Годзилла: Уход Королей

Конг проснулся. Веки разошлись с трудом, и ему понадобилась пара мгновений, чтобы понять, что он видит перед собой. Даже тусклый свет Полой Земли сейчас был слишком ярок. Потом он различил знакомую бугристую морду и не помещающиеся в пасти зубы. Конг испуганно воскликнул и пополз назад. Над ним наклонился Годзилла, но тот из них, который так выглядел, был мëртв. Гигантский ящер негромко взревел, пытаясь успокоить его. Он с самого начала знал, что Конг очнётся, но думал, что восстановление займёт больше времени. На Титане было слишком много крови. Всё-таки он, кажется, почти пришёл в норму, и Шин Годзилла был этому рад. Конг с трудом поднялся на ноги и приложил руку к виску. Голова болела, а воспоминания о недавнем сражении нахлынули, подобно приливной волне. Гоминид снова посмотрел на Годзиллу неверящим взглядом. Издал короткий глухой рык. Невозможно. Годзилла умер в бою с Врагом. Ответ ящера прозвучал как смешок, хоть в нём не было ни веселья, ни иронии. Если он должен быть мёртв, кого же тогда Конг видит перед собой? Конг снова прорычал. Слишком сложные загадки для его больной головы. Примат осторожно приблизился к Титану, словно опасаясь, что сдует его резким движением, как тлеющий огонëк. Конг внимательно его осмотрел, втянул ноздрями воздух. Он ворчал, пытаясь осмыслить, что видит. Что реально, а что нет. Гоминид вытянул руку и коснулся твëрдой кожи. Затем отвёл руку в сторону и рванулся вперëд, заключая Титана в объятия. Короткие, резкие рычания примата звучали с мощью пушечных выстрелов, но были очень похожи на человеческие всхлипывания. Шин Годзилле были непонятны эти действия Конга, зато он прекрасно понимал и разделял его эмоции и поэтому не стал отстраняться. Два союзника поделились историями о произошедшем с ними за последние дни. Чудесные силы этого странного зверя не переставали удивлять Конга. Но, в конце концов, главное, что они оба выжили. Однако его волновал один вопрос. Что это за свежий, ещë не скрывшийся шрам на груди Титана? Ответом ящера стало недоумение. Этот след на нём оставил сам Конг своим топором, когда он только появился на поле битвы с приспешниками Врага. Но почему примат спрашивал? Конг нахмурился. Он не помнил этого. Титан издал негромкое ворчание, прося прощения за этот удар. Всë дело в способе, которым он получал большую силу. Этот способ затуманивал его разум. Шин Годзилла, однако, не был удовлетворён таким объяснением. Хорошо, что теперь Конг снова стал… Конгом, но сможет ли он нанести удар по Врагу в нужный момент, если не будет пребывать в здравом уме? В этом гоминид почти не сомневался. Помутнение появляется только после употребления зелья. В остальное время он себя контролирует. Но без силы, которую даëт зелье, до Врага ему не добраться. Это слегка успокоило мутанта, как вдруг он осознал, что так и не спросил друга о главном. Куда делся Зилла? Почему Малый Ящер не сопровождает Конга на его пути? Титан объяснил коротко: Малый со Старой Восьминогой. Конг отправил обоих наверх, чтобы они предупредили остальных. Шин Годзилле такой ответ не слишком понравился. Он почти ничего не знал об этой скорпионихе, и у него не было никакой уверенности в том, что она сумеет обеспечить защиту неопытному Зилле. Если Враг тоже направился в Верхний Мир, — а насколько мог судить мутант, дела обстояли именно так, — Конг подвергал Малого Ящера большой опасности. Ему следовало оставить Зиллу при себе. В мыслях Большого была правда. Конг посмотрел на серую землю, провëл рукой по золе и ответил негромким ворчанием. Он выбрал путь, на котором нет места союзникам. Существа, которые убивали Титанов, чтобы жить, могли навредить его спутникам. Хуже того, что если бы, испив зелья, Конг выместил ярость на Малом? Всю свою жизнь Конг оставался последним выжившим. Снова и снова он видел, как гибнут все вокруг, и не мог им помочь. Он меньше всего хотел увидеть это снова. Поэтому решил отправить Зиллу в Верхний Мир. Верхний Мир велик. Но Малый может за себя постоять, и с ним будет Титанида. Она могла сбежать или ударить в спину уже много раз, но так и не сделала этого, напротив, подвергая себя опасности, сражалась плечом к плечу с армией Конга. Восьминогая заслужила доверие. Шин Годзилла был вынужден признать правоту своего друга — хоть ему всё ещё очень не нравилась необходимость отправлять Зиллу наверх, Конг принял верное решение. Ящер сделал глубокий вдох, подавив желание изрыгнуть поток крови, вкус которой ощущался во рту, — его тело так и не восстановилось до конца после дуэли с Дьяволом. Впрочем, он чувствовал себя сносно. Куда лучше, чем всего несколько месяцев назад. Из пасти мутанта вырвался не алый фонтан, но грозный рык. Довольно времени они с Конгом потратили на разговоры! Прямо сейчас Зилла находится в Верхнем Мире, и едва ли Ишара сумеет помочь ему, если они столкнутся с чудовищем, подобным тому, какое недавно завалили Конг с Годзиллой. Титан не успокоится, пока не воссоединится со своим родичем, и, хоть они едва успели перевести дух, пора продолжать движение и борьбу. Конг выразил одобрение низким гулким звуком и рывком поднялся на ноги. Примат осмотрелся, чтобы понять, где именно они находятся. В его поле зрения попал объект, которого он раньше не замечал. Это был остов огромного Титана. Под плёнкой, образовываемой ядовитым туманом, виднелся грязно-зелëный панцирь. Уродливая морда зверя, лишённого рогов, смотрела на Конга пустой глазницей. Это был Амон. Глядя на него, примат задумался. Тело Конга болело внутри и зудело снаружи. Зелье зельем, а отделали его здорово. Ему недоставало защиты. Конг почесал грудь и издал недовольный возглас, когда нечаянно содрал кожу до крови. С этим нужно что-то делать. Кажется, теперь он понял, что. Конг обратился к Большому Ящеру. Прежде чем они отправятся по следу Врага, надо сделать ещë кое-что. Мутант фыркнул, выражая сомнение. Он не совсем понимал идею Конга и поэтому просил друга разъяснить: чем его так заинтересовали эти гниющие останки? Конг указал пальцем на Большого. Его кожу не брали зубы и когти Титанов. А если находился достаточно острый зуб, то рана затягивалась. Затем примат показал на себя. Его раны больше не кровоточили, но на них не росла шерсть, и нечему было скрыть уродливые рубцы. В бою с Врагом и его армиями не получится полагаться только на скорость и силу, Конгу нужна защита. Но у него нет панциря. А вот у мертвеца панцирь есть. Но без помощи Большого и его лучей Конгу этот панцирь не снять. Шин Годзилла понял задумку и уважительно заурчал. Его друг действительно был очень умён, мутанту такое и в голову бы не пришло. Сам он до этого момента почти не думал над усилением собственной защиты — по меркам Титанов его броня была крепка, и этого вполне хватало… до столкновения с Врагом, сокрушившим эту броню без малейших затруднений. Годзилле предстояло хорошо подумать над возможными модификациями природного доспеха… но всё это потом. Сейчас броня требовалась Конгу. Друг-примат не умел перестраивать своё тело, зато был наделён талантом взаимодействия с разнообразными предметами, недоступным ящеру. Шин Годзилла оценил его находчивость и стал разжигать внутреннее пламя. Конгу нужен был огонь. Пурпурный поток разгорелся в пасти Титана и извергнулся на тело Амона. Броня Амона когда-то могла выдержать взрывную волну ядерной бомбы. Тронутая разлагающим влиянием Разрушителя, она всë ещë была весьма крепка, но луч Годзиллы концентрировал огромную мощь в одной точке, что позволяло ему, пусть и не быстро, разрезать даже этот непробиваемый доспех. Падальщики — небольшие бронированные черви с крупными жвалами, стали расползаться в разные стороны. Их напугал огонь. Конг не дал им уйти далеко: они были важной частью замысла. Гоминид поработал над отделëнными частями брони Амона. Немало труда и смекалки потребовалось, чтобы придумать, как закрепить на себе броню, которая никогда тебе не принадлежала. Выделяемый червями клей ему очень пригодился. Одевшись, будто древний воин, Конг стукнул себя в грудь кулаком. Раздался глухой звук. Примат ухмыльнулся. Он не почувствовал удар. Титан восстановил свой арсенал. Бочки с опасным ядом, копьë и хлыст были при нëм. Топор он сжал в руках на случай, если по пути понадобится быстро разделаться с каким-нибудь врагом. Его лицо, от рождения серое, побледнело ещё больше, усыпанное пеплом Полой Земли. Его сгоревшего дома. Конг спросил Годзиллу: достаточно ли у него внутреннего огня, чтобы вылететь из Нижнего Мира? Мутант ответил тут же — пламени хватит. Они смогут пройти по одному пути, и в походе в Верхний Мир им не придётся разлучаться снова. Он осмотрелся по сторонам и вновь не обнаружил ни следа адских тварей — те немногие, что уцелели при уничтожении Сокрушителя, бесследно исчезли в белой дымке. Бесы наверняка ещё встретятся им, но едва ли они будут представлять угрозу. И всё же Шин Годзилла предпочёл бы продумать какой-никакой план действий — хотя бы для того, чтобы новая атака на Врага не закончилась так же, как предыдущее сражение, ведь третьего шанса у них не будет. Конг хмыкнул. Был у него план. Когда он отрубит Врагу голову, то заберёт еë с собой, в Нижний Мир, и сделает из неë горшок. Туда будет очень удобно складывать огрызки после еды. Это было не тем ответом, который хотел услышать его собрат-Титан. Мечтать не время. Конг вздохнул и стал объяснять, иногда жестикулируя. От этого его речь не становилась понятнее для Большого Ящера. Подняться и найти Короля Верхнего Мира — первый шаг. У Короля есть большая стая. Она сдержит стаю Врага, пока сильные дерутся с ним. Что будет дальше, сказать трудно. Если Король Верхнего Мира мëртв... Конг замолчал. Эта мысль приносила ему некий дискомфорт. Он не питал тёплых чувств к тому Годзилле, но если тот падëт, как тогда выстоять против Врага Конгу? Великан отогнал эти мысли и мотнул головой. Если он мёртв, им нужно созвать тех, кто жив и может сражаться. До конца. Каким-то чудом им удалось побить Врага здесь. Он будет зол. Как только увидит их, ринется к ним, чтобы прикончить первыми. Нужно быть готовыми к этому. И ещё кое-что. Память Конга прояснилась достаточно, чтобы он смог об этом задуматься. Быть может, ему показалось, но... С рогом Врага в бою происходило нечто странное, не так ли? Шин Годзилла кивнул. Он тоже помнил самую странную деталь в ужасающем облике демона. Этот огромный кристалл, торчавший из его лба. От кристалла исходил свет, но не равномерно — он то совсем переставал светиться, то разгорался и вдруг вспыхивал ослепительным сиянием — за каждой такой вспышкой следовала атака Врага. Определённо, это был непростой рог, не сродни тем, что торчали из пасти у убитого Конгом гигантского волка. Он значил нечто большее — возможно, значил для Врага то же, что гребни для самого Годзиллы. Конг задумчиво потрепал бороду. Значит, этот рог тоже стоит учесть. Но Большой Ящер не позволил ему размышлять слишком долго. Пришла пора выдвигаться в путь. В процессе Шин Годзилла собирался воплотить идеи некоторых изменений, на мысли о которых его натолкнула дуэль с Алым Королём и созданная Конгом броня. Мутант окинул друга взглядом, внимательнее изучая его доспех. Панцирь Амона выглядел тяжеловесным. Не помешает ли он перемещению Титана? Товарищ Конга был весьма наблюдателен. В этой броне даже не почешешься. Но от ножей бесов было непросто увернуться. Лучше уж быть защищëнным от них и медленным, чем быстрым, но открытым, как шкура Ползучего Черепа. Шин Годзилла качнул головой. Да, панцирь сделает Конга неповоротливым, но это лишь полбеды. Насколько долгим будет путешествие в Верхний Мир, если их передвижение замедлится ещё больше? И каким образом они собираются туда возвращаться? Глубоководный туннель, через который когда-то прошли два ящера, недоступен для гоминида. Мутант не знал, где находились другие, известные Конгу проходы, но предполагал, что путь до них займёт не один день. Однако у Шин Годзиллы была идея. И он думал, что план может сработать. Разогнав по телу внутренний огонь, Титан выдохнул луч и в тот же миг стал отрываться от земли. Он заревел, обращаясь к Конгу — пусть тот скорее цепляется! Конг, конечно, сильно удивился. Он-то думал, что летающий Годзилла ему привиделся. Но нельзя было терять время. Примат ухватился за плечо Большого Ящера и обхватил ногами его заднюю лапу. Органические двигатели Шин Годзиллы гудели. Сопла выбрасывали струи огня и дыма. При низкой гравитации Полой Земли Годзилла мог летать своими силами, но сейчас его вес увеличился за счёт бронированного Конга, и Титан тратил больше энергии, чем обычно, чтобы оторваться от поверхности. А затем они наконец взлетели. Издалека можно было увидеть, как в туманном небе Полой Земли вспыхнул пучок энергии, поднимающийся ввысь, освещая лиловым светом всë вокруг. Два невероятных чудовища готовились покинуть скрытый мир через его потолок.

