The Acolyte

— Асока, ты слишком громко думаешь. Сосредоточься на медитации. — Я стараюсь, учитель. Они сидели напротив друг друга на мягких подушках, готовясь к медитации, в светлой, звуконепроницаемой комнате. Но Асока то и дело ёрзала, нервничала и отвлекалась. Виной всему очередной выговор, который она получила от совета и последовавшее недельное наказание. Её отстранили от службы. Её приговорили к бесконечно долгим трём учебным неделям в библиотеке. — Асока, что я говорил тебе о терпении? — Прости, Скайрокер, но у меня перед глазами мелькает не лучший пример для подражания, — огрызнулась она, закатив глаза. — Именно поэтому тебе не стоит повторять мои ошибки, а следует делать выводы исходя из моего дурного примера. — Энакин, опираясь на колени, чуть наклонился вперед. — Да-да, что-то там про наступать на грабли чужими ногами, — передразнила Асока, подперев подбородок кулаком. — Ты не согласна с решением совета, я прав? — Учитель смерил её испытующим взглядом. Асока поёжилась. За звуконепроницаемым окном не было слышно городского шума, но весь город при этом раскидывался как на ладони: тянущиеся к небу здания, не знающие предела в высоте, бесконечный поток аэромобилей. — Я знаю, что не имею права перечить их решению. Но… — Асока раскрыла ладонь, прикрыв глаза. — При этом я считаю, что поступила правильно. Я была уверена, что поступаю правильно. Ведь они отступали, картина казалась ясной. При других обстоятельствах я бы победила! — Тебе нужно научиться не только совершать ошибки, но и принимать их, Асока. Мы все ошибаемся. В нашем случае ошибка стоит жизни. Нашей. Чужой. В иное время, мирное, тебе бы не пришлось постигать этой разницы. Но я вынужден научить тебя думать как солдата. Хороший солдат выполняет приказ. Любой твой шаг сказывается на всей команде. Чтобы остаться в живых, нужна не только интуиция и решимость, но также стратегия и дисциплина. — Я знаю, — поникшим голосом ответила Асока, опустив взгляд. Слишком тяжело было смотреть в глаза учителю, хоть она и не чувствовала от него, как от остальных, осуждения. — Знать и понимать не одно и то же. Отпусти злость и страх. Сделай выводы. И прими это как урок. Асока не спешила поднять взгляд. Как и отпустить злость. На сепаратистов. На орден. И прежде всего на себя. На свою самоуверенность и глупость, которые даже сейчас не оставляли её в покое. — Знаешь, Асока, иногда открытая конфронтация не лучший выбор. Порой стоит навести туман на противника, обмануть его чувства — не всегда можно победить в открытой схватке. — Звучит не очень по-джедайски. Энакин поднял руку, призывая её к молчанию. Асока быстро скользнула по нему взглядом, заметив, как он кивнул, и неуверенно поднесла свою ладонь к его. — Тебе, мой юный падаван, пора постигнуть старое искусство мастера Скайуокера, раз и навсегда выучив разницу между «слепо следовать правилам джедая» и «делать вид, что мы им следуем». Асока фыркнула. — Вы невыносимы, учитель. До сих пор поражаюсь, как вам позволили стать рыцарем-джедаем. — Это все потому, что я искусен во втором пункте. — Энакин поймал её взгляд и дерзко усмехнулся, послав через их связь в Силе поддержку и лёгкое поддразнивание. — А теперь вернемся с медитации, мой послушный падаван. Тяжело выдохнув, Асока выпрямила спину, положила руки на колени ладонями вверх и очистила сознание от всех мыслей. Тишина. Покой. Мир. Она позволила свету наполнить свой разум и тело. Сила заструилась вокруг и внутри неё, как тёплый дождь. — Очень хорошо, Асока. Его голос всегда был таким мягким, лёгким. Он напоминал пуховое одеяло, в котором можно было укрыться, спрятавшись от холодного, жестокого космоса. Его голос погружал в медитацию. Обволакивал теплом. Сулил защищённость. Ей хотелось следовать за ним. Прислушиваться. И даже слушаться. Сила вокруг них звенела, подобно маленьким колокольчикам. Они плыли на спокойных тёплых волнах. Словно устья двух рек соединялись, переплетаясь силой. В такие моменты ей сложно было сказать, где начинается она, а где заканчивается он. Они были едины с Силой, а Сила была едина с ними. Чистая безграничная энергия, наполненная покоем. Их грело невидимое солнце. Их остужал невидимый ветер. Сила говорила с ними. Шептала нечто, что не имело смысла в словах. Но говорило о многом в энергии, которой наполнялись их сердца. Возможно, они плыли на облаках в открытом ясном небе. Где не было кораблей. Где не было даже птиц. Только они вдвоём. Учитель и ученик. Асока открыла глаза, наполненная теплом и умиротворением. Чуть позже глаза открыл и Энакин. Они сидели напротив друг друга в медитативной позе, их коленки едва соприкасались, совсем как ладони, которые застыли, — одна над другой, — в одном касании от. Счастье переполняло её сердце, совсем как Сила переполняла тело. — Видишь, Асока, главное — терпение. — Его голос прошелся по её душе словно сотни пёрышек.

***

Терпение, бесконечно повторяла Асока, когда корабль вышел из гиперпространства в системе Флоррум. Как давно она не посещала пиратское логово. С тех мирных — в кавычках дней, — когда Хондо со своей шайкой пытался похитить у юнлингов кайбер-кристаллы. А теперь её в это криффом забытое место привела миссия. Она очень удивилась, когда Вейдер поручил ей расследовать преступную схему мятежников по переброске оружия. Вполне логичным было, что повстанцы скупали его через чёрные рынки. Окольными сложными путями, чтобы спрятаться от всевидящего имперского ока. Но ещё Асока понимала, что подобного рода расследованиями занимаются квалифицированные имперские следователи из службы безопасности. Точно не наёмники. Кроме того Вейдер продолжал держать её на расстоянии, отправляя на разного рода задания, а значит не доверял, неуверенный в её лояльности после стольких ошибок. Миссия с мечом изначально была провальной, ей следовало сразу признать своё поражение. А следовательно был в новом задании очередной подвох. Урок. Испытание. Которое она больше не имела права провалить. С одной стороны у неё был имперский код-доступа — пропуск во многие закрытые двери, а с другой — послужной список за годы наёмничества, который позволил ей более эффективно добыть информацию, с которой в иной ситуации никто бы не стал делиться с имперскими псами. Благодаря имеющимся официальным данным Асока изучала исходные корни, растущие из имперской коррупции: в одном из гарнизонов в среднем кольце случилась «недостача» оружия, и тот, кто эту недостачу допустил, уже был арестован, допрошен и судя по обновленным данным, приговорён к десяти годам лишения свободы. Однако его показания не принесли должных плодов, заведя в тупик. С этого тупика и начала Асока, пустив в ход старые связи, и долгая цепочка, в которой она летала с планеты на планету, проходилась по самым злачным местам, где бластерные выстрелы выступали железобетонными аргументами, а кредиты — хорошим предлогом развязать язык, привела её в пиратское логово. Со слухов наёмников, поступил очень серьёзный заказ — ограбить торговое судно, в котором официально перевозилось зерно с одного космопорта на другой. Однако все понимали, что никто такие деньги за зерно предлагать не станет. Ходили слухи, что кушем выступало крупнокалиберное оружие, и этот куш удалось сорвать старой группировке пиратов. Проверив бластеры, спрятав мечи, Асока вошла в атмосферу засушливого, скупого на виды Флоррума и приземлила корабль на безопасном расстоянии от пиратской крепости. Путь пешком она преодолела сквозь дикие голые скалы без привалов. О её прибытии уже знали. Трое вооружённых пиратов взяли её на прицел. Асока подняла руки и громко, чтобы ни у кого не осталось сомнений в её благофинаносовых намерениях, прокричала: — Я хочу купить у вас информацию. Могу я поговорить с вашим главным? Её отвели в помещении, прошманали все карманы, отобрали бластеры. И больно сжав плечо, толкнули в затхлое помещение с длинными столами, за которыми неизменно ютились пьяные пираты, достигшие кондиции. Видимо, праздновали недавний куш. Как она и думала. Есть вещи, которые никогда не меняются. Хондо, порядком постаревший и немного набравший в весе, восседал за центральным столом и лакал алкоголь прямо из бутылки. Один из пиратов наклонился к своему предводителю и что-то шепнул ему на ухо. Хондо громко опустил бутылку на стол, икнул и попытался сфокусировать взгляд на их гостье. — Дорогая! Вот скажи мне, я похож на информационное бюро? С чего? С чего в эту милую головушку, спрятанную за маску, пришла гениальная мысль купить у нас и-н-ф-о-р-м-а-ц-и-ю? — последнее он произнес буквально по буквам, попробовав встать, но рухнул обратно на стул. Вся эта показуха с опьянеем, Асока знала, была не более чем представлением, чтобы усыпить её бдительность. — С того, что ты, Хондо, владеешь нужной мне информацией. — У меня память как у рыбки. А вот твои кредиты мы заберем и так, правда, парни? Разнёсся