил его в одно мгновение. Алый Король уничтожил Дающую Жизнь на глазах у всех Титанов — уничтожил окончательно и бесповоротно, оставив от неё лишь огромные крылья с причудливым узором в виде пары глаз, сияющих изумрудным светом. Прекрасные на вид, но теперь брошенные в пыль. Разрушитель безмолвно опустился возле этих крыльев, обречённых быть растоптанными десятком Титанов. Ни один из них не издал ни звука, даже раненый Годзилла. Ящер не смотрел на Алого Короля. Из всего войска только его взор был прикован к почти не повреждённым крыльям Мотры и тому, что осталось от неё самой. Горстке пепла. Воинство Годзиллы потеряло не только величайшую защитницу жизни, но и ту, кто направлял их каждую секунду борьбы. Один гигантский Титан ослепил другого и намеревался безнаказанно добить, отрывая куски от тела врага. Но и смертельно раненый зверь способен дать отпор.

***

Годзилла продолжал смотреть на крылья Мотры. От них ещё исходил зелёный, бирюзовый и золотой свет, но они стремительно выцветали и бледнели, и Титану казалось, что рухнул весь знакомый мир, сокрушённый Врагом. Это была не первая смерть Мотры на его памяти, но она не имела ничего общего с прежними. Больше он не увидит её рождение и её очередную гибель. Королева Монстров мертва бесповоротно. Она была первым Титаном, которого узнал Годзилла. Лишь недавно она открыла ему, как на самом деле вымер его род, но в молодые годы ящер об этом мало задумывался. Мотра была первым наставником будущего Короля, задолго до его встречи с Сияющим. Мировоззрение Титаниды никогда не было ему полностью понятно, но он прислушивался к ней… по крайней мере, старался прислушиваться, а если не делал этого, то зачастую уже после понимал, что советы Мотры были верны. Но Враг отнял её жизнь, а хуже всего было то, что совсем недавно сам Годзилла пытался убить Титаниду. Теперь он сожалел, но Мотра об этом не узнает. Морской ящер чувствовал усталость. Усталость, ранее незнакомую ему, — усталость от войны. Эта война изнуряла его. Противостояние с Разрушителем было совсем не таким, как битвы с настоящими Титанами. Он и его воинство тратили все свои силы, но Враг не получал никакого урона или получал минимальный. Годзилла знал о слабости демона — но много ли толку, если проклятый рог даже в потухшем состоянии прочнее любого панциря? Теперь он понимал Сияющего, по прошествии тысячелетий превратившегося в утомлённого и слабого Старика, как никто другой. На пике сил его древний сородич был Королём Мира и ни за что не позволил бы какому-то Змею одолеть себя в поединке. Но сотни сражений изнурили его, и в конце концов он ослаб до того, что не смог выйти победителем из очередного боя с очередным мятежником — пусть и более сильным и хитрым, чем другие. Годзилла меньше всего хотел повторить его судьбу. Но выбора у него не было — если он не будет сражаться, Враг уничтожит всех. Король Монстров должен продолжать воевать, пока мир вокруг горит и гибнут все, кого он когда-либо знал, чтобы потом встретить бесславную смерть таким же разбитым Стариком. Он заревел, вновь призывая на битву единого Титана — ослепшего и выдыхающегося. Сам Годзилла едва держался на ногах, но пока он будет биться — пусть раненый, весь в собственной крови, с выбитым глазом, — гигантский Титан не падёт. Пока жив Король Монстров, Титаны продолжат сражаться. И сейчас все они, как бы ни были утомлены, бросились на Разрушителя. Дьявол чувствовал, что, несмотря на убийство Мотры и «ослепление» войска, страх Титанов перед ним уже не так велик, и ненавидел за это каждого из них и особенно вожака. Впрочем, такая дерзость в чём-то даже играла на руку: ему будет проще перебить их. Ощутив, как один из Титанов снова пытается взобраться по его спине, Разрушитель сделал взмах крыльями — и Варан, не удержавшись на нём, рухнул вниз головой. Едва ящер приземлился, как в него на большой скорости влетел хвост демона. Удар сломал Обаке несколько позвонков и заставил перелететь через всю городскую площадь. В конце концов Титан врезался в огромный собор, уже наполовину разрушенный в ходе сражения, снёс его своим весом и остался лежать среди руин. Наблюдать за полётом Варана оказалось приятно, но это было только начало. Следующей своей целью демон избрал Титана, особенно досаждавшего ему одним фактом своего существования. Тот, кто порождал на своём пути ненавистную Дьяволу зелень… всё деревья, деревья, деревья! В мире Алого Короля не должно быть растений. Без них и воздух станет совсем другим, и ему больше не придётся из раза в раз перестраивать броню, только чтобы не разлагаться изнутри при каждом вдохе. Но чтобы достичь этого, он должен прикончить Бегемота и всех ему подобных. Разрушитель развернулся, и с его рога сорвалась лазерная катана. Лезвие пропороло Бегемоту морду, рассекло обе ноздри и оставило глубокую кровоточащую рану, чудом не задев глаза. Затем демон обхватил когтями левой руки один из бивней Титана и легко поднял гигантского зверя. Он намеревался повторно использовать катану, чтобы выпустить Бегемоту кишки, но не успел. Летающий Титан возник у него перед мордой в момент, когда лезвие уже было направлено к цели, и вместо царственного зверя световой клинок ударил по Огненному Демону. Одно крыло Родана, наполовину рассечённое, безвольно повисло, но Бегемот был спасён, — от неожиданности Разрушитель сломал бивень, за который держал его, и Титан шерстяной грудой повалился на брюхо, поднимая клубы пыли. Царь Небес бросил короткой взгляд на друга, неуклюже поднимающегося на ноги. Выглядел Бегемот неважно, но теперь у него хотя бы будет шанс вернуться к стаду. Родану не к кому было возвращаться. У Титана, правившего небесами, не было настоящего дома, и он стал задумываться об этом только перед самой страшной битвой в жизни. Он хотел бы побывать во владениях Бегемота, увидеть Великую Степь и Великий Лес. Но уже слишком поздно. Родан собирался погибнуть так, как подобает Огненному Демону, — терзая самого Дьявола. Держаться в воздухе он уже не мог, а потому опустился Разрушителю на голову и, заливая Врага бурлящей магматической кровью, глубоко вогнал когти в багровый панцирь, а