***

Путешествие отняло у них много времени, но цель того стоила. Нгума-Монене и Тиамат охотились на Царя Океанов, преследуя его по запаху страха. Нгума-Монене не был самым экспрессивным из Титанов, но те, кто знал его долго, могли с лëгкостью прочитать по языку тела то, что творилось у него в голове. Многим это помогло избежать крупных неприятностей. Сейчас Нгума был страшен. Его мышцы напряглись, гребни и паруса прижались так, что их не было видно. Он выбрасывал в воду меньше излучения, чем обычно, — верный признак охотящегося хищника из Полой Земли. Для спектрального зрения Тиамат Нгума померк. Но он, разумеется, не становился невидимкой. Его пëстрый окрас, который мог бы служить маскировкой на каком-нибудь рифе, сейчас выделялся особенно ярко. За время этой погони Тиамат и Нгума-Монене общались лишь раз, в самом еë начале. Титаны плыли на большей глубине, чем обычно, и рыба-змея освещала им путь — по всему её телу зажглись голубые, сиреневые и розовые огни, а глаза превратились в два мощных прожектора, разгоняющих мрак фиолетовыми лучами. Этой способностью Тиамат пользовалась нечасто, предпочитая передвигаться ближе к поверхности, но биолюминесценция не раз служила ей хорошую службу во время охоты в туннелях между Верхним и Нижним Мирами, когда она гналась за какой-нибудь особенно проворной жертвой. Сейчас они с Нгумой тоже были на охоте. Только эта «жертва» при встрече вряд ли попытается бежать. Но всё же змей, каким бы опасным противником ни был, не казался Тиамат угрозой, которой стоило бы остерегаться — преимущество было на их стороне. Конечно, существовали Титаны, способные сражаться с несколькими врагами одновременно и выходить из таких боёв победителями — например, Годзилла. Вот только Левиафан не был ему ровней. Нет, настоящего боя с Царём Океанов у них не получится — при необходимости они без труда совладают с ним. Но что делать после этого? Разве могут они вновь принять в свои ряды того, кто предавал уже дважды? Нгума-Монене был мрачен. Он понимал, что в грядущей битве против Врага, с которым они столкнулись, пригодится любая помощь. Но Тиамат была права. Как можно доверяться предателю? Нгума-Монене встряхнул головой, словно рассерженный конь. Ему всë равно хотелось добраться до Левиафана. Тиамат повернулась к Титану, ненароком ослепив его вырвавшимися из глаз потоками света и заставив остановиться. Она повторила свой вопрос. Что Нгума собирается делать с Левиафаном, когда они найдут его? Глаза Нгумы подёрнулись полупрозрачной занавеской третьего века, затем снова открылись. Пока что Нгума просто хотел на него посмотреть. После этого он словно бы вовсе забыл о присутствии Тиамат. Титан прорывался дальше. Его цель впереди. Царь Океанов. Коварное чудовище. Друг. Нгума-Монене заворчал. И наконец они нашли то, что искали. Большой, чёрный, будто зев огромного зверя, провал. Он был там, и они спустились за ним. Что стало с Левиафаном? Он не утратил своих грандиозных размеров, и тем не менее казалось, будто он усох и сжался. Его блестящая чешуя померкла, в темноте пучины он был едва виден, не отличаясь цветом от дна убежища. Нгума-Монене окликнул товарища. Тот не отозвался, лишь крепче вжавшись в дно. Даже в морской тьме Нгума видел, что Левиафан дрожит. Это было странно. Он снова окликнул Левиафана. На этот раз оклик был гневным. Нгума-Монене спрашивал, почему змей бежал и зачем прятался. Титан прошипел в ответ. Он просил их уйти. До сих пор гнев морского ящера был велик, но холоден. Ему было не занимать терпения, но теперь он вспыхнул. Паруса на его спине и гребень на шее поднялись, и Титан заревел с такой мощью, что дрогнули тысячелетние стены пещеры. Он бросил их умирать дважды, а теперь прогоняет? Как мило. Но они прибыли сюда не за тем, чтобы выполнять приказы притворщика и труса. Левиафан оттолкнулся от дна и метнулся в другой угол пещеры, будто уворачиваясь от атаки. Он поднял морду и зарычал. Трус? Отчего этот упрëк? Левиафан просто сражался за себя, как и всегда. Нгума вновь зарычал. Змей оставил стаю. Бросился наутёк, стоило только показаться лидеру врагов. Левиафан не сражался. Он только бежал. Морской дракон рявкнул и проплыл вокруг пещеры, прежде чем снова ответить на выпад Нгумы. Сородичи Левиафана не жили стаями. Это делало племя Нгумы, и как им это помогло? Сцилла сражалась. Если бы Левиафан остался, то сейчас был бы на еë месте. Змей вздрогнул, только задумавшись об этом. Нужно просто подождать, потерпеть. Отсидеться в укрытии, пока наверху бушует шторм. И когда ярость Разрушителя утихнет, Левиафан останется в победителях. Но змей не жаден. В пещере хватит места и его союзникам. А потом они поделят мир. Гребни и паруса красного ящера вздрогнули, но потом опустились, приняв спокойное положение. Он поплыл к выходу из пещеры, затем остановился и обратился к Левиафану ещë раз. Наверху собирают охоту. Величайшую охоту на величайшую добычу. И Нгума-Монене спустился сюда, чтобы найти Дробящего скалы, Клыка-режущего-плоть, Пожирателя. Но он ошибся. Потому что здесь, зарывшись в морское дно, сидел червь. Ничтожное, слабое существо, и оно скоро станет грязью, в которой так любит прятаться. Опередив рефлексы старого Титана, Левиафан рванулся вперёд, почти мгновенно преодолев расстояние между ними, и вцепился лапами в горло Нгумы, вгоняя его в потолок пещеры. Сквозь мутную воду Нгума-Монене мог различить легко узнаваемый свет, который исходил от подводного Титана. Не сводя глаз со змея, криптид прогрохотал почти что одобрительно. Теперь-то он наконец видел прежнего Левиафана. Змей фыркнул и разжал хватку на горле Нгумы. Сделав круг, он метнулся прочь из пещеры. Почесав шею, Нгума-Монене поплыл за ним. Левиафан, конечно, не оправился после пережитого. Но он был зол — страшно зол, и именно это сейчас было им нужно.

***

После сокрушительного марша Алого Короля, закончившегося в Калькутте, страна стала подобна огромному полю, с которого багровые демоны собирали кровавую жатву. Но им недолго оставалось пировать. Несколько мелких разорителей напали на автобус с беженцами. Для пассажиров всё кончилось за полминуты. Из пастей чудовищ стекала кровь, шипастыми лапами они разрывали тела людей — бесы не пожирали плоть жертв, но терзали и орудовали их останки, словно в отместку за то, что им не были доступны такие простейшие для всех живых существ процессы. Но их отвлёк странный гул, и, когда разорители подняли головы, то увидели, как в их сторону летит сразу несколько боевых ракет. Ползучие монстры в один голос взвизгнули, после чего исчезли в огне, замолкнув навсегда. Небо Индии полнилось воздушными судами разных видов: то были боевые вёртолёты и истребители страны-союзника. Годы назад, когда северная сверхдержава пережила нападение Титанов и кровавую гражданскую войну, случилось то, чего никто не ждал. Жёны и матери, сёстры и дочери, потерявшие родных в битве с гигантскими чудовищами или в междуусобной бойне, последовали примеру своих предшественниц из прошлого века. Объединённые ненавистью к Титанам и переменам, которые те принесли в этот мир, они стали теми, кто несёт врагам смерть с небес. Вместе с остатками армии Индии они жгли, взрывали и расстреливали отродья Разрушителя всюду, от Гималаев до Шри-Ланки. Ангелы со стальными крыльями, они изгоняли из этого мира полчища бесов, которым в нём не было места. На битву их вёл железный воин с птичьим клювом, огромными пилами на руках и лезвиями в виде крыльев. Пуская в ход красный лазерный луч, он уничтожал демонов сотнями. Но даже силы великой ярости было недостаточно, чтобы справиться с Врагами Всего Живого. В Индии оставалось ещё много бесов — их сил хватило бы, чтобы стереть с лица земли ещё одну страну. Они отчаянно отбивались, собираясь в крупные формы и применяя собственные лучевые атаки. Но люди были не одни в этом противостоянии. Когда начало казаться, что демоны вот-вот вырвут победу когтистыми лапами, небо озарилось яркой вспышкой лазурного света. На помощь человечеству, как в старые времена, явилась Дающая Жизнь. Своим видом она вселяла надежду в сердца тех, кто уже начинал поддаваться отчаянию, её молнии испепеляли мелких бесов подчистую, а золотая пыльца вызывала распад их тел, лишая могучее войско всякой слаженности в действиях. Ослепляемые божественными лучами, разваливающиеся на части от воздействия ядовитой для них пыльцы, демоны всё же продолжали рваться в бой. Крылатые ниспровергатели пытались достать Мотру в воздухе. Некоторое время Титаниде удавалось отражать все их атаки и уничтожать нападающих одного за другим, но бесов становилось всё больше и больше. Одному удалось подлететь к Мотре со спины, и когда он уже приготовился вонзить в неё когти, его тело взорвалось от попадания пурпурного теплового луча. Царь Небес пришёл на помощь той, кого ещё не так давно пытался лишить жизни. Его силы оказались лучшим оружием против бесов — те даже не могли атаковать Титана в ответ, ведь при соприкосновении с Огненным Демоном их тела обращались в прах. Родан раскалился до невообразимых температур и носился по небу красно-золотым снарядом, заставляя демонов с воплями разлетаться в разные стороны — только за тем, чтобы попасть под удары молний Мотры или лазера Гайгана. Общими усилиями они уничтожили всё войско, оставленное на полуострове Алым Королём. Индия была очищена.

