Тёмный наследник (Dark Heir, C.S.Pacat)

      Задыхаясь, Висандер проснулся. Грудь сдавливало. Не хватало воздуха. Он закашлялся и с трудом сумел вдохнуть. Где он?       Глаза распахнулись, но, будто слепой, Висандер ничего не видел. Не было разницы, открыты те или закрыты. В панике вскинув руки, он попытался толкнуть деревянную доску над головой и осознал, что не может подняться. Дышать не получалось: в нос бил холодный и тяжёлый запах земли.       Инстинктивно Висандер потянулся за своим мечом, Экталионом, но не сумел его нащупать. Экталион. Где Экталион? Онемелые и дрожащие пальцы обнаружили лишь дерево со всех четырёх сторон. Прерывистое дыхание стало ещё реже. Он лежал в ловушке — небольшой деревянной коробке. В вытянутом ящике.       В гробу(1).       От этой идеи пробрало морозом.       — Выпустите меня! — Слова будто растворились, поглощённые стенами.       На ум пришла липкая, отвратительная мысль: то был не просто гроб, а могила. Его погребли, а звуки приглушала земля, давящая сверху и вокруг.       «Выпустите меня!»       Паника нарастала. Что это было? Его пробуждение? В невидимой тихой дыре, когда никто сверху не знал, что он жив? Висандер попытался припомнить мгновения до этого, обрывочные фрагменты: он верхом на своём коне Индевиэле; холодные синие глаза Королевы над ним, дающим клятву; острая боль, когда она вонзила меч в его грудь. Ты вернёшься, Висандер. Она сделала это с ним? Этого не могло быть, так ведь? Он не мог вернуться в могилу, пробудившись похороненным глубоко под землёй.       Думай. Если погребён, то выше должно быть дерево, затем земля. Надо сломать доски и копать. И следует начинать сейчас, пока оставались воздух и силы. Он не знал, сколько осталось дышать.       Висандер ударил крышку «тюрьмы», ногу пронзила резкая боль. Второй удар был отчасти паническим. Резкий треск означал, что дерево проломилось. Он мог слышать собственные судорожные выдохи, втягивая оставшийся разреженный воздух.       Треск! Снова. Треск! Земля, словно вода, разлилась, пробиваясь сквозь течь. На мгновение он почувствовал волну успеха. Затем щель стала обвалом, обрушением, спешившим заполнить гроб холодной землёй. Охватила острая паника, руки тотчас же закрыли голову из-за мысли, что он может задохнуться. Висандер закашлялся, — частицы земли были настолько большими, что могли задушить. Когда пыль осела, пролом наполовину уменьшил место в гробу.       Он лежал в оставленном ему небольшом, неосвещённом углублении. Сердце мучительно колотилось. Висандер помнил, как встал на колени и поклялся. Я буду вашим Вернувшимся. Когда он стоял преклонённый, Королева коснулась его головы. Ты Вернёшься, Висандер, но сначала ты должен умереть. Что-то пошло не так? Был ли он погребён по ошибке тех, кто верил, что он мёртв на самом деле? Или же Тёмный король раскрыл его и, зная, что Висандер вернётся, в наказание похоронил, чтобы тот пробудился в ловушке?       Он представил удовольствие Тёмного Короля от его нарастающей паники. Для извращённого ума наслаждение думать, что Висандер похоронен заживо, что его ужас невидим, что крики не слышны. Будто яркое пламя во тьме, в Висандере вспыхнула искра ненависти, двигающая им сильнее, чем желание жить. То было желание убить Тёмного Короля. Он обязан выбраться.       Он дотянулся до передней части одежды, разорвал всё напоминающее шёлк и обмотал ткань вокруг лица, чтобы защитить нос и ноздри от земли, что могла в них попасть. Затем Висандер вдохнул столько воздуха, сколько мог, и на этот раз ударил со всей силы по расщепленному дереву над ним.       Земля обрушилась, заполняя оставшееся место. Висандер заставил себя толкнуться наверх, пытаясь пробиться сквозь грязь. Не получилось. Он не выбрался; теперь не было воздуха, его окружала земля, — лишь удушающее давление почвы и гнилостный петрикор(2), грозящий ворваться в горло.       Наверх. Он обязан подняться, пусть почувствовал полную дезориентацию: окружённый чёрной, как смоль, землёй, Висандер не различал, где верх, а где низ. Копал, но в каком направлении? Его захлестнуло отчаяние. Умрёт ли он слепым червём, ползущим неправильным путём во тьме? Боль пронзила лёгкие, голова закружилась, будто он дышал ядом.       Копай. Копай или умри, думай о цели, ведущей сквозь панику и затуманенные мысли, что давят кругом, точно сужающийся тоннель—       И вдруг цепкая рука потянулась вверх и вырвалась наружу. Лёгкие горели, когда Висандер с усилием рванулся, пробивая илистую почву в гротескном перерождении, выталкивая лицо и торс, откапывая себя из земли.       Висандер набрал в грудь воздух — воздух! — сильными судорожными вдохами, сопровождающимися кашлем и рвотой чёрной субстанцией — грязью, попавшей в рот и горло. Прошло много времени, пока не остановились рвотные позывы и судороги в теле. Смутно он осознал, что была ночь, под пальцами дёрн, а над головой голые ветви деревьев. Висандер лежал, растянувшись на земле, только что бывшей ловушкой, уверенный, что та находится под ним, — испытывая радость, которую он никогда не ценил. Подняв предплечье и вытерев им рот, Висандер увидел надетые на него рваные шелка — и почувствовал волну неправильности.       Когда взгляд опустился на руки, Висандер увидел, что те были не только разодранными и окровавленными, но ещё и не его—       Всё стремительно закружилось. На нём была странная одежда — тяжёлые юбки, сползшие с тела. В лунном свете он смог разглядеть себя: разодранные грязные руки, которые не были его собственными, груди, длинные светлые локоны. Это не его тело, а тело юной девушки, чьи члены он с трудом контролировал: попытавшись встать, он споткнулся и упал вновь на землю.       Вспыхнул свет — и Висандер вскинул руку, закрываясь: глаза не привыкли к чему-то ярче тусклой луны.       Затем взгляд поднялся к свету.       Перед Висандером стоял седой мужчина средних лет, держа над головой лампу. Тот уставился так, словно столкнулся с призраком. Будто видел, как человек умер, а затем встретил мертвеца выбравшимся из-под земли.       — Кэтрин? — Хрипло спросил мужчина.