одобрительный вульгарный смех и свист. Асока почувствовала опасность и, быстро развернувшись, ногой ударила в челюсть того, кто попытался напасть на неё со спины. Она призвала свой бластер и наставила его на Хондо. Старый пират резко уронил ноги со стола, наклонился вперед, оттянул очки, вытаращив глаза, и воскликнул: — Джедай?! Джедай! — радостно присвистнул он. — Или я напился до такой степени, что мне мерещатся летающие бластеры? — Я не джедай, Хондо. Нагнись поближе и хорошенько разгляди то, что прикреплено к моей форме. Хондо театрально сощурил глаза, хмыкнул и завалился обратно на стул. — Да. Вижу на тебе интересную символику. О времена, о нравы! Одни сенаторы с заснеженных живописных гор пытаются разгромить Империю, а всякие джедаи пытаются её сохранить. Как забавно всё сложилось, не правда ли, джедай? — Я не джедай. И никогда им не была. — И кто ты теперь? Инквизиторша? Не вижу на тебе этой пафосной чёрной формы, в которой они щеголяют. — Не имеет значения, кто я. Важна лишь информация, которую ты можешь дать, и деньги, которые я готова заплатить. Если я уйду ни с чем, то следующими сюда прилетят как раз ребята в чёрной форме. Или что ещё хуже для тебя — в белой, — протянув последнее предложение, усмехнулась Асока, заметив, как передёрнуло старого пирата. — И никто из них денег предлагать тебе не станет. — Да-а, при Империи нынче не забалуешь. А ведь были когда-то славные времена при Республике, верно? Воруй себе спокойно, никто и палец о палец не ударит! — В самых расстроенных чувствах пират бессильно уронил руки на стол и тяжко выдохнул. — Не ценили, не ценили! А знаешь, — Хондо налил из своей бутылки в рюмку и щелкнул по ней, придвигая к Асоке, — я знавал джедая с такими рогами, как у тебя. И с таким же бойким гонором. Как же быстро летит время. Я помнил её вот таким шкетом. — Хондо вытянул руку, показывая примерно на уровне своей головы, пока он сидел. — Она была такой мелкой, но очень проворной и сильной. Не думаю, что хочу проверять на себе, насколько она выросла не только в росте. Он широко и плотоядно усмехнулся, вмиг сбросив с себя всю пьяную дымку. Асока придвинула к себе стул и села напротив. — Вы украли недавно оружие. Где оно сейчас? — Там, где оно было вчера, сегодня его уже нет. Поверь. Такие вещи не залёживаются на одном месте. — Я хочу им помочь. — Кому это им? — Тому, кому ты симпатизируешь. — Хм. Я симпатизирую тем, кто не ставит нужную защиту на свои корабли, тем самым обогащая Хондо, — усмехнулся пират, взболтнув рюмкой. — Прекрати паясничать. Это очень серьёзно. Мятежники оставили за собой большой след. И рано или поздно на них выйдут. — Ну это не мои проблемы. Асока высыпала из кармана кредиты прямо на стол. Взгляд Хондо замер на сверкающих деньгах. Но он ничего не ответил, снова приложившись к бутылке. А затем тяжело вздохнул. — Не умеешь ты допросы вести. Сразу видно непонимание тонкой грани между продуктивной задушевной беседой и бесплодными холодными вопросами. — Это не меняет дела. — А ты задаёшь, малышка, неверные вопросы. Он откинул бутылку назад — та звякнула о пол и закатилась под стол. — На твоем бы месте я спросил, ни куда полетело оружие дальше, а откуда. — И откуда же? — Я уже давным-давно ответил на твой вопрос. — Его странное, испещрённое глубокими морщинами лицо растянулось в озорной улыбке. Асока замерла. Не может быть. Он уже выдал ей место, пока валял дурака? Но когда? Асока воскресила по крупице их диалог, зацепившись за самое начало. «Сенаторы с заснеженных гор». Судя по тому, как Хондо ухмыльнулся, она издала удивлённый возглас. Он поднял её рюмку. — Ваше здоровье.

***

Сидя за столом королевской четы Альдераана, Асока больше всего в жизни была благодарна тому, что порой ударялась в сентиментальность и хранила «вещи из прошлого», считая, что любая мелочь может пригодиться в кризисный момент. Одной из таких мелочей был коммуникатор, настроенный на шифровальную частоту, который ей отдал Бейл Органа, когда встретил Асоку на похоронах Падме Амидалы. Еще больше Асока была благодарна сентиментальности самого сенатора Органы: помня в ней в первую очередь джедая, он любезно принял её на планете, когда она дерзко заявила, что им нужно срочно поговорить и что она уже в пути на Альдераан. И теперь Асоке приходилось держать вежливую улыбку, прокручивая в голове сотни сценариев, как лучше подойти к делу. На этот раз не совершив ту же ошибку, что и на Рилоте. Не погубить доверие, которого она не так уже сильно заслуживала. Крифф, её даже не обыскали королевские гвардейцы, пустив через чёрный вход в замок, через каменные катакомбы, по которым, Асока не сомневалась, прошли не единожды многие неугодные имперскому режиму. На самом деле они все неловко улыбались друг другу, по сути являясь незнакомцами с общими знакомыми. Кроме дочери королевской семьи. Та во все глаза смотрела на Асоку, как на сошедшее с небес чудо. То и дело её шустрые глазки скользили от лекку к монтралам и обратно. — Лея, — шепнула королева Бреха, — прекрати это немедленно. — Я ведь ничего не сделала, — обиженным тоном отозвалась девочка, насупившись. — Простите, — на этот раз королева обратилась к Асоке, — принцесса впервые видит представительницу вашей расы и, кажется, забыла о том, что такое хорошие манеры. — Все в порядке. До тех пор, пока никто не попросит меня продемонстрировать клыки, — отшутилась Асока, отчего со стороны принцессы последовал удивлённый вздох, но укоризненный взгляд королевы не позволил дочери задать волнующий её вопрос. Асока, чтобы скрыть улыбку, приложила к губам бокал и отпила немного альдераанского вина. О, Сила, когда в последний раз она так вкусно и сытно ела? На ум разве что приходили приемы сенатора Амидалы, или семейные ужины у последней семьи фермеров; они часто звали её разделить с ними трапезу, и пускай на их столах не было вычурных белых кружевных салфеток и фарфоровых столовых приборов, но свежеиспеченные овощи таяли на языке как снег, совсем как этот потушенный ягненок. Асоке приходилось прикладывать немало усилий, чтобы держать себя в руках и не закатывать глаза от удовольствия, сладостно причмокивая. — Вы прибыли из столицы? — очень важным тоном спросила принцесса, чтобы реабилитироваться в главах родителей. — Не совсем. Но одно время я действительно там… работала, — неоднозначно ответила Асока, переведя взгляд на Бейла, чтобы тот помог ей с легендой. — Верно, Ас… — Ашла, — вовремя поправила Асока. — Ашла когда-то работала, кхм, среди охраны моей коллеги из сената. Если принцесса и слушала, затаив дыхание и широко распахнув глаза, в которых плескалась всё возрастающая жадность до подробностей, то королева и сенатор выглядели несколько стеснёнными: Бейл отстранённо смотрел в одну точку, опершись подбородком о правую руку, а Бреха нервно потирала запястье, будто ей мешался браслет, и старалась вежливо улыбаться. В конце концов именно она мягко обратилась к дочери: — Лея, разве тебе не пора на урок истории? — Но, — попыталась возразить Лея, однако лёгкий наклон головы матери и её одновременно строгий, но мягкий взгляд заставили девочку недовольно выдохнуть и выбраться из-за стола. — Прошу прощения. Но меня ждут более скучные и неправдивые истории. — Лея, — предупредила Бреха. — Я не сказала ничего, что не было бы правдой, — пожала плечами девчушка и позволила служанке увести себя. — У вас очень милая и своеобразная дочь, — вежливо заметила Асока. — Своеобразная не то слово, — хохотнув, согласился Бейл, а затем обернувшись, приказал королевской гвардии оставить их наедине. Когда в столовой не осталось посторонних, он тут же перешёл к делу, ясно дав понять, что его супруга знает об истинной личности тогруты: — Асока, ты так внезапно вышла на связь после долгого молчания. Тебе нужна помощь? Инквизиторы узнали, что ты жива? — Ничего такого, сенатор, Империи неизвестно обо мне в этом ключе, — слукавила Асока, удивившись, как ловко ложь можно превратить в полу-правду. — Тогда я поражён, каким образом тебе все эти годы удавалось оставаться не схваченной. — Это правда, что какое-то время я пыталась зарыться в песок. Но чем глубже я пряталась, тем чаще сталкивались с Империй. Именно тогда я поняла, — иронично хмыкнула Асока, наблюдая, как вино перекатывается между граней бокала, — не нужно прятаться и убегать. Наш страх выдает нас. Спрятать себя следует под самым носом у Империи, ведя себя так, будто на тебя никогда не было заведено личной карточки в каком-нибудь отделе инквизиториума. — Это смелое решение, — восхитилась королева Бреха. — Скорее дерзкое, — заметил сенатор Органа, скомкав в кулаке салфетку. — В таком случае, чем мы можем тебе помочь? Асока пригубила вина, неспеша перейти к сути дела. — Меня всегда поражало одно: как Палпатину удалось в такой короткий срок уверить Сенат в государственной измене Ордена? После всего что джедаи сделали