Тёмный наследник (Dark Heir, C.S.Pacat)

      — То, что её вернули — дар.       — Это противоестественно. Это проделка Дьявола.       — Это милосердие Господа. Вы видели её, миссис Кент: тело полностью застыло, точно камень. Это была болезнь, своего рода недуг, который мы приняли за смерть. И Божья благодать вернула её—       Глаза Висандера распахнулись.       Голоса. Голоса доносились вдали от той комнаты, куда его, слабого и едва способного устоять на ногах, принесли. Снаружи, за дверью, пленители жались друг к другу и шептались с опасением и страхом.       Висандер обрывочно помнил, как оказался здесь. Седой мужчина, нашедший его и кричавший о помощи, называл себя дядей этого тела. Висандера чем-то напоили, вливая жидкость в горло — и из глотки и желудка стали отхаркиваться комки земли и пыли.       В комнате с плитками две женщины мыли его, оттирая от грязи. Разум восстал против не принадлежащего ему тела, когда земля отшелушилась от кожи и волос. Комната была чужой, полной странной мебели и вещей, которые Висандер не узнавал. Даже белое женское платье, надетое на него, имело иной фасон, отличный от тех, что ему доводилось видеть.       Пробудившись сейчас, Висандер увидел, что лежал на кровати, украшенной перьями мёртвых птиц, всё ещё одетый в то белое платье. Над ним висел драпированный балдахин из ткани светло-зеленого цвета. Голова кружилась, мысли были вязкими, и члены ощущались неправильно. Однако взгляд упал на испачканную одежду, что с него сняли. Это не сон. Он вернулся в незнакомое место, не в своё тело.       — Где Королева? — Потребовал Висандер, когда его впервые тащили сюда на руках. — Вы должны отвести меня к ней.       Его голос звучал хрипло из-за долгого молчания.       — Что это за язык? Что она говорит?       — Я не знаю — она выглядит больной, будто—       Висандер мог их понять. Но они не могли понять его. Как? Откуда он знал язык, который никогда раньше не слышал? «Её язык», — подумал Висандер с содроганием и отвращением к плоти, в которую был облачён и которой не мог управлять. Появилось внезапное желание разорвать её и под ней найти себя. Почему он вернулся в это женское — Кэтрин — тело? Где же было его собственное?       Где был его меч, Экталион, и конь, Индевиэль? Висандер был чемпионом без клинка и всадником без лошади. Он подумал: «Индевиэль, я поклялся вернуться — и вернулся. Я найду тебя и исполню обет, что мы дали на Долгом Заезде. И с тобой на моей стороне и с Экталионом в моей руке, я сражу Тёмного Короля».       — Мистер Прескотт, — вновь услышал Висандер раздавшиеся снаружи комнаты слова, — я так рада, что вы пришли. Мы не знаем, что ещё сделать.       — Синклер счастлив отправить меня, миссис Кент. Он думает о вашей дочери как о семье: так бы оно и было, если бы свадьба с его сыном состоялась.       — Она сама не своя и говорит на других языках, всё так, будто она не знает нас—       — Могу ли я увидеть её? Где она?       — Сюда—       Висандер рывком поднялся с постели, как только дверь распахнулась.       В комнату вошёл пожилой мужчина. Надетый на него чёрный сюртук придавал форму вытянутого треугольника: широкие плечи, сужающиеся к тонкой талии и длинным ногам. Волосы были седыми, коротко подстриженными, с бакенбардами. Он появился с властным видом, стягивая тёмные перчатки с пальцев.       — Кто вы? — Спросил Висандер и тут же почувствовал волну головокружения, неуверенный, на каком языке звучали слова: его или Кэтрин.       Однако человек, казалось, понял: выражение лица моментально изменилось, когда Висандер заговорил. На мгновение тот замер, затем, замедлив шаг, подступил ближе. Он не останавливался, пока не дошёл до края кровати, где пугающе близко сел; матрас под его весом прогнулся.       — Вы не узнаёте меня? — Последовал вопрос.       «А должен?» — Хотел выплюнуть в ответ Висандер. В постели он чувствовал себя уязвимым, едва прикрытым, в то время как человек был облачён в тяжёлую ткань. Висандер желал дотянуться до своего меча, но ему пришлось напомнить себе, что Экталион пропал. Отсутствие клинка заставляло чувствовать себя нагим даже больше, чем тонкое белое платье.       — Я мистер Прескотт, адвокат графа Синклера, — сказал человек, когда не последовало ответа. — Его старший сын Саймон был помолвлен с дочерью этой семьи. Её звали Кэтрин. — Мужчина — Прескотт — не сводил с Висандера взгляд, затем мягко спросил: — Кто же ты?        «Кэтрин», — Висандер понимал, что должен был сказать, чтобы сохранить секрет, ведь не знал, кто ему враг, а кто друг. Тем не менее нечто во взгляде этого человека заставляло говорить правду.        — Висандер, Чемпион Королевы, вернувшийся в этот мир убить Тёмного Короля.       Прескотт улыбнулся.       В его глазах отразилось удовлетворение. Он смотрел на Висандера, как смотрят на подарок, неожиданно свалившийся на колени.       Но прежде чем Висандер успел спросить, Прескотт поднялся с постели и попятился к дверному проёму. Там, в зале, он заговорил с женщиной.       — Блестящие новости, миссис Кент. Младший сын Синклера, Филлип, исполнит обязательства Саймона — помолвится с вашей племянницей.       — Мистер Прескотт!.. — Вскрикнула женщина.       — Позвольте им пожениться сейчас же. Она быстрее поправится в Рутерне. Мы перевезём её туда для выздоровления. У Синклера есть выдающийся врач, и деревенский воздух прекрасно восстанавливает.       — Но странность её слов, — возразила женщина, — способ её возвращения; разве вы не озабочены тем, что она—       — Вовсе нет, — ответил Прескотт, оглядываясь на кровать и встречаясь взглядом с Висандером. — Вернуться с того света — не благословение ли?       Спальня была переполнена людьми. Тут присутствовали пожилые мужчина и женщина, назвавшиеся тётей и дядей Кэтрин. Глаза тёти были широко раскрыты, в её взгляде считывалось беспокойство, а лицо дяди оставалось суровым. И здесь был священник — морщинистый, сомнительный мужчина, который вёл себя подобострастно по отношению к мистеру Прескотту. Последним прибыл юноша с копной густых тёмных волос, выглядевший измотанным и раздражённым. Прескотт поприветствовал его, обратившись  по имени Филлип. В комнате было слишком много человек, больше, чем прежде доводилось видеть Висандеру.       Дядя Кэтрин помог Висандеру встать с кровати. Он всё ещё был одет в белое платье. Его голова кружилась, разум ускользал. Вокруг царила приглушённая, торопливая обстановка, словно в этом месте происходили подпольные сделки.       Филлип подошёл к Висандеру и встал рядом, заметно нервничая. Среднего роста, с тёмными волосами, ниспадающими на глаза, белощекий, с  напряжённым выражением на тонкокостном лице, он продолжал смотреть в сторону Прескотта, словно в поиске одобрения.        — Ты точно уверен?        — Она — невеста, достойная вас, — сказал мистер Прескотт. — Невеста, достойная Его. Я верю, Он горячо одобрит всё, что мы собираемся сделать.        Невеста?        Стены комнаты, казалось, сомкнулись, собрание внезапно превратилось в нечто зловещее. Висандер пытался освободиться, но в теле всё ещё чувствовалась слабость, и оно не подчинялось. Члены не получалось контролировать, оттого хватка над этой оболочкой временами была зыбкой. Висандер не мог шевелиться, удерживаемый дядей Кэтрин. Эта комната не была его тюрьмой; эта плоть — да. Понимание человеческого языка то вспыхивало, то угасало, а в голове затуманилось.       