Child of Darkness (II)

      Гарри пролистнул несколько страниц и, тяжело вздохнув, откинулся на спинку стула. На письменном столе перед ним были раскиданы книги, тетради и листы с заметками. Распахнутый где-то на середине дневник красовался почти полностью исписанным разворотом — но Поттер, глядя на него, не особо понимал, зачем все это сделал. Практика показывала, что дневник не так уж полезен ему — все самое важное мальчик хранил у себя в голове, куда пробраться было явно сложнее, чем в пускай и защищенную магией тетрадку.       Гарри захлопывает дневник и засовывает его в ящик стола — с глаз долой, из сердца вон.       «Надо будет потом что-то с ним придумать...» — рассеянно думает мальчик, подтягивая к себе книгу по менталистике, на изучение которой он в последнее время тратил очень много своего свободного времени.       Погрузившись в чтение, Гарри не чурался делать заметки прямо в книге — все равно магия способна избавиться от них в любой момент. Но, даже отвлекшись на учебу, Поттер продолжал испытывать странный тревожный зуд, который донимал его с самого утра.       Сегодня ему исполнилось тринадцать. Сегодня должно было прийти письмо из Хогвартса.       Петунья обосновалась на кухне — даже сейчас Гарри слышал, как она, не переставая, хлопотала на первом этаже. Такой чести была удостоена, правда, вовсе не дата в лице тридцать первого июля, а деловая встреча Вернона, назначенная на вечер, о которой достопочтенный дядюшка с напыщенным от гордости лицом сообщил всем за завтраком:       — Сегодня, как вы помните, у нас важный день...       Сказано было таким важным тоном, что Гарри поперхнулся своим какао — и сам не понял, почему: от попытки не рассмеяться или от неожиданности. Петунья отвлеклась от своей яичницы с тостами и посмотрела на мужа с таким выражением лица, словно такое случается далеко не в первый раз и уже порядком ей насточертело, а Дадли даже не посчитал нужным перестать жевать, пялясь в телевизор.       Лучшая семья на свете. Гарри едва не хрюкнул в кружку от смеха.       А Вернон тем временем продолжал, не замечая реакции на свои слова:       — ...возможно, именно сегодня я заключу самую крупную в жизни сделку.       Гарри закатил глаза и вернул внимание своим шоколадным пирожным, которых утром едва не лишился под предлогом переедания сладкого.       — Петунья, этот заказ я ждал все то время, что занимался бизнесом! — распинался Дурсль-старший, стараясь объяснить, почему владелец богатой строительной фирмы — еще и вместе с женой — решил заявиться именно сегодня и так внезапно. — Это очень важные люди, их надо брать, пока есть возможность!       — Вернон, о таких вещах обычно говорят заранее!       — Дорогая, послушай меня...       Гарри восторженно шевелил челюстями, наблюдая за набирающем обороты срачем, а Дадли кривился и морщился, с трудом разбирая звуки телевизора за всеми этими возмущениями.       По итогу обсуждений Петунья, обрядившись в платье, должна была встретить гостей в гостиной, а вот Дурсля-младшего припахали открывать им дверь, предварительно наказав надеть смокинг. Поттеру же повезло больше всех: ему сказали сидеть наверху и не отсвечивать. После такого наказа, данного Верноном, Дадли посмотрел на Гарри так, словно все бы отдал, лишь бы оказаться на его месте.       «Как будто саму королеву встречаем», — посмеивался про себя вампир, расслабленно болтая ногами. Порой являться уродом в семье, где все поголовно считали себя нормальными людьми, было только плюсом.       Гарри в очередной раз пролистнул страницу, как вдруг услышал шаги снаружи и звук открывающейся входной двери. Без труда разобрав голос Джейка, мальчик, не раздумывая, захлопнул книгу и встал из-за стола.       — Да, я тогда сейчас его позову... — нервный голос Петуньи он услышал, уже спускаясь по лестнице.       — Я тут, — сообщил Поттер, приближаясь к вздрогнувшей от неожиданности тете. Тернер, стоящий на пороге, помахал ему рукой и вежливо обратился к Петунье:       — Не хочу вас смущать еще больше, потому заходить не стану. Гарри, не против перекинуться со мной парой слов снаружи? Обещаю сильно не ругать.       Гарри вздернул брови, обратив внимание на обвязанную лентой коробку с шоколадным тортом, что Джейк держал в руке.       «Снова в качестве извинений за визит принес?» — озадачился мальчик, кивая тут же отошедшей в сторону Петунье и выходя из дома на крыльцо. Дверь оказалась прикрыта, но Поттер не сомневался, что тетушка будет подслушивать их разговор.       — Ну что ж, — заулыбался Тернер, стоило им остаться наедине в тени навеса, — с Днем Рождения тебя, золотце!       Гарри растерянно вытянул руки, принимая коробку с тортом и недоверчиво глядя Джейка.       — Спасибо, конечно, — в итоге настороженно сказал он, — но ты серьезно только за этим сюда пришел?..       Улыбка Джейка тут же померкла. Гарри внимательнее всмотрелся в его лицо и ему показалось, что тени под глазами ищейки как будто бы стали гуще.       — Босс, — медленно произнес Тернер, в голосе которого от веселья ничего не осталось, — зовет тебя к себе. Завтра.       От этих слов на душе мгновенно стало темно и зло. Гарри помрачнел, брови его опустились и сомкнулись на переносице. Судя по всему, от него еще и пахнуло агрессией, потому что Джейк вдруг съежился, наморщил нос и чуть отступил назад, пригнув голову.       — Он что, всерьез? — брезгливо скривившись, процедил Гарри. Пальцы сжались на коробке слишком сильно, смяв ее, но мальчик тут же расслабил их, боясь испортить торт.       Джейк прошипел, желтея глазами и вдыхая через раз:       — Ну явно не шутки шутит!       Гарри всмотрелся в него — у Тернера было такое лицо, словно его зажало между двух огней, которые с легкостью могли спалить его, если он окажется слишком близко.       Затравленное. Отчаянно агрессивное.       — Как ты? — вопрос вырвался неожиданно, так что Гарри не успел остановить его.       Джейк испустил истерический смешок.       — Как быстро ты с темы на тему скачешь, золотце.       — Отвечать собираешься? — Поттер нахмурился и стиснул зубы. Он привык наблюдать за ищейками, чтобы по их состоянию определять, в каком настроении пребывает Потрошитель. Учитывая природу связи оборотня-родителя и ищейки, Джейк и Блэйк должны были довольно остро реагировать на настроение вожака и действовать в соответствии с ним.       «Твою мать, этот ублюдок правда считает, что после всего, что он наворотил, я просто приду и буду молча ждать, пока он придумает очередную херню? Пока снова возьмется угрожать мне смертью Дурслей, чтобы держать на коротком поводке?..»       Спина Гарри — Петунья — сейчас была уязвима как никогда. Поначалу казалось, что угроза исходила лишь от Дамблдора с его шпионами, которых он подсылает время от времени к дому номер четыре по Тисовой улице, но на деле все оказалось куда прозаичнее: опасность могла поджидать где угодно, могла подобраться с какой угодно стороны, тогда, когда ей удобно, и в том количестве, в котором ей приспичит. А избавиться хотя бы от одной угрозы — хотя бы от одной опасности — стоило неимоверных усилий и требовало быстрого, ловкого ума.       А Гарри был один. Гарри был слаб и не обладал сильным интеллектом — ведь Фенриру удалось одурачить его.       Великая мать, и с чего он вообще решил, что может положиться на оборотня, который пачками рубит людей и которому все до фонаря?..       В груди заворочалась тьма, растревоженная мрачными эмоциями.       Джейк тем временем тяжело вздохнул и медленно опустился на крыльцо, устроив ноги на ступенях. Гарри, поколебавшись немного, сел рядом, отставив коробку с тортом в сторону.       — Так-то два дня прошло.       Тернер хмыкнул.       — Не два года же.       Гарри заметил:       — Некоторым и этого мало.       Они помолчали. Солнечный свет заливал сад, делая краски сочнее. От этих ярких оттенков становилось больно глазам, и Гарри щурился, упрямо вдыхая горячий и сладкий от цветочной пыльцы воздух.       Лето подходило к концу. Оно умирало, и потому сейчас так сильно пахло. Скоро на смену солнцу придут тяжелые свинцовые тучи и дожди, и воспоминания о невыносимой жаре канут в небытие больше чем на полгода.       — Знаешь, что хуже всего? — вдруг спросил Джейк. Он тоже смотрел вперед, на светящийся сад, но глаза не щурил, словно желая болью перебить что-то внутри себя.       Гарри молча посмотрел на него. Тернер сгорбил спину, оперевшись локтями на колени, и запустил пальцы одной руки в волосы, ероша их и крепко сжимая у корней. Взгляд у ищейки сверкал, будучи одновременно и злым, и влажным.       — С его смертью почти ничего не изменилось, — сказал Джейк, растянув губы в острой, неприятной улыбке, которая с одной стороны резко заламывалась вверх и подрагивала натянутыми мышцами, а с другой поджималась вниз. — После обращения он со временем стал брать все меньше и меньше личных клиентов, а год назад и вовсе отказался от них. В итоге управление залом полностью легло на мои плечи. Он даже переписал бизнес на меня, понимаешь, какой ублюдок? Будто заранее знал, что скоро сдохнет.       Гарри повел плечом, сбрасывая с себя липкое чувство горечи. Тернер не называл имени, но не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, о ком он говорил.       — Я веду занятия, слежу за порядком, чистотой, — продолжал Джейк, не глядя на Поттера. — Делаю все то же самое, что делал весь последний год. Единственная разница — его хмурая рожа больше не мозолит глаза.       Джейк сжал губы, опуская тяжелый взгляд на ступени между своими ногами. Гарри смотрел на него спокойно, даже равнодушно.       — Но для него жить так было невыносимо, — наконец сказал Джейк внезапно охрипшим голосом.       Поттер склонил голову к плечу и спросил:       — А для тебя?       Какое-то время Тернер молчал. Не став дожидаться его ответа, Гарри отвернулся и сказал:       — Ты — пешка. И навсегда ею останешься.       Слова были холодные, хлесткие и жестокие. Но Джейка, кажется, они нисколько не задели — мужчина поднял глаза и насмешливо посмотрел на Гарри. Хмыкнул:       — А кто тогда ты, Гарри?       — Я... — «Мальчишка в нем — инструмент», — ...инструмент. Который пытаются настроить так, как им нужно.       «Причем все без разбору, — от мысли ярость забурлила у Гарри где-то в горле. — Но я... я сам себя настрою. Так, как мне и только мне будет удобно».       Джейк отнял руку от головы и посмотрел на Поттера так, будто видел его в первый раз.              — Золотце, — медленно начал он тоном, каким обычно предостерегают от необдуманных действий, — с боссом лучше не шутить...       Гарри вскинул голову и расплылся в улыбке — острой, точно бритва.       — А ему лучше не злоупотреблять моим терпением, — произнес он, ощущая, как в голове начинает формироваться план. Раз уж у Фенрира шило в одном месте и ему не терпится с ним повидаться, Поттер не будет отказывать себе в удовольствии использовать эту встречу в своих целях. — Иначе боком выйдет. Ему же.       — Босс просто убьет тебя, если у него не получится тебя подчинить, — прошипел Джейк, подавшись вперед, к Гарри. — Золотце, не нужно раскачивать лодку еще сильнее — она и так вся в пробоинах и едва на воде держится!..       Гарри сощурился.       — Он не убьет меня.       — Откуда такая уверенность?! — усмехнулся Джейк, всплеснув руками. Из его взгляда ушла вся влага и затравленность, сменившись яркими огнями возмущения. — Золотце, я знаю этого ублюдка дольше тебя, и, поверь мне...       — Джейк, — мягко прервал ищейку Гарри. Тернер от неожиданности запнулся на полуслове и воззрился на сидящего перед ним мальчика так, словно тот только что очень подлым способом его обманул. А Гарри, не меняя тона, поинтересовался: — Как думаешь, откуда пришел Фенрир?       Тернер сжал челюсти, отчего желваки на его лице заходили ходуном. Нахмуренные глаза потемнели от напряжения, но мужчина так ничего и не сказал.       Теперь уже Гарри наклонился к Джейку и заговорил уверенно, твердо, растеряв весь свой мягкий тон:       — Над Фенриром есть кое-кто посильнее, Джейк. Кое-кто, без приказа которого Фенрир не рискнет убить меня. Для него это слишком опрометчивый поступок, за который он может впасть в немилость.       Волдеморту потребовался целый год, чтобы понять, стоит ли избавиться от Гарри на случай, если он окажется по самую макушку набит манипуляциями Дамблдора. И то, что в итоге Темный Лорд оставил его в живых, о многом говорило.       Шрам вспыхнул легким зудом, будто напоминая о своем существовании.       — И для него... — Поттер вспоминает перемотанное предплечье вервольфа и Волдеморта, которому он при столкновении не смог ничего противопоставить, — ...это будет очень плохо, Джейк. А теперь представь, насколько силен и ужасен тот человек, который может подчинить себе Фенрира Грэйбека со всеми его щенками и ищейками.       Гарри улыбнулся напряженному и мрачному лицу Джейка. Они не хотят его смерти. Им нужно его сотрудничество. Его доверие. Или сговорчивость, способность подчиняться приказам, как, судя по всему, считал Фенрир. А зачем Грэйбеку пытаться привить Гарри эти черты и развить его способности, если в дальнейшем его не планируют преподнести Волдеморту в качестве подарка?       Инструмент. Он — всего лишь инструмент.       Который полоснет по рукам, что его затачивают.       Гарри поднялся на ноги, взял коробку с лакомством и снова улыбнулся.       — Еще раз спасибо за торт, Джейк. Ты умеешь выбрать хороший подарок.       — Знаю, — сощурился Тернер, не поддержав жизнерадостный тон Поттера, — я вообще много чего умею.       — До встречи, — бросил Гарри уже через плечо, открывая входную дверь и скрываясь в доме. Распахнув холодильник, чтобы убрать в него торт, Поттер вдруг замер, посмотрев на коробку озадаченным взглядом.       Откуда Джейк знает, когда у него День Рождения?

══════⊹⊱≼≽⊰⊹══════

      Гарри подкинул коробок для линз в воздух и поймал его, после чего, подумав, небрежно сунул обратно в карман. Он все равно не собирался задерживаться здесь дольше, чем на пару-тройку минут — так что какой смысл лишний раз беспокоить глаза?       Поттер открыл дверь на цоколь и начал спускаться по лестнице, проигнорировав кнопку включения света. В голове гудели, структурируясь, мысли — они выстраивались в последовательность слов и действий, которые ему сейчас предстоит исполнить в реальности.       «А начну я, — подумал мальчик, открывая последнюю дверь на своем пути и шагая на покрытый крошевом бетонный пол, — прямо сейчас».       Раздался приглушенный железный хлопок. Фенрир поднял на него взгляд, оторвавшись от чтения очередной желтой газетенки, и нахмурился.       — Ты должен был прийти завтра.       Голос вервольфа был откровенно неприветлив. Гарри, расплывшегося в улыбке, это нисколько не смутило.       — Знаю.       — Так какого хрена ты приперся сюда сегодня? — прищуренный желтый взгляд проследил за Поттером, который невозмутимо подошел ближе и замер рядом с одним из диванов, сложив руки на спиной и склонив голову к плечу.       — А у тебя совсем нет идей на этот счет? — поинтересовался мальчик, покачивая сцепленными пальцами. — Тебе хватило ума предсказать действия полицейского и спровоцировать его на нападение, но не хватило — на то, чтобы научиться контактировать со мной?       Глаза Фенрира вспыхнули, и он, резко поднявшись на ноги, прорычал:       — Сопляк вроде тебя не стоит таких усилий!       Гарри хищно улыбнулся.       — А Волдеморт, интересно, сказал то же самое, раз ты тратишь столько времени на мое обучение?       Тело Фенрира на миг одеревенело, а от смуглого, покрытого шрамами лица отхлынула кровь. На то, чтобы вернуть себе самообладание, вервольфу потребовалось несколько долгих мгновений.       — Не смей произносить это имя, — Фенрир ощерился, взирая на Гарри с высоты своего роста с каким-то странным набором эмоций в глазах. То ли там было омерзение, то ли опаска, то ли недоумение — а может, все и сразу.       Поттер хмыкнул.       — А то что? Неужто он тут же появится здесь, словно возникнув из ниоткуда? — наигранным тоном поинтересовался мальчик, одновременно сосредоточившись на своем левом ухе.       Звона не было. Может быть, способность Волдеморта понимать, где именно произносят его имя, и переноситься в то место, где находится говорящий, работала только на определенном расстоянии? Или он прибегал к перемещению только потому, что его имя произносили в стенах Хогвартса? Это было логично, поскольку Гарри очень сомневался, что лишь он один такой смелый во всей Великобритании или даже мире, чтобы называть данного Темного Лорда по имени.       