Ангелы моего проклятия

Мне стало теплее и спокойнее от того, что я наконец-то в безопасности. Я быстро заснул, облокотившись на окно.

***

Я проснулся, от того что Ваня слегка тормошил меня за плечо. Я сразу ощутил холод, проникший в машину через открытую дверь. — Сигма, мы приехали. Давай... давай я возьму тебя на руки. Предварительно отстегнув ремень безопасности, он аккуратно обвил меня руками, подтягивая мое обмякшее тело ближе к себе. Я тихо всхлипываю от боли, чувствуя как на теле огнем горят синяки и резко вздрагиваю, ощущая как будто мне в проход вставили нож. Я до боли впиваюсь пальцами в чужую одежду, сжимая тонкую ткань жилетки. Ваня не подает виду, что ему больно. — Тише-тише. Просто держись за меня. Я вяло обвиваю руками его шею, все ещё корчась от боли. Гончаров берет мои ноги под коленями, поднимает меня и несет к входной двери. Я чувствую, что снова отключаюсь, но Ваня не дает мне потерять сознание: — Я знаю, тебе тяжело. Ещё немного, тебе нельзя отключаться сейчас. — Вань... я больше не могу.... мне больно... Меня ускоренно заносят в ванную, включают воду. — Тебе нужно согреться чтобы не заболеть. Ты в состоянии сам помыться? Он медленно ставит меня на пол, я склоняюсь над ванной держась за бортик. Голова кругом, земля уходит из-под ног, и, понимая это, коллега придерживает меня. Мой взгляд фокусируется на ванной, в которой рябью расплывается вода. Тошнит. — Ты меня извини, но мне придется тебя помыть самому. — Нет! Не надо! — я держусь за пуговицы на пальто. — Сигма. Послушай меня. Если с тобой что-то случиться, я буду винить себя до конца жизни. Хватит истерить. Пока есть угроза твоей жизни и здоровью, меня не волнует ничего другого. Потом ты можешь ненавидеть и проклинать меня сколько угодно. А сейчас я буду делать то, что должен. Я ослабляю хватку и он всё же расстёгивает пуговицы на одежде. Как только расстёгнута последняя пуговица, плащ падает с моих плеч, обнажая дрожащее тело. Я стиснул зубы, зная, куда именно смотрит Иван. Количество шрамов, синяков и других ран на теле сразу объясняло, почему я хожу с высоким воротником и длинными рукавами. Спаситель замер на секунду. Тогда, в темноте переулка, он не успел заметить всего этого. Я уже ожидал сотню глупых и некомфортных вопросов, но меня без лишних слов посадили в ванную. Я из последних сил стараюсь оставаться в сознании, но мне слишком плохо. Ваня аккуратно придерживает меня, отмывая от грязи теплой водой. От боли вцепившись ему в руку, я закусил губу, сдерживая слёзы. — Ш-ш-ш... тише, все хорошо. Я позабочусь о тебе. Ты в безопасности, слышишь? Он попытался меня хоть как-то успокоить и отвлечь от произошедшего. У меня не получилось ничего ответить, через стиснутые зубы лишь иногда слышались тихие сдавленные всхлипы. Из ванной меня вынесли на руках, кутая в полотенце и прижимая к себе. Думаю, в этот момент я и уснул. Хотя не уверен точно... кажется, перед тем как отключиться, я видел, что Гончаров плакал сидя рядом со мной... или это был лишь сон... этот момент мне помниться смутно... В любом случае, проснувшись, я обнаружил себя лежащим на диване. Медленно садясь и осматриваясь вокруг, я обдумывал произошедшее. Наконец-то мой взгляд сфокусировался на знакомом силуэте. В приоткрытой двери я увидел коллегу, который спокойно готовил на кухне. С трудом встав с кровати, я заметил на себе чистую одежду — простые шорты и футболку. К приятному удивлению, раны не так болели, все они были обработаны, а более серьезные перемотаны. Аккуратно приоткрыв дверь, я пару секунд просто наблюдал за готовящим Ваней. Заметив меня, он замер. — Сигма..? — он стоял в растерянности, не зная как я отреагирую после вчерашнего. Это читалось в его глазах. Страх и даже некое отчаянье, он был почти уверен, что я теперь ненавижу его. Я чувствовал свою вину за это. Я вел себя как последний идиот. Все это время он пытался помочь, уберечь, а я не слушал, капризничал как ребенок. — Вань, поможешь мне сесть? Пожалуйста. В его глазах сначала шок, а потом облегчение. Я сам не мог подумать, что скажу это, что позволю ему помочь. Он сразу подошел ко мне, подставляя плечо для опоры и медленно подвел меня к столу, помогая сесть. — Как ты? Ты стал... спокойнее. Что-то не так? Я все ещё держусь за его плечо. Мой голос тихий, как будто я все ещё надеюсь, что Ваня не услышит. — Прости меня... Я был идиотом. Ты был прав, мне правда нужна помощь. Прости, что не слушал. Я плачу, а Ваня растерянно смотрит на меня, не понимая, что делать и как меня успокоить. Он застыл, пока я крепко держу его руку, не контролируя свои эмоции. Внезапно для себя, я услышал именно то, чего мне не хватало в этот момент. — Тебя обнять...? Я едва кивнул и Ваня наклонился ко мне, обнимая. По его дрожи я понял, как много для него значит этот момент, как много для него значу я. Из-за чего мне было даже стыдно признавать, что я не чувствую того же. Гончаров хороший человек... но мои чувства — это что угодно, но не любовь. Он мой хороший друг, близкий человек, которому можно доверять... но я его никогда не любил. Мне жаль Ивана. Я вижу, как он старается, даже зная, что никогда не получит взаимности. Даже сейчас в его робких и неуверенных объятиях я чувствую, что не смогу смотреть ему в глаза. В какой-то степени я и есть причина его страданий. Вероятно, главная, если не единственная. — Сигма... Я совсем не злюсь на тебя. На момент показалось, что он ответил на мои внутренние переживания. Мне в один момент полегчало и резко стало плохо. Конечно же, он просто успокаивал меня после моей предыдущей фразы. Я отстраняюсь, все ещё глядя только в пол. У меня нет сил смотреть ему в глаза. Все, что я смог выдавить из себя в тот момент, было тихое и неловкое "Я голоден". Ваня кивнул и пошел насыпать мне еду. — Будешь удон с курицей? — я все ещё сидел, опустив голову, снова кивая. —... Спасибо... Передо мной поставили тарелку. — Посмотри на меня. Почему ты такой поникший? Сейчас ты ведь в безопасности. Просто расслабься и отдохни, хорошо? — Я... не могу перестать думать о Коле. Я не верю, что он в порядке. — ...