Годзилла: Уход Королей

Когда они на всех парах вылетели на поверхность и изменившейся гравитацией Титанов впечатало в землю, Конг сначала не поверил глазам, увидев вокруг клубы тумана, выжженную пустошь и серое, затянутое мглой небо. Они будто и не покидали Нижний Мир, но когда Конг попытался встать, обрушившийся вес быстро убедил его, что он действительно в Верхнем Мире. Конг не понимал, почему так происходит, и не задумывался об этом надолго, но с тех пор, как он сошёл в Нижний Мир в первый раз, часть силы, которой он обладал в Верхнем Мире, ушла от него вместе с весом тела. Теперь, по возвращении из подземного царства, ему было тяжелее сражаться, даже двигаться. А когда Титан надел броню, ощущение тяжести усилилось — ему с трудом удалось подняться на ноги. Так начался их поход в Верхнем Мире. В пути они встречали порождений Разрушителя — одиноких, безмозглых и слабых. Один удар обращал их в пепел. Это было совершенно не похоже на обычное поведение врагов Годзиллы и Конга. Титаны продолжали движение, стараясь по возможности обходить города. Если же крюк был слишком велик, они заходили в людские поселения. Два великих зверя были настолько аккуратны, насколько может быть аккуратен гигант, окружённый лесом из папье-маше и стекла. Хвост Годзиллы был слишком велик, чтобы не задевать здания, шаги Конга — слишком тяжëлыми, чтобы не оставлять выбоины в дорожном покрытии. В любом случае это было всего лишь косметический ущерб в сравнении с учинëнной Разрушителем резнёй. Конг периодически наклонялся и заглядывал в уцелевшие здания, пытаясь найти следы человеческой активности. Тщетно.

***

Архипелаг Кергелен. Место, где не происходит ничего. Среди отдалённых районов планеты, где находились потаённые убежища «Монарха» на случай конца света, был и главный остров архипелага. Именно туда были переброшены группы, работавшие в Полой Земле, когда началось событие, по всей видимости, являющееся концом света. Илен Эндрюс, как и многие люди по всему миру, была в смятении. Несколько уровней допуска отделяли её от обывателей, но в эти дни даже «Монарх» не знал всего. По имеющимся данным, уровень угрозы существованию жизни на Земле не просто был сравним с таковым во времена Массового Пробуждения 2019 года, но и превосходил его. Целые страны превратились в глухие зоны. Активные Титаны ничего не могли противопоставить новой угрозе — все сведения обрывались на том, что они собираются во Владивостоке, видимо, для новой битвы. О Конге ничего не было известно. Вдруг вспомнился момент из прошлого, казавшегося теперь таким далёким. Тогда ещё был жив Гиллерман. Они тестировали интеллект Конга, пытались определить его границы. Среди прочего, для этих целей был создан большой экран — и очень скоро Конг начал повторять действия, воспроизводимые на видеозаписях. Эта своего рода учебная программа создавалась лично Илен, но она не могла находиться на Аванпосте постоянно. Этим воспользовался некто более влиятельный и менее щепетильный. Однажды Илен увидела, как Конг наблюдает за экраном. На нём проигрывалась запись тренировки боя на мечах. Используя в качестве оружия ствол дерева, Титан повторял движения, которые видел. — Программа, которую я разработала, прежде всего образовательная. Каким образом вы оправдаете включение в неë курса фехтования? Гиллерман поднял брови, будто был удивлëн. — Титан Конг получит навыки, необходимые ему для выживания. Разве это не образование? Илен сжала руку в кулак. — При всëм уважении, директор, не делайте из себя дурака. Цель проекта — поиск способов сосуществования с Титанами, а Конг является нашим связующим звеном с их миром. Мы можем общаться с ним, а он — с ними. И вы хотите сделать из него вашего драконоборца? Рыцаря «Монарха»? Это противоречит принципам организации. Гиллерман отвечал невозмутимо. — Знание этих принципов и следование им привели меня на этот пост, доктор Эндрюс. Я не ставлю под сомнение способности природы к саморегуляции. Но если ради саморегуляции природы по городу должна пробежать радиоактивная каракатица, из-за чего погибнут тысячи, а десятки тысяч останутся без средств к существованию, то ни я, ни «Монарх» не останемся в стороне. Их спор был достаточно необычным явлением. В других условиях решение вышестоящего члена администрации «Монарха», такого как Гиллерман, не могло быть отменено действиями Илен, формально имеющей мало отношения к системе управления организации. Но для продвижения своих интересов у неë был другой рычаг. Где ещё они найдут человека, который понимает Конга так же хорошо? А даже если найдут, подпустит ли Конг этого человека к себе? В конце концов они пришли к наиболее удовлетворительному решению, но сейчас это не имело для Илен столько значения, сколько та фраза Гиллермана. В теории еë значение было очевидно. На практике... Когда от катастрофы их отделяла пара лет и казалось, что хотя бы подобие мирного сосуществования достигнуто, ей было тяжело видеть, как Конга учат убивать. Потому что, если называть вещи своими именами, именно это и происходило. А теперь.. Было ли происходящее в Азии «саморегуляцией»? Илен так не думала. Появление этого нового существа, похоже, несло лишь смерть и разрушения. Если продолжать сравнение Земли с живым организмом (на вкус Илен — слишком драматичное, примитивное и отдававшее эзотерикой), то Монстра Зеро, первого Гидору, можно было сравнить с аутоиммунной инфекцией, из-за которой Титаны вместо защиты Земли стали способствовать её уничтожению. Йормунганд, в таком случае, мог быть жёсткой аллергической реакцией. Вряд ли было совпадением, что он пробудился после основательных исследований Полой Земли. С чем же тогда сравнить новое создание? Рак? Некроз? Отказ органов? Многочисленные последствия его действий казались чем-то необратимым. Смерть. Разрушитель миров. В таких обстоятельствах трудно было назвать Гиллермана дальновидным. Сейчас его идея обучить Конга тактическому метанию копий и бою на топорах казалась нелепой шуткой. В самом деле, что Конг может сделать против Титана, которого не убила масштабная термоядерная бомбардировка? Швырнуть ему в лоб топор? Это он умеет и без дополнительных тренировок, да только будет ли смысл? Ответ казался очевидным. Но Илен хотела верить, что это не так.

