The Acolyte

— И почему каждый раз, когда вы оказываетесь за штурвалом, наш полёт заканчивается этим? — прорычала Асока, выразительно выделив последнее слово, за которым скрывалась мчащаяся сквозь слои атмосферы аварийная капсула. — Не я виноват, корабль такой, — метко парировал Энакин, по тону которого было ясно, что признавать ошибки он не намерен. — Да-да, такой, что не выдерживает тяжести вашего эго, — прошипела Асока, крепко зажмуриваясь. Из консоли били искры. Незакреплённые предметы в кабине подпрыгивали и норовились то и дело зацепить голову Асоки. Прошла, казалось, вечность прежде чем капсула, подпрыгнув в последний раз, наконец замерла. У Асоки кружилась голова, а желудок нехорошо скручивало, — в горле стоял солоноватый привкус сухпайка, который она успела съесть незадолго до нападения сепаратистов. Энакин, как и обычно, с видом человека, как будто они переживали абсолютно штатную ситуацию, отстегнул кислородную маску и ремни безопасности. — Ты в порядке, Шпилька? Асока за ним отстегнула свою маску и ремни. Твёрдая земля под ногами опасно качнулась, а конечности заныли от синяков, но главное, что она могла двигаться. — Жить буду. А вы? — Лучше не бывает. Как будто проехался на банте. Асока закатила глаза и оставила его беспечный ответ без комментария. Связь в кабине была повреждена из-за слишком жёсткой посадки, и Энакин сразу же попытался заставить работать консоли, но всё было разрушено при приземлении. Оба дисплея сломаны, кусочки их экранов потрескивали под ногами. Учитель выругался себе под нос и начал искать самонаводящийся маяк, пока наконец не нашел его под приборной панелью, включил и… Бурно выругался на хаттском наречие, что означало — они попали в самую настоящую задницу. Но Асоку это волновала меньше всего. В отличие от тёмного блеска крови на его одежде. — Учитель, вы ранены. Энакин приложил руку к правому боку и покачал головой, затем выхватил у неё ящик с инструментами. — Обычная рана, со мной всё в порядке. Мне нужно настроить маяк. — Нет, вам нужно прочистить рану. — Асока потянулась за аптечкой. — Я сказал: со мной всё в порядке, — упрямо отчеканил Энакин и, вытащив виброинструменты, приступил к починке маяка. Асока присела на корточки рядом. — Просто дай мне проверить кровотечение… — Асока, — предупредил он. И по его нахмуренному, крайне раздражённому виду, Асока поняла, что ей стоит отступить: спорить с ним бесполезно. — Ты невозможен, ты в курсе? — Оби-Ван частенько мне напоминает об этом. Энакин бросил на неё насмешливый взгляд и снова принялся возиться с самонаводящимся маяком. Спустя пару минут он застонал от разочарования. — Кажется, нам придётся провести здесь чуточку больше времени, чем хотелось. Маяк не работает. Я починю его, это не проблема, но займёт некоторое время. — Мне разжечь костер? — Нас может искать не только Республика. Не будем рисковать. Посмотри, что у нас есть из припасов. Может пройти несколько дней, прежде чем кто-нибудь сможет связаться с нами. И это с учётом потенциальных нападений. Асока открыла один из отсеков, где нашла набор для выживания: брезент, тёплое серебряное одеяло, солнечный фонарь и смеси для разжигания огня. А также аптечку и немного стерильной воды. Её удивило разнообразие — ну, относительное разнообразие — рационов. Она предположила, что у них есть запас еды примерно на три дня, прежде чем им придётся заняться добычей пищи. — Учитель, если маяк не заработает… — Если не заработает, — явно оскорбившись от её неверия в его способности промычал Энакин, на что Асока лишь закатила глаза и продолжила: — Я думаю, разумнее будет найти населённый пункт и попросить помощи. Я отправлюсь на разведку. Заодно проверю — нет ли бидонов у нас на хвосте. — Как скажешь. — И пожалуйста, Энакин, проверь свою рану, — простонала Асока, выходя из капсулы. Планета была по большей части степной, покрытой красным кустарником и высокой колючкой, но достаточно живой, чтобы поблизости найти реку. Асока нагнулась к водоёму, зачерпала воды и ополоснула лицо, протерев прохладными ладонями шею. За несколько пройденных километров признаков жизни, за исключением птицеподобных бабочек и зубастых грызунов, не нашлось. Никаких поселений. Местных жителей. На горизонте занималось ярко-алое зарево: солнце уступало место двум лунам, показавшимся на бледно-жёлтом небе. Пора возвращаться к капсуле. И именно тогда, когда Асока направилась сквозь выжженные солнцем высокие травы обратно, она почувствовала чужое присутствие, и Сила загудела об опасности: страхе, голоде и ярости. Инстинктивно тогрута потянулась к мечам и обернулась вокруг, приглядевшись. Ветер шелестел в колышущейся траве. Или виноват был не только ветер. Асока медленно отступала. А затем раздалось тихое рычание. Из-за сухой травы показалась огромная саблезубая морда. Определить точный вид животного было сложно: но скорее всего он относился к отряду кошачьих. Тигроподобный хищник медленно приближался, оскалив пасть. Асока вопреки рациональному решению активировать мечи, напротив убрала их, зацепив на поясе, и медленно вытянула руки вперёд. — Спокойно, киса. Я не причиню тебе вреда. Но тигр лишь сильнее ощерился и ускорил движение. Асока опустилась на колени, в душе её царило хладнокровное спокойствие и умиротворение. Она замерла так, чтобы её взгляд находился на уровне глаз тигра и мягко коснулась разума животного, послав мысль, что она не причинит ему вреда. Хищник на мгновение остановился и отступил на шаг, удивившись ментальному касанию. Их контакт не рассердил животное, а скорее породил любопытство. Асока прикрыла глаза и усилила связь, внушая спокойствие и покорность. Рычание утихло. Как и ощущение опасности. Когда Асока открыла глаза, то увидела покорно сидящего хищника, и только кончик его хвоста повиливал из стороны в сторону. Я понимаю. Ты голоден. Как насчет того, чтобы немного угостить тебя. Асока вытащила из-за пояса питательный белковый батончик. Такому габаритному животному, он был всё равно что на зубок. Но лучше, чем совсем ничего. Убрав упаковку, она осторожно с помощью Силы переместила угощение к тигру и опустила его на землю. Животное наклонилось, принюхалось и с жадностью проглотило подношение в один присест. И тогда Асока услышала знакомый щелчок бластерного затвора. Прежде чем она успела среагировать, несколько красных лучей ударились о землю рядом. За ними всё-таки послали дроидов. Перевернувшись в воздухе, Асока отразила следующие выстрелы, но направила их не на дроидов, а в сторону. После чего вновь коснулась разума рассвирепевшего зверя и направила того на дроидов. Тигр мигом разодрал их в механические клочья. Так будет лучше. Если бидонов обнаружит дроид-разведчик, то их небрежно разорванные части вряд ли приведут к джедайскому следу. Асока опустила ладонь на гладкую ярко-оранжевую гриву хищника, тот опустился перед ней и позволил забраться на свою спину. Так они пустились в путь. Когда она вернулась, капсула не стала выглядеть целее, напротив, её корпус прогрызали огромные крысоподобные хищники, на которых Асока натравила своего нового