клювом попытался вырвать крошечный глаз, пылавший тёмным огнём глубоко в глазнице. Но Разрушитель достал его раньше, чем он успел дотянуться до глаза. Зажав Родана в клешне, Алый Король решил проделать с ним то, что не успел довести до конца с Годзиллой. Царь Небес почти не ощущал боль, даже когда демон швырнул его на одно из чудом уцелевших в хаосе битвы высотных зданий, а затем вдавил в землю вместе с руинами дома. Ужаснее всего оказался голос. Убивая его, Враг Всего Живого смеялся. Он насмехался над Титаном, его дерзостью и дерзостью его рода. Все вулканические птицы, даже мелкие, были такими. Потому и вымерли в давние времена — они не пытались спасти свои жизни, когда чувствовали его приближение. Он беспрепятственно истребил их популяцию и теперь убивал их Титана. Те из воинов Годзиллы, кто ещё оставался в строю, упрямо продолжали атаковать. Бегемот наносил удары бивнем один за другим, но ничто не могло отвлечь Разрушителя от процесса убийства. Родан сопротивлялся недолго. Вскоре он последний раз вскинул крылья и больше не шевелился, но был ещё жив, и Дьявол сильнее надавил клешнёй, дробя каждую кость в его теле. Огненный Демон не кричал от боли. Он встретил смерть гордым молчанием. Разрушитель отступил, позволяя всем лицезреть участь его жертвы. Тело Титана оказалось страшно изуродовано — в войске Годзиллы были жестокие хищники, но ни один из них не проделывал такого со своей жертвой. Лавовая кровь Родана, излучающие слабый свет внутренности и тёмные осколки костей смешались на земле с обломками зданий. Величественного, прекрасного и ужасного гиганта раздавили, словно надоедливого комара. Так небеса потеряли своего Царя. Бегемот едва держался на ногах, но видел всё, что Враг проделал с Роданом. Он знал Огненного Демона не так долго, но тот успел заслужить не только его безусловное уважение, но и искреннюю привязанность. Алый Король только что лишил Мапингуари друга — единственного за последнее тысячелетие, и сейчас Титан больше всего хотел навредить его убийце, ранить этого демона как можно тяжелее… и сколько он ни размахивал бивнем, Разрушитель его не замечал. Но должен был заметить. Сперва Бегемот шумно и глубоко втянул ноздрями воздух — при этом из раны на его морде бурным потоком хлынула кровь, окрасившая мех в красный. Титан несколько раз ударил перед собой передними лапами, безуспешно пытаясь привлечь внимание Врага, и вдруг заревел. Ни до, ни после никто не слышал от Бегемота таких звуков. Его рёв звучал над всем городом, был слышен из каждой его точки, и в нём было столько глубокого горя и лютой звериной злобы, что другие Титаны внезапно ощутили страх перед самым миролюбивым из них. Бегемот продолжал реветь, пока силы не покинули его окончательно, и он не лишился сознания, оставшись лежать в растекающемся озерце крови. Разрушитель не успел выбрать следующую жертву. Внезапно на него с большой высоты рухнуло нечто склизкое и бесформенное. Когда демон понял, что это нечто, облепившее его морду щупальцами, было Титаном, он на мгновение впал в ступор — ещё никто не проявлял к его фигуре, вселявшей в них ужас на протяжении миллионов лет, такое поразительное неуважение. Пазузу затмил даже Варана, но безмозглый вампир не мог понимать глубин своей дерзости — он, не тратя времени даром, сдавливал Дьявола щупальцами и пытался вогнать иглы ему под панцирь, но терпел неудачу — его лезвия оказались недостаточно острыми, чтобы пробить броню Алого Короля. В следующий миг Разрушитель вонзил когти в мягкое тело вампира, но ему потребовалось приложить усилия, чтобы оторвать Титана от себя — настолько крепко тот держался. Демон устремил взор пылающих глаз на извивающегося в его клешне Пазузу — и испытал одновременно разочарование и удивление. Вот что представлял из себя самый наглый Титан в мире. Жирная туша и куча трубок. Совершенно ничего выдающегося. Будь вампир зрячим существом, он стал бы свидетелем кошмарного зрелища — огромная пасть демона с искривлёнными и сросшимися клыками на невероятной скорости рванулась к нему. Но Пазузу был слеп и ощутил лишь странное давление, а затем чавканье рвущейся плоти. Разрушитель одновременно откусил ему полголовы и пробил тело когтями. Но на этом он не остановился. Видя, что наглая вошь ещё жива и пытается сбежать, Алый Король снова и снова вгрызался в тело Пазузу, вырывая из него огромные куски плоти и тут же сплёвывая их. По жуткой иронии, вечно голодный вампир, стремившийся лишь напитаться чужой кровью, окрасил собственной кровью морду демона. От Пазузу остались изуродованные ошмётки, которые продолжали ползти один к другому и, соприкасаясь, срастались воедино, образуя новые причудливые формы, но Разрушителю больше не было до этого дела. Он хотел вернуться к выбору цели… но ему вновь помешали. Подземное существо, разогнавшись, ткнулось в гигантскую ступню демона головой, напоминающей копьё, но не смогло пробить толстый панцирь и в замешательстве выползло на поверхность. Шар-Хорхой тут же попался на глаза Разрушителю, которому не терпелось выместить злобу на любом из Титанов. Мутант и соратник Пазузу, возможно, пытался помочь боевому товарищу, — а может, просто увидел в лапе Разрушителя подходящего соперника для себя, — но именно он стал следующей жертвой. Алому Королю понадобилось всего лишь раз опустить ногу на Червя Смерти, чтобы того постигла участь Родана. Хорхой оказался раздавлен, как животное, попавшее под колёса грузовика. Только небольшая часть тела вместе с головой не попала под удар, — но то, что осталось от Шар-Хорхоя, уже нельзя было назвать полноценным Титаном. Покончив с очередным наглецом, Алый Король оглядел ряды своих врагов и обнаружил в их глазах замешательство. Трепет Титанов перед ним сравнялся с их отчаянной отвагой. Чаши весов могли качнуться в любой момент, и Дьявол знал, как внушить им ужас. Пока Разрушитель убивал и кромсал Титанов, над Владивостоком собирался белый туман. До этого его разгоняла Мотра, но теперь некому было развеивать ядовитую мглу. Когда дымка стала достаточно густой, Дьявол исчез в ней, скрывшись без единого звука. И Титаны остались наедине со своими страхами.