***

Титан опустил на скальный выступ когтистую лапу, и из трещины в камне вынырнула стайка мурен. Потревоженные хищные рыбы уже приготовились к схватке, но при виде гиганта поспешили убраться восвояси. Годзилле мурены не нравились — в их внешности было нечто, напоминавшее Гидору и Йормунганда одновременно. В огромной скале жили тысячи змеевидных рыб — большего скопления Титан ещё не видел. Уничтожая их дом, он, должно быть, нарушал естественный баланс. Живность ведь поселилась здесь не просто так… но, в сущности, сейчас это не имело никакого значения. Каждая крупица силы, которую могло дать ему священное место, пригодится в борьбе с Врагом Всего Живого. Ради победы над демоном Годзилла готов был опустошить каждый источник на планете, но увы — это не только заняло бы слишком много времени, но и мало к чему бы привело — ни одно существо не удержит в себе столько энергии. Каждый Титан время от времени питался от источников, но Годзилла ещё много лет назад облюбовал лучшие из них — и следил за тем, чтобы никто не смел посягать на места его кормления. По всей планете таких мест, где живительная энергия сочилась прямо из земли, существовали сотни. Мелкие источники обнаружить было труднее всего, а вот крупные, напротив, любой Титан распознал бы с одного взгляда — каждый из них был средоточием жизни и центром экосистем. На дне Индийского океана место силы привлекло не одних только мурен. Вокруг длинной расселины, из которой потоками струился лазурный свет, выступающие из песка камни были полностью облеплены водорослями и коралловыми полипами. В водной глади сновали не только разноцветные рыбы и головоногие моллюски, но и выходцы из морей Нижнего Мира, нашедшие здесь пристанище. Однако такая идиллия не могла продолжаться вечно. Годзилла был вынужден положить ей конец. Он раскрыл пасть и выдохнул луч, ударивший в морское дно. Со стороны могло показаться, что в его действиях не было смысла, но, приглядевшись, наблюдатель осознал бы, что энергия уже не извергается из пасти ящера, а сочится в неё извне — и чем дольше это продолжается, тем ярче пылают глаза Титана и сияют гребни, и тем слабее становится свет, исходящий из расселины. В конце концов этот свет вовсе померк. Годзилла сделал взмах рукой и почувствовал, что когти заострились, превратившись в раскалённые лезвия, способные рассечь любую броню. Последний раз Титан ощущал в себе такую силу во время битвы на Цейлоне — но тогда он истратил её ради одной атаки и ничего не добился. Теперь придётся действовать умнее. Король Монстров бросил последний взгляд на то, что осталось от священного источника, — не зная, что он располагался здесь, вряд ли кто-то вообще предположил бы об этом. Иногда его посещали мысли о возможности выпить энергию прямо из другого Титана, но он быстро отвергал их. Во-первых, ему всё равно не удастся поглотить больше силы, чем он поглотил сейчас. Во-вторых — Альфу, который творит такое, могут попытаться сместить его собственные подчинённые. В-третьих — источников даже в Верхнем Мире оставалось достаточное количество, чтобы не прибегать к… излишествам. Так или иначе, с подготовкой было покончено. Настал момент Зова Короля. Выбравшись из воды в землях Китая, превращённых бесами в пылающую пустошь, Титан издал сильнейший призыв из всех, что когда-либо слышали его подданные. Никто не мог оставаться в стороне в войне с Врагом Всего Живого.

***

Крик был единственным звуком, прорезавшим ночную тишину. Издавая его, Титанида каждый раз надеясь услышать ответ, но не получала его и кричала снова, призывая к себе детёнышей, по юной глупости сбежавших в Верхний Мир и теперь скитавшихся где-то во мгле, без поддержки родной стаи. Звук её голоса был так печален, что в нём отчетливо слышался ужас матери и тревога за своё потомство. В плечо Ехидне ткнулся мордой Татцельвурм. Глава их стаи захрипел, пытаясь успокоить её. Рано или поздно они обязательно найдут Альвурма с Катах, если будут продолжать поиски, но им следует соблюдать осторожность. Здесь, в Верхнем Мире, враги могут быть повсюду, и они обязательно услышат вопли Ехидны. Титанида-Мать ответила долгим пронзительным воем. Она не может не звать своих детей! Если не найти их сейчас, это сделают какие-нибудь местные монстры. Раньше Верхний Мир, может, и был относительно безопасным, но только не теперь, когда где-то на горизонте бродил Алый Король с армией демонов. Ехидна хорошо знала нравы молодняка. Если Альвурм встретит на пути врага, он полезет в битву, даже если это будет сам Враг. Татцельвурм ответил негромким шипением. Опасения самки были обоснованны, но если они забудут об осторожности и привлекут к себе бесов — какой толк будет в такой жертве? Он хотел сказать что-то ещё, как вдруг вдали послышались иные звуки. Нечто огромное медленно приближалось к ним, переступая многочисленными лапами. Татцельвурм уже приготовился отдать команду прятаться, как вдруг его окликнули. И он узнал голос Царицы Скорпионов. Ишара подошла ближе, и за ней проследовал ещё один Титан, незнакомый вурму — массивный четвероногий ящер с золотистыми шипами на спине. Вот только Линдвурма с ними не было. Куда же делся старый слепец? Неужели их с Ишарой пути разошлись?.. Если бы Царица Скорпионов могла отвести взгляд, она непременно сделала бы это, но на её закованной в панцирь морде нельзя было различить эмоции. С трудом совладав с собой, Титанида всё-таки ответила. Линдвурм пал в битве. Новость о смерти старейшего в их стае стала для вурмов ударом. Они считали, что всегда могут положиться на опыт и мудрость Линдвурма, и ждали воссоединения с ним. Но этого уже никогда не случится. Дардвурм опустился на брюхо и заскулил. Как и вся юная троица, он знал Линдвурма с первых дней жизни и испытывал к старому слепцу безмерное уважение. Юный вурм прижался к матери, пытаясь найти успокоение, но Ехидна была так же подавленна, как и он сам. Лишь Татцельвурм не издал ни звука, ни одним движением не показал, что известия задели его. Титан даже не захотел узнать, как погиб тот, на кого он так рассчитывал. Это уже не имело значения. Татцельвурм сосредоточенно думал, и в его голове возникали новые и новые мысли, переплетавшиеся, как корни гигантских деревьев, и постепенно соединявшиеся в единую идею. Татцельвурм знал, что сейчас стая не может вернуться в Нижний Мир. Если они сдадутся и признают, что найти детей невозможно, Ехидна этого не перенесёт — она была истинной матерью, отдавшей всю свою душу потомству. Но от самого Татцельвурма в этом путешествии толку не было. Пока не появилась Ишара, он ещё мог надеяться, что рано или поздно они воссоединятся с Линдвурмом. Титан хотел предложить старому слепцу возглавить стаю и повести их всех за собой — тогда сам Татцельвурм был бы спокоен, ведь он никому не доверял так, как Линдвурму. Но единственный достойный вожак был мёртв, а сам Татцельвурм из воина превратился в побитого жизнью старца. По правде сказать, с виду он походил на старика куда больше, чем Линдвурм, но так и не приобрёл его мудрости. И всё же Титан думал, что в этот раз принимает правильное решение. Ишара и Ангирус ушли на самоубийственную войну с Врагом, с которой, как полагал Татцельвурм, им едва ли суждено вернуться. После этого Дардвурм погрузился в сон. Но Ехидна не прекращала бодрствовать ни на минуту уже несколько недель, и Татцельвурм не мог уйти, не открыв ей своих мыслей. Титанида приняла их на удивление спокойно. Должно быть, она понимала — Татцельвурм поступал правильно. Оставаясь с семьёй, он становился для них уже не лидером, но помехой. В любом бою им придётся защищать его, ведь сам он может не совладать с рядовым бесом или даже простым варбатом. К тому же он будет их задерживать из-за своей хромоты, и поиски беглецов затянутся на многие дни. Этого Титаны хотели меньше всего. Лучше будет вернуться в Нижний Мир. Он найдёт там какую-нибудь нору, достаточно глубокую, чтобы его не беспокоили красные твари, и погрузится в сон. Когда всё закончится, стая найдёт его. Они снова будут вместе, в Полой Земле. Для Татцельвурма в мире не было ничего важнее его стаи. Когда через несколько часов Дардвурм пришёл в сознание, он обнаружил, что отца рядом нет. Первым порывом юного Титана было броситься за ним и вернуть, но Ехидна удержала его. Татцельвурм, их вожак и лидер, сделал выбор — вернулся в Полую Землю, чтобы остаться там в одиночестве и переждать бурю. Когда поиски Альвурма и Катах завершатся, они все вместе тут же отправятся в Нижний Мир, где стая начнёт жить заново. Этого хотел бы Линдвурм, и они не могут подвести его и самого Татцельвурма. Дардвурму ничего не оставалось, кроме как согласиться с матерью, и они продолжали блуждания, пока не услышали Зов.

***

Тихая ночь над Паропамизом. Горные козлы скакали по выступам, освещаемым слабым светом луны, и с тихим журчанием стекали со скал полноводные реки. Территорию Афганистана не затронуло ни пробуждение Титанов, ни появление Алого Короля, слуги которого не достигли этих мест. Пока не достигли. Но внезапно серия громких звуков потревожила зверей, заставив их разбежаться в разные стороны. Это были сдавленные, неестественные стоны. За каждым из них следовал удар. В глубокой впадине лежал Титан. Мокеле-Мбембе появился здесь вскоре после битвы на Цейлоне. Он двигался в глубь континента не останавливаясь — слишком яркими воспоминаниями отложились в памяти последние события. Каждый раз, закрывая глаза, Запиратель Рек словно возвращался в тот момент, когда из-под земли появился Разрушитель. Фигура Алого Короля вытесняла все прочие воспоминания. Проникая в душу Титана, она отравляла её, заставляя бояться, не мысля о сопротивлении. Даже в тысячах километров от Мокеле-Мбембе Дьявол диктовал ему свой приказ — бежать в ужасе, и тот без доли сомнения его выполнял. Последние дни Титан провёл в тщетных попытках впасть в новую гибернацию. Ему больше не хотелось драться, не хотелось никому мстить. Хотелось лишь отдохнуть без мыслей о тяготах, что обрушились на этот мир. Но каждый раз, когда его сознание опускалось в темноту, к нему приходили видения. Призраки прошлого из разных эпох ранили его, заставляя страдать ещё больше. Их голоса не получалось заглушить, даже обдирая чешую об острые камни. Но вдруг Мокеле-Мбембе услышал Зов. Это был Годзилла. Он призывал всех дать бой Разрушителю, навсегда покончить с тиранией Алого Короля. В эту же минуту Запиратель Рек инстинктивно зарычал, готовый сейчас же вступить в схватку. Годзилла, может, и был ужасным тираном, готовым убивать своих соратников за малейшее неповиновение, но только он и мог хоть что-то противопоставить Врагу. Сейчас Годзилла был наименьшим из зол. Мокеле-Мбембе был готов принять сторону, пусть и противную ему. Медленно поднявшись на ноги, Титан двинулся к месту сбора. Жребий брошен. Впервые за долгое время его не терзали сомнения. Разум гигантского ящера был чист. Он не думал о Годзилле, бесчисленных смертях, не было мыслей даже о родной Африке. Титан просто шёл вперед и вперёд. Но неожиданно зверь понял — его запасы воды иссякли. Остановившись у небольшой реки, на левом берегу которой раскинулось человеческое поселение, Титан опустил хобот в воду и начал втягивать жидкость. Звуки всасывания воды отличались от тех, к которым привык Титан. Они были слишком громкими. Мокеле-Мбембе продолжал наполнять горловой мешок, пока тишину не прервал пронзительный визг, донёсшийся с небес. Когда зауропод поднял голову, ему не осталось ничего, кроме как оцепенеть. На него пикировала колоссальная летучая тварь, больше самого Разрушителя. При попытке разглядеть, что именно из себя представлял громадный Титан, глаза Мокеле-Мбембе будто слипались, не позволяя выявить хоть какую-то деталь. Запиратель Рек попытался выстрелить водяным залпом, целясь в место, где у врага должна быть морда, но ничего не произошло. Огромная тварь приближалась, заслонив собой солнце, готовая оторвать Мокеле голову одним движением. Бежать. Снова бежать. Титан с удивительным проворством развернулся и в ужасе кинулся в случайном направлении. Но земля словно отказывалась его отпускать. Поднимать ноги было сложнее с каждым шагом, как будто их что-то связывало и сжимало. Опустив голову, он понял, что это было. Щупальца! Чёрные, студенистые, перетирающие кожу на его ногах. Титан яростно зарычал, пытаясь вырваться. После нескольких ударов хвостом ему это удалось. Щупальца распались на жидкую массу, отпуская его. Мокеле-Мбембе ринулся прочь. Цветные пятна заплясали в глазах бронтозавра, а в уши ударил странный звук. Рëв сородича. Титан мгновенно остановился, едва не упав от резкого торможения. Он не понимал, откуда доносятся звуки, но они были всё громче. Они звали его, умоляя о помощи. Мокеле мотал головой, пытаясь найти их источник, но это не помогало. Он завопил в ответ, и тут же всё прекратилось. Едва Запиратель Рек это осознал, как несколько точных уколов в грудь снова заставили его вопить, но уже от боли. Рядом с ним никого не было, и лишь боковым зрением он видел быстрые, мелькающие тени, каждое движение которых приводило к вспышкам боли. Титан снова и снова пытался понять, кто напал на него, но, когда он в очередной раз мотнул головой, нечто вцепилось ему в шею, разрывая плоть. Мокеле-Мбембе чувствовал вес огромного существа, повисшего на нëм, но отчего-то не мог его разглядеть. Веки Титана опустились, словно ему уже не хотелось сопротивляться, как вдруг всё прекратилось. Запиратель Рек открыл глаза и огляделся. На его теле не было ни одной раны, а вокруг — ни единой живой души. Взглянув на небо, Титан не увидел там ничего подозрительного. Словно ничего и не было... Но как? Ведь Мокеле-Мбембе чувствовал, как рвëтся его плоть! Он ощущал, что не может оторвать от земли ноги! Это всё было взаправду! Может, ему кто-то помог? Кто-то прогнал всех врагов и залечил его раны? Но разве мог тайный союзник сделать это так быстро и остаться незамеченным? Мокеле-Мбембе не знал ответов. Отдышавшись, Титан продолжил движение к месту общего сбора. Нужно было спешить.