друга. Пока тигр разбирался с грызунами, девушка пробралась внутрь. Учитель спал на полу, прислонившись к стене капсулы. Асока посмотрела на него внимательнее и нахмурилась. Хоть ночь и была прохладной, его лицо блестело от пота, а одеяло скомкалось ненужной вещью под ногами. Опустившись рядом, Асока коснулась его лба и отдернула руку. Энакин горел. Из-за наступившей ночи пришлось включить фонарик и направить его свет — в место, которое ещё несколько часов лишь слегка блестело от крови, а сейчас увеличилось и окончательно пропиталось ею, оставив на руке Асоки след. Тогрута осторожно, чтобы не разбудить учителя, потянула тунику вверх. Обнажившаяся рана выглядела сильно воспалённой и продолжала кровоточить. Асока едва подавила сердитый стон. Если бы он просто послушал её, а не играл как обычно бессмертного… А ведь Оби-Ван не единожды предупреждал её. «Энакин будет до последнего игнорировать серьёзные повреждения, следи за ним в обо». Первое время она могла до последнего не замечать его раны — так обманчиво уверенно и стойко он держался на ногах. Повезло, что Кикс обучил девушку дополнительным навыкам оказания медицинской помощи, недвусмысленно намекнув, что они ей понадобятся. Асока покачала головой, вытащила аптечку и стала рыться в тюбиках и пакетах. Энакин пошевелился. — Асока? — пробормотал он сквозь лихорадочный болезненный сон и попытался пошевелиться, но вздрогнул. Асока положила руку ему на плечо, слегка надавив, чтобы успокоить. — Не двигайся. В рану попала инфекция. У тебя лихорадка. Теперь настала его очередь стонать, и она не была уверена, был ли то стон боли или раздражения. Вероятно, и то, и другое. Наконец, Асока нашла антибиотик, предварительно заправленный в шприц. Когда она наклонилась со шприцем, её тень упала на него. Глаза Энакина снова распахнулись, и он схватил её за запястье. — Полегче. — Асока говорила мягким, успокаивающим тоном, посылая через их связь мысль, что он в безопасности, но его механическая рука по-прежнему болезненно сжимала её запястье. — Это всего лишь я, учитель. Он моргнул, узнав её, и отпустил руку. Его голова откинулась назад, глаза снова закрылись. — Прости. Асока оценивающе оглядела его, помня из уроков Кикса, что шприц должен попасть в мышцу. В его состоянии у неё оставалось не так много вариантов. Она сняла с него правый надплечник и разрезала ткань ножницами. — Что ты делаешь? — с трудом пробормотал Энакин, приоткрыв один глаз. Асока изобразила самую нахальную улыбку из своих арсеналов. — Шприц должен попасть в мышцу. Так что выбирайте. Или в руку или… — Она многозначительно посмотрела на его зад. Он снова закрыл глаза и промолчал. — Вот и чудно. Она очистила кожу антисептиком, открыла шприц и вонзила его в плечо, точно как учил Кикс. Энакин поморщился, но больше не отреагировал, и она надавила на поршень, затем вытащила иглу и отложила ее в сторону. Дело оставалось за малым: разобраться с раной. Асока разрезала тунику до самой талии, надела перчатки и принялась за работу. Ещё один укол, на этот раз обезболивающего. Затем оставалось осторожно очистить рану. Когда она вылила на него антисептик, Энакин зашипел. Асока тщательно исследовала края, пытаясь вспомнить всё, чему её научили на элементарных курсах полевой помощи. Рана была не глубокой, но широкой. Скорее всего, адреналин помог ему продержаться так долго. По крайней мере, кровь уже не текла активно, поэтому Асока обработала его бактагелем, заложила бакта-прокладками и перевязала большим количеством пластыря. — Что бы ты делал без меня, учитель? — спросила она в своей поддразнивающей манере, когда закончила и сняла перчатки. Энакин фыркнул через нос, всё ещё не открывая глаз. — Не знаю, Шпилька. — Затем тише, так тихо, что она не была уверена, желал ли он, чтобы она услышала: — И не хочу знать. В его словах чувствовалась искренность, которая проникла в пространство между ними, и она улыбнулась, несмотря на ситуацию. — Что ж, тогда тебе повезло, ты от меня так просто не отвяжешься. Асока прикрыла его тело разорванными краями туники и укрыла одеялом, а затем снова коснулась чужого лба. Пригладила липкие пряди назад с горячей кожи, даже сейчас, в критический момент, они очаровывали мягким прикосновением. От её прохладной ладони Энакин вздрогнул. Асока отстранилась, решив, что причинила дискомфорт, но его голова потянулась вслед за ней, а в связи зазвенела потребность. Неуверенная, правильно ли она истолковала это чувство, Асока осторожно вернула ладонь на место, вытирая пот с его лба. — С тобой всё будет в порядке, — пробормотала она, посылая эту мысль через Силу. Она замечала это раньше, но прикосновения определённо делали связь более… цельной. Через несколько минут она поменяла руку. В аптечке был одноразовый пакет со льдом, но она хотела сохранить его на случай, если у него сильнее поднимется температура. Поразмыслив немного, Асока снова вытащила ножницы и отрезала ими полоску от своих легинсов, намочила ее водой и положила ему на лоб. Энакин не пошевелился. В какой-то момент Асока осознала, что невольно задремала, когда её резко качнуло в сторону. Ноги так сильно онемели, что казалось в них нашпиговали множество острых игл. Как бы она не попыталась растереть заледеневшие конечности, её саму пробирала лёгкая дрожь. Ночь не славилась тёплым воздухом. Не спасала и капсула, в которой были отключены системы обогрева. — Ложись под одеяло, — услышала она до сих пор слабый, но уже ровный голос Энакина. — Мне и так нормально. — Просто представь, что я подушка, — вымученным голосом просипел Энакин. Асока непонимающе выгнула бровь и проверила температуру: он немного остыл. — Тебе это всё равно не в первой. — Короткий, вымученный смешок. — Не припомню такого, у вас начался бред из-за горячки, — огрызнулась Асока, пустив горячее дыхание на совсем заледеневшие ладони. — Ты засыпаешь на моём плече, стоит тебе только приложить ко мне голову. — Не припоминаю такого! — И храпишь как кабанчик. — Вот такого уж точно не было! — Теперь я буду записывать всё на передатчик. — Если так много болтаете, значит идёте на поправку. — Не хочешь признавать, что на мне удобно спится? — Голос снова болезненно прохрипел и резко стих на последнем слове. Асока выглянула в иллюминатор. Ночь стояла густая. Небо было чистым и высоким. Звёзды над ними мерцали миллиардами жёлтых фонариков. Он прав, ты ведёшь себя как ребёнок. Если заболеешь, всё станет только сложнее, пожурила себя Асока и медленно забралась под одеяло, легла на бок и придвинулась ровно настолько, чтобы хватило место укрыться, но при этом сохранив дистанцию. — Я не укушу тебя. — Он пробормотал что-то ещё бессвязное и снова уснул. Асока тяжело выдохнула и придвинулась чуть-чуть ближе. Опустила руку на тяжело вздымающуюся грудь. Чтобы синхронизироваться с его сердцебиением. С ритмом дыхания. С Силой. Чтобы унять боль и отнять холод. Я едина с Силой, и Сила едина со мной. Дыхание Энакина снова выровнялось. Вскоре, дрейфуя на волнах подступающего сна, Асока расслабилась как физически, так и в Силе. И позволила теплу убаюкать себя.