***

Никто из них уже не видел Разрушителя, и потому казалось, что демон повсюду. Оказавшись в непроглядной мгле, Титаны боялись сделать шаг. Враг мог скрываться где угодно. Единственным источником света были снопы жёлто-зелёных искр, разлетавшихся в разные стороны над самой землёй, но это был дьявольский свет. Оставаясь невидимым для Титанов, Разрушитель показывал, что может дотянуться до любого из них. Никто не был в безопасности. Зелёные вспышки не могли причинить вред, но их предназначение было другим. Разрушитель играл с жертвами, сбивая с толку и вселяя в них страх. Первым, кто поддался панике, был Мегалон. Когда в морду гигантскому жуку прилетели странные яркие огни, он, быстро перебирая лапами и скрежеща от страха, бросился куда глаза глядят. Титан подумал, что Разрушитель уже напал на него и, кинувшись в туман, попал под настоящую атаку демона. Крепкий панцирь Мегалона не мог сдержать прямое попадание пурпурного луча. Столб энергии ударил подземному Титану в лоб, и Мегалон качнулся и повалился на бок с прожжённой головой. Как только его цепной пёс оказался выведен из строя, в наступление перешёл сам Гайган. Он был единственным из противников Разрушителя, кому ядовитый туман не доставлял никаких неудобств — напротив, робот получил возможность на огромной скорости вырываться из белой завесы вместе с уцелевшими истребителями, поражая Врага алым лазером, залпами ракет и пламенем огнемётов, и беспрепятственно скрываться во мгле, чтобы в следующее мгновение возникнуть уже в другом месте, таким образом всё сильнее повреждая броню Алого Короля. Но Дьявол быстро понял его тактику и вскоре начал пытаться предугадывать действия машины. Искусственный разум Га Болги мыслил трезво, но ему требовалось слишком много усилий и времени, чтобы нанести реальный урон гигантскому демону, а Разрушитель не спешил тратить на него накопленную в роге энергию. Если бы атака демона прошла мимо цели, на какое-то время он стал бы уязвим — лёгкая мишень для такого противника: Гайган носился над городом на невероятной скорости и был незаметен до момента, пока он сам не решал показаться на глаза. Но никакой другой защиты Га Болга не имел. Одной точной атаки будет достаточно, чтобы покончить с ним. Разрушитель изо всех вслушивался, вглядывался в мглу и напрягал чутьё, но помогла ему в первую очередь случайность — одна из десятков атак оказалась направлена в соответствии с предположением демона. Визор вспыхнул красным, и ослепительный лазер ударил колоссу в грудь, оставляя тёмные следы ожогов на створках органа. Тут же последовала ответная атака — Алый Король предполагал, что использует против Гайгана луч, но вдруг решил задействовать катану, дополнительно усиленную энергией рога. В последний миг робот попытался уйти вниз, но лезвие, на лету сбив несколько самолётов, прошлось по его голове, как нож по куску масла, скальпируя машину НИИ. Гайган неуклюже приземлился, его вскрытая голова искрила, визор больше не светился. Робот сделал шаг и рухнул. Разрушитель тут же утратил к поверженному противнику интерес. Титаны оставались его основными целями, а Га Болга был даже не из их числа — случайный соперник, пусть и неприятный. Демон счёл, что с воинства Годзиллы уже хватит устрашения. Он собирался направить против Титанов всю свою мощь. Из дымки снова вырвался янтарный лучевой меч. Оружие Алого Короля ударило в основание передней лапы Титаниды Катах и в одно мгновение лишило юную самку ноги. Не чувствуя боли и не обладая зрением, жертва демона совершенно не поняла произошедшего и начала зарываться в почву, лишь услышав окрик оказавшегося рядом Альвурма. Но было слишком поздно — из тумана вновь вылетело сияющее лезвие. На этот раз оно перерубило Катах шею, и отсечённая голова с двигающимися щупальцами покатилась по земле. Всё произошло так стремительно, что Титанида не успела понять, как умерла. Но над окутанным туманом городом ещё долго звучал горестный вопль Альвурма и ответные, вопросительные голоса остальных слепцов, ещё не знавших об участи Катах.