***

Земля истекала кровью. Ни один другой Титан не чувствовал это так, как чувствовала Мотра. Смерть кружила над миром, как огромная чёрная птица, то и дело снижаясь, чтобы взмахом гигантского когтя обратить в пепел очередной город людей. Но Дающая Жизнь должна была сделать всё, чтобы спасти тех, кого ещё можно спасти. Скоро произойдёт сражение, которое определит исход великой войны. Для подготовки к нему уже сделано всё, на что были способны Титаны, — но всё же недостаточно для уверенности Мотры в победе. Ей довелось пережить слишком много войн. Она познала на собственном опыте — никогда нельзя обладать полной уверенностью в том, что все усилия не пойдут прахом в самый последний момент. Она раз за разом вспоминала предыдущую битву с Врагом Всего Живого, случившуюся миллионы лет назад. Тогда ему противостояло множество Титанов — среди них были как старые соратники, призванные ей, так и неожиданные союзники, изъявившие желание вступить в бой. Казалось, у врага нет ни шанса против десятков сильнейших воинов из обоих Миров. В один момент демона удалось поставить на колени, прижать к земле и почти обездвижить. Тогда Мотра позволила себе восторжествовать и потеряла бдительность всего на несколько секунд. Эти секунды стали решающими для целой войны. Алый Дьявол не был сломлен под натиском превосходящих сил — он только ждал момента, чтобы нанести удар. Одной атакой исчадие ада уничтожило нескольких Титанов. В их числе была Мотра. Это поражение определило судьбы миллиардов живых существ, но в памяти Мотры особенно сильно отпечаталось другое, случившееся намного раньше. В том бою был истреблён весь её род. Несмотря на то, что Мотра была связана с Титанами на протяжении миллионов лет, ни один из них не задавался простым вопросом: что за существо она из себя представляет на самом деле? Почему ей одной подвластны такие невероятные силы? Ответ казался само собой разумеющимся, не требующим лишних раздумий, — она была Дающей Жизнь, хранительницей мира и благополучия, вечной Титанидой-защитницей, готовой противостоять любому злу. Даже самые примитивные Титаны, подобные обычным гигантским зверям, в присутствии Мотры ощущали эмоции, обычно им совершенно не свойственные. Она могла превратить голодного хищника в смирного слугу, но даже мудрейшим из Титанов никогда не приходило в голову сопоставить её влияние на них с влиянием другого создания с совсем другой славой. Мотра действительно была воплощением жизни. Тот, Другой, стал её полной противоположностью. Но так было не всегда. Когда-то они сражались бок о бок. Ведь Гидора был не единственным, кто прибыл в этот мир из далёкого космоса. И Разрушитель был не первым монстром Апокалипсиса из тех, с кем Мотре приходилось иметь дело. Когда-то её родной мир был прекрасен. С Землёй он имел на первый взгляд не так много общего, но и его населяли Титаны — иная форма жизни, в конце концов пришедшая к той же стадии развития, что и земные организмы. Однако век царствования Титанов завершился с появлением Пурпурного Короля. До столкновения с Разрушителем Титанида и подумать не могла, что во вселенной может существовать больше одного создания, наделённого таким дьявольским могуществом. В чём-то Пурпурный Король был даже хуже. Алый демон по крайней мере родился на Земле, из-за чего его извращённому разуму не были чужды чувства, знакомые любому земному существу. Сражаясь с Разрушителем и стремясь уничтожить его, Мотра хотя бы могла ощутить, какой жаркой ненавистью тот ненавидел её саму и вообще всякую жизнь. Но Пурпурный, появившийся в самых мрачных глубинах вселенной, был другим — казалось, он вообще не испытывал эмоций, и тем больший страх вызывал, когда совершал одно убийство за другим, неумолимо продвигаясь к своей цели. Когда прекрасный прежде мир оказался во власти ужасного монстра, немногие уцелевшие Титаны объединились, чтобы дать врагу бой. Итог почти не отличался от главного сражения войны с Разрушителем — разве что был ещё более ужасным. В конце концов их осталось трое. Пурпурный тиран зарядил энергетическую атаку, готовясь поразить очередную цель, и вдруг Мотра поняла, что сияющий поток несётся прямо на неё и нет никакой возможности уклониться. Затем нечто мелькнуло в полусотне метров перед ней, и Титанида стала свидетельницей гибели своего последнего собрата. Он принял на себя удар, предназначенный ей, и сгинул в ослепительной вспышке. Враг отступил, забрав с собой его останки, но это уже не имело значения. Война была проиграна. Мотра бежала. Прошли годы, прежде чем она оказалась на Земле. Обнаружив мир, населённый Титанами — одновременно похожими на тех, кто когда-то был её семьёй, и совершенно другими, — Мотра принесла клятву самой себе. Она сделает всё, чтобы Землю не постигла участь её родного мира. Так Титанида стала Дающей Жизнь. На протяжении многих лет всё шло благополучно, пока не нагрянул Разрушитель, — но и он в конце концов отступил, пусть одолеть его так и не получилось. Однако по прошествии многих тысячелетий Мотру неожиданно настигло прошлое, от которого она когда-то стремилась убежать. Вернулся старый союзник, ставший злейшим врагом. Один, которых много. Когда-то он был могучим воином, но события давней войны свели его с ума. Гидора возненавидел Мотру всей душой — всеми тремя душами, сплавленными воедино, — только за то, что она не попыталась отплатить Пурпурному Королю за всё содеянное им, даже за убийство собрата, а смирилась с неизбежным поражением. Но Гидора продолжал вести войну. Старое воинство было разбито, однако он, видимо, сумел найти новых соратников — и наверняка погубил их в самоубийственном бою. Он сражался с Пурпурным Королём в одиночку, находя союзников и столь же быстро теряя их, пока не погрузился в бездну безумия и отчаяния настолько глубоко, что вспомнил о Мотре. И явился за ней. Так началась Войны Гидры. Оказавшись на Земле, Один, которых много, вознамерился привести армию Титанов на борьбу с Врагом. Осознание безнадёжности собственной затеи окончательно свело его с ума. Он уже не хотел объединяться с Мотрой или с кем-либо ещё — Гидора желал править. Не сомневаясь в том, что рано или поздно космическое чудовище придёт по его душу, он решил, что сумеет дать ему отпор уже на Земле, но для этого нужна была власть над Титанами. Чем дольше война продолжалась, тем сильнее Гидора впадал в безумие. В конце концов золотой дракон превратился в одержимое чудовище, не имеющее ничего общего с великим Титаном, которым он когда-то был. Гидора почти забыл о борьбе с Пурпурным Королём — теперь власть над другими Титанами стала его основной целью, куда более реальной и достижимой. И он её практически достиг, но всё же потерпел поражение. Перед тем, как оказаться живьём погребённым во льдах, он испепелил ненавистную ему Мотру, а потом, вернувшись спустя тысячелетия, расквитался с ней ещё раз. И чем всё для него обернулось? Дающая Жизнь продолжала стоять на страже миропорядка, а Один, которых много, пал навсегда. Находясь на пороге очередного великого сражения, Мотра испытывала странное чувство дежавю. Как бы она ни пыталась убедить себя, что на этот раз за защитниками Земли будет окончательная победа, сделать это не удавалось. Для каждого Титана появление Королевы Монстров было благостным знамением, неизменно воодушевляющим и вселяющим в сердце надежду, но в этот момент сама Мотра не верила в то, в чём всегда убеждала их. Её долгая жизнь была бесконечной чередой поражений — и перерождение только подводило к очередному ужасному и кровавому бою, в ходе которого погибали те, кто сражался подле неё, а сама Мотра… Мотра продолжала жить. Спустя тысячелетия она так и не ожесточилась, не научилась хладнокровно смотреть на смерти других, сохранила в себе сострадание. Возможно, именно сострадание не позволяло сдаваться — она должна была продолжать борьбу не ради себя, но во имя всех живых. За эти годы она повидала многих врагов. Сперва был Пурпурный Король, за ним — Дьявол, Монстр Зеро и яростный царь-примат, некогда развязавший жестокую войну. Мотра научилась воспринимать их как препятствия на своём пути — со временем она почти перестала ощущать ненависть. У неё было слишком много врагов, чтобы ненавидеть каждого. Грядущая битва, впрочем, стояла особняком среди всех прочих хотя бы по одной причине: если Титаны потерпят поражение, для Мотры этот бой станет последним. За своё могущество она заплатила высокую цену, которая себя вполне оправдывала, — но, если уничтожить Разрушителя не удастся, этим всё закончится. Перерождения не будет. Странно, но осознание этого слегка укрепляло её уверенность. Если Титанида погибнет, она сольётся с самой вселенной, и вечная борьба наконец завершится — пусть это и будет ужасный конец. Но Мотра не могла позволить себе погибнуть — она должна была сражаться ради жизни на Земле, с которой её связывали неразрывные узы миллионов лет, проведённых на некогда чужой планете. Мотра знала — она не умрёт в этом бою. Только не теперь, не на пике своей силы, когда она может сделать больше благого, чем за все предыдущие тысячелетия. Она продолжит защищать планету, которая стала ей домом. И даже если её жизнь должна закончиться поражением, это случится не сегодня. Когда Мотра услышала Зов, она уже спешила к Годзилле. Дающая Жизнь знала, что он созовёт Титанов, и должна была успеть раньше, чем все остальные. Их прошлая встреча закончилась тем, что ящер едва не убил её в приступе безумной ярости — Мотру спасло только чудо. Всё зашло слишком далеко, и она сожалела об этом. Альфа-ящер был древним существом (хоть и намного менее древним, чем она сама), но так и не сумел подавить в себе ненависть — напротив, по прошествии лет злоба разрослась внутри него, заставляя ненавидеть всё более жарко. Теперь, когда Дагон пал, из величайших защитников Верхнего Мира остались только они двое, — но сколь многое их ни связывало, они были слишком непохожи. Как и Мотра, Годзилла превыше всего ценил жизнь на планете — в первую очередь потому, что эта планета подчинялась ему, была его территорией. Он защищал Титанов и людей от каждой новой угрозы, как любой хороший король защищает своё королевство и жизни его обитателей. При её природных способностях Мотра сама могла бы стать Альфа-Титаном, но никогда этого не желала. Ей нравилось наблюдать за мирным течением жизни, оставаясь в стороне, когда ситуация не требовала вмешательства, и она жалела о том, что спокойные времена никогда не длились долго. Но Годзилла был сыном войны. Война породила и закалила его, и его жизнь состояла из бесконечной череды сражений, в которых Титан отстаивал власть, данную ему по праву. Таким был мир Годзиллы. Другого мира он, кажется, и не мыслил. Мотра не верила, что когда-либо сможет заставить его измениться. Никто не был на это способен. В конце концов, он был Королём Монстров. Но им предстояло объединить усилия снова — возможно, в последний раз, чтобы повергнуть последнего из Врагов. Мотра резко спикировала, выныривая из облаков, смешавшихся с ядовитым туманом, и увидела его. Там, внизу, он возвышался над водой, стоя посреди Жёлтого моря в ожидании своего воинства. Король замер, не шевелясь, закрыв глаза, — не двигались даже ноздри и жаберные щели. Со стороны Титана можно было бы принять за выточенного из камня колосса — если бы не свечение, которое стало в несколько раз ярче. Её крылья вспыхнули золотом, вместе с облачной завесой разгоняя гибельную мглу и освещая пасмурное утро божественным сиянием. Тогда Годзилла наконец повернул к ней голову. Он раскрыл пасть — вроде бы за тем, чтобы рыком объясниться с той, кто был ему первым и самым верным союзником и кого он едва не уничтожил. Но Титан так и не издал ни звука. Мотра парила в ясном небе, смотря на него с высоты, а он не сводил с неё взгляда, пылающего синем огнём. На китайском побережье, разорённом демонической ордой, один за другим появлялись Титаны, собираясь в самое могучее войско, какое только ступало по землям Верхнего Мира. Родан был первым, кто явился на Зов, — на протяжении большей части маршрута он следовал за Мотрой и отстал лишь в конце, пожелав разделаться с встретившейся группой крылатых бесов. Но Царь Небес недаром носил свой титул — он всё равно явился к Альфе раньше, чем кто-либо из его подданных. Огненный Демон опустился на склоне холма, у самой его вершины, и преклонил колени, чествуя Короля.