для Республики. — Не все так просто, Асока, — Бейл провел пальцами вдоль скатерти, разглаживая невидимые складки, взгляд его стал жестче, а голос потяжелел: — Палпатин изначально тонко манипулировал голонетом: по началу статьи, освещавшие события войны, казались личной предвзятостью журналистов, но, как показали годы, вода точит камень. — В новостной повестке бесстрашными героями Республики всегда выступали армия клонов и великодушный канцлер, — подтвердила Бреха, стуча указательным пальцев по хрустальной грани бокала, — заслуги джедаев несомненно не умалялись, но… Поверь мне, люди всегда побаивались вашей странной силы и, не обижайся, — королева попыталась смягчить сказанное добродушной улыбкой: — некоторого высокомерия. Я слышала подобные речи неоднократно в дворце. Когда заря джедаев подошла к концу, мнение народа разделилось: кто-то не оплакивал их, как и клонов, живя абстрагировано от всего, что не касалось личного интереса; кто-то вздохнул с облегчением, когда увидел по головизу валивший из храма дыма. Лишь немногие, как мы, увидели в этом трагедию, зная правду. — Допустим, купленное Палпатином СМИ заранее подготовили народ. Но Сенат… — не унималась Асока; в конце концов, ей впервые представилась возможность узнать о том, что происходило на Корусанте от тех, кто занимал первый ряд масштабного спектакля по преобразованию Республики в Империю. — Сенат убедить оказалось еще проще, — мрачно признал Бейл. — Палпатин разыграл против Республики её же демократические законы. — Как?! — Республиканской конституцией запрещалось преследовать лиц за принадлежность к философскому течению или религии. Палпатин использовал этот аргумент против обвинений джедаев в его принадлежности к Ордену ситхов. Печальная правда: что для обычного народа, что для политического деятеля все эти понятия — джедай, ситх — не более, чем абстракции, не имеющие отношения к реальному положению дел. Палпатин предоставил Сенату, как доказательство, аудиозапись, где разыграл блестящий спектакль, выставив себя жертвой. Поверь, его спокойный, напуганный и даже растерянный голос человека, которому воткнули нож в спину на фоне жужжания всем известных световых мечей произвел нужное впечатление. Эту запись транслировали даже по голонету. — Не могу в это поверить… Асока некоторое время молчала, глядя на дно бокала, алое содержимое которого остро ассоциировалось с кровью. — Вы слышали о произошедшем на Рилоте? Вопрос повис в воздухе подобно плотному дыму, от которого каждый затаил дыхание. — Конечно. Каждый слышал о произошедшем на Рилоте, — нейтральным тоном ответил Бейл, глядя при этом в глазе своей супруге: Асока ощутила между ними немую беседу, которая возможна не только между чувствительными к Силе, но и между обычными людьми, прошедшими огонь и воду. — Это ужасная трагедия, после которой тысячи тви’лек лишились крова, а другие — и вовсе жизни. — Они ждали подмоги со стороны других мятежников, но никто не пришёл на их крик. — Асока убрала бокал и пристально поглядела в глаза мужчины. Пускай Бейл и сохранял безупречную маску хладнокровия, но его эмоции зашкаливали таким вихрем, что самой тогруте стало не по себе, что уж говорить об их обладателе. — Полагаю, другие повстанческие ячейки посчитали битву проигрышной и не стали рисковать своими людьми и той крохой оружия, которой они располагают, — предположил сенатор. — Это разумно, — кивнула Асока. — Хоть и очень печально. Кажется, у повстанческого движения нет единства. Никто не знает друг о друге или не может договориться между собой. Как думаете, в чём их проблема? — Асока, мы предоставили официальное убежище для многих тви’лек, потерявших кров. Мы всегда предоставляли убежище, даже невинным гражданам сепаратистских систем, за что привлекли к себе слишком пристальное внимание Империи. — Вот только имперская блокада никого не выпускает уже полгода с Рилота, — возразила Асока. — Верно, — не стал отрицать Бейл и на его лице отразилась мука. — И я проклинаю себя за то, что как сенатор ничего не могу с этим сделать. Взгляни на улицы нашей планеты, Асока. Ты была на Альдераане не единожды, не так ли? — Да, они всегда полнились свободолюбивыми гражданами. — Альдераан был оплотом свободы слова, — проговорила королева Бреха, и взгляд её, печальный и усталый, застыл на полупустой тарелке, — даже когда Корусант крепко сжимал кулак вокруг правды, мы всегда позволяли высказаться гражданам через мирные митинги. Особенно в первые годы Империи. — Пока во время одного из митингов не случилась резня, — горько усмехнулся Бейл. — Провокация со стороны ИСБ? — догадалась Асока и кивнула на собственное предположение. Вопрос чисто риторический. — Теперь единственно законные митинги, на которые выдают разрешения, те, что прославляют Империю и проимперские законы, — развёл руками Бейл. — Однако даже сейчас мы продолжаем гуманитарную помощь, находим лазейки в законе, чтобы предоставлять политические убежища и… — И закупать оружие для повстанцев, — закончила за него Асока. Сенатор испуганно замолчал. На этот раз весь спектр эмоций отразился не только в Силе, но и на его побледневшем лице. Асока тяжело вздохнула и заговорила официальным, уверенным тоном: — Сенатор Органа, у нас слишком мало времени для любезностей, прелюдий и экивоков. Я буду говорить с вами предельно откровенно. Ваши люди совершили серьёзный ряд ошибок. — Мои люди? — едва ли не по слогам переспросил Бейл. — Подпись губернатора вашей системы стояла в декларации на погрузку кораблей, якобы везущих зерно с Альдераана на Лоррд. Однако, зерно, которое поставляли через ваш космодром в качестве логистической цепочки не достигло своей цели. Его ограбили пираты. Королева Бреха сделала несколько судорожных глотков и с громким стуком опустила бокал на стол. Тем временем Бейл не шевелился, весь обратившись вслух. — К сожалению, такие риски не исключены, — тем же нейтральным тоном возразил Бейл, вернув маску хладнокровия. — Насколько я знаю, логистические компании страхуют имущество на случай форс-мажорных обстоятельств. Не совсем понимаю, к чему ты ведёшь… — Дело в том, сенатор, что пираты не самые благонадёжные союзники. Добрый самаритянин с вашей планеты использовал старого пирата, чтобы поставить оружие на одну из повстанческих баз. И так вышло, что у меня хороший нюх на пиратов. Я поговорила с Хондо. — Асока чуть сощурила глаза: удивительно, она всё ближе подходила к части, которая гарантировала ему смертную казнь за измену, но Бейл по-прежнему внешне оставался невозмутимым. — И он намекнул об одном симпатизирующим былой республике сенаторе, который по доброте душевной спрятал под своим крылом мятежников. Бейл очень внимательно выслушал её, наливая еще немного вина. — Асока, ты сама сказала: грош цена словам пиратов. Даже имперские следователи знают, что их слова в суде засчитают за вульгарную, ничем не подкреплённую клевету преступника. — Сенатор Органа, — вымучено проскрежетала сквозь зубы Асока, напоминая себе, что она не должна забывать о терпении, — я же попросила: никаких экивоков. Я прибыла сюда, чтобы предложить вам выгодную сделку. Наконец на нарочито расслабленном лице Бейла появилась тень удивления. — Поверьте, если Империя начнет более глубокое расследование, вы не сможете сжечь все мосты, ниточка рано или поздно приведёт к вам. Найдите в этой ситуации козла отпущения. Сдайте первым мятежника, ответственного за переброску оружия. Покажите, что вы благородный законопослушный имперец. Базу и так накроют имперские войска. Сейчас где-то за пять парсеков отсюда наверняка идут ожесточённые бои. Где бы ни находилась эта планета, её ждет участь Рилота. Не дайте этому огню вспыхнуть на вашей планете. Мне больно говорить это, но это правда: чтобы спасти миллионы, придётся погибнуть одному. Бейл криво усмехнулся и невозмутимо спросил: — Прости, Асока, но я так и не услышал доказательства тому, что я каким-то образом связан с мятежниками? Ты сама упомянула о подписи губернатора. Не логично ли мне тогда организовать вашу встречу? — Пытаетесь избавиться от неугодного вам губернатора руками Империи? Умно. — Ты не правильно истолковала мои слова… — Сенатор Органа, я знала вас прежде. Пускай и заочно. Но я хорошо знала Падме Амидалу. — Он напрягся при упоминании этого имени. — Я знала все её окружение. И такой человек как вы никогда бы не стал сидеть сложа руки, и смотреть с первого ряда, как крепнет тоталитарная система. Сенатор вновь переглянулся с супругой. Их безмолвный диалог длился недолго, Бреха едва заметно кивнула, и тогда Бейл наконец сдался: — Почему ты так уверена, что Империя сможет найти связь с Альдерааном? И… — чуть осторожное, пугливое, — нашей семьей? И то, что они услышали, заставило Бейла и Бреху застыть, позволив бывшему джедаю ощутить в Силе всплеск безграничного ужаса: — Потому что Империя уже послала меня по вашу душу.