***

Два Титана всё ещё шли, как вдруг ящер что-то почуял. Его электромагнитный радар, позволяющий чувствовать приближающиеся человеческие машины войны на расстоянии в сотни метров, теперь сообщил новость, которая явно порадует Конга. Ящер коротко окликнул спутника. Вооружённый топором великан оглянулся и увидел, что его друг, пользуясь хвостом, указывает на землю. Там, под её поверхностью, скрывались живые люди. В убежищах против Титанов, пользуясь запасами провианта, они могли какое-то время продержаться до появления помощи. Если эта помощь придёт. До сих пор сверхчутьë Нового Годзиллы было сфокусировано на улавливании энергетической сигнатуры Разрушителя — в один момент её положение начало меняться, но Титан внимательно удерживал сигнатуру Врага в поле действия своих способностей. Столь внимательно, что не раз упускал прячущихся в убежищах людей, пока в какой-то момент не оказался буквально у них над головой. Всё это время он словно испытывал эффект «туннельного зрения», когда объекты на периферии взгляда сливаются в одну неразличимую кашу. Но теперь, когда его радар ощупывал пространство вокруг, Годзилла почуял неладное. Он настороженно заворчал, осматривая белёсыми глазами каждую постройку. Некоторые больше не были просто зданиями. Увидев резкую перемену в языке тела Большого Ящера, Конг тоже насторожился. Взгляд Годзиллы был обращëн за спину великана, и воин из Полой Земли обернулся в поисках противника. Туман начал рассеиваться, и вскоре истинное положение вещей стало видно невооружённым глазом. Вокруг них эти перемены были не так значительны, потому, наверное, Титаны и не заметили их за пеленой мглы, но далее местность, по которой пролегал их путь, на десятки километров представляла из себя жуткую картину. Ландшафт выглядел так, будто его создавал разум, всю жизнь обитавший на коралловом рифе, столкнувшийся с необходимостью изобразить лес, — не имея представления о том, что такое растения, но основываясь на описаниях очевидцев и обладая лишь бесконечным запасом частей тел ракообразных в качестве строительного материала для своего нечестивого зодчества. И несмотря на все препятствия, этот разум преуспел. Там, где оставались бетонные каркасы, они были покрыты наростами из красного бугристого панциря. Некоторые высотные здания были увенчаны той же шипастой «короной», что и прародитель племени бесов. Из земли выпирали изогнутые когти, клешни и хвосты, местами сливавшиеся в шипастые зиккураты, поднимающиеся в небо, застланное смогом. Рядом, словно морские уточки на теле кита, росли огромные красные купола на чёрных ножках. Посреди асфальта раскрылись провалы ртов. Выпуклые образования конической формы с раздутым основанием выпускали туман из отверстий на верхушке, но сейчас они сворачивались, словно цветы, засыпающие на ночь. Выработка газа прекращалась. Огромные щели жабр втягивали дымку, отчего она и стала рассеиваться вокруг. Рой бесов должен был поглотить огромное количество биомассы, чтобы преобразовать себя в нечто подобное. Бесчисленные люди должны были погибнуть, чтобы этот кошмар стал реальностью. Таким был идеальный мир в глазах Разрушителя. Этот органический Вавилон должен был стать фундаментом для царства Алого Короля. Это была его личная утопия смерти. Годзилла и Конг стояли у врат адского сада. Это было чересчур даже для них. Одна и та же мысль синхронно возникла в головах у Титанов. Этого не должно быть. Они положат этому конец. Ведь таким монстрам, как они, не было равных в разрушении городов. Годзилла обхватил одну из живых крепостей лапами и выдернул из земли, словно корнеплод. Конг вонзил в зиккурат копьë, пуская жёлтую кровь, больше похожую на гной. После этого алый улей наконец выпустил в бой своих солдат. Они вырвались из широких ртов, открытых посреди улиц, и покатились в сторону Годзиллы и Конга беспощадной кровавой волной. Яростным залпом множественные энергетические атаки обрушились на Конга. Титан уже приготовился к боли, но выстрелы бессильно разбились о его броню. Он даже не почувствовал отдачи. Великан криво ухмыльнулся и, выдернув копьë из зиккурата, бросился в атаку, игнорируя новые залпы. Из пор на спине Годзиллы стал с шипением вырываться разогретый воздух. Выстрелить он сможет лишь через несколько ударов сердца. Вражеские попадания его не заботили. Он сжал кулаки, раскрыл пасть и запрокинул голову. Спина и горло Титана излучали сиреневый свет. Адский город лежал перед Годзиллой как на ладони, даже когда он закрыл глаза плотным третьим веком, чтобы защитить их от выброса потока плазмы из своей пасти. Пурпурный сгусток, горячий как звезда, мгновенно уничтожил оказавшихся у него на пути бесов и продолжил движение, не теряя в мощности и скорости. Его полёт остановила одна из чудовищных башен, обратившаяся в столп огня в момент соприкосновения с лучом. Демонстрация мощи его нового арсенала не повлияла на приспешников Алого Короля, которыми сейчас не управлял их предводитель. Они продолжили наступление. Это нисколько не смутило Годзиллу. Он бесстрастно бросил вперёд длинный хвост, словно боевой посох, сбивая с ног атакующую мелюзгу. Другой противник, высотой ему по грудь, кубарем отлетел в сторону, когда Годзилла наотмашь ударил его тыльной стороной ладони. Третьему он размозжил череп головой, как огромным молотком. Взмахом когтистой руки вспорол брюхо четвёртому. В гонке вооружений, происходившей внутри его собственного тела, Годзилла непрестанно гнался за собственным хвостом, как мифический змей. Последняя трансформация сделала его тело прочнее изнутри и снаружи, возросли и способности к манипуляции энергией. Но также увеличились и объёмы энергии, которую он мог воспроизвести за один выстрел. Говоря кратко, возможность разорвать самого себя своим же выстрелом не исчезла, а только возросла, и Годзилле приходилось умеренно использовать разрушительную силу.

***

Конг забрался глубоко вперёд. Он больше не сражался с одним или двумя противниками. Увлёкшись собственной мнимой неуязвимостью, он словно бил по всей армии сразу, держа копьë в одной руке и хлыст в другой, вволю работая каждым оружием. Сейчас он напоминал безумного императора, решившего в одиночку покарать океан. Хлыст развивал сверхзвуковую скорость, копьё пронзало по трое врагов за раз, и пусть великан стоял, окружённый волнами доисторический погани, взять его они не могли. Его ошибка была странным образом схожа с безумием императоров древности. Конг был силëн, но не всесилен. Он носил доспех, но не был неуязвим. Среди Титанов он не был сильнейшим, и океан всë ещё мог его поглотить. Если бы он сражался один. На долю секунды Конг услышал за спиной усиливающийся шум, затем ослепительная вспышка заставила его отвернуться. За раздавшимся грохотом последовал злобный вой бесов. Почему-то они не набросились на него, пользуясь временным преимуществом. Когда в глазах Конга прояснилось, он увидел, что правый фланг на время освободился от врагов. Остальные уже заряжали оружие и стреляли, но не в Титана, который стоял подле них. Дым шёл из ноздрей Годзиллы и створок, раскрывшихся у него на шее. Не самый удачный выстрел, однако он всё равно попал, многих убил, а значит, своего добился. Остальные встретятся с его когтями и зубами. Титан заревел, провозглашая конец их господства на Земле.