***

Утром Асока невольно потянулась, чувствуя странную смесь на грани усталости и радости: тело ломило от неудобного жёсткого пола, однако в целом она чувствовала себя отдохнувшей и выспавшейся. Однако радость от пробуждения сменилась раздражением от правоты слов Энакина: её голова всё-таки оказалась на его плече. Она надеялась замести следы до того, как он проснётся, но его голос, низкий и хриплый, опередил её: — Ты целое утро бодалась в меня монтралами. Асока шумно выдохнула, и её теплое дыхание коснулось его кожи, от которой исходил солоноватый запах пота. — Прости, ты из-за меня не спал? Сильно я тебя ими… — Ничего. Повезло, что они не острые. Это было больше похоже на щекотку. Но вот когда я проснулся от… — Энакин запнулся, явно старательно подбирая слова, пока Асока перекатилась с его плеча, разминая косточки. — Когда ты начала меня облизывать, я не на шутку перепугался. Чего?! Кажется, она выкрикнула это вслух и резко приняла сидячее положение. А когда повернулась, то невольно захохотала в голос. Энакин неохотно потёр глаза, не понимая причину её веселья. — Это не я, — сквозь икоту и смех попыталась объяснить Асока. Но то пришло само: большой шершавый язык снова прошёлся по свалявшимся от пота волосам учителя. Энакин инстинктивно отпрянул и поморщился от резкого движения. Когда его недоумённое выражение лица застыло на тигриной морде, уткнувшейся в его лицо, а рука невольно потянулась к мечу, Асока остановила его, всё ещё сквозь нервный смех объяснив: — Всё в порядке. Он не опасен. Мы нашли друг друга совершенно случайно. Он помог мне разобраться с парочкой бидонов. Вероятно, во сне я слишком громко ретранслировала мысли о том, что мне холодно, и он забрался к нам. Тигр будто в подтверждение её словам снова попытался лизнуть Энакина, но тот успел увернуться и рукой отгородился от излишне дружелюбного гостя. — Значит, это тоже проявление ретрансляции твоих мыслей, — в привычной подразнивающей манере фыркнул Энакин. — Чтобы вы знали, одомашненные хищники часто обгладывают своих хозяев, начиная с лица. А я и правда чертовски голодна. Асока потрепала их ночного гостя по загривку и вывела его наружу. Вокруг лежали обглоданные тушки огромных грызунов. Избавившись от их тел, Асока поставила воду на огонь и приступила к изучению пакетов с пайком, пытаясь угадать, что будет наиболее аппетитным для её учителя. Голоден он или нет, но ей нужно заставить его поесть, чтобы принять еще лекарство. Энакин присоединился к ней через полчаса. Асока в это время помешивала в котле то, что надеялась назвать супом, но что не вызывало гастрономического одобрения у их принюхивающегося гостя. — Ну уж прости, ты и так достаточно полакомился, — огрызнулась Асока, видя, как недовольно повиливает хвостом тигр. — А вам, — тогрута угрожающе указала ложкой на учителя и злостно сощурила глаза, пообещав себе, что не будет к нему снисходительной из-за его раны, — следует быть внимательнее к себе. Если вы не в курсе, то вы не бессмертны, и также держу в курсе, что я сильно расстроюсь, если вы умрёте вот так глупо, не окончив моё обучение. — Значит, когда я закончу твоё обучение, ты уже не так сильно расстроишься? — подразнил Энакин, открывая законсервированный хлеб. Асока закатила глаза. Ближе к полудню его жар спал, и тогрута обнаружила, что её невыносимо упрямый и целеустремленный учитель всё-таки починил маяк, но не успел его активировать.

***

Если Асока надеялась, что личная комната в замке — хороший знак к возвращению Энакина Скайуокера из глубокой тьмы, она страшно ошибалась. Отныне не было у неё ни личного пространства, ни личного времени, которое она могла выкроить, запершись на своём корабле. Вейдер ясно дал понять, что она полностью в его власти: разумом, телом и Силой. Каждая минута, каждый вдох и каждый шаг. Сон — единственный ныне спасительный оплот — превратился в очередное испытание. Вейдер мог напасть на неё посреди ночи, прямо в её постели. Первый раз, когда Асока ощутила острую опасность и распахнула глаза, красное лезвие обрушилось на её голову. Она едва успела призвать меч и активировать его, чтобы выставить защиту. А затем перекатиться на бок и вскочить, отразив серию прямых ударов, целившихся аккурат между её монтралами. — Что вы делаете? — прошипела Асока, пытаясь оттеснить Вейдера назад. Задача сложная, учитывая, что он возвышался на целую голову, и они стояли на мягкой кровати, служившей сомнительной опорой. — Ты не имеешь права терять бдительность, — ответил Вейдер, на этот раз обрушив удар поперёк сбоку. Его Асока остановила вторым призванным мечом. — Даже во сне?! — Особенно во сне. — Как же мне тогда спать? Оттолкнувшись от матраса, Асока спрыгнула с кровати, чтобы увеличить дистанцию и приготовиться парировать следующий удар. — Сон — непозволительная роскошь, сгубившая не одного тёмного владыку. — Красное свечение меча с шипением втянулось в эмиттер. Вейдер спрыгнул следом. — Найди иной источник отдыха, если не хочешь распрощаться с жизнью, едва начав обучение. Асока с трудом могла назвать то, через что проходила, обучением. Унижением, пытками, экзекуцией, местью, — но не обучением. Когда она совершала ошибки в новых фехтовальных формах, Вейдер использовал ментальное воздействие: невидимая горячая тяжёлая волна окутывала её разум, вводя в секундный ступор, достаточный, чтобы вовремя не выставить блок, приносивший новые физические увечья. Когда она, чтобы подразнить его во время боя, прибегла к его истинному имени, Вейдер взбесился, и продемонстрировал приёмы удушения на ней самой, по различной болевой шкале: от той, что приносила лишь временный шок и страх, до того предела, который способен оборвать жизнь. Было множество дней, когда ей хотелось закатить истерику. Когда он выкидывал грязные трюки во время их спаррингов, швыряя со спины тяжёлые предметы, которые она едва успевала отбрасывать Силой или разрубать мечом, одновременно выставляя блоки против его собственного. Когда он послал её на очередное задание, где поджидала целая дивизия штурмовиков, которых она естественно не могла оставить в живых после того, как они увидели в её руках световые мечи. И когда он бросил её на неизведанной планете дикого космоса, в джунглях, только с одними световыми мечами. В месте, кишащим монстрами и ордой разумных крыс, столкновение с которыми превратило её опыт выживания на Мустафаре в увлекательный отпуск. Когда Вейдер, наконец, забрал Асоку через неделю, она не выдержала и бросилась на него с