***

Люди жили в Китае уже шестнадцать тысяч лет, но прежде никто и никогда не был свидетелем подобного зрелища. Со всех концов Земли шли они. Ожившие мифы. Древние боги. Мистические существа. Титаны. Каждый из них в одиночку мог смести с лица земли цивилизацию древнего мира. Но даже вместе они едва могли противостоять ужасу из глубин Нижнего Мира. Ожившая горная гряда на четырёх столпах из мускулов и минералов. Современные люди дали ему имя Мафусаил. Он и в самом деле был долгожителем. Титан видел многое. На его век выпало пришествие Трëхголового Лжеца. Тогда Титан совершил ошибку, за которую многим пришлось дорого заплатить. Была ли она вызвана малодушием или слишком большой уверенностью в собственной силе? Воды времени унесли эту тайну в края, откуда нет возврата. Мафусаил решил, что не совершит той же ошибки снова. Его разум, как и у многих Титанов, за невероятно долгую даже без учёта многовековых спячек жизнь, развился до невероятного уровня. И он обрëл веру. Это была вера в единственного лидера. В непобедимого заступника. Если не своей собственной силой, то через его силу Мафусаил одолеет врага, даже если тот станет затуманивать разум. Этим спасителем был тот, кто освободил их всех. Победитель Войны Гидры. Мафусаил мысленно называл его Вожак Вожаков. Чтобы загладить свою вину за службу в стане врага и то, что последовало за этим, старый Титан стремился быть одним из лучших бойцов Вожака Вожаков. Сражение будет тяжким. Воздух пропах скверной. Голова Мафусаила располагалась под пологом удушливого тумана. Он не понял, почему каждый вдох словно отнимает у него воздух, а не освежает, но принял решение вдыхать пореже. Титан мог задержать дыхание на несколько дней при условии, что не нужно было активно двигаться. О том, что в битве активно двигаться придëтся, Мафусаил не подумал. Древний зверь медленно приблизился к Годзилле и поклонился, обнажая уязвимую шею. Некоторые Титаны не могли производить этот жест, не испытывая отвращения или страха. Кто-то считал его ниже собственного достоинства. Мафусаил же был полностью спокоен. Он утратил достоинство много эпох назад, поклонившись Трëм Головам, и его уже не заботили подобные вопросы. Услышав одобрительный гул Вожака Вожаков, Мафусаил поднялся и отошёл в сторону. Старый Титан был не первым, кто добрался сюда. Те, кто сражался за Гидору и против него, — многие были здесь или приближались. В небесах сияла величественная Мотра. Мафусаил увидел и другого ветерана. Высокий, как горный пик, покрытый зеленоватыми волосами и с огромными бивнями. Кто-то из древних считал его духом леса, кто-то — духом воды, бродившим вместе с собратьями в глубинах Земли. За его силу, неуязвимость и исполинские размеры современные люди назвали его Бегемот. Мафусаила и Бегемота объединяло немногое, и мысли старого Титана путались, когда он пытался вспомнить, общались ли они раньше. Игнорировать присутствие союзника тоже не хотелось, и Мафусаил издал негромкое рычание, пытаясь выразить дружелюбие. Бегемот ответил не сразу. Мохнатый Титан слишком глубоко был погружён в раздумья. Он давно не видел своё стадо, свою степь и лес. Смогут ли люди, которых он часто видел в окрестностях, позаботиться о мамонтах и защитить их? Бегемоту хотелось верить, что да. Но каждый раз, когда он об этом думал, в сознании возникали ужасные образы. Орды красных демонов вторгаются в оставленные им земли, принося с собой смерть и разорение и заставляя уцелевших мамонтов снова пускаться в бега… Подняв голову, Бегемот увидел Мафусаила. Добрый знак. Чем больше будет хороших бойцов сейчас, тем больше шансов одолеть врага, даже такого, казалось бы, непобедимого. Утробным рычанием он приветствовал древнего Титана, после чего покачал бивнями, показывая, что рад его присутствию. Мафусаил ответил схожим движением. Проведя столько времени в одиночестве, он всегда был доволен увидеть кого-то в мирном расположении духа. Увы, эта встреча произошла при обстоятельствах, далëких от приятных. Напряжение росло. Даже флегматичный Мафусаил начинал ощущать, как в преддверии битвы становится горячее кровь. Он снова посмотрел на Бегемота и негромко рыкнул. Их ждëт ужасная резня. Бегемот ударил по земле лапой, словно пытаясь совладать с нервами. Союзник был прав. Совсем скоро случится битва, в которой наверняка погибнут многие из тех, кто сейчас стоит рядом с ними. Но разве может быть иначе? Когда всё закончится, выжившие смогут вздохнуть с облегчением, осознавая, что над ними больше не нависает ужасный силуэт Алого Короля. Бегемот некоторое время смотрел в глаза Мафусаилу, после чего ответил, что ради мирного существования своего стада он готов на любой риск. К тому же вместе с ним будут боевые товарищи, например, Родан, уже спасавший Бегемота ранее. Титан не боялся идти в атаку. Мафусаил вдруг подумал о собственном племени и отвёл взгляд, опустил морду. Он уже давно про них не вспоминал. Они никогда не были особенно многочисленны, а Мафусаил очень давно не был их постоянным спутником. Стада его сородичей в основном состояли из молодняка и самок, а самцы либо сбивались в отдельные небольшие группы ради безопасности, либо ходили поодиночке, присоединяясь к стадам только ради размножения. Мафусаил никогда не испытывал такой нужды. А когда он стал больше любого хищника, охотившегося на них, потерял и необходимость в компании. Теперь он наблюдал за сородичами лишь издалека, но видеть их караваны, слышать трубные кличи, этого было достаточно, чтобы знать — он не один. Всë изменилось. Ветер источил их кости в песок и унëс их голоса, оставив племя Мафусаила лишь в его памяти, но и та была ненадёжным тайником. Иногда он пытался вспомнить, откуда явился сам. Были ли у него родные? Должны были быть. Может, братья и сестры? Но они, должно быть, не были такими как он. А это значит, что и они исчезли. А его соратники из прошлых лет? Его первый Вожак? Они не были одной крови с ним, но были теми же существами, огромными и вечными. Единственное, что могло их убить — другой Титан. Так в итоге и случилось. Мафусаил думал обо всëм этом не слишком долго и не слишком связно. Затем он поднял голову и, посмотрев на Бегемота, ответил. Он пожелал Бегемоту и его стаду всех благ, которые могла дать Земля. В скорой битве Мафусаил надеялся биться подле Вожака Вожаков, но если он окажется рядом с Бегемотом, Титан может рассчитывать на помощь: рога и когти Древнего будут рвать врагов и за его будущее. Распространявшийся в воздухе запах мокрого дерева свидетельствовал о прибытии нового Титана. Мафусаил обернулся в поисках его источника и не удержался от недовольного рычания. Надменный зверь с множеством тел — Амхулук. Обычно он выглядел как вырванное из земли корневище или ходячее дерево с головой рыбы и лапами хищного животного. Теперь Амхулук был не таков. Он выглядел более плотным, покрытым множеством шипов. Это сплетённое из растений тело нельзя было назвать гибким. Как и позу подчинения, которую он продемонстрировал, нельзя было назвать искренней. Титан опустился на одно колено, опираясь на когтистую лапу, сжатую в кулак. Если бы не приглушённый свет огней и направленный в землю взгляд, можно было бы подумать, что Амхулук готовится к броску вместо того, чтобы проявлять смирение. Распрямившись, он хотел пройти мимо на двух бугристых столпах, но, услышав Мафусаила, обернулся. Глаза древозверя полыхнули холодным светом, щупальца на его морде пришли в движение. Титан раскрыл пасть. Его голос звучал как треск лесного пожара, от его послания веяло неприкрытой угрозой. Он обратился к кому-то, кого называл «Большие Рога». Рога Мафусаила не были маленькими, но древний монстр увидел, как изменилась поза Бегемота, и понял, что Амхулук заводит разговор с мохнатым Титаном. Водяной спрашивал, что забыла на поле боя такая старая волосатая туша. Не для того ли сюда явился Бегемот, чтобы победителям было чем откушать на победной тризне? Если так, то когда потроха гиганта будут растаскивать, Амхулук не упустит возможность урвать кусочек побольше. Бегемот медленно повернулся к источнику звука, ещё не совсем осознавая, кто из союзников может быть столь грубым и нахальным. Увидев перед собой озëрного монстра, Титан вспомнил, как ещё недавно надеялся, что тот погиб, нарвавшись на противника, который не стал бы его щадить. И почему такие мерзкие существа так долго живут? Неужели ещё не нашёлся тот, кого бы этот червь вывел из себя слишком сильно? Резко шагнув вперёд, Бегемот прорычал свой ответ. Титану не нравилось присутствие здесь этого существа, но ещё хуже были его гнусные речи. Как может Амхулук делить тела павших, если ещё не решилось, что победа будет за ними? И кто Амхулук такой, чтобы смотреть на Бегемота свысока? Озёрный Титан собрался ответить, как вдруг ему в спину ударил поток огня — недостаточно мощный, чтобы нанести существенный ущерб сплетённому из растений панцирю, но всё же заставивший Амхулука обернуться и взглянуть на Царя Небес. Находясь на высоте, недосягаемой для бронированного зверя, Родан прокричал ему своё послание. Кажется, Амхулук возомнил о себе слишком много. Он был всего лишь одним из воинов их Короля, и далеко не самым послушным. Ему следует стать смирнее… иначе Годзилле рано или поздно надоест это терпеть. Амхулук встряхнулся и, посмотрев в небо, увидел, что находится в тени Пепельных Крыльев. Паразит недовольно зарычал. Птица пусть держит свой кривой нос подальше от его дел, иначе рискует поплатиться собственной хрупкой шеей. Родан издал пронзительное карканье, сопроводив его хлопаньем крыльев. Речной Червяк пытается ему угрожать? Он, похоже, забыл, чем кончилось их предыдущее столкновение, но Огненный Демон всегда готов напомнить. В разинутой пасти гигантского птерозавра уже начала разгораться фиолетовая энергия, как вдруг Титан захлопнул клюв, ненадолго замолчав, после чего заговорил снова, но уже более сдержанно. Как правая рука Короля Монстров, он настойчиво советовал Амхулуку держаться подальше от Большерогого. Иначе плохо придётся отнюдь не шее Царя Небес. Мафусаил открыл пасть и издал негромкий рык, подобный шуму прибоя. Он тоже обращался к Амхулуку. Свою злобу Деревянный пусть придержит для врага. Иначе огонь Вожака Вожаков обратит в пепел то, что останется от Амхулука, когда собравшиеся здесь покончат с бунтовщиком. Водяной дух смерил взглядом трёх Титанов, уже готовых противостоять ему, оценивая свои шансы. Глаза древозверя вспыхнули снова и… угасли. Титан повëл плечами и отошëл в сторону, тихо, но злобно бурча. Бегемот следил за каждым движением Амхулука, ожидая, что тот швырнёт в них что-нибудь тяжёлое при первой же возможности. Лишь когда червь в панцире ушёл достаточно далеко, Титан выдохнул, наконец расслабившись, и тут же повернулся к зависшему в воздухе Родану. Наконец-то, хоть что-то хорошее! Мапингуари добродушно замычал, приветствуя старого друга и благодаря за то, что тот усмирил нрав Амхулука. Огненный Демон весело вскрикнул — встреча с Бегемотом обрадовала его не меньше. Казалось, их приключения в Нижнем Мире были десятки лет назад… а ведь прошло не так много времени. Столько всего успело случиться с того момента, и лишь Большерогий, казалось, нисколько не изменился. Родана беспокоило только одно: где тот оставил своё вновь обретённое стадо? Разве он может быть уверенным, что этим мирным, щиплющим травку лохматым зверям ничто не угрожает? Бегемот сообщил, что оставил мамонтов в Великом Лесу, понадеявшись на то, что орды ползунов не успеют добраться до них, пока войско Короля будет разбираться с Врагом Всего Живого, а в крайнем случае их защитят люди. По крайней мере, Мапингуари очень хотел в это верить. Но сейчас, когда он наконец смог оценить масштаб грядущей битвы, уверенность Бегемота в том, что они одолеют врага в одном-единственном бою, несколько пошатнулась (мысли о возможном поражении он всякий раз отгонял). Но каким бы ни был исход битвы, он не может не принять участие в походе за жизнь на Земле. Такой ответ Бегемот дал своему другу и боевому товарищу. Едва дослушав, Родан издал звучный крик. Ему нравился задор Бегемота, и он понимал его опасения, но не разделял их. Королю Монстров не впервой собирать войско против всеобщего врага, но ещё никогда на его стороне не было столько могучих воинов… а у этого Врага, каким бы могущественным он ни был, даже нет собственного воинства Титанов. День, когда рыцари Годзиллы сойдутся в поединке с Алым демоном, должен стать последним в жизни Разрушителя. И после того, как они разорвут злокозненного монстра на куски… Царь Небес вместе с Бегемотом отправится в Великую Степь, ныне ставшую Великим Лесом. Там он сможет насладиться миром и покоем — не слишком долго, ведь очень скоро Годзилле наверняка понадобится его вернейший слуга. Но эти дни должны стать счастливейшими… хотя бы за последние годы. Бегемот был искренне рад слышать рассуждения Родана. Он и предположить не мог, что такой воинственный летун в принципе раздумывает о мирной жизни. Конечно, в существовании любого Титана были периоды спокойствия, но в первую очередь они были связаны с гибернацией. Глубокий сон, способный длиться тысячелетиями, восстанавливал силы и не позволял дару бессмертия стать проклятием вечного уныния. В периоды активности кто-то жаждал власти над другими, кто-то — боевой славы, а кто-то просто плыл по течению. Совсем немногие отдавали предпочтение настоящей мирной жизни. Жизни, которую Бегемот обрёл вновь вместе со своим стадом. А ведь если подумать... Он сдружился с Роданом, когда тот безвозмездно помог Бегемоту. Но сам Мапингуари никогда не интересовался, что сделало его друга таким, каким тот был сейчас. Чем была вызвана боевитость Царя Небес и не возникло ли это стремление к миру после их путешествия в Нижний Мир? Теперь Титан очень хотел это выяснить, но твёрдо решил подождать до лучших времён — когда впереди не будет кровопролитной бойни. Вместе с их славным Королём войско Титанов непременно одержит победу! И Бегемот, и Родан смогут вздохнуть спокойно в новом доме. Бегемот воодушевлённо вскинул голову и тряхнул бивнями. Он ещё раз благодарил Родана за всю помощь, которую тот оказал, и выражал полное согласие с его желанием мира. Титан сообщал своему другу, что в бою тот может рассчитывать на силу Мапингуари. Царь Небес очень серьёзно кивнул. Он был уверен в искренности Бегемота — тот действительно сильно повлиял на него и помог стать тем, кем Родан был теперь. Вполне возможно, сам Титан не догадывался об этом, ведь ему не довелось знать старого Огненного Демона, и, пожалуй, в этом Бегемоту повезло: прежний Родан мнил себя единственным истинным Царём Небес, ненавидел и презирал всех, кто хоть в чём-то уступал ему, и лебезил перед более могущественными. Он успел сразиться и против Гидоры, и за него, но каждый раз выбирал ту сторону, которая казалась сильнейшей и обещала высокое место в иерархии мира Титанов. И наконец цель, к которой он шёл так долго, воплотилась в жизнь — Родан стал Устами Годзиллы, глашатаем Короля, который разносит его волю по всему миру и сражается бок о бок с ним в любой битве. Но едва одна давняя мечта стала реальностью, как появились новые — такие, о каких он прежде не задумывался и никогда не задумался бы. Вечная погоня за статусом привела к тому, что Огненный Демон обрёл и место подле Короля, и власть над другими Титанами, но в процессе переродился сам — в нём почти не осталось злобы и надменности, и из пламени, словно феникс, восстал Титан-Защитник. Он больше не унижал слабых, чтобы показать своё превосходство, но стремился помочь им — и именно совместное путешествие в Нижний Мир и спасение стада Бегемота помогли Родану пройти через эти изменения до самого конца. Он уже не тот, кто бился в Войне Гидры, и даже не тот, кто сражался против армии Мирового Змея. Родан надеялся, что он сможет быть таким Царём Небес, какого эти небеса заслуживают, — не только быстрейшей гончей истинного Короля, но и могучим и справедливым заступником.