***

Тишина. Покой. Умиротворение. После Мустафара Альдераан с его горными снежными массивами и бескрайними зелёными просторами казался затерянным раем посреди космического хаоса. Лёгкая, невесомая Сила чувствовалась в горном воздухе, в эфемерной росе на полевых лугах, в каждой травинке, в трели необыкновенных красочных птиц, перелетающих с ветки на ветку. Невольно вспомнились уроки о тесной связи Силы и природы, как она окружает всё живое, даже камни. Асока медитировала в лесу, окружённая этой спокойной, звенящей, как колокольчик, чистой природной Силой. Планета, лишённая отпечатка насилия, зла и пустоты, — большая редкость. Асока глубоко вдохнула чистый, как родник, воздух, и её тело наполнилось энергией — простая радость, недоступная на голых склонах Мустафара, где вулканический пепел раздражал лёгкие до игольчатой боли. Медленно наклонившись к земле, тогрута вытянулась и легла на бок, позволив прохладным, влажным после ночного дождя травинкам коснуться кожи. Она чувствует Силу. Такую светлую. Почти забытую. Мягко вибрирующую в её теле. Страшно признать, но Асока была готова отдать всё, чтобы остаться в этом месте. Затеряться. Забыться. Сдаться. Начать вновь сначала, на этот раз позволив себе настоящий покой, но… Сила коснулась её, точно чья-то рука одернула за плечо. Опасность? Асока открыла глаза и, приподнявшись, огляделась. Взгляд не сразу сфокусировался на ярком свету, но она заметила на ветвях высокого дуба крохотную фигурку. Этот кто-то, вероятно, испугавшись того, что его раскрыли, сорвался вниз. Инстинктивно Асока вытянула руки и не дала незнакомцу разбиться о землю. Ребенок, а это был человек, повис в воздухе. Приглядевшись, Асока узнала дочь Бейла Органы — принцессу Лею. Та, кажется, нисколько не испугалась тому, что невидимая сила удержала её в воздухе, и когда её медленно опустили на землю, девочка быстро перевернулась и во все глаза уставилась на Асоку. — Ты джедай? — восхищённо спросила она. Даже на расстоянии Асока заметила, как засверкали карие глаза, полные жажды приключения и новых знаний. — Джедаев больше не существует, — ответила Асока, вновь вернувшись в медитативную позу. Ей не стоило использовать Силу. Но она не могла позволить ребенку упасть с дерева. Придётся с ней серьёзно поговорить. Или даже прибегнуть к внушению. Тогрута похлопала рядом с собой, и принцесса бесстрашно подошла к ней, прямо в белой одежде устроившись на земле — кажется, опрятный внешний вид её нисколько не заботил. — Нет, ты точно джедай! Только джедаи могут поднимать других в воздух! Я слышала об этом от… — Она резко замолчала, сжав губы и испуганно отвела взгляд. — А вы весьма осведомлены о джедаях, принцесса. — Не называй меня так! — Лея сморщила маленький носик, насупившись. — А как же мне тогда называть Ваше Высочество? — Просто Лея. — Просто Лея, Ваше Высочество? — передразнила Асока, выгнув белую полосу, заменявшую ей бровь. — Прекрати это. — Принцесса предупреждающе сощурила глаза, и Асока в знак капитуляции подняла руки. — Я не джедай, Лея, но, — Асока выдержала интригующую паузу, и с помощью Силы призвала принцессе несколько камушков, которые та встретила звонким хлопком в ладоши, — почему бы нам не оставить моё маленькое баловство в секрете? Отвлекая девочку с помощью незамысловатого трюка, Асока попыталась проникнуть в детский разум, чтобы внушить ей простую мысль: она ничего не видела. Однако её ожидал сюрприз. Разум принцессы вспыхнул на попытку сенсорной манипуляции и замкнулся точно комната на замок. Лея слишком серьёзно для своего возраста посмотрела ей в глаза. Асока почувствовала, как та непроизвольно выставляет щиты. На висках у неё заблестел пот. Чувствовала ли сама Лея, что с ней пытались сделать, и что она смогла защитить себя? — Я сохраню твой секрет, но взамен, если ты ещё раз покатаешь меня в воздухе. Асока закатила глаза. Что ж, у принцессы определённо есть способность. Ко многим вещам. — Договорились. Но только когда мы будем наедине. И, Лея, у меня к тебе будет очень деликатный, взрослый разговор. — Я люблю деликатные, взрослые разговоры. — Не сомневаюсь. Скажи, случалось ли с тобой так, чтобы ты, как и я, случайно сдвигала предметы? Лея насторожилась. Она оглядела Асоку с ног до головы оценивающим взглядом, как будто пыталась что-то решить для себя, а затем очень категорично ответила: — Отец сказал, чтобы я никогда не пыталась этого делать, даже если меня кто-то попросит. И чтобы я никому не рассказывала об этом. — Тогда почему ты сказала мне? — Ты хорошая. — Лея выразительно пожала плечами. — От тебя исходит такой приятный тёплый свет. Я чувствую его. У Асоки мурашки пробежали по телу. — Но тебе страшно, — продолжила принцесса. — Ты как будто заперта в тёмной комнате и блуждаешь по ней от стены к стене, пытаясь найти свет. Ты знаешь, как выбраться. Но почему-то не делаешь этого. Её голос стих на последних словах. У Асоки поперек горла встал комок. Того самого страха. Но не за себя. Не в первый год расцвета Империи ей уже представлялось сталкиваться с чувствительными к Силе детьми. И не было никаких сомнений, что дочка Органы обладала Силой — способности эмпата, пускай ещё только проклёвывающиеся, говорили сами за себя. — Твой отец прав, Лея. Ты никому не должна больше говорить об этом. И никого не должна анализировать так, как меня. Ты ведь будущий политик, я права? — Лея неопределённо кивнула головой. — Значит, ты должна будешь уметь угождать другим политикам. А людям не нравится, когда о них в лицо говорят правду. Пообещай, что впредь такие мысли будешь рассказывать только своим родителям. — Обещаю, — очень тихо, не очень довольным тоном ответила принцесса, но, мигом сбросив с себя флёр печали, вновь заговорила бойким голоском: — А откуда ты прилетела, где твой дом? Я никогда раньше не видела таких, как ты. Асока грустно улыбнулась. Подобный вопрос и раньше поставил бы её в неловкую ситуацию. Что она могла считать своим домом? Планету, где родилась? Место, где её вырастили джедаи? Множество аванпостов, с которых она бежала из года в год? Или та тёмная комната, в которой она заперла себя собственноручно, безнадёжно ища источник света? Чужой. — Мой дом везде и нигде, Лея. Я нигде надолго не задерживаюсь. — Как такое возможно? — Это сложно объяснить. И надеюсь, что тебе никогда не представится это узнать на своём опыте. — А где же тогда живёт твоя семья? — В моём сердце. — А где же ты хранишь все свои вещи? — У меня не так много личных вещей, — рассмеялась Асока, видя, как с каждым ответом на лице девочки всё сильнее расцветает замешательство вперемешку с недоумением. — Только то, что я могу унести в карманах. — Значит, ты путешествуешь по планетам? — Можно сказать и так. — А ты была на Чандриле? — Конечно. — И даже на Ондероне? — Даже на Ондероне. — Счастливая, — одновременно мечтательно и печально выдохнула принцесса, опустив взгляд. — Что такое, Ваше Высочество, вы ни разу не были на Ондероне? — Я нигде не была кроме Альдераана. — Девочка раздражённо повела плечом, всё также не поднимая взгляда. — Мои кузены свободно перемещаются по всей галактике. — Тяжёлый театральный вздох, и взгляд, устремлённый к небесам, олицетворяющим свободу. — А меня держат как в клетке. Даже из замка без охраны выйти нельзя. — Тогда как ты оказалась здесь? — Асока наклонила голову к плечу, едва сдерживая смешок от того, как слегка порозовели щёки принцессы. — А это тоже будет нашим секретом. — Лея приложила палец к губам, и Асока, наконец, прыснула от смеха. — Хочу заметить, Лея, что мы часто не ценим того, что есть у нас. Я бы не отказалась от такой клетки. — Асока кивнула в сторону белокаменного замка, чьи башки виднелись из-за густых крон деревьев. — Это