Фенрир оскалил зубы. В глазах его полыхнуло раздражение.       — Ты слишком много берешь на себя, щенок. Лучше закрой рот, пока не наговорил того, о чем можешь очень сильно пожалеть в будущем.       «...о чем можешь очень сильно пожалеть в будущем...»       Чем не подтверждение предположения о том, что Поттера готовят к будущему служению Волдеморту в качестве ручной темной твари — вроде Фенрира? Кто знает, может, его еще и обяжут обратить энное количество людей, тем самым создав целую армию бессмертных существ, чья сила будет многократно превышать силу среднестатистического вампира — а Гарри не сомневался, что он сможет создать сильное потомство, ведь даже от такого, как Томас Нейл Эттвуд, каким-то образом умудрился родиться Истинный Вампир.       Улыбка Гарри изломилась презрением, когда его взгляд мельком скользнул по обтянутому черными бинтами для обмотки суставов предплечью Грэйбека.       Если ему поставят это клеймо, он утратит всякую власть над своей жизнью.       Нет уж. Этому не бывать.       Гнев и возмущение воспряли в груди, даря силы.       — Тебе-то откуда знать, что я собираюсь сказать? — усмехнулся Гарри, дернув указательным пальцем. — Насколько я знаю, читать чужие мысли ты не способен, а палочки, чтобы воспользоваться заклинанием, у тебя нет. Да и твоя беспалочковая магия тоже довольно слаба.       От этого небрежно брошенного вызова глаза у Фенрира потемнели от животной ярости. Он зарычал, выпрямляясь в полный рост и шагая вперед:       — Мне не нужна магия, чтобы..!       — Аккуратнее, — улыбка Гарри сделалась слаще самого сладкого в мире меда. Мальчик шевельнул пальцами, посылая слабый импульс магии и позволяя Фенриру на долю секунды увидеть блеск десятков переплетенных нитей, застывших в воздухе. — Поцарапаешься.       Грэйбек замер, глаза его метнулись из стороны в сторону, тщетно пытаясь увидеть хоть отблеск нитей. Их действительно с трудом, но можно было заметить — свет от ламп оттенял некоторые фрагменты сплетенной Поттером ловушки.       — Надеюсь, ты все прекрасно понял и мне не нужно озвучивать очевидное.       Подушечки пальцев ныли — Поттер еще ни разу не выпускал столько нитей за раз, сделав их при этом настолько тонкими, что они легко могли ускользнуть даже от самого внимательного взгляда, — но это было сущей мелочью по сравнению с тем, что Гарри удалось загнать Фенрира в угол во второй раз.       Да, хитростью, а не в честном бою. Но, как говорится, на войне все средства хороши.       В своем нынешнем положении Грэйбек не рискнет ни шевелиться, ни использовать свой козырь — превращение в волка, которое Поттеру еще не доводилось видеть, — ведь Гарри может разрубить его на куски в любой момент. А магические нити из огненной стихии прорубят любую шкуру, насколько бы плотной она ни была.       Шах и мат.       Оставалось только удержать позиции и извлечь ту выгоду, за которой Гарри сюда пришел.       — И что ты сейчас, по-твоему, делаешь? — выражение лица у Фенрира сделалось хмурое и настороженное. Вервольф покорно замер на месте, буравя напряженным взглядом Поттера, стоящего всего в пяти шагах от него.       Правильно. Гнев в такой ситуации только навредит. А Грэйбек был умнее, чем казался на первый взгляд.       — Веду переговоры, — миролюбивым тоном, который нисколько не вязался с угрозой порубить собеседника на кусочки, ответил Гарри, напрягая пальцы и натягивая нити сильнее.       Глаза Грэйбека хищно сощурились, и он чуть наклонился вперед, понижая голос и мягко говоря:       — Переговоры обычно ведут на равных, щенок. Знаешь, это когда одному из говорящих не угрожают расправой.       Гарри снова улыбается, ощущая иррациональное веселье от происходящего.       — А с тобой иначе никак, Фенрир, — говорит он, поигрывая пальцами и тем самым переплетая нити еще сильнее, — я ведь не идиот.       — Идиот, — возражает Грэйбек, растягивая губы в наигранно сочувственной, издевательской улыбке. — Причем безнадежный, без единой исправно работающей извилины в голове. Ведь ты забыл о том, что твоя любимая семья прижата к моему ногтю и в любой момент может трагически скончаться.       Его голос переполнен гиперболизированной жалостью, от которой у любого нормального человека сведет зубы.       Но Гарри только шире улыбается.       — Вперед.       «Что ж, Грэйбек, в прошлый раз ты обернул против меня мои же поступки, обесценив и то, что я решил тебя не убивать, когда представилась такая возможность, и то, что я спас твою пустую голову от пули. Ты снял с себя все те моральные обязательства, которые накладывало на тебя то, что я два раза сохранил тебе жизнь, — и теперь я делаю то же самое с тобой».       Фенрир моргнул. С его лица, дрогнув, медленно сползла усмешка — а за ней исчез и самоуверенный блеск в глазах. Уголки губ опустились вниз, скривившись и поджавшись.       — В каком-то смысле ты даже сделаешь мне одолжение... — продолжал Поттер, которого ни угроза, ни смена настроения собеседника, ни собственная откровенная пиздлявость нисколько не смутили. — ...избавив меня от единственной вещи, что держит меня здесь. Заставляет ходить в школу. Заставляет каждый раз возвращаться на лето, а не заказывать билеты в один конец куда-нибудь на...       — Ты же понимаешь, что я не шучу? — слова Фенрира были тяжелыми, точно валуны, всем весом упавшие на грудь и сбившие дыхание.       «Уже то, что ты это сказал, говорит о том, что убийство Дурслей — пустая угроза. Дудка. Просто шум, призванный заставить меня утратить трезвый рассудок и погрузиться в панику».       — В таком случае можешь отдать приказ Джейку, — Гарри склоняет голову к плечу, — я знаю, что ты способен сделать это на расстоянии, ментально. Он убьет Дурслей, а я со спокойной душой разрублю тебя на куски и сожгу. Потом разберусь с обезумевшей ищейкой — а ты прекрасно знаешь, что она мне на один укус, в каком бы агрессивном состоянии не пребывала.       Желваки на лице Фенрира заходили ходуном. Он стиснул зубы и процедил:       — Да ты совсем ахуел, щенок.       — С кем поведешься, — трагически вздохнул Гарри.       — Я ведь могу и до твоих друзей добраться, — проигнорировав шпильку, продолжил Грэйбек. — Твоих школьных друзей.       Ага. Значит, меняем тактику, да, Фенрир?..       На миг Поттер поддался вспыхнувшей внутри опаске и страху. Но потом он вспомнил, что учится на Слизерине — на факультете, где студенты чуть ли не поголовно являются потомками Пожирателей Смерти. Вспомнил, что его ближайшие друзья — это Драко Малфой и Теодор Нотт; вспомнил, что о существовании Кеннета и Гермионы недоделанный шантажист даже понятия не имеет.       И мальчика разобрал такой смех, от которого в уголках глаз выступили слезы.       — Ой, Фенрир... — кое-как успокоившись, выдавил Гарри. Пару раз хихикнув, он утер маленькие соленые капельки и насмешливо посмотрел на еще сильнее напрягшегося вервольфа, который явно не понимал, какого черта происходит. — Всех ты не перебьешь.       «Господи, он же даже ничего обо мне не знает, — подумал Поттер, сдерживая очередной подступивший к горлу приступ хохота, от которого его щеки еще сильнее налились румянцем. — Только то, что я учусь в Хогвартсе, но это и так очевидно; а вот о факультете спросить этот доморощенный манипулятор не додумался. Как и о друзьях, на которых поднять руку не имеет права — соратники не одобрят, да и сам Волдеморт тоже наверняка будет не в восторге. Ну и кто после этого здесь идиот без единой исправно работающей извилины в голове?..»       — А что же ты? Надеешься сбежать? — сменив тему, Фенрир недобро усмехнулся. — Тебя поймают. Если не я, то другие, щенок.       — Если я очень сильно захочу, то меня не найдут, Грэйбек, — совершенно спокойно возразил Гарри. — Это просто констатация факта. Так что если не хотите ловить меня по всему миру — не заставляйте сбегать.       