The Acolyte

Расскажи мне о своих сильных сторонах, и я буду знать, как их обезвредить. Расскажи мне о своём величайшем страхе, и я заставлю тебя встретиться с ним лицом к лицу. Расскажи, что ты ценишь больше всего, и я пойму, чего тебя можно лишить. Расскажи, чего ты страстно желаешь, и я откажу тебе в этом. © Дарт Плэгас

Холод. Одиночество. Страх. Три столпа, на котором держался мир, когда Асока открыла глаза. Она лежала на чёрной водной глади, полупрозрачной, зеркально отражающей её лицо. Как же сильно она изменилась за эти восемь лет. За долгих восемь лет превратившись в Ашлу — туку, которая ходит сама по себе, нигде надолго не задерживается, ни к кому не привязывается, никого не любит. Забавно. Орден бы гордился ею. Теперь, как однажды заметил Энакин, ею управляли догмы, а не сочувствие. Медленно поднявшись, Асока поежилась от холода и инстинктивно потянулась к световым мечам, — по привычке, от которой так и не удалось избавиться. Пространство рассекали серебристые молнии, пронзающие чёрные воды. Рябь от их ударов доходила до ступней и проникала под кожу вибрацией. Асока двигалась осторожно, пока искала причину того, что ей пыталась показать или сказать Сила. Нет сомнений, это место было пропитано ею, но… Но той — обратной стороной. Тёмной. Зловещей. Казалось, даже при неглубоком вдохе тьма проникает в лёгкие. А потом Асока увидела тело. Тоже лежавшее на водной глади. Она поспешила к нему, и круги на воде разошлись полумесяцами от быстрых шагов. Энакин. Перед ней лежал её учитель. Пускай умом она понимала, что его больше нет, но сердцем продолжала тянуться, моля проснуться, открыть глаза, назвать её шпилькой, взять за руку и уверить, что они разберутся и с этой проблемой. Но Энакин спал крепко. Опустившись рядом, Асока прижалась монтралом к его сердцу: бьётся. Дыхание — тяжёлое и сбивчивое. Весь он был горячим, как при лихорадке. Асока зачесала отросшую чёлку назад, замерев ладонью на раскалённом лбу. Снова по привычке потянулась к ремню — к карманной аптечке. Но ничего с ней не было из прошлой жизни. Только учение и сила, не способные пробудить. А затем снова пришла тьма. Туманом поднявшись из глубоких вод. Вода, став болотом, поглотила руки и ноги, утягивая Энакина вниз. И как бы Асока не пыталась спасти его, в конце концов, тьма окутала его коконом, а затем потянулась к ней. Асока открыла глаза. Все это время она спала, свернувшись калачиком в кресле пилота. Зеленый огонёк на приборе управления мигал, предупреждая, что они выходят из гиперпространства. Вентресс, сидевшая на соседнем пилотском кресле, уже готовила корабль к выходу из гиперпрыжка. Голубые огни вытянулись в длинные белые полосы и выбросили их в обсидиановое космическое пространство. В иллюминаторе прямо по курсу появилась тёмно-серая планета. — Твоя подзарядка закончилась очень вовремя, — Вентресс откинула с лица светлую челку и метнула в Асоку раздражительный взгляд. — Если осведомитель не солгал, объект ещё не успел покинуть планету. Точные координаты поступили один стандартный час назад. Эта информация дорого нам стоила. — Не объект, а похищенный ребёнок, — поправила Асока, сбрасывая пелену сна и крепко хватаясь за штурвал. — Плевать. На планете главенствует синдикат «Краймора». Установлены сканеры слежения, — предупредила Вентресс, когда чёрный горизонт космоса начал постепенно сменяться скоплениями кислотных сизых туч. — Нас засекут едва мы зайдем в атмосферу. Готовься к бою. — Не проблема, — самоуверенно усмехнулась Асока, крепче сжав штурвал. — Воспользуемся посадочным приемом «Метеорит Скайуокера». — Мне уже по одному названию не нравится эта идея, — процедила сквозь зубы Вентресс; в её бледно-голубом взгляде мелькнула искра тревоги, когда Асока отключила не только двигатели, но и всё питание на корабле, отправив тот сквозь слои атмосферы лететь безжизненной глыбой к земле. — Теперь мы просто неопознанный падающий объект, а не подозрительный садящийся корабль, — задорно заявила Асока, чувствуя, как приятно колотится от адреналина сердце. Пальцы Вентресс крепче впились в подлокотники кресла. Нос корабля разрывал в клочья густые облака. Наконец, показался горный массив, стремительно приближающийся с каждой секундой. — Двигатели! Асока, включи двигатели, — зарычала датомирка, и Асока не удержалась, чтобы не потянуться к ней в Силе, распознав волны паники и злости, на которые тогрута ответила весельем и лёгким поддразниванием. — Ещё немного. Брось, Вентресс, это весело! — Веселье не должно вызывать чувство приближающейся кончины! — Я бы поспорила, — на выдохе прокричала Асока и стремительно вновь вернула питание кораблю, запустив досветовые двигатели. Она потянула штурвал на себя, и корабль резко выпрямился, взмыв над острыми пиками скалистых гор, чтобы вернуться в печально бледные небеса. Эта миссия не сильно отличалась от тех, что они прошли за несколько лет их добровольно-вынужденного партнёрства. Суть состояла в том, чтобы вернуть похищенную у матери девочку, которую выкрали другие наёмники, засевшие на заброшенной после войны планете, бывшей оплотом сепаратистов, чья земля была испещрена бесчисленным количество кратеров — следов от космических бомбардировок. Анализ атмосферы показал, что воздух был в меру токсичен и подвержен среднему уровню радиации. Для таких, как они, кто прилетал сюда только, чтобы разрешить свои проблемы и тут же сверкнуть пятками, он не был опасен. Но то немногое местное население, которому некуда было податься в силу множества причин, бросалось в глаза наличием жутких волдырей на лицах, а младшее поколение, родившиеся за последние годы, и вовсе отличалось генетическими мутациями: будь то обезображенные головы или непропорционально большие конечности. Это была не первая планета — продолжающая гноиться язва, — воспаленная после трёх лет бессмысленной войны. Первые годы недоумения сменились апатичным смирением: никому не было дела до разрушенных войной систем, если они не приносили пользу Империи. А многие и вовсе послужили наглядным примером, что случается в случае сепаратистских веяний. Такие места часто становились точкой сбора различного отребья: синдикатов, контрабандистов и наёмников. Глядя через электробинокль на временную базу их наёмников, которая раньше представляла собой, судя по вывеске, школу, Асока толкнула Вентресс локтем в бок. — Как насчет приема «Бушующий Ранкор»? — Слишком много шума. Предлагаю «Штурм по-дантуински», — покачала головой Вентресс, пряча за пояс несколько виброножей. — Ты бываешь невероятно занудной. — А ты заигрываешься. Нам платят за быстро выполненную работу. — Мы выполняем работу достаточно хорошо, чтобы заслужить бонусы в виде отменного сражения. Тяжёлый вздох Вентресс и пренебрежительный взмах руки служил ответом, что она не собирается спорить, и Асока вольна делать то, что посчитает нужным, только если это не поднимет на уши весь город. Всё прошло достаточно гладко: пускай утекло немало времени с тех пор, как Асока оставила свои световые мечи, но бесконечные погони и схватки сохранили её физическую форму и позволили обучиться владению множества других орудий, которыми