Священник говорил быстро, даже торопливо, так, как если бы нервничал, и часто поглядывал на мистера Прескотта. Когда священнослужитель закончил, Филлип прочистил горло, поднял кольцо и заговорил.        — Этим кольцом я беру тебя в жёны, своим телом я поклоняюсь тебе, и всеми своими мирскими благами одариваю тебя.        Он шагнул вперёд, кольцо скользнуло на палец Висандера, а затем Филлип положил руку ему на щёку, склонился, как будто собирался—       Висандер схватил его за горло.       — Не прикасайся ко мне, человек.        Филлип задыхался, и в комнате воцарился хаос; люди, толпившиеся в ней, пытались отнять руку Висандера от Филлипа, выкрикивали слова, которые не волновали нападавшего, он не слушал. Когда им, наконец, удалось, Филипп отшатнулся, держась за шею.        — Не стоит думать, что, поскольку это тело слабое, я не убью тебя, если ты снова ко мне прикоснёшься.        — Я не понимаю, что она говорит, — прохрипел Филлип.        — Я уверен, вскоре Кэтрин будет тепло к вам относиться, — ответил мистер Прескотт. 

      ***

             Висандер пришёл в себя ночью, в движущейся карете с чёрными прямоугольниками вместо окон. Он трясся и ударялся обо все поверхности, а рывок за руку дал понять, что запястья были привязаны к внутреннему перилу. Его переодели: платье сменили тяжелые юбки, которые, подобно лозе, сжимали талию, затрудняя дыхание. Висандер дёрнул за ремень, сковывающий кисть руки, глядя на ещё двух людей в карете.        Филлип сидел напротив с угрюмым выражением лица, сложив руки на груди, и мрачно смотрел в одну точку. Как будто это его сильно обидели, хотя, насколько мог видеть Висандер, ремнём тот связан не был. Воспоминание о том, как священник обручил Висандера с этим человеком на церемонии венчания, заставило что-то тёмное и смехотворное поцарапать изнутри.       — Не бойся, — сказал Мистер Прескотт осторожно. — Мы везём тебя к другу.       — Я не боюсь, — голова Висандера впервые прояснилась. — Если вы и это ничтожество хотите жить — вы освободите меня из этих пут и отведёте к моей Королеве.        — Ты должен знать, что это невозможно, — мягко продолжил мистер Прескотт. — Ты был… спящим долгое время. Многое изменилось.       Что-то тревожное шевельнулось в Висандере; то была мысль, с которой не хотелось сталкиваться. Ужасная атласная обивка кареты мешалась с атласной обивкой гроба, как будто внутрь вот-вот начнёт сыпаться земля…       — Выпусти меня! — Потребовал Висандер.       — Я же сказал: это невозможно, — мистер Прескотт покачал головой.       — Выпусти меня! — Висандер дёрнул за поручень связанным запястьем. — Червь, ты смеешь держать меня в плену?       —  Ты не в плену, —  пояснил мистер Прескотт. — Но есть некоторые—       — Я не понимаю, когда вы говорите на этом языке, — угрюмый голос Филлипа прервал их перебранку.       — В таком случае вам стоило выучить его, как велел ваш отец, — спокойно ответил мистер Прескотт.        — Учить мёртвый язык? Какой в этом смысл? — Издевательски выдохнул Филлип.       — Например, чтобы вы могли общаться со своей леди-супругой.       — Она не леди, а что-то вроде лунатика-солдата из мёртвого мира, — Филлип повернулся к Висандеру с раздражённым выражением лица. — Кроме того, это она пришла в наш мир. Разве не она должна была выучить английский?       Мёртвый язык? Мёртвый мир? Атласные стенки кареты давили, будто напирая со всех сторон. Было трудно дышать, у Висандера закружилась голова.        —  Вы теперь наследник. Через пару недель вы будете плыть на корабле в Италию. Ваш долг заключается в том, чтобы—       —  Долг Саймона, — произнес Филлип скучающим голосом, повторяя это как литанию(1). — Долг Саймона. Корабль Саймона. Невеста Саймона.       — Выпустите меня!       — Ваш брат воспринимал это серьёзно…       — Выпустите меня!       — Она снова говорит. — Заметил Филлип.       Ещё одна волна головокружения. То, что он понимал их человеческие слова, было само по себе тревожно. Как последний дар, выплюнутый из разума этой мёртвой девушки.       — Если вы будете держать меня здесь, — Висандер заставил себя это сказать, — мои люди будут преследовать вас обоих без устали, пока не убьют.       Последовала долгая пауза, мистер Прескотт странно взирал на него.       — Очень хорошо, — наконец произнес мистер Прескотт. — Остановите карету!       Он резко ударил по крыше экипажа. Снаружи последовало короткое «Тпру!» от кучера. Мистер Прескотт достал связку ключей и потянулся к Висандеру.        — Что ты делаешь? — Филлип встревоженно выпрямился.        — Отпускаю её.       — Ты сошёл с ума?        — Нет, — ответил мистер Прескотт. — Ей нужно понять. — Он разрезал путы, сдерживающие Висандера, небольшим ножом, который достал из пальто.        Висандер, спотыкаясь и заплетаясь ногами в своих тяжёлых юбках, вывалился из кареты. Сначала он, освобождённый из тесного внутреннего пространства, просто глотал воздух. Свободен. Свободен. Затем — рухнул, вцепившись пальцами в землю, благодарный за то, что она держит его. Наконец Висандер приподнялся, сев на корточки, и ощутил на лице дуновение свежего ветра.       И взглянул на мир, окружавший его.       Они остановились на грязной, вымощенной булыжником дороге, застроенной незнакомыми строениями, тёмными и душными, пропахшими смогом и отбросами. Толпы домов, сотни домов — удушливая масса, бесконечно простирающаяся с его наблюдательного пункта на склоне холма, извергающая в воздух дым от сгоревших деревьев, громко чавкающая закоптелой нищетой. Висандер смотрел на мир, наполненный людьми, живущими своей короткой жизнью, не боясь ни тени, ни магов и не глядя вверх с нервным ужасом в ожидании смерти, которая придёт, когда небо почернеет.       Осознание этого поднималось в нём желчью. Висандер не видел ни одного мага с тех пор, как очнулся здесь, не почувствовал ни единой искры магии, и это было само по себе удушающей тьмой. Ужасная мысль подступала к горлу.       — Сколько? — Спросил он.       Висандер не видел ничего из того, что знал: ни солдат, марширующих в бой, ни крылатых созданий в воздухе, ни шпилей башен, которые ещё не были взяты. Ни их ещё сохранившейся славы, непокорной и нерушимой, ни следа от силы их последних защитников, сверкающих в ночи.       — Сколько?       Он мчался галопом со своим верным Индевиэлем, ветер хлестал по лицу, он наслаждался своей связью со скакуном. «Тебе придется оставить всё здесь позади», — сказала Королева. Он принёс эту жертву, не успев попрощаться. У него даже не было возможности обвить руками белую шею Индевиэля и обнять того в последний раз.       Рука Королевы на лице, заставившая вздрогнуть. Он упал на колени. Ты вернешься, Висандер. Но сначала ты должен умереть. Острая боль пронзила живот, и он опустил взгляд, чтобы увидеть её меч в своих внутренностях, закрыл глаза и открыл их уже в… гробу.        Висандер упал на колени в дорожную грязь, его юбки развевались вокруг. «Сколько времени прошло с войны?»       Он почувствовал, как Прескотт подошёл сзади — тело неудержимо покрылось мурашками, а руки упёрлись в грязь.       — Сказал же, — мистер Прескотт смотрел на него сверху вниз. — Мы везём тебя к другу.