Теперь Гарри ступает на очень скользкую дорожку — дорожку полуправды и откровенного вранья. Ему нужно заставить Грэйбека воспринимать себя как полноценного союзника, а не как безмозглую болванку или всамделишный инструмент, который можно вертеть как кому угодно. Происходящее напоминает торги на базаре — и ему нужно умудриться продать себя подороже. Внести немного неопределенности в ситуацию, угрозы, но так, чтобы его намерения нельзя было трактовать однозначно негативно или однозначно положительно — по крайней мере, на данном этапе. Нужна сумятица, которая в случае чего поможет извернуться и сменить позиции.       В противном же случае... ну, от смерти Фенрира он не пострадает. Разве что Джейка будет немного жалко. Еще в будущем, возможно, придется держать ответ перед Волдемортом, поскольку убийство такого ценного кадра, как Альфа-оборотень, обладающий стаей, — это такое дело, за которое и головы можно лишиться.       Да уж, получилось так, что Гарри не просто угрожает полоснуть по рукам, что его удерживают, — он угрожает эти руки нахрен отрубить.       Хотя, с другой стороны, ежели он на это способен, то почему бы и нет?       Фенрир сощурил глаза.       — Дохрена важным себя ощутил, щенок?       — Трудно себя так не ощущать, когда все вокруг так и норовят тебя чем-то опоить, оболгать или изуродовать просто потому, что у тебя шрам на лбу приметный, — ушел от прямого ответа Поттер, чуть опустив голову и взглянув на вервольфа исподлобья.       Фенрир окинул его недоверчивым взглядом. Наверняка с его стороны все сказанное выглядело откровенной чушью — только вот прямо он об этом не скажет, поскольку определенно знает, что, помимо Волдеморта, на владение Гарри Поттером претендует еще и Альбус Дамблдор, который является директором Хогвартса и в течение учебного года имеет возможность напрямую влиять на Мальчика-Который-Выжил.       — И чего ты добиваешься этим... — Фенрир презрительно сморщился, сжимая и разжимая кулаки. — ...этими «переговорами»?       Его негодование можно было понять — «эти переговоры» были в одни ворота, и с его стороны подразумевалось только соглашение на неведомо какие условия, которые выдвинет двенадцатилетний — ну, уже тринадцатилетний — сопляк. Ясное дело, что непомерно большое эго Альфа-оборотня было задето, если не вовсе нагло притеснено.       Гарри вздохнул.       — Видишь ли, за последний месяц — или даже больше — мне чертовски надоел не только тот инспектор, но еще и ты со своими перепадами настроения и желаниями то поиграть в манипулятора, то избить меня до полусмерти — и все это без какой либо системы.       Фенрир тут же встрепенулся и разгневанно рыкнул:       — Не смеши меня! Ты, неблагодарный щенок, сейчас стоишь там и смеешь угрожать мне именно потому, что я научил тебя использовать свою силу!..       Гарри прищурился.       — И сейчас сто процентов об этом жалеешь.       Фенрир сморщил нос, сложив руки на груди, и Поттер понял, что попал в точку. Прочистив горло, мальчик вернулся к теме:       — В любом случае, если хочешь, чтобы я сотрудничал с тобой на добровольных началах — а на недобровольных у нас ничего не выйдет, и эта ситуация тому подтверждение, — то ты перестаешь угрожать моей семье и друзьям. Совсем. Можешь и дальше распинаться о своих намерениях вырвать мне язык или свернуть шею — ради бога, хоть целый день без перерыва, я на это уже даже внимания не обращаю.       Фенрир буравил Гарри недовольным взглядом, но не перебивал — однозначно только потому, что пока не услышал ничего особо наглого.       — И кое-что по поводу моих тренировок, — продолжал Поттер, нисколько не смущаясь чужого мрачного молчания, — основное время я буду заниматься с Джейком.       — Ты и так теперь основное время будешь заниматься с Джейком, — противным голосом отозвался Грэйбек, видимо, только для того, чтобы что-то да сказать.       — Прекрасно, что мне не придется отрубать тебе руку в качестве аргумента в пользу этого предложения, — довольно улыбнулся Поттер.       Фенрир в ответ уставился на него так, словно не верил в то, что только что прозвучавшая фраза вылетела именно из этого тринадцатилетнего рта, а сам Гарри тем временем продолжил:       — Еще у тренировок останется то расписание, по которому я занимался последнюю неделю — если ты не знал, у меня есть, на что потратить свое свободное время. К тому же, в конце месяца я уеду в Хогвартс, а до этого мне нужно посетить Косой переулок. Сам понимаешь, что в таком случае я здесь не появлюсь.       Стоило Гарри перейти к обрисовке подготовки к учебному году, как взгляд Фенрира сделался сосредоточенным, растеряв все недовольство и упрямство. Оборотень внимательно выслушал все, что сообщил ему Поттер, а потом недоверчивым тоном осведомился:       — И это все?       Гарри смерил его взглядом и вскинул брови:       — Интересное ты существо, Грэйбек. Мне что, нужно было потребовать у тебя вырвать из груди собственное сердце?..       — Я бы этому не удивился, — невозмутимо отозвался вервольф, даже в лице не изменившись.       Гарри закатил глаза и покачал головой.       — Что мне до твоего сердца, Великая Мать...       После, отбросив лишние мысли и междометия, мальчик вновь сосредоточился на разговоре и поинтересовался:       — Так что? Мы пришли к взаимопониманию?       Фенрир паскудно хмыкнул и указал подбородком вперед, явно намекая на густое переплетение нитей, что кое-где слабо поблескивало в полумраке, отражая свет ламп.       — А есть опция сказать «нет»?       — Мне кажется, что это глупый вопрос.       — Ну, у нас же «переговоры». Обычно люди во время «переговоров» стараются найти решение, которое удовлетворит обе стороны.       — Тебя не удовлетворяет возможность видеть меня от силы раз в неделю? — вскинул брови в притворном удивлении Поттер. — Вот уж не думал, что ты умудрился ко мне настолько привязаться, Грэйбек, что не видеть меня шесть дней для тебя такая невыносимая мука.       Судя по тому, как тут же скривилось в омерзении лицо Потрошителя, вести дальнейшее обсуждение было бессмысленно — консенсус был достигнут вполне успешно. Как Гарри и предполагал, склонить живое существо к чему-то было гораздо удобнее, держа у его горла остро заточенный нож.       — И, Грэйбек, — с нажимом произнес Поттер, обернувшись напоследок перед тем, как покинуть цоколь, — если ты все же попытаешься напасть на Дурслей или подослать к ним Джейка или какую-то свою... тайную ищейку... я это терпеть не стану.       Фенрир хмыкнул, продолжая стоять в переплетении нитей, невозмутимо сунув руки в карманы трико.       — А то что? — хмыкнул он, явно передразнивая. — Убьешь меня?..       Гарри склонил голову к плечу и спокойно ответил:       — Раз ты попался в первый и во второй раз, Грэйбек, то попадешься и в третий.       С этими словами Поттер развернулся и покинул цоколь, развеяв протянувшиеся за ним нити только тогда, когда железная дверь спортзала захлопнулась за его спиной.       Чтобы вынудить Фенрира действовать так, как требовалось Гарри, его надо было лишить чего-то нужного, чего-то необходимого ему на данный момент по тем или иным причинам. Но Поттер не располагал ничем подобным, а отбирать у Грэйбека было попросту нечего. Потому пришлось пораскинуть мозгами и поставить на кон себя.       И ставка сыграла.       Гарри шел домой, впервые ощущая на языке вкус победы. Он был кисловатым и щиплющим, а еще будоражащим внутренности и раскачивающим душевное равновесие с такой легкостью, что мальчик ощущал себя практически невесомым.       Кажется, Дамблдор говорил, что его возможность влиять на происходящее — не более чем иллюзия. Либо он оказался не прав, либо Гарри, затеяв эту игру с Фенриром, в очередной раз проебался. Вопрос только — по крупному ли?       Гарри тяжело вздохнул, потерев пальцами переносицу.       На честность ублюдка полагаться не приходится. В короткие сроки придется придумать что-то еще. Он больше не может позволить себе быть глупым и слабым — с каждым днем последствия тех необдуманных и недальновидных действий, что он гипотетически может предпринять, становятся все страшнее и страшнее.       Ну, по крайней мере, теперь точно известно, что Фенрир — Пожиратель Смерти, и что с ним нужно оставаться настороже.       Гарри толкнул калитку и, пройдя по дорожке к крыльцу, поднялся по ступенькам. Только он потянулся было к ручке, собираясь открыть дверь, как его взгляд скользнул вниз, к прорези, через которое в дом попадают письма и выпуски газет, а после опустился еще ниже.       Замерев на месте, Поттер нахмурился.       