***

Над телом дочери Татцельвурма склонились два Титана — подавленный Альвурм и Сехмет, потерявшая боевую напарницу. Объединив усилия с Катах, Золотая Богиня вполне успешно противостояла демонам, а теперь она снова была одна. Но где-то поблизости звучало гневное рычание Альфа-Титана, призывавшего самого Дьявола на поединок, и Сехмет рассудила, что лучше и безопаснее всего будет держаться подле Короля. Двигаясь сквозь мглу и уворачиваясь от атак попадающихся разорителей, — к счастью, никто более крупный ей не встретился, — она быстро достигла Годзиллы. Сияющий силуэт царственного ящера выплыл из тумана, и она тихим мяуканьем обратилась к нему. Король Монстров повернул к ней голову, и Титанида увидела, что в его глазах пылает синий огонь. Годзилла раскрыл пасть, но отдать приказ не успел. За спиной Сехмет сверкнула золотая вспышка, и Титаниду словно поглотил раскалённый ураган. Она успела подумать, что умирает на глазах у Короля, — ей повезло больше, чем Катах, погибшей в одиночестве. Смерть пришла быстро, но ей предшествовала жуткая боль — извергнутая демоном световая буря разорвала Сехмет на куски, а затем обрушила на Альфа-Титана кровавый шторм. Разрушитель возник из мглы с задумчивым и насмешливым шипением. Он соглашался дать бой Альфе… хотя этот бой, наверное, не продлится и минуты. Лучшего момента для схватки один на один не представится — только сейчас поблизости не было множества докучливых Титанов, по которым ему пришлось бы из раза в раз разряжать грудную пушку. Это он успеет сделать и позже. События как будто повторялись, хоть Король Монстров не мог знать об этом. Разворачивалось второе решающее сражение с Алым Королём — теперь это была битва за Верхний, а не за Нижний Мир. И вновь Годзилла вызывал на поединок Врага Всего Живого. Альфа-ящера переполняла радиоактивная энергия, заставлявшая его пылать изнутри. Несмотря на усталость и многочисленные травмы, Титан чувствовал в себе силу Ожившего Огня, готового в любую секунду вырваться наружу. Враг усталости будто бы не ощущал, но внешние слои его брони уже истончились усилиями десятка Титанов, в первую очередь — Мотры и Гайгана, и Годзилла знал, как должно закончить эту битву. У него будет один шанс защитить своё царство. Иначе погибнет он, а за ним — все его подданные. Разрушитель не поднялся к облакам, но завис в сотнях метров над землёй, готовый ринуться на ящера. Тот не сдвинулся с места, и его спинные гребни горели ярче с каждым мгновением. Он заряжал атомный луч невероятной мощи. За свою долгую жизнь Титан единожды применил атаку, сравнимую с этой, — на Цейлоне, в ходе последнего столкновения с Кайзер Гидорой. Сейчас его противник был ещё более сильным и ещё более бронированным, и Годзилла разжёг внутренний огонь до того, что языки пламени практически вырывались из-под его чешуи. Единственным глазом он следил за каждым движением приближавшегося Разрушителя. И, когда демон начал пикирование, извергнул луч. Как гигантский меч, охваченный синим пламенем, столб ядерного огня пронзил демону грудь, выжигая орган, из которого Разрушитель выпускал смертоносные энергетические заряды. Но этого было только начало, и ядерный резак прошёлся выше по телу исполина, испепеляя миллионы микроорганизмов, составлявших его покров. Наконец он обрушился на рог. Демон так и не достиг Короля Монстров. Когда луч ударил в рог, не успевший разгореться во всю мощь, Разрушитель резко сменил курс и, стремясь уйти от атаки, врезался в землю, своим огромным весом сотрясая её так, что Годзилла едва удержался на ногах. Ещё несколько секунд Титан поливал демона атомным дыханием. Затем внутренний огонь всё же начал гаснуть. Поединок не продлился и минуты.