***

Среди волн тумана блуждал зверь. Он был длиной с авианосец, а его дыхание могло сбить человека с ног. Этот зверь сбился с пути ещё до того, как попал в море мглы, его разум был отравлен перед тем, как он надышался яда. Подняв глаза, зверь увидел где-то вдалеке вспышку света. Рог на голове испустил сияние в ответ. Длинношеее существо повернулось к угасающему выбросу пламени. Для Мокеле-Мбембе такой ориентир был не лучше и не хуже отсутствия всякого ориентира. Рыцари из старых легенд, наверное, больше всего запомнились слушателям и читателям своими победами над драконами и великанами, разорявшими мирные селения. На самом деле рыцари предали огню и мечу куда больше городов, чем чудовища. Потому что их ненависть нельзя было утолить победой над такими же ремесленниками войны, как они сами. Потому что драконы и великаны перестали ходить по земле задолго до эпохи феодализма. Потому что у рыцаря не было бы и шанса в бою против Титана. В битве, напоминавшей грязную средневековую осаду, ужасные рыцари нового века, Годзилла и Конг, плечом к плечу крушили город и вместе с тем вгоняли остриё клинка в нутро Красного Дракона. Они сражались, пока последний из демонов не был изгнан и последняя багровая башня не пала. И только когда позади осталось лишь повреждённое, но человеческое поселение, а впереди — лишь пожарище, они позволили себе отдохнуть.

***

Золотой Монстр окинул взглядом воспалённых от яда глаз руины Владивостока. Белая мгла уже развеялась, и ничто не скрывало изуродованные останки Титанов, павших в страшном бою, и тела тех, кто был жив, но выведен из строя в ходе схватки или слишком изнурён, чтобы оставаться в сознании. Лишь от одного Титана не осталось практически ничего, что напоминало бы о его присутствии. Тело Королевы Монстров сгорело в одно мгновение, пронзённое рогом Разрушителя, а её крылья, брошенные разлагаться в пыли, потускнев и лишившись былого великолепия, последний раз выпустили в окружающее пространство чудесную пыльцу и рассыпались на тысячи мельчайших частиц. Мотра, не так давно призвавшая Ангируса на битву с Амоком, была мертва. Титаны лишились той, кто освещал путь и дарил надежду в худшие времена. Их Альфа уцелел, и вскоре он очнётся и наверняка решит повести всех на новую битву. Но контроля умов, которым обладал Годзилла, было недостаточно, чтобы совладать с нравом Ангируса. Золотой Монстр не желал отдавать жизнь зазря. Он видел, как изнурены его друзья. Барагон и Варан, столкнувшиеся с полчищами бесов, истекали кровью и едва держались на ногах. Но их состояние не будет занимать мысли Альфы. Годзилла заставит их продолжить преследование Разрушителя. Ангирус, быть может, и уцелеет в новом столкновении, но для Барагона и Варана оно наверняка станет смертельным. Теперь, вспоминая прежних владык, Золотой Монстр понимал — причина не в деспотической сущности самого Годзиллы. Он был не худшим среди Альф, и другие на его месте поступили бы так же. Все короли видели в Титанах в первую очередь рыцарей, которые должны были безропотно отправляться в бой по первому приказу. Но для Ангируса эта небольшая стая, в которой он провёл немало счастливых лет, значила куда больше. Он не собирался вести на смерть друзей. Над телом Чёрного Короля, как две непоколебимые скалы, чей облик едва претерпел изменения за тысячи лет, возвышались преданные преторианцы, никого не подпускавшие к бездыханному Титану. Одним из них был Мафусаил. На Шри-Ланке Ангирус сошёлся с ним в бою и с тех пор питал недобрые чувства — Несущий Гору представлялся ему настоящим воином, могучим, но едва ли склонным к сложной мозговой деятельности. Ишара отличалась от него. Титан приблизился к Царице Скорпионов. Обаке и Барагон замерли у него за спиной, совершенно сбитые с толку — они, конечно, не могли понять, чего добивался Золотой Монстр. Барагон даже издал недовольное ворчание. Он предпочёл бы уйти как можно скорее, но Ангирус предпочёл сперва попрощаться с союзницей, с которой бок о бок сражался против Амока. И он должен был объяснить свой уход. Глухим рокотом Титан сообщил, что уходит и уводит за собой двоих соратников. Мафусаил фыркнул, закачал бивнями, уже готовясь к схватке, но Ишара громким скрежетанием остановила его. Она видела, сколько ран нанесли демоны двум ящерам, чья судьба так волновала Ангируса. Долгом Титаниды было удержать войско от раздробления, и Ишара попыталась бы остановить Ангируса и даже применила бы силу, если бы он вознамерился уйти один, но Титан изъявил желание увести с поля битвы раненых собратьев. Ишара не собиралась его удерживать. Пусть уходят, но только для того, излечиться и напитаться энергией. Очень скоро Годзилла вновь призовёт их, и они должны будут откликнуться на Зов. Ангирус кивнул. Ишара сочувствовала им, он видел это, и всё же не собирался посвящать Титаниду во все свои мысли. Незачем новоявленной приспешнице Альфы знать, что к Годзилле Варан с Барагоном едва ли вернутся. Золотой Монстр развернулся и побрёл прочь из разрушенного города. Он двигался медленно, едва переставляя ноги — иначе за ним бы не поспели залитый кровью Обаке и утомлённый битвой Барагон. Когда Титаны скрылись из виду, Мафусаил зарычал, упрекая Ишару. Она не имела права отпускать этих Титанов, тем самым возлагая на себя власть, которой обладал лишь Вожак Вожаков, — а тем более этих Титанов, уже однажды проявивших свой склочный нрав, посмев взбунтоваться против Короля. Такие вольности всегда жестоко карались. Царица Скорпионов не могла об этом не знать. На десять секунд повисло молчание. Затем Ишара проскрипела свой ответ. Она понимала, на какой риск идёт, но не могла сделать ничего другого. Прошли те времена, когда Царица Скорпионов была жестокой и непоколебимой воительницей, вернейшей слугой Короля. Та давняя война не принесла Титаниде ничего, кроме гибели каждого дорогого ей существа. Ишара и теперь оставалась могучим бойцом, но она разучилась быть жестокой и уже не могла вести союзников на смерть и смиренно смотреть, как их убивают, — так когда-то случилось с её детьми. Спасение своей жизни мало волновало Титаниду. Её жизнь давно прошла, и всё, что оставалось Ишаре, — попытаться спасти других от собственной участи и участи её детей настолько, насколько это возможно.