***

Из клубов дыма вышла ещë одна живая легенда. Говорят, когда боги создавали этот мир, среди их творений были существа, сочетавшие в себе силу, рост и ум слона со скоростью и коварством змеи. Увидев, что это племя грозит всему живому, боги истребили его. Лишь одному удалось спасти. Древнее чем сам мир, он скрылся в земных недрах среди драгоценных камней, пылающих жаром огня. Имя ему Грутсланг. Знали его и как 'Ку-бе-енг и 'Кутен 'ку-ру, Хозяин Вод. В 20 и 21 веке, с целью доказать, что эволюции не существует и что Земле никак не может быть больше шести тысяч лет, организовывались экспедиции в поисках существа, не изменившегося с допотопных времëн, идеально сохранившегося зауропода — Запирателя Рек, Мокеле-Мбембе. Но Африка оставалась неизведанной недолго, а реликтовый ящер оказался ещё одним плодом фантазии стремящихся выдать желаемое за действительное. Правда была совсем другой. В верованиях бушменов оказалось больше истины, чем в убеждениях креационистов. Во время Массового Пробуждения он пришёл из-под земли. Теперь из тумана выходило нечто, казавшееся искажённым образом Мокеле-Мбембе из прошлого. Цвета его кожи потускнели, сам Титан будто бы похудел. Его глаза слезились от смеси ядов в воздухе. В уголках рта выступала пена. У представителей вида Мокеле-Мбембе было цветное зрение. Оно помогало его простым сородичам отличать съедобные растения от несъедобных. Но для Титана мир выцвел и сократился в размерах задолго до того, как серая муть заволокла всë вокруг. Он даже не помнил, как добрался сюда, но теперь был здесь. Потребовалось окликнуть его, чтобы Мокеле-Мбембе обратил внимание на Годзиллу. Длинношеее опустило голову, запоздало, но учтиво кланяясь. Одного взгляда на Хозяина Огня хватило, чтобы напомнить Титану о страхе смерти. Прибытие любого Титана было потрясающим зрелищем. Однако лишь некоторых из них можно описать как жутких и отвратительных тварей. Среди таких был Гус. Многочисленные ноги, казавшиеся слишком тонкими, чтобы удерживать его тело, переступали мерно и чётко. Гигантские серповидные предротовые отростки слегка щëлкали, когда их кончики смыкались на секунду. Болезненный, бледно-красный цвет неровного панциря в сочетании с жвалами и лапами цвета зубного налëта производил навязчивое впечатление, будто Титан был чем-то вроде голема о восьми ногах, слепленного из сырого мяса и костей. Восемь шарообразных глаз Гуса выделили среди множества Титанов знакомый образ. Длинношеее животное, с которым они вместе сражались в Африке. Гус издал приветственное стрекотание и приблизился, но затем вспомнил, что было после той их встречи. А вот Мокеле-Мбембе этого вовсе не забывал. В его памяти остался гнусный исход Гуса из Африки, совершенно бессмысленный и мерзкий, как и полагается хищному слуге тиранов. Мокеле-Мбембе медленно повернулся к паукообразному Титану, слега покачивая головой. Его рог светился, а верхняя губа поднялась, выставляя вперёд клыки, и ящер издал трубный возглас, неожиданно перешедший в хрип. Гус остановился. Мокеле выглядел... обеспокоенным? Паук не очень хорошо понимал Титанов со строением, настолько отличным от его собственного. Он сделал короткий шажок и спросил Мокеле о его состоянии. Всë ли в порядке? Ящер несколько секунд смотрел на Гуса так, словно перед ним была разлагающаяся туша, долго лежавшая под палящим солнцем. После этого он стал быстро и резко моргать, мотая головой в разные стороны. Титан надеялся, что, когда он откроет глаза, паука рядом уже не будет. Но тот никуда не делся. Пытаясь успокоиться, Мокеле-Мбембе сжал челюсти с такой силой, что клыки едва не рассекли собственную плоть, после чего всё же вступил в диалог. Нет, не всё в порядке. Ничего не в порядке. Но Запиратель Рек не желает обсуждать собственные тревоги с кем-то, кто так дёшево ценит жизни других. Гус попятился и прижался к земле. Мокеле выглядел разгневанным. Мысли ящера были слишком сложными. Ситуация, в которой оказался паук, ещё сложнее. А язык, на котором общался Гус, слишком прост. У арахнида была система ценностей. Он бы высоко оценил жизнь своего потомства или своей спутницы. И своих спутников из времён до Пробуждения. Поэтому он за ними и последовал. Это потом оказалось, что они стали другими, и Гус до сих пор не понял, почему это произошло. А если он сам не понимал, то как это объяснить Мокеле? Всë, что он мог предложить — извинения, принять которые ящер не мог. Их зарождавшееся партнёрство было расколото. Мокеле-Мбембе продолжал молча смотреть на Гуса. Внутри он словно горел от отвращения к этому существу, которое, казалось, намеренно притворялось глупцом. Если бы не обстоятельства, он непременно вступил бы в схватку, но сейчас это не привело бы ни к чему хорошему. Тяжело выдохнув, Мокеле-Мбембе принял решение пока что даже не тратить время на Гуса и ему подобных. Он медленно развернулся, делая вид, будто никакого диалога и не было, после чего отошёл от других Титанов на некоторое расстояние. Больше попыток общения между Гусом и Мокеле-Мбембе не последовало.