ранее пренебрегали джедаи. Решив действовать напрямик, они с Вентресс без шума разобрались со стоявшей на постах охраной, запустили дымовые шашки внутрь и, включив на своих шлемах режим ночного видения, растворились в танце беспорядочной стрельбы, ловко лавируя меж алыми бластерными залпами и отправляя с помощью рукопашного боя и виброножей наёмников если не на тот свет, то в долгое забвение. Девочку, чьё изображение они до этого видели на голопроекторе, держали в центральной комнате, охраняемой двумя родианцами и тремя забраками. Родианец прижал дуло бластерного ствола к виску и без того бледного, страшно перепуганного ребёнка. Асока с помощью жестов попросила Вентресс воздержаться от стрельбы, пока девочка находится в заложниках. Но датомирка её не послушала. Чтобы спасти дитя от шального разряда, Асоке пришлось воспользоваться Силой — крайней мерой, к которой она прибегала скорее по инерции в моменты смертельной опасности, чем по осознанному выбору. Оружие выбило из рук головореза. Тот и не успел понять, что произошло. Вентресс всадила бластерный разряд промеж его глаз. С остальными разобралась Асока. В помещении стоял неприятный запах палёной плоти, мочи и затхлой пыли. Перепуганная до смерти девочка рухнула с табурета на пятую точку среди мёртвых тел и попятилась к стене от очередной опасности, которую она видела в своих спасительницах. Асока подняла забрало шлема и примирительно вытянула руки. — Все в порядке, мы здесь для того, чтобы помочь тебе. Нас прислала твоя мама — Фрея. Услышав знакомое имя, девочка замерла, но, явно не владея общегалактическим, продолжила сопротивляться, когда Вентресс грубо подхватила её за предплечье и потянула на себя. — Когда мы уже купим дроида-переводчика?! — взревела Вентресс, теряя терпение. Ребенок от крика скуксился ещё сильнее, страшась физической расправы, которую к ней уже успели применить, судя по багровому синяку на правой щеке. — Опять вы. — Со стороны входа донесся неприятный хрюкающий голос. Круто развернувшись на сапогах и выставив бластер вперёд, Асока прищурилась: в дверях стояло ещё несколько вооруженных верзил, а во главе них — знакомый ей по нескольким другим миссиям хрякоподобный гуманоид, известный работорговец, вероятно, выступивший посредником в очередной нечистой сделке. — Опять мы, — весело подтвердила Асока. — Кажется, это превращается в ежемесячный ритуал оставлять на твоей брюзгливой роже по новому шраму. — Как насчёт того, чтобы опустить оружие как маленькие хорошие свинки? — дразнящим тоном предложила Вентресс, так же не сводя бластера. Бандит сжал толстые, как сардельки пальцы, в кулаки и затрясся двойным подбородком. — В этот раз вы мою сделку не сорвёте. Вы даже не представляете во что ввязались! — Посмотрим. Действуем по схеме «Бушующий Ранкор», — бросила Асока Вентресс, выступая вперед. — Вот ты и дорвалась до своих бонусов. Вентресс бросила очередную дымовую шашку и кинулась к окну, чтобы направиться сквозь засаду к кораблю, пока Асока разбирается со своей частью препятствий. Снова опустив забрало шлема, Асока воспользовалась Силой, чтобы поднять наёмников в воздух. Спокойно лавируя меж их бластерных разрядов, она отшвырнула их сначала по разные стороны, а затем, резко притянув, столкнула друг с другом. Когда трое головорезов лежали ничком, а дым начал рассеиваться, Асока запрыгнула на гору из тел и в шутливо угрожающей форме указала бластером на их босса — растерянного и перепуганного. — Знаешь, ты начинаешь утомлять. Давно пора было сдать тебя Империи. Ты как, предпочитаешь платить налоги или взятки губернатору? — О, говоришь, что натравишь на меня Империю, — осклабился мужчина, и его оранжево-красное лицо прорезала не только неприятная улыбка, но и глубокие морщины, подобные его шрамам. — Как наивно с твоей стороны полагать, что я не пользуюсь поддержкой высокопоставленных чиновников. Думаешь, ко мне обращаются простые шахтёры из Среднего Кольца? — Он сложил руки, прижав друг к другу кончики пальцев, несколько золотых колец сверкнули в свечении искусственного света. Асоку затошнило от его заявления, внутри заклокотал гнев. — Наивная девчонка. Я знаю, что ты ничегошеньки мне не сделаешь, я уже кое-что понял о тебе. — Он выразительно цокнул языком. — Ты не убиваешь безоружных. Знаешь, тебе нужно принять, что мир делится на три категории: те, кто покупают; тех, кого продают; и нас с тобой — подонков, которые служат перевалочным пунктом между первой и второй категорией. Но ты не приняла правила игры, продолжая мешать моему бизнесу, и теперь сама станешь той, кого покупают. В Асоке боролось два голоса: Оби-Вана, менторским тоном напутствующего скрутить, надеть наручники и приволочь к двери местной полиции, который здесь не было; и Энакина, агрессивно настаивающего, что по-другому с таким как он просто нельзя, — под демонстрацию физической расправы. Голос Энакина оказался сильнее. Всё случилось как во сне: Сила, руководимая вспышкой гнева, сама выбила бластер из рук ублюдка, а пальцы Асоки выхватили из-за пояса эфес ножа, один плавный взмах — и заплывшая жиром и самодовольством рожа работорговца замолкла. В его глазах отразился дикий ужас, когда лезвие вошло в горло. Асока загнала вибронож снизу по саму рукоятку. Кровь двумя длинными струйками потянулась из широко разинутого рта, откуда виднелось вошедшее лезвие. Тано сделала шаг назад и вытащила клинок. Мужчина замертво пал к её ногам. Вытерев кровь о его одежду, тогрута помчалась к кораблю. Вентресс уже готовилась к взлету. Спасённая девочка была крепко пристегнута к креслу не только ремнями безопасности, но и наручниками — за что Вентресс получила от Асоки осуждающий взгляд. — Она же ребёнок, — упрекнула Асока. — Именно поэтому она в наручниках, а не в клетке, — отмахнулась Вентресс. Через минуту корабль взмыл в небо, вышел из стратосферы, и бледно-серое небо сменилось бескрайним чёрным пологом, тут же вытянувшимся в белые полосы гиперпространства. С помощью зашифрованной связи они дозвонились до матери девочки, позволив переговорить прежде всего для того, чтобы успокоить ребёнка. В это время, не теряя времени, Вентресс просматривала потенциальные заказы, озвучивая их вслух Асоке: — Ограбление директора горнодобывающей руды. Десять процентов от награбленного стоимостью пятьсот тысяч кредитов. Набирают группу из пяти человек. — Слишком опасно, за такое точно возьмутся местные правоохранительные органы, оно нам надо, — отмахнулась Асока. — Убийство соучредителя юридической фирмы на Корусанте. Пятьдесят тысяч кредитов. — Нет, — категорично отрезала Асока. — Почему нет? — Вентресс развернулась к Асоке, которая в этот момент была занята тем, что ковырялась в проводке от навигационного компьютера. — Цена не пропорциональна сути задания. — Я бралась и за меньшую оплату. — Вентресс постучала планшетом по панельной доске, внизу которой сейчас полностью исчезла голова Асоки. — Серьезно, Асока, если мы продолжим и дальше фильтровать заказы из-за твоих никому не нужных моральных принципов, то скоро начнем питаться с помощью охоты. — К которой у меня есть некоторые врождённые навыки. — Когда-нибудь