Ангелы моего проклятия

— Черт. Опять температура поднялась? Кажется, это была плохая идея, — брать тебя с собой. Но больше я так не поступлю, солнце, я тебя вообще больше из дома не выпущу! Мой непослушный мальчик, ты даже не представляешь, насколько я сейчас зол. Я долгое время старался держать себя в руках, но, как только я перестану себя контролировать, — в чувства меня уже никто и ничто не приведет. И я буду продолжать насиловать и нарезать на мелкие кусочки твое остывшее тело. А ты ведь мог просто не давать мне повода злиться. Я ж тебя просил послушно посидеть. Запомни уже наконец, самое ужасное, что ты можешь сделать, это попробовать сбежать. Ни одна игрушка, которая пыталась убежать от меня, не прожила после более одного дня. Всех их быстро ловили мои люди и приводили к законному хозяину. Но не бойся, котёночек мой, тебе не удалось полноценно убежать, поэтому отделаешься лишь наказанием. Отныне, и до конца своей глупой и бесполезной жизни, ты будешь сидеть на цепи. И больше никогда и никого, кроме меня, не увидишь. И, тем более, не произнесешь другое имя, кроме моего. Он занёс меня домой, где было тепло и уютно. Я не хотел верить его словам. Может, он просто погорячился? В коридоре с меня сняли мокрый плащ и обувь. Со мной обращаются как с грудным ребенком, не позволяя и шагу сделать самостоятельно. Я не знаю, почему в его сознании иногда я резко становлюсь беспомощным. Но в такие моменты он меня хотя бы не насилует. Я попытался самостоятельно продолжить снимать намокшую одежду, но Федор ударил меня по рукам. — Руки убрал! Ты знаешь, что я хочу тебя самостоятельно переодеть? Так какого хрена лезешь, куда не просят?! — Босс, не кричите... Я знаю, вы злитесь, мне правда очень жаль... Меня грубо схватили за полуживое запястье, впиваясь в новые раны со всей ненавистью и заламывая мне руку за спину. Я попытался сдержать крик, но после протяжного мычания послышался громкий всхлип.

— Ещё хочешь поговорить? — Нет босс! Только отпустите, прошу!!! — меня швырнули на пол как потухшую сигарету. — Посмотри на себя! Как же ты жалок! Что, снова плакать начнёшь? Или поползёшь бьющую руку лизать? — Босс, можете бить меня, сколько угодно, я заслужил! Это моя вина, только не злитесь! — Надеешься, что на меня это подействует?! Лучше просто заткнись! Ты ещё за все заплатишь! Я найду способ наказать игрушку, которая не слушает хозяина! А пока —мордой в пол, и даже не смей двигаться, пока я не вернусь! Я покорно выполнил все, что говорит босс. Были слышны его тяжёлые, но быстрые шаги где-то на втором этаже. Я не знаю, что со мной сделают. Мне очень страшно, бежать некуда. Это не мой Федя! Он таким не был, я совсем не этого хотел! Неужели меня и вправду посадят на цепь?! И вот надо было мне пытаться сбежать? Агрх, какого хрена я сам создал себе столько неприятностей?! Я люблю только своего Федю! Но это — не он! Я не вынесу ещё одной волны садизма! На мне уже живого места нет, я и так хожу как мумия! Где он ещё свои метки оставлять решил?! Где-то у лестницы послышался звон тяжёлой цепи. Этот псих приближался ко мне. — Значит, по-хорошему ты не понимаешь, да?! Что ж, давай решим проблему по-другому. Брать тебя с собой — лишний раз тратить нервы. Оставить без присмотра — ловить потом по всему городу. Но ведь я могу просто приковать тебя, как непослушного пса! Руки за спину, и не дёргайся! Я завел руки за спину и на меня надели металлический ошейник. Подняв с колен, Федор заставил меня идти дальше по коридору, остановившись у батареи возле лестницы. Я обернулся и увидел размер цепи. Хоть она и была достаточно длиной, чтобы пройти пару метров, но, в то же время, толстой и массивной. Сломать не выйдет. Достоевский закрепил цепь на батарее и демонстративно помахал перед моим лицом ключом от ошейника. — Ну же, свобода ведь так близко, просто забери ключ! Хах, боишься? А пощечину мне давать не боялся! Что ж, надеюсь ты поладишь и с этой игрушкой. Тебе ведь с ней ещё всю жизнь сидеть. — Убейте меня... Пожалуйста, я все равно больше не выдержу! Вы видите