***

Когда Альвурм явился на Зов, почти все Титаны уже добрались до Короля. На фоне всего удивительного зверинца красный слепец выглядел довольно жалко: он вздрагивал, заслышав любой громкий звук, а крик Родана, пролетевшего прямо над ним, заставил его приникнуть к земле и свернуться в клубок. Но спустя несколько секунд Альвурм поднялся и продолжил свой путь. Встреча с Врагом Всего Живого оставила на нём отпечаток, но не сломила его. Явившись сюда и преклонившись перед Королём Верхнего Мира, он наконец нашёл свою семью. Здесь был Дардвурм, мать-Ехидна… и даже Катах, которую он потерял в самый жуткий день в его жизни. Тогда он скомандовал сестре бежать, и та послушалась, благодаря чему ей повезло не застать ужасную смерть Хель. Теперь Альвурм понимал, каким подлым Титаном была Вурм-Отступница на самом деле, но последние секунды её жизни не исчезали из его памяти. Он лежал там, среди пепла, истекая кровью и думая, что настал конец… а затем события стали разворачиваться слишком быстро. Альвурм помнил всё: слабый, но ощутимый запах Хель, заносящей жало для удара, её возбужденное шипение, чавканье, с которым гигантские когти впились в плоть Титаниды, и ужасный звук опускающейся ступни и дробящегося черепа. И смех. Клокочущий смех Вурм-Отступницы сопровождал всю отвратительную сцену. В этом смехе была боль, и ужас, и экстаз. Но больше всего было безумия. Когда перед Альвурмом предстала его семья, впервые за последние дни он перестал думать о Хель и о Враге Всего Живого. Титан бросился к сестре, которую так боялся потерять. Убедившись, что Катах в порядке, он прижался к матери и на несколько мгновений ощутил, что всё снова так, как было прежде… а затем услышал недовольное шипение Дардвурма. Серый слепец был единственным, кого возвращение блудного вурма отнюдь не обрадовало. Красный Титан, кажется, совершенно не обеспокоен отсутствием здесь их отца. Похоже, Альвурм решил, что без Татцельвурма никто не помешает ему возглавить стаю — ведь он так желал этого ещё в Нижнем Мире! Вот только Альвурм не вожак. Их вожак — Татцельвурм, и теперь, когда семья воссоединилась, им следует немедленно сойти вниз и разыскать его. Когда Титан замолчал, остальные вурмы на несколько секунд замерли в ступоре. Ехидна и Катах, казалось, были поражены внезапной злобой, прозвучавшей в шипении самого тихого из их семейства, но Альвурма это не удивило. Титан всегда знал, что Дардвурм… с гнильцой. Серый брат упрекает его только за то, что он рад воссоединению с семьёй? Да ещё и предлагает сбежать в Нижний Мир и прятаться, поджав хвост? В отличие от Дардвурма, Альвурм уже познал силу Врага Всего Живого. Вот только он знал и кое-что ещё. Насмешливым хрипом Титан предложил брату хорошенько прислушаться и принюхаться. Их окружало самое великое войско Титанов, какое только можно вообразить, — Дардвурм повернулся к Ехидне, но мать лишь качнула головой, показывая, что в этом красный сын прав. Если кому-то и по силам совладать с Алым демоном, то только этой армии. И пристало ли им, явившись на Зов Короля, тут же сбегать? Мало того, что после такого для них будет заказан путь в Верхний Мир, так Дардвурм ещё и предлагает забыть об отмщении Врагу и прятаться в норе, пока здесь решается судьба самой жизни! Серый Титан презрительно хмыкнул. Все они сейчас находились в Верхнем Мире только из-за дурости Альвурма. Если бы не он, ничего бы не случилось. Катах не убежала бы за непутёвым братом, им не пришлось бы покидать нору и разлучаться с Татцельвурмом. Любой из них мог погибнуть в этом бою, как погиб старый Линдвурм, или получить раны, подобные ранам отца. Неужели Альвурм совсем не думал об этом? На самом деле возможный исход сражения беспокоил красного Титана сильнее всего, но гордость ни за что не позволила бы ему признаться в этом. Альвурм выдавил из себя смешок. Линдвурм был слишком древним, чтобы драться, их отец же бился не бок о бок с родной стаей, а при каком-то чужом вожаке. Если вурмы будут держаться вместе, такая судьба ни за что не постигнет их. В этом момент Дардвурм неожиданно сорвался с места и прыгнул на него. Он был меньше и слабее, но легко сбил с ног ошеломлённого Альвурма. Два брата покатились по земле, кусаясь и царапаясь, при этом красный лишь злобно шипел, а серый вскрикивал от негодования. Как смеет тот насмехаться над их отцом и их учителем?! Неужели Альвурм думает, что хоть в чём-то их превосходит?! Ехидна и Катах пытались разнять потасовку, но толку от их действий не было. Наконец Альвурму удалось высвободиться из цепкой хватки Дардвурма и подняться на четыре ноги, как вдруг в воздух взметнулось жало серого Титана, покрытое множеством зазубрин и оттого формой напоминающее пилу, и рассекло шкуру красного слепца. Альвурм отступил на несколько шагов, роняя капли крови, а Дардвурм приготовился атаковать снова, но в этот момент на него со спины напрыгнула Катах, обхватив Титана лапами и обездвижив. Убедившись, что Дардвурм пришёл в себя и не собирается вновь кидаться на брата, Катах отпустила его и примирительно заклокотала. К чему сейчас что-то выяснять? Все они пришли на поклон к Королю и не уйдут отсюда так просто. Но уже очень скоро они вернутся в Нижний Мир, и там Татцельвурм рассудит братьев по справедливости. Взаимная неприязнь, которую два Титана испытывали друг к другу на протяжении всей своей недолгой жизни, никуда не делась, но их сегодняшнее столкновение на этом завершилось. Оба были недовольны, но не издали ни звука, и такой расклад устроил Катах, желавшую только мира между ними.

***

Море исторгало новых существ. На берегу выстроилась процессия, словно сошедшая с учебника биологии из Зазеркалья: гигантская змеевидная рыба, ползущая на плавниках, длинное существо с крокодильей пастью и мощными передними лапами, но имеющее ласты вместо задних, и огромный ящер, украшенный парусами и гребнями, с веерообразным хвостовым плавником. На холодном берегу Повелители Морей чувствовали себя неуютно. Отравленный воздух медленно душил их. Левиафан неодобрительно ворчал. Он бы предпочëл не вылезать из воды, чем стоять здесь, со всем этим наземным сбродом. Его когти скребли землю каждый раз, когда его взгляд пересекался с одним из бывших противников. Или когда ему на глаза попадался неодолимый монстр, который всеми верховодил. Ощутив внезапное прикосновение, Царь Океанов круто развернулся и щёлкнул челюстями. Нгума-Монене вовремя отвёл руку и зашипел, будто гигантский рассерженный гусь. Левиафан и не подумал извиняться. Огонь разгорался внутри морского змея. В буквальном смысле: его брюхо сияло, как перед выпуском энергетической атаки, но этот момент не наступал. Титан продолжал скрести землю когтями, оставляя глубокие борозды. Нгума-Монене и сам недолго оставался спокойным. Когда его оливковые глаза увидели Родана, Титан ощутил нарастающее желание рвать и крушить. И судя по переменам, происходившим с живыми огнями Тиамат, все Повелители Морей были близки к пределу, за которым их врагов ждало неодолимое цунами гнева.

***

В один момент выжженную землю вспорол сверкающий золотистый гребень. Затем почва обрушилась, и на поверхности появился ревущий Титан. Отряхнувшись, он моментально оценил масштаб ситуации и тут же принялся вращать глазами в поисках старых знакомых. Барагон и Варан уже были здесь и теперь жались в стороне от других Титанов, не решаясь приблизиться к Чёрному Королю, в мятеже против которого участвовали совсем недавно. Двое Титанов боялись кары за предательство — Ангирус это понимал. Но их опасения были беспочвенны. Годзилле слишком нужны воины, чтобы наказывать кого-то, — даже бывших слуг Гидоры, которые тоже явились сюда. Чёрный ящер закроет глаза на былые проступки, если они преклонят колени. Все Альфы так делали — от мелких царьков до великих владык мира, исключая разве что самых плохих. А Годзилла был всё-таки далеко не худшим. Он попытался приободрить Варана с Барагоном, но двое Титанов всё равно выглядели довольно уныло. Особенно плохо пришлось Барадаги — после смерти Дагона и бегства с Цейлона, не просто пошатнувших уверенность летающего ящера в собственных силах, но полностью уничтоживших её, Варан осунулся и отощал и теперь смотрел на Ангируса мутным взглядом бесцветных глаз. Увидев следовавшего за Золотым Монстром гигантского скорпиона, он и вовсе затрясся и прижался к Барагону, а сам Бронзовый Гигант издал недовольный рык. Его не прельщала идея биться не просто под началом Годзиллы, но и бок о бок со всеми этими жуткими тварями. Где-то среди них наверняка был и Горозавр — Титан его пока не видел, но не сомневался, что эта тварь прибежит на поклон к вожаку, рассчитывая поживиться плотью павших в грядущем бою. Барагон точно не собирался становиться его жертвой — уж лучше сгореть живьём в дыхании Алого Короля. Но и такой участи он хотел бы избежать — и потому ворчал, наблюдая за тем, как многие воины готовились отправиться на верную смерть. Барагон в их успех не верил, видя состояние Обаке, но не озвучивал всех своих мыслей. Ангирус был настроен несколько более оптимистично — пожалуй, оптимистичнее, чем перед битвой с Амоком. Вместе с Вараном и Барагоном они прошли через многое и повидали немало врагов. Некоторые из противников сперва казались им непобедимыми, но в конце концов все пали перед ними. Демонический колосс был куда страшнее тех Титанов, и всё-таки… готовясь биться рядом со старыми друзьями, Золотой Монстр чувствовал уверенность — Алый Король будет сокрушён.

***

Титанида Сехмет не вступала в сражения после битвы в Риме. На протяжении нескольких недель Золотая Богиня наслаждалась мирной жизнью в своей пустыне, куда не смел вторгаться ни один другой Титан. Никто не тревожил её в состоянии покоя, неприятные воспоминания постепенно уходили в прошлое, сменяясь сонным умиротворением, и Сехмет успела поверить, что жизнь постепенно налаживается. Покой не продлился долго. Крылатые твари появились неподалёку от её логова совершенно внезапно. Их было всего двое, и они уступали в размере другим ниспровергателям, поэтому Титанида без труда уничтожила их при помощи хвостового луча. Но странный случай насторожил её, и не зря — на следующий день на неё попытались напасть трое новых бесов. Она одолела и их, но теперь уже поняла, что недолгий период спокойствия окончен. Необходимо было разобраться в происходящем, и в этом помочь ей мог только Король. Сехмет направилась к Годзилле. Она покинула пески пустыни, сопровождая немногочисленными паломниками — свидетелями удивительного путешествия Сехмет, убеждёнными в её чудесной, божественной природе. Титанида не могла знать их верований, а если бы и знала, ничего в них не поняла бы. Она ведь представляла из себя такое же живое существо, как и все остальные. И у неё когда-то была мать, были братья и сестры. В те далёкие времена их домом был Нижний Мир. Сехмет, будучи беззаботным котёнком, почти всё время проводила в играх с другими детёнышами — они уступали ей и в размерах, и в разумности, но она всё равно любила их. Но подземный край не щадил слабых. Спустя несколько лет Сехмет осталась единственным выжившим детёнышем Бастет. Старая серебристая львица не позволила горю взять над собой верх. Бастет готова была сражаться до конца ради выживания — выживания самой себя и Сехмет. И однажды конец едва не наступил для обеих. Прожорливый ящер, до этого лишивший жизни одну из её сестёр, двигался за ними, намереваясь полакомиться свежей плотью. Он атаковал исподтишка, одним ударом выведя из строя Бастет, а затем приготовился разделаться с юной Сехмет, как вдруг словно из ниоткуда пришла подмога, и хищник был вынужден бежать, опалённый пламенем с небес. Их спас царь-дракон — один из последних представителей могучего рода, некогда правившего в Полой Земле. Мудрый и справедливый исполин не только спас их, но и даровал кров в одном из великих лесов Нижнего Мира — таких было несколько, и в каждом властвовал Титан. Но счастливая жизнь продлилась недолго. Царь-дракон оказался сражён в поединке с собственным сородичем. Сехмет и Бастет лишились заступника и потеряли дом, от которого жуткий вторженец оставил одно лишь пепелище. Они скитались по Нижнему Миру, пока не оказались на пути Йормунганда. Смерть Бастет стала для Сехмет сильнейшим ударом. Золотая Богиня ничего не могла противопоставить ужасающей мощи Змея и была вынуждена спасаться бегством. Сехмет усвоила урок. Она была Титаном и только из-за этого превосходила обычных зверей, но существовали те, кто возвышался над Титанами точно так же, как она сама — над мелкими хищниками. К ним относился царь-дракон, таким же был Йормунганд. Сехмет не собиралась преклоняться перед убийцей матери, но и отдавать жизнь зря не желала — и она отправилась в Верхний Мир, желая найти там уединение и душевный покой. Вскоре Сехмет действительно обрела новый дом и получила шанс начать новую жизнь. Жизнь эта была размеренна и спокойна... до недавнего времени. По всему выходило, что Верхний Мир перестал быть таким безопасным местом. Но на этот раз Золотая Богиня не собиралась бежать — она стала куда старше и опытнее, да и места, где можно было бы скрыться, попросту не существовало. Сехмет будет драться за свой новый дом. Но прежде она выяснит, что представляют из себя враги на этот раз. Преклонившись перед Королём Монстров, Титанида подняла голову и окликнула Годзиллу громким мяуканьем. Выразив свою преданность Альфе, она захотела узнать ответы на два вопроса. Жив ли ещё Кайзер Гидора, бежавший после битвы в Риме? И с кем они собираются сражаться? Несколько секунд Годзилла просто молчал, не опуская глаза на Сехмет, а затем издал громкое фырканье и всё-таки ответил ей — коротко и односложно. О Гидоре теперь беспокоиться нечего, ибо он уже не встанет у них на пути. Но появился куда более страшный противник, Враг Всего Живого, стремящийся подмять под себя всю планету, и именно с ним и его отродьями Титанам предстояло биться. Когда он замолчал, Сехмет наконец осознала окончательно, что мира и покоя в ближайшее время ей не увидеть. Но она была готова сражаться за своё счастье и вырвать его из клешней шипастых тварей, сжигая их тела. Золотая Богиня спустилась к подножию холма и только теперь заметила Левиафана. Злокозненный змий расположился на берегу рядом с двумя другими Титанами и то ли намеренно проигнорировал её появление, то ли действительно не заметил его. Сехмет приняла угрожающую стойку и негромко зарычала, привлекая внимание своего врага. Царь Океанов лишь злобно клацнул зубами. Он не собирался драться с ней. Поражение, которое львица однажды нанесла Царю Океанов, больше его не волновало — особенно в этот момент, когда рядом был другой враг, более старый и опасный… а может, и не один такой. Сехмет была этим вполне удовлетворена. Её удивляло, что этот злобный Титан так легко преклонился перед Годзиллой, но теперь хотя бы их конфликт был исчерпан. Несколько расслабившись, она побрела обратно к Королю Монстров.