лучше, чем целый день тратить на то, чтобы лететь через всю систему к пиратам. — Ты была у пиратов? — Глаза принцессы вновь округлились, наполнившись азартом. Асока неопределённо пожала плечами. — Хотела бы я тоже стать пиратом… — Боюсь, что бы ожидало галактику в таком случае, — хохотнула Асока, на что Лея скривила мордашку, пытаясь скрыть улыбку. На некоторое время между ними повисло странное молчание, а взгляд, полный интереса, не сходил с монтрал, торчащих подобно рожкам. Асока, не прибегая к Силе, и без того знала, о чём сейчас думает принцесса. — Ладно, я позволю тебе это один раз. — Что позволишь? — встрепенулась девочка. — Потрогать мои монтралы. — Асока вытянула ноги и чуть наклонилась в бок, чтобы девочке было удобнее. Но даже так Лее пришлось встать: для своего возраста она была совсем крохотной, как шестилетняя малышка. Зато недостаток роста компенсировался неуёмным любопытством и наглостью. Не теряя времени зря, принцесса осторожно протянула руки и сначала на пробу сжала причудливые рожки и на мгновение отпрянула, но затем схватилась за ниъ крепче и провела от самых кончиков монтрал, спускаясь вниз к лекку. — Ух ты, они оказались мягче, чем я думала, — с восхищением вспыхнула Лея. Асока попыталась взять себя в руки, чтобы не выдавать чувства щекотки, которое накрыло её с головы до пят, и прикусила нижнюю губу. Издалека донёсся женский голос, зовущий принцессу по имени. Лея стремительно отскочила и попыталась отряхнуться от сухих листьев и грязи, налипшей на белую тунику, но даже с помощью Асоки привести в порядке принцессу удалось с трудом. Взявшись за руки, они направились в сторону голоса, и вскоре им навстречу вышла женщина. Судя по одежде — длинные светлое одеяние, капюшон которого скрывал её лицо — она была служанкой. Когда они поравнялись с женщиной, тут же начавшей по-доброму, но всё же строго отчитывать Лею, Асока мелко вздрогнула. Этот голос. Знакомый. Удивительным образом одновременно мягкий, но твёрдый. Как лёд, способный растаять в холодной, но ласковой воде. С чётко поставленной дикцией. Свет пробился сквозь густые кроны, и Асока заглянула в лицо, спрятанное под светло-бежевой накидкой. И увидела в нём призрака. Лея, словно почувствовав её смятение, подняла голову и сильнее сжала руку. Асока не шевелилась. Взгляд её хаотично блуждал по каждой знакомой черте лица. А потом призрак посмотрел на неё. Глазами Падме Амидалы. Заговорив голос Падме Амидалы. — Кто вы? — Это Ашла, она наша гостья, мне поручили показать ей окрестности, — поспешила ответить Лея. Асока бы вряд ли смогла сейчас произнести хоть слово — горло сдавил удушающий спазм. Совсем как… — Принцесса, вы же понимаете, что никто не мог вам поручить такое задание. — Призрак снова обратила своё внимание к девочке. И когда взгляд карих глаз отпустил Асоку, оцепенение спало. И пришло понимание. Не призрак. Тень. Сабе. Служанка, телохранительница и двойник Падме Амидалы. Она ведь так часто видела её подле Падме. Но не придавала ей значение. Просто невероятное сходство: от внешности до голоса, от манеры держаться до лёгкого мягкого набуанского акцента. — Простите, это я попросила принцессу прогуляться со мной, — вступилась Асока, понимая, что никто ей всё равно не поверит. Судя по тому, как Сабе вновь взглянула на неё, она была уже проинформирована об Асоке, чуть больше положенного, чем стоило знать простой служанке. Но решила эту тему быстро оставить в покое. Видимо, девочка часто сбегала из замка, и это перестало быть причиной слишком громогласной паники. Они вернулись в замок. Сабе оповестила, что у принцессы скоро начнётся урок этикета, и ей нужно срочно переодеться — выглядит она сейчас как отпетая бандитка с внешнего кольца. Асока пожелала Лее плодотворных занятий и вернулась в свою комнату, в которой чета Органа позволила ей остаться на время, которое им необходимо, чтобы всё тщательно взвесить и переварить, как заявил Бейл на её дерзкое предложение помочь замять следы. С тех пор дни протекали однообразно и состояли из вылазок Асоки по лесу и магазинчикам города, по которым она скорее слонялась из праздного интереса, чем необходимости. Бреха иногда вечерами приглашала её на чай, на веранду, откуда открывался вид на горный массив, за которым скрывалось яркое, как апельсин, солнце, и вела с ней осторожные диалоги, пытаясь прощупать почву, что именно подразумевала Асока, заявив, что ей нужна «одна жизнь в замен на тысячи жизней». Пускай Асока никогда близко не контактировала с другими сенаторами так, как с сенатором Амидалой, она помнила Бейла Органу, как честного и надёжного политика — большая редкость в любую эпоху, к тому же он был из тех, кто всегда поддерживал антивоенные предложения Падме, часто разбивающиеся об скепсис остальных сенаторов, делающих деньги на войне. Как бы Асока ясно не давала понять, что она не джедай, но и не инквизитор — единственное возможное амплуа для бывшего и главное, живого джедая, Бейл всё ещё колебался и не понимал её роли в Империи. Асока осознавала, что сенатор в смятении и решила дать ему время всё хорошо обдумать. Лучше всего будет, если он поймет простую арифметику «одна жизнь в замен на тысячи жизни» и сам выдаст ей имя одного, вместо десятки или сотней, которых, а она не сомневалось, что так оно и было, он покрывает. К тому же время Асоки неплохо скрашивала и принцесса. Девочка была очень энергичной. Когда они оставались наедине, принцесса то и дело просила Асоку применить Силу. В другой бы ситуации тогрута категорически отказалась, но внезапно открыла для себя то, что ей нравится дурачиться: это напоминало те далекие дни, когда они с Энакином валяли дурака, пока никто не видел. Асока подкидывала Лею в воздух, совсем как это проделывал Энакин с ней во время спаррингов. Летая под потолком, Лея задорно и восторженно визжала. А когда кто-то из слуг или охраны сбегался на крики, принцесса уже смирно сидела на диване, сложив руки на коленях и хитро улыбалась, едва сдерживая смех. Только двери закрывались, как Асока вновь поднимала её к потолку. Иногда она даже переносила ей предметы с одного конца комнаты в другой, а Лея отбивала их обратно. Но больше всего Асоку поразило, когда девочка вытащила из-под кровати бластер — игрушечный, но его холостых залпов хватало, чтобы сбивать мягкие игрушки на пол. По секрету принцесса призналась, что игрушечный бластер подарил ей отец, так как спорить и объяснять, почему она не должна тайком воровать оружие у охраны, оказалось выше как сенаторских, так и королевских сил. Асока пожала плечами и согласилась, что ничего страшного в том, если она будет левитировать игрушки, а Лея стрелять по ним, не случится. Но больше Асоку поразило, когда Лея попросила расчесать ей волосы. Асоке всегда казалось, что допускать кого-то к своим волосам невероятно интимный жест. Волосы были для неё очень сложным, непостижимым искусством, а щетка в руках — опасным оружием. Поначалу, судя по шипению принцессы и её возмущенным комментариям, постижение этого ремесла у неё получалось просто отвратительно. Но Лея терпеливо объясняла, как водить расчёской, чтобы не дергать волосы, и за несколько дней под чутким руководством Асока от расчёсывания перешла к простому плетению кос, и это не могло не напомнить, как её всегда завораживали волосы Энакина, и какой детский восторг она испытывала, когда тот позволял их перебирать. Кажется, такое тёплое расположении Леи к их гостье, сбивало сенатора столку. Он не запрещал ей общение с «Ашлой», но и не был в восторге от такого близкого контакта, а потому наставил Сабе отныне везде их сопровождать. Асоке от этого было не по себе. Ей казалось, что призрак Падме стоит за её спиной, когда она