***

Годзилла остался на месте, не приближаясь к подбитому Врагу. Он ненавидел этого монстра сильнее, чем кого-либо из прежних противников, — Разрушитель истребил его родню, Разрушитель уничтожил Мотру, и Разрушитель должен был умереть, но сейчас Титану удалось лишь ранить его, и демон всё ещё представлял смертельную угрозу. Когда тот медленно раскрыл чёрные крылья и, опираясь на них, стал подниматься на ноги, ящер приготовился отражать атаку и отступил на шаг. Разрушитель не атаковал. Он сверлил взглядом Годзиллу и своё повреждённое тело, тёмный провал в груди и покрывшийся узором трещин рог. Титан не просто ранил его, но нанёс множество травм энергетическому скелету. На восстановление уйдёт не один день. Но всё-таки основание рога оставалось невредимым, пусть его и изрядно обожгло. Значит, война продолжится, — не может не продолжаться, пока планета ещё не очищена от Титанов. Он убил Мотру. Убил Гайгана. Убьёт и Годзиллу, рано или поздно. В очередной раз демон метнул сияющее лезвие. Король Монстров понял, что Враг почти так же измождён, как и он сам, — теперь лазерная катана излучала не ослепительный свет, а лишь слабое мерцание. Он попытался уклониться, но уже с трудом мог двигаться, истратив весь огонь на сокрушительную атаку. Лучевой нож рассёк ему горло. Титан стал опускаться на брюхо, стараясь не лишаться сознания моментально. Перед тем, как его глаз перестал видеть, он различил исполинскую фигуру Разрушителя, исчезающую в туманных небесах. Тогда Годзилла окончательно осознал, кем на самом деле был Враг. В глазах Титана демон оставался абсолютным чудовищем, — но при этом он был таким же Стариком. Гораздо более древним и утомлённым, чем сам Годзилла. В последней великой войне Титанов бились уже не герои, полные сил и уверенности в своей исключительности. Все они стали Стариками. Один Старик направлял свои легионы против другого Старика, и, как бы всё ни разрешилось, для них обоих приближалось время заката. Такова была короткая и смутная мысль, возникшая в сознании древнего зверя за секунду до того, как оно погрузилось во мрак. Вокруг постепенно стихали звуки жестокой битвы. Алый Король ушёл, бесы прекращали борьбу, и ядовитый туман рассеивался, открывая ясное осеннее небо.

