Тёмный наследник (Dark Heir, C.S.Pacat)

      — Отпусти меня!       Элизабет пыталась вдохнуть, но тяжёлая рука мужчины зажала ей рот, удушая запахом грязи и плоти. В панике она попыталась его ударить и освободиться, но схвативший её человек держал с пугающей лёгкостью.       Через внутренний двор Сару стаскивали за волосы с лошади. «Они не здесь!» — Услышала Элизабет голоса окружающих мужчин. — «Они исчезли!». Около врат были крики и хаотическое движение.       Она видела, как Вайолет встала на колени перед женщиной, названной миссис Дюваль, — и всё это было неправильным. Вайолет не встала бы на колени. Она бы сражалась.       — Нет! — Элизабет вскрикнула — или попыталась вскрикнуть, — звук заглушился. Когда девочка рванула обратно через ворота, всё, о чём она могла думать: Сара вела себя глупо и не знала, как управлять Ледибёрд. Нельзя напрячься или дёрнуть за узды, пока пони была напугана; следовало расслабиться и оставаться спокойным насколько это было возможным. Элизабет собиралась рассказать об этом адептке. Однако затем приблизились мужчины, стаскивая её с Нелл, врата захлопнулись, и пришло отвратительное чувство, что они втроём были здесь отрезаны.       Вставай, Вайолет. Вставай. Но Вайолет не встала. Что-то в миссис Дюваль её удерживало.       — Они не растворились в воздухе, — заметила женщина, — а куда-то ушли. — Несколько человек добралось до врат, без вреда прошли сквозь, и, оказавшись за наружной стеной на пустом болоте, с непониманием огляделись. Не сводя глаз с Вайолет, миссис Дюваль продолжила: — Брат, найди, куда ушли остальные.       Брат?       Мужчина выступил перед Сарой. У него были такие же чёрные волосы, однако в его случае волевые черты лица были разрезаны тремя следами когтей — шрамами, идущими по диагонали через лицо. Он сильно хромал, поэтому носил с собой трость, на которую опирался во время ходьбы.       — Твои друзья. Где они? — Когда Сара не ответила, мужчина ударил её по лицу тростью. — Я спросил, где они?       Адептка молчала и лишь свернулась калачиком. Руки Элизабет превратились в маленькие кулачки. Вставай, Вайолет. Вставай, вставай—       — Защищаешь их? Они бросили тебя тут. — Он вновь ударил.       Сара застонала от боли, однако не заговорила.       — Расскажи мне или я обещаю, ты… — трость поднялась.       — Оставь её в покое! — Элизабет вонзила зубы в руку, накрывающую рот, и наступила на ногу человеку, который её удерживал. «Ай!», — охнул мужчина. Хватка ослабла достаточно, чтобы маленькая девочка ускользнула.       — Останови это! — Элизабет подлетела к брату миссис Дюваль, колотя его кулаками. — Прекрати её бить!       Он не отреагировал и лишь единожды выругался, поэтому девочка схватила нож, который увидела под чёрным плащом, и воткнула его в бедро мужчины. Тот вновь чертыхнулся и схватился за ногу:       — Ты, мелкая…       Элизабет продолжила поворачивать нож, пока брат миссис Дюваль зажимал пальцами рану, кровь изливалась между ними.       — Кто-нибудь разберитесь с ней, — приказал тот. У Элизабет не было плана, что делать дальше, но, быть может, Вайолет поднимется, а остальные вернутся назад, возможно, Сара бы—       Выстрел пистолета, точно звук сломанной ветви.       Всё замерло.       В воцарившейся тишине Элизабет обнаружила, что задыхается, нож выскользнул из руки. Мужчины отступили назад, однако потребовалось долгое мгновение, чтобы увидеть почему.       Мужчина с волосами крысиного цвета на краю стычки держал направленный на адептку пистолет. Тот дымился. Мужчина выстрелил из него. «Разберись с ней», — сказал брат миссис Дюваль.       Но девушку не ударили.       Сара. Элизабет осознала, когда руки начали трястись. Сара вырвалась на свободу, чтобы заслонить собой от выстрела. Она рухнула на землю перед девочкой, держа руки на животе.       — Не стреляйте! — Крикнула миссис Дюваль, и лишь после этого Элизабет увидела, что ещё трое держали пистолеты наготове.       Девочка обнаружила, что стоит рядом с Сарой в небольшом чистом кругу, нож, крепко сжатый руками, дрожал. Элизабет видела растекающуюся по земле кровь адептки. Человек целился ниже, в девочку. Пуля попала в живот Сары.       — Опусти нож или я убью Льва, — приказала миссис Дюваль.       