я выброшу тебя со своего корабля в спасательной капсуле. — Видишь, ты тоже стала руководствоваться никому не нужными моральными принципами. Год назад ты была готова выкинуть меня без спасательной капсулы. — И я очень жалею, что не сделала этого, — закатила глаза датомирка. В кабину пилота вернулась девчушка, порядком просветлевшая после разговора с матерью. Она фривольно расположилась в кресле и спросила на ломаном общегалактическом, есть ли у них что перекусить, на что Вентресс ощерилась, что у них здесь не пятизвёздочный отель. Но Асока уже протягивала один из своих питательных батончиков. Выйдя из гиперпространства, они направились к заправочной космической станции, где Вентресс ждал осведомитель, с которым им следовало расплатиться за полученную информацию. Однако, стоило им начать готовиться к посадке, как панель управления заверещала красным индикатором, предупреждая о выходе звёздного разрушителя. Вентресс нахмурилась и вывела изображение на экран. — Они ведь не по нашу душу? — Это лишено смысла. — Однако нехорошее предчувствие рябью прошлось в Силе, зашептав колючим ледяным ветром о приближающейся опасности. — У нас ведь включена система маскировки? — Да, — не совсем уверенно ответила Вентресс. — Нас не видно на радарах. И визуально мы не находимся в пределах видимости. Начинаю запрос на посадку. — Давай не будем рисковать и уйдем. Расплатишься со своим дружком после. У меня нехорошее предчувствие. Красные ионные лучи ударили по кораблю. Асоку и Вентресс швырнуло вперед. Асока тут же отвела корабль с зоны поражения и проверила экранные щиты — девяносто процентов. — Они же не могут нас видеть! — воскликнула Вентресс. — Они нас и не видят. Иначе бы попытались выйти на связь. Не вижу никакого смысла на нас нападать, только если… Одновременно и Асока, и Вентресс развернулись к юной пассажирке, чьё бледное от страха лицо сейчас не уступало естественной бледности датомирки. — Девочка с сюрпризом, — прошипела Вентресс. — Ну конечно, что могло пойти не так. — Ты знаешь, зачем Империя преследует тебя? Ребёнок лишь вылупился и затарабанил на незнакомом языке вперемешку с общегалактическим, вызвав отчаянный стон со стороны Асоки. — Замечательно, у нас на хвосте дюжина истребителей, — констатировала Вентресс, переводя корабль в боевой режим. Попробую снять парочку, пока ты не будешь готова в гиперпрыжку. — Двигатели будут готовы через три минуты. Постарайся продержаться. — Ты лучше это им пожелай, — жестоко усмехнулась Вентресс. Асока вывела корабль из-под обстрела, нырнув в крутое пике, которое дало им фору лишь в несколько секунд, чтобы развернуть пушки. — Не понимаю, как именно они вышли на нас? Точный выстрел Вентерсс разорвал в клочья сид-истребитель. В то время как усовершенствованная сидка совершила проворное колесо и, проведя перекрёстный огонь, ослабила их щиты ещё на двадцать процентов. — Ты проверила её на наличие маячка? — Я думала, это сделала ты. — Как я могла это сделать, когда девочка находилась под твоей опекой? — простонала Асока и, временно передав управление кораблем своей компаньонке, бросилась к ребёнку, тщетно пытающемуся одновременно и пристегнуться, и удержаться в кресле. Достав сканер, тогрута провела им вдоль тела девочки, и, как и ожидала, маячок нашёлся в кармане плаща. Асока раздавила его подошвой сапога и вернулась в кресло пилота, взяв на себя управление. — У меня для тебя крайне плохие новости. — Вентресс мельком бросила на неё взгляд. — Я сейчас хочу слышать только о хороших новостях. — Кажется, у нас на хвосте инквизиторы. Как минимум один. И непростой инквизитор. Посмотри на его сидку. Асока переглянулась с Вентресс. Могло означать только одно, что подразумевалось под «непростой инквизитор», чьи сиды отличались не только от обычных штурмовых, но и от инквизиторских. Гранд-инквизитор и… Корабль затрясло с новой силой, щиты упали до сорока процентов. Они находились под непрерывным огнем. Кто бы не руководил этой миссией, он был искусен в тактике: их взяли в плотное кольцо, которое мешало гиперпрыжку без риска врезаться в разрушитель, в сторону которого их постоянно сгоняли. Предположение Вентресс поселило в сердце Асоки страх за жизнь не только их клиентки, но и их самих. Только Сила могла дать ответ на незаданный вопрос. Одновременно продолжая лавировать между новой дюжиной истребителей, Асока отрешилась от своего физического присутствия и потянулась к Силе — неприветливой, становящейся чужеродной с каждым годом, наполненной слишком густым туманом тьмы, чтобы найти в ней свет. И среди этого морока ощущалось нечто знакомое: слабый импульс в том месте, где раньше мерцал её учитель. Поддавшись соблазну, Асока коснулась этой крохотной, почти фантомной искорки. И тут же обожглась, испытав вспышку, будто сверхновой, ярости, ненависти и страха. Воскликнув, она едва не потеряла управление. Вентресс успела схватить её за плечо, удержав на месте. Их корабль завертело в воронке — Асока вернула контроль не только над разумом, но и над управлением. Сердце стучало так быстро, что его шум отдавался пульсацией в горле. Неожиданно обстрелы прекратились. Воспользовавшись этой секундной передышкой, Асока повернула от разрушителя и потянула рычаг на себя. Проскользнув мимо двух сидок, корабль совершил прыжок. В кабине пилота стояла тишина. Вентресс молчала от шока, что им удалось прыгнуть. Дитя — оттого, что они просто живы. А Асока… — Мне нужно побыть наедине, — бросила она, выбравшись из кресла. Закрывшись в своей каюте, Асока присела на койку, подогнув ноги и опустив руки на колени — поза для медитаций, которыми она пренебрегала долгие годы. Несколько глубоких вдохов и выдохов. Ясность сознания. Покой на сердце. Она вспоминала наставления из прошлой жизни, погружаясь в плавное течение Силы. Покидая свою плотскую суть. Прорываясь сквозь плотный корпус корабля. Устремляясь в далёкий космос к звездам. К чистой энергии, наполняющей собой каждую частицу вселенной. А затем Асока потянулась к пустоте, зияющей долгие восемь лет, — к месту, где когда-то очень медленно, но ярко расцветала её связь с учителем. Точка, к которой она неустанно взывала долгие годы, но, в конце концов, сдалась, смирившись с потерей. И вот теперь. Крохотная, как звёздная пыль, наивная, глупая надежда вновь наполнила сердце и устремила по потоку Силы. Асока мягко коснулась пустоты. И та раскрылась, оказавшись вовсе не тем, что она ожидала: она обожгла Асоку алой вспышкой — ослепила, парализовала, позволив форсъюзеру по другую сторону схватить и потянуть её разум за единственную сохранившуюся нить. Страх, ярость, ненависть захлестнули Асоку подобно волне, погребающей на морское дно. В ужасе она вновь закричала и вскочила, рухнув с койки лицом вниз. Едва успела выставить руку, чтобы так глупо не сломать нос. В каюту на шум забежала Вентресс и удивлённо выгнула бровь. — Ты чего? — Ничего, голова закружилась, — ответила Асока, поднимаясь на ноги. Вентресс проводила её подозрительным взглядом, но Асока поспешила скрыться в освежителе, чтобы шум воды заглушил вопросительное «Асока», произнесённое в Силе голосом Энакина Скайуокера.