хотя бы одно свободное от синяков и порезов место на моем теле? — Ах-ах, я только начал развлекаться! Твой ход окончен, теперь моя очередь! Он снова отлучился и я уже примерно понимал, что будет дальше. Я был уверен, что он снова достанет свою коробку игрушек, но нет — он пришел совсем с другой. — Какой же ты милый, когда напуган! Коленька... Радость моя... Меня всегда пугала его улыбка в пол-лица, но сейчас мне совсем не до нее. Я ожидал увидеть секс-игрушки, может, электрошокер, но не набор для фильма ужасов! Разные ножи — от скальпеля до небольшого тесака, какие-то щипцы и плоскогубцы, маленькая ручная пила и это только то, что я успел увидеть! — БОСС!!! Я БУДУ ВАШЕЙ ИГРУШКОЙ!!! Я БУДУ ВО ВСЕМ ПОСЛУШНЫМ! ТОЛЬКО УБЕРИТЕ ЭТО!! ВЫ ПОТОМ ПОЖАЛЕЕТЕ О СВОЕМ ВЫБОРЕ!!! НЕ СТОИТ ДЕЙСТВОВАТЬ ИМПУЛЬСИВНО, МЫ ВСЕГДА МОЖЕМ ОБО ВСЕМ ПОГОВОРИТЬ! — Ах-ах-ах! Как же приятно видеть этот испуганный взгляд! Ты ещё за все поплатишься, ублюдок!!! Я заставлю тебя пожалеть, что ты родился!!! Ну что, хочешь ещё раз назвать меня монстром? — Я НЕ НАЗЫВАЛ ВАС ТАК!!! НЕТ!!! НЕ НАДО, ТОЛЬКО НЕ ЗАВЯЗЫВАЙТЕ МНЕ ГЛАЗА!!! Мир вновь погрузился во тьму. Какого черта вообще произошло? Разве я когда-либо называл его монстром? Я заёрзал, но Федор схватил цепь, не давая мне шанса на побег. Я чувствовал его тело над своим. Моя спина неприятно упиралась в жёсткую батарею и я кое-как сдерживал себя, чтобы не заплакать. Горячий металл впился в лопатки, заставляя меня наклоняться вперёд, где на моих ногах сидел Достоевский. Мне слышен звон цепи и инструментов, которые он перебирает в ящике. Кажется, выжить шансов нет. Пускай он и говорил, что не убьет, а просто накажет, верить ему смысла нет. Даже если он действительно не планирует лишить меня жизни, это не значит, что он в порыве ярости не передумает. Возможно, это мои последние часы, и, раз так, я бы хотел сделать кое-что напоследок. Я потянулся вперёд, наощупь находя босса и обнимая. Если и умирать, то только так. — Какого хрена?! Он явно недоволен, но пока не спешит убирать мои руки. — Просто знайте, что я вас все ещё люблю! — Что, уже с жизнью прощаешься? Он толкнул меня обратно на горячую батарею, и, прижимая к ней одной рукой, начал сдирать повязки с моего тела. Застывшая кровь отрывалась вместе с бинтами и пластырями. Было адски больно. Я плакал и вырывался, но все было без толку. Из ран снова сочилась кровь, которую он так любит слизывать. Федор приподнял мое тело за талию, заставляя сильнее прогнуться назад, и начал оставлять размашистые, влажные поцелуи на местах увечий. Его мокрый, теплый язык скользил по моей груди, не забывая уделить должное внимание порозовевшим соскам. Облизав каждую рану на груди, он продолжил сдирать повязки, не останавливаясь на бедре, откуда вчера срезал и заставил съесть кусочек плоти. Похоже, это место он решил не трогать. Погладив кожу вокруг пальцами, он, как ни в чем не бывало, продолжил спускаться мокрой дорожкой поцелуев к моим ногам. Я был удивлен, что он ещё не начал наказывать — думал, что в меня сразу же вонзят нож, но он все ещё продолжает целовать все мое тело... Не буду скрывать, какое удовольствие я получаю от его губ и языка. Мое тело само подалось вперёд. Хриплые стоны сорвались с моих уст... Почему?! Почему я это делаю?! Мои руки не связаны, так почему я ещё не ударил его?! Мг, ещё! Мне хочется большего! Но Достоевский оттолкнул меня обратно на батарею. Я ударился затылком об металл, а Федор встал с моих ног. — С чем бы нам поиграть сегодня? Ремень был, секс игрушки, нож и электрошокер тоже. Интересно, что на тебя будет действовать лучше всего? Я хочу проверить все варианты! Скажи, как ты переносишь высокие температуры? — Б..