Письма не было.       «Его еще не принесли?.. — подумал Гарри, растерянно оглядевшись по сторонам в надежде, что в этот раз просто прилетела косая сова и письмо застряло где-нибудь в кустах. — Но ведь в прошлый раз его доставили даже раньше!..»       В душу закралась тревога, а под языком появился привкус кислого молока. Поттер судорожно сжал пальцы на ручке двери, отчего та едва ли не трещинами покрылась и вдруг услышал — шелест, где-то в саду.       Гарри резко обернулся в сторону звука и принюхался. Зрачки его сузились, отчего через линзы теперь просвечивали маленькие красные огоньки.       До слуха донеслась возня и тихий, но четкий щелчок.       Гарри метнулся к кустарникам и раздвинул заросли в стороны, впившись взглядом в место, где, как ему казалось, должен был кто-то находиться.       В кустах было пусто. Только на земле, в пыли, можно было с трудом разглядеть следы настолько маленьких и узких голых стоп, подобные которым могли принадлежать разве что какому-то очень тощему физически недоразвитому ребенку.       Поттер прищурился, наклонившись ниже и еще раз настороженно принюхавшись.       И запах, и следы почему-то казались ему смутно знакомыми...       — Гарри! — внезапно раздавшийся хлопок двери и следом за ним голос Петуньи больно резанули по барабанным перепонкам. Гарри было дернулся, потянувшись зажать уши, но вовремя остановил себя. — Ты уже закончил со своими делами?       — Да, — поморщившись, отозвался Поттер, отворачиваясь от сомкнувшихся зарослей кустарника и делая несколько шагов в сторону вышедшей на крыльцо тетушки. — Закончил. А что, уже надо запираться в комнате и делать вид, что меня не существует? Не рановато ли?       Петунья тяжко вздохнула.       — Вернону показалось, что наши розовые кусты слишком разрослись и надо бы их обрезать, полить и удобрить. А у меня совершенно нет на это времени.       Гарри, всецело поглощенный попытками понять, кто только что прятался от него в саду, кивнул, не слишком вовлеченным в разговор тоном отозвавшись:       — Я сделаю, не волнуйся.       Петунья благодарно улыбнулась.       — Я оставлю тебе кусочек шоколадного торта в комнате.       — Только кусочек?! — тут же отодвинув мысли о нежданном госте на второй план, возмутился Гарри. — Тетя, но у меня же День Рождения!..       Лицо тетушки тут же из благодарного и мягкого сделалось строгим и непоколебимым.       — Ты с утра уже единолично умял пачку брауни! Скажи спасибо, что я от тебя этот торт не спрятала!       — Ну тетя!..

══════⊹⊱≼≽⊰⊹══════

      С копанием в саду было покончено только ближе к вечеру — когда солнце уже почти скрылось за горизонтом, окрасив небо яркими оранжевыми оттенками. Утирая со лба пот, Гарри зашел в дом, чтобы, замерев на пороге гостиной, обнаружить, что старшие Дурсли пребывают в нетипичном для себя состоянии повышенной активности: Петунья, уже одетая в вечернее платье цвета лосося, носилась по кухне с блюдом, на котором покоился праздничный пудинг, украшенный засахаренными фиалками; а Вернон с натужным пыхтением пытался застегнуть на себе пиджак, резкими движениями локтей едва ли не сбрасывая на пол вазу со свежесорванными розами, что стояла на небольшом журнальном столике рядом с широким диваном, который, судя по новому, расшитому золотыми нитями чехлу, предназначался для гостей. На этом самом диване сейчас примостил свое мягкое место обряженный в классический смокинг с вырвиглазно-красным галстуком-бабочкой Дадли, флегматично жующий взятое неведомо откуда печенье. В его откровенно апатичном взгляде не мелькало ни тени эмоций — только вселенская усталость, которую, судя по всему, Дурсль-младший решил испытать заранее.       «Интересно, а зачем проводить деловую встречу дома у одного из участников возможной сделки? — задумался Гарри, наблюдая за всеми этими телодвижениями со сложным выражением лица. — Нельзя было, что ли, договориться встретиться в каком-нибудь ресторане в Лондоне? Там явно был бы более подходящий антураж, а то лично мне уже кажется, что Вернон просто решил замаскировать приезд Мардж этой своей «деловой встречей»... Для ведения переговоров и заключения сделок ведь нужна особая атмосфера, а не... — Гарри проследил, как Петунья мостит блюдо с пудингом на барную стойку так, чтобы его было видно с порога гостиной, — ...вот это вот представление».       С другой стороны, разве яйцо учит курицу? Да и едва ли Вернону придутся по душе советы Поттера по успешным переговорам, которыми тот и сам пользуется довольно редко, прекрасно понимая их специфичность...       Стоящего с задумчивым видом Гарри наконец-то заметил Дурсль-старший — глазки мужчины налились кровью, и он рявкнул, бросив издеваться над пиджаком и ткнув в сторону племянника толстым указательным пальцем:       — Разве я не сказал тебе сидеть наверху?!       Даже не вздрогнувший Поттер вскинул брови и обвел гостиную красноречивым взглядом.       — Что-то я пока не вижу здесь посторонних людей.       — Они будут здесь с минуты на минуту!.. — вскипел Дурсль-старший, явно не желающий видеть Гарри в своем доме примерно никогда.       Поттер закатил глаза.       — Хорошо-хорошо, я ухожу, — протянул он и, развернувшись на пятках, пошел наверх. Его, в конце концов, ждал торт — а общение с Верноном было занятием на любителя, в число которых мальчик не входил.       Но, стоило только Гарри шагнуть в свою комнату, как он замер на месте, во все глаза уставившись на кровать.       На той сидел домовой эльф. Незнакомый домовой эльф с маленькими костлявыми стопами, лопоухими ушами и огромными зелеными глазами, которые сейчас пялились на Поттера так, словно это он тут являлся незваным гостем.       Кэсс нигде не было — судя по всему, она отправилась на охоту и потому не смогла предотвратить проникновение постороннего в комнату Гарри.       Где-то внизу хлопнула дверь и раздался приглушенный голос Дадли:       — Позвольте взять ваши пальто, мистер и миссис Мейсон?       Ну все, понеслась душа в рай!       — Ты кто такой?.. — с трудом не пуская в голос агрессию, прошипел Гарри, буравя взглядом домовика.       Тот, словно спохватившись, соскочил с кровати и принялся громко тараторить:       — Гарри Поттер! Добби так давно мечтал с вами познакомиться, сэр! Это такая честь..!       В груди тут же узлом скрутилось раздражение пополам с досадой. Все эти причитания наверняка было просто прекрасно слышно на первом этаже!..       Гарри метнулся к палочке, которую оставил на письменном столе среди учебников и тетрадей. Схватив ее, мальчик резко взмахнул артефактом, накладывая на комнату Полог Тишины.       Только когда нити магии плотно оплели комнату, сделав из нее подобие звуконепроницаемого изнутри кокона, Гарри заговорил, с трудом проталкивая слова сквозь стиснутые в раздражении зубы:       — Я, конечно, чертовски рад, что твоя мечта исполнилась... но разве нельзя было, не знаю, хотя бы предупредить о своем намерении навестить меня?..       И сама Великая Мать не знала, каких неимоверных усилий стоило Поттеру в этот момент оставаться на месте и сохранять хоть какое-то подобие вменяемости и спокойствия!..       Одно дело, когда на твою территорию заходит какой-никакой, но член семьи, живущий в том же доме, что и ты, — но совсем другое, когда ее границы нарушает существо с неизвестными намерениями, которое тебе еще и абсолютно точно не знакомо!       Домовик, услышав подобную отповедь от того, кого он так долго мечтал увидеть, судорожно заозирался по сторонам и, натолкнувшись взглядом на настольную лампу, вдруг завопил:       — Гадкий Добби! Добби расстроил Гарри Поттера! Мерзкий, гадкий Добби!..       Гарри от такого крика аж назад отпрянул. Широко распахнув глаза, он в полном замешательстве уставился на то, как домовик, проворно вскарабкавшись на письменный стол, схватил примеченную настольную лампу и принялся с силой лупить себя ей по голове, производя при этом такой шум, от которого едва ли пол не трясся.       «Что. Это. За. Дичь?..» — невольно порадовавшись тому, как своевременно он наложил Полог Тишины, только и сумел подумать Поттер, пока домовой эльф чуть ли не слезами заливался, вопя, причитая и, судя по всему... наказывая себя?..       