***

Сердце Асоки бешено колотилось, отдаваясь пульсацией в горле. Взгляд застыл на чернильном космическом пространстве, и пускай Асока весь оставшийся полёт смотрела в иллюминатор, она не заметила, как корабль начал плавно спускаться на планету. И вскоре, выйдя из-за облаков, показалась раскинувшаяся столица Панторы. Весь оставшийся путь прошёл будто в тумане. Асока молчала, глубоко погруженная в мысли, пытаясь убедить себя, что ей лишь показалось. Однако то и дело — из любопытства или отчаяния — она тянулась в Силе к той зияющей, кровоточащей червоточине, где раньше чувствовала учителя. — Ашла, — окликнула Вентресс, мягко коснувшись её плеча. — Что с тобой? На тебе лица нет. Асока встрепенулась и огляделась. Они стояли в коридоре многоквартирного дома. Девочка нетерпеливо и возбуждённо пружинила возле двери, которая вскоре открылась, а за ней показалась синекожая женщина. Мать, увидев свое дитя, разразилась радостными слезами и обняла бросившуюся к ней на шею девочку. От этой теплой семейной картины Асока немного пришла в себя и переступила порог. Мать девочки, Фрея, предложила девушкам чаю. Асока хотела отказаться, но Вентресс воспользовалась гостеприимством, прямо заявив, что на десерт ожидает удвоенную плату. На растерянный взгляд Фреи Асока пояснила: — Мы брались за задание, ожидая столкновения с наёмниками. Не с Империей, и уж тем более не с… — Она осеклась, скользнув взглядом по девчушке, которая резвилась с одомашненной тукой, обрадованная, что вернулась домой. — Давайте поговорим наедине. Женщина кивнула и попросила ребёнка отдохнуть в своей комнате. На небольшом столике оказалось несколько чашек каффа, а в качестве сладкого к ним ровными столбцами легли имперские кредиты, которые Вентресс тут же принялась пересчитывать. — Ваша девочка очень особенная, не так ли, — издалека начала Асока, наблюдая, как меняется в лице Фрея. — Было ли так, что вы до этого замечали за ней странности? Чувствуя смятение женщины, Асока с помощью Силы приподняла несколько кредитов. Когда те повисли в воздухе, Фрея испуганно продолжила хранить молчание и застыла взглядом на своих коленках. — Знаете, порой кажется, что общество уже и не помнит этого слова — джедаи. Его стерли отовсюду: из голонета, архивов, учебных материалов. — Фрея подняла взгляд, необычайно серьёзный, но при этом печальный. — Когда-то я работала в школе. Преподавала республиканскую историю. Но когда пришла Империя… Меня хватило на четыре года, и я уволилась. Учебники переписывались со скоростью света. Сначала всё перекроили так, будто джедаи оказались зачинщиками войны, а затем их и вовсе стерли со страниц. История менялась так быстро, по началу многие преподаватели не придавали этому значение, игнорировали новые материалы, преподавая «по старинке», а затем начались аресты за антиимперскую пропаганду. Начали с малого — со штрафов. Но когда моего коллегу приговорили к заключению, я ушла. Хотя правильнее будет сказать — сбежала. Асока перевела взгляд на Вентресс. Датомирка делала вид, что её больше заботит кафф и интерьер, но по напрягшимся лицевым мышцам, было заметно, как та едва сдерживает себя от злости. — Все так радовались, когда война окончилась. Наконец-то наступило затишье. Империя принесла мир и порядок. Но почему-то слово "мир" работает только в словах офицеров с голографических роликов. В реальности же детей всё ещё страшно отпускать одних на улицу, не будучи уверенным, что их утащит работорговец, сутенёр или… Фрея смокла. Раздался громкий хруст. Вентресс, не горевшая желанием участвовать в этом диалоге, смаковала принесенную к каффу сладкие галеты. Асока понимала, что лежало на сердце у Фреи, достаточно насмотрелась, пока скрывалась от Империи, постоянно меняя местожительства из года в год. От фермы к ферме. Поначалу все с облегчением и радостью чествовали Империю, веря в мир и порядок, которые она принесла, окончив клоническую войну. Покой и благополучие граждан провозглашались первостепенной задачей: война закончилась, преступность притаилась, но порядок и мир царили лишь там, где Империя имела с этого выгоду. Остальные же прозябали в том разрушенном состоянии, в каком их оставила былая война. Другие и вовсе платили за мятежные настроения некоторых своих граждан. Частный бизнес за эти годы практически сошёл на нет: Империя постепенно всё национализировала, а местных жителей ставила в рабские условия труда, заставляя работать до изнеможения. Асока помнила одну фермершу, которая отправилась на Корусант, чтобы подать жалобу на действия Империи, — ей это буквально посоветовал местный губернатор: «Что-то не нравится, подавайте жалобу в вышестоящую инстанцию». Но жалобу поглотил безжалостный бюрократический монстр — инспекционную группу прислали, когда земля уже была выжжена дотла неправильной обработкой. Империю вообще не интересовало качество — лишь количество. А факт существования миллион систем позволял высушивать целые планеты без ущерба процветанию тирании, которой этих самых планет хватило бы на долгие тысячелетия. — По крайней мере за это можете не переживать. Ну за сутенёра. — Асока нервно повела плечом. — Я привела железобетонные доводы, чтобы тот вас больше не беспокоил. — Асока почувствовала беспокойство и замешательство Вентресс. На мгновение они пересеклись взглядами. — Но у вас есть проблема посерьёзнее. — Да, понимаю. Я… Я надеялась, что с годами это уменьшится. — Губы Фреи задрожали. — Тогда все было по-иному. Когда на нашем пороге появился джедай, прибывший, чтобы забрать мою дочь, я не смогла её отпустить. Мне показалось это слишком жестоким, чтобы моя малышка никогда не познала жизни: страсти, романтики, любви, веселья — всё, чего были лишены члены религиозного ордена. Теперь я понимаю, что сделала правильный выбор. Тот джедай не стал настаивать и улетел. — К сожалению те, кто разыскивает чувствительных к силе детей сейчас, не придерживаются этого постулата. Вам придётся скрыться. Боюсь — немедленно. Скорее всего, ваша дочь проявила способности во время плена, такое случается в стрессовых ситуациях, наёмники это заметили и доложили Империи, почуяв более выгодную сделку. Вопрос лишь времени… — Да, я понимаю, — перебила Фрея, в страхе схватившись за горло. Забрав плату и обещание, что мать с девочкой незамедлительно покинут планету, Асока и Вентресс вернулись на корабль. — Нам стоило остаться и помочь им покинуть планету. — Асока замерла возле кресла пилота. Вентресс не разделяла её инициативы и запустила двигатели. — Нам не поступало финансовых предложений эвакуировать эту семью, — заметила Вентрес и бросила на Асоку неодобрительный взгляд. — Мы и так ввязались в огромный риск, когда нам на хвост сели инквизиторы. — Да, но… — Никаких "но", Асока, — резко отрезала датомирка, вытянув указательный палец. — Мы не можем спасти всю галактику. Каждый за себя. Мы договорились, что в первую очередь думаем о своей безопасности. Асока недовольно поджала губы, но в кресло пилота опустилась и взялась за штурвал. — Мы и так слишком перебарщиваем, когда отсеиваем задания, берясь за то, чтобы помочь, а не навредить. — Всё-всё, я поняла, глуши свой ворчливый моторчик! Вентресс закатила глаза и подняла руки. — Не я начала этот разговор. Но раз пошла такая песня, что ещё за железобетонные доводы, из-за которых работорговец пообещал оставить в покое их семью? — Не важно. — Асока помрачнела, в руке запульсировало нечто тёплое — от воспоминания, когда нож вошёл в плоть ублюдка, навсегда покончив с его злодействами. То, какое приятное облегчение принесло его убийство, напугало Асоку, и она прогнала эту мысль, заперев её вместе со страхом от встречи с тем, кто казался ей мёртвым.