босс... Мне дали пощечину и я сразу заткнулся. — Коленька, я ведь задал чёткий вопрос. — Не люблю жару. — Что ж, тогда у меня плохие новости. Он встал, уходя куда-то в сторону кухни. Я услышал, как он включает чайник. И, конечно, я понял, что случится, как только он закипит. Но, похоже, чувство самосохранения покинуло меня. Ибо я на ощупь пытаюсь доползти до кухни вслед за боссом. Я успел врезаться во все стены и углы, но все-таки добрался до порога кухни. Чайник кипел где-то над ухом, но, сделав ещё один шаг, я врезался уже не в шкафчик, а в босса. Он успел поймать меня, когда я чуть не упал. — Почему моя игрушка ходит по дому без разрешения?! — Я хочу к боссу! — Я знаю, что из тебя выйдет неплохой актер, но, блядь, как же меня бесит, когда ты ведёшь себя как двухлетний. — Но ведь босс сам обращается со мной как с беспомощным ребенком! Почему я просто не могу хотеть внимания? — Сел на место! Туда, где я тебя и оставлял. Чайник закипел. Времени у меня не осталось, поэтому я просто делаю шаг вперёд, и, как только мой нос врезался в его грудь, я сразу же обнял босса. Руками я поднялся выше, и, когда они оказались на его щеках, примерно понимая где находятся губы босса, я поцеловал их. — Тц, придурок... — он потрепал меня за волосы. — Чайник уже закипел. Так давай займёмся твоим воспитанием? Он резко схватил меня за волосы — Кто был плохим мальчиком?! — Не надо босс... Я весь дрожал, мне показалось, что он взял что-то со стола. Меня хотят убить?! Его ладонь легла на мою щеку, приподнимая лицо на себя. Я инстинктивно поджал губы, но Федор поглаживал их большим пальцем, прося разжать. И я подчинился. В одну секунду мои губы накрыли чужие. Из меня вырвался еле слышный, жалобный стон. Я попытался отстраниться. Но босс не разрешил, жадно впиваясь в мои губы. Взяв за руку, меня отвели обратно к батарее. Я послушно сел, облокачиваясь о горячий метал, разрешая ему завладеть моим телом. Его руки блуждали по вчерашним увечьям. И я позволил себе расслабиться... В один момент мягкие прикосновения к телу прекратились. Меня схватили за руку и начали срезать корочки с ран. Я задёргался, но Достоевский продолжил. Он заново вскрыл едва затянувшиеся порезы, а после я почувствовал невыносимое жжение. Соль. Он втирал ее сначала мне в руки а потом и в грудную клетку. Босс сидел на моих ногах, не давая отбиваться, истерически смеясь над моим состоянием. Я кричал и плакал, умоляя его перестать, но ему слишком нравился процесс. В следующее мгновение я вновь ощутил плавные движения ножа по своей груди. Я думал, что он просто оставляет хаотичные царапины, но нет. Кажется, будто он старательно вырезает что-то осмысленное, выводя каждую линию. Лезвие ножа входило слишком глубоко, он явно надеялся оставить долговечные шрамы. А после начал вновь втирать в это место соль. Фантазия босса безгранична, я не могу знать, что он придумает в следующий момент. Я только успокоился, что он закончил с ножом, как на мои соски снова закрепили зажимы. — Хватит босс. Умоляю, можете меня просто выебать, но, прошу вас, я правда не выдержу больше наказаний! — Хм, а тебе не нравится?! А почему тогда с твоего члена уже сочиться предэякулят? Разве я тебя не учил, что врать нехорошо? Твое тело мне никогда не врёт. Оно настойчиво просит, чтобы я продолжал. Его рука начинает мне надрачивать. Я пытаюсь убрать его руки, но он лишь ударяет меня, говоря не мешать. Я откидываюсь на батарею, закрывая лицо руками. — Босс... ах... Он убирает руки и я недовольно мычу в ответ, непроизвольно поддаваясь вперёд, прося продолжить. — Нет, Коль. Ты не заслужил оргазма. — Босс, пожалуйста... Вы правы, мне нравится. Не мучайте, просто закончите начатое. — Так знаешь, что говорить, когда хочешь? Ну, раз ты просишь, как я могу отказать, такой милой мордашке? Он слегка потянул меня за щеки, продолжая стимулировать мой орган, все сильней ускоряя движения. — Ха...