Фили вот такого дерьма ни разу не откалывал, хотя Гарри и ему пару раз не слишком вежливо высказал свои недовольства. На самом деле, хогвартский домовик, несмотря на свою молодость и слабонервность, переносил не слишком приятное общество Поттера вполне стоически. В отличие от... от этого.       — Может, хватит уже? — наконец не выдержал мальчик, устав слушать те адские звуки, которые издавал истязающий себя домовик.       Услышав его голос, эльф тут же перестал измываться над лампой. Та уже давно перестала гореть и только изредка натужно помигивала желтым светом — благослови Великая Мать того, кто изобрел «Репаро»! — а вредитель тем временем, всхлипнув и прижав сломанный предмет интерьера к груди, как любимого ребенка, воззрился на Гарри несчастными глазами, полными такого вселенского раскаяния, что мальчику захотелось дать ему хорошего такого пинка.       Мучительно закатив глаза, Поттер беспардонно уселся на свою кровать, закинул ногу на ногу и демонстративно устроил руку с палочкой на колене. Вскинув брови, он проследил, как домовик, неловко поставив лампу на место — та тут же с жалобным скрипом завалилась на бок, — торопливо сполз со стола обратно на пол и, переминаясь с ноги на ногу, принялся то и дело кидать на Гарри застенчивые взгляды из-под расшибленного до крови лба, не рискуя поднять голову и смотреть прямо.       Ну хоть что-то умное это придурочное существо сделать догадалось.              — Итак, — медленно начал Поттер, покачивая ступней, чтобы хоть как-то подавить зудящую в груди агрессию, призывающую без всяких расшаркиваний оторвать домовику голову и выкинуть обе образовавшиеся части в окно. — Может, ты уже наконец пояснишь мне, кто такой и зачем заявился сюда без приглашения?       Судя по всему, из-за напоминания о проступке домовика снова триггернуло — маленькое лицо перекосило, рот широко распахнулся, явно готовый разразиться очередными воплями «Гадкий Добби!», а глаза принялись искать, что бы еще такого можно было сломать о свою бедовую голову, — но Гарри рявкнул:       — Я жду ответа!       Да уж, радушным хозяином его не назовешь. Но, в конце концов, домовик был виноват сам — что вообще было в его головенке, когда он решил заявиться на территорию долбанного вампира?!       Эльф сжался, мигом позабыв обо всех намерениях избить себя расположившейся на тумбочке вазой со стоящими внутри свежими гладиолусами, и уставился на Гарри перепуганными глазенками.       Поттер же только бровь вздернул, мол, говори, не стесняйся.       — Д-Добби — простой домовой эльф, сэр, — собравшись то ли с духом, то ли с мозгами, наконец проблеял домовик, — Д-Добби никогда не посмел бы п-побеспокоить самого Гарри Поттера без веской причины!       Гарри, которого слово «самого» нисколько не смутило, вскинул вторую бровь.       — Неужели? В таком случае, какая такая причина побудила тебя тайком пробраться ко мне в комнату вместо того, чтобы встретиться лицом к лицу и просто поговорить? — и, предвосхищая очередной приступ мазохизма, рявкнул, для пущего эффекта влив в голос магию: — И только попробуй опять начать вопить! Отвечай на вопрос!       Домовик, назвавшийся Добби, тут же ощутимо занервничал, явно не находя выхода своей гиперактивности и желанию причинять себе боль по каждому пустяку.       — Ах, сэр! — в конце концов всхлипнул он, заламывая руки, — Добби всего лишь хотел предупредить Гарри Поттера об опасности!       Тут уж Гарри напрягся, окинув Добби внимательным взглядом. Домовик был бос и костляв, из одежды на нем была только покрытая грязными пятнами наволочка, на которой с трудом угадывался рисунок: герб, изображающий дракона, обвивающегося вокруг вбитого в камень меча. Сощурившись на изображение, Поттер напряг память, пытаясь понять, почему этот герб, явно нарочно измазанный грязью, чтобы не сильно бросаться в глаза, казался ему таким знакомым.       А Добби тем временем продолжал лепетать, то и дело распахивая глаза и трагически сжимая руки:       — Гарри Поттер благороден и смел, он уже одержал столько побед! Но Добби пришел, чтобы защитить его от врагов!       — Ближе к сути, — махнул свободной рукой Гарри, сморщившись. Палочка вибрировала у него в пальцах, издавая тихое гудение, и полыхала синим огнем сквозь вырезанные в форме рун щели, явно демонстрируя свою настороженность и готовность выплюнуть в незваного гостя любое заклинание, которое сочтет нужным ее владелец.       — Гарри Поттеру ни в коем случае нельзя возвращаться в Хогвартс! — выпалил домовик.       Повисла тишина.       Эта абсурдная фраза была произнесена с таким чувством, что поначалу Поттер даже проникся и поверил, отчего на лице его проступили растерянность и замешательство. Однако миг спустя в дело вступил разум, что вернул мыслям четкость и выдвинул на передний план сознания логичный в данной ситуации вопрос, что так и просился сорваться с языка: «А это с какого вообще перепугу?..» Гарри мог бы задать его, но вместо этого, еще пару секунд поразмышляв, он спросил совершенно о другом:       — Твой хозяин велел предупредить меня? Кто он?       Личность хозяина Добби была не менее важна, чем вышеупомянутый логичный вопрос — ведь не зря же Гарри показался знакомым фамильный герб на балахоне домовика. Было не так-то много возможностей его где-то увидеть, а больше всего вне Хогвартса Поттер общался только с Малфоями.       — Добби пришел сюда сам! — возопил в ответ домовой эльф, с возмущением во взгляде воззрившись на Гарри. — Хозяин Добби никогда бы не стал предупреждать Гарри Поттера об опасности, ведь он сам создаст для Гарри Поттера эту опасность!       И с этими словами домовик сиганул на подоконник, принявшись смачно биться головой об оконную раму.       — Твою мать, за что на этот раз?! — не выдержал Гарри, едва не вскочивший на ноги, чтобы самолично оттащить этого мелкого вредителя от несчастного окна за шиворот.       Нет, это не домовой эльф, а какой-то ходячий кошмар!       — Добби плохой домовой эльф! — выл домовик, не прерываясь даже во время ударов. — Добби обязан наказать себя за то, что оскорбил своих хозяев и раскрыл их тайны!       Здравствуйте, приехали. Это что же там за хозяева такие, что самолично организуют для Гарри ту опасность, которая будет поджидать его в Хогвартсе?       «Так это же честь! — тут же развеселился про себя Поттер. — Я теперь никак не могу не приехать на второй год, нужно своими глазами увидеть, что там для меня приготовили!»       На первом этаже тем временем уже вовсю шло бурное обсуждение — судя по всему, Полог Тишины прекрасно работал и не пропускал за пределы этой комнаты ни звука, ни вибрации.       — Добби, — обратился к домовику Гарри, — ты же понимаешь, что я не могу просто так пропустить учебный год? К тому же, и на первом курсе мне пришлось не сладко, но, как видишь, я со всем справился!       В этот момент в голову Поттера закралась тревожная мысль: неужели Добби не понимает, что какая бы серьезная опасность не поджидала его в Хогвартсе, Гарри она едва ли сможет сильно навредить? Да, Поттер выглядит как обычный ребенок, которому только-только перевалило за десять, но на деле он ведь не человек! Его теперь даже покалечить будет не так просто, что уж говорить об убийстве, которое и то нужно правильно совершить.       Гарри сжал губы в струнку, следя за передвижениями переставшего биться головой о раму Добби, что теперь снова соскользнул на пол и подобрался к нему поближе — явно для того, чтобы следующую свою фразу сообщить таинственным шепотом, призванным вызвать страх и напряжение.       Сам Поттер встретил это намерение нагнать туману с неприкрытым скептицизмом.       Вообще, создавалось такое впечатление, что этот странный домовик как будто бы совершенно не реагировал на его вампирскую сущность. Фили вот трясся от каждого чиха, а этому словно было все равно!       — Добби слыхал, — хрипло начал домовик, сверкая выпученными глазами, — что Гарри Поттер еще раз встретился с Темным Лордом... Всего пару месяцев назад! И Гарри Поттер снова спасся! Но...       Тут Добби нахмурил брови и снова настойчиво повторил:       — ...Гарри Поттеру нельзя ехать в Хогвартс! Гарри Поттер должен оставаться там, где он в безопасности! Великий, несравненный Гарри Поттер — всеобщее достояние, несмотря на то, что говорят о нем злые языки! Гарри Поттера нужно уберечь — и потому он не должен ехать в Хогвартс! Там очень опасно!       