***

Касаи Рекс встряхнулся. С поисками падали на сегодня покончено. Найденного не было достаточно, и хищник не мог вспомнить, когда в последний раз ел досыта. А тело требовало больше, чем он мог получить, охотясь на мелкую дичь. В естественных условиях никто не становился Титаном за ночь. На перестройку тела, необходимую для того, чтобы гигант стал тем, кем он должен был стать, уходили годы. Иногда больше, чем жизнь. Жизнь. Воспоминания о жизни до «прояснения» сознания были приятными снами. Но с разумом пришли мысли и сомнения, которые Титан не мог просто взять и отвергнуть. Освобождённый от нужды постоянно искать пропитание или сосредоточиваться на защите от врагов, его разум начал развивать черты, которые бы никогда не появились у его сородичей не-Титанов. Он обрëл личность. Но как же его тяготила новая жизнь… Простые удовольствия: утренний отдых в высокой траве, охота на неуклюжих длинношеих гигантов, приятный послеобеденный сон, игра с пойманной добычей... Постепенно все они остались в прошлом. Касаи Рекс сначала и сам не понял, почему мельчают его жертвы, враги и редкие сородичи, а стены его берлоги надвигаются на него, грозя обвалиться на голову. Однажды он уснул. Касаи Рекс не знал, сколько прошло времени, но проснулся он оттого, что во сне разнёс собственный дом, ставший слишком тесным. В Нижнем Мире не было настоящего солнца и смены сезонов. Мог пройти день, а могла и тысяча лет. Но когда он поднялся на ноги и осмотрел окружение, то с удивлением обнаружил, что самые высокие деревья, уже долгое время не выраставшие выше его плеч, теперь доходили лишь до груди. А ещё он был голоден. Он опустошал охотничьи угодья, которые могли кормить многих, пожирая без разбора всех, кто бы ему ни встретился, словно разбушевавшаяся стихия. И вскоре привлёк внимание сил, которые много лет спустя окрестят Титанами-защитниками. Первый раз за долгое время Касаи Рекс увидел существ, равных ему по размерам. Отведав их плоти, хищник понял, что предпочтёт это блюдо любому другому. В нëм была сила. Его желания, однако, было трудно исполнить. Можно сказать, что монстр откусил больше, чем смог бы проглотить. Его гнали прочь более могучие Титаны, пока однажды, преследуемый врагами, он не был вынужден прыгнуть в восходящий поток на краю земли и покинуть Нижний Мир. Так он впервые достиг Верхнего Мира. Мира чудес, где свет гулял по небесам и яркий день сменяла тьма ночи. Касаи Рекс предпочитал тьму. Но ночь не могла скрывать его долго. Может быть, сама суть жизни заключалась в том, что нельзя вечно оставаться первым. Он был изгнан и, не имея другого выхода, вернулся в Подземелье. А может, суть жизни состояла в том, что хорошие времена не длятся вечно. Титан не знал. Он не был философом даже по меркам своих собратьев, едва склонных к философствованию. Касаи Рекс почесал складчатую чешуйчатую шкуру на шее короткими лапами. Оглянулся. Годзилла всё ещё приходил в себя. Значит, надо действовать. Древний хищник не хранил верность никому. Годзилла смог подчинить его, и Касаи Рексу пришлось участвовать в этом бессмысленном походе, но он не дождался наград. Всем, что Титан получил, были кровь бесов, горькая как рвота, и их плоть, питательная как камень. В этом он убедился, когда под конец побоища его отросший заново язык начал передавать омерзительный вкус оказавшейся во рту мерзости. Монстра передёрнуло при одном лишь воспоминании. С него довольно. Он жаждал возвращения к былым дням, когда попадавшая в его хватку добыча была вкусной. Когда лапы Альф не были так длинны и не дотягивались до него. Пусть его изгоняли и он скитался по миру, тогда у него было нечто, что Годзилла стремился отнять при любой возможности. Свобода воли. Он увидел, как покидают поле битвы три других Титана после небольшой стычки с новыми стражами Годзиллы. Среди них был Ушастый. Касаи Рекс коснулся кончиком языка нëба. Вот она. Охота, которой он ждал. О его уходе никто не сожалел.