укладывала принцессу спать, напевая ей мотивы шилийских колыбельных. Сабе, видимо, выполняя теперь роль служанки и телохранительницы Леи, не особо была расположена к их гостье и относилась к Асоке настороженно, за что та не могла её винить. Когда Асока заплетала Леи волосы, то между прочим спросила о роли Сабе в её жизни. Принцесса ответила, что Сабе была одной из пяти служанок, но чаще всего именно она отвечала за процесс обучения, не только сопровождая на уроки, но и порой сама преподавая азы дипломатии, этикета и основы бюрократии. Асоке это очень напомнило обязанности гувернантки. Со слов Леи, Сабе была с ней столько, сколько она себя помнит, в отличие от других служанок, которые менялись из года в год. Лея даже проговорилась, что думала, что Сабе её настоящая мама, но поняв, что сболтнула лишнее, быстро сменила тему, перескочив на рассказ о том, как к ним полгода назад прибыла делегация из Тибрина. Асока же её слов так просто забыть не смогла и, сидя за столом с королевской четой, невольно сравнивала Лею с её родителями. Чем-то они конечно были похожи, но… Что-то подсказывало Асоке, если она копнёт в этом направлении глубже, то выяснит, что девочка приёмная. И эта тайна, если она вообще была тайной, уже ведома самой принцессе.

***

— Может, возьмёте ещё и шоколадных ирисок? — мягким заманчивым тоном истинного торговца предложил мужчина, накладывая в упаковку заварных пирожных. — Да, ещё шоколадных ирисок, — важно закивала Лея, чем вызвала вымученный стон со стороны Асоки. Тогрута попыталась возразить, не уверенная, что за день ей удастся оплатить все королевские капризы принцессы, но торговец и слова не дал ей вставить, увещевая что-то о быстро растущем организме, которому жизненно необходимо больше сладкого. Лея эту гипотезу поддерживала, продолжая важно кивать и скорее протягивая руки к своим сладостям. Продавец подмигнул девочке, а Лея, сверкая победной улыбкой, сразу же запустила руку в пакет к конфетам, пока Асока скрупулёзно отсчитывала кредиты. В ближайшее время ей срочно нужно решить вопрос с плачевным финансовым благополучием. За эти полгода она потратила всю свою заначку на угробленные корабли, потерянные по большей части благодаря Вейдеру. А теперь и без того скромный кошелёк худел от королевских аппетитов, и Асока всё больше жалела, что согласилась на эту авантюру. Когда Асока этим утром, как повелось в последние дни, заплетала принцессе волосы, девочка принялась капризничать, прося, чтобы Ашла отвела её в город. Подобное естественно не представлялось возможным без разрешения королевской четы и сопровождения королевской гвардии. Но Лея ясно дала понять, что о прогулке должно быть известно лишь им двоим. Асока сразу же воспротивилась такой просьбе, которая неожиданно переросла в ультиматум. К огромному шоку, Лея заявила, что если она не отвезёт её в город, то принцесса раскроет её секрет. Асоке бы и стоило разозлиться, но она понимала, что девчушка из-за своей детской наивности не понимает степень опасности своего каприза — как для себя, так и для их гостьи. К тому же, если Бейл и Бреха обнаружат пропажу, и вовсе решат, что Асока похитила их дитя ради шантажа, достойного поведения имперского агента. Но ребёнку этого не объяснишь. Да и сама Асока помнила деньки, когда они с Энакиным откровенно сбегали от своих обязанностей в храме, порой злоупотребляя истинно джедайским терпением магистра Кеноби, который в свою очередь частенько прикрывал их непоседливые задницы, ищущие приключений. Поэтому едва начались занятия, Асока внушила гувернантке, чтобы та продолжала урок. В их распоряжении было три часа. Вопрос заключался лишь в том, каким образом незаметно вытащить принцессу из замка. Но и тут ей повезло. Не так давно она встретила в коридорах замка бело-синего астромеханика, в котором признала дроида своего учителя. R2 на её оклик издал не менее удивленную радостную трель и, крутанувшись вокруг оси, помчался к Асоке, едва не сбив её с ног. — Полегче, эрдваша! Как ты здесь оказался? Как тебя занесло на Альдераан? Тебе не стёрли память? Дроид хоть и был рад видеть Асоку, явно что-то утаивал, дав расплывчатое представление о том, что после трагических событий, когда он потерял своего прежнего хозяина, он вместе с C3PO перешел на службу к сенатору Органе. — Я рада, что у тебя всё хорошо и вы с трипио нашли свое место даже в такие времена. — Асока нежно погладила дроида по его куполу, вспомнив, сколько раз неординарный астромех спасал их в сложнейших битвах. На вопросительную трель, как оказалась здесь сама Асока, Тано быстро соскочила с темы: в её уме созрел план. Именно благодаря эрдваши и его знаниям тайных ходов, она смогла беспрепятственно выбраться из замка, выпросив у дроида кристальное молчание. А теперь не в силах остановить бушующий ураган, носившийся по улицам, едва поспевала за Леей. — Давай зайдём в этом магазин! Ой, а может, лучше сходим в голотеатр? И в парк! И в кафе! И в… — Прин… Лея, — мигом поправила себя Асока, как только принцесса предупреждающе сощурила глаза, развернувшись задом наперёд. — Хочу напомнить, что мы слегка ограничены во времени. — Асока оставила небольшой зазор между указательным и большим пальцами. — Тебе стоило лучше обдумать культурную программу, потому что к пяти часам я должна успеть вернуть тебя в замок. — Это тебе нужно не клевать носом, потому что я собираюсь посетить всё! — воинственно заявила принцесса, раскинув руки, точно намеревалась объять всю планету. — Лея, нет, Лея, стой. — Асока попыталась остановить рванувшую на все порах девчушку, но та, ловко лавируя между прохожими, благодаря маленькому росту, быстро скрылась в толпе. Попав в плотный поток разумных, Асока пожалела, что позволила завести себя в самый центр. Пускай Альдераан был тихой и больше туристической планетой, прославленной своими горными курортами, он не был лишён знакомой Корусанту суеты, особенно в центре, где пульсировало культурное сердце. Асока и забыла, каково это: быть частью мирной, процветающей планеты, не знающей беззакония и голода, однако даже этот номинальный мир не ограждал от таившихся опасносей. Именно об этом и беспокоилась Асока: нагнав девочку, Лея обнаружилась в окружении двух мужчин, настроенных далеко недружелюбно. Вид у Леи был перепуганный, едва девочка заметила тогруту, как тут же рванула к ней и испуганно вжалась в её ноги. — В чём дело, господа? — вежливо спросила Асока, хотя взгляд её говорил о готовности вступить не только в спор, но и в бой. — Вы с ней? — спросил незнакомец подозрительным тоном. На вид обычный приличный человек, но Асока никогда не судила по одёжке. — Да, я её тетя, — не подумав ляпнула Асока, чем вызвала усмешку второго коренастого. — А то и смотрим, точные копии друг друга. — В чём дело? — повторила Асока, интонационно надавив. — Ваша племянница налетела на меня и выбила их моих рук датапад. — Мужчина продемонстрировал планшет с потрескавшимся экраном. — А он на минуточку стоит пять тысяч кредитов. — С трудом верится, — осклабилась Асока, но внутренне расслабилась, поняв меркантильные и вполне разумные претензии мужчин. — Так может тогда позовём полицию, чтобы они оценили имущественный ущерб, а заодно и проверили ваши документы? В ином мире, там, где вопрос, кто прав, решался с помощью того, кто быстрее вытащит бластер, Асока бы уже давно переступила через их оглушённые тела. Но ей приходилось напоминать себе, что это Альдераан, не забытая всеми — и Силой, и Империей — планета Внешнего кольца. А потому… — Ваш планшет в полном порядке, вы пойдёте домой и забудете об этом случае, — произнесла Асока, приподняв руку так, чтобы это выглядело, будто она гладит девочку по голове, а не использует силу