***

Ехидна с Дардвурмом некоторое время блуждали в поисках Альвурма — красный Титан уже не кричал и не откликался на их крики, и им пришлось искать его по запаху, втягивая ноздрями ядовитый газ. Наследник Татцельвурма лежал, не шевелясь, возле останков Катах. Дардвурм мгновенно осознал случившееся и не стал медлить. Вскинув над головой жало с острыми зубцами, он злобно зашипел, требуя, чтобы брат поднялся и сражался с ним. Он был виновен во всех бедах стаи. Он сбежал из их дома в Нижнем Мире. Он увёл за собой Катах. А когда они нашли его, он отказался возвращаться, и им всем пришлось драться с мучителем отца из-за него. Это была не их битва. Вурмы почти ничего не сделали для победы над Врагом, едва ли тот вообще заметил их присутствие. Но Катах была мертва — из-за глупости и упрямства Альвурма. Дардвурм любил свою сестру. Для неё он всегда был ровней, пока Альвурм презирал его как слабейшего в стае, неспособного дать отпор. Теперь серый Титан понимал: в этом брат был прав. Ему стоило воспользоваться шансом и убить Альвурма в той потасовке перед началом битвы. Может, родичи после такого отвернулись бы от него, но вряд ли они стали бы участвовать в этом бою без зачинщика. Катах вернулась бы домой невредимой, пусть и без него. А теперь… Сестру он уже не спасёт, но Ехидна, и сам Дардвурм, и раненый Татцельвурм, направившийся обратно в Нижний Мир, живы, и смерть одного члена стаи не разрушила её. Но если Альвурм останется, он принесёт беду. Со дня его побега прошло не так много времени, но они потеряли уже двоих. Дардвурм намеревался положить конец безумствам брата и отомстить за Катах. Он будет драться с Альвурмом. Драться до смерти. Дардвурм стал надвигаться, но красный слепец безвольно опустил хвост, склонил голову и тихо зашипел. Он ненавидел и презирал себя. И не желал сражаться с братом. С умоляющим воем к Дардвурму прыгнула Ехидна, но Титан оттолкнул её хвостом. Она не должна вмешиваться. Красный слепец умрёт быстро, а потом стая воссоединится в Нижнем Мире и сможет жить как прежде, забыв то, что они пережили, или хотя бы попытавшись забыть. Альвурм пятился назад, негромко скуля. Он не чувствовал в себе сил драться, хоть и знал, что превосходит брата. Титан не желал схватки, веря, что заслуживает смерти, но слишком боясь её. Дардвурм прыгнул. Альвурм в последнюю секунду откатился в сторону. Тяжёлое жало вонзилось в землю и застряло в ней. Пока Титан не успел его выдернуть, к нему снова бросилась Ехидна. Мать была безутешна. Она уже потеряла одного из детёнышей и не могла потерять оставшихся. Альвурм виновен, но Дардвурм не должен убивать его. Это было бы худшей из бед, обрушившихся на стаю. Титанида хотела бы оставить при себе обоих сыновей, но понимала, что те не смогут примириться. Если они вернутся домой вместе, рано или поздно всё закончится кошмаром. Поэтому Альвурму придётся покинуть стаю. В прежние времена порой случалось так, что вожак изгонял провинившегося… обычно такого слепца-одиночку ждала верная смерть в пасти хищника, и Ехидну снедала тревога за сына. Но Альвурм не был обычным вурмом. Он обладал силой, и она верила, что он справится с тяготами и опасностями. Дардвурм наконец освободил жало, но Альвурма рядом уже не было. Титан исчез во мгле, и брат не стал его преследовать, но не потому, что больше не желал его смерти. Он понимал, что братоубийство сделает Ехидну безутешной, и жалел мать, уже потерявшую одного из детёнышей. Пусть Альвурм продолжает жить как вурм-одиночка. Может, он и не справится с такой жизнью. Если же нет… однажды они встретятся.

***

Нгума-Монене пробирался сквозь жидкость, для которой было бы комплиментом именоваться водой. Но его меньше всего волновала судьба этого водоёма, который, вероятно, на годы останется мёртвой зоной. Он окликивал Тиамат и не слышал ответа. Она снова провернула свой удивительный трюк, и Нгума-Монене даже не жалел о том, что пострадал во время сгибания вод, когда жидкость под его ногами стала студнем, а затем по ней прошёл удар, сковавший на какое-то время его мышцы. Его изначальной идеей было остаться подле Тиамат. Повезло, что в этот раз Титанида оказалась мудрее него. И всë же где она? За его спиной послышался всплеск. Нгума-Монене обернулся и увидел Левиафана. Змей был изранен, как и все, кто сражался сегодня. Порезы на морде, лапах, спине, местами глубокие. Царь Океанов видел краем глаза, как из ниоткуда возникла чудовищная буря, в которой он не мог не узнать оружие союзницы. Такой выброс энергии, должно быть, лишил еë сознания, потому она и не отвечает на возгласы Нгумы. Нгума-Монене не был удовлетворён таким ответом и продолжил искать Тиамат. Учуяв запах крови, он повернулся и увидел на воде красное пятно. У порождений Разрушителя кровь была зелёной. Нгума-Монене сначала не хотел признавать, что дрейфующие останки принадлежали Тиамат. Но отрицать это было невозможно. Огромный ящер поднял к небу глаза, побуревшие из-за расширившихся кровеносных сосудов. Он не завыл и не закричал. Нгума-Монене приоткрыл пасть, прищурил глаза, сморщил морду. Его плач был беззвучным. Но гримаса боли и горечи была очевидна для любого существа, способного к эмпатии. Титан наклонился. Его мощные передние лапы, созданные, чтобы разрывать волны океанов и плоть врагов, неуклюже обхватили то немногое, что осталось от Тиамат, и прижали к груди. Титан теперь выглядел как мать, баюкающая дитя. Но когда он обернулся и посмотрел на Левиафана, тот инстинктивно сжался, ощутив бегущий по хребту холод. И чтобы уберечь свою шкуру, морской змей поставил под удар другую, как делал при любой возможности. От низкого рëва Левиафана по воде пробежала рябь. Разве Тиамат не была ему близка? Если бы не приказы Годзиллы и Мотры, змей не покинул бы союзников в последний час. Но ужасные силы Альфы поработили его, как это случалось на прошлой войне, где вожаки бросали слабых друг против друга, прежде чем столкнуться с ослабевшим врагом лицом к лицу. За это Годзилла ещё заплатит. Нгума-Монене крепче прижал к себе тело Тиамат. Остаточная радиоактивная энергия, накопленная внутри Титаниды, стала переливаться в ближайшее живое существо. Еë сила перешла к красному ящеру. Нгума-Монене взглянул на Левиафана и пророкотал. Когда Разрушитель умрёт, Годзилла падёт следующим. Морской змей с трудом смог не показать эмоций. Он кивнул и отплыл в сторону. Нгума-Монене поглотил радиацию Тиамат, но Левиафану тоже нужно было топливо. Он подплыл к трупу гигантской древней рыбы. Когтистые лапы обхватили падаль, которая излучала невидимый глазу свет. Левиафан погрузил сотни зубов в мёртвую плоть и почувствовал, как остатки тепла Бахамута переходят к новому хозяину.