Элизабет подняла взгляд на женщину, направляющую собственное оружие прямо на висок Вайолет. Пожалуйста, встань, Вайолет. Сара выглядела раненой. Сильно раненой. И пистолеты указывали на девочку тоже — мужчины были готовы стрелять в неё из каждой точки двора.       — Всё в порядке, пожалуйста, — проговорила Сара, хотя не выглядела хорошо: она истекала кровью, и крови было слишком много. — Пожалуйста, Элизабет, опусти нож.       Девочка позволила ему выпасть из пальцев.       — Мне жаль. Мне жаль, я не хотела—       Тотчас же её схватили вновь и оторвали от адептки, которую один из мужчин тоже сгреб в охапку и с трудом поднял на ноги, не заботясь об алом пятне на тунике девушки.       — Бросьте их в повозку, — вновь отдала приказ миссис Дюваль, — Лев пойдёт со мной.       Элизабет ударилась о стену и почувствовала резкую болью в плечах. Повозка была набита таким количеством предметов Чертога, сколько мужчины смогли схватить в последний момент. Элизабет поднялась оттуда, где обнаружила себя распростёртой на мешках, полных бугров, со связанными перед собой руками. И Сара…       Сара тоже была внутри, лежала в дальнем углу.       — Она ранена, — сказала девочка, но мужчина проигнорировал и просто захлопнул дверь. — Ей нужен врач. Ей нужен врач!       Тишина была ответом. Секундой позже повозка дёрнулась, придя в движение.        — Мне очень жаль, — голос Сары был едва слышен, будто она использовала все свои силы, чтобы прошептать. — Если бы я не потеряла контроль над своей лошадью—       Адептка не вставала с того места, где лежала. Она была бледна, дышала неглубоко, а синяя туника вся перепачкалась кровью.        «Саймон убивает женщин», — сказала Кэтрин, но эти слова тогда прозвучали неубедительно.        На следующее утро после нападения Короля-Тени, Сара взяла Элизабет за руку, чтобы показать ей дворы и сады, со странными и прекрасными цветами, пруд с карпами, выложенную мозаикой даму. Она рассказала девочке о временах, когда Чертог представлял собой место знаний и обучения, медленных молитв нараспев и простой, упорядоченной жизни Хранителей.        Мужчины бросили Сару сюда, как мешок на склад. Элизабет взяла раненую за руку и держала, не зная, что делать. Было так много крови.        — Мы едем в Рутерн. У них будет врач. И у них будет… — Она подумала о том, чего бы хотела Кэтрин. — Кремовые безе. И желе. И абрикосовое мороженое.       — Звучит хорошо, — тихо призналась Сара. – У нас в Чертоге такого нет.       Сара была похожа на Кэтрин. Ей нравились красивые вещи, так же сильно, как создавать их. Адептка ухаживала за цветами Чертога.        Ей приносили удовольствие обычные хлопоты: сажать растения, поливать их и зарисовывать. «У нас растут цветы, которых нет больше нигде в мире», — сказала адептка Элизабет. Потом взгляд её глаз стал печальным. Росли.        Когда случались плохие вещи, Кэтрин не могла справиться со своими чувствами, например: когда козел мистер Билли залез в стирку, сестра плакала из-за своего испорченного платья и не видела в этом ничего забавного. Кэтрин не любила кровь и оружие. Она бы очень испугалась, оказавшись в темноте повозки.        — Не хмурься, — попросила Сара.       — Я не хмурюсь.       — Знаю, смелость это не про меня. Но я не скажу им, кто ты. Я лучше умру.        Саре было так больно, что слова прозвучали шепотом.       — Замолчи. Ты всегда думаешь, что умрешь. Этому не бывать. Так что заткнись.        Элизабет крепко сжимала руку девушки.        — Хорошо, — ответила Сара с легкой улыбкой.       «Он стрелял в меня», — Элизабет не сказала в темноте. — «Он стрелял в меня. Ты не должна была».       — Я сделаю так, чтобы всё было хорошо, — впопыхах заверила Элизабет. — Не буду хмуриться. Не буду всё портить. Найду тебе высшего качества(1) платье. И я... я позволю тебе покататься на Нелл, она приятнее Ледибёрд.        — Знаешь, — тихо позвала Сара, — я стала, адепткой, поскольку провалила экзамен, хотя всегда хотела быть Хранительницей.       — Сара — сказала Элизабет.       — Посмотри вверх, — прошептала девушка — Ты видишь? Даже в самую тёмную ночь…       Её пальцы в руке девочки ослабли, и свет в глазах погас. Наверху не было звёзд, только деревянная крытая повозка. Элизабет держала её руку, пока та не остыла.        