внушения. Мужчины повторили её слова и растворилась в толпе. Лея, как будто не она минутой ранее испуганно жалась к Асоке, вмиг просветлела и, схватив девушку за руку, принялась дёргать её на себя. — Это было так круто! А ты можешь научить меня так же? Можешь научить меня быть джедаем? — Нет, — категорично отрезала Асока, выводя их в сторону небольшого сквера к лавочке, спрятанной в тени пышных кустов, среди которых цвели синие бутоны. — Жалко, я бы могла сама внушать всем в замке отпускать меня гулять! — Даже если бы вы и владели такими способностями, принцесса, Силой нельзя злоупотреблять в личных целях. — Совсем как властью? — Лея чуть прищурила глаза, шаркая правой ногой по гравиевой дорожке. — Именно. — Тогда ты отведёшь меня в голотеатр? — У нас осталось всего два часа, принцесса, — устало напомнила Асока. — Ну пожалуйста! — Принцесса принялась прыгать на одном месте, хлопая в ладоши. — Ты можешь хотя бы минутку просто постоять на месте? — вымученно простонала Асока. Лея замерла, втянув руки по швам. Хитрая улыбка не сходила с её лица. — О Сила, никогда и ни за что не заведу детей, — в сердцах воскликнула Асока, о чём сильно пожалела, почувствовав, что веселье принцессы резко сменилось скорбью и грустью. Даже улыбка сошла с прежде светившегося озорством лица. — Прости, я не хотела, я не имела в виду… — замямлила Асока, сбитая столку. Как бы принцесса ни пыталась сохранить лицо, глаза её блестели, но она сдерживалась, чтобы не заплакать. Тогда Асока решилась поднять тему, в которую вероятно ей не стоило лезть. — Как ты узнала? О том, что ты… — Не Органа? — подсказала Лея, поджав губы, а после заговорила нарочито спокойным тоном, пожав плечами: — Кузен полгода назад сказал, что я никто. Что я не настоящая принцесса. Что мои настоящие родители выкинули меня, потому что я им была не нужна. Порой Асоку поражала детская жестокость. — Уверена, это неправда, твои… — Я знаю, — перебила Лея. — Они меня не бросали. Я это знаю. — Откуда? — Просто знаю, и всё, — пожала плечами Лея, демонстрируя наморщенным носиком, что тема закрыта. — Уж не знаю, кем были твои биологические родители, — усмехнулась Асока, пытаясь разрядить обстановку, — но среди них точно был невыносимый упрямец, которому в детстве раздавали недостаточно тумаков. Лицо Леи вновь просветлело, и она робко улыбнулась. — Знаешь, Лея, я тоже воспитывалась не биологической семьей, — Асока приподняла ладонь, на которую с цветка села бабочка, чьи перламутровые крылья производили необычный звук, напоминающий очень тихую мелодию, вероятно, привлекавшую других насекомых. — Порой я задумывалась, каково бы это было: жить с ними, на родной планете, среди своего племени. Но сейчас, оглядываясь назад, если бы у меня был выбор всё поменять, я бы не променяла обретённую семью. Впервые за всё время Лея молчала, обратившись в слух. Асока взяла её ладонь и осторожно посадила бабочку на крохотные пальчики. — А ещё тебе невероятно повезло, чтобы ты попала в семью Органа. Не из-за их королевской крови. А потому что они действительно замечательные люди и когда-нибудь ты поймёшь насколько. Хотя бы потому, что всё это время за ними шла ненавязчивая слежка. Асока почувствовала её сразу — никак злых намерений, лишь искреннее беспокойство за благополучие принцессы. Они искусно прятались среди гражданских, и не будь у неё обострённых инстинктов и способностей к Силе, возможно, она бы их даже и не заметила. Совсем как не замечала Лея. — Гораздо важнее не то, что течёт в твоих жилах, а то, что заложено в твоём сердце. Доброта, милосердие, храбрость, отвага. Честность, — прищурив глаза, выделила Асока. Вот по-моему, что определяет — Органа ты или нет. А сейчас, так и быть, я свожу тебя на голофильм, — сдалась Асока, нехотя поднимаясь с лавочки. — И в кафе! — обрадовалась Лея, спугнув своим зычным голосом бабочку. — И в кафе. — А ты купишь мне вибронож? Для самозащиты, — тут же пояснила Лея, скрестив за спиной руки. — Не наглей, — щелкнула её по носу Асоку. Выбранное принцессой кафе явно уступало той роскоши, в которой привыкла обедать королевская чета, однако по меркам Асоки после всех провонявших кровью, потом и крепким алкоголем кантин здесь было как минимум мило. Простенькая обстановка, не бросающаяся в глаза, мягкие широкие диванчики, тихо принимающие заказы дроиды. Посетителей было не так много, несколько парочек и туристы, которых легко узнать по большим походным рюкзакам. Дроид принёс заказ — две порции клубничного мороженного — и отъехал на колёсиках, проигнорировав любезные слова благодарности со стороны принцессы. Асока уже не первый день замечала, насколько вежливо девочка вела себя с дроидами. — А ты можешь меня похитить? — уплетая мороженое, невинно спросила Лея. Асока поперхнулась. — Категорично нет! — Я тебе заплачу! — Боюсь спросить откуда у вас деньги, Ваше Высочество? — в подразнивающей манере спросила Асока, едва сдерживая нервный смех. — Я их заработаю! — Как? — По мне может не скажешь с первого взгляда, но я много чего умею! — гордо заявила принцесса. — Например, шантажировать, — согласилась Асока, скрестив руки. А Вентресс бы согласилась. Похитить девочку, чтобы поводить её по аттракционам, в это время запросив у семьи выкуп: и ребенок был бы доволен, и они — с наполненными кредитами кошельками. Лея надула щеки и почти с покорным видом опустила голову и посмотрела на свое мороженое, посыпанное крошками арахиса и нарезанный миндалем, лакомство потихоньку таяло и мягко стекало на блюдце. — Просто мне нужно попасть на одну планету. — И что же это за планета? — протянула Асока. — Я не знаю её названия. Но мне очень нужно попасть на песчаную планету. Асока нахмурилась. — Таких планет множество. — Сколько? — Сотни. Ложка выпала их руки принцессы, звякнув о стол, глаза девочки расширились от неподдельного шока: такое количество песчаных планет не укладывалось в парадигму её крохотного мира. Асока наклонилась к столу, подвинувшись ближе к Лее и перешла на шёпот: — Зачем тебе понадобилась песчаная планета? Из-за какого-нибудь голофильма? — Нет, это из-за снов. — Снов? — удивилась Асока. Лея важно кивнула, глаза её все так же были широко распахнуты, как две тёмные луны. — Мне часто снится песчаная планета. Образы не совсем чёткие, мне как будто что-то мешает видеть ясно. Помню только много-много песка. И два солнца. А ещё мальчика. Когда просыпаюсь, тут же забываю его лицо. Помню лишь ощущения. Грусть. Мы часто играли во сне, но в последнее время… — Лея замолчала, поджав губы, и скосила взгляд в сторону. — Сны приходят всё реже. — И поэтому ты решила найти эту планету, потому что боишься, что с мальчиком могло что-то случиться? Лея тут же кивнула, обрадованная, что не пришлось объяснять сложных вещей. Асока тяжело вздохнула. Трудно было сказать точно, были ли это просто сны или отголоски ментальных способностей Леи, которые постепенно угасали. Как и то, был ли этот мальчик связан с ней родственными узами. Лея не решилась озвучить эту версию, но Асока прочитала её мысли и без Силы. — Принцесса, порой сны — это просто сны, — уверила Асока, хотя сама не верила ни единому своему слову. Но вот во что Асока верила, так это то, что Бейлу не понравится, если его дочь станет одержимой поездкой на песчаную планету. — Они могут повторяться, приходить или напротив, исчезать. Не стоит зацикливаться на грёзах, лучше держите ухо востро прямо сейчас. Асока щёлкнула пальцами, вытянув указательный палец, и чашка в руках женщины за соседним столиком перевернулась, учинив небольшой беспорядок. Поднялся шум. Лея встрепенулась, но, поняв, кто зачинщик этой маленькой проказы, расплылась в ребяческой улыбке и подпёрла щеки руками, тихо захихикав.