Гарри поморщился и, с трудом сохранив ровный тон, поинтересовался:       — И почему это?       — Существует заговор, — тут же отозвался Добби, теребя свои уши и нервно оглядываясь по сторонам, словно прямо сейчас их могли подслушивать. — В школе чародейства и волшебства в этом году будут происходить страшные вещи! — тут домовик затрясся всем телом. — Д-Добби проведал об этом уже давно, сэр. Гарри Поттер не может подвергать себя опасности, никак не может! Он всем очень нужен!       — И что же это за «страшные вещи», Добби? — с трудом вычленяя крупицы полезной информации из причитаний домовика, спросил Гарри.       Добби издал странный задушенный хрип.       — Д-Добби... не может... сказать!..       — Не можешь выдать своего хозяина, — досадливо скривившись, догадался Поттер и задумался, пытаясь подобрать вопрос, который помог бы ему выяснить еще что-нибудь полезное. — Но как же Дамблдор? Разве я не в безопасности, пока он присутствует в Хогвартсе?       Глаза Добби затуманились подобострастием.       — Да, конечно, — закивал он, — Альбус Дамблдор — лучший директор во всей истории Хогвартса! Добби это знает. Добби слышал, что могуществом Альбус Дамблдор не уступал Тому-Кого-Нельзя-Называть даже тогда, когда тот был в самом расцвете сил!.. Но... — тут домовик перешел на энергичный шепот, — ...есть враги, которых Альбус Дамблдор не может... н-не может... т-так просто...       Добби силился что-то из себя выдавить, но у него так ничего и не получилось.       — Альбус Дамблдор — и чего-то не может? — насмешливо хмыкает тем временем Гарри. — Но, Добби, видишь ли, несмотря на все твои аргументы, — «Крайне размытые, должен сказать», — я все еще не могу пропустить учебу. У меня слишком много причин поехать в Хогвартс. Я должен учиться, набираться опыта, да, в конце концов, я хочу увидеть своих друзей!       Добби вдруг хитро сверкнул своими выпученными глазенками и противным голоском осведомился:       — Друзей, которые за все лето не написали Гарри Поттеру ни одного письма?       Поначалу Гарри просто в осадок выпал от такого заявления. Он-то надеялся немного надавить на жалость, а этот домовик...       «Вот же ж мразь..!» — почти восхитился Поттер, когда до него вдруг дошло.       Теперь ясно, куда пропало письмо из Хогвартса! Эта мелкая дрянь его стащила! Вместе, судя по всему, с другими адресованными ему письмами!       Проклюнувшееся было восхищение, почти побудившее Гарри зааплодировать, тут же сменилось вызванной своевольным присвоением его вещей вспышкой ярости, от которой у Поттера громко заскрипели зубы.       Явно заметив резкую смену атмосферы, Добби боязливо затараторил:       — Гарри Поттер не должен сердиться на Добби! Добби так поступил с самыми добрыми намерениями...       — Ты. Воровал. Мои. Письма, — с расстановкой произнес Гарри, едва сдерживая эмоции и свои чешущиеся оторвать чужую голову руки.       — Они у меня все здесь, сэр! — заискивающе отозвался Добби, на всякий случай отскочив от Поттера подальше и вытянув из-за спины небольшую стопочку писем, которой тут же прикрылся, как щитом.       Всего конвертов было от силы десять. Некоторые из них были немного подраны и помяты, словно домовик отбирал письма прямо у сов из когтей.       «А кто мне писал-то? — вдруг не на шутку озадачился Гарри. — Я даже как-то и не обратил внимания, что мне за эти два месяца ни Драко, ни Тео ничего не прислали. Это же нормально, нет? Мы знакомы меньше года. Единственное письмо, которое я действительно ждал — это письмо из Хогвартса».       Добби тем временем отполз в самый дальний угол комнаты и опасливо мигал оттуда своими зенками, прижимая краденые письма к груди.       — Добби надеялся... что Гарри Поттер подумает, что друзья забыли о нем... и, может, тогда Гарри Поттер не захочет возвращаться в Хогвартс...       «Что за упоротая логика? — не понял Гарри. — Я что, произвожу впечатление человека, чье душевное состояние напрямую зависит от других людей?!»       — Но Добби обязательно вернет их, если Гарри Поттер даст слово, что не поедет в Хогвартс, — робко предложил компромисс Добби, с надеждой в огромных глазах чуть выбираясь из угла.       Гарри тяжело вздохнул, закрыв руками лицо.       Домовик тут же оказался рядом, виноватым тоном запричитав:       — Добби не хотел расстроить Гарри Поттера! Добби сделал это ради блага Гарри Поттера, Добби не хотел..!       «Да подожди ты, Великая Мать, дай мне немного отойти от твоих бездарных попыток мной манипулировать!» — огрызнулся про себя Гарри, несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув.       Община домовых эльфов Хогвартса, конечно, была противником поопаснее и поумнее. У Поттера до сих пор зубы скрипели от воспоминания о том, к каким именно доводам прибегнул Кили, чтобы всучить ему тот дурацкий браслет для призыва Фили.       — Ладно, Добби, — Гарри отнял руки от лица и сказал: — Я даю слово, что не поеду в Хогвартс.       Видимо, не ожидав, что с его условиями так быстро согласятся, Добби замешкался, недоверчиво воззрившись на Поттера.       — А Гарри Поттер не обманывает Добби? — наконец аккуратно поинтересовался домовик.       Гарри вскинул брови.       — Ты обвиняешь меня в том, что я вру?..       — Нет-нет-нет! — воскликнул Добби, выронив письма и схватив себя за уши, которые тут же с силой потянул вниз, едва не отрывая от черепа. — Добби не посмел бы и думать, что Гарри Поттер может его обманывать! Добби не хотел оскорбить Гарри Поттера, Добби просто беспокоится о том, что Гарри Поттер по незнанию подвергнется опасности, от которой Добби пытается его защитить!       — Добби, — вздохнул Гарри, сползая с кровати и вставая перед домовиком на одно колено. Проникновенно заглянув эльфу в глаза, Поттер честно признался: — Я не ожидал, что мои друзья будут писать мне, ведь мы не то чтобы поладили. Но, раз я оказался не прав... то хотел бы сохранить их письма. Как память.       Добби не выдержал напора и взвизгнул:       — Конечно, Добби оставит Гарри Поттеру письма его друзей! Добби вовсе не хотел их отбирать! Добби сделал это вынужденно!       В руки Гарри тут же оказалась всучена жиденькая стопочка конвертов.       На лицо мгновенно запросилась победная улыбка, которую Поттер едва смог подавить.       «Есть! — прошипел про себя он, с трудом сдерживая триумф. — Как конфету у ребенка отобрать!»       Но тут Добби вдруг проворно отскочил разом на несколько широких шагов назад. Вытащив откуда-то из-за спины еще одно письмо — то, на котором был отпечатан герб Хогвартса, — эльф заявил так, словно действительно имел наглость испытывать сожаление:       — Но это, увы, Добби вернуть не сможет, сэр.       Гарри даже рта раскрыть не успел, чтобы сказать что-то вроде «Гони сюда мое чертово письмо, маленький ублюдок!», как Добби, щелкнув пальцами, исчез в короткой белой вспышке.       Вместе с его гребаным письмом из Хогвартса.       — С-сука, — стиснув зубы и сжав кулаки до хруста суставов, прошипел Гарри, чей несвоевременный триумф за мгновение обернулся такой сильной досадой, что мальчика одолела сильная потребность начать рвать волосы на голове и выть хлеще Джейка в полнолуние.       Какое ему дело до писем Драко и Теодора, если письмо из Хогвартса с извещением о поступлении и списком необходимых покупок пропало?! Твою мать, так там же еще билет на поезд внутри!       Теперь уже Гарри захотелось смачно побиться головой об оконную раму.       — Маленькая ушастая скотина... — запустив пальцы в волосы, змеей шипел Поттер, метаясь по комнате из угла в угол и пытаясь понять, как ему выбраться из этой ситуации. — Кто тебя просил забирать проклятое письмо, я же пообещал, что не поеду! Великая Мать!..       Потратив на бессмысленное наматывание кругов по комнате около десяти минут, Гарри наконец уселся на пол в самой ее середине, по турецки сложив ноги и оперев подбородок на кулаки согнутых в локтях рук. Его крайне мрачный взгляд сосредоточился на небрежно разбросанных по полу письмах. В полной мере осознав свое плачевное положение и в связи с этим тяжко вздохнув, Поттер смиренно собрал их в стопку и принялся по очереди вскрывать.       