***

Огонь больше не плясал на полях смерти, и саван тумана обнажил серый остов города. Там и тут лучшие из лучших воинства Годзиллы зализывали раны. Касаи Рекс к этому лагерю не принадлежал. Звериное чутьё или слепая удача отвели от него большинство ударов, которые могли причинить серьёзный вред здоровью, а Разрушитель его, кажется, и вовсе проигнорировал. Но голод не покидал горозавра. Как огромный гриф, Касаи Рекс подошёл к наиболее съедобным останкам. По запаху он узнал Сехмет. Хищник разочарованно заурчал. Внутреннее тепло, присущее погибшим Титанам, успело почти полностью рассеяться. Однако мясо осталось. Он слизал один из ошмëтков плоти, облипший землёй и асфальтом. Вкусовые особенности этого мяса горозавр не ощутил вовсе — его рецепторы всё ещё не восстановились. Этих крох пищи, лишённых внутренней силы Титанов, было недостаточно. Касаи Рекс поднял морду. То, что он увидел, пробудило жажду убийства едва ли не сильнее той, что охватила воинство Титанов в самом начале этой бойни. И причиной всё так же был Годзилла. Их вожак, Охотник Охотников, лежал без сознания, уязвимый. В полуоткрытой пасти Касаи Рекса сверкнули изогнутые зубы, и капли слюны, каждой из которых хватило бы, чтобы убить человека при столкновении, упали, орошая почву частицами омерзительного содержимого рта ящера. Убить его. Пожрать его. Превзойти его! Пружинящим шагом Касаи Рекс приближался к восстанавливающему силы Королю Монстров. Глаза голодного ящера излучали ледяной свет. Две горы возникли на его пути. В далёком прошлом, когда миром правили Титаны, некоторые более успешные за счёт своего интеллекта Альфы использовали сложную стратегию для удерживания превосходства. Из подчинённых они выбирали фаворитов, чья сила выгодно выделяла их на фоне остальных, но не была достаточной, чтобы бросить вызов вожаку. Различными способами Альфы вырабатывали в этих избранных особую верность. Те вожаки, что были социальными животными, использовали более традиционные пути: награждали фаворитов лучшей добычей, выделяли им больше привилегий, а в наиболее благоприятные периоды, когда Титанов одного вида было достаточно, чтобы у бессмертных организмов активировались давно отключённые механизмы для продолжения рода, не контролировали их численность. Другие вели себя изощрённее, не жалея феромонов и изменяющих сознание ядов, чтобы сформировать в уже подчинившихся созданиях привязанность, подобную той, что испытывают к потомству матери. На протяжении многих лет службы эти Титаны развивались под воздействием радиоактивных даров своих покровителей и ультразвуковых сигналов, по свойствам сравнимым с сигналами «Орки-Z» Рена Серизавы. Их гормональный фон изменялся, увеличивалась мускулатура, упрочнялись внешние покровы тела. В некоторых случаях трансформации подвергался и геном. Это была рискованная затея. Бывали случаи, когда Альфа оказывался слишком самонадеян и, ошибочно полагая, что выращивает лучшего лоялиста, создавал существо, которое свергало его в будущем, если среди генов Титана пробуждалась дремлющая комбинация, отвечающая за сверхсилы его повелителя. Или когда сам повелитель оказывался слишком уязвим, чтобы его игры разума оказали какое-то влияние на сбрасывающего оковы раба, чьи действия ввергали мир в эпохи спокойного безвластия. Но риск был оправдан. Преторианцы, появлявшиеся в результате такого обращения, могли упрочить господство Альфы на тысячи лет. Мафусаил и Ишара преградили путь Касаи Рекса. Титан здраво оценивал свои шансы. Он смог бы потягаться с одним из них, но не с обоими сразу. Ящер зарычал от досады. Неужели Годзилла жил только для того, чтобы лишать Касаи всякого удовольствия? И тем не менее пришлось отступить. Он отошёл в сторону воды. Может быть, где-то есть тела, которые никто не сторожит? Или живые, которым осталось недолго? Поблизости точно находился Барагон, но при мысли об очередном сражении с ним Касаи Рекс поёжился. Не сегодня и не здесь. Почесав когтями живот, мясоед из земных глубин продолжил поиски.