Ах!! — Ого, так много? Тебе настолько понравилось? Я проигнорировал его слова, просто обнимая за талию. Мне хотелось надеяться, что это конец игры и что босс уже успокоился, простив меня. Поэтому я позволил себе вздохнуть с облегчением. — Руки, — с ноткой раздражения приказал Федор, отталкивая меня обратно к батарее. — Мы ещё и близко не закончили! Чайник почти остыл за время прелюдий. Босс встал с моих ног, направляясь на кухню. Вода?! Нет! Нет!! Нет!!! Я думал, мы уже закончили. Он медленно подошел, садясь на мои ноги. — Давай вспомним, как ты должен себя вести?! На заново вскрытые раны вылили тонкую струю кипятка. Адская боль от смеси ран, соли и кипятка была худшим ощущением, которое я испытал. Я бился в истерике, но Достоевский просто схватил цепь ближе к ошейнику и вдавил в стену. — Ну же, если не последует ответа, я буду снова и снова лить воду! — Я должен вас во всем слушаться! Прежде, чем сделать что-то, спрашивать разрешение у своего босса! Я повторяю в который раз знакомые слова. — И почему? — Потому что...я просто ваша игрушка... — Значит, помнишь правила? — ... — Хорошо, тогда давай закрепим информацию. Ещё одна струйка горячей воды потекла вниз по плечу, переходя на торс. Я при всём желании не смог ничего возразить. Эти места сильно пекли, и, похоже, остались ожоги. Весь кипяток стек на пол, обжигая ляжки. Но Достоевского состояние пола вообще не волновало. Его идеи ограничатся чайником? Конечно же, нет. Я услышал знакомый тихий звук зажигалки, которая всегда у Федора под рукой. Меня схватили за горло, а после начали водить предметом возле лица. Я должен был понимать, что он лишь пытается припугнуть. Но мне все равно было страшно и я отворачивался и жмурился под черной повязкой. — Боишься?! Страшно тебе, да?! Ты сам виноват! Он приложил зажигалку к предплечью. Огонь коснулся кожи лишь на секунду, а ожог ощущался сильнее остальных. — Дость-кун... Остановитесь. Я больше не выдерживаю этого... Он на секунду замер, выпустив зажигалку из рук, роняя ее на пол. — Почему? Почему после наказания ты снова зовёшь меня так?! Я... Кажется, вечность не слышал это прозвище... Достоевский резко встал и ушёл к себе в комнату. Я до сих пор не понимаю, что именно сделал, и почему он так отреагировал. На втором этаже громко хлопнула дверь. Я знал, что на меня выльют весь чайник воды за это, но я снял повязку с глаз. Меня сразу ослепил яркий свет лампы. Я попытался встать, опираясь о батарею и осматривая свежие ожоги и заново вскрытые раны. Где-то сверху босс кидает вещи в стены. И бьёт по ним. На ящике "инструментов" лежит небольшой ключ. У меня задрожали колени. Я могу сбежать отсюда прямо сейчас. Вернуться домой и больше никогда не чувствовать эту боль. Но мои руки не слушаются. Я буду жалеть об этом всю жизнь, но... Я поднялся по лестнице к второму этажу. Длинны цепи не хватило совсем чуть-чуть. Заветная дверь уже совсем близко. Я лег где-то у последней ступени, стараясь сделать так, чтобы оков хватило доползти до двери. Я тихо постучал по полу, чтобы босс смог услышать меня. Тишина. Я уже думал, что что-то произошло и хотел вернуться за ключом, но из комнаты вышел Федор. Он был явно не в лучшем настроении. Увидев быстрые шаги в свою сторону, я не стал сопротивляться. Напротив, когда он подошёл, я обнял его ноги, стоя на коленях. — Босс, я нарушил правило и снял повязку без спроса. Просто услышал, что вам плохо и захотел успокоить. Можете бить. Ну же, просто ударьте, я знаю, это помогает вам успокоиться. Его пальцы зарылись в мои волосы, играясь с белыми прядями. — Назови меня как раньше. — Дость-кун? — Ещё. — Дость-кун. — Ещё. — Если это поможет вам чувствовать себя лучше, я буду это повторять, сколько попросите. Дость-кун. Дость-кун. Дость-кун... Он сел рядом на ступени и слегка похлопал себя по колену. Я дернулся в его сторону, но натянутая цепь не позволила. Заметив это, босс пересел чуть ниже и я покладисто сел к нему на колени. — Так не должно было быть. Я чуть не сорвался... Ты думаешь, я монстр, не так ли? Ты прав. Я просто не могу себя контролировать. — Если... Вас что-то волнует, вы можете мне рассказать. Кому я смогу проболтался, пока я на привязи? — Ничего не произошло. Просто это прозвище... навеяло воспоминания. — Мне кажется, это вас сильно волнует. Я позволил себе положить ладонь на его щеку, поглаживая ее большим пальцем. Федор накрыл мою руку своей, потерся об нее подобно хитрому коту, который всё-таки получил желаемое и поцеловал ее, извиняясь за произошедшее. Второй рукой он притянул мою голову