***

В конце концов, на следующий день сенатор созрел для продолжения переговоров. Асоку пригласили в его кабинет — просторное светлое помещение, огромное окно которого открывало вид на заснеженные склоны гор, будто сошедших с туристических голоснимков. Бейл предложил ей присесть, но Асока подошла к окну: она не хотела терять ни минуты, чтобы воспользоваться моментом насладиться такими прекрасными пейзажами. — На Корусанте не удивятся, что ваш отпуск затянулся? — спросила Асока. — Боюсь, настали такие времена, когда никому нет дела до того, присутствовал ли ты на заседании. Сенат превратился в зал свободных собраний. Вы бы удивились, услышав вместо привычных шумных дебатов пугающую тишину. Сенатор остановился рядом и пригладил аккуратно стриженную бороду. — По правде говоря, я в смятении, леди Тано. За время пребывания на Альдераане вы ни сделали ничего из того, что… приемлет Империя. Даже имперские наёмники. Никаких попыток шпионажа. Ваше терпение и вера в свои убеждения одновременно восхищает и пугает. — Моё условие неизменно, сенатор Органа. Назовите имя мятежника. Это ваш шанс спасти себя. Свое дело. Органа напрягся и нахмурился. — Почему вы так уверены, что я не имперец? — Потому что люди не меняются. — Она слегка пожала плечами и опустила длинные ресницы. — Увы, я видел, что делает с людьми время, и как самые, казалось бы, надёжные союзники становились опасными врагами… В его недосказанности повис некий вопрос. Асока наблюдала за мужчиной из-под полуопущенных ресниц. Конечно, у неё был свой пример. Но знал ли он, что стало с Энакином Скайуокером. Оба, казалось, не решались спросить друг друга об одном и том же мучающем их вопросе. — Если вы против Империи, — сенатор некоторое время помолчал, осторожно подбирая слова, — как получилось так, что вы стали наёмницей, сотрудничающей с ней? Вы прилетели сюда как представительница Империи. Требуете от меня выдать человека, которого считаете мятежником. Ваши действия и слова не соответствуют друг другу. — Мы с вами играем похожие роли, сенатор. Вы действуете точно так же, как и я. Изнутри системы. В лице Империи вы уважаемый политик, семейный человек, которому есть, что терять. Вы выстроили вокруг себя иллюзию, действуете аккуратно, но находите людей, которым нечего терять, которые готовы подставить свою голову под меч вместо вас. Мой выбор тоже невелик. Продолжать прятаться в пустынях и болотах или вклиниться в стан врага, чтобы разрушить Империю изнутри. И вот Сила привела меня к вам… Сенатор непонимающе взглянул на неё. А Асока набрала в лёгкие воздуха, точно готовилась к прыжку в воду. — Я хочу предложить вам сделку, сенатор. Жизнь на жизнь. Тот, кто послал меня, наверняка уже знает имя мятежника. Скорее всего, меня проверяют на лояльность Империи. Если я не пройду проверку, всё, что я уже сделала, окажется зря. Я не сдамся так просто. Поэтому я предлагаю обмен. Сдайте мятежника, а я отдам себя. — Я не совсем понимаю… Но Асока вскинула руку, призывая к молчанию, и продолжила: — Сделайте меня своей шпионкой. Я буду передавать вам любую информацию, которая поможет восстанию. Я стану вашей точкой опоры в самых жутких глубинах имперской системы — туда, куда вам никогда не добраться. От ужаса Бейл побледнел, не в силах совладать с речью. Конечно, то, что она предлагала, было равносильно очень медленному суициду с её стороны. Все знают судьбы шпионов: их век довольно краток. — Вы сомневаетесь. Это нормально. Это хорошо. Но поверьте, если бы я хотела сдать вас Империи, я бы поступила проще: след привел меня на Альдераан по одному из королевских кодов. Вы сделали ошибку. Но я стёрла все доказательства. Однако за Альдерааном будут пристально присматривать, для Империи — это планета как кость в горле. Вы и сами понимаете. Слишком много свободы она олицетворяет для остальных. — Я очень удивился тому, как Лея привязалась к тебе. А Асока не меньше удивилась быстро сменившейся темой. — Она такая непосредственная: только с кем познакомится, если человек ей понравится, будет звать его лучшим другом. — Всем детям свойственна непосредственность. — Асока пожала плечами. — Они еще невинны, чтобы видеть подвох. — Да, но Лея не такая. Она слишком хорошо чувствует, чем свет отличается от тьмы. Асока чуть прищурилась и позволила себе тень ухмылки. — Вы правы. Лея исключительный ребенок. И вам предстоит обучить её скрывать свою исключительность. Сенатор Органа вновь побледнел, крепко зажмурил веки, какое-то время простояв так, а затем повернулся к Асоке, в его взгляде таилась такая боль, что Асоке стало не по себе: — Значит, ты почувствовала? Асока лишь кивнула. — Я молился, чтобы этого никогда не произошло. Но что мои молитвы против… — Он недоговорил, но Асока мысленно закончила за него: «что мы все против Силы, против целой галактики». — Это как слабый тлеющий огонек. Его не заметишь сразу. Она уже слишком большая. И он будет потухать с годами. Это единственное, чем я могу вас утешить. Кто были её родители? Я знала их? Но сенатор отвернулся. — Это уже не имеет значения, Асока. Она просто дитя, чьих родителей отняла бессмысленная война. — Может, вы и правы… — Я долго думал, стоит ли мне отдавать тебе эти записи. — Бейл подошел к столу, извлёк из одного из шкафчиков старый голопередатчик республиканских времен и поставил его на стол. — Ещё в первые дни мы успели перенести кое-что из храма. В нём было не так много полезной информации. Чаще всего попадались старые зашифрованные записи и… Жестом руки он пригласил сесть за стол. Асока опустилась в удобное мягкое кресло, слегка покрутилась влево-вправо и, положив руки на стол, заинтригованно ждала. Сенатор включил голопередатчик, и сердце Асоке замерло. «Понимаю, Асока, иногда я подаю не лучший пример, но в твоей миссии важно терпение. Молниеносная решительность не всегда лучшая тактика. Постарайся успокоиться, собрать как можно больше информации о противнике. Проработать все плюсы и минусы возможных тактик. Выбери ту, которая принесёт наименьший урон. Но не пытайся спасти всех и сразу. Как бы мы этого не хотели, невозможно заставить всё пройти гладко. Всегда помешает посторонний фактор, даже если у тебя всё учтено». Энакин в мерцающей голубой голограмме стоял с очень важным видом, скрестив руки, как часто любил делать, когда поучал её. Она помнила это сообщение. Её первая самостоятельная миссия на нейтральной планете, где она обучала повстанцев сражаться с сепаратистами. Голос Энакина внезапно стал тише, но проблема заключилась не в неисправности передатчика, а в ней самой. Она слишком громко плакала. И в конце концов, не выдержав, согнулась пополам, спрятала лицо в руках и позволила всей боли за эти годы обрушиться на неё. Бейл сжал её плечо и тихо промолвил: — Теперь я вижу, Асока. Это всё ещё ты.