***

Изо рта длинношеего ящера вырвался жалобный крик. Зауропод, бежавший из Нижнего Мира лишь за тем, чтобы ослепнуть в ходе скитаний в ядовитом тумане, поднялся на дыбы, пытаясь задеть атаковавших его хищников ударами хвоста и передних лап. Но из раны на горле уже струилась кровь, и после нескольких движений гигант опустился на бок, больше не издавая крик, а лишь вращая крошечными глазами в бесплодных попытках разглядеть своих убийц. Драконьи челюсти с изогнутыми зубами сомкнулись у него на шее, и ящер ощутил холод. Его сердце остановилось пять секунд спустя. Ангирус избавил жертву от лишних страданий. Теперь он и его стая могли немного восстановить силы. Три Титана, принадлежащих к разным видам, едва могли вспомнить день, когда им впервые пришлось объединиться. Когда-то их троица конкурировала друг с другом за территорию и еду, но затем появился враг, угрожавший каждому из них — какая-то особенно крупная и злобная тварь, и они предпочли драться с ней сообща. Уже позже Титаны поняли, что совместно добывать еду намного проще, и прошли годы, прежде чем между столь непохожими существами начало зарождаться подобие дружбы. Их связывало многое, и от этого Золотой Монстр ещё сильнее удивлялся тому, насколько они различны. Варан был яростным и буйным. В сражениях он порой впадал в состояние совершенно неконтролируемого гнева, и только уравновешенный Барагон мог обуздать его. Золотой Монстр, как он сам думал, совмещал в себе качества двух других Титанов — Барагон и Варан были друг на друга совершенно не похожи, но Ангирус мог проявить и пыл, присущий Обаке, и рассудительность Бронзового Гиганта, который лишний раз не лез на рожон. Наверное, именно поэтому он неизменно возглавлял их небольшую стаю, что в бою, что на охоте — не стремясь как-либо выделить собственный статус. Титаны обглодали длинношеего ящера до костей, и настало время продолжать путь. Ангирус вёл стаю в земли, не затронутые яростью Алого Короля. Похоже, дорога должна была занять не один день — они продвигались сквозь пустыню, которая когда-то была Китаем, и этой пустыни не было конца. Неудивительно, что в конце концов Обаке отбился от остальных — как бы ни пытался Барагон присматривать за ним, затеряться в белой мгле было слишком легко. В один момент Варан услышал рык, прозвучавший вдали. Титан замер на месте, вслушиваясь в тишину, и вскоре рык прозвучал снова. Барадаги убедился в том, что слух не обманывает его. Где-то в тумане ревел сородич. Невозможно — ящеров, подобных ему, не осталось даже в Нижнем Мире, — и всё-таки… Впереди доносились голоса Ангируса и Барагона, уже принявшихся разыскивать его, но в другой стороне кричал неизвестный Титан, и Варан замер в нерешительности, не зная, куда двигаться. Может, он так бы и остался на месте, пытаясь разрешить возникшую дилемму, но случай сделал это за него. Рык, почти не отличимый от его собственного, зазвучал снова, и теперь он был громче. «Сородич» приближался. Нечто большое мелькнуло в тумане. Оно было выше Барадаги, стоящего на четвереньках, но его сородичи могли ходить и на двух ногах. Затем все надежды на встречу с собратом рухнули. Время для Варана стало тягучим, как гудрон. Зубастые челюсти Касаи Рекса безмолвно выплыли из тумана. Титан дëрнулся в сторону, успевая отвести голову и горло с линии атаки. Но он двигался слишком медленно, чудовищный хищник же был неотвратим. Когда его загнутые зубы впились в плоть ящера, боль пронзила тело Варана, и время возобновило свой ход. Касаи Рекс рванул на себя, и Барадаги оказался сбит с ног этим рывком. Первой мыслью атакованного Титана было, что кровожадный хищник, наверное, уже расправился с его сородичем и теперь собирался пожрать самого Варана. Ящер рухнул на бок с прерывистым криком — призывом к помощи. Ему повезло, что Ангирус и Барагон не успели уйти далеко. Они тоже слышали загадочный крик. И, конечно, посчитали, что его издал сам Варан, беспомощный, затерявшийся во мгле. Ангирус был проворнее и, видя, что Бронзовый Гигант не поспевает за ним, быстро скомандовал ему действовать по их обычной тактике. Ангирус нанесёт первый удар, после чего вмешается Барагон, обездвижит врага и откроет для новых атак. Золотой Монстр вылетел из тумана, как пушечное ядро, и обрушился на горозавра своим огромным весом. Голодный хищник, хоть и пошатнулся, удержался на ногах, но Варан уже выскользнул из хватки его челюстей и с воем отпрыгнул в сторону. Касаи Рекс, переминаясь с ноги на ногу, метнул оценивающий взгляд на Титанов, с которыми столкнулся. Трое против одного. На Варана не понадобится тратить много сил — Касаи обеспечил себе лёгкую победу, ударив исподтишка. Присутствие мелкого ушастого уродца напрягало. Касаи знал по опыту, что пары хороших пинков должно хватить, чтобы раскроить ему череп. Но самому Ушастому не нужно подходить близко, чтобы атаковать, и это всë усложняло. Что до зверя в золотой броне, который только что намял ему бока, то Касаи Рекс вовсе не был уверен, что справится с ним в ближнем бою. Гигантский хищник желал вести бой лишь на своих условиях, и борьба даже с одним из противников в них не входила. Громко ворча, он начал отступление в гущу тумана. Об этом вновь никто не жалел. Стая решила, что схватки удалось избежать, и, убедившись, что Варан не получил серьёзных ранений, продолжила путь.

***

Они двигались вперёд и вперёд, но повсюду была только белая мгла. Яд разъедал глаза, отравлял лёгкие и туманил разум, а сил с каждым шагом оставалось меньше. Минуты стали подобны часам, часы — неделям, а вся их дорога, казалось, длилась целую вечность. Трое Титанов уже почти перестали обращать внимание на присутствие неподалёку хищника. Голодный ящер, неотступно следовавший за ними, поначалу явно лелеял надежду застигнуть кого-нибудь врасплох и совершить неожиданную атаку, урвав себе кусок покрупнее. Надежды не оправдались — вскоре он окончательно понял, что фактор неожиданности не поможет в столкновении с тремя Титанами. Горозавр продолжал тащиться за «жертвами» — больше идти было некуда — ведомый жалкой надеждой на то, что они выведут его из этих гибельных земель. Даже во внешнем виде Касаи Рекса осталось не так много общего с внушающим страх хищником, каким он был недавно. Гигантский горозавр совсем ослабел и изголодался. Ему срочно требовалось восполнить силы, но он уже не испытывал прежнего запала. Отрава глубоко проникла в его нутро. Его чутья и разума не хватило, чтобы распознать угрозу, медленно истощившую защитные системы Титана. Теперь его глаза слезились, и каждый вдох был хриплым. Сказать, что Касаи Рекс убил бы за глоток чистого воздуха, было бы преуменьшением. В конце концов, он никогда не придавал значения акту умерщвления. Сейчас он вообще едва ли мыслил ясно. Двуногий ящер кое-как сохранял координацию движений и удерживал себя на ногах, пытаясь отдышаться и не провалиться в смертельный сон. Он не знал, что отдохнуть ему не дадут.

***

Сначала Титаны услышали вой, в котором сливались воедино мучительная боль и лютая ненависть. То, что издавало такой звук, должно было представлять из себя самое несчастное и самое злобное существо на планете. Вой поначалу был тих, но с каждой секундой становился громче, пока не стал подобен грому. Казалось, до этого момента нечто ужасное дремало, не обращая внимания на проникающий в организм яд, а пробудилось лишь почуяв незваных гостей. Титаны насторожились. Ангирус принялся судорожно оглядываться, но его взор был скован мглой. Нечто перестало выть так же внезапно, как и начало издавать эти ужасные звуки. Золотой Монстр скомандовал своей стае держаться ближе друг к другу, и три Титана встали в круг, готовые отражать атаку. Но существо, скрывавшееся в тумане, не спешило нападать. От топота гигантских ног сотрясалась земля, тяжёлое дыхание было подобно порывам ураганного ветра, и с каждым мгновением Титаны испытывали всё больший ужас. Нечто кружило вокруг них, как акула, охотящаяся на косяк рыбы. Первой целью чудовища должна была стать самая слабая жертва. Та, что совершенно беззащитна и отрезана от остальных. И вскоре такая цель определилась. Гигантская лапа, закованная в панцирь из тёмно-серых чешуй, бесшумно выплыла из белой мглы. Стальные когти сомкнулись на шее Касаи Рекса. Один рывок — и невидимый убийца утянул жертву в туман. Удушающие приёмы применялись людьми на протяжении многих поколений. Верно выполненное удушение позволяло обезвредить противника, причинив ему незначительный урон. Если, конечно, речь не шла о тихой ликвидации цели. В мире Титанов существовало меньше нужды и возможностей использования удушения. В самом деле, зачем и как душить, если у тебя отсутствуют руки необходимой длины? Хотя, конечно, были те, кто сдавливал жертв своим телом, пока из них не выходил весь воздух, а кровь не застывала в жилах. А кто-то просто играл с добычей или же приносил её, полузадушенную, в логово, чтобы учить детëнышей. Касаи Рекс не думал об этом. Он бился в тисках огромных лапищ, из последних сил брыкаясь, пока кошмарный исполин утаскивал его во мглу. Обладай враг меньшей массой, Касаи, возможно, смог бы повалиться на землю вместе с ним, подмяв его под себя, но этот был слишком велик. Касаи Рексу оставалось лишь корчиться в объятиях смерти. Воздух ускользал от него, а поле зрения заполнял яркий свет. Глаза Титана вылезли из орбит. Язык распух. Верное исполнение удушающего приёма может привести к безвредному нелетальному исходу. Но достаточно долгое удержание жертвы в захвате неизбежно ведёт к необратимым изменениям мозга, а следом за ними — к гибели. У Кампы не было намерений сохранять Касаи Рексу жизнь, и её приём был груб и примитивен, но ужасная мощь Титаниды делала своё дело. Очень скоро тысячелетняя охота странствующего ящера завершилась громким хрустом сломанной шеи.

***

Когда невидимое чудовище утянуло Касаи Рекса в туман, Ангирус без промедления приказал стае отступать, но далеко убежать они не успели. В один момент Барагон ощутил колебания почвы. Его союзники пока ничего не чувствовали, но он, как наиболее тесно связанный с земной стихией, сразу насторожился. Титанида, с которой они столкнулись, была превосходной охотницей. По меркам Титанов она передвигались чуть ли не бесшумно, но всё равно оставалась исполинских размеров существом, гигантом среди гигантов. А это значило одно — каждый её шаг заставлял землю содрогаться. Барагон понял — чем бы ни была эта тварь, прятавшаяся в пелене тумана, с Касаи Рексом она уже расправилась. Теперь её целями становились они. Титан принялся озираться по сторонам, но быстро понял, что Кампу не разглядеть, даже если та будет подстерегать их в нескольких шагах, — завеса мглы надёжно укрывала хищницу. Барагону даже показалось, что ядовитый туман стал гуще, концентрированнее — словно Враг каким-то образом узнал о беде, в которой они оказались, и решил любым способом не дать ими уйти живыми. Наверное, эта мысль была навеяна ужасом перед лицом невидимой угрозы и ничем не подкреплена, но… порой Барагону казалось, что его чуткий слух улавливает знакомые отвратительные звуки, доносящиеся из тумана, — скрежет и шипение, которые издавала явно не Кампа. Ангирус, двигавшийся впереди троицы и указывавший путь, вдруг остановился и настороженно прислушался. Сверкание его золотистых шипов давало немного света — впрочем, этого света хватало лишь на то, чтобы Барагон мог видеть самого ящера. Негромким криком Ангирус подал сигнал. Они должны попытаться уйти под землю. Возглавить их предстоит Барагону — в рытье туннелей он был куда способнее Ангируса. За ним двинется Барадаги, которому может потребоваться помощь — мало того, что колючий ящер так и не оправился после потери вожака и поражения во Владивостоке, так он к тому же вовсе не умел передвигаться под землёй самостоятельно. Ангирус замкнёт процессию — из всей троицы только у него будут хоть какие-то шансы отбиться, если враг всё же настигнет их. Тогда он свернётся в бронированный шар и, может, чудовище не сумеет добраться до него… План, конечно, не был безупречен. Барагон понимал это, но разве у них был выбор? Если они продолжат бесцельные скитания в надежде, что рано или поздно удастся оставить угрозу позади, всех их постигнет участь Касаи Рекса. Титан без лишних раздумий принялся закапываться в почву, и его облик вдруг преобразился — на короткое время Бронзовый Гигант предстал перед Ангирусом и Вараном совсем не таким, каким они привыкли его видеть. Вообще-то Барагон выглядел довольно несуразно (если не Титан, то человек признал бы это при одном взгляде на него) — части его тела, казалось, должны были принадлежать совершенно не похожим друг на друга представителям живой природы. Со своим широким, толстым туловищем, короткими лапами, плоской пёсьей мордой с огромным загнутым рогом на лбу и до нелепости громадными ушами Титан походил не на реальное живое существо, чей вид некогда мог появиться в процессе эволюции, а на мифическую химеру, которая явилась бы в пьяном бреду какому-нибудь слагателю легенд, жившему за пару тысячелетий до нынешней эры. Но таким Барагон был только в состоянии покоя. Теперь же всё его тело двигалось слаженно, как единый механизм. Титан оказался в родной стихии, и всю его сущность охватило единое стремление — то, ради чего он существовал, ради чего его вид выработал все «нелепые» приспособления. Кривыми когтями гигант разрывал слои почвы, огромным телом бился о породу, размягчая её и ныряя в образовывающийся туннель, погружаясь всё глубже и глубже, расширяя проход, уходящий вниз на десятки метров. Всю его морду скрыли под собой уши — эти несуразные кожаные воротники вдруг превратились в непроницаемые щиты, заслонившие глаза, ноздри, пасть Барагона. Сейчас Титану не требовались органы чувств— он был в родной стихии, которую чувствовал всем своим телом и в которой властвовал. Бронзовый Гигант был великолепен. Если бы в этот момент за ним наблюдал человек с тонкой натурой художника, а не два огромных доисторических ящера, он наверняка невольно залюбовался бы видом этой живой машины, превосходящей в совершенстве любую технику, когда-либо изобретённую человеком, и забыл бы о любой опасности. Но Титаны были более практичны. Когда Барагон исчез в глубине подземелья, замерший над открывшимся проходом Обаке неуверенно уставился в тёмную бездну, но Ангирус грозным рыком скомандовал ему спускаться, и ящер, вытянув передние лапы, кое-как проскользнул в туннель. Золотой Монстр уже приготовился последовать за ним, как вдруг над оазисом и пустыней, погружёнными в мертвенный сон, вновь пронёсся раскатистый вой. Кампа настигла их. Ангирус в последний момент кинулся в туннель. Возникшая у него за спиной Титанида в ярости обрушила гигантский кулак на основание прохода, вызвав мгновенное обрушение. Трёх Титанов завалило сотнями тонн породы, но Бронзового Гиганта это остановить не могло — Ангирус слышал, как где-то впереди Барагон продолжает удлинять свой туннель. А далеко позади гневно вопила Кампа, упустившая сразу трёх жертв, но её крики звучали всё тише и тише.

***

— И зачем?.. — прохрипела Деймос. Она даже не надеялась получить ответ, но, оказавшись застигнутой врасплох, скрученной и брошенной в грузовой фургон, который вёл наёмник «Прометея», приходилось цепляться за любую, самую призрачную возможность выкрутиться из ситуации. Громила в длинном пальто, под которым, конечно, был надет костюм «Метеор», хранил молчание. Сейчас лицо Линча не скрывал шлем, но на нём не возникало и тени эмоций, которые наёмник мог испытывать в этот момент. Он походил на мраморное изваяние. Деймос заставила себя продолжить, словно этот человек не вызывал у неё ужас. — В Европу летит монстр Апокалипсиса. Дня два-три — и мы все будем мертвы, включая твоих нанимателей. Они уже не смогут наказать тебя за неисполнение приказов. Так к чему тащить меня к ним?.. — Глупая девка, — уголки губ Линча слегка приподнялись, создавая сухое, безжизненное подобие улыбки. С равным успехом это же выражение лица могло значить и скорбь, и гримасу боли. — В «Прометее» следят за твоим «монстром Апокалипсиса» 24 часа в сутки. Этой твари неплохо набили бока, она развернулась и теперь летит жечь азиатов. Я успею покончить с этим делом. Можешь собой гордиться — за тебя господин О’Брайен обещает столько денег, что хватило бы на всю жизнь тому, кто в деньгах очень нуждается. Чем-то ты его очень задела, хакерша. Хотел бы я знать, чем… По скучающему голосу Линча, впрочем, было понятно, что ему совершенно всё равно. Лучший наёмник О’Брайена напоминал скорее машину, чем живого человека. Он делал всё так, как делал бы на его месте механизм — без малейшего проявления настоящих эмоций, лишь с искусственной маской чувств, которая только подчёркивала отчуждённость и неестественность этого человека. Линч вёл свой фургон к штабу «Прометея», потому ему был отдан приказ и он избрал самый простой и эффективный способ исполнения. Линч разговаривал с ней, потому что она задавала вопросы, а ему было приказано отвечать на любые вопросы — хоть обычно это и не относилась к жертвам похищения. Наконец, если бы ему отдали приказ об убийстве, он бы прикончил её без малейших раздумий. Но в «Прометее» сочли, что Деймос ещё нужна живой. Впрочем, она сама виновата. Решила, что вылазка за оборудованием на её покинутую базу, устроенную на старом Аванпосте «Монарха», пройдёт без всяких трудностей и помощь кузин ей в этом деле ни к чему. Знала бы, что «Прометей» так быстро отследит её — хоть она и была уверена, что нигде не светилась, а до этого момента в принципе не покидала транспортник, — осталась бы на Смоки, наплевав на все те вещи. Но среди них были все доказательства преступлений организации… и куча беспилотников, давно припасённых ей и в теории даже способных на что-то сгодиться… а ещё робот-паук. Хорошо хоть, «Метеор» остался на Смоки. Кузины должны были уже встретиться с последним участником их отряда, завербованным Деймос. Она даже предполагала, что, объединившись с ним, Краст продолжат борьбу после её исчезновения. Деймос всегда считала себя оптимисткой, да и кузины Краст упрекали её в излишней наивности, но сейчас приходилось смотреть правде в глаза: шансов выбраться своими силами не оставалось. Но куда везёт её Линч? Наверное, где-то поблизости спрятан самолёт… может, ещё один транспортник. Если так, то он, наверное, с виду неотличим от Смоки. Вот уж ирония судьбы: на транспортнике они проникли в «Прометей» и учинили там немалых масштабов диверсию, а теперь она станет пленницей на той же базе, и, возможно, доставит её точно такой же транспортник. Лёжа связанной в кузове фургона и уже мысленно перебрав десятки возможных и невозможных путей к спасению (все одинаково нелепые), она стала наблюдать за действиями Линча в тщетной попытке понять этого человека. Сейчас он представлялся ей чуть ли не главной загадкой «Прометея» и казался более угрожающим, чем О’Брайен и остальная верхушка (и не только потому, что был для неё опасностью более реальной и близкой). В прошлом Деймос приходилось иметь дело с наёмниками организации, но у Линча было мало общего с теми людьми. Обычные наёмники были ей понятны и схожи между собой: окажись за рулём любой из них, она могла бы надеяться подкупить его и переманить на свою сторону. Но провернуть такое с Линчем… Деймос усмехнулась. За время поездки он несколько раз нажимал кнопку, которая должна была включать радио, хотя, конечно, и так знал, что последние радиостанции слегли ещё при буйстве Гидоры (в последовавшем хаосе возвращать их к работе уже никто не стал). Линч действовал почти машинально, и всё-таки оставался человеком, а не чем-то вроде знаменитой роботизированной знакомой кузин Краст. И он явно отдавал себе отчёт в действиях. Был Линч таким с самого детства или изменился до неузнаваемости после какого-то случая? Сейчас это не могло по-настоящему занимать её, но… малейшие крупицы информации дали бы хоть какую-то возможность воздействовать на него. Но выудить информацию из самого Линча не представлялось невозможным, и вскоре Деймос отбросила попытки Вдруг она заметила на его лице проблески эмоции — той единственной эмоции, которая заменяла Линчу все нормальные человеческие чувства. Но что это могло значить теперь: интерес? Азарт? Удивление? Нечто с глухим звуком толкнулось в дверь, и фургон закачался так, что Линч с трудом сохранил управление. Он начал вдавливать педаль тормоза, но машинась перевернулась раньше. Деймос швырнуло о стену, и она крепко приложилась головой, однако всё-таки оставалась в сознании, когда её выволок из кузова человек, облачённый в «Метеор». Она попыталась подняться на ноги, но не смогла — только теперь Деймос поняла, почему Линч не попытался обездвижить её. Очевидно, он вколол ей какую-то мерзость, причём так, что она этого даже не почувствовала. Наёмник уже выбирался из опрокинувшегося на бок фургона. Теперь Деймос начала осознавать, что в Линче было таким неправильным. С самого начала она сравнивала его с роботом, но Линч всё-таки не был машиной. Следовало бы провести параллель со зверем: хищником, который в конкретный момент полностью поглощён охотой, сосредоточен на преследовании добычи… но затем он убивает её и возвращается к своему обычном размеренному существованию. Такой не задумывается о ценности чужой жизни — он на это просто не способен, иначе не был бы хищником. Таким был Линч — чем-то сродни тигру, волку или, скорее, огромному удаву. Для него убийство людей и исполнение самых отвратительных приказов были неотъемлемой частью жизни, не хорошей и не плохой. Сейчас Линч не выказал страха, несмотря на то, что атаковавший его человек был в полном боевом облачении. Видимо, даже в такой ситуации он думал исключительно о точном выполнении приказа. Цель, которую требовало начальство, необходимо было вернуть, и Линч собирался сделать это. Иначе он не получит своей награды. Иначе он провалится. А с Линчем провалов не случалось. Деймос вдруг увидела, что под креслом у наёмника лежит шлем от «Зон Файтера». Линч уже протянул к нему руку, но её внезапный спаситель действовал быстрее, выпустив серию энергетических вспышек из браслета-бластера. Заряды изрешетили бы обычного человека, но защитный костюм спас наёмника, хоть и не избавил от боли. Линч даже удержался на ногах, но ответить не успел — следующая атака его противника последовала тут же. Протонный луч ударил в браслет-бластер на правой руке, разнеся оружие на куски. Тогда Линч оттолкнулся от земли металлическими ботинками, одним прыжком пересекая несколько метров и достигая противника. Укрывшись за перевёрнутым фургоном, Деймос наблюдала за схваткой. Сражение двух «Зон Файтеров» было недолгим, но напряжённым и жестоким. Соперник Линча был явно моложе и проворнее, к тому же ему повезло лишить наёмника бластеров, из-за чего тот мог полагаться только на атаку лучом и физические возможности, которые давал костюм. Всё же Линч, очевидно, терпел поражение. Другого на его месте это вывело бы из себя, заставив драться вдвое яростнее, и, возможно, он даже вышел бы из схватки победителем, — но на Линче осознание вражеского преимущества никак не сказалось. Наёмник дрался точно так же, как до этого — постоянно перемещаясь с места на места и нанося мощные удары. Несколько раз он пытался задеть противника лучом, но тот неизменно блокировал его собственным — два сияющих светло-голубых потока скрещивались в воздухе и взрывались, не приводя ни к какому другому результату. Физически Линч был сильнее, и в ближнем бою совладать с ним вряд ли представлялось возможным. Понимая это, неизвестный противник всеми способами пытался не подпускать его к себе, что не всегда удавалось. В очередной раз сократив дистанцию, Линч обрушил на него град ударов. Под его натиском неизвестный дрогнул и повалился на спину. Нависнув над распростёршимся телом, наёмник стал заряжать луч, готовясь окончить сражение, как вдруг враг обхватил его ноги и рывком приложил двухметрового гиганта о землю. Линч дёргался в попытках освободиться, но не издавал ни звука, как выброшенный на берег угорь, а противник одним движением сдёрнул с него шлем, после чего снял устройство и со своей головы. — Полячок, — прохрипел Линч, — Мне не приказывали убивать тебя. Жаль. Всем было бы лучше. — Ты, — Вернер обхватил его шею руками в покрытых металлом перчатках. — Ты убил их. Ты пытался убить меня. Убил бы, если бы не сыворотка. — О чём ты, полячок? — по голосу Линча было невозможно понять, притворяется он или действительно не знает. — Я приходил к тебе один раз и позволил уйти живым. Как видно, зря, но не пойду же я против руководства. Моей целью была она, — он ткнул пальцем в сторону Деймос. — Лжёшь, — Вернер невесело усмехнулся, — Ты угрожал мне. Сказал, что порубишь мою дочь на куски, что-то в этом роде. Теперь она мертва. И я должен поверить, что ты не при чём? Ты заслуживаешь смерти. Вы все… заслуживаете. — Делай уже, что собираешься. Или ты просто… — он замолчал, взглянув в глаза Вернеру. В них читалась чистая, нескрываемая ненависть. И впервые Деймос увидела на лице Линча искреннюю эмоцию. Но это был не страх — панический, животный ужас. Синий протонный луч вырвался из шлема и ударил в лицо Линчу. Тот не кричал, даже когда столб раскалённой энергии выжег ему глаза. Но он ещё был жив — сыворотка быстрой регенерации не позволяла умереть так быстро — и, видя это, Вернер не прекращал атаку. Его уже не волновало, убивал ли его семью Линч на самом деле, — наёмник ведь был готов совершить это убийство. Больше он никого не убьёт. Линч станет первым из «Прометея», кто сполна отплатит за все свои дела, а за ним возмездие постигнет и остальных. Вернер больше не собирался искать информацию и способы давления на людей, обладавших властью, какую он едва мог себе представить. «Метеор» давал ему нестоящую силу, и он собирался употребить её для того, чтобы избавить мир от «Прометея». Тепловой луч пробурил Линчу голову, размазав по асфальту его мозги. Наёмник уже давно не шевелился, но Вернер в приступе ненависти продолжал жечь его останки до тех пор, пока в шлеме не иссякла энергия. Лишь после этого он удостоил взглядом Деймос, в страхе сжавшуюся за своим укрытием, а теперь взиравшую на своего спасителя, как на адского беса, внезапно выпрыгнувшего из табакерки. — Где там транспортник? — Вернер говорил с ней как ни в чём не бывало, словно она не видела, как он только что превратил двухметрового громилу в дымящееся кровавое месиво. — Зови своих хакерш. Мы летим в Ирландию, по душу «Прометея». Потушим его огонь. Он хмыкнул, и этот смешок развеял последние сомнения — Вернер был совершенно безумен.