ближе к себе и заправил мне челку за ухо. Я обнял его. — Тебе действительно интересно? — Вы не должны говорить, если вам некомфортно, но я так и не знаю ничего о вашем прошлом. — У меня его, считай, и не было... Я родился в небольшой деревне при церкви, в семье до мозга костей верующих людей, в которой были только родители и я с сестрой. Единственное развлечение, которое мне могли предложить родители, было чтение и переписывание Библии, или хождение на проповеди священника. Но мне было интересно совсем не это. Мне нравилось наблюдать за тем, как умирают жуки и мелкие животные. Все началось с подбрасывания мелких насекомых в паутину. Но этого мне быстро перестало хватать. Мне очень нравилось наблюдать за мучениями и смертью разных животных. Но я так же быстро начал понимать, что другие не видят этот мир так, как вижу его я. И это не могло оставаться тайным долго. Однажды, когда мне было всего около четырнадцати, мать нашла меня на заднем дворе, пока я сжимал одного из новорожденных котят в одной руке, и мастурбировал другой. Сколько же было крику. Особенно надрывалась сестра... Она так любила этот комок шерсти, что плакала без умолку. Хах, и знаешь, что решили родители? Что в меня вселился демон! Они водили меня по всем священникам и экзорцистам, но все лишь разводили руками. И тогда они решили самостоятельно изгнать его. Меня держали прикованным в сыром погребе, морили голодом и поливали святой водой, надеясь, что демон покинет мое тело. Мать читала какие-то магические заклинания, а отец неоднократно порол. Я знал, что был на грани смерти. Не могу сказать, сколько времени я так провел. Но в один день... Ко мне привели очередного шарлатана и, когда меня освободили от цепи, я убил их всех. Сначала я выхватил у этого мошенника какой-то ритуальный нож, а после зарезал его. Следом я зарезал и отца, который тоже находился в погребе. В этом состоянии я пошел в дом, где мне преградила путь мать. Она говорила, что это не я, а демон, управляющий моим телом, но "меня" никогда и не существовало. Во мне в тот момент было столько злобы и ненависти, что я даже не почувствовал, как воткнул ей нож в грудь. А после нанес ещё пару ударов в ту же область. Когда она упала на пол, я смог беспрепятственно попасть в дом, чтобы забрать некоторые сбережения. Но я нашел свою младшую сестру, которая все слышала и поэтому забилась в угол с кухонным ножом. — Софи, отдай братику нож. — НЕТ! НЕ ПОДХОДИ! Отобрать оружие у восьмилетнего ребенка не составило никакого труда и я начал втыкать его в нее снова и снова. Она кричала и плакала, говорила, что расскажет маме, а мне нравилось это слышать. Омерзительный запах крови и плоти въелся в мою одежду, но я продолжал раз за разом протыкать ее тело. И остановился лишь тогда, когда не осталось свободного от ножевых ранений места. Я, наконец, очнулся и огляделся вокруг. Кровь была повсюду: на полу, мебели и, конечно, на мне. Я медленно встал и пошел к выходу, где ещё более омерзительный запах трупов ударил мне в нос. Забрав все сбережения родителей и даже сестры, я просто закрыл двери на ключ и ушел с мыслью о том, что больше никогда туда не вернусь. Первое время этих денег хватало, и у меня была крыша над головой, пока новости о загадочном убийстве, и, как решили СМИ, похищении старшего ребенка, не узнал каждый. А потом, меня нашел Оччи Фукути и привел в «Смерть небожителей». А дальше ты и сам знаешь. Я ни разу не сожалел о содеянном. И считаю, что они получили по заслугам... *** К этому моменту я уже почти уснул на его руках. Он ненавидит весь мир, а не меня. Мне казалось, что я чем-то провинился перед ним, и теперь он мне мстит. Но нет, я лишь объект для вымещения злости, а не ее причина. Босс что-то шептал мне, но я в полудрёме ничего не мог разобрать. Но когда я уже уснул, мне показалось, что босс кого-то зовёт. Какое-то имя раз за разом повторялось. Звали точно не меня. В его голосе была слышна ненависть сильнее, чем ко всему миру, но, если долго вслушиваться, то в его тоне появлялась печаль. Кто это, босс..?