рычанием, одичавшая, попытавшись заколотить по его бронированной груди кулаками. Он спокойно перехватил её запястья, а она, пытаясь восстановить дыхание, сопротивлялась желанию пронзить его световым мечом, покончив с этим фарсом раз и навсегда. Но никогда. Никогда она не позволит себе заплакать. Никогда не доставит Вейдеру такого удовольствия, какому бы жестокому испытанию он не собирался её подвергнуть. Сердцем Асока понимала, что учитель — как непривычно звучало это слово спустя восемь лет — пытался всеми силами вывести её на негативные эмоции. Страх. Гнев. Ненависть. Чтобы столкнуть в пропасть тёмной стороны. Умом же она знала, что каким бы жестокими ни казались его методы, они снова, как в годы её нестандартного падаванского ученичества, имели эффект. — Ваши методы обучения нисколько не изменились, — прошипела она, вырывая руки из его захвата. Звук его респиратора заполнил пространство между ними, пока он выжидающе ждал, когда она отойдёт в сторону. Когда она этого не сделала, он наклонил к ней голову, и Асоке показалось, что он заинтригованно поднял бровь, глядя на неё под своей маской. — Я лишь возвращаю тебя в форму. Но если вставшие на твоём пути трудности не входят в парадигму твоего мира и настолько страшат тебя, ты всегда можешь избрать свой излюбленный путь и просто сбежать. — Я так просто никогда не сдаюсь, — отчеканила Асока. — Не это ли ты сделала, бросив своего учителя? — Чт… — Асока почувствовала, как жар гнева ударил в голову, заставив полосы на лекку потемнеть. — Я никогда никого не бросила! — В сердцах воскликнула Асока вслед удалявшейся фигуре. Некоторое время она смотрела, как ветер колышет его плащ, но совладав со вспышкой гнева от необоснованного обвинения, отправилась к шаттлу. А так ли необоснованному, учитывая, сколько раз она размышляла над тем, чтобы сдаться и уйти? Наконец, оказавшись в кабине пилота, Асока упала в пассажирское кресло и страдальчески простонала: кости ломало, как при сильной температуре; в сон клонило, как и должно было после нескольких бессонных ночей, которые ей пришлось провести, следя за окрестностью, где всё живое и неживое могло убить её в любой момент. Вейдер не посчитал нужным поинтересоваться её состоянием, а потому она сама отправилась за аптечкой, чтобы хотя бы обработать порезы, полученные от когтей местных тварей. В отсеке, где, судя по застарелому тяжелому запаху поту, годами перевозили на миссии штурмовиков, на стенах кое-где виднелись выцарапанные номера - скорее всего, рабочие номера самих солдат. Асока опустила раскладное сидение от стены. Слова Вейдера не выходили у неё из головы. Это многое объясняло, почему обучение выглядело так, словно на ней вымещали злость: просто человек, отрицавший собственное я, всё ещё жил обидами прошлого, какими бы безосновательными они ни казались, тем самым позволяя ей ухватиться за тонкую нить возможности. Вот только, Асока, это нить, за которую ты сама не хочешь дергать, пожурил внутренний голос, и Асока покачала головой. Пока она наносила бакта-гель на раны, система безопасности оповестила об угрозе. Шаттл закачало, что могло означать — по ним открыли стрельбу. Асока вернулась в кабину пилота. Достаточно было одного взгляда на иллюминатора, чтобы убедиться в какую передрягу они попали. Их обстреливали со всех сторон. Вейдер вывернул штурвал, прокрутив корабль на сто восемьдесят градусов, уклоняясь от выстрелов. Они смогли миновать кольцо засады и, резко развернувшись, сами пошли в лобовую атаку. Асока едва смогла удержаться, ухватившись на спинку второго пилотского кресла. Когда корабль относительно выровнялся, она немедленно нырнула в сиденье и пристегнулась, потянувшись к управлению туберлазером. — Сосредоточьтесь на пилотирование, я их поджарю. — Если бы я находился в своем сид-истребителе, их всех уже не было бы в живых. — Ну, не я притащила себя Силой в забытую часть космоса. Считайте это кармой, — весело отшутилась Асока. Плотные пучки алого света сорвались с наконечников передних батарей и устремились к далёким целям. Четыре огненные лазерные вспышки озарили пространство, разорвав в клочья противника. — Эта карма касается сейчас и тебя, — парировал Вейдера, отправляя шаттл в резкое пике, сбившее их преследователей с толку. Когда они выровнялись, Асока бросила взгляд на панель управления: если компьютер не врал, их окружило по меньшей мере пятьдесят боевых кораблей, которых становилось всё больше с каждой минутой по мере того, как те, один за другим, выходили из гиперпространства. Вейдера это, казалось, нисколько не смущало. Он направил корабль в самую гущу, под перекрёстный огонь. — Что вы творите?! Вы разве не видите, что их больше?! — вскрикнула Асока, когда корабль резко ушёл в левую сторону, между двумя столкнувшимися из-за их маневра суднами. — Я вижу лишь страх и сотню трупов, — отрезал Вейдер, и Асока готова была поклясться, что расслышала в синтетических интонациях откровенное веселье. Которого не могла разделить, когда уровень их щитов упал до критической отметки, а последние удары противников повредили обе батареи, оставив их без оружия. Асока похолодела. Из гиперпространства вышла ещё дюжина кораблей. — Проверь, есть ли поблизости заправочные станции, — приказал Вейдер. Асока вывела на экран карту, где обнаружила возле пятого спутника заброшенную заправку. — Вы правы, заправочная станцию есть, но что нам с того? — спросила Асока, думая о том, что в таких ситуациях на корабле не помешал бы астромеханик. — Подобные места используются контрабандистами для хранения горючего, которое справляется на чёрный рынок. Просканируй станцию на наличие живых организмов. Корабль стремительно приближался к заброшенной станции. Асока старалась игнорировать тот факт, что дефлекторные щиты упали до критического уровня и их до сих пор не выбросило в открытый космос только благодаря мастерскому пилотированию того, кого ей хотелось отправить в этот самый космос прямо сейчас. Вместо этого она начала сканирование и удивлённо выдохнула. Вейдер оказался прав: сканер показал несколько разумных. Он тут же неожиданно поднялся и приказал: — Возьми на себя управление кораблём и веди нас прямо к станции, а когда придёт время, уводи нас. — Когда именно уводить? — Ты поймёшь. — Очень информативно, — прошипела Асока, но взяла курс, как ей приказали. Её разобрал нервный смех, когда кабина озарилась аварийный красным светом, намекающим, что теперь они сами по себе и любой удар может стать последним. Но к её удивлению, красные