Она долго плакала. Тогда чувства внутри стали своего рода бурей. «Эй, помогите нам! Помогите нам!». — Девочка пнула дверь, но это ничего не дало. Они просто поехали дальше с Сарой в углу. Поездка была достаточно долгой, чтобы Сара перестала быть личностью и стала лишь телом, вещью о которой нужно будет избавиться, когда повозка остановится.        Элизабет прижалась к дереву стенки, вспомнив о загоревшемся Древе и попыталась пожелать, чтобы что-нибудь произошло. Зажгись! Она старалась изо всех сил. Но в тёмном замкнутом пространстве ничего не изменилось. Сара умерла, защищая Кровь Госпожи, хотя это не имело значения. Свет не имел значения. Госпожа была бесполезна.       Наконец, фургон остановился.       Они ехали несколько часов. Возможно, они были в Лондоне или дальше.       Элизабет вытерла глаза рукавом. Что сделала бы Вайолет? Мысли сфокусировались на образе девушки: короткие тёмные волосы и сильный профиль. То, как она вынула клинок из ножен одним плавным движением. Вайолет была сильной. Вайолет совершала поступки.       Вайолет бы выбралась.       Девочка вздохнула. Снаружи кричали люди и, возможно, разгружали другую повозку. Всё ещё было темно. И шёл дождь. Элизабет думала, что это было хорошо. К тому времени как мужчины закончили выгрузку, они должны были промокнуть и устать, а она же будет бодрой и отдохнувшей.       Сперва нужно освободить руки.       Вайолет бы просто разорвала путы, однако девочка не могла это сделать, поэтому сдвинулась и попыталась протиснуть пальцы в один из мешков. Наощупь она тронула что-то круглое и плоское, сделанное из фарфора. Разбив это, она вонзила край и использовала его, чтобы перерезать верёвки, связывающие запястья.       Теперь нужно пробраться мимо людей снаружи. Как бы Вайолет обманула их? Элизабет вспомнила девушку, поворачивающую щит во внутреннем дворе. Девочка порыла ещё глубже в мешке, пока не нашла что-то тяжёлое. Это была железная подставка для дров в камине.       Элизабет прижалась к земле в темноте вместе с ней, когда снаружи сновали мужчины. Немного погодя деятельность и голоса становились всё тише вместе со звяканьем упряжки и звуками лошадей. А потом открылась дверь.       Девочка замахнулась подставкой.       Она использовала две руки и всё свое тело, отчасти ожидая, что та ударит в колени или живот, однако высота фургон подразумевала, что удар придётся человеку в голову. Он издал какой-то звук, пошатнулся и рухнул, — медленное, почти комичное падение.       Элизабет побежала, по-утиному, чтобы избежать чужих рук, которые могли схватить её, но попыток не последовало. Незамеченной она пробежала через двойные двери конюшни во двор. Не замедляя шага, девочка увидела выход.        Двор был широким и тёмным, она бежала между колёсами, шасси(2) и ногами, прохаживающими возле двери постоялого двора. Там были ворота, ведущие наружу, которые охранял сторож, одетый в потёртый длинный фрак, со спутанными волосами, свисающими прядями ему на лицо. Если бежать быстро, то можно обойти его, ведь, судя по всему, работа волновала того куда меньше, чем разговор с кухаркой. Мужчина даже не смотрел на ворота.        Пока она бежала, позади открылась дверь постоялого двора. Мужчины выбегали с фонарями и жестами указывали двигаться быстрее, приветствуя только что прибывший фургон, — блестящую и тёмную, с тремя чёрными гончими, нарисованными на дверях.       Элизабет замерла.        Из фургона сошли туфли молодой дамы. Девочка знала эти туфли. Они были от «Мартина», из белого шёлка с вышитой розовой розой. На это ей указывала каждая их деталь: качество ткани, и даже как цветок украшали крошечные зелёные листья, и чрезвычайно были à la mode, то есть в моде.       Глаза Элизабет становились всё шире и шире.       Это было похоже на сцену, вырванную из памяти. Этот мистер Прескотт протянул руку, чтобы помочь молодой леди высадиться, точно так же, как он сделал это в гостиницах по пути из Хартфордшира в Лондон. Это были жемчуг и перчатки, которые Саймон прислал на помолвку, от чего весь дом тогда взволновался. Именно этой прическе Аннабель училась пять недель: обжигала пальцы горячим утюгом, пока завивала мокрые волосы вокруг полосок бумаги.        И молодая леди в платье цвета примулы(3), в новой шляпке, из-под которой рассыпались золотые кудри, обрамляющей овальное лицо и широкие голубые глаза, которые Элизабет узнает где угодно.       Элизабет спросила: «Кэтрин?».