***

Некоторые Титаны, по природе одиночки, старались держаться в стороне от общего сборища. Среди них был Касаи Рекс из рода горозавров. Облик Титана и раньше внушал страх. После встречи с Барагоном и множеством приспешников Разрушителя, которые начали пожирать его живьëм, внешность Касаи Рекса изменилась в худшую сторону. Его морда была изуродована узорами шрамов от заживших ожогов, на животе и боках отчëтливо были видны следы попыток приспешников красного дракона выдернуть из Касаи Рекса печень. Его регенерация не была достаточно сильной, чтобы полностью восстановить тело после битвы на Шри-Ланке. Но пострадало не только тело. Касаи Рекс чувствовал, что оказался меж двух огней. Разрушитель убьёт его, как только увидит. Но и армия Укротителя была не лучшим местом. Ящера коробило от присутствия такого множества других Титанов и отсутствия всякой возможности это исправить. Втягивая воздух, он чувствовал запах существ, которых воспринимал лишь как врагов или добычу, но не как союзников. Запахи были знакомы, и Касаи Рекс вспоминал, какова на вкус плоть их обладателей. После регенерации всем Титанам страшно хотелось есть. И терпение Касаи истончалось с каждой минутой.

***

Царица Скорпионов двигалась медленно и величественно, как и подобает живой легенде, в существование которой до последнего времени многие не верили, считая её не то плодом фантазии народа иви, не то созданием, давно сгинувшим в бездне времён. Но старейшая Титанида, запечатлённая на множестве барельефов, украшающих пещеры, скалы и стены храмов по всему Нижнему Миру, оказалась не фантазией, а поразительной реальностью. Явившись к Владыке Верхнего Мира, Ишара испытала противоречивые эмоции. Слишком много горя принёс ей некогда Титан из рода морских ящеров — самый могущественный и деспотичный среди всех, кого довелось знать Царице Скорпионов. Сияющий зверь истребил её детёнышей, лишил её Альфы, и она ненавидела его за это, но Сияющий Зверь остался в далёком прошлом. Нижним Миром теперь правил гигантский гоминид, а тот монстр, видимо, давным-давно мёртв, что Ишару вполне устраивало. Если Сияющий был ужасен, это не значит, что новый ящер такой же. Судя по всему, Титаны уважали его. За время пути Ангирус отзывался о Годзилле как об умелом лидере и могучем воине, и Титанида была готова довериться Золотому Монстру. Она приблизилась к Королю, чтобы преклонить голову, — и замерла, увидев вблизи, насколько он похож на Сияющего. Годзилла уступал тому в росте, шипы на его спине имели другую форму, шкура была темнее, а когти — длиннее и острее, но всё это Ишара заметила только после того, как прошло состояние ступора и внезапной паники. Она неуклюже опустила тело на землю, затем почти сразу поднялась и торопливо отползла в сторону. И тут вдруг заметила ещё одного Титана, напомнившего о былых временах. Мафусаил, Несущий Гору. Старый знакомый и старый враг. Некогда они были соратниками, верными подданными Красного Дракона Гарута, но затем случился мятеж Колосса — Ишара первой поддержала своего родича, искренне считая его лучшим правителем, чем буйный Дракон Войны, а Мафусаил остался верен Альфе и счёл поступок Титаниды предательством. В конце концов Гарут пал в бою с Колоссом, и Мафусаил ушёл на окраины Нижнего Мира. После этого Ишара не видела его на протяжении столетий и думала, что Титан умер или впал в вечный сон. Но потом против Колосса восстал Сияющий ящер, и Мафусаил вдруг вернулся, чтобы примкнуть к нему. С того дня они стали непримиримыми врагами. Мафусаил уничтожил многих отпрысков Царицы Скорпионов, которые, хоть в большинстве своём рождались не-Титанами, были очень дороги ей, и она ненавидела этого невозмутимого, безжалостного гиганта почти так же, как самого Сияющего. Тот факт, что именно он теперь сражался в войске Годзиллы, настораживал куда сильнее принадлежности Альфы к морским ящерам. И всё-таки… Успели пройти тысячелетия. Мафусаил вполне мог переменить свой нрав, как сделал Нидхёгг, сын Красного Дракона, из кровожадного убийцы превратившийся в преданного друга и надёжного соратника и павший в схватке с Врагом Всего Живого. Сейчас Ишара не собиралась обходить старого недруга стороной. Она сочла, что им обоим стоит сразу обозначить свои намерения. И Царица Скорпионов стала приближаться к Несущему Гору. Ошибки прошлого можно отрицать, их можно забывать. Но когда твоя ошибка возвращается к тебе в форме полутораста тысяч тонн мышц и брони, чьë убийственное великолепие подчёркнуто смертоносным жалом и ядовитым мешком, содержимое которого готово заставить тебя свариться в собственной шкуре, приходится задумываться о другом пути. Принятии собственной неправоты. Впрочем, быть может, из-за таких мыслей Мафусаил и не был бы успешным Альфой, даже если бы ему благоволила генетика. Ишара приближалась, он старался сохранять спокойствие. Тем не менее тело само собой начало принимать более защищëнную позицию. Амхулук показал, что некоторые Титаны не меняются. Кто знает, какие мысли скрываются под лицевым щитом Ишары? Царица Скорпионов выглядела такой же невозмутимой, как и всегда. Многие Титаны выражали свои эмоции в той или иной степени с помощью мимики, но что может выразить морда гигантского арахнида? Ишара продолжала неспешное движение и остановилась только в двадцати метрах от Мафусаила. Она поприветствовала его скрипом хелицер, после чего перевела взгляд на вожака, отстранённо высившегося на возвышенности, которую окружало войско Титанов. Ишару совсем не удивляло, что Несущий Гору выбрал именно такого Альфу. Мафусаил приоткрыл пасть, издавая ворчание. Дело не в силе привычки, если Титанида подумала об этом. За несколько лет вне спячки он застал уже несколько владык, сотрясших Землю от недр до горных вершин, и Вожак Вожаков показал себя достойно. Ишара задумчиво проскрежетала. Хорошо, если это действительно так, — только Вожак Вожаков и сможет дать отпор Врагу Всего Живого. Король Нижнего Мира уже пытался и потерпел поражение. Если падёт и Годзилла, нового шанса не будет. Но прежде Мафусаил служил другим с той же непоколебимой верностью — и где теперь все те Альфы? На каждого нашёлся Титан покрупнее. Мафусаил хмыкнул. Поколение за поколением Альфы бились с Альфами до тех пор, пока в живых не оставался один. Вмешиваться в их битву без позволения Короля, не будучи претендентом, считалось глупым, оскорбительным и жестоко каралось. Альфы, которым служил Мафусаил, пали. И он ни разу этому не помешал. Они могли отдать ему приказ вмешаться, но не отдали. Но Враг Всего Живого не Альфа. Он даже не Титан. Он не существо, он — вещь. Для него не существует правил. Когда Враг явится сюда, его будут бить все Титаны, вышедшие на поле боя. Поэтому сегодня преимущество на стороне Вожака Вожаков. И всё же Мафусаил сожалел, что Короля Подземного Мира с ними не будет. В битве с Отцом Змей тот проявил себя неплохо, его помощь им бы не помешала. Ишара не могла разделить его уверенность. Совсем недавно она лицезрела, на что способен Алый Король — он и в прежние времена был живым кошмаром, но теперь, кажется, стал ещё смертоноснее. С ним бились лучшие воины из тех, кто остался в Полой Земле. Среди них был и могучий Королевский примат, и странный сородич Вожака, и даже Дракон Войны, которого Несущий Гору должен был помнить как отрока одного из его Альф. Только все они потерпели поражение. Мафусаил казался невозмутимым, но когда Ишара описала последнее существо и общую судьбу, которую разделили воины, его глаза расширились. Титан почувствовал, будто бы кто-то вонзил ему в живот коготь, а теперь вытаскивал его, оставляя в теле сквозную дыру. Он опустил голову и смотрел на месиво асфальта, железобетона и почвы, в которую превратилась земля под его ногами. Мафусаил пытался собраться с мыслями. Отпрыск Гарута. Сын Дракона вырос и даже принял имя отца. А ведь Мафусаил помнил его ещë резвым, несмышлёным чадом. Детëныш пытался точить о панцирь Несущего Гору растущие зубы и в шутку нападал на старого Титана, но бодро отпрыгивал, когда Мафусаил щёлкал челюстями в ответ. Уже тогда можно было понять, что из дитя сложится нечто не менее великое, чем его отец. А теперь... Несущий Гору поднял глаза на Ишару. Он раскрыл пасть и издал хриплый рык. Поражение значило смерть, ведь так? Титанида сперва потупилась. Король Нижнего Мира, хоть и был ранен, пережил это сражение, но Мафусаил явно имел в виду не Конга. Ему был интересен Нидхёгг — ещё один давний враг всех гигантских скорпионов, некогда внёсший вклад в их истребление. Но дела тех лет уже не имели значения. Дракон Войны переменился, превзойдя собственного отца — может, не физически, но морально, — и пал смертью героя. Во всяком случае, в Полой Земле память о нём сохранится на многие века… если будет, кому её сохранять. Мафусаил закрыл глаза, опустил голову и хрипло выдохнул. Прошло несколько долгих секунд, прежде чем старик вновь посмотрел на Ишару и заговорил. За все их столкновения, во всех войнах Великой Жалящей не удавалось сделать ему больнее, чем сейчас. Но он должен и поблагодарить Титаниду. Ишара издала гудящий звук, в котором слышалось непонимание. За что каменный зверь мог благодарить её? Мафусаил расчертил когтями передней лапы глубокие борозды в земле, и его глаза будто вспыхнули едва сдерживаемым гневом. Он и не думал, что можно ненавидеть Врага Всего Живого ещё сильнее.

***

Стоя на возвышении, Годзилла оглядел своё войско. Теперь пришли уже все, кто мог — и его верные рыцари, среди которых были Родан, Бегемот и Мафусаил, и прежние воины Гидоры, теперь вынужденные подчиниться ему, такие как Пазузу и Шар-Хорхой. Эти двое держались в стороне от остальных Титанов, видимо, не чувствуя никакой общности с ними. Из морской бездны и дальних земель, скованных льдом, прибыли самые скрытные существа Верхнего Мира. Одним из таких был Каналоа — молодой Кракен, отродье старого На Кики, погибшего в ходе войны с Йормунгандом. Мелкий осьминог уже заметил присутствие неподалёку Левиафана и из осторожности оставался под водой, остерегаясь показываться на поверхности. После Кракена приплыла целая стая древних рыб, возглавлял которую Бахамут — панцирный хищник огромных размеров, древний обитатель подводных пещер и туннелей. Последним прилетел некто совершенно противоестественный — ужасная химера, странным образом сочетающая в себе черты самых разных Титанов. Годзилла окрестил её Чужим, но создатель этого мутанта именовал его Мордредом. В один момент Король Монстров ощутил, что не может больше сдерживать силу, пылавшую внутри него, разливавшуюся по его венам диким огнём, готовым в любой момент вырваться на свободу и спалить мир дотла. Этот огонь чувствовал каждый Титан в его воинстве — они всегда дрались яростнее в присутствии Альфы, но сейчас гнев древних исполинов в предвкушении славного боя словно утроился. Титаны скребли когтями землю, потоками извергали пламя, яд и энергию, внезапно начинали рычать, а затем вдруг припадали к земле, склоняясь перед Ожившим Огнём. Напряжение нарастало, и казалось, что они вот-вот бросятся друг на друга — как тогда, на Шри-Ланке, когда кровавую междоусобную бойню предотвратило лишь вторжение Врага. Одна только Мотра не поддалась первобытной ярости — она никогда ей не поддавалась, — но Дающая Жизнь была бессильна вразумить беснующихся Титанов. Ей оставалось лишь надеяться, что их гнев окажется направлен против Дьявола и его адской орды. Годзилла почувствовал волнение. Он не мог позволить себе медлить, когда его воины находились на пике своей ярости. Из его пасти вырвался столб лазурного света, ударив в безоблачные небеса и ослепив Титанов, заставив их попятиться в разные стороны. Когда заряд иссяк, Король Монстров заревел, и внимание каждого оказалось приковано к его голосу. В нём звучало то, чего они все ждали. Время битвы пришло.