***

В кантине стояла удушливая духота: запахи пота, выпивки и дешёвых духов напоминали плотный невидимый смог, от которого у нечаянно зашедшего посетителя закружилась бы голова. Но только не у Асоки и Вентресс. Датомирка распахнула двери эффектно. С такой силой, что те ударились о стены, привлекая к женщинам лишнее внимание. Но если они и привлекли чьё внимание, то бармена — человека, который, подливая одному из клиентов пива, приветливо кивнул вошедшим, как кивают только завсегдатаям. — Удачный улов? — спросил бармен у проходящей мимо Асоки. — Если удачным уловом можно назвать то, что в ходе задания мы подбили десяток сидок и лишились дефлекторных щитов, да, улов удачный, — не без грустной усмешки ответила Асока. Вентресс остановилась рядом со столиком в самом углу, откуда открывался отличный обзор на весь зал. Столик, правда, был занят шумной компанией недружелюбного вида различных гуманоидов. — Это наш столик, — холодным тоном оповестила Вентресс, скрестив руки. Зеленокожий гуманоид с насмешкой взглянул на неё из-под грузных бровей. — Не вижу здесь именной таблички, — оскалился тот. — Тогда смотри внимательно. — Вентресс молниеносно схватила того за шкирку и припечатала лицом к столику. Двое других мужчин тут же потянулись к бластерам, но Асока сработала на опережение, наставив на них своё оружие, и произвела предупредительный выстрел — несостоявшиеся противники медленно опустили руки. — Чувствуешь запах крови — это от предыдущего смельчака, занявшего моё место. — Вентресс, ты можешь хоть один пятничный вечер не поджаривать задницы моим клиентам? — К их столику подошёл бармен, его правый глаз заменял имплант, больше напоминавший красный фоторецептор дроида. Он поставил на столик две тарелки с горячими осминожьими щупальцами, от запаха которых у Асоки тут же потекли слюнки. Больше недели она уже нормально не питалась ничем, кроме протеиновых батончиков. Вентресс ослабила хватку, гуманоид выкрутился из её руки, и все трое мужчин попятились от столика, бросив на прощание очевидные угрозы. Асока убрала оружие и опустилась на жёсткий стул. Вентресс прямо стоя подхватила острое щупальце и откусила от него. — Просто признай, Джо, это место стало бы ужасно унылым, если бы я не поджаривала задницы твоим парням. Уверена, они специально приходят за острыми ощущениями, как я за острыми щупальцами. По правде говоря, никто на них даже не обращал внимание. Асока усмехнулась, насколько подобные потасовки стали привычным делом. — И что это за унылое говно раздаётся в твоей кантине? — Вентресс заняла место напротив Асоки, которая во всю уже уплетала свою порцию. — Может, включишь ещё имперский марш? Где Бобо Гриндо? — Он теперь запрещён. — Бармен закинул поднос на правое плечо, сокрушённо покачав головой. — С каких пор? — С тех самых, как в его последнем альбоме обнаружили песню со строчками о злом тиране, притворяющимся добрым дедушкой. — Ну мало ли в галактике злых тиранов, притворяющихся добрыми дедушками, — оскалилась Вентресс. — У меня были такие знакомые. Джо пожал плечами. — Ты же знаешь, как работает имперская цензура. Одно-два слова — и ты уже изменник. К тому же он участвовал в открытых акциях протеста против рабства, которого у нас якобы нет и не было. — Давайте признаем, — включилась в беседу Асока, когда частично утолила голод, — скоро единственное, что можно будет слушать и смотреть — это «шедевры», прославляющие славное трио: императора, армию и Империю. — Так что слушайте одобренный Империей оркестр, — шутливо пригрозил бармен. — Это не музыка, это насилие над моими ушами, — продолжала Вентресс, мученически запрокинув голову. — Ты, правда, не читала в голосети о новых статьях в имперском уголовном кодексе? Бывает полезно знать, за что можно присесть на годик-другой. — Зачем читать то, что меняется каждый месяц? И я не собираюсь никуда присаживаться кроме твоего столика. — Вентресс смачно облизала с пальцев острую подливку, угрожающе указав мизинцем на удаляющегося от их столика бармена. Как обычно это бывало, до их захудалой дыры во Внешнем Кольце, ровно в девять часов, с запозданием в неделю, в трансляцию просочились голоновости: над барной стойкой повисло изображение нескольких штурмовиков во главе с не то человеком, не то киборгом в чёрных доспехах, которого, как знала Асока, за спиной звали дюрастиловым кулаком императора. Дарт Вейдером. Голос официальным помпезным тоном вещал о том, что бравая армия Империи принесла мир в очередную систему, избавив её от преступной группировки мятежников, готовивших массовые теракты, — теперь в ещё одном месте галактики воцарился мир и покой. Но картинка исчезла за всполохами взорванного голопередатчика. Вентресс вскинула руку с бластером и довольно усмехнулась. Бармен недовольно покачал головой: — Я включу сломанный голопередатчик в твой счёт, Вентресс. — Да брось, я избавила всех нас от участи каждую неделю смотреть на ведроголовых. Ты мне должен доплатить за это. — Вентресс вновь обернулась к Асоке: — Как думаешь, ты знала его? — Кого? — Цепную собаку Императора. Мы ведь обе с тобой понимаем, что все инквизиторы — бывшие джедаи. Вейдер не исключение. Если бы он был изначально на тёмной стороне, Дуку бы знал о его существовании. Значит, он из ваших. Скорее всего, даже кто-то из магистров. — Все магистры мертвы, Вентресс, ты знаешь. — Ты тоже официально мертва, а сидишь тут передо мной с этим странным меланхоличным выражением лица. — Вентресс, положив локти на стол, наклонилась, перейдя на шёпот. — Что с тобой происходит? — Ничего. Тебе показалось. Я просто немного устала, — безынтересным тоном ответила Асока, лениво жуя. — Ты не тот человек, который может просто устать. — Ты слишком высокого обо мне мнения. — Или ты в последнее время стала слишком недооценивать себя. — Серьёзно, Вентресс, — Асока уронила руки на стол, вылупившись на компаньонку, — я сижу в чёртовой дыре, куда слетаются самые отбитые наёмники, вероятно, из-за этого моя самооценка могла немного пострадать. — Запишись тогда в инквизиторы. — У тебя порой просто кошмарные шуточки. — А я никогда и не шучу. Асока закатила глаза. Это было правдой. То, что Вентресс злостно ухмылялась и жестоко иронизировала уже считалось достижением, ведь, когда они только начинали работать вместе, датомирка всегда была крайне холодна, груба и зловеща, а на все попытки Асоки развести её на улыбку, шипела, чтобы та завязывала, а иначе вырежет вечную улыбочку на лице самой тогруты. — Нет, серьёзно, может, Кеноби и есть Вейдер? — никак не унималась Вентресс, наслаждаясь тем, как забавно это злило Асоку. — Ему нравилось со мной флиртовать. — Ему нравилось загонять тебя в угол. — А это не одно и то же? — У тебя странное понятие флирта. — А еще он пользовался приемом «Донхе Мён». Это, к слову, приёмчик близкий к тёмной стороне. Вид психологического давления на противника, чтобы выбить того из равновесия во время схватки. Не очень по-джедайски. Дуку о нём мне рассказывал. И насколько я знаю, Дуку был учителем Квай-Гона, а тот, в свою очередь, учителем Кеноби. Чувствуешь цепочку? И знаешь, что это значит? Смутно Асока припоминала, что Энакин тоже нередко использовал нечто подобное, — не только в схватке с врагами, но и во время их тренировок. Ей хотелось верить, что она не переняла эту наследственность, что непроизвольно тянулась от того, кто перешел на тёмную сторону. — Не имею ни малейшего понятия, к чему ты ведешь… — нахмурилась Асока. — К тому, что мы с тобой, — Вентресс закинула ногу на ногу и повернулась в бок, загибая пальцы на руках, — двоюродные, а точнее троюродные сёстры. Если рассматривать вашу секту как семью. Асока фыркнула и сделала глоток каффа, освобождающий её от ответа. Уж, если следовать этой логической цепочке, то Вентресс ей тогда выступала скорее бабушкой. — И