В конце концов, что еще ему оставалось делать? Ну нету извещения о зачислении — а у него что, есть причины сомневаться, что его не взяли на второй курс? С его-то прекрасными оценками и потребностью Дамблдора постоянно держать не оправдывающего ожиданий Избранного в поле зрения? Ну нету у него списка учебников и других предметов, которые необходимо купить в Косом переулке, — он как-нибудь попробует связаться с Драко или Теодором до отъезда, чтобы те поделились своим. Ну нету у него чертового билета на Хогварт-Экспресс — а какой идиот не знает, что с прошлого года в Хогвартсе учится сам Мальчик-Который-Выжил??? Авось из поезда подобную знаменитость никто не выгонит. В крайнем случае профессора подтвердят, что это чмо, непонятно где посеявшее билет, действительно учится у них в школе.       С трудом успокоившись, Гарри с ощущением невыносимой горечи во рту погрузился в изучение тех писем, что маленькая лопоухая тварь по имени Добби — по голове которой уже плачет забор дома номер четыре по Тисовой улице, и плевать, что скажут на такое дизайнерское решение Дурсли, — соизволила ему оставить.       Всего в стопке обнаружилось по два письма от Драко и Теодора, три письма от Гермионы — каждое из которых было проштамповано организацией «Совятня дяди Джека», в которой можно было нанять сову, если у тебя не было собственной, — письмо от Хагрида, подписанное его неповторимым почерком, и некое извещение, пришедшее прямиком из банка «Гринготтс».       Последний конверт Гарри несколько напряг, потому его он отложил на потом, собираясь сначала разобраться с письмами от друзей.       В первых двух своих письмах Гермиона рассказывала о том, как она с родителями ездила в Грецию, как купалась в Эгейском море, как знакомилась там с разными людьми и как тихонечко практиковалась в магии по пособиям, купленным на магическом рынке все в той же Греции. В целом, ее письма были наполнены яркими эмоциями и впечатлениями от знакомства с другой страной. В конце каждого письма рэйвенкловка стабильно задавала Гарри несколько вопросов, ответов на которые, разумеется, не получала — о чем обычно сокрушалась в следующем письме и интересовалась, все ли у ее друга в порядке, раз он не может ей ответить. В третьем письме Поттер обнаружил поздравление с Днем Рождения и обещание передать ему подарок при встрече в Хогвартсе — Гермиона планировала посетить магазин сладостей в Косом переулке и собрать набор разных шоколадных изделий, которые он так любит.       Следующими Гарри вскрыл письма от Теодора. Те были не в пример короче тех, что писала Гермиона, и в дополнение к этому каждое слово в них прямо-таки излучало неловкость и неуверенность, словно Нотт не знал, позволено ли ему вообще Поттеру писать. О своей жизни Теодор рассказывал скомканно и размыто, больше сосредоточиваясь на общих воспоминаниях о первом курсе и задавая Гарри различные вопросы о том, как он проводит свое лето. Второе же письмо от Нотта содержало в себе скромное поздравление и очередные вопросы, за свой неответ на которые Гарри наверняка придется извиняться что перед Теодором, что перед Гермионой, что перед Драко.       В письме Хагрида же было только поздравление и несколько горячих пожеланий, написанных огромными кривобокими буквами.       Наконец Гарри перешел к письмам от Драко. Первое из них не представляло особого интереса — как и авторы предыдущих сообщений, Малфой предпочитал сначала написать пару абзацев про себя, а потом завалить Поттера вопросами, при этом обещая, что его противная сова по имени Авис непременно дождется, когда он напишет свой ответ, и только после этого улетит.       Ну, конверты именно этих двух писем пребывали в таком изодранном состоянии, что на них было больно смотреть. Поняв, что Добби пришлось буквально с боем отбирать у Авис ее ношу, Гарри почувствовал себя самую малость отомщенным.       Второе письмо Драко было сильно короче первого и так и пестрело злобным сарказмом разного уровня остроумия:       «Привет, Поттер,       Я понятия не имею, почему в прошлый раз Авис вернулась с выщипанными перьями, без       твоего ответа и злая, как Венгерская Хвосторога, у которой отобрали яйца, но, учитывая,       как ты любишь находить проблемы на свою голову, не стану сильно высказываться по       этому поводу. Полагаю, у тебя даже летом нет отбоя от приключений. Мне же, жалкому       плебею, остается только выразить скромную надежду на то, что при встрече великий       Позолоченный Мальчик по имени Гарри Поттер, с которого вся та самая позолота уже       давно слезла, соизволит пояснить, что это такое вообще было.       А если уж тот самый великий Гарри Поттер захочет вместе с этим недостойным посетить       Косой переулок, то ему следует явиться туда 2 августа к 11.00. Недостойные в       количестве трех штук будут ждать около книжного магазина «Флориш и Блоттс».       С невыносимым желанием очень сильно кое-кого пнуть,       Драко Малфой.       P.S. С Днем Рождения, Поттер. Если хочешь получить свой подарок, то в Косой переулок       явишься в обязательном порядке. Заодно попробуешь что-то помимо своих шоколадных       лягушек — в кафе Флориана Фортескью подают превосходное мороженое.       P.S.2. Надеюсь, хоть это письмо до тебя доберется, а не исчезнет в небытии, как       предыдущее. Если же ты не увидишь и этих строк, то таком случае будет достаточно и       того, что ты явишься в Хогвартс живым и хотя бы относительно целым».       Еще раз пробежавшись глазами по письму, Гарри беззлобно фыркает, чувствуя, как губы против воли расплываются в улыбке: Драко, как и всегда, просто образец аристократичности.       Что ж, у него есть день, место и время, когда нужно будет посетить Косой переулок и хотя бы попробовать разобраться с отсутствием списка покупок и билета на поезд. Грозовые тучи на душе Гарри немного разошлись, дав пространства тонким лучикам надежды на то, что все не настолько плохо, как ему казалось поначалу.       Взгляд Поттера скользнул к последнему письму — тому, отправителем которого значился банк «Гринготтс».       Взяв конверт в руки так, словно он мог в любой момент откусить ему пару пальцев, Гарри аккуратно сломал печать, вытащил наружу сложенный вдвое плотный листок пергамента и развернул его. Прежде всего в глаза бросился герб Гринготтса, и только ниже него начался непосредственно текст извещения.       Гоблин, написавший письмо, был немногословен:       «Многоуважаемый Гарланд Джеймс Блэк,       Данное письмо призвано известить вас о необходимости посетить банк «Гринготтс» в       ближайшее возможное время. Требуется обсудить некоторые немаловажные вопросы,       касающиеся вашего вступления в Род Блэк.       С уважением,       поверенный Рода Блэк       Меркурий».       Гарри, не отрывая взгляда от извещения и задумчиво потирая свободной рукой подбородок, поднялся на ноги и несколько раз обошел комнату по кругу. Если он все правильно помнил, в прошлую встречу Меркурий просил его посетить Родовое поместье Блэков. Это было необходимо для того, чтобы род окончательно принял бывшего Поттера — а ныне безродного беспризорника-вампира — как своего. Видимо, в этот раз речь снова пойдет об этом.       Несколько раз перечитав текст, Гарри сжег извещение вместе со всеми бесполезными теперь конвертами. После собрал пергаменты с записками от друзей и аккуратно сложил их пополам. Собравшись было положить письма в ящик своего письменного стола, Поттер, открыв его, неожиданно натолкнулся взглядом на дневник и замер на пару мгновений, погрузившись в размышления. После, вынув тетрадь и положив на ее место письма, Гарри закрыл ящик и отошел в сторону.       Напоследок пролистав дневник и перечитав некоторые записи, мальчик хладнокровно сжег его в своем магическом огне. Бумага горела неохотно, издавая треск разрушающихся магических кругов, а Гарри спокойно наблюдал за алыми всполохами. Те отражались в его зрачках, делая темные глаза какими-то странно зловещими.       Если кто-то легко смог перехватить и украсть его письма, оставшись незамеченным, то и до дневника было вполне реально добраться. А Поттеру не нужны были ни лишние проблемы, ни лишние подозрения.       Все самое важное должно храниться в его голове.       Дневник сгорел, не оставив и следа.