ионные лучи отражались от корабля, возвращаясь к своему источнику, превращая тот в огненно-красный шар. Асока приподнялась и выгнулась, чтобы хорошенько разглядеть, как на иллюминатор соскользнула грозная фигура Вейдера, — тот с помощью светового меча бесстрашно отражал разряды, направляя их по противнику. — Адреналиновый маньяк, — одновременно с ужасом, восхищением и ностальгией вспыхнула Асока, продолжая направлять корабль к орбитальной станции, как можно ближе. — Но признай, Асока, план просто восхитителен. Как она и подозревала, задумка Вейдера состояла в том, чтобы огни противников попали по заброшенной орбитальной станции, где, по его данным, контрабандисты хранили множество горючих смесей. Так всё и вышло. Над северным полюсом зелёной планеты расцвела огненная вспышка, расщепившая не только их преследователей, но и серьёзно задевшая их шаттл. Асока начала экстренное снижение. Системы завизжали сиреной, оповещая о сразу нескольких поломках, на которые у неё сейчас не было времени. Если бы с ней только рядом был R2, подумала Асока и досадливо прорычала, одновременно держа штурвал и стабилизируя энергию в досветовых двигателях, чтобы их не разнесло в клочья в стратосфере. Их корабль мчался через атмосферу какой-то богом забытой луны, разваливаясь на куски, а у Асоки был только один вопрос: Настанет ли время, когда они будут сажать корабль, а не падать на нём?! Асока быстро защёлкала сенсорными клавишами по панели управления, и к её облегчению, сканер показал, что на корабле снова присутствовало две формы жизни. Шаттл скользил и подпрыгивал, консоли искрили, незакреплённые предметы в кабине летели вместе с панелью отсека, едва не зацепив голову Асоки. Впереди не было видно ничего кроме огня. Прошла, казалось, вечность, прежде чем они с глухим рокотом остановились. У Асоки закружилась голова, её желудок ещё не успокоился, но она могла сказать, что они, по крайней мере, находятся на твёрдой земле. Или нет. Убедившись сначала, что все её конечности двигаются, Асока осторожно поднялась и спустилась по трапу, вокруг которого исходил дым от перегретых двигателей. Разрушения корабля оказались более серьёзными, чем она предполагала. Хуже всего было то, что они приземлились в болотах, в которые шаттл погружался глубже с каждой минутой. На самом деле Асока не сомневалась после того, что она лицезрела в космосе, что Вейдер смог бы запросто вытащить его из болот на берег, вот только поблизости не наблюдалось относительно твёрдой суши. Она уже сама постепенно увядала по колено в грязно-зелёной жиже. Да и корабль всё равно не подлежал починке. — Ты так и не избавилась от привычки разбивать корабли. Асока обернулась: Вейдер, совершив несколько силовых толчков, уже оказался на суше, представлявшей вязкую рыхлую землю, в которой его сапоги увязали по щиколотки. Повторив тот же маневр, Асока приземлилась рядом и процедила дерзко сквозь зубы: — Конечно, когда корабль сажаю я, виновата всегда я, а когда вы, виноват сам корабль! Запоздало, она осознала, какую глупость сморозила, воззвав к их прошлым личностям. Уже несколько раз, особенно, когда она нарочно попробовала позвать его по старому имени, он преподал ей урок, перевернув вверх ногами и продержав так несколько часов, пока она не начала терять сознание. Однако сейчас Вейдер даже не посмотрел в её сторону. Они зашли достаточно далеко в густую траву — так, что если бы оглянулись, то больше не смогли бы разглядеть судно, которое ещё должно было торчать крыльями вверх. Биологические инстинкты заставляли Асоку нервничать, ясно давая понять, что она здесь не единственная охотница. Чем дальше они углублялись в болото, где даже на самых неглубоких тропинках вода доходила почти до колен, тем тише становились звуки экосистемы. Наконец, единственными шумом остались хлюпающие тяжёлые шаги Вейдера по болоту и его механическое дыхание. — Вы можете, — Асока осеклась, пытаясь сформулировать вопрос так, чтобы он не стал последним в её жизни, но получилось не очень: — дышать немного тише? — Как по-твоему я должен это сделать? — спросил Вейдер, продолжая продвигаться вперед. — В вашем костюме не предусмотрено такой кнопки? — Что тебя не устраивает? Асока сильнее охватило неприятное чувство добычи, на которую охотятся. — Вы производите слишком много шума. Разве вы не чувствуете, насколько всё тихо? Кроме вашего… Асока не закончила. И она, и Вейдер одновременно зажгли световые мечи, за полсекунды до того, как мокрый хищник в несколько раз крупнее Вейдера, с чешуйчатой кожей и свисающими с неё грязно-коричневыми болотными листьями, с визгливым рёвом поднялся из болота. Его крик эхом разнёсся по монтралам Асоки и выбил её из колеи достаточно надолго, чтобы она отвлеклась, когда зверь бросился на Вейдера. К тому времени, когда она пришла в себя, Вейдер находился в самом разгаре битвы, пытаясь убить существо световым мечом. Но толстые грязно-коричневые листья на звере служили броней, не позволяющей убить существо, не подходя слишком близко, чтобы не стать уязвимым для острых передних лап болотной твари. Наконец, Вейдер отказался от использования меча и поднял руку, чтобы силой усмирить зверя. Однако два более массивных животных, издавая ещё более громкий рёв, поднялись позади него. На этот раз звук не застал Асоку врасплох: она подпрыгнула в воздух, приземлилась на чешуйчатую голову одной из тварей и пронзила её сверху световым мечом. Она ожидала, что чудовище падёт, но тварь в предсмертных муках издала ещё один пронзительный крик. Пока зверь бился в агонии, ему удалось сбросить Асоку в болотную воду. Падая, оно замахнулось когтистой лапой на Вейдера, который в это время использовал Силу, чтобы усмирить двух других тварей, бьющихся в предсмертных судорогах от его атаки. Асока Силой оттолкнула Вейдера с дороги, но когтю всё же удалось порезать ему правый бок и ногу. Казалось, его это почти не беспокоило, он твёрдо стоял в болотной воде над тремя мёртвыми тварями. — Неприятно это признавать, но ты оказалась права, — заключил Вейдер, цепляя меч на пояс. — Хотела бы я сказать, что мне приятно быть правой, но это не тот случай, — фыркнула Асока, так же убирая мечи и продолжая путь. Вейдер нажал несколько кнопок на грудной панели, и звук его кардиостимулятора отключился. Как только он догнал её, то дёрнул влево, увлекая их в густой травянистый кустарник, ближе к более сухому участку болота. Он опустился на колени, крепко прижимая её к себе. Несколько коротких мгновений спустя с громким визгом появились ещё четыре злобных болотных монстра. У Асоки создалось впечатление, что звери излучают гнев, а также что-то похожее на скорбь. Конечно, они не были разумными. Но эти существа были умнее большинства неразумных существ, и они хотели отомстить за своих павших собратьев. Они наблюдала за подобным поведением других тварей этой системы. Звери прошли мимо их укрытия, удаляясь дальше в болото. Ни Асока, ни Вейдер не осмеливались что-либо предпринять, пока земля не перестала трястись от их движений. Наконец, когда они были уверены, что звери давно ушли, Вейдер сказал: — Становится темно. Я отправил сигнал бедствия. Крейсер за нами прибудет только через десять стандартных часов — не раньше. На мгновение Асока вновь впала в ступор: его голос больше не маскировался модулятором. Он был механически усилен, отдавая синтетическими нотками, но это был несомненно голос Энакина. Едва взяв себя в руки, Асока просипела: — Хорошо. — А затем продолжила более уверенно: — Но мне не особо нравится идея разбивать лагерь на берегу, если это не берег Зелтроса. Не такую фауну я предпочитаю по соседству во время отдыха. Если, конечно, мы их немного не приручим. — Это невозможно, они не поддаются внушению. Асока досадливо прикусила губу, раздосадованная тем, что не она первая догадалась взять под контроль болотных тварей, но, видимо, из-за особенностей их брони, они имели устойчивость даже перед Вейдером. Затем она почувствовала, как холодное прикосновение силовых способностей распространяется вокруг них, словно щупальца, прощупывающие местность. Должно быть, это новые способности — возможности тёмной стороны. Вселенная свидетель, Энакин, казалось, всегда разрабатывал новые и уникальные способы использования Силы, часто скрывая их даже от магистра Кеноби. Только тогда она не осознавала так остро его Силовую сигнатуру, как сейчас. Не понимала всей величины его могущества, потому что он всегда сдерживал себя. Её захлестнуло разочарованием, когда он убрал свою подпись Силы, закончив прощупывать окружающую местность на наличие опасности. Кроме него самого. — Есть пещера, где мы можем спрятаться на более сухой земле к западу отсюда, — сказал он, поднимая их на ноги. — Это примерно в часе ходьбы. — Ты сможешь так долго продержаться в таком месте без вентиляция легких? — спросила Асока. Перед ним был не только нефильтрованный воздух, но и воздух, насыщенный влагой. Она была не настолько глупа, чтобы не понимать, что маска — не устрашающая блажь, а необходимость. — Это не твоя забота, — пренебрежительно бросил он. — А твоя нога? Дай мне хотя бы осмотреть твою рану. — Повторяю: это не твоя забота. Когда он двинулся вперёд, Асока кое-что поняла. — Вейдер, — сказала она, останавливая его. — Ты можешь отпустить меня. Взгляд его визоров упал на руку, которой он до сих пор крепко удерживал её за плечо. Он медленно отпустил тогруту и продолжил путь вверх по илистому берегу, чтобы отвести их в убежище на ночь. Только сейчас Асока осознала, что они не обозначили то, как ей должно к нему обращаться. Все эти месяцы она избегала его нового имени, прикрываясь титулами: «учитель» тет-а-тет или «милорд» при свидетелях. Но сейчас Вейдер никак не воспрепятствовал её фамильярному обращению. Нечто подобное происходило и в ордене. Она постоянно перескакивала с уважительного обращения на фамильярное и обратно в зависимости от обстоятельств и обстановки. Он не был против, только если она не начинала дразнить его при всех. Однажды, когда она назвала его Скайрокер при клонах, он увел её в каюту и устроил занудную лекцию о том, что ей не стоит его так называть, подрывая его авторитет. — Значит, вам меня можно дразнить всех, а мне вас нет? — возмутилась тогда Асока, такая по-детски негодующая. На что Энакин указал на неё пальцем, заявив: — Вот когда дослужишься до звания генерала, тогда и будешь меня дразнить при всех. — У тебя должно быть необъяснимое желание стать обедом для этих болотных тварей, если ты всё ещё стоишь там, вместо того, чтобы поступить разумно и последовать за мной в убежище, на отсутствие которого ты только что жаловалась, — ворчливо бросил Вейдер, вырывая её из воспоминаний. Асока хмыкнула, про себя отметив, что она не могла отрицать, как же скучала по их пассивно-агрессивным ироничным перепалкам во время Войн клонов. Как она и ожидала, отключение кардиостимулятора позволило им беспрепятственно перемещаться по болоту, не привлекая внимание местных тварей, однако это сказалось на самом Вейдере. Периодически он всё-таки включал искусственную вентиляцию лёгких — за час Асока насчитала четыре раза, на несколько минут, прежде чем выключить снова. Кроме того, рана, нанесённая зверем, заставляла тёмного владыку сильнее опираться на здоровую ногу, что замедляло их передвижение. Наконец, они выбрались из болота. Когда тишину леса наполнило шумное дыхание, звучало оно более глубоким и частым. Сам Вейдер припал плечом к дереву. В конце концов Асока не выдержала: — Послушайте, я понимаю, за последние годы вы явно не привыкли полагаться на других. Но сейчас, когда рядом бегают болотные твари, выжившие наёмники и невесть что ещё, будет намного целесообразнее, если я окажу вам первую помощь. Я слишком устала после всех ваших испытаний бегать по болоту, сражаясь заодно и с вашей гордостью! — Последнее она произнесла слишком громко — эхо прокатилось по болоту, и Асока зажала рот, вся обратившись в слух. Когда спустя несколько секунд не последовало ни выстрелов, ни рёва местных хищников, она продолжила тише: — И если вы откажетесь принять мою помощь, пожалуй, я прислушаюсь к вашему совету, каждый будет сам по себе. Я оставлю вас здесь. После того, как вы, — выразительно выделила она, — неоднократно бросали меня на безжалостных тренировках. Вместо ответа Вейдер тяжело опустился на корягу, вытянув правую повреждённую ногу. Повисло молчание. Приняв этот жест за благосклонный знак, Асока опустилась рядом, зацепилась за края сапога и потянула его на себя. А затем впала в ступор, увидев вместо живой плоти механический протез. После нескольких секунд неловкого молчания Асока решилась дотронуться до прохладной дюрастали. — Ясно, обычная перевязка с фиксацией здесь не поможет. Мне стоило догадаться. Люди после двадцати не растут. Верно. Не растут. Одна из первых вещей, которая смутила её в Вейдере, был его неестественно высокий рост. И судя по всему, протезирована была не только правая, но и левая нога. Но удивляло больше: само качество протеза. Она видела