всё-таки забавно, да. Как всё сложилось. — Вентресс захрустела солёными фисташками, оставшимися от прошлых клиентов. — Кто-то вроде Кеноби или Скайуокера сейчас прислуживает императору, а я тут скитаюсь с тобой и спасаю всякую детвору от Империи. — Если честно, я не хочу об этом думать. Та жизнь больше не имеет для меня никакого значения. Но холод, сковывающий её сердце и разум, вновь напомнил о себе. Асока крепче сжала горячую чашку каффа, словно этот лёгкий ожог мог удержать её на поверхности. Там, в зияющей пустоте, вновь поднимались тёмные ледяные клубы, которые, словно пальцы, пытались дотянуться до неё с обратной стороны связи. Асока зажмурилась, пытаясь усилить щиты. Сердце её гулко забилось. Когда она открыла глаза, Вентресс смотрела на неё со смесью обеспокоенности и злости. Правая бровь претенциозно выгнута, а губы плотно сжаты. — Ты, наверное, забываешь, Ашла, но я тоже пользователь Силы. Обученная ею не только с точки зрения светлой или тёмной стороны, но и с точки зрения сестёр ночи. И нравится нам это или нет, — она потянулась через столик и мягко дотронулась до ладони Асоки, одновременно коснувшись и её разума, — ты тоже моя сестра. Я чувствую, что ты в смятении. Даже в страхе. Близком к ужасу. Возможно, если ты скажешь мне, что тебя гложет, тебе станет лучше. — Это всё из-за встречи с тем пользователем силы. Мне кажется, это был Вейдер. — Я тоже так подумала. Думаешь, он будет искать нас? — Не знаю. Но… Почему-то мне кажется, ничем хорошим это не закончится. У меня был сон… Очень странный. Я видела своего мёртвого учителя. — Асока прикрыла глаза, дотронувшись до пульсирующего лба. — В этом сне было много тьмы, холода. — Думаешь, это было предупреждение от твоего учителя о надвигающейся опасности? — Не думаю, что такое возможно. — Сёстры ночи учат, что смерть не конечна. — Вентресс усмехнулась, в её улыбке заключалось превосходство тех тайн, которые были непостижимы джедаям и ситхам в отличие от ведьм. — Хоть мне и не нравится мысль, что духи Скайуокера и Кеноби витают над тобой, мы не можем исключать такого варианта. Особенно, учитывая, как часто ты к ним взываешь. — Я не взываю к ним часто… — попыталась возразить Асока. — Ага, — хохотнула Вентресс и начала перечислять, загибая пальцы: — Что бы сделал Скайрокер, если бы его осадили контрабандисты? Что бы сказал магистр Кеноби, если бы попал в плен к пайкам? Серьёзно, Ашла, у тебя синдром падавана. Прошло восемь лет. — Ну знаешь, ты тоже, бывает, разговариваешь сама с собой. — Ну знаешь, бывает полезно поговорить с умным человеком. — Асока её шутки не оценила. Вентресс тяжело вздохнула: — Я взываю к своим сёстрам намеренно. А вот ты — подсознательно. Ты говоришь, что та жизнь для тебя больше не имеет значения, но каждый раз тянешься кого-нибудь обязательно спасти. Асока постучала указательным пальцем по чашке. Кафф совсем остыл и на вкус был просто отвратительным. Совсем как ситуация, в которую они влипли: кто знает, не была ли девочка лишь приманкой, а они с Вентресс истинной целью. Вполне возможно за последние годы они могли оставить свидетелей, видевших "магические трюки" в их исполнении, что привело к неизбежной встречи с инквизиторами. Ей стоило проверить корабль на наличие ещё одного маячка, их слишком просто отпустили. Вряд ли бы кто-то настолько могущественный явился по душу ребёнка. Или... — Возможно, я нагнетаю. И ничего не случится. — Даже если по наши души явятся инквизиторы, Вейдер, сам Император или все вместе, уверена, мы найдем способ надрать им задницы. Не впервой, верно? — И то верно, — согласна кивнула Асока. Вентресс отзеркалила её жест и подарила ей уверенную ухмылку, полную обещания, а затем поднялась и кивнула в сторону барной стойки. — Итак, а сейчас я собираюсь закадрить того красавчика и приятно провести время, не думая ни об Империи, ни о занудных джедайских духах твоих учителей. Хочешь к нам присоединиться? — Не в этот раз, — махнула рукой Асока. — Я правда чертовски устала. Вернусь на корабль, включу старые голодиски и завалюсь спать. — Запрещеночка, — подразнила Вентресс. — Будешь смотреть джедайский вестерн? — А тебя не проведёшь. Вентресс развела руками, а как же иначе. И отправилась к барной стойке приводить свой план в исполнение. Если бы кто-то во времена войн клонов сказал Асоке, что она будет не просто сидеть за одним столом с Асажж Вентресс, но и выполнять совместные миссии, делить один корабль и переживать, что с датомиркой может что-то случиться, она бы рассмеялась этому безумцу в лицо. Но безумен оказался сам мир. В котором всё перевернулось с ног на голову. Точкой отсчета до и после стал приказ 66. Сколько ей приходилось скрываться. Бояться. Не доверять. Были моменты, когда Асока думала, что легче перестать сопротивляться, плыть по течению и смиренно ждать, когда за ней придет Империя. Но каждый раз в ней пробуждалась внутренняя борьба. Риск бурлил в её жилах. Риск, когда она дала отпор собственным клонам. Риск, когда прилетела на Набу, чтобы проводить в последний путь Падме Амидалу, скоропостижно скончавшуюся при родах. Риск, когда они с Рексом попрощались, улетев каждый в свою сторону — в небытие, заменившее им смерть. Риск, когда она прилетела на далёкую планету во Внешнем Кольце, нашла работу, подвергла опасности не только себя, но и всё окружение. Асока сбилась со счёту, сколько ферм, верфей и заводов она сменила за первые четыре года. Сколько раз её предавали. Сколько раз страдали невинные из-за факта самого её существования. Сколько раз рисковала она, когда сама суть, та чёртова джедайская чесотка, зудящая на подкорке мозга, не позволяла ей пройти мимо, когда кто-то нуждался в помощи. Именно в один из таких дней она и столкнулась в Вентресс. В то время Асока работала на ферме, в забытой всеми системе, находившейся на стыке Внешнего кольца и Дикого космоса, куда ещё не добралась рука Империи из-за её отдалённости и бедности. Но тем и уязвимее были подобные планеты, открытые для преступных группировок. Сына её работодателя похитили пираты в отместку за то, что жители фермы отказывались «делиться» плодами своих трудов, оказав неожиданное сопротивление. Не без помощи Асоки. Асока, чувствуя вину и ответственность, отправилась за похищенным ребёнком. Мальчишку собирались продать то ли на чёрный рынок рабов, то ли на опыты через посредника — мелкокалиберного гангстера, мерзкого не только в деловых вопросах, но и на внешний вид. Как же удивилась Асока, когда среди его охраны обнаружила знакомую датомирку, которая в ходе вооружённых переговоров, как часто любил выражаться Энакин, неожиданно приняла её сторону. Когда они вызволили мальчишку и ещё нескольких рабов, уже подлетая к планете, Вентресс в довольно беззаботной манере заявила, что ей уже всё равно заплатили достаточно за сопровождение в нескольких сделках, а подать на неё в суд за разрыв деловых отношений никто не будет. А вот детей похищать, не доплатив за это хорошенько, — уже последнее дело. — С каких пор тебя стала волновать моральная сторона твоих действий? — удивилась Асока. Не в первый раз за тот день. — С тех пор, как я стала думать своей головой, а не вбитым в него учением кучки токсичных фанатиков. Они вернули ребёнка родителям. Но Асока понимала, что не может остаться на планете, — слишком большой, жирный и фееричный след оставила за собой. Как обычно. А Вентресс так, между прочим, бросила, что ей не помешает компаньонка для следующей миссии. Никаких убийств. Никакого рабства. Так маленький грабёж одних бандитов для других бандитов. И Асока ей вообще-то должна. Уже через несколько месяцев после парочки таких заданий Асока осознала, что жить на корабле в окружении звёзд, не привязанной к одному месту, намного удобнее и безопаснее. Было сложно. В первое время она не доверяла Вентресс, как и