***

Вдалеке от развернувшегося апокалиптического сражения, в материковом Китае, прекратила движение колонна военного транспорта. Причиной был странный звук — гул, который вызывало явно не творение человеческих рук. Этому звуку вторил другой, напоминающий грохот разрывающихся снарядов. Неужели рядом шёл бой? Но гул не звучал как рычание очередной злобной твари, скрывавшейся в тумане. В нём был некий порядок, некая трудноуловимая мелодичность. Это был не простой гул и не примитивный рëв. Это была дикая, первобытная песня. И она становилась всё громче, как и перемежающие еë звуки взрывов. Через пару минут людям открылось зрелище, затмившее все ужасы, которые они испытали во время атаки армии Алого Короля. Из-за полотна тумана показался Титан. Он был чëрен и страшен, как полярная ночь. Он приближался, заставляя счётчики Гейгера пробуждаться ото сна. Несведущий мог бы назвать его чудом природы и был бы неправ — в появлении этого существа на свет не было ничего естественного. Плод союза земного и космического, внедрëнный в тело, которое силилось не умереть, чтобы выдержать растущую мощь. Когда-то он больше походил на живой труп, однако те времена давно прошли. Его кожа, будто бы поражëнная некрозом, была частично покрыта костяными щитками, делая чудовище похожим на древнего крокодиломорфа. Брюхо, горло и бока существа скрылись под этой бронёй. Руки, сначала бывшие едва полезными придатками, постепенно обросли мышцами, а теперь вдобавок получили органические наплечники. Создавалось впечатление, будто бы колоссальный монстр был закован в латы. Гряда серых ветвистых шипов на спине, напоминавшая мёртвый лес, побелела. Его взгляд был сфокусирован и зрение работало лучше прежнего. За пеленой тумана Титан видел цель и стремился к ней. Каждый шаг взрывал землю со звуком падающего снаряда. Пройдя сквозь битвы, смерть и возрождение это уникальное создание более чем заслужило называться Новым Годзиллой. Внешность его спутника напоминала великанов из старых легенд. Этот Титан, покрытый бурой шерстью, действительным был чудом природы, но война Разрушителя осквернила его первозданное величие. Среди густого меха проступили седые участки, потемнели проступившие возле глаз вены. Он тоже носил доспех, но не выросший из его кожи, а сорванный с поверженного врага. Грудь, спину и колени закрывали грубо обработанные куски грязно-зелёного панциря, склеенные слюной плотоядных болотных червей из подземного мира. Запястья и локти были обёрнуты тëмной чешуйчатой кожей гигантской рептилии. В сомкнутом кулаке Титан держал колоссальное оружие, представлявшее собой смешение эпох и дар нескольких цивилизаций. Костяная рукоять топора, некогда расколотая, была дополнена сверхпрочным сплавом, а лезвие оставалось неизменным трофеем войны тысячелетней давности. За спиной Титана висело копьë — дар уже не людской. Павший соратник оставил его на поле боя, и прежде чем вернуть оружие на курган, великан должен был дать ему испить вражеской крови. Морда Титана была будто вырезана из серого камня. Еë испещряли морщины и шрамы, словно узор трещин на полинезийском истукане. Под утёсами надбровных дуг не было видно глаз. Но его неудержимое стремление достичь цели, ведомой лишь этим двоим Титанам, было выражено в каждом движении, каждом широком шаге, вдохе, шумном и полном, будто бы воздух не был пропитан ядом. И, конечно, Конг пел. Голосовые связки его рода не были достаточно развиты, чтобы сформировать речь, но это не мешало ему издавать примитивные напевы. Раскатистый звук исходил из глубин его груди, изменялся в горле, прежде чем вырваться на волю сквозь щель меж потрескавшимися губами с такой силой, что задрожало бы стекло в окнах небоскрёбов. Иногда он не вырывался вовсе, оставаясь за стиснутыми челюстями. Подобные песни можно было слышать там, где крепостные валили лес, где бурлаки тянули волоком суда на ремнях, где нескончаемо поднимались и опускались плечи гребцов на галерах, где под кнутами погонщиков рабы тащили монолит. Это была песня невольника. Мрачный и горестный инструмент тех, кто сгибается под непосильным бременем. И всё же дерево валится. Судно встаёт на воду. Галера прибывает в порт, а монолит ложится на другой, формируя основу мавзолея ещё живого вождя. А в случае невольников Алого Короля — пока что живого. Ведь с каждой вспышкой света на шипах Нового Годзиллы, с каждым рокочущим куплетом песни Конга они приближались к выполнению своей задачи, к цели, лежащей за пеленой. Деспот и угнетатель падëт, и его смерть затмит все деяния долговечной жизни. Нечеловеческое, оглушительное пение продолжило изливаться и после того, как два чудовища, которые не должны были существовать, исчезли в пелене тумана. Постепенно оно начало затихать, пока не перестало быть слышным, оставив людей гадать, а не привиделась ли им эта картина.