многим качественнее у простых рабочих. Протез Вейдера же был изготовлен из какого-то дешёвого сплава дюрастали, имел проблемы в сочленениях как в механических коленных суставах, так и в лодыжках. На сами «цыплячьи» ступни и вовсе было больно смотреть. С трудом Асока могла представить, как на таких ногах можно держать равновесие. Что уж говорить, R2 в ангаре их эсминца и то бы лучше собрал временный протез из запчастей от старых дроидов. Асока достала из-за пояса карманный гидроключ и принялась чинить повреждённые сервоприводы, которые отошли в контакте. Она задумалась, насколько было осознанным и личным решение заковать себя в подобные неудобные доспехи. Если так выглядели протезы ног, то что собой представлял весь остальной костюм. А главное — какая страшная катастрофа случилась с её учителем, так серьёзно изувечившая тело? Они прошли через столько сражений, кораблекрушений, что порой ей казалось: Энакин Скайуокер неуязвим, как бы она ни пыталась ему напомнить, что это не так. Но сейчас перед ней предстало доказательство обратному. Продолжая чинить сочленение, Асока осторожно спросила: — Вы не расскажете, не так ли, о том, что с вами произошло? — Если продолжишь задавать вопросы, узнаешь на себе их ответы, — отрезал Вейдер, чуть согнув ногу в колене, точно проверяя, может ли он продолжить путь. — На самом деле это навеивает ностальгию. Сколько раз я чинила вашу руку. — Ещё одно слово и оно станет для тебя последним, — предупредил Вейдер. Острый запах крови трепетал пробудившиеся инстинкты, как ветер песок. Асока просто не могла игнорировать ещё одну рану хотя бы потому, что запах мог привлечь не только её внимание. Покончив с сочленением протеза, она потянулась к правому боку, чтобы осторожно коснуться разорванной ткани костюма, но Вейдер резко перехватил её запястье и сжал так сильно, что Асоке пришлось призвать все силы, чтобы не зашипеть от боли. — Я просто… — Ещё одно слово, — угрожающе напомнил Вейдер, поднимаясь. Пускай Асока послушно замолкла, ступая следом, но она потянулась к нему в Силе и переборола желание отступить от холода, который коснулся её в ответ, — совсем как в тот день на корабле Вентресс, когда она попыталась достучаться до него. Она не пыталась зайти дальше, но чёрная пустота в том месте, где раньше была её связь с Энакиным, внезапно перестала быть пустотой. Там обнаружилась связь, которая, как Асока думала, исчезла и была разорвана навсегда много лет назад, на деле же оказалась искалечена, изношена и измельчена после многих лет бесконечной ненависти и ярости. Но она всё ещё была там. Отсюда напрашивался вопрос: если связь до сих пор существовала, действительно ли Дарт Вейдер был заменой уничтоженному Энакину Скайуокеру? Или он пока ещё оставался самим собой, просто обезображенный тьмой? В пещере стоял жуткий холод, пробирающий до самых костей. Но возвращаться на болото, откуда исходил далёкий голодный вой, было куда худшей перспективой, а потому Асока собрала несколько камней, чтобы разогреть их с помощью светового меча, заменив ими костер. От усталости и холода её всё сильнее клонило в сон, как бы Асока ни пыталась погрузиться в медитативный транс, чтобы хоть немного отдохнуть, ничего не выходило: из-за присутствия Вейдера сконцентрироваться на светлой стороне становилось куда сложнее, его тьма, казалось, подобно туману заволакивала Силу. Да и сама она, с каждым днём, всё чаще теряла нить связи с прошлой собой; осознание этого злило намного больше, а использовать злость в качестве топлива для медитации Асока не умела, неуверенная, что такое вообще возможно. Спустя час, когда она в третий раз собралась разогревать камни, Вейдер пророкотал: — Либо ты продолжишь заниматься этим всю ночь, привлекая зверей и наёмников гудением своего меча, либо можешь поступить разумно и отдохнуть рядом со мной, не забиваясь в свой угол. Ничего не имею против первого варианта, но он явно не в твоих интересах. Асока посмотрела на него так, словно он был хищником, от которого они прятались. Растерев хорошенько руки, точно проверяя, поможет ли это согреться, она подошла и села рядом. Ей, должно быть, действительно понравилось тепло, потому что она очень быстро преодолела нерешительность и практически прижалась плечом к его руке. Совсем, как когда-то его прежнее «я» позволяло ей вольности холодными ночами во время Войн клонов, когда они разбивали лагерь на дни и недели, устраивая засаду на врага или ожидая эвакуации. — Что это вообще было? Почему на вас напали? Это были повстанцы? — спросила Асока, звучала она со стороны наверняка жалкой и уставший, зубы всё ещё стучали от холода, из-за чего слова обрывались на последних буквах. — Отнюдь. Повстанцы бывают умнее многих имперцев. Ты даже не представляешь, как много у меня врагов. — Не поверите: представляю, — усмехнулась Асока, сильнее растирая руки. — И кому же вы перешли дорогу? Кто-то метит на тёплое местечко карающей длани Императора? — Список велик, однако сколько бы я его не сокращал, он пополняется вновь. В этом есть свои плюсы: мне всегда есть кого убить. Асока закатила глаза. Как бы цинично и отвратительно ни звучала эта фраза, именно это отношение к практически патовой ситуации невольно воскресило образ Энакина — порой слишком самоуверенного и самодовольного. Тот никогда не был против обзавестись парочкой врагов или дюжиной проблем, чтобы показать себя в деле. И кажется, эта черта характера только усилилась благодаря тёмной стороне. — Вам совсем не холодно? — Я не испытываю ни холода, ни жара. — А ваша рана на боку? — Не представляет угрозы. Кажется, это было правдой. Когда Вейдер поднялся, потянувшись к кнопкам на поясе, она больше не видела знакомого блеска крови на месте раны. Асока задумалась, подтянув колени к подбородку, насколько сильно это напоминало то, что доносилось до неё из множества слухов: больше машина, чем человек. По правде говоря, за всё время она ни разу не видела, чтобы он снимал шлема, принимал пищу, делал хоть что-то типичное, но необходимое живому организму. Вейдер, прекратив манипуляции с датчиком на поясе, остановился рядом, его рука скользнула к цепи под грудной бронированной пластиной. Он отцепил плащ и накинул его на Асоку. Первым порывом было вывернуться из тяжёлого кокона, но тепло оказалось слишком соблазнительным, и Асока укуталась сильнее, зарываясь в ткань по самый нос. — Отдохни. — Вы преподали мне не единожды урок о том, что рядом с вами не стоит засыпать. — Сегодня я не стану нападать. — Второй урок: никому не доверять кроме Силы. — Довольно похвально, что ты настолько внимательна к моим словам. Не тогда, когда нужно. Вейдер прошёлся от одной каменной стены к другой. Асока не сводила с него пристального взгляда. — Неплохо, ты и правда не забыла, как обращаться с сервоприводами. Погруженная в полудрёму, Асока не сразу поняла о чём речь, а когда смысл слов доплыл до её измученного сознания, она слегка пожала плечами. — Империя обеспечила меня долгой практикой, пока я скиталась от одной фермы к другой, где находила подработку, ремонтируя жестянки. — Пока не предпочла брать деньги не за создание, а за разрушение, — заключил Вейдер, и Асока, переборов сон, окинула его оценивающим взглядом. Она видела его без плаща впервые, и таким он казался больше похожим на человека: судя по его грузным нерасторопным движениям, как она и предполагала, всего его конечности заменяли протезы. Панели управления и маска явно отвечали за работу сердца и лёгких. Он не мог долго обходиться без искусственной вентиляции лёгких. А значит, вопреки мнению всей галактики о его неуязвимости, слабые стороны были у всех — даже у Вейдера. — Это не совсем так. — Меньше всего Асоке хотелось сейчас обсуждать несколько лет, проведённых в амплуа наёмницы, когда её язык заплетался от усталости. — У меня был свой моральный кодекс. — Полагаю, рудимент, оставшийся от кодекса джедаев. Чуть наклонившись вперёд, Асока решилась задать вопрос, не дававший ей покоя последние месяцы: — Почему вы выбрали меня? На роль ученицы? В галактике, несмотря на старания ваших Инквизиторов, пока ещё достаточно чувствительных к Силе людей. Не говоря уже о тех, кто добровольно пал в объятия тёмной стороны. — Да, но только ты оставила за собой гору трупов из клонов. Вейдер остановился так близко, что Асока слышала, как периодически попискивают датчики на грудной панели управления, создавая жуткое впечатление, что разговаривает она с дроидом. — Так вот откуда у вас мои мечи, — горько усмехнулась Асока. Он был на той самой луне, где Венатор 501-го легиона потерпел крушение. Где она похоронила тысячи людей, с которыми столько лет сражалась бок о бок. И где, прежде всего, похоронила себя. Асока покачала головой: — Вынуждена вас разочаровать. Я не горжусь своим поступком. — Мне остается верить, что ты раз и навсегда уяснила для себя простую истину, — Вейдер указал на неё пальцем, и она машинально отодвинулась ближе к стене, ожидая, что он может применить силовое удушение. — Проявлять милосердие к своим союзникам — слабость. Но проявлять слабость к врагам — неимоверная глупость. Светлая сторона делает человека рабом, а тёмная — повелителем. Не уяснишь этой простой истины — и твоё обучение закончится смертью. Не от моего клинка. Вместо того, чтобы покорно согласиться, Асока заставила себя не отвести взгляда от визоров его маски, за которыми пыталась представить его глаза: интересно, насколько золотисто-янтарными они стали? — Они не были виноваты, — уверенно заявила Асока. — Клонами руководил вживлённый в голову чип, который был запрограммирован на уничтожение джедаев. — Клоны были запрограммированы на беспрекословное подчинение своему главнокомандующему, Асока. Ты знаешь, кто именно осуществил заказ на армию. Асока нахмурилась. — Вам не кажется это нелогичным программировать клонов слепо подчиняться главнокомандующему и при этом планировать его свержение? — В случае свержения, главнокомандующим бы числился сам совет джедаев. — Ого, как ловко вы занимаетесь самообманом. — Асока едва не присвистнула, почувствовав лёгкий прилив сил. — Не хотите признавать, что Палпатин спланировал всё заранее? Однако сами идёте этим же путем, готовя его свержение. Кстати, как именно мы собираемся его сокрушить? — Ты узнаешь обо всём в своё время. — Но могу я хотя бы знать, чем именно вам не угодило его Святейшество спустя восемь лет покорного служения? Это из-за него с вами случилось… — Асока чуть помедлила прежде, чем подобрать верное слово, но в конце концов лишь выразительно прошлась взглядом по Вейдеру от ног до самой маски, — это? — Хорошая попытка. — Хорошая попытка, — передразнила Асока и прикрыла глаза, взвешивая все за и против — стоит ли продолжать этот разговор. Крифф, как же она устала блуждать по туману тайн, пытаясь ухватиться хотя бы за крупицу правды. Что она упустила: как так получилось, почему, когда они встретились на Решительном, она не почувствовала надвигающейся беды, почему Сила молчала, почему она не поговорила с Энакиным, вовремя расставив все точки над «и», что случилось между тем моментом, когда он передал ей мечи и той секундой, когда Силу едва не разорвало на части, а множество голосов оглушило её страхом. Тогда. Именно тогда она перестала чувствовать его. Наконец, Асока открыла глаза и посмотрела прямо в отливающие алом визоры маски: — Складывается впечатление, что вы мне не доверяете, учитель. — Асока на мгновение смолкла, осознав, что впервые за эти месяцы обратилась к нему, как к учителю. Слово оставило непривычное послевкусие на языке. — Как мы можем строить отношение мастера и ученика, если между нами нет доверия? — Доверие? — Она готова была поклясться, что в его интонациях прорезался циничный смешок. — Довольно забавно, что после всего, через что ты прошла, ты всё ещё говоришь о такой вещи, как доверие. — Вейдер поднял руку, и Асока подавила желание схватиться за меч, лишний раз отмечая, насколько резонно его замечание. — Принцип обучения тёмной стороны и отношений между учителем и учеником выстраивается на доверии в беспрекословном подчинении, и недоверии в распределении власти. — Звучит как замкнутый круг. Вейдер не ответил. Но Асока ощутила, как он убрал тьму вокруг них настолько, чтобы мысленно протянуть руку к их связи, не осознавая, что Асока сделала то же самое со своей стороны, пока они не встретились посередине. От него не исходило злых намерений по отношению к ней. По крайней мере, сейчас. Она открылась, позволив ему почувствовать то же самое: безопасность и согласие. — Не знаю, как насчёт доверия, учитель. Но я предлагаю такую вещь как консенсус. Нам обоим не выгодно сейчас сражаться и обоими нужен отдых. Чем я и собираюсь заняться. Пускай каменная земля пещеры была не самой удобной ложей, но и не самой худшей на её памяти. Асока укуталась в мантию, спрятала под ней меч, крепко сжав его в кулаке и перевернулась на бок Лишь через несколько минут, уже засыпая, она почувствовала, как Вейдер опустился рядом, окутав их в защитный кокон тьмы.