любому живому существу. Особенно с её послужным списком. Кому, как не бывшей ученице ситха, было выгодно сдать Асоку Империи. Но мир сошёл с ума. Вентресс ненавидела Империю всем сердцем. Однажды, когда Асока, проснувшись от кошмара, наставила на датомирку бластер, решив, что та собирается убить её во сне, хотя та, как выяснилось, просто хотела укрыть её одеялом, Вентресс только тяжело вздохнула, присела на край койки и открыла свой разум. Это был первый контакт Асоки с пользователем Силы со времен войн клонов. Она едва не обожглась об разум Вентресс — таким противоречивым, сильным и свирепым он был. Там было всё: разочарование, боль, страх. Но эти эмоции не подпитывали в ней тёмную сторону. Асока вообще не чувствовала в ней ни тьму, ни свет. Нечто непривычное, странное, похожее на пустоту. Джедаи всегда уверяли, что пути назад с тёмной стороны нет. И пускай Вентресс нельзя было назвать полноценным ситхом, в своих злодеяниях датомирка заходила далеко. Так как же вышло… А так, Асока, что джедаи ошибались. Из раза в раз. Всегда. И Асока не была уверена, был ли это собственный внутренний голос. Или же голос Вентресс — усталый и смиренный. — Ты знаешь, Асока, все эти учения: джедаи, ситхи, сёстры ночи. Это ведь просто способ управления энергией, которая нас окружает. Просто множество разумных называют одну вещь разными именами, пытаясь уверить, что правы только они. И я так устала от этого. Мы ведь с тобой похожи. Меня бросили. Тебя бросили. Нам лгали обеим. Мы были пешками в одной войне, и мы все проиграли. Но это ведь не повод сдаваться. Хотя бы назло им. — Ты хочешь бороться? — осторожно уточнила Асока. — С кем? — в интонациях Вентресс послышался нервный смех, хотя улыбаться тогда она ещё не умела. — Очнись, Асока. Империя строилась не годами, а десятилетиями. С меня хватит быть фигурой в чужой партии, настало время думать о своих интересах. Отныне я верна лишь себе. И тебе советую идти этим же путем. — Если честно, иногда я думаю, что, быть может, лучше было выиграть сепаратистам, — очень тихо призналась Асока, постыдившись своего откровения. — Может, Дуку был прав. Теперь его методы кажутся не самыми бесчеловечными. Ничего бы не изменилась, но сохранилась бы свободная торговля. — Наивная. — Из горла Вентресс вырвался щёлкающий звук, заменивший смешок. — КНС бы никогда не выиграла. Как и Республика. Дуку был ещё одной пешкой, как и весь ваш Орден. И если ты до сих пор не поняла этого, то, возможно, ты так и не повзрослела. Вентресс поднялась, но Асока окликнула её: — Не боишься, что Империя придёт за тобой? Или за мной. Мы ведь… — Пускай попробуют, — отчеканила Вентресс, скрестив руки. — У датомирцев есть хорошая пословица: «У датомирской кошки семь жизней на один век». Одну у меня уже забрали, шесть еще найдётся. Асока понимала. Как никто другой. Она не чувствовала злых и опасных намерений со стороны Вентресс. И попыталась сделать этот маленький тяжёлый шаг в новое будущее. Доверившись той, кому бы раньше никогда не вверила не только свою, но и чужую жизнь. Именно Вентресс помогла Асоке с поддельным удостоверением личности и идентификационным кодом, так похожим на те номера, что когда-то выдавали клонам. Чтобы наверняка быть уверенной, что раз и навсегда с её хвоста сброшено око Империи, Асока согласилась на небольшое оперативное вмешательство: несколько уколов по костной трансформации в подпольном медицинском кабинете слегка изменили её черты лица — на тот случай, если имперские технологии достигнут того уровня, чтобы идентифицировать разумных по изображениям с голокамер. Что касается остального: порядком выросшие лекку и узоры на лице сами изменились с тех пор, как она пустилась в бега. У Вентресс был негласный специфический кодекс, служивший моральным ориентиром: она могла выполнить задание, забрать деньги, обмануть заказчика и спасти невиновных сразу за один присест. Она не боялась последствий. Уверенная в собственных силах. И немного в удаче. Энакин одобрил бы такой подход, как бы он не одобрял саму Асажж Вентресс. Было решено оставить прошлое там, где ему самое место — погребенным на нижних уровнях Корусанта. Никакой Силы. Обе осознавали, насколько рискованно её использовать, когда галактику прочесывают ищейки Императора. Потому Асока и Вентресс договорились, что никогда не возьмут в руки светового меча. Им не нравилось вульгарное и грубое обозначение «охотницы за головами». Но именно так их и воспринимали. Пускай они и скрывали свои лица, славу себе они заслужили быстро. Благодаря боевым навыкам, нажитым на войне. Безумный тандем бывшего джедая и бывшего ситха, что пытались просто выжить и при этом иногда, на досуге, сделать парочку добрых дел. Так и летели годы: вереница заданий, приключения, новые лица, опасность, адреналин, душные кантины, короткий сон прямо в каюте корабля. Если так задуматься, почти ничего не изменилось. Почти. За исключением того, что с ней не было его. Асока вновь ощутила холод. Он пробирал до самых костей. Нечто тёмное и зловещее нависло над планетой. Это приближалось. И это искало встречи с ней. Игнорировать это больше невозможно. Пробираясь по мрачной улице, Асока достала из-за пояса два виброклинка, оборудованных кортозисной оплёткой, позволяющей парировать удары световых мечей; из того же сплава были сделаны её наручи и бронепластина на груди. К тяжёлому дыханию, разносимому ветром эхом, присоединилось плавное гудение светового меча. Его алое мерцание осветило тёмную площадку. Асока остановилась. В её прямой гордой осанке, в уверенном взгляде говорила готовность вступить в схватку. С тем мраком и холодом, что неустанно надвигался на неё весь вечер. Напротив неё стояло нечто гротескное, что сложно было назвать человеком или машиной. Именно от него исходило шумное дыхание, предвещающее беду. И именно от него шёл тот холод, который всё это время пытался пробить брешь в щитах, — искалеченная, давно потерянная связь пульсировала подобно гноящейся ране, обливая сердце Асоки кровью. Высокая фигура, с ног до головы закованная в доспехи, не шевелилась. Лишь ветер развевал плащ, напоминавший черное пламя. Огромный шлем — нечто среднее между шлемами штурмовиков и жутким черепом — обратил свой взор к Асоке. — Ты опоздал. Девчонки с нами нет, — первой заговорила Асока ровным, безразличным тоном. В уме она перебирала сотни способов, каким образом они могли скомпрометировать себя. Если Империя подсадила на их корабль маячок, та семья была уже обречена. — Я пришёл не за девчонкой, и ты знаешь об этом, — заговорило искажённым механическим голосом существо и добавило: — Асока Тано. Из-за вокодера, установленного в жуткую черепообразную маску, сложно было разобрать интонации в его командном баритоне, предназначенном для приказов. — Асока Тано? — деланно удивилась Асока. — Ты, вероятно, ошибся. — Она взмахнула клинками обратным хватом и перенесла вес на правую пятку, занимая позицию для атаки. — Моё имя Ашла, могу показать удостоверение личности. Но её попытка скрытой дерзости осталась без внимания. Тот, кого вся Империя величала в страхе, как Дарт Вейдер, сделал один шаг и протянул руку — даже такой безобидный жест заставил Асоку невольно вздрогнуть и отступить. — Есть ли смысл нам сражаться? Зачем сопротивляться своей судьбе? Твоя тьма сама воззвала ко мне — и я пришел на твой зов. — Ты ошибаешься, — отрезала Асока. — Нет никакой тьмы. Твои уловки с моим разумом — лишь очевидная подлая игра. — Никаких уловок. И игр. — В таком случае у нас есть лишь два пути: — Асока переместилась чуть в сторону, мышцы пришли в сладостное напряжение — в предвкушении схватки, — либо мы забываем об этой встрече и оба уходим каждый своей дорогой, либо… — судорожно сглотнула, по лицу рядом с левым лекку стекла холодная капля пота, — либо лишь один из нас покинет планету. — Возможен и третий путь, — возразил Вейдер глубоким синтезированным голосом. — Посмотрим. Вейдер совершил молниеносный силовой прыжок. Световой меч и два клинка встретились, рассеяв искры по всей площадке, — алый клинок укоротился и едва не отключился, не достигнув цели. Асоку отшвырнуло назад, и она, круто проехавшись на пятках, вовремя выставила силовую защиту до того, когда восстановившееся лезвие едва не обрушилось на её макушку. Схватка проходила решительно. Асока слишком долго не сражалась с пользователями Силы, но при этом периодические тренировки с Вентресс и постоянные противостояния с головорезами позволили ей сохранить не только форму, но и жизнь в эти минуты. В технике Вейдера она сразу же узнала пятый стиль — Шиен, к которому всегда относились скептически многие джедаи из-за его агрессивной формы. Но в отличие от того, с кем она привыкла сражаться на тренировках с тем, кто она думала мертв, эта техника отличалась большей агрессией и физическим натиском. Противник буквально был готов раскромсать и разрубить её на куски, а с её оружием, больше предназначенным для защиты против светового меча, чем для нападения, она вряд ли могла продержаться долго. — Ты стала сильнее, — произнес Вейдер, будто в насмешку совершая обратный хват. — Я лишь отпустила свой страх, — парировала Асока не только его слова, но и атаку, попытавшись отвести меч с помощью силового толчка в сторону и пробить его защиту, чтобы задеть то, что было похоже на панель управления на груди. — Ты лжешь. Страх окутывает тебя со всех сторон. Страх правды. Взмах затянутой в чёрную перчатку руки Вейдера заставил Асоку подняться в воздухе, но тогрута силой призвала брошенный на улице спидер. Тот едва не врезался в противника, но Вейдер с лёгкостью отшвырнул от себя машину. Отвлекающего маневра хватило, чтобы швырнуть клинок прямо в цель. На этот раз Вейдеру пришлось отпустить её, чтобы увернуться. Асока призвала оружие обратно — оно снова не успело задеть тёмного владыку и вернулось в крепкую хватку. И все-таки её дыхание перехватило от непривычки такой битвы. Дышать приходилось ртом, чтобы восстановить учащенное сердцебиение. — Значит, это теперь твоя жизнь? — Вейдер опустил меч острием к земле. — Бежишь от себя, преследуешь других ради крох из горстки кредитов? Жалкое зрелище, достойное ученицы джедая. — Не смей упоминать моего учителя, — проскрежетала Асока, возвращаясь в боевую стойку. — Я думала, что знаю, кто под этой маской. Но это невозможно. Мой учитель никогда бы не пал так низко. — Энакин Скайуокер был слаб. Как и всё его окружение. — У нас с тобой слишком разное понятие слабости. — Асока приблизилась лишь на несколько шагов, не сводя пристального взгляда с Вейдера. — Он был сильным. Как и все его близкие, защищавшие то, что им было дорого до самого конца. — Но не ты. — Это заявление ужалило Асоку, Вейдер тем временем продолжил: — Окружение Энакина Скайуокера совершило страшную ошибку, не приняв Империю: Оби-Ван — из невежества, Амидала — из слепой любви к Республике. Асока Тано была известна своей благоразумностью. Ученице Энакина Скайуокера лучше других была известна лицемерная ипостась Светлой стороны, сделавшая из джедаев рабов Силы. — Тогда я вынуждена тебя огорчить: я не та, кого ты ищешь. Асоки Тано больше нет. А если бы и была, — Асока дерзко усмехнулась, крепче сжав рукоятки, — сомневаюсь, что её заинтересовали бы твои речи. — Но, быть может, они заинтересуют Ашлу. Асока с огорчением покачала головой, чувствуя комок в горле: — Ты меня совсем не знаешь, если думаешь, что я стану служить Палпатину. Последнее она выплюнула подобно яду. В силе пробежала рябь — ледяная ненависть, приправленная с одной стороны отвращением, с другой — страхом. Это были не только её эмоции. — Не ему. Мне. — Красное свечение лезвия втянулось в эммитер. Пространство погрузилось в разрывающую тишину. Асока отступала в ответ на каждый шаг владыки к ней. — Я предлагаю тебе закончить обучение. Познать мощь тёмной стороны Силы. Могущество. Безграничное знание. Став частью моей Империи. Последние слова прозвучали подобно звону наковальни. Асока замерла, глядя на протянутую руку, облаченную в чёрную перчатку. Острое чувство дежавю охватило её паникой: сколько лет прошло с её сражения с Молом, когда он предлагал… — Мы свергнем Императора, причину твоего гнева, и будем править как учитель и ученица. Всё будет так, как захотим мы. Невольно Асока осторожно коснулась Вейдера в Силе. Поначалу тёмный вихрь обжег её ледяным пламенем: но потом сквозь бесконечные слои ярости и ненависти она увидела глубоко похороненное воспоминание. Своё ещё угловатое подростковое лицо глазами её учителя, когда они, сидя в звездолёте, в шутку фантазировали, какой бы была галактика, если бы они вдруг — теоретически — стали ли её правителями. Пользуясь соединяющей их связью, Вейдер послал Асоке красочные образы: рёв толпы, приветствующей новых правителей, принесших в галактику мир и справедливость. Сильная правящая рука обеспечивает порядок. Уничтожены рабство и коррупция. Борьба со смертельными болезнями выведена на государственный уровень, а бакта теперь доступна всем нуждающимся. Опьянённая этой старой мечтой, Асока упала на колени и схватилась за голову: внутри от того, как Вейдер внезапно вторгся в её разум, всё, казалось, трещало по швам. Глаза застелили слёзы. Красочные образы размылись, но их акварельные пятна все ещё сжимали сердце Асоке загоревшейся трепетной надеждой. Надеждой, которая рассыпалась по мере того, как перед взором вновь вырисовался силуэт Вейдера, грозный и зловещий. Асока сидела на коленях. Оружие лежало отброшенным в сторону. В мыслях и сердце вился настоящий клубок хаоса. А затем в унисон, откуда изнутри, зазвучали голоса. Тёмная и светлая сторона — это лишь способ, как пользоваться Силой. С тёмной стороны нет пути назад. Мы сами решаем, что хорошо, а что плохо. Что есть добро, а что — зло. Тёмная сторона ввергает Силу в дисбаланс и хаос. А что есть баланс? Асока. Ты не можешь совершить ошибку. Но правила ведь и созданы для того, чтобы их нарушать. Ты встретишь свою смерть. За которой ждёт новая жизнь. Нет. Да. У тебя есть предначертание. Он заложил в тебе тьму. Ты джедай. Ты больше не джедай. Мы больше не пешки в чужой игре. Асока. Асока. Ты предначертана тому, кто идёт по небу. И несёт смерть. Жизнь. Помоги вернуть баланс Силы. Ты сама вольна выбирать свой путь. Смирись. Борись. Помоги ему. Пообещай, что уйдешь от него. Не бросай меня, Асока. Голоса — все разные, звучащие одновременно — сжали черепушку в тиски. Но последний голос, принадлежащий Энакину, прозвучавший как будто из-за самого сердца, заставил Асоку встрепенуться и открыть глаза. Голос вывел её из лабиринта разума. Вейдер по-прежнему протягивал ей руку. — Энакин, это и правда ты. Но как? Почему? Что с тобой стало? — было адресовано скорее голосу, нежели тому, что предстало перед ней. Но Вейдер принял это на свой счет: — Это имя для меня больше ничего не значит. В отблесках алых визоров маски Асока увидела своё отражение. — Закончи обучение, познай могущество тёмной стороны и мы свергнем Палпатина. Вместе. А нет — так прими свою смерть достойно. Асока услышала птичью трель. В месте, лишённым деревьев, куда едва пробивался даже днём солнечный свет, пролетела яркая белоснежная птица с зелёным оперением. Конвор села на крыльцо закрытой мастерской и накренила голову. В ней Асока узнала старого друга — Морай. Птицу из Мортиса. Однако стоило Асоке только моргнуть, как Морай исчезла. Вместе с сомнениями. Асока протянула в ответ руку. И позволила хватким грубым пальцам, затянутым в кожу, сжать её ладонь, скрепив соглашение, вверяющее душу самому дьяволу. Ведь кто сказал, что пасть